- Я слушаю, - я попыталась произнести это безразлично.
- Сначала я думал, что мое предложение тебя удивило, и, в конце концов, ты примешь правильное решение, но теперь у меня возникает ощущение, что ты и не собираешься его принимать. Ведь так? С женщинами ты не говорила, а вчера у околицы встречалась с Леру, а потом еще и ходила с ним на океан!
- Я свободная.
- И низшая! А свободная ты только пока я позволяю тебе быть свободной. Избаловала тебя Ринус. Ты забыла, что у меня есть власть, а у тебя даже нет друзей.
- У меня есть Леру и завтра еще до заката я войду в его хижину.
- Что ж, если ты упорствуешь, мне придется указать тебе правильный путь.
- Я сама разберусь!
- Не забывайся, девчонка! Я – Проводник воли богов и старше тебя вдвое. Ты примешь любое мое решение! – жрец подскочил и навис надо мной.
- Я свободная и могу выбирать, у тебя нет надо мной власти, жрец! – я тоже подскочила и, отпрыгнув от него, прислонилась к стене.
- Хорошо, - сказал он уже более спокойно. – Думай как тебе угодно, но тебе не изменить волю богов. Принеси сюда жертву, кувшин молока и фрукты, а также домотканую материю, и постарайся выбрать поярче и понаряднее, она нам еще пригодится. А теперь можешь идти.
На ватных ногах я вышла из Дома обрядов.
К вечеру я уже достаточно пришла в себя, чтобы не обращать внимания на слова жреца. Тем более что у колодца я встретила Леру, который как раз возвратился с рыбалки. Ему повезло поймать крупного уме. И он считал, что боги благоволят нам. У меня не было причин ему не верить. Поэтому я в свою очередь сделала все, что сказал мне жрец, а именно принесла в Дом обрядов молоко, фрукты и отрез домотканной материи цвета лазури. Отдавать материю было жалко, но я решила, что лучше пожертвовать малым, чтобы задобрить богов. Им гораздо приятнее, когда отдаешь то, о чем будешь потом жалеть.
Вечером умиротворенная перебирала свои наряды и украшения, надо было выбрать, что надеть на время обряда. Спать я пошла лишь, когда совсем стемнело, и заснула с улыбкой на губах.
Следующий день начался волнующе. На рассвете к хижине пришел Леру с друзьями, которые несли три полных корзины подарков для меня, в них была и утварь, и одежда и амулеты от сглаза и на счастье. Они поставили корзины, не доходя до моей хижины. Леру стоял в стороне и внимательно смотрел на меня, пока его друзья наперебой рассказывали, каков мой любимый человек, и что он приготовил для своей единственной. Надолго меня не хватило, потому что с каждой минутой ожидания лицо Леру становилось все напряженнее. Наверное, думал, что я уже решила выбрать жреца. Поэтому пришлось подойти к корзинам и начать там деловито рыться с ахами и вздохами. Считалось, что чем больше женщина восхищается подарками, тем больше будет мужа уважать. Так неофициально в племени приобретался авторитет. Поэтому я старалась. Я очень хотела, чтобы Леру уважали. Он оценил мои старания. Стоял, прижав ладони к груди, не в силах выразить свои чувства, а глаза его сияли. Под конец церемонии принятия подарков я надела на голову венок из цветов, который сделала мать Леру своими руками и вернулась в хижину, чтобы вынести гостям попить. Обнесла всех водой с глубокими поклонами. Друзья Леру смотрели на меня восхищенно. Потом они ушли к океану, а я перетащила корзины в дом и начала разбирать подарки.
Настроение было великолепным. Вещи, которые мне подарили, были действительно хорошими и нужными, я даже начала представлять себе как именно я обустрою наш дом, и как буду хозяйничать на нашей новой семейной кухне. Так незаметно подоспело время обеда. Я пошла к колодцу за водой, а когда возвращалась, увидела жреца, который в окружении старейшин медленно шел к моей хижине.
В обычаях племени сильга не было прописано посещение новобрачной жрецом перед обрядом, уж скорее я сама должна была к нему придти. Поэтому я, поставив на землю ведро, настороженно стояла и смотрела, как они подходят все ближе и ближе.
