С этим докладом Дмитрий направился к начальству. Игнат Андреевич Проскурин дремал на диване в своём кабинете — секретарь сбежала на выходные, так как не была задействована в работе с паранормами. Поэтому оборотень беспрепятственно проник в кабинет начальника.
— Игнат, у нас прорыв, причём он был три дня назад, — Дмитрий присел на корточки перед диваном и прошептал это практически на ухо начальнику.
Тот встрепенулся и резко сел на диване, фокусируя взгляд на подчинённом.
— Почему об этом так поздно узнали? — строго спросил он.
— Там вода экранирует. Хорошо, что вообще засекли. Прорыв прямо в пруду, и, кстати, он не отмечен на карте, — сообщил неприятные новости оборотень.
Игнат был ведуном — рослый мужчина с седыми волосами и аккуратной седой бородой. Его серые бездонные глаза излучали мудрость веков. Он был потомственным ведуном, его предки придумали систему маяков. Игнат сам напитывал их магией и постоянно обновлял тактическую карту, которая, казалось, скоро займёт все стены помещения.
Дмитрий подал распечатки. Изучив их, Игнат выругался:
— Кто отвечает за данный участок?
— Я… — повинился Дмитрий. Врать или пытаться скинуть вину на других было бесполезно — Игнат видел каждого насквозь.
— Плохо работаешь, Димитрий Алексеевич, — тяжело вздохнул начальник, отдавая назад бумажки.
— Исправлюсь! — по-военному ответил оборотень.
— Угу. Что там планируешь делать? — Игнат налил себе воды из графина и залпом выпил.
— Общался с собственницей участка, который граничит с прудом. Она отказалась с нами сотрудничать, но точно что-то скрывает, потому что на ней эманации иномирной энергии. Думаю, вызвать ребят из «Ресурсов», пусть проделают проход, а то невозможно подобраться. Потом провести сканирование и направить группу, чтобы закрыли прорыв.
— Добро, — Игнат пожал руку Дмитрию. — С девушкой тоже надо поговорить.
— Поговорим. Если что-то видела, используем зелье забвения. - Это стандартные мероприятия при работе с гражданскими, которые встречались с паранормами.
Игнат кивнул.
Дмитрий отправился к Авалии — сильной колдунье, древней, как само время. Временами казалось, что она была здесь с начала времён, и совсем не удивительно, что именно она могла стать причиной появления аномальной зоны, где прорывы пространства случались особенно часто.
В стране таких зон было немало, но не настолько много, чтобы филиалы отдела были разбросаны по всем городам. Самый крупный отдел находился на Урале — там, в горах, аномальная зона была самой большой. Здесь же, в Озерках, зона была средней.
Авалия жила прямо в отделе — точнее сказать, отдел строился вокруг её жилища. Её небольшая изба располагалась на открытой площадке, и колдунья категорически отказалась покидать своё жилище или как-то ограничивать связь с природой. В результате здание отдела было построено буквально вокруг её избы и небольшого участка в две сотки.
На своём клочке земли Авалия выращивала различные травы и грибы, а также держала несколько курочек. Получался настоящий пасторальный пейзаж, если не обращать внимания на бетонные стены здания, которые возвышались вокруг, образуя своеобразный колодец.
Сама Авалия была небольшого роста, но отнюдь не скрюченная, а вполне себе бодрая. У неё было сухопарое лицо с мелкими чертами, тонкие губы и маленькие узловатые руки, ее пальцы всегда унизаны кольцами, а на запястьях было множество браслетов и различные подвески на груди весело звенели во время движения старушки. Она всегда носила яркую одежду, и от неё пахло свежей зеленью и луговыми цветами.
Колдунья, как и многие её коллеги, имела свои причуды. Она постоянно дурачилась, изображая городскую сумасшедшую, но стоило делу стать серьёзным, как она мгновенно переключалась на рабочий лад. Этот переход был молниеносным: только что она несла какую-то чепуху — и вот уже внимательно разглядывает собеседника своими пронзительными чёрными глазами.
