— Прошу прощения, сэр, — Бэрримор осмелился нарушить молчание всего через две минуты, что неоспоримо доказывало: дворецкий крайне взволнован! — Вы сказали, что слышали что-то, прогуливаясь перед сном.
— Да, Бэрримор, — вышел из анабиоза сэр Генри. — Я слышал… странные звуки.
— Осмелюсь спросить, какие именно звуки, сэр? — спросил дворецкий ещё через минуту.
— Я не могу этого объяснить, Бэрримор, — простонал лорд. — Я знаю только одно: сегодня вечером я снова буду прогуливаться перед сном. Такова наша семейная традиция, и она оставалась незыблемой даже в тёмные времена, когда наш род преследовала чудовищная собака!
— Разумеется, сэр, — почтительно поклонился Бэрримор.
Воздух дышал сыростью, мрачные сумерки окутали окрестности Баскервиль-холла, а над болотами стелился традиционный густой туман, когда сэр Генри вышел, чтобы прогуляться. Непреклонный, он готов был до последнего вздоха следовать традициям своего рода.
Верный Бэрримор крался следом, готовый на всё ради лорда Баскервиля, — такова была традиция его семьи.
Лорд Баскервиль, как и всегда, направился к болотам. Болота, как и всегда, встречали его ещё более сгустившимся туманом, зловещими поскрипываниями, шелестом, шорохами и тоскливым завывающим голосом болотной выпи. Всё было прекрасно, то есть — в соответствии со сложившимися многовековыми традициями.
Лорд Баскервиль глубоко вдохнул влажный воздух, традиционно пахнущий тиной, и позволил себе лёгкую улыбку, а верный Бэрримор — едва заметный облегчённый вздох.
Вот тут-то всё и началось! Впереди замелькали какие-то тени, зазвучали резкие голоса и смех, а из-за ближайшего куста выплыла фигуристая девица в коротком платьице с длинными зелёными волосами и совершенно неподобающим образом подмигнула ошеломлённому лорду.
Выпь замолчала, кажется, даже сами болота и Луна в небе были потрясены нарушением традиций и подрывом устоев.
— Потанцуем? — девица вплотную приблизилась к лорду и взяла его за руку!
Это совершенно выбило почву из-под ног благородного потомка древнего рода! Он знал, что делать, если напали разбойники, если атакуют чудовища, если из пучины времён восстала собака рода Баскервилей, у него были рецепты на все случаи жизни! Кроме… вот такого. Оттолкнуть леди — немыслимо! Прикасаться к совершенно незнакомой девице, находясь с ней наедине в компрометирующей обстановке… — невозможно!
— Прошу прощения, мисс… Не имею чести быть представленным… — Генри попытался вырвать руку, но незнакомка держала крепко.
— Ах, да что вы, с честью у вас всё в порядке, как я посмотрю, — она игриво захихикала и повлекла Генри за собой — дальше, на болота.
Выйдя из ступора, верный Бэрримор устремился за ними.
— Прошу прощения, мисс! — возвысил он голос. — Мой хозяин непременно должен быть дома к вечернему чаю!
Из-за другого куста вынырнула другая пышногрудая девица, как две капли воды похожая на первую, и подхватила Бэрримора под руку.
— Какая прелесть! — засмеялась она грудным переливчатым смехом. — К вечернему чаю! Ах, вы тут все такие забавные! Пойдёмте же танцевать!
Пока лорд Баскервиль и Бэрримор пытались придумать, как же вести себя в этих совершенно невозможных обстоятельствах, они уже оказались далеко — в самом центре болот.
И были там красавицы с зелёными волосами, и подносили они им блюда заморские — блины с икрой и грибами, и предлагали чарки с водкой, наливая их полными и требуя непременно "пить до дна", и плясали разнузданно, и смеялись громко, как порядочные дамы себе позволять не должны.
Лорд Баскервиль продержался недолго. Выпил из чарки, закусил икрой и… пошёл в пляс! А там и Бэрримор не устоял! Веселились они до утра, а под утро упали без сил на кочки, а красавицы юные обернулись уродливыми женщинами, от которых пахло болотом и тиной.
