-- Я скажу тебе, если тебе будет, что мне предложить, -- настаивала на своём Кайна. Она играла и знала это. Но сдержаться и не получить от него двойную выгоду, не смогла. Главное, чтоб он об этом не узнал. – Не бойся, я не попрошу от тебя твоё окровавленное сердце, исстрадавшееся по шлюхе в красном.
Её слова прозвучали грубо и цинично. Он досадно поморщился и отбросив все своё мимолетное восхищение ею, его ум расчетливо рассматривал ситуацию под разными углами. Придя к выводу, что игра стоит свеч, он слегка склонил к ней свою голову, дыша ей прямо в лицо.
-- Хорошо, выскажешь мне своё мнение в другой обстановке, раз уж эта не совсем та, -- сказал он ей с последними аккордами танца, она улыбнулась ему в ответ, сильнее сжав его плечо, и почувствовала его мышцы. Согнув руку в локте, он подождал пока она возьмёт его под руку, и повёл её к ожидающим их Таркинии и Критии. Последняя, явно пребывала в нетерпении.
-- Твоей сестре не стоит дурить мне голову своими предложениями, я не располагаю лишним временем, чтобы тратить его ещё на её планы, -- сказала Кайна, пока они ещё приближались к двум женщинам.
Он ничего ей не ответил, но сдав её на руки Тарии, быстро увел свою сестру в толпу танцующих, не дав той и слова сказать.
-- Это было неправильно, -- раздался негодующий голос Тарии. – Ты не должна была соглашаться и танцевать с ним.
-- Почему? -- усмехнувшись спросила ларийка.
-- Потому что он ненавидит брата.
-- И, что? Разве не он сам виноват в этом? – она нашла в толпе советника, внимательно слушающего своих собеседников. Его глаза, казалось, не замечают никого, кроме говорившего, что-то седовласого мужчины. Кайна знала, что это всего лишь видимость. Его взгляд рефлекторно замечал все вокруг, вплоть до мелочей. Откровенно скучающий Вал, стоял рядом, успешно имитируя живую заинтересованность. Его мало интересовали напыщенные субъекты местной аристократии, но то, чем они делились с советником, точнее сказать, то, что он умело вытягивал из них, заставляло восхищаться им и ярко напоминало методы подруги. Навевало на разного рода размышления блуждающие в его голове.
-- Я не отрицаю некоторую его причастность в разрушении союза Фарти и Сог, но она сама разорвала помолвку, ещё до того, как стала его протеже.
-- Какой благородный! Он всегда только со свободными спит? Что-то мне подсказывает, что это далеко не так. Не будь лицемерно слепа в своей любви к брату, Тария. Он просто захотел иметь в своей постели шикарную шлюху, а она оказалась не такой уж любящей и верной. Прямо-таки симбиоз двух эгоистов. Мне нужно в дамскую комнату, -- и не дожидаясь какой-либо реакции от Тарии, направилась в сторону малоприметной двери, за которой, как она помнила с плана, должна находиться комната для удобств.
Тария молча выслушала Кайну, не решаясь, что-либо ей возразить, или сказать. Просто в растерянности наблюдала за удаляющейся спиной ларийки. А, что тут можно было сказать? С пеной у рта продолжать защищать брата? Зачем? Если все, что сказала Кайна было правдой, пусть грубой и неприятной. Так мало пробыла ещё здесь, но так много понимает. Это беспокоило Тарию, и беспокойство это было сродни материнскому. Уже давно привычному. Ей хотелось сейчас же защитить брата, предупредить, но она подавила в себе бесполезный порыв, в который раз напомнив себе, что брат не невинная жертва, а вполне себе опасный хищник. Возможно не его придётся в конце защищать.
Идя по пустому коридору огромного особняка она ощущала пристальный взгляд направленный на нее сзади. Изучающе- надменный, с толикой подавляемой злости, полного болезненного превосходства. Раздаваемый цокот каблучков позади неё, говорил больше всякого о идущем следом человеке. Слишком долго догадываться о цели следующей за ней леди не приходилось.