Наконец жрец и его сопровождающие остановились, не заступая за низенькую оградку моего огородика для зелени. Это было не очень хорошо, что на территорию дома не зашли. Значит, дело – серьезно.
- Ильке, сегодня ты приняла дары от Леру! – сказал Ниигору и замолчал, как будто ожидая, что я начну отнекиваться. Я не ответила. – Но я вынужден тебя расстроить. Ты хорошая девушка, добрая и красивая, и стала бы достойным украшением племени, но… - тут Ниигору выдержал эффектную паузу и сказал, - ты не войдешь в хижину Леру завтра.
- Почему? – удивленно спросила я.
- Я – Проводник воли богов! – торжественно объявил жрец. Кто бы сомневался. – И боги указали на тебя. Завтра днем тебя принесут в жертву на поле койш.
Это был серьезный удар. Я сдержалась только потому, что понимала, что спорить бесполезно. Я не смогу ничего доказать ни жрецу, ни старейшинам. С богами не спорят. Я просто стояла, пытаясь сохранять на лице невозмутимое выражение, а сама лихорадочно думала, не ошибка ли это, и что мне делать.
Первой мыслью было сбежать, но жрец явно продумал этот вариант, с ним пришли несколько женщин племени и воины. Они подошли ко мне, окружили, завели мне руки за спину и связали, потом спутали ноги, чтобы я могла передвигаться только маленькими шагами. Я не сопротивлялась, понимая, что пока не готова. Старейшины и жрец внимательно наблюдали за происходящим. На лицах некоторых старейшин я заметила тень сочувствия, они любили Ринус и симпатизировали мне, но власть жреца в этих вопросах была неоспорима.
Наконец жрец сказал:
- Отведите ее в Дом обрядов и закройте в правой комнате.
Правая комната Дома обрядов была лучшей укрепленной комнатой в деревне с двойными глиняными стенами и тяжелой деревянной дверью, которая запиралась на три засова. Жрец знал, что делал. Сбежать оттуда невозможно.
В окружении женщин и воинов племени я пошла к Дому обрядов. Шли мы медленно и поэтому происходящее смогли лицезреть все жители деревни, которые ради такого оторвались от своих повседневных дел. Не было только нескольких групп охотников и Леру с друзьями, которые еще с утра ушли на океан. Некоторые смотрели с недоумением, некоторые злорадно, но никто не вмешался и не спросил, за что меня ведут по улице как преступницу. То ли все уже знали, то ли не считали нужным за меня вступаться. Я с трудом сдерживала слезы, пытаясь себя убедить, что до возвращения Леру нужно держать себя в руках. В Доме обрядов меня заперли в правой комнате и оставили одну. Там-то я и разрыдалась.
Пол в комнате был земляной. Мебели не было. Узников в племени сильга не баловали. Но мне оставили бутыль с водой. После истерики захотелось пить. Мысли постепенно приходили в порядок. Надо дождаться Леру. Он что-нибудь придумает, в крайнем случае, сбежим. Построим хижину на берегу океана. Будем ловить рыбу, и любить друг друга. Мои родители тоже были рыбаками и умерли в один день. Мы с любимым еще сможем быть счастливы. Я все для этого сделаю. Размечтавшись, я не сразу сообразила, что ко мне пришли.
В комнату вошли несколько женщин и жрец. Женщины выстроились вокруг меня и крепко схватили за руки. Я попыталась освободиться. Но жрец сказал:
- Не дергайся, это ненадолго. – он стоял в двух шагах от меня, что-то помешивая в стакане. Потом протянул стакан мне. – Пей, тебе нужно успокоиться.
Я взяла стакан, принюхалась. Похоже на успокоительный настой, да и потом вряд ли жрец собирался меня отравить, и стакан я полностью опустошила. Женщины меня сразу отпустили и вместе со жрецом ушли.
Я осталась одна, и меня опять заперли. После успокоительного голова стала тяжелой, а все тело каким-то ватным, я мешком валялась на полу, когда пришел Леру. Родственников и друзей не могут не пустить попрощаться.
