Однако стойкость не означала неуязвимости. Кое-кто из птиц быстро терял в весе, слабел и летал всё ниже и ниже, не в состоянии подняться в небо так высоко, как он это делал летом, потому что зимой от голода начинало пошаливать здоровье и не хватало сил долго махать крылышками.
Люди не оставляли пташек в беде и старались всячески их поддерживать, угощая пшеном и семечками. Птички знали об этом. Каждое утро общительные стайки занимали свои места на кустах шиповника и доверчиво смотрели в глаза прохожим, с благодарностью принимая угощение.
Анфиса, как обычно, приготовив для птичек кулёк с зерном, собралась на улицу. Поплотнее укутавшись в многослойную одежду, она для красоты набросила поверх пальто длинную шаль. Изделие выглядело привлекательно: крупная вязаная сетка рассыпала по полотну голубые объёмные цветы и заканчивалась по периметру длинными кручёными кистями. Своей яркой расцветкой шаль оживляла облик девушки и слегка прикрывала коротенькое пальтишко, из которого выпускница колледжа выросла ещё три года назад. Старое пальтишко было Анфисе к лицу. Отороченное белым мехом, оно делало девушку похожей на Снегурочку. Этот образ хорошо сочетался с благотворительным характером деятельности Анфисы. Свой зимний "наряд Снегурочки" она надевала специально в те дни, когда выходила подкармливать птиц, потому что до кормушек не всегда было просто добраться: ветки царапали руки, цеплялись за рукава и пачкали ткань. Но пальтишко держалось молодцом, и вот уже несколько лет верой и правдой служило своей владелице. Как будто сама природа берегла его от надрывов и потёртостей.
Конечно, была у девушки шикарная шубка - лёгкая, струящаяся и пушистая. Но предназначалась она лишь для праздничных прогулок или очень важных поездок в город. А для посещения птичьих столовых была избрана добротная рабочая форма: серое пальто, перепоясанное для тепла крепким ремнём, голубая шаль, меховая шапка и широченные валенки. По сугробам-то лазить - это сноровку надо иметь. Без валенок, ремня и толстой шапки никак не обойтись.
День выдался ясным, буранов не ожидалось, и ничто не предвещало неприятностей. На деревенской улочке мерно покачивались несколько фанерных ёмкостей, в которые шустро запрыгивали полакомиться хлебом неунывающие воробьи. У птиц было чудесное настроение. Некоторые из них садились на тропинку возле ног Анфисы и запрокидывали головы, чтобы лучше рассмотреть лицо своей кормилицы. Хотя долго находиться в такой позе им было неудобно, всё равно воробьи старались заглянуть девушке прямо в глаза. И эти милые птичьи взоры проникали так глубоко в душу Анфисы, что достигали самых сокровенных её уголков. "Как люди и птицы понимают друг друга без слов? - удивлялась девушка. - И откуда воробьи знают, что я обязательно приду и накормлю их? Наверное, они очень умненькие, им даже удаётся избегать опасных столкновений с кошками, шныряющими тут и там".
Не успела Анфиса вспомнить про кошек, как внезапно воробьиная стайка, беспокойно пискнув в ответ на клич вожака, в панике взвилась вверх. Стремительно покинув кормушки, малыши забились в кустарник и, спрятавшись за ветками шиповника, смолкли.
Что их напугало? Анфиса огляделась. Кошек не было. Зато в небе начался переполох: вороны как по команде взмыли над крышами домов и стали огалтело каркать. На голос местных каркуш с окрестных деревень двинулись другие вороньи стаи. Соединившись, они превратились во всё сносящий на своём пути конгломерат решительно настроенных птиц. Небо стало тесным. Оно приобрело чёрный оттенок. Птицы, крича во всю мощь, летели друг другу наперерез, кружились, опускались к верхушкам деревьев и снова набирали высоту. При этом они не сталкивались, и каждая стая чётко придерживалась определённой траектории полёта. Вожаки вели подопечных то наискосок, то разводили "веером". Одновременно они поднимали в небо голубей, сгоняя тех с карнизов и подоконников. Вороны заставляли вальяжных сизарей летать в небе с неистовой скоростью, превращая таким образом всё поднебесье в сферу, готовую отшвырнуть любого, кто попадёт в эпицентр её воздушного владычества.