Остановившись возле двери с искомой табличкой, Кайна повернула ручку и вошла в нужное помещение. Расположенные керамические умывальники вдоль всей стены, одно сплошное огромное зеркало над ними, облаченное в позолоченную раму. Напротив несколько кабинок предназначенных для естественных нужд, с металлическими дверями. Она не стала заходить в них, а сделала несколько шагов в направлении большого зеркала, оперлась на край умывальника и направила взгляд вперед, рассматривая саму себя через ровную глянцевую поверхность.
Все ближе раздавался стук каблуков, ровный и уверенный на первый взгляд, но на задворках чувствительной слышимости, Кайна различала скрытое нетерпение. Оно же звучало в какофонии чувств, испускаемых флюидов, в самой идущей женщины.
Шаги стали ещё более громче. Вот они уже звучат совсем рядом, прямо за дверью. Женщина без каких-либо раздумий открыла дверь и вошла. Красивая, статная, царственная, словно древняя богиня, о красоте, которой остались лишь легенды и сложенные ее народом песни, с начала времён передаваемые из уст в уста, от матери к дочери, цикл повторяющийся каждое поколение, а сейчас слова тех легенд и песен находятся лишь в архивах исторической библиотеки, сиротливо ютясь на пыльных полках в конце зала. Ждут, надеясь, что какой-нибудь редкий читатель забредает туда и откроет волшебство написанных строк, пропустит их через себя и они снова будут жить не только на старой бумаге с расплывчатыми чернилами. Напрасны надежды. Ничто не сможет воскресить красоту их богини, лишь такие яркие примеры, как стоящая рядом с ларийкой женщина.
-- Чудесный вечер, не правда ли? – раздался достаточно дружелюбный голос, когда она стала рядом у другого умывальника, расстегнула свою маленькую изящную сумочку, но так и ничего оттуда не достала.
-- Возможно, -- Кайна продолжала пристально рассматривать себя в зеркале, так ни разу прямо и не взглянув на невольную собеседницу, однако отмечая все её движения боковым зрением.
-- Что так кисло? Мужчины не любят кислых и скучных женщин, -- сказано словно в невзначай, с бодростью в голосе, но ленивая усмешка искривила её приятно опухлые губы, такие, как раз-таки были притягательны для особей мужского пола, заставляя их фантазировать на счёт их мягкости и влажности, а женское население захлебываться завистью и сетовать на несправедливость природы.
«Отлично, видимо долго раскачивать лодку она не видит смысла» -- подумала Кайна, но отвечать, что-либо не спешила, да и не собиралась. Молчание оппонента всегда приводит в замешательство, либо даёт ложное чувство превосходства, затмевающее взор.
Не дождавшись какой-либо реакции со стороны ларийки, на лице, которой отразилась лишь слабая улыбка, женщина, удовлетворено сверкнула глазами и уверенно продолжила:
-- Мы не знакомы, но думаю это не такая уж и большая проблема, -- голос опять звучал вежливо. – Аврелия Сог, -- и она протянула свою изящную руку, помня, о принятом приветствии на Ларии, и явно выжидала ее реакцию.
Кайна оторвала свой взор от зеркала, повернулась к Аврелии, и протянула в ответ свою, со все той же слабой улыбкой на лице. Она видела, как при этом в глазах у Сог разгорелся победный огонёк, словно только что она выиграла крупную партию, где на кону была, если не целая планета, то по крайней мере её половина. Хотя, видимо, для неё это так и было. А Кайна казалась ей провинциалкой, которой при случае можно будет управлять.
Кайна глядя прямо в глаза любовнице своего мужа, представилась сама:
-- Кайна Кассини, жена Джеррхада Кассини, -- раздался её уверенный голос, а слабая улыбка в одночасье превратилась в открытую и широкую. Кайна чувствовала, как на мгновение опешила Аврелия, а после на неё накатила ядовитая злость, смешанная с яростью и затронутой болезненной ревностью.