- О, моя Ильке! – вскричал он в его глазах стояли слезы. – Как же так? – вопрошал он. – Чем я прогневил богов, что они забирают тебя? Неужели мои жертвы были недостаточны, для того чтобы оставить в покое мое сердце! Я мог бы вырвать его и утопить в океане, но тебе это уже не поможет! О, моя Ильке!
Я была в прострации. Эмоций практически не было. Просто тупо ждала, когда же он начнет планировать побег, чтобы хоть немного взбодриться. Но Леру упорно продолжал стенать.
- О, моя любимая! О, дар богов, не стала ты для меня подарком! Не смогу я ласкать тебя ночами, - «и глазеть очами» - додумала я. Несмотря на трагизм нашего прощания, мне почему-то хотелось смеяться, наверное, жрец в напиток подмешал какой-то наркотик, те же ягоды койш, например. «Умереть от койша для койша», - мысленно хихикнула я. Настроение стремительно повышалось. Хотя тело по-прежнему меня слушалось довольно вяло. Но руки я поднять смогла и даже протянула их к Леру.
- О, мой любимый! – выдавила я из себя, - никогда больше ты не облобызаешь мои уста и не поймаешь для меня омара. Я не сплету тебе ковер и не заштопаю штаны. Не будем вместе под луной мы омываемы волной, - что я несла дальше я не помню, кажется, там еще было что-то про «рассекаемы стеной» и «истекаемы слюной». Но под конец моей речи глаза у Леру были размером с хорошую раковину унури.
- Ты что, смеешься надо мной, Ильке?
- Нет, что ты! – хотя я уже откровенно хохотала. – Чего нам плакать, любимый! Надо веселиться! У нас праздник, мы уходим далеко-о-о! – пропела я, счастливо смеясь. А Леру прижал меня к себе и нежно поцеловал в лоб.
- О, дорогая моя девочка!
- Слушай, Леру, - перебила я, - а почему, все воззвания всегда начинаются со слова «О!». Чтобы воздуха побольше в грудь набрать что ли? Или это как бы подготавливает к торжественности момента?
- Я не знаю, что смешного или торжественного ты находишь в нашей беседе, - грустно прошептал Леру. – Я пришел с тобой попрощаться, а ты, наверное, меня совсем не любишь. Хотя я, конечно, рад, что тебе не страшно.
Страшно мне действительно не было. Впрочем, весело уже тоже. Кажется, истерика постепенно сходила на нет, а к теме побега мы так и не подошли.
- Конечно, Леру, я тебя люблю! – мой голос дрожал, а я сама не могла сказать, то ли это страсть, то ли нервы. - Как ты можешь сомневаться? Просто я не понимаю, зачем нам прощаться.
- В смысле? – вытаращился он на меня.
- Ну, жертвоприношение только завтра, для побега еще есть время…
- Ты хочешь бежать? Ильке, очнись! Волю богов нарушать нельзя!
- Да причем тут боги? Это же козни Ниигору! Ты разве не видишь? Позавчера он приходил ко мне, вчера мы ему сообщили об обряде, а сегодня он забрал меня сюда!
- Нет, Ильке, ты не права. Боги просто испытывают меня, смогу ли я вынести это горе.
Я попыталась приподняться с земли, но сил не было, и я бы тяжело рухнула назад, если бы он меня не придержал. Даже к себе прижал. Только мысли у меня уже смешались, и его теплое плечо уже не казалось надежным оплотом моей жизни.
- Подожди Леру! То есть боги испытывают тебя, а чем же я провинилась? Почему мне надо умирать за твои испытания?
- Ильке, Ильке, - он, мягко поглаживая по волосам, крепче прижал мою голову к своему плечу, - ты же знаешь, что Царство мертвых важнее Царства живых, там ты будешь счастливее, чем здесь. Не волнуйся, я долго не задержусь, я не смогу без тебя жить и скоро приду к тебе туда.
- Леру! – я резко оттолкнула его от себя. – Очнись! Мы можем быть вместе, уйдем из племени. Мир большой. Океана нам хватит. И я всегда буду с тобой, – я попыталась заглянуть в его глаза, но уже догадывалась, что обманываю себя. Помощи не будет.