— Кто вы, мисс… — простонал Генри, которого уже начало мучить похмелье.
— Кикиморы мы, ваше лордство, — усмехнулась бывшая красотка, у которой теперь были глазки-щёлочки вместо огромных очей, а на носу красовалась бородавка. — Могли бы вас в топь завести, как у нас, на Руси, принято, а могли бы и до смерти уплясать — как у вас, на Британщине, положено. Да только жалко вас и губить… У вас и жизнь-то — будто сон. Ни веселиться не умеете толком, ни куролесить! Так что — живите, да нас добрым словом поминайте!
— Мы ещё увидимся… мисс?.. — растерянно пролепетал сэр Генри, сам не зная почему.
— Ну, может, мы и заглянем как-нибудь, — ухмыльнулась зелёная "мисс", откидывая за спину волосы-водоросли.
С тем и пропали из виду заморские создания, назвавшиеся непонятным словом "кикиморы".
А лорд Баскервиль благополучно вернулся домой, поддерживаемый своим верным дворецким. Они не обсуждали случившееся. Это было слишком… неподобающе. Однако… когда первое потрясение прошло, Генри неожиданно обнаружил, что вспоминает ту ночь скорее с удовольствием, чем со страхом или отвращением.
Он подумал, что ему и правда не мешало бы изменить свою жизнь. И первым делом он отказался есть по утрам овсянку, которая ему никогда не нравилась. А однажды незнакомый запах привёл сэра Генри на кухню, где он с изумлением обнаружил смущённого Бэрримора, пытавшегося печь блины по найденному в Интернете рецепту.
— А не прогуляться ли нам сегодня вечером на болота, Бэрримор, — улыбнулся лорд Баскервиль.
— Почему бы и нет, сэр, — невозмутимо ответил Бэрримор. — Хотя, если позволите… — он вопросительно склонил голову к плечу.
— Да, Бэрримор?
— Я бы на вашем месте прогулялся к соседям. У них гостит совершенно очаровательная племянница, сэр. Весёлая и жизнерадостная. Говорят, в ней есть русская кровь… сэр.
— Вот как… Что ж… Пожалуй, я давно не навещал соседей… Благодарю, Бэрримор. Я сегодня же напишу соседям. Надеюсь, завтра будет удобно их навестить.
— Рад служить, сэр, — Бэрримор подхватил лопаткой блин и почти ловко перевернул его.
Сэр Генри помахал рукой перед лицом, отгоняя блинный чад, но вид у него был довольный.
Вечером они с Бэрримором прогуливались вместе — по недавно сложившейся традиции. Внезапно оба замерли, прислушиваясь к звукам, доносящимся с болот.
— Выпь, Бэрримор? — печально спросил сэр Генри.
Дворецкий расплылся в довольной улыбке:
— Кикиморы, сэр!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Частицы
Аннотация: Один автор обвинил другого, что он позаимствовал из истории третьего автора фигурки дельфинов. Конфликт разрешился благополучно и, конечно, никакого плагиата там не было - чистой воды совпадение, какие нередко встречаются в нашем авторском деле. Этот случай и вдохновил меня на миниатюру. Пусть будет много дельфинов, их фигурок и самых разных произведений о них и с их участием!
У меня дома тоже есть два стеклянных красавчика - парочка:) Уж и не помню, в каком году они ко мне попали, но лет уже прошло... с десяток, наверное.
Мальчика я назвала Лилан, девочку - Иллана. А позже "придумала" лиланов и морской народ, живущий в океане Намии. Намиянки (в том числе Иллана) - героини второго плана моего романа "Цветок Зари". Собственной истории они от меня пока не дождались, но в мыслях наброски давно имеются. Придумала ли я их? Или дельфинчики рассказали?
***
Арина нежно погладила фигурку дельфина и улыбнулась. Материал был похож на янтарь, но продавец сказал ей, что это такая особая пластмасса. Арина удивилась, но поверила, ведь с неё взяли сущие копейки, а янтарный дельфин стоил бы гораздо дороже.
