— Ну уж Гарри он о своих догадках точно не сообщит, — ухмыльнулась миссис Снейп.
— Да, это верно, — успокоилась леди Малфой. — И вообще — Северус не из болтливых.
— Главное, чтобы Хейди не догадалась, — подала голос Луна. — Под конец она, кажется, начала что-то подозревать.
— Думаю, она не будет копаться в этой истории, — с сомнением заметила Гермиона.
Сама-то Гермиона непременно начала бы рыть землю носом, оставалось только надеяться, что Хейди из другого теста.
— Думаю, не будет, — согласилась Луна.
— А какая у тебя получилась изумительная готическая невеста… Ах… Элеонора, кажется?
— Элеонора фон Шварцвальд, — улыбнулась Луна. — Мы состоим в родстве со Шварцвальдами. И одна из моих троюродных тётушек забирала меня к себе, когда мамы не стало… Она учила меня играть на органе…
— Да… Семья — источник нашей силы, — веско заметила Нарцисса.
— И наше уязвимое место, — вздохнула Гермиона.
— Тоже верно, — не стала спорить леди Малфой. — Кстати, твоя Матильда, дорогая, была великолепна, — Нарцисса хихикнула и пододвинула поближе тарелочку с воздушными пирожными.
— Ох, — Гермиона скривилась. — Я теперь долго не смогу есть сладкое. Несмотря на все эти чары, что вы на меня наложили, мне было, прямо скажем, несладко, после всего съеденного.
— Мне кажется, ты переусердствовала, дорогая, — заметила Нарцисса. — Чары увеличения желудка и ускоренного пищеварения всё же имеют свои пределы и не гарантируют отличного самочувствия после подобных застольных подвигов.
Зато Гарри был, поистине, впечатлён! И к тому же, получил передышку! Это был верный ход. Весьма… продуманный, я бы сказала. А вот чем моя дорогая невестка напоила Гарри, находясь под личиной шаманки-папуаски… я не могу понять до сих пор!
— Это наш семейный рецепт, — загадочно улыбнулась Луна.
Леди Малфой уважительно помолчала.
— Странно, что Гермиона почему-то сконцентрировалась исключительно на еде, — задумчиво проговорила она, прожевав пирожное. — Сначала — ела сама, а потом — кормила Гарри. Очень сложную магию применила в последнем случае, просто молодец!
Гермиона польщённо зарделась.
— Я была против того, чтобы впутывать других девушек в наше дело, но не могу не признать, что Личианна ти Некрос справилась со своей ролью просто потрясающе! — заметила леди Малфой. — Надо будет как-нибудь пригласить её к нам. Такая интересная девушка. Но выдать её замуж будет определённо нелегко...
Гермиона вздрогнула. Да, это, пожалуй, будет посложнее, чем женить Гарри.
— Ну ещё бы она не справилась, ведь никакой роли у неё и не было. Она просто вообще такая — потрясающая, — отозвалась Гермиона.
— Но последняя невеста в исполнении Луны, конечно, была… рискованным ходом, — серьёзно сказала Нарцисса. — Если бы я не доверяла тебе настолько, моя дорогая, обязательно воспротивилась бы. Ты ещё так молода и не знаешь, как ветрены бывают мужчины… — Нарцисса вздохнула.
— Гарри должен был понять, что чувствует на самом деле. И Хейди заслуживает большего, чем жених, сделавший ей предложение, лишь бы отделаться от явно неподходящих кандидаток.
— Всё это так, но всё же… Создавая столь совершенный образ, ты рисковала. Ну да ладно — главное, что всё закончилось хорошо! Всё закончилось так, как и должно было — свадьбой!
Между прочим, пора заняться подготовкой. Торжество должно стать незабываемым…
Гермиона закатила глаза.
— Вряд ли Гарри захочет…
— Гарри? — удивилась Нарцисса. — А он-то тут причём? Устраивать всё нам, ему остаётся только явиться во-время. А если ему так не хочется лишнего шума и суеты, то сразу после церемонии мы, так и быть, его отпустим.