Леру, опустив взгляд, смотрел в пол.
- Ильке, я не смогу уйти из племени. Боги проклянут нас, ты и сама это знаешь. Сколько бы ты не храбрилась, я знаю, что тебе страшно. Но знай, я всегда буду любить тебя! – торжественно произнес он, наверное, думая в этот момент о величии своей жертвы. И тихо добавил. – Я заплатил жрецу, ты ничего не почувствуешь. – он на мгновение прикоснулся к моим губам, потом нежно опустил мою голову на землю и быстро вышел из комнаты.
В моей душе ярко-красным цветком распускалось отчаяние. Я кое-как подползла к стенке и, прислонившись к ней, села. Так легче думалось.
Бежать я не смогу. Жрец об этом позаботился со всех сторон, даже опоил меня. Руки и ноги до сих пор двигались с трудом. Вдобавок ко всему начало знобить. Немного кружилась голова, и хотелось пить. Я отлепилась от стены и поползла к кувшину. Добравшись до воды, я долго не могла от нее оторваться. А потом без сил опять свалилась на пол. Так и лежала оглушенная, бессильная и апатичная, пока снова не пришел жрец.
Он вошел, взял меня на руки, и вынес из комнаты. Я не сопротивлялась. Уже стемнело. В Доме обрядов никого не было, он сел на циновку у окна и устроил меня на своих коленях. Придерживая одной рукой, убрал с моего лица волосы и, заглядывая мне в глаза, начал говорить.
- Ильке, ну что ты со мной делаешь, я не могу ни спать, ни есть, ни думать ни о чем, кроме того, как я с тобой… Ты узнала сегодня цену своему Леру. У него даже не хватило смелости поинтересоваться, что именно сказали боги. Он тебя сразу предал. Глупец! - со страстью прошептал жрец, и провел пальцем по моим губам. – Без боя отдать такое сокровище… Зато принес мне целый мешочек раковин унури, все чтобы ты не мучилась на поле койш. Я открою тебе страшный секрет Ильке, ты не будешь мучаться, ты же умная девочка и понимаешь, что надо сделать, чтобы все снова было хорошо? – и жрец пытливо уставился мне в глаза.
Отвести взгляд я даже не пыталась. Потому что понимала, что не получится.
- Ну, - жрец встряхнул меня, - не молчи, я жду, я слышал, как ты смеялась с Леру. Он плачет, ты смеешься. Что ты делаешь с мужчинами, Ильке?
- Я не знаю, - пробормотала я, сама не зная, на какой вопрос отвечаю.
- Зато я знаю, завтра ты войдешь в мою хижину, и для тебя все закончится! Боги выскажут другую волю.
- Нет, нет…- заметалась я на его руках. – Отпусти, я не войду в твою хижину.
- Глупая-глупая девочка, - прошептал мне на ухо жрец, - ну ничего, не бойся, мы сделаем по-другому. А сейчас спать. Я буду рядом.
Он перехватил меня поудобнее, и понес обратно в правую комнату. Бережно пристроил на полу, потом принес подушку и кусок полотна, укрыл, ласково погладил по волосам и, наконец, оставил в покое. Я уснула сразу. Слишком много было впечатлений для одного дня.
Проснулась я оттого, что замерзла. Ткань, которой меня вчера укрыл жрец, была мокрой от пота и холодила тело. Я сбросила ее и попыталась встать. В комнате стоял полумрак, значит, уже наступило утро. Но было тихо, значит, еще рано. Я стояла, тяжело опираясь на стену, ноги под коленями дрожали. Воспоминания о вчерашнем дне нахлынули как океанская волна и смыли все остатки глубокого сна. Сегодня я умру.
Все племена сильга сажали ягоды койш. Они обладали целебными свойствами, и были одним из основных источников торговли, росли они не везде, а использовались повсеместно. С помощью этих ягод лечили серьезные травмы, ожоги, и слушали волю богов. В богатых племенах их применяли во время праздников, чтобы всем было радостно.
Но делали это редко. Ягоды койш были очень дороги, и не потому, что мало, где росли, и не потому что их сложно было добывать, а потому, что для их роста требовались жертвы.