Магазин был какой-то странный… очень необычный. Она зашла в него случайно, если, конечно, допустить, что в нашей жизни есть место случайностям. Арина в этом сомневалась. Слишком много неслучайного, удивительных совпадений и пересечений было в её жизни.
Она отдыхала в санатории, выбралась в ближайший город — погулять, пройтись по магазинам, вот и зашла в небольшой магазинчик — необычная вывеска привлекла. На вывеске было написано "Подарки Судьбы". Вот так — ни много ни мало. Кто же отказывается от подарков судьбы?
Внутри, как ни странно, не было никого, кроме продавца. Арина побродила между стеллажей, где совершенно свободно — потрогать можно — стояло и лежало множество самых разных безделушек, сувениров, статуэток, шкатулок, фигурок, вырезанных из дерева и минералов.
Всего было так много, и всё такое красивое! Глаза у неё разбежались, и она долго бродила там, прикасаясь то к одной вещице, то к другой, не в силах остановиться на чём-то одном. Пока не увидела его…
Фигурка дельфина была лёгкой на вид — почти летящей, будто птица, — и такой тёплой, напитанной солнечным светом, что казалось — от неё исходит ощутимый жар. Арина взяла её в руку — тепло разлилось по ладони.
— Сколько? — спросила она, подняв глаза и встретив взгляд продавца, наблюдавшего за её блужданиями.
Мужчина прищурился почти враждебно.
— Он очень дорогой, вам не по карману, — сказал грубо. — И вообще он не про… — он вдруг замер на полуслове, молча глядя прямо перед собой остекленевшими глазами.
Арина даже не успела толком обидеться на грубость, как вдруг продавец посмотрел на неё совершенно иначе — по-доброму, расплылся в улыбке.
— Шучу! Простите, неудачная шутка! — и он назвал смешную сумму, равную трём коротким поездкам на маршрутке.
— Но ведь это… янтарь? — неуверенно проговорила Арина. — И работа такая… Я не специалист, но мне кажется, что его делал настоящий мастер.
— Это пластмасса, — взмахнул рукой продавец. — Только похоже на янтарь, а на самом деле — обычная заводская штамповка. Берите-берите, если нравится!
Конечно, ей понравилось! Не верилось, что это пластмасса, но для Арины материал не имел никакого значения — фигурка тревожила душу, будила воображение, уносила его в дальние дали.
В голове сами собой начали складываться истории о далёкой планете Намии, о морском народе, о лиланах — так похожих на земных дельфинов… Она должна написать про них роман! И начнёт его прямо сегодня, как только вернётся в санаторий. Её новый роман… Который уже по счёту? Десятый? Ах, что там считать, главное, что герои пришли к ней, просят рассказать о них, и она обязательно расскажет.
***
В другой вселенной мудрый Тео-Ли-Мир, вынырнувший из сознания несколько ошеломлённого продавца, улыбнулся, поглаживая очередную фигурку дельфина. Ещё одна фигурка попала по назначению. Он изготовил их великое множество, вложив в каждую частицу Знания и Мудрости. Его собратья, как он знал, тоже идут подобным путём, каждый по-своему разбрасывая частицы Истины по мирам и временам. Он же избрал именно такую форму. Ему нравятся дельфины, ведь он сам в прямом родстве с ними, он из народа-прародителя дельфинов...
Знание важно. Но Мудрость — стократ важнее. Он рассеял эти фигурки по многим мирам, по разным временам и пространствам. Они выглядели по-разному — одни были похожи на янтарные, другие на ониксовые, третьи — на стеклянные, четвёртые… — ни к чему перечислять все. Но на самом деле их материал не был ни тем, ни другим, ни третьим. Это был метаморфин кристаллический, способный пережить миллионы лет и всё это время сохранять заложенную информацию.
Их будут встречать, находить в самых разных местах, мирах, временах… И они будут рассказывать свои истории тем, кто способен услышать… Части Истины — многогранной и бесконечной, фрагменты Всемирной Мозаики… Некоторые кусочки похожи — но не одинаковы, другие — на первый взгляд, совсем разные, а на самом деле — говорящие о том же.