— Митинька, мальчик мой, чего такой хмурый? — не успел оборотень зайти, как Авалия уже знала о его появлении.
— Прорыв у нас, бабуль… Нужно в воду лезть, — сказал Дмитрий и взял из рук Авалии кружку с горячим взваром.
— Чего надобно сварганить? — тут же включила деловой тон колдунья.
— Бумажки для расчищения участка перед прудом, — сказал оборотень, довольно улыбаясь. Взвар был не только вкусным, но и имел магический эффект — он расслаблял и успокаивал.
—Полицией будем? Труп искать? — поинтересовалась старушка.
— Нет, слишком много шума наделаем. А вот гидробиологи и ихтиологи — то, что нужно. К тому же пруд не обозначен нигде на картах. Проверим, а потом зелье забвения выдадим.
— Ох, и злоупотребляете вы зельем, — пожурила Авалия.
— Издержки профессии, — пожал плечами Дмитрий.
— Ладно, милок, диктуй, — проскрипела старушка и вынесла из своей избы дощечку размером с стандартный лист А4. Доска была исчерчена разными рунами и непонятными знаками. Женщина активировала их по очереди, по только ей понятной схеме. Дмитрий диктовал, что ему нужно, и показал официальную печать Росводресурсов.
После этого бабуля отдала ему дощечку со словами:
— Всё, теперь иди к Савушке, у него теперь ларь. Игнатушка говорил, что злоупотребляю своими полномочиями, — она спародировала тон Игната Андреевича.
— Что? Нет, только не к Савелию… — расстроился оборотень.
Дмитрий шёл в архив как на эшафот — с Савелием у них был конфликт из-за женщины. Он спустился в полуподвальное помещение, где всегда царил полумрак. Причина, почему Савелий не любил свет, становилась понятной, когда узнаёшь, кто он. Попал он в наш мир случайно, будучи представителем подводного народа, имел своеобразный вид. Кто-нибудь когда-нибудь видел синекольчатого осьминога гигантских размеров? Нет? Тогда можете прийти в архив и лично с ним познакомиться.
Дмитрий подошёл к ресепшену — там никого не было. Он немного постоял и нажал на настольный звонок — раздался громкий «дзынь». Он снова подождал. Было пусто, не появилось ни шороха, который бы оповестил о том, что хозяин архива спешит к посетителям. Дмитрий хотел нажать в третий раз, но звонка не оказалось под рукой — зато появился Савелий. Он так бесшумно двигался, что даже острый слух оборотня не мог распознать его движений.
Савелий возвышался над стойкой и внимательно смотрел на прибывшего. У него было совершенно недоброжелательное выражение лица. Даже его стильные круглые очки не могли скрыть недовольство в глазах. Его тёмные волосы длинными дредами свисали вокруг лица — артефакт иллюзии делал из Савелия привычный глазу обывателей образ. Только единицы видели его истинный вид, и все после этого находились в небольшом шоке.
— Сава! — обратился Дмитрий к архивариусу.
— Для тебя Савелий! — поправил его спрут.
Тяжело вздохнув, Дмитрий постарался не реагировать на слова собеседника.
— Савелий, будь любезен, сделай мне эти бумажки, — он протянул дощечку.
— Где сопроводительное письмо с печатью Игната Андреевича? — Савелий был вправе требовать подобное, потому что существовал регламент.
— Ты сейчас серьёзно? — не выдержал Дмитрий.
— Более чем, — остался верен себе спрут.
— Что ты хочешь? — сдался оборотень.
— Чтобы Заринель нашла себе достойного мужчину, — губы Савелия растянулись в улыбке, обнажая острые зубы.
Дмитрий не остался в долгу и показал свой оскал — его клыки вытянулись, и лицо начало видоизменяться. Они долго сверлили друг друга взглядом, пока не раздались лёгкие шаги — в архив вошла Заринель. Прекрасная эльфийка с тонкими чертами лица и выразительными глазами. Её длинные золотистые волосы были заплетены в сложную косу. Она одарила улыбкой обоих мужчин и чмокнула Дмитрия в щёку. Савелий поморщился. Но стоило Заринель обратить на него внимание, как он расплылся в блаженной улыбке.