- Сначала я думал, что мое предложение тебя удивило, и, в конце концов, ты примешь правильное решение, но теперь у меня возникает ощущение, что ты и не собираешься его принимать. Ведь так? С женщинами ты не говорила, а вчера у околицы встречалась с Леру, а потом еще и ходила с ним на океан!
- Я свободная.
- И низшая! А свободная ты только пока я позволяю тебе быть свободной. Избаловала тебя Ринус. Ты забыла, что у меня есть власть, а у тебя даже нет друзей.
- У меня есть Леру и завтра еще до заката я войду в его хижину.
- Что ж, если ты упорствуешь, мне придется указать тебе правильный путь.
- Я сама разберусь!
- Не забывайся, девчонка! Я – Проводник воли богов и старше тебя вдвое. Ты примешь любое мое решение! – жрец подскочил и навис надо мной.
- Я свободная и могу выбирать, у тебя нет надо мной власти, жрец! – я тоже подскочила и, отпрыгнув от него, прислонилась к стене.
- Хорошо, - сказал он уже более спокойно. – Думай как тебе угодно, но тебе не изменить волю богов. Принеси сюда жертву, кувшин молока и фрукты, а также домотканую материю, и постарайся выбрать поярче и понаряднее, она нам еще пригодится. А теперь можешь идти.
На ватных ногах я вышла из Дома обрядов.
К вечеру я уже достаточно пришла в себя, чтобы не обращать внимания на слова жреца. Тем более что у колодца я встретила Леру, который как раз возвратился с рыбалки. Ему повезло поймать крупного уме. И он считал, что боги благоволят нам. У меня не было причин ему не верить. Поэтому я в свою очередь сделала все, что сказал мне жрец, а именно принесла в Дом обрядов молоко, фрукты и отрез домотканной материи цвета лазури. Отдавать материю было жалко, но я решила, что лучше пожертвовать малым, чтобы задобрить богов. Им гораздо приятнее, когда отдаешь то, о чем будешь потом жалеть.
Вечером умиротворенная перебирала свои наряды и украшения, надо было выбрать, что надеть на время обряда. Спать я пошла лишь, когда совсем стемнело, и заснула с улыбкой на губах.
Глава 3
Следующий день начался волнующе. На рассвете к хижине пришел Леру с друзьями, которые несли три полных корзины подарков для меня, в них была и утварь, и одежда и амулеты от сглаза и на счастье. Они поставили корзины, не доходя до моей хижины. Леру стоял в стороне и внимательно смотрел на меня, пока его друзья наперебой рассказывали, каков мой любимый человек, и что он приготовил для своей единственной. Надолго меня не хватило, потому что с каждой минутой ожидания лицо Леру становилось все напряженнее. Наверное, думал, что я уже решила выбрать жреца. Поэтому пришлось подойти к корзинам и начать там деловито рыться с ахами и вздохами. Считалось, что чем больше женщина восхищается подарками, тем больше будет мужа уважать. Так неофициально в племени приобретался авторитет. Поэтому я старалась. Я очень хотела, чтобы Леру уважали. Он оценил мои старания. Стоял, прижав ладони к груди, не в силах выразить свои чувства, а глаза его сияли. Под конец церемонии принятия подарков я надела на голову венок из цветов, который сделала мать Леру своими руками и вернулась в хижину, чтобы вынести гостям попить. Обнесла всех водой с глубокими поклонами. Друзья Леру смотрели на меня восхищенно. Потом они ушли к океану, а я перетащила корзины в дом и начала разбирать подарки.
Настроение было великолепным. Вещи, которые мне подарили, были действительно хорошими и нужными, я даже начала представлять себе как именно я обустрою наш дом, и как буду хозяйничать на нашей новой семейной кухне. Так незаметно подоспело время обеда. Я пошла к колодцу за водой, а когда возвращалась, увидела жреца, который в окружении старейшин медленно шел к моей хижине.
В обычаях племени сильга не было прописано посещение новобрачной жрецом перед обрядом, уж скорее я сама должна была к нему придти. Поэтому я, поставив на землю ведро, настороженно стояла и смотрела, как они подходят все ближе и ближе.