«Как смеет эта ларийская дрянь широко улыбаться, смотреть на неё с превосходством и произносить его имя вместе со своим?» -- казалась эта мысль разорвет Аврелию на части. Сколько раз она мечтала о том же, вот так стоять и величаво называть себя «жена Джеррхада Кассини», или бесчисленное количество раз применять его фамилию. Разве не прекрасно звучит – Аврелия Кассини? А все досталось какой-то замухрышке, на которую, глянешь и не заметишь, а теперь, каждый будет ассоциировать маленькую стерву с ним, с тем, кто должен по праву принадлежать ей. «Разве по праву? Разве он дал тебе это право?» -- слабый голос рассудка пытался пробиться на поверхность, где сейчас властвовали лишь её чувства, так лелеемые ею. Истерзанные и залатанные со всех сторон.
Чувствуя, как больно сжимает ларийке руку своей ладонью, она ещё мстительную секунду продолжала её так держать, но после пришла в себя, отпустила ладонь Кайны и продолжила свою игру. Пусть и основательно подпорченную.
-- О, я думаю сегодня, только глухой и слепой не знает кто ты такая, -- маленькая фамильярность, от которой Аврелия не смогла сдержаться. Это резкое «ты» резало слух, нарушая баланс диалога, она понимала это, и умышленно допустила его в своей речи. Попытка спровоцировать эмоции, вот, что ей было нужно. Неплохо. Ведь ими так легко управлять, если, конечно сам не подвержен им. А Сог буквально варилась в них сейчас и понимала это, но сворачивать с пути не собиралась.
-- Как, видимо, прекрасно, что ты не относишься ни к первым, ни к другим, -- пожала плечами Кайна, отворачиваясь от неё, и снова направив свой взгляд на свое отражение.
-- Очень, и все те, кто ни к какому лагерю инвалидов не принадлежит, сегодня заметили, что жену первого советника явно интересует использованные, попользованные и брошенные игрушки, -- после секундного молчания, Аврелия с широкой улыбкой добавила: -- Мои игрушки.
Соперниц нужно ставить на место чуть ли не с первых слов, так всегда утверждала её мать, и пусть она не всегда следовала её совету, но сегодня, здесь и сейчас он казался ей уместен.
-- Думаю, им тем более нужно уделить больше внимания. Кто, как не игрушки могут знать о своём хозяине больше, чем кто-либо? – спокойно отозвалась Кайна, в последний раз взглянула на себя в зеркале и под гневно-удивленным взглядом направилась к двери.
-- Он приходил ко мне вчера, как и в другие вечера и ночи, -- послышался самодовольный голос. Кайна знала, что она врёт о количестве, но ни как о самом свершившимся факте. Где-то в глубине её естества всколыхнулось что-то неприятное, в свою очередь напоминая, что нужно действовать. Она не стала отвечать ей, даже не остановилась на пути к выходу. Закрывая за собой дверь, Кайна покидала за ней разозленную и пребывающую в болезненном смятении молодую женщину, которую привело в тупик поведение ларийки. Ещё ни одна женщина не реагировала так спокойно на заявленные ею слова. И еще ни разу она сама не срывалась на свою очередную соперницу. Никогда голос разума не затмевала злость, ярость и ненависть. Обычно это было презрение, но что-то мешало ей сейчас испытывать его по отношению к маленькой ларийке. Может это ее безразличие в глазах, так действует на нее? Что с ней не так? Она больна? Может не так поняла её слова и слишком глупа для них? Да нет, кажется, разумна. Крепче ухватившись за края беломраморного умывальника, Аврелия заставила себя дышать глубже, успокаиваясь.
«Ничего, я разберусь во всем этом» -- воинственно подумала женщина в красном, доставая наконец из своей сумочки косметичку.
Выйдя обратно в танцевальный зал, Кайна словила на себе десятки направленных на неё взглядов. Загадочная и вместе с тем презрительная улыбка играла на ее устах.
Стадо ждало сенсации. Стадо пребывало в нетерпении и ожидании.