— Что у вас, мальчики? — голос у эльфийки был словно песня — мелодичный и мягкий.
— Ничего, Дмитрий уже уходит, — Савелий быстро засунул дощечку в магический ларь, параллельно осыпая женщину комплиментами. Документы сделались, и он небрежно выдал их, не отрывая взгляда от прекрасной эльфийки.
Дмитрий стоял, не отрывая пристального взгляда от Савелия. Его глаза пылали сдерживаемой яростью, а пальцы непроизвольно сжимались в кулаки. В этот момент вмешалась Заринель — попрощавшись с архивариусом, она взяла оборотня под руку.
— Димитри, может, хватит так реагировать на Савелия? В твоём-то возрасте вообще стыдно, — произнесла она, намеренно используя его настоящее имя, как делала всегда, когда была недовольна.
Оборотень знал этот её приём, но ничего не мог с собой поделать. Его внутренний зверь бесновался, чувствуя, что кто-то другой обращает внимание на его избранницу. Кровь прилила к щекам, а клыки непроизвольно удлинились, выдавая его истинные чувства.
— Он… он… — начал было Дмитрий, но Заринель мягко перебила его:
— Знаю, знаю. Но разве это повод терять самообладание? — в её голосе звучала мягкая укоризна, смешанная с нежностью.
Оборотень глубоко вздохнул, пытаясь взять под контроль рвущегося наружу зверя. Его глаза постепенно возвращались к нормальному виду, а дыхание становилось ровнее. Заринель же, словно чувствуя его состояние, прижалась ближе, и это прикосновение помогло ему окончательно успокоиться.
— Я с тобой, я твоя, — тихо прошептала Заринель, ей пришлось становиться на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха, и после нежно чмокнула в щёку.
— Ты отказываешься выходить за меня замуж, — с обидой в голосе произнёс Димитри.
— Ты снова про это… Почему обязательно замуж? — она изобразила страдальческое выражение лица, словно эта тема её утомляла.
— А что? Тогда я буду точно спокоен и не откушу этому… щупальца, — рыкнул оборотень, его клыки слегка удлинились от раздражения.
Заринель прижалась к его плечу, скрывая улыбку. В её голове крутилась мысль о том, что она ждёт определённую цифру. 113 раз должен избранник позвать её замуж, чтобы проклятие спало. Осталось всего 57 попыток, и тогда она сможет ответить «да». Но были и другие условия — нельзя было говорить жениху о проклятии, иначе она умрёт.
Димитри не замечал её внутреннего смятения. Он продолжал обнимать женщину, чувствуя, как внутри него борются ревность и любовь. Заринель же наслаждалась моментом близости, зная, что скоро всё изменится. Но пока она могла только играть свою роль, чтобы не нарушить хрупкий баланс между жизнью и смертью.
Они шли по коридору, и каждый думал о своём. Дмитрий — о том, как завоевать сердце любимой, чтобы она ответила согласием, а Заринель — о том, как сохранить свою тайну и при этом не потерять его любовь.
— Зара, нужна новая порция забвения, — сказал Димитри, когда они подошли к лаборатории, официально принадлежавшей Заринель.
Она была талантливым зельеваром в их отделе, и именно здесь создавала свои уникальные составы. Среди них особое место занимало зелье забвения — опасное и требующее особого обращения.
Димитри знал все тонкости работы с этим эликсиром. Срок годности у зелья был крайне коротким — всего сутки, и готовить его впрок было нельзя. Храниться оно могло только в сосудах из тёмного стекла, а открывать флакон следовало исключительно перед применением, иначе состав терял свои магические свойства.
Особенность зелья заключалась в его способности заменять воспоминания. Человек, выпивший его, сам придумывал себе логичное объяснение произошедшему, а окружающее пространство подстраивалось под новую версию событий. Однако частое использование этого средства несло в себе серьёзную опасность — при злоупотреблении зельем реальность могла начать искажаться, что грозило разрывом пространства.