Наконец жрец и его сопровождающие остановились, не заступая за низенькую оградку моего огородика для зелени. Это было не очень хорошо, что на территорию дома не зашли. Значит, дело – серьезно.
- Ильке, сегодня ты приняла дары от Леру! – сказал Ниигору и замолчал, как будто ожидая, что я начну отнекиваться. Я не ответила. – Но я вынужден тебя расстроить. Ты хорошая девушка, добрая и красивая, и стала бы достойным украшением племени, но… - тут Ниигору выдержал эффектную паузу и сказал, - ты не войдешь в хижину Леру завтра.
- Почему? – удивленно спросила я.
- Я – Проводник воли богов! – торжественно объявил жрец. Кто бы сомневался. – И боги указали на тебя. Завтра днем тебя принесут в жертву на поле койш.
Это был серьезный удар. Я сдержалась только потому, что понимала, что спорить бесполезно. Я не смогу ничего доказать ни жрецу, ни старейшинам. С богами не спорят. Я просто стояла, пытаясь сохранять на лице невозмутимое выражение, а сама лихорадочно думала, не ошибка ли это, и что мне делать.
Первой мыслью было сбежать, но жрец явно продумал этот вариант, с ним пришли несколько женщин племени и воины. Они подошли ко мне, окружили, завели мне руки за спину и связали, потом спутали ноги, чтобы я могла передвигаться только маленькими шагами. Я не сопротивлялась, понимая, что пока не готова. Старейшины и жрец внимательно наблюдали за происходящим. На лицах некоторых старейшин я заметила тень сочувствия, они любили Ринус и симпатизировали мне, но власть жреца в этих вопросах была неоспорима.
Наконец жрец сказал:
- Отведите ее в Дом обрядов и закройте в правой комнате.
Правая комната Дома обрядов была лучшей укрепленной комнатой в деревне с двойными глиняными стенами и тяжелой деревянной дверью, которая запиралась на три засова. Жрец знал, что делал. Сбежать оттуда невозможно.
В окружении женщин и воинов племени я пошла к Дому обрядов. Шли мы медленно и поэтому происходящее смогли лицезреть все жители деревни, которые ради такого оторвались от своих повседневных дел. Не было только нескольких групп охотников и Леру с друзьями, которые еще с утра ушли на океан. Некоторые смотрели с недоумением, некоторые злорадно, но никто не вмешался и не спросил, за что меня ведут по улице как преступницу. То ли все уже знали, то ли не считали нужным за меня вступаться. Я с трудом сдерживала слезы, пытаясь себя убедить, что до возвращения Леру нужно держать себя в руках. В Доме обрядов меня заперли в правой комнате и оставили одну. Там-то я и разрыдалась.
Пол в комнате был земляной. Мебели не было. Узников в племени сильга не баловали. Но мне оставили бутыль с водой. После истерики захотелось пить. Мысли постепенно приходили в порядок. Надо дождаться Леру. Он что-нибудь придумает, в крайнем случае, сбежим. Построим хижину на берегу океана. Будем ловить рыбу, и любить друг друга. Мои родители тоже были рыбаками и умерли в один день. Мы с любимым еще сможем быть счастливы. Я все для этого сделаю. Размечтавшись, я не сразу сообразила, что ко мне пришли.
В комнату вошли несколько женщин и жрец. Женщины выстроились вокруг меня и крепко схватили за руки. Я попыталась освободиться. Но жрец сказал:
- Не дергайся, это ненадолго. – он стоял в двух шагах от меня, что-то помешивая в стакане. Потом протянул стакан мне. – Пей, тебе нужно успокоиться.
Я взяла стакан, принюхалась. Похоже на успокоительный настой, да и потом вряд ли жрец собирался меня отравить, и стакан я полностью опустошила. Женщины меня сразу отпустили и вместе со жрецом ушли.
Я осталась одна, и меня опять заперли. После успокоительного голова стала тяжелой, а все тело каким-то ватным, я мешком валялась на полу, когда пришел Леру. Родственников и друзей не могут не пустить попрощаться.