Продолжая двигаться сквозь толпу, незаметно уступающей ей дорогу, выхватила взглядом Тарию, пребывающую в нервном состоянии. Рядом с ней стояла пожилая женщина, несущая на своём лице печать былого величия и красоты. Её старческий голос не лишенный твердости звучал громко и язвительно. На косые взгляды, при этом, ей явно было наплевать. Молодая девушка рядом с ней пребывала в смущении и негодовании. Это было заметно по её нервным и неловким движениям, производимые ею бессознательно каждый раз, когда старая леди повышала голос.
Заметив приближающуюся Кайну, Тария слегка расслабилась и на очередную шутку старушки улыбнулась чуть более открыто.
-- Перестань так дергаться, Валия! – сделала замечание своей молодой протеже старшая подруга.
-- Она явно смущается ваших громких слов, Минея -- сказала подошедшая Кайна.
Пожилая женщина повернулась к ней, изучающе прошлась по её облику, и удовлетворительно кивнула головой.
-- Отлично, очень хорошо, даже лучше, чем я ожидала, -- её голос звучал одобрительно, а после без какого-либо перехода ответила на реплику Кайны: -- Лучше бы она смущалась своих мозгов. Они её должны волновать больше, чем моя речь.
Молодая девушка покрылась красным румянцем, который грозился перерасти во что-то большее, чем вспыхнувшие щеки. Она с толикой боязни и неприязни посмотрела на свою тетушку. И почему ей так не повезло? Разве нельзя было найти ей другую сопровождающую? Вон, грымзе Софи повезло, делает, что хочет, её наблюдающая строгостью не отличается. Да и сама она не прочь повеселиться. Валия тяжело вздохнула и перевела тихий взгляд на подошедшую девушку в темно-синем платье. Заурядная, низкого роста, что странно для их расы, и лишь спустя мгновение до неё дошло, что она ларийка. А единственной ларийкой в этом зале может быть только новоиспеченная жена советника. Теперь она внимательно вглядывалась в девушку, оценивая ее простую внешность, и прислушиваясь к разговору старой карги. Откуда тетушка вообще ее знает? Снова её ненормальные знакомства?
-- Надеюсь ты не обижала мою маленькую девочку? Это ведь ее работа? – настойчиво спросила Минея Кайну и не дождавшись ответа, добавила: -- Конечно ее. Ее мать более консервативна.
-- С ней все в порядке, -- уверила пожилую леди Кайна, отмечая её участие в судьбе миниатюрной блондинки. Почувствовав заинтересованный взгляд со стороны племянницы Минеи, перевела взгляд на неё, в упор уставившись той в глаза. Валия на миг опешила. Таких насыщенных синих глаз она не видела никогда в своей жизни. Если все в облике ларийки не вызывало никакого восхищения, то её синие глаза казались предметом зависти и мечтаний. С такими-то глазами можно позволить себе побыть заурядной во всем остальном. Осознав, что слишком пристально рассматривает ларийку, она отвела взгляд в сторону, заливаясь ещё большим румянцем. Кайна усмехнулась.
«Такая стеснительная и невинно лживая. Ещё сама не осознает насколько уже прогнила» -- пронеслась мысль в её голове.
-- А вот с ними, кажется, не все в порядке, -- заявила Минея и лёгким жестом указала на стоящих вокруг людей. – С такими темпами, они все скоро станут косыми.
Услышав её слова многие поспешили отвести взгляд, в душе проклиная прямолинейность и прозорливость старой любовницы покойного императора.
-- Как шакалы, только добыча для них далеко не мертвая, -- вынесла суровый вердикт своим соотечественникам Минея.
-- Тетушка, -- возмутилась Тария шепотом, -- Перестаньте.
Но та, словно не услышав её, продолжала говорить дальше:
-- Так даже интересней, не находишь, милая? – обратилась она непосредственно к Кайне, игнорируя сердитые взгляды бросаемые Тарией. – Сколько времени понадобиться им, чтобы осознать, что все нужное лежит перед их косыми глазами? – после её слов, Кайне пришлось внимательней всмотреться в благородное лицо пожилой женщины, смотрящей вперед с мудростью прожитых лет. Неужели их игра так очевидна?