"Всё ясно, — подумала Гермиона, — торжество планируется в Малфой-мэноре. Весь цвет общества — Малфоям на радость. Ну, отпустят, и на том спасибо! Надо будет подготовить для молодых уютное и, главное, уединённое гнёздышко, где до них даже Малфои не доберутся, хотя соблюсти последнее условие будет непросто…"
— Я бы на твоём месте беспокоилась о другом, моя дорогая, — улыбнулась Нарцисса.
Гермиона подобралась.
— О том, чтобы убедить Северуса сопровождать тебя на торжество. Ты же понимаешь, он обязательно должен быть там. То есть — здесь.
— Понимаю, — обречённо кивнула Гермиона, мысленно уже начиная готовить речь для мужа. — Гарри без него ну никак не обойдётся, — вздохнула она.
ЧАСТЬ шестая. Сказки семейства Снейп
— Папа, а сказку? — восьмилетняя Эйлин строго посмотрела на отца.
Гроза всея Хогвартса, директор Снейп, сложил газету и бросил на дочь суровый взгляд, которым можно было бы легко распугать толпу Гриффиндорцев. Но достойная своего отца юная леди не дрогнула. Она смотрела всё так же укоризненно, с полным осознанием своего права и убеждённостью в скорой победе.
— Попроси маму, — предпринял профессор попытку отступления на заранее подготовленные позиции.
Но тут в гостиную вошёл Август — брат-близнец Эйлин — и, обменявшись взглядом с сестрой, отрицательно покачал головой.
— Мама говорит, что ей ещё нужно составить учебный план, — сказал мальчик.
Северус вздохнул. Уж он-то, как директор, отлично знал, что у Гермионы давно составлены все планы эдак года на три вперёд, но не говорить же об этом детям. Проблема была в том, что миссис Снейп (впрочем, как и мистер Снейп) не умела сочинять сказки, а дети хотели именно таких — пусть и неуклюжих, но придуманных специально для них историй, заявляя, что читать они и сами умеют. Правда, семейной традиции чтения вслух, введённой Гермионой, это не отменяло.
Кто же это первым рассказал детям какую-то незатейливую историю, после которой не прошло ни одного вечера без требований рассказать — именно рассказать, а не прочитать! — сказку? Кажется, это тоже была Гермиона. А теперь она, видите ли, пишет несуществующий план, а он, вымотавшийся настолько, что глаза сами закрываются, должен отдуваться…
Но ничего не поделаешь. Северус слишком хорошо помнил собственное детство, в котором "отвяжись", "иди к матери" и "не мешай отцу отдыхать" были ещё самыми мягкими словами из тех что он слышал, когда был маленьким.
Позже Северус научился сам обходить "заботливого" родителя десятой дорогой.
И теперь, когда у него появились собственные дети, Северус дал слово, что у них будут совсем другие воспоминания, а уж слово он умел держать как никто другой. Значит, деваться некуда.
Взглянув на неумолимых слушателей, уютно устроившихся на диванчике и глядящих на него с требовательным ожиданием, Снейп не удержался от нового вздоха и прикрыл глаза, надеясь как-то стимулировать свою фантазию и придумать хоть что-нибудь. Но перед мысленным взором тут же поплыли списки ингредиентов для нового экспериментального зелья. Северус открыл глаза и тряхнул головой.
— Расскажи про Чёрного Рыцаря, — попросила Эйлин, решив придать сказке наиболее интересное для себя направление.
Северус нахмурился. Ну конечно! Всё началось именно с этого! Гермиона рассказала какую-то дурацкую историю про Чёрного Рыцаря — защитника Волшебного Замка и его жителей. Замок несомненно был Хогвартсом, а в Чёрном Рыцаре очевидно воплотились её романтические представления о собственном муже.
И что теперь прикажете делать? Ладно. Всё-таки сказку рассказывать — это не зелье варить, и если получится уж совсем плохо, то, может быть, в следующий раз ему позволят почитать книжку, а не вымучивать тут невесть какой бред…
— Однажды, — бросился Снейп как с обрыва, не представляя, что говорить дальше, — хозяин Волшебного Замка вызвал к себе Чёрного Рыцаря.
— А звали хозяина Сладкий Леденец, — с ухмылкой вставила появившаяся в дверях Гермиона, — потому что он очень любил сладкое и всех угощал конфетами. Вот только от его конфет у всех потом болели зубы, так что со Сладким Леденцом надо было держать ухо востро.