Истина бесконечна, многогранна. Когда о ней пытаются рассказать при помощи слов, получается бессчётное множество картин, чем-то похожих друг на друга, но каждый раз неуловимо отличных. Если собрать их вместе… откроется новый объём и глубина! Но каждый творит лишь свой кусочек, свою грань, свою частицу — всегда неповторимую, даже если она рассказывает о том же, о чём и другие…
"Когда-то пришли на Землю мудрые и одни выбрали море, а другие — сушу. И избравшие море стали дельфинами. Не построили городов и селений, но сохраняли мудрость. Избравшие же сушу стали Атлантами. Много чудес создали они, но утеряли мудрость и сгинули…"
"Некогда пришли на Намию мудрые. И избрали они одну стихию — океан. И стали лиланами. Но позже случилось так…"
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. Рассказ "Ишь ты, теремок!"
— А может, не надо, а, Грыз? Ну давай не будем, а? Ну мало ли, что получиться может… Мы же его не проверяли!
— Кончай ныть, Хруп! Чего там такого страшного может получиться?! А не проверяли, так вот и проверим! Зря, что ли, мы его так долго выгрызали… Ну, строили, то есть.
Два брата бобра, несмотря на возникший спор, ни на секунду не отвлекались от работы: быстро дотащили разборный терем до полянки и в четыре лапы за считанные минуты собрали! Получилась… красота! Загляденье просто. Тут даже у более осторожного Хрупа отпала охота продолжать спорить. Ну куда ж такую красотищу девать, не выбрасывать же! А что Теремок наверняка, как обычно — с неожиданными свойствами… Ну, наверное, Грыз прав, и ничего в этом страшного нет!
Сорока моментально разнесла новость по лесу, любопытные звери потянулись на полянку. Останавливались, кто поодаль, кто поближе, рассматривали — кто с опаской, кто со жгучим интересом, а кто и с жадностью, обдумывая, как бы получить такое жилище в собственность. Все молчали, косились только на бобров.
Они — известные умельцы-строители, но не все их постройки вели себя… предсказуемо. Помнится, построили избушку на курьих ножках, так она по лесу всё носилась, как наткнётся на кого — уж расквохчется на весь лес! И ещё яйца несла… из них тоже избушки вырастали… А куда им в лесу столько ненормальных бегающих избушек?!
К счастью, удалось сдать чудо-избу в какой-то волшебный заповедник, её там в большом вольере, говорят, содержат, чтобы народ не пугала и сама не пугалась. А маленькие избушата до сих пор в лесу попадаются. К радости лесных жителей, они не растут и не размножаются! Так только… туристов иногда пугают. Ну и ладно — туристов попугать это завсегда хорошо!
Братья Грыз и Хруп — они такие… Лесные Левши! Как выдастся у них свободное время, так и мастерят в своё удовольствие. Хорошо ещё, что свободного времени у них мало.
А то вот ещё соорудили… сарай — не сарай, баню — не баню, а какую-то постройку с водопроводом! Ну, звери, кто поплескаться любит, в неё и потянулись — там тебе и вода холодная, и вода горячая, и даже грязь — говорят, лечебная.
Как это всё у бобров получается, они и сами не знали. Вот так задумаются… и грызут себе, строгают! Потом — глядь! Очередное невесть чего получилось. И завсегда оно с секретом, с сюрпризом или с волшебством каким. Так и вот… выгрызли эту, значит, баню, звери туда потянулись, даже очередь образовалась. А потом жаловаться начали!
У кого внезапно совесть проснулась, кто-то о любви мечтать взялся, кто-то сказки сочинять заделался! А главная лесная сплетница сорока начала носиться по всем, кому раньше сплетни разносила и каяться, рассказывая, где и что переврала! Звери только диву давались: и как она это всё помнит-то?! Сорока тоже удивлялась…
Однако, диво дивом, а устали все от неё ужасно. Потому что они уж давно позабыли почти всё, а она носится и пристаёт ко всем: "А помнишь, как я в том году говорила тебе, что зайчиха не от мужа зайчат принесла? Так это… наврала же я! Ох, наврала! От мужа! Всё от мужа, точно знаю!"