Её слова прозвучали грубо и цинично. Он досадно поморщился и отбросив все своё мимолетное восхищение ею, его ум расчетливо рассматривал ситуацию под разными углами. Придя к выводу, что игра стоит свеч, он слегка склонил к ней свою голову, дыша ей прямо в лицо.
-- Хорошо, выскажешь мне своё мнение в другой обстановке, раз уж эта не совсем та, -- сказал он ей с последними аккордами танца, она улыбнулась ему в ответ, сильнее сжав его плечо, и почувствовала его мышцы. Согнув руку в локте, он подождал пока она возьмёт его под руку, и повёл её к ожидающим их Таркинии и Критии. Последняя, явно пребывала в нетерпении.
-- Твоей сестре не стоит дурить мне голову своими предложениями, я не располагаю лишним временем, чтобы тратить его ещё на её планы, -- сказала Кайна, пока они ещё приближались к двум женщинам.
Он ничего ей не ответил, но сдав её на руки Тарии, быстро увел свою сестру в толпу танцующих, не дав той и слова сказать.
-- Это было неправильно, -- раздался негодующий голос Тарии. – Ты не должна была соглашаться и танцевать с ним.
-- Почему? -- усмехнувшись спросила ларийка.
-- Потому что он ненавидит брата.
-- И, что? Разве не он сам виноват в этом? – она нашла в толпе советника, внимательно слушающего своих собеседников. Его глаза, казалось, не замечают никого, кроме говорившего, что-то седовласого мужчины. Кайна знала, что это всего лишь видимость. Его взгляд рефлекторно замечал все вокруг, вплоть до мелочей. Откровенно скучающий Вал, стоял рядом, успешно имитируя живую заинтересованность. Его мало интересовали напыщенные субъекты местной аристократии, но то, чем они делились с советником, точнее сказать, то, что он умело вытягивал из них, заставляло восхищаться им и ярко напоминало методы подруги. Навевало на разного рода размышления блуждающие в его голове.
-- Я не отрицаю некоторую его причастность в разрушении союза Фарти и Сог, но она сама разорвала помолвку, ещё до того, как стала его протеже.
-- Какой благородный! Он всегда только со свободными спит? Что-то мне подсказывает, что это далеко не так. Не будь лицемерно слепа в своей любви к брату, Тария. Он просто захотел иметь в своей постели шикарную шлюху, а она оказалась не такой уж любящей и верной. Прямо-таки симбиоз двух эгоистов. Мне нужно в дамскую комнату, -- и не дожидаясь какой-либо реакции от Тарии, направилась в сторону малоприметной двери, за которой, как она помнила с плана, должна находиться комната для удобств.
Тария молча выслушала Кайну, не решаясь, что-либо ей возразить, или сказать. Просто в растерянности наблюдала за удаляющейся спиной ларийки. А, что тут можно было сказать? С пеной у рта продолжать защищать брата? Зачем? Если все, что сказала Кайна было правдой, пусть грубой и неприятной. Так мало пробыла ещё здесь, но так много понимает. Это беспокоило Тарию, и беспокойство это было сродни материнскому. Уже давно привычному. Ей хотелось сейчас же защитить брата, предупредить, но она подавила в себе бесполезный порыв, в который раз напомнив себе, что брат не невинная жертва, а вполне себе опасный хищник. Возможно не его придётся в конце защищать.
Идя по пустому коридору огромного особняка она ощущала пристальный взгляд направленный на нее сзади. Изучающе- надменный, с толикой подавляемой злости, полного болезненного превосходства. Раздаваемый цокот каблучков позади неё, говорил больше всякого о идущем следом человеке. Слишком долго догадываться о цели следующей за ней леди не приходилось.