Снейп попытался удержать на месте уголок губ, предательски ползущий вверх. Ну вот, теперь эта идиотская "сказка" точно превратится в фарс. Впрочем, помощь жены явно не будет лишней.
Гермиона устроилась на подлокотнике его кресла и улыбнулась, давая понять, что теперь ход Северуса.
— И чего же хотел Сладкий Леденец от Чёрного Рыцаря? — не выдержал Август.
— Да самую малость, — принял подачу Северус. — Нужно было удерживать вместе Льва и Змею, которые ненавидели друг друга. При этом постараться научить их чему-нибудь полезному и не допустить, чтобы Лев загрыз Змею, а Змея ужалила Льва.
— А ещё постараться, чтобы ненависть Льва и Змеи только крепла, — добавила Гермиона. — Они ни в коем случае не должны были подружиться или хотя бы научиться терпимо и уважительно относиться друг к другу.
— Но почему? — удивилась Эйлин. — Почему бы не постараться наладить отношения Змеи и Льва, если они должны были находиться рядом и вместе учиться?
— Для этого у Сладкого Леденца были свои тайные причины. У него на всё были тайные причины, и он любил добиваться своих целей такими запутанными способами и окольными путями, что порой запутывал сам себя, не говоря уж обо всех остальных. Все жители Волшебного Замка страдали от чрезмерной хитроумности его хозяина, но больше всех доставалось Чёрному Рыцарю, — вздохнула Гермиона.
— Ещё Рыцарь должен был присматривать за оборотнем, которого Сладкий Леденец поселил в Замке — поближе к детям.
— Но зачем? — изумился Август.
— По доброте душевной, — скривился Снейп. — Ему было жалко облезлого и несчастного оборотня, который скитался по свету и бедствовал.
— Но разве нельзя было устроить оборотня где-нибудь подальше от детей? — спросила Эйлин.
— Наверное, можно, но Сладкому Леденцу такое соседство казалось очень удачным, а следить за безопасностью детей он поручил Чёрному Рыцарю и больше об этом не беспокоился.
— Также Рыцарь должен был заслужить доверие Красноглазого Гада — главного врага всех обитателей Замка — и рассказывать Сладкому Леденцу обо всех его планах. — Гермиона замолчала.
— Это всё? — с надеждой спросила Эйлин. Ей стало ужасно жаль Чёрного Рыцаря.
— Если бы… — вздохнул Северус. — Самым важным и трудным заданием было уберечь мальчишку по имени Тридцать Три Несчастья. За ним следовало наблюдать круглосуточно, так как, стоило лишь отвернуться, как Тридцать Три Несчастья попадал в беду.
Даже по ночам он не спал, а бродил по Замку в поисках новых неприятностей и опасностей. И для того чтобы ему было удобнее их искать, Сладкий Леденец дал Тридцати Трём Несчастьям мантию-невидимку, под которой мальчишка прятался от Чёрного Рыцаря. Сладкий Леденец рассчитывал, что Тридцать Три Несчастья заразит своей несчастливостью Красноглазого Гада и погубит его. В конце концов так и вышло.
— А ещё Чёрный Рыцарь обязан был вести себя так, чтобы все обитатели Замка его ненавидели, — вставила Гермиона.
— Но для чего?! — хором спросили дети.
— Сладкий Леденец считал, что так Рыцарю будет легче завоевать доверие Красноглазого Гада. Нужно было, чтобы он поверил в преданность Рыцаря и в то, что в Замке он остаётся лишь для того, чтобы шпионить за Сладким Леденцом и остальными.
— Но если Рыцарь должен был шпионить за обитателями Замка, разве не логичнее было бы втереться к ним в доверие, а для этого нужно было вызвать их симпатию, а вовсе не ненависть, — рассудительно проговорила Эйлин.
— Именно так, — согласилась Гермиона. — Но Сладкому Леденцу казалось, что это не будет выглядеть убедительно и что Красноглазый Гад не станет доверять тому, кто пользуется уважением жителей Волшебного Замка.