— Ты уверен, что это необходимо? — спросила она, просматривая ингредиенты, отмечая у себя что нужно еще купить.
— Другого выхода нет, — вздохнул Димитри, наблюдая за её действиями. — Некоторые вещи лучше оставить в неведении.
Воскресное утро выдалось прохладным. Первые лучи солнца едва пробивались сквозь тонкие занавески, когда Кристина открыла глаза от звука будильника. До начала смены оставалось два часа — в восемь ей нужно быть на работе, домой она вернётся только к вечеру понедельника.
Девушка потянулась, встала с постели и накинула халат. В доме царила тишина — все ещё спали. Она на цыпочках прошла на кухню, где привычно включила чайник. Ей нужно было приготовить еды на два дня. Раньше она просто оставляла продукты, а Глеб сам себе готовил, но сейчас предстояло приготовить на двоих.
Кристина задумалась: вряд ли племянник будет заботиться о других. А если приготовить только для Николаса, Глеб может обидеться или съесть чужую еду. Нельзя сказать, что Глеб был эгоистом, просто большую часть времени он был предоставлен сам себе и не задумывался о том, чтобы накормить кого-то, кроме себя.
Пока Кристина размышляла, что приготовить много и быстро, на кухню зашёл Полушубок. Он сел, сверля Кристину своими глазами, смотрел на неё с таким презрением, будто это она пришла к нему в дом, а не наоборот. Кот недовольно мяукнул и покосился на угол, где стояли его импровизированные миски.
— Жрать хочешь? — поинтересовалась Кристина, не рассчитывая на ответ. Кот, будто понимая, мяукнул. — Ладно, сейчас дам чего-нибудь.
Когда Кристина уже обувалась, из комнаты, пошатываясь, появился Николас. На нём была лишь набедренная повязка из простыни. В прошлый раз он случайно порвал футболку, когда раздевался, а новой одежды в доме не оказалось. Теперь ему приходилось обматываться простынёй, как римлянину в тогу.
Его хвост тихо скользил по полу, а сонный взгляд медленно фокусировался на Кристине. Простыня слегка колыхалась при каждом движении, грозя в любой момент соскользнуть.
— Ты куда? — хриплым со сна голосом спросил Николас.
Его волосы были слегка растрёпаны, а сонный взгляд придавал ему такое очаровательное выражение, что у Кристины тут же закололо в ладонях. Ей отчаянно захотелось подойти и взъерошить его волосы, прижаться к нему такому теплому.
Он стоял перед ней в своей простыне, потирая глаза, и выглядел настолько милым, что она едва сдержала порыв.
— На работу, — коротко ответила Кристина, стараясь не выдать своих чувств. — Вернусь завтра вечером.
— Так надолго? — тут же проснулся Николас, его сонное состояние как рукой сняло.
— Да, я ухожу на смену, — ответила Кристина, проверяя, всё ли взяла с собой. — Еда, часть на плите, часть в холодильнике. Глеб, если что, он знает, — махнула она рукой, не вдаваясь в подробности.
Николас хотел что-то сказать, но Кристина уже открыла дверь. Прохладный утренний воздух ворвался в прихожую, и она, накинув капюшон, шагнула за порог.
— До завтра, до вечера! — бросила она через плечо.
В доме снова стало тихо. Только Полушубок, доев свой завтрак, лениво потянулся и отправился исследовать уголки его нового жилища.
Николас дополз до кухни, опираясь на мебель. Он чувствовал себя обязанным Кристине за её заботу, она кормила его, ухаживала, помогала. Его состояние здоровья улучшилось — уже не хотелось постоянно лежать в кровати. Появилось желание что-то делать, куда-то двигаться, но физическая немощь не позволяла.
Осознание полной зависимости от Кристины угнетало его. Он был заперт в четырех стенах, не мог позаботиться о себе самостоятельно. Ситуация казалась до боли знакомой — история повторялась, только теперь он сам решил остаться здесь, никто его не удерживал силой. От этих мыслей Николасу хотелось выть от отчаяния.