Остановившись возле двери с искомой табличкой, Кайна повернула ручку и вошла в нужное помещение. Расположенные керамические умывальники вдоль всей стены, одно сплошное огромное зеркало над ними, облаченное в позолоченную раму. Напротив несколько кабинок предназначенных для естественных нужд, с металлическими дверями. Она не стала заходить в них, а сделала несколько шагов в направлении большого зеркала, оперлась на край умывальника и направила взгляд вперед, рассматривая саму себя через ровную глянцевую поверхность.
Все ближе раздавался стук каблуков, ровный и уверенный на первый взгляд, но на задворках чувствительной слышимости, Кайна различала скрытое нетерпение. Оно же звучало в какофонии чувств, испускаемых флюидов, в самой идущей женщины.
Шаги стали ещё более громче. Вот они уже звучат совсем рядом, прямо за дверью. Женщина без каких-либо раздумий открыла дверь и вошла. Красивая, статная, царственная, словно древняя богиня, о красоте, которой остались лишь легенды и сложенные ее народом песни, с начала времён передаваемые из уст в уста, от матери к дочери, цикл повторяющийся каждое поколение, а сейчас слова тех легенд и песен находятся лишь в архивах исторической библиотеки, сиротливо ютясь на пыльных полках в конце зала. Ждут, надеясь, что какой-нибудь редкий читатель забредает туда и откроет волшебство написанных строк, пропустит их через себя и они снова будут жить не только на старой бумаге с расплывчатыми чернилами. Напрасны надежды. Ничто не сможет воскресить красоту их богини, лишь такие яркие примеры, как стоящая рядом с ларийкой женщина.
-- Чудесный вечер, не правда ли? – раздался достаточно дружелюбный голос, когда она стала рядом у другого умывальника, расстегнула свою маленькую изящную сумочку, но так и ничего оттуда не достала.
-- Возможно, -- Кайна продолжала пристально рассматривать себя в зеркале, так ни разу прямо и не взглянув на невольную собеседницу, однако отмечая все её движения боковым зрением.
-- Что так кисло? Мужчины не любят кислых и скучных женщин, -- сказано словно в невзначай, с бодростью в голосе, но ленивая усмешка искривила её приятно опухлые губы, такие, как раз-таки были притягательны для особей мужского пола, заставляя их фантазировать на счёт их мягкости и влажности, а женское население захлебываться завистью и сетовать на несправедливость природы.
«Отлично, видимо долго раскачивать лодку она не видит смысла» -- подумала Кайна, но отвечать, что-либо не спешила, да и не собиралась. Молчание оппонента всегда приводит в замешательство, либо даёт ложное чувство превосходства, затмевающее взор.
Не дождавшись какой-либо реакции со стороны ларийки, на лице, которой отразилась лишь слабая улыбка, женщина, удовлетворено сверкнула глазами и уверенно продолжила:
-- Мы не знакомы, но думаю это не такая уж и большая проблема, -- голос опять звучал вежливо. – Аврелия Сог, -- и она протянула свою изящную руку, помня, о принятом приветствии на Ларии, и явно выжидала ее реакцию.
Кайна оторвала свой взор от зеркала, повернулась к Аврелии, и протянула в ответ свою, со все той же слабой улыбкой на лице. Она видела, как при этом в глазах у Сог разгорелся победный огонёк, словно только что она выиграла крупную партию, где на кону была, если не целая планета, то по крайней мере её половина. Хотя, видимо, для неё это так и было. А Кайна казалась ей провинциалкой, которой при случае можно будет управлять.
Кайна глядя прямо в глаза любовнице своего мужа, представилась сама:
-- Кайна Кассини, жена Джеррхада Кассини, -- раздался её уверенный голос, а слабая улыбка в одночасье превратилась в открытую и широкую. Кайна чувствовала, как на мгновение опешила Аврелия, а после на неё накатила ядовитая злость, смешанная с яростью и затронутой болезненной ревностью.