Виражи и гомон прекратились так же внезапно, как и начались. Небо опустело. Все птицы вернулись на свои привычные заборы, трубы и провода. Лишь удивлённая Анфиса всё стояла и пыталась понять причину, которая смогла взбаламутить птичьи стаи.
А причина незаметно покинула заоблачные дали и, ухватившись когтистыми лапами за толстый сук дерева, прижалась спиной к стволу. Анфиса даже вздрогнула от ужаса, поймав на себе жуткий взгляд нежданной гостьи. То была птица: крупная, коричневатая, с волнообразной окраской перьев на грудке. Она немигающим взглядом буравила девушку. Как и все крылатые, она смотрела в глаза человеку. Но её взгляд был не похож на доверчивый птичий. Он был страшен. Пристальный, застывший и примеривающийся к добыче, он выдавал хищника.
" Тетеревятник! - похолодело нутро девушки. - Из леса пожаловал. Мышиные норки зима снегом укрыла, оставив хищника без трофеев. Он к деревне прибился. Но вороны только что его ловко прогнали. А воробышкам тяжко придётся с таким соседом".
Тетеревятник сидел, не шелохнувшись. Он будто затаился перед охотой. Кривой клюв птицы зло загибался вниз мерзким крючком, а жёлтые глаза бессмысленно таращились в никуда и чего-то ждали.
"Ох, как близко довелось мне увидеть жёлтые глаза кошмара! Жёлтые глаза-то у кого бывают? Ни дать ни взять оборотень, - думала Анфиса. - Чего он тут разглядывает? Надо же, совсем людей не остерегается. Словно относится к нам с презрением. Но я не убегу, не дрогну перед тобой, нахальный хищник. Не дам в обиду маленьких птичек! Кыш!"
В ответ на красноречивый жест Анфисы хищник лениво перелетел на соседний тополь. Вновь перепуганные вороны мигом сгрудились в кучу и взметнулись к облакам, готовые успешно отбить очередную атаку злодея.
А тетеревятник вдруг приосанился и ринулся к кусту, где прятались воробьи. Те сразу юркнули с крайних веточек внутрь зарослей, предоставив нападающему напороться на колючки шиповника. Почувствовав боль, ястреб ретировался на прежнее место.
- Нет, так не годится! - нахмурилась Анфиса. - Не собираюсь я гонять тебя с дерева на дерево. Ты должен улететь из деревни совсем и навсегда.
Девушка взмахнула ладошкой. Хищник, как и следовало ожидать, покинул насиженное место. Но поскольку сущность страшилища с желтыми глазами была, по умозаключению Анфисы, оборотневская и настырная, то тетеревятник не отступил, а новым своим пристанищем выбрал соседнее дерево. Устроившись поудобнее, ястреб нагло расправил спину и стал ехидно перебирать лапами.
Через некоторое время, не обращая никакого внимания на прогоняющую его Снегурочку, хищник полетел прямиком мимо неё, низко у земли, предприняв вторую попытку поймать зазевавшегося воробья.
В ту же секунду Анфиса машинально сорвала с себя шаль и бросила её вслед тетеревятнику. Бросок оказался удачным. Тяжёлое изделие настигло хищника, накрыло и придавило к земле. Голова птицы застряла в одной из ячеек сетчатой вязки, а правое крыло оказалось полностью лишенным возможности шевелиться. Попав в шаль, как в рыболовную сеть, пленник поковылял вдоль дороги, таща за собой на шее вязаное изделие, и яростно помахивая свободным левым крылом. Жажда жизни и свободы придавала ему энергии и бесстрашия. Он не собирался сдаваться и покидал деревню, как мог - пусть неуклюже, стыдливо и позорно, но с надеждой на лучший исход. Наверняка в дальнейшем, оставшись один, тетеревятник смог бы перекусить ячейки сетки и постепенно вызволить себя из западни. Но для этого ему нужно было уйти от преследовавшей его девушки. И он упрямо уходил. Конечно, если бы кто из прохожих увидел эту картину, то освободил бы тетеревятника, пожалев неудачника. Честно говоря, Анфисе тоже было его жаль. Но воробышков было жаль ещё больше.