— Игнат, у нас прорыв, причём он был три дня назад, — Дмитрий присел на корточки перед диваном и прошептал это практически на ухо начальнику.
Тот встрепенулся и резко сел на диване, фокусируя взгляд на подчинённом.
— Почему об этом так поздно узнали? — строго спросил он.
— Там вода экранирует. Хорошо, что вообще засекли. Прорыв прямо в пруду, и, кстати, он не отмечен на карте, — сообщил неприятные новости оборотень.
Игнат был ведуном — рослый мужчина с седыми волосами и аккуратной седой бородой. Его серые бездонные глаза излучали мудрость веков. Он был потомственным ведуном, его предки придумали систему маяков. Игнат сам напитывал их магией и постоянно обновлял тактическую карту, которая, казалось, скоро займёт все стены помещения.
Дмитрий подал распечатки. Изучив их, Игнат выругался:
— Кто отвечает за данный участок?
— Я… — повинился Дмитрий. Врать или пытаться скинуть вину на других было бесполезно — Игнат видел каждого насквозь.
— Плохо работаешь, Димитрий Алексеевич, — тяжело вздохнул начальник, отдавая назад бумажки.
— Исправлюсь! — по-военному ответил оборотень.
— Угу. Что там планируешь делать? — Игнат налил себе воды из графина и залпом выпил.
— Общался с собственницей участка, который граничит с прудом. Она отказалась с нами сотрудничать, но точно что-то скрывает, потому что на ней эманации иномирной энергии. Думаю, вызвать ребят из «Ресурсов», пусть проделают проход, а то невозможно подобраться. Потом провести сканирование и направить группу, чтобы закрыли прорыв.
— Добро, — Игнат пожал руку Дмитрию. — С девушкой тоже надо поговорить.
— Поговорим. Если что-то видела, используем зелье забвения. - Это стандартные мероприятия при работе с гражданскими, которые встречались с паранормами.
Игнат кивнул.
Дмитрий отправился к Авалии — сильной колдунье, древней, как само время. Временами казалось, что она была здесь с начала времён, и совсем не удивительно, что именно она могла стать причиной появления аномальной зоны, где прорывы пространства случались особенно часто.
В стране таких зон было немало, но не настолько много, чтобы филиалы отдела были разбросаны по всем городам. Самый крупный отдел находился на Урале — там, в горах, аномальная зона была самой большой. Здесь же, в Озерках, зона была средней.
Авалия жила прямо в отделе — точнее сказать, отдел строился вокруг её жилища. Её небольшая изба располагалась на открытой площадке, и колдунья категорически отказалась покидать своё жилище или как-то ограничивать связь с природой. В результате здание отдела было построено буквально вокруг её избы и небольшого участка в две сотки.
На своём клочке земли Авалия выращивала различные травы и грибы, а также держала несколько курочек. Получался настоящий пасторальный пейзаж, если не обращать внимания на бетонные стены здания, которые возвышались вокруг, образуя своеобразный колодец.
Сама Авалия была небольшого роста, но отнюдь не скрюченная, а вполне себе бодрая. У неё было сухопарое лицо с мелкими чертами, тонкие губы и маленькие узловатые руки, ее пальцы всегда унизаны кольцами, а на запястьях было множество браслетов и различные подвески на груди весело звенели во время движения старушки. Она всегда носила яркую одежду, и от неё пахло свежей зеленью и луговыми цветами.
Колдунья, как и многие её коллеги, имела свои причуды. Она постоянно дурачилась, изображая городскую сумасшедшую, но стоило делу стать серьёзным, как она мгновенно переключалась на рабочий лад. Этот переход был молниеносным: только что она несла какую-то чепуху — и вот уже внимательно разглядывает собеседника своими пронзительными чёрными глазами.
— Митинька, мальчик мой, чего такой хмурый? — не успел оборотень зайти, как Авалия уже знала о его появлении.