«Как смеет эта ларийская дрянь широко улыбаться, смотреть на неё с превосходством и произносить его имя вместе со своим?» -- казалась эта мысль разорвет Аврелию на части. Сколько раз она мечтала о том же, вот так стоять и величаво называть себя «жена Джеррхада Кассини», или бесчисленное количество раз применять его фамилию. Разве не прекрасно звучит – Аврелия Кассини? А все досталось какой-то замухрышке, на которую, глянешь и не заметишь, а теперь, каждый будет ассоциировать маленькую стерву с ним, с тем, кто должен по праву принадлежать ей. «Разве по праву? Разве он дал тебе это право?» -- слабый голос рассудка пытался пробиться на поверхность, где сейчас властвовали лишь её чувства, так лелеемые ею. Истерзанные и залатанные со всех сторон.
Чувствуя, как больно сжимает ларийке руку своей ладонью, она ещё мстительную секунду продолжала её так держать, но после пришла в себя, отпустила ладонь Кайны и продолжила свою игру. Пусть и основательно подпорченную.
-- О, я думаю сегодня, только глухой и слепой не знает кто ты такая, -- маленькая фамильярность, от которой Аврелия не смогла сдержаться. Это резкое «ты» резало слух, нарушая баланс диалога, она понимала это, и умышленно допустила его в своей речи. Попытка спровоцировать эмоции, вот, что ей было нужно. Неплохо. Ведь ими так легко управлять, если, конечно сам не подвержен им. А Сог буквально варилась в них сейчас и понимала это, но сворачивать с пути не собиралась.
-- Как, видимо, прекрасно, что ты не относишься ни к первым, ни к другим, -- пожала плечами Кайна, отворачиваясь от неё, и снова направив свой взгляд на свое отражение.
-- Очень, и все те, кто ни к какому лагерю инвалидов не принадлежит, сегодня заметили, что жену первого советника явно интересует использованные, попользованные и брошенные игрушки, -- после секундного молчания, Аврелия с широкой улыбкой добавила: -- Мои игрушки.
Соперниц нужно ставить на место чуть ли не с первых слов, так всегда утверждала её мать, и пусть она не всегда следовала её совету, но сегодня, здесь и сейчас он казался ей уместен.
-- Думаю, им тем более нужно уделить больше внимания. Кто, как не игрушки могут знать о своём хозяине больше, чем кто-либо? – спокойно отозвалась Кайна, в последний раз взглянула на себя в зеркале и под гневно-удивленным взглядом направилась к двери.
-- Он приходил ко мне вчера, как и в другие вечера и ночи, -- послышался самодовольный голос. Кайна знала, что она врёт о количестве, но ни как о самом свершившимся факте. Где-то в глубине её естества всколыхнулось что-то неприятное, в свою очередь напоминая, что нужно действовать. Она не стала отвечать ей, даже не остановилась на пути к выходу. Закрывая за собой дверь, Кайна покидала за ней разозленную и пребывающую в болезненном смятении молодую женщину, которую привело в тупик поведение ларийки. Ещё ни одна женщина не реагировала так спокойно на заявленные ею слова. И еще ни разу она сама не срывалась на свою очередную соперницу. Никогда голос разума не затмевала злость, ярость и ненависть. Обычно это было презрение, но что-то мешало ей сейчас испытывать его по отношению к маленькой ларийке. Может это ее безразличие в глазах, так действует на нее? Что с ней не так? Она больна? Может не так поняла её слова и слишком глупа для них? Да нет, кажется, разумна. Крепче ухватившись за края беломраморного умывальника, Аврелия заставила себя дышать глубже, успокаиваясь.
«Ничего, я разберусь во всем этом» -- воинственно подумала женщина в красном, доставая наконец из своей сумочки косметичку.
Выйдя обратно в танцевальный зал, Кайна словила на себе десятки направленных на неё взглядов. Загадочная и вместе с тем презрительная улыбка играла на ее устах.
Стадо ждало сенсации. Стадо пребывало в нетерпении и ожидании.