- О, моя Ильке! – вскричал он в его глазах стояли слезы. – Как же так? – вопрошал он. – Чем я прогневил богов, что они забирают тебя? Неужели мои жертвы были недостаточны, для того чтобы оставить в покое мое сердце! Я мог бы вырвать его и утопить в океане, но тебе это уже не поможет! О, моя Ильке!
Я была в прострации. Эмоций практически не было. Просто тупо ждала, когда же он начнет планировать побег, чтобы хоть немного взбодриться. Но Леру упорно продолжал стенать.
- О, моя любимая! О, дар богов, не стала ты для меня подарком! Не смогу я ласкать тебя ночами, - «и глазеть очами» - додумала я. Несмотря на трагизм нашего прощания, мне почему-то хотелось смеяться, наверное, жрец в напиток подмешал какой-то наркотик, те же ягоды койш, например. «Умереть от койша для койша», - мысленно хихикнула я. Настроение стремительно повышалось. Хотя тело по-прежнему меня слушалось довольно вяло. Но руки я поднять смогла и даже протянула их к Леру.
- О, мой любимый! – выдавила я из себя, - никогда больше ты не облобызаешь мои уста и не поймаешь для меня омара. Я не сплету тебе ковер и не заштопаю штаны. Не будем вместе под луной мы омываемы волной, - что я несла дальше я не помню, кажется, там еще было что-то про «рассекаемы стеной» и «истекаемы слюной». Но под конец моей речи глаза у Леру были размером с хорошую раковину унури.
- Ты что, смеешься надо мной, Ильке?
- Нет, что ты! – хотя я уже откровенно хохотала. – Чего нам плакать, любимый! Надо веселиться! У нас праздник, мы уходим далеко-о-о! – пропела я, счастливо смеясь. А Леру прижал меня к себе и нежно поцеловал в лоб.
- О, дорогая моя девочка!
- Слушай, Леру, - перебила я, - а почему, все воззвания всегда начинаются со слова «О!». Чтобы воздуха побольше в грудь набрать что ли? Или это как бы подготавливает к торжественности момента?
- Я не знаю, что смешного или торжественного ты находишь в нашей беседе, - грустно прошептал Леру. – Я пришел с тобой попрощаться, а ты, наверное, меня совсем не любишь. Хотя я, конечно, рад, что тебе не страшно.
Страшно мне действительно не было. Впрочем, весело уже тоже. Кажется, истерика постепенно сходила на нет, а к теме побега мы так и не подошли.
- Конечно, Леру, я тебя люблю! – мой голос дрожал, а я сама не могла сказать, то ли это страсть, то ли нервы. - Как ты можешь сомневаться? Просто я не понимаю, зачем нам прощаться.
- В смысле? – вытаращился он на меня.
- Ну, жертвоприношение только завтра, для побега еще есть время…
- Ты хочешь бежать? Ильке, очнись! Волю богов нарушать нельзя!
- Да причем тут боги? Это же козни Ниигору! Ты разве не видишь? Позавчера он приходил ко мне, вчера мы ему сообщили об обряде, а сегодня он забрал меня сюда!
- Нет, Ильке, ты не права. Боги просто испытывают меня, смогу ли я вынести это горе.
Я попыталась приподняться с земли, но сил не было, и я бы тяжело рухнула назад, если бы он меня не придержал. Даже к себе прижал. Только мысли у меня уже смешались, и его теплое плечо уже не казалось надежным оплотом моей жизни.
- Подожди Леру! То есть боги испытывают тебя, а чем же я провинилась? Почему мне надо умирать за твои испытания?
- Ильке, Ильке, - он, мягко поглаживая по волосам, крепче прижал мою голову к своему плечу, - ты же знаешь, что Царство мертвых важнее Царства живых, там ты будешь счастливее, чем здесь. Не волнуйся, я долго не задержусь, я не смогу без тебя жить и скоро приду к тебе туда.
- Леру! – я резко оттолкнула его от себя. – Очнись! Мы можем быть вместе, уйдем из племени. Мир большой. Океана нам хватит. И я всегда буду с тобой, – я попыталась заглянуть в его глаза, но уже догадывалась, что обманываю себя. Помощи не будет.