— Прорыв у нас, бабуль… Нужно в воду лезть, — сказал Дмитрий и взял из рук Авалии кружку с горячим взваром.
— Чего надобно сварганить? — тут же включила деловой тон колдунья.
— Бумажки для расчищения участка перед прудом, — сказал оборотень, довольно улыбаясь. Взвар был не только вкусным, но и имел магический эффект — он расслаблял и успокаивал.
—Полицией будем? Труп искать? — поинтересовалась старушка.
— Нет, слишком много шума наделаем. А вот гидробиологи и ихтиологи — то, что нужно. К тому же пруд не обозначен нигде на картах. Проверим, а потом зелье забвения выдадим.
— Ох, и злоупотребляете вы зельем, — пожурила Авалия.
— Издержки профессии, — пожал плечами Дмитрий.
— Ладно, милок, диктуй, — проскрипела старушка и вынесла из своей избы дощечку размером с стандартный лист А4. Доска была исчерчена разными рунами и непонятными знаками. Женщина активировала их по очереди, по только ей понятной схеме. Дмитрий диктовал, что ему нужно, и показал официальную печать Росводресурсов.
После этого бабуля отдала ему дощечку со словами:
— Всё, теперь иди к Савушке, у него теперь ларь. Игнатушка говорил, что злоупотребляю своими полномочиями, — она спародировала тон Игната Андреевича.
— Что? Нет, только не к Савелию… — расстроился оборотень.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дмитрий шёл в архив как на эшафот — с Савелием у них был конфликт из-за женщины. Он спустился в полуподвальное помещение, где всегда царил полумрак. Причина, почему Савелий не любил свет, становилась понятной, когда узнаёшь, кто он. Попал он в наш мир случайно, будучи представителем подводного народа, имел своеобразный вид. Кто-нибудь когда-нибудь видел синекольчатого осьминога гигантских размеров? Нет? Тогда можете прийти в архив и лично с ним познакомиться.
Дмитрий подошёл к ресепшену — там никого не было. Он немного постоял и нажал на настольный звонок — раздался громкий «дзынь». Он снова подождал. Было пусто, не появилось ни шороха, который бы оповестил о том, что хозяин архива спешит к посетителям. Дмитрий хотел нажать в третий раз, но звонка не оказалось под рукой — зато появился Савелий. Он так бесшумно двигался, что даже острый слух оборотня не мог распознать его движений.
Савелий возвышался над стойкой и внимательно смотрел на прибывшего. У него было совершенно недоброжелательное выражение лица. Даже его стильные круглые очки не могли скрыть недовольство в глазах. Его тёмные волосы длинными дредами свисали вокруг лица — артефакт иллюзии делал из Савелия привычный глазу обывателей образ. Только единицы видели его истинный вид, и все после этого находились в небольшом шоке.
— Сава! — обратился Дмитрий к архивариусу.
— Для тебя Савелий! — поправил его спрут.
Тяжело вздохнув, Дмитрий постарался не реагировать на слова собеседника.
— Савелий, будь любезен, сделай мне эти бумажки, — он протянул дощечку.
— Где сопроводительное письмо с печатью Игната Андреевича? — Савелий был вправе требовать подобное, потому что существовал регламент.
— Ты сейчас серьёзно? — не выдержал Дмитрий.
— Более чем, — остался верен себе спрут.
— Что ты хочешь? — сдался оборотень.
— Чтобы Заринель нашла себе достойного мужчину, — губы Савелия растянулись в улыбке, обнажая острые зубы.
Дмитрий не остался в долгу и показал свой оскал — его клыки вытянулись, и лицо начало видоизменяться. Они долго сверлили друг друга взглядом, пока не раздались лёгкие шаги — в архив вошла Заринель. Прекрасная эльфийка с тонкими чертами лица и выразительными глазами. Её длинные золотистые волосы были заплетены в сложную косу. Она одарила улыбкой обоих мужчин и чмокнула Дмитрия в щёку. Савелий поморщился. Но стоило Заринель обратить на него внимание, как он расплылся в блаженной улыбке.