— Ну вот и все задания, которые дал Сладкий Леденец, — скучным голосом подвёл черту Северус, сдерживая зевоту. — А теперь вам пора ложиться спать.
— Нет-нет! — возмутился Август. — Ещё рано, и сказка ещё не закончилась! Что было дальше? Чёрный Рыцарь всё выполнил?
— И отправился на бал, — хихикнула Эйлин.
— На какой ещё бал? — удивлённо приподнял бровь Северус.
— Ну как же ты не понимаешь, папа? Ведь Сладкий Леденец точь в точь как злая мачеха из "Золушки"! Напоследок он должен был сказать что-то вроде: "Посади среди цветов сорок розовых кустов и, пока не подрастут, подметай дорожки тут". Но должен же он был пообещать какую-то награду!
— Что-то не припоминаю… — пробормотал Северус, мысленно примеряя роль Золушки. — О награде даже и речи не было.
— Да этот Леденец хуже Красноглазого Гада! — возмутился Август.
— Он желал всем добра и хотел как лучше, — возразил Снейп.
— Не похоже как-то… — протянула Эйлин. — Но что же было дальше?
Северус с надеждой покосился на жену, и Гермиона не подвела:
— А дальше, пока Чёрный Рыцарь выполнял задания, Сладкий Леденец нашёл колечко, на котором было ужасное смертельное проклятие, и надел его на палец.
— Он не знал о проклятии? — с лёгкой жалостью спросила Эйлин.
— Отлично знал! — рявкнул Северус, выныривая из пучины дремоты, затягивавшей его.
— Тогда зачем надел? — Август даже глаза вытаращил от удивления.
— Наверное, думал, что на него не подействует, — пожала плечами Гермиона. — Что его сладость окажется сильнее горечи проклятия. Но в результате Чёрному Рыцарю пришлось варить чудодейственное зелье, чтобы продлить жизнь Сладкого Леденца. Спасти его было уже невозможно.
— Он сам виноват, — нахмурилась Эйлин. — Но что же было дальше с Рыцарем?
— Да ничего особенного, — Северус приоткрыл один глаз. — Он так и продолжал выполнять задания Сладкого Леденца, пытался защитить жителей Волшебного Замка и помочь Тридцати Трём Несчастьям победить Красноглазого Гада.
— Но когда победа была близка, Гад натравил на Рыцаря свою ручную змею — огромную и ужасно ядовитую, — подхватила Гермиона.
— И что же?! — взволнованные дети подались вперёд.
— Но тут явилась Добрая Фея и спасла его. А Тридцать Три Несчастья победил Красноглазого Гада, и все зажили мирно и счастливо, — закончил Северус.
— А Чёрный Рыцарь женился на Фее? — хитро прищурившись, спросила Эйлин.
— Да, — вздохнула Гермиона. — Правда, для этого Фее пришлось ещё долго убеждать Рыцаря в своей любви и в том, что он тоже имеет право на счастье. Но Фея была очень упорной, поэтому у нашей сказки счастливый конец, как и положено в сказках. А теперь спать!
— Ладно, — согласился Август. — Только завтра расскажите нам сказку про Двухголовое Рыжее Чудовище — то, что обитало в замке и никому не давало покоя своими шалостями.
— Да! — у Эйлин загорелись глаза. — Было так весело, когда оно перекрасило Чёрного Рыцаря в белый цвет!
— И когда превратило его в гигантскую канарейку, напав из-за угла, — подхватил Август.
— И когда наколдовало прямо в замке болото с лягушками и запустило по коридорам сверкающих драконов, — мечтательно закончила Эйлин.
— Превратило Рыцаря в гигантскую канарейку? — обманчиво мягким тоном переспросил Северус, повернувшись к жене.
— Да! — восторженно сияя глазами, подпрыгнула на диване Эйлин. — Огромную розовую канарейку!
— Розовую? — прищурился Северус, глядя на жену с какой-то весёлой яростью.
Гермиона потупилась.
— Да, жалко, что ты не слышал, папа, — сказал Август.
— Действительно… жаль… — согласился Северус.
Уложив детей и поцеловав их на ночь, Гермиона с некоторой тревогой ждала реакции мужа на её "канареечные фантазии", но тут в окно постучал филин, и Северусу пришлось отвлечься.