Продолжая двигаться сквозь толпу, незаметно уступающей ей дорогу, выхватила взглядом Тарию, пребывающую в нервном состоянии. Рядом с ней стояла пожилая женщина, несущая на своём лице печать былого величия и красоты. Её старческий голос не лишенный твердости звучал громко и язвительно. На косые взгляды, при этом, ей явно было наплевать. Молодая девушка рядом с ней пребывала в смущении и негодовании. Это было заметно по её нервным и неловким движениям, производимые ею бессознательно каждый раз, когда старая леди повышала голос.
Заметив приближающуюся Кайну, Тария слегка расслабилась и на очередную шутку старушки улыбнулась чуть более открыто.
-- Перестань так дергаться, Валия! – сделала замечание своей молодой протеже старшая подруга.
-- Она явно смущается ваших громких слов, Минея -- сказала подошедшая Кайна.
Пожилая женщина повернулась к ней, изучающе прошлась по её облику, и удовлетворительно кивнула головой.
-- Отлично, очень хорошо, даже лучше, чем я ожидала, -- её голос звучал одобрительно, а после без какого-либо перехода ответила на реплику Кайны: -- Лучше бы она смущалась своих мозгов. Они её должны волновать больше, чем моя речь.
Молодая девушка покрылась красным румянцем, который грозился перерасти во что-то большее, чем вспыхнувшие щеки. Она с толикой боязни и неприязни посмотрела на свою тетушку. И почему ей так не повезло? Разве нельзя было найти ей другую сопровождающую? Вон, грымзе Софи повезло, делает, что хочет, её наблюдающая строгостью не отличается. Да и сама она не прочь повеселиться. Валия тяжело вздохнула и перевела тихий взгляд на подошедшую девушку в темно-синем платье. Заурядная, низкого роста, что странно для их расы, и лишь спустя мгновение до неё дошло, что она ларийка. А единственной ларийкой в этом зале может быть только новоиспеченная жена советника. Теперь она внимательно вглядывалась в девушку, оценивая ее простую внешность, и прислушиваясь к разговору старой карги. Откуда тетушка вообще ее знает? Снова её ненормальные знакомства?
-- Надеюсь ты не обижала мою маленькую девочку? Это ведь ее работа? – настойчиво спросила Минея Кайну и не дождавшись ответа, добавила: -- Конечно ее. Ее мать более консервативна.
-- С ней все в порядке, -- уверила пожилую леди Кайна, отмечая её участие в судьбе миниатюрной блондинки. Почувствовав заинтересованный взгляд со стороны племянницы Минеи, перевела взгляд на неё, в упор уставившись той в глаза. Валия на миг опешила. Таких насыщенных синих глаз она не видела никогда в своей жизни. Если все в облике ларийки не вызывало никакого восхищения, то её синие глаза казались предметом зависти и мечтаний. С такими-то глазами можно позволить себе побыть заурядной во всем остальном. Осознав, что слишком пристально рассматривает ларийку, она отвела взгляд в сторону, заливаясь ещё большим румянцем. Кайна усмехнулась.
«Такая стеснительная и невинно лживая. Ещё сама не осознает насколько уже прогнила» -- пронеслась мысль в её голове.
-- А вот с ними, кажется, не все в порядке, -- заявила Минея и лёгким жестом указала на стоящих вокруг людей. – С такими темпами, они все скоро станут косыми.
Услышав её слова многие поспешили отвести взгляд, в душе проклиная прямолинейность и прозорливость старой любовницы покойного императора.
-- Как шакалы, только добыча для них далеко не мертвая, -- вынесла суровый вердикт своим соотечественникам Минея.
-- Тетушка, -- возмутилась Тария шепотом, -- Перестаньте.
Но та, словно не услышав её, продолжала говорить дальше:
-- Так даже интересней, не находишь, милая? – обратилась она непосредственно к Кайне, игнорируя сердитые взгляды бросаемые Тарией. – Сколько времени понадобиться им, чтобы осознать, что все нужное лежит перед их косыми глазами? – после её слов, Кайне пришлось внимательней всмотреться в благородное лицо пожилой женщины, смотрящей вперед с мудростью прожитых лет. Неужели их игра так очевидна?