— Что у вас, мальчики? — голос у эльфийки был словно песня — мелодичный и мягкий.
— Ничего, Дмитрий уже уходит, — Савелий быстро засунул дощечку в магический ларь, параллельно осыпая женщину комплиментами. Документы сделались, и он небрежно выдал их, не отрывая взгляда от прекрасной эльфийки.
Дмитрий стоял, не отрывая пристального взгляда от Савелия. Его глаза пылали сдерживаемой яростью, а пальцы непроизвольно сжимались в кулаки. В этот момент вмешалась Заринель — попрощавшись с архивариусом, она взяла оборотня под руку.
— Димитри, может, хватит так реагировать на Савелия? В твоём-то возрасте вообще стыдно, — произнесла она, намеренно используя его настоящее имя, как делала всегда, когда была недовольна.
Оборотень знал этот её приём, но ничего не мог с собой поделать. Его внутренний зверь бесновался, чувствуя, что кто-то другой обращает внимание на его избранницу. Кровь прилила к щекам, а клыки непроизвольно удлинились, выдавая его истинные чувства.
— Он… он… — начал было Дмитрий, но Заринель мягко перебила его:
— Знаю, знаю. Но разве это повод терять самообладание? — в её голосе звучала мягкая укоризна, смешанная с нежностью.
Оборотень глубоко вздохнул, пытаясь взять под контроль рвущегося наружу зверя. Его глаза постепенно возвращались к нормальному виду, а дыхание становилось ровнее. Заринель же, словно чувствуя его состояние, прижалась ближе, и это прикосновение помогло ему окончательно успокоиться.
— Я с тобой, я твоя, — тихо прошептала Заринель, ей пришлось становиться на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха, и после нежно чмокнула в щёку.
— Ты отказываешься выходить за меня замуж, — с обидой в голосе произнёс Димитри.
— Ты снова про это… Почему обязательно замуж? — она изобразила страдальческое выражение лица, словно эта тема её утомляла.
— А что? Тогда я буду точно спокоен и не откушу этому… щупальца, — рыкнул оборотень, его клыки слегка удлинились от раздражения.
Заринель прижалась к его плечу, скрывая улыбку. В её голове крутилась мысль о том, что она ждёт определённую цифру. 113 раз должен избранник позвать её замуж, чтобы проклятие спало. Осталось всего 57 попыток, и тогда она сможет ответить «да». Но были и другие условия — нельзя было говорить жениху о проклятии, иначе она умрёт.
Димитри не замечал её внутреннего смятения. Он продолжал обнимать женщину, чувствуя, как внутри него борются ревность и любовь. Заринель же наслаждалась моментом близости, зная, что скоро всё изменится. Но пока она могла только играть свою роль, чтобы не нарушить хрупкий баланс между жизнью и смертью.
Они шли по коридору, и каждый думал о своём. Дмитрий — о том, как завоевать сердце любимой, чтобы она ответила согласием, а Заринель — о том, как сохранить свою тайну и при этом не потерять его любовь.
— Зара, нужна новая порция забвения, — сказал Димитри, когда они подошли к лаборатории, официально принадлежавшей Заринель.
Она была талантливым зельеваром в их отделе, и именно здесь создавала свои уникальные составы. Среди них особое место занимало зелье забвения — опасное и требующее особого обращения.
Димитри знал все тонкости работы с этим эликсиром. Срок годности у зелья был крайне коротким — всего сутки, и готовить его впрок было нельзя. Храниться оно могло только в сосудах из тёмного стекла, а открывать флакон следовало исключительно перед применением, иначе состав терял свои магические свойства.
Особенность зелья заключалась в его способности заменять воспоминания. Человек, выпивший его, сам придумывал себе логичное объяснение произошедшему, а окружающее пространство подстраивалось под новую версию событий. Однако частое использование этого средства несло в себе серьёзную опасность — при злоупотреблении зельем реальность могла начать искажаться, что грозило разрывом пространства.