Леру, опустив взгляд, смотрел в пол.
- Ильке, я не смогу уйти из племени. Боги проклянут нас, ты и сама это знаешь. Сколько бы ты не храбрилась, я знаю, что тебе страшно. Но знай, я всегда буду любить тебя! – торжественно произнес он, наверное, думая в этот момент о величии своей жертвы. И тихо добавил. – Я заплатил жрецу, ты ничего не почувствуешь. – он на мгновение прикоснулся к моим губам, потом нежно опустил мою голову на землю и быстро вышел из комнаты.
Глава 4
В моей душе ярко-красным цветком распускалось отчаяние. Я кое-как подползла к стенке и, прислонившись к ней, села. Так легче думалось.
Бежать я не смогу. Жрец об этом позаботился со всех сторон, даже опоил меня. Руки и ноги до сих пор двигались с трудом. Вдобавок ко всему начало знобить. Немного кружилась голова, и хотелось пить. Я отлепилась от стены и поползла к кувшину. Добравшись до воды, я долго не могла от нее оторваться. А потом без сил опять свалилась на пол. Так и лежала оглушенная, бессильная и апатичная, пока снова не пришел жрец.
Он вошел, взял меня на руки, и вынес из комнаты. Я не сопротивлялась. Уже стемнело. В Доме обрядов никого не было, он сел на циновку у окна и устроил меня на своих коленях. Придерживая одной рукой, убрал с моего лица волосы и, заглядывая мне в глаза, начал говорить.
- Ильке, ну что ты со мной делаешь, я не могу ни спать, ни есть, ни думать ни о чем, кроме того, как я с тобой… Ты узнала сегодня цену своему Леру. У него даже не хватило смелости поинтересоваться, что именно сказали боги. Он тебя сразу предал. Глупец! - со страстью прошептал жрец, и провел пальцем по моим губам. – Без боя отдать такое сокровище… Зато принес мне целый мешочек раковин унури, все чтобы ты не мучилась на поле койш. Я открою тебе страшный секрет Ильке, ты не будешь мучаться, ты же умная девочка и понимаешь, что надо сделать, чтобы все снова было хорошо? – и жрец пытливо уставился мне в глаза.
Отвести взгляд я даже не пыталась. Потому что понимала, что не получится.
- Ну, - жрец встряхнул меня, - не молчи, я жду, я слышал, как ты смеялась с Леру. Он плачет, ты смеешься. Что ты делаешь с мужчинами, Ильке?
- Я не знаю, - пробормотала я, сама не зная, на какой вопрос отвечаю.
- Зато я знаю, завтра ты войдешь в мою хижину, и для тебя все закончится! Боги выскажут другую волю.
- Нет, нет…- заметалась я на его руках. – Отпусти, я не войду в твою хижину.
- Глупая-глупая девочка, - прошептал мне на ухо жрец, - ну ничего, не бойся, мы сделаем по-другому. А сейчас спать. Я буду рядом.
Он перехватил меня поудобнее, и понес обратно в правую комнату. Бережно пристроил на полу, потом принес подушку и кусок полотна, укрыл, ласково погладил по волосам и, наконец, оставил в покое. Я уснула сразу. Слишком много было впечатлений для одного дня.
Проснулась я оттого, что замерзла. Ткань, которой меня вчера укрыл жрец, была мокрой от пота и холодила тело. Я сбросила ее и попыталась встать. В комнате стоял полумрак, значит, уже наступило утро. Но было тихо, значит, еще рано. Я стояла, тяжело опираясь на стену, ноги под коленями дрожали. Воспоминания о вчерашнем дне нахлынули как океанская волна и смыли все остатки глубокого сна. Сегодня я умру.
Все племена сильга сажали ягоды койш. Они обладали целебными свойствами, и были одним из основных источников торговли, росли они не везде, а использовались повсеместно. С помощью этих ягод лечили серьезные травмы, ожоги, и слушали волю богов. В богатых племенах их применяли во время праздников, чтобы всем было радостно.
Но делали это редко. Ягоды койш были очень дороги, и не потому, что мало, где росли, и не потому что их сложно было добывать, а потому, что для их роста требовались жертвы.