— Ты уверен, что это необходимо? — спросила она, просматривая ингредиенты, отмечая у себя что нужно еще купить.
— Другого выхода нет, — вздохнул Димитри, наблюдая за её действиями. — Некоторые вещи лучше оставить в неведении.
***
Воскресное утро выдалось прохладным. Первые лучи солнца едва пробивались сквозь тонкие занавески, когда Кристина открыла глаза от звука будильника. До начала смены оставалось два часа — в восемь ей нужно быть на работе, домой она вернётся только к вечеру понедельника.
Девушка потянулась, встала с постели и накинула халат. В доме царила тишина — все ещё спали. Она на цыпочках прошла на кухню, где привычно включила чайник. Ей нужно было приготовить еды на два дня. Раньше она просто оставляла продукты, а Глеб сам себе готовил, но сейчас предстояло приготовить на двоих.
Кристина задумалась: вряд ли племянник будет заботиться о других. А если приготовить только для Николаса, Глеб может обидеться или съесть чужую еду. Нельзя сказать, что Глеб был эгоистом, просто большую часть времени он был предоставлен сам себе и не задумывался о том, чтобы накормить кого-то, кроме себя.
Пока Кристина размышляла, что приготовить много и быстро, на кухню зашёл Полушубок. Он сел, сверля Кристину своими глазами, смотрел на неё с таким презрением, будто это она пришла к нему в дом, а не наоборот. Кот недовольно мяукнул и покосился на угол, где стояли его импровизированные миски.
— Жрать хочешь? — поинтересовалась Кристина, не рассчитывая на ответ. Кот, будто понимая, мяукнул. — Ладно, сейчас дам чего-нибудь.
Когда Кристина уже обувалась, из комнаты, пошатываясь, появился Николас. На нём была лишь набедренная повязка из простыни. В прошлый раз он случайно порвал футболку, когда раздевался, а новой одежды в доме не оказалось. Теперь ему приходилось обматываться простынёй, как римлянину в тогу.
Его хвост тихо скользил по полу, а сонный взгляд медленно фокусировался на Кристине. Простыня слегка колыхалась при каждом движении, грозя в любой момент соскользнуть.
— Ты куда? — хриплым со сна голосом спросил Николас.
Его волосы были слегка растрёпаны, а сонный взгляд придавал ему такое очаровательное выражение, что у Кристины тут же закололо в ладонях. Ей отчаянно захотелось подойти и взъерошить его волосы, прижаться к нему такому теплому.
Он стоял перед ней в своей простыне, потирая глаза, и выглядел настолько милым, что она едва сдержала порыв.
— На работу, — коротко ответила Кристина, стараясь не выдать своих чувств. — Вернусь завтра вечером.
— Так надолго? — тут же проснулся Николас, его сонное состояние как рукой сняло.
— Да, я ухожу на смену, — ответила Кристина, проверяя, всё ли взяла с собой. — Еда, часть на плите, часть в холодильнике. Глеб, если что, он знает, — махнула она рукой, не вдаваясь в подробности.
Николас хотел что-то сказать, но Кристина уже открыла дверь. Прохладный утренний воздух ворвался в прихожую, и она, накинув капюшон, шагнула за порог.
— До завтра, до вечера! — бросила она через плечо.
В доме снова стало тихо. Только Полушубок, доев свой завтрак, лениво потянулся и отправился исследовать уголки его нового жилища.
Николас дополз до кухни, опираясь на мебель. Он чувствовал себя обязанным Кристине за её заботу, она кормила его, ухаживала, помогала. Его состояние здоровья улучшилось — уже не хотелось постоянно лежать в кровати. Появилось желание что-то делать, куда-то двигаться, но физическая немощь не позволяла.
Осознание полной зависимости от Кристины угнетало его. Он был заперт в четырех стенах, не мог позаботиться о себе самостоятельно. Ситуация казалась до боли знакомой — история повторялась, только теперь он сам решил остаться здесь, никто его не удерживал силой. От этих мыслей Николасу хотелось выть от отчаяния.