Девушка следовала за тетеревятником, помахивая хворостинкой, и никак не могла схватить грозную птицу. Как только Анфиса склонялась над хищником, чтобы покрепче запеленать его, как тот сразу же переворачивался на спину, выставлял вверх наводящие ужас когти, и начинал вертеть своим смертоносным клювом. Даже будучи в сетке, тетеревятник-убийца мог поранить любого, кто бы рискнул к нему прикоснуться.
Анфиса и не предпринимала ничего. Она не была уверена в своих силах, тем более, что тетеревятника наяву встретила впервые в жизни, узнав по виденным в детстве книжным иллюстрациям. Сейчас девушка просто шла за хищником, изредка пытаясь подцепить хворостинкой шаль, волочившуюся по белым кочкам, и набросить её уголок, украшенный рельефным голубым цветком, на второе крыло птицы.
А тетеревятник направлялся к лесу. Видимо, надеялся, что там сможет спрятаться, отдохнуть и позже разорвать о коряги сеть хитрой девчонки.
Но в чаще он оказался на грани гибели: хитрая девчонка не отставала, а шаль застревала около каждого пня, ворчливо шурша по обледеневшим травинкам. И только нетронутый снежный покров помогал ей скользить.
- Да что же это такое? - ругала себя Анфиса, пробираясь сквозь лес. - Почему я никак не могу скрутить этого разбойника? Эх, была бы коробка - нахлобучила бы на него. А эдак он меня заведёт в глухомань. Стой, противный! Что-то он задумал недоброе: куда-то ползёт, негодник. Сообразил, что я не могу его голыми руками взять. Наверняка держит путь к своему логову. А там на меня нападут его сородичи. И всё... Надо предпринять кардинальные меры. Дольше затягивать преследование нельзя.
Анфиса, собрав волю в кулак и почти зажмурившись от страха, наступила на шаль, чтобы затормозить продвижение беглеца. Птица отреагировала противоположно ожиданиям: перевернулась на спину и вцепилась когтями в валенок. Девушка встревожившись, что нахалюга полезет по валенку и, добравшись до колен Анфисы, раздерёт их, как привык кромсать своих жертв, отбросила бестию подальше от себя вместе с валенком.
Тетеревятник не ожидал такого подарка судьбы. Он высвободил когти и на мгновение замер, по привычке приняв свою специфическую оборонительную позу. Немигающим жёлтым взором он сверлил Анфису и чувствовал, что та его побаивается. Более того: многоопытный охотник смекнул, что девушка потеряла мобильность: беспомощно стояла на одной ноге, словно раненая. Уловив немаловажную деталь своего превосходства, тетеревятник мгновенно воспользовался преимуществом позиции и, подгребая свободным от сетки левым крылом, устремился под снежную шапку еловых ветвей.
Допрыгав до валенка, Анфиса обулась, сердясь на себя за проявленную трусость, и пошла за ёлку, где спрятался кровожадный хищник. Тетеревятник сидел на краю обрыва и рвал клювом нити Анфисиной шали. Услышав шаги, он обернулся, и жёлтые глаза пронзили девушку навылет. Афиса почувствовала, что сейчас потеряет сознание от ужаса, и на всякий случай плюнула через плечо:
- Тьфу!
Помогло. Оборотень исчез. Только кусочек синей шали остался торчать из сугроба. Девушка потянула шаль на себя и опять столкнулась с жестоким взглядом жёлтых глаз, показавшихся из-под снега. Тетеревятник, застигнутый врасплох, забился, как ужаленный, и камнем бросился вниз с оврага, а голубая шаль полетела за ним, рассекая воздух кистями и сбивая с откоса ворох снежинок.
Анфиса, оступившись, кубарем скатилась следом и успела заметить, как тетеревятник забрался в какое-то межкорневое пространство, полузанесённое метелями и похожее на пещеру.
Прикрыв лицо локтем на случай атаки тетеревятника, девушка заглянула внутрь погружённого во мрак укрытия. Анфисе казалось, что она придумала неплохой вариант обезвреживания разбойника, рассчитав так: если углубление небольшое, то нетрудно здесь будет обнаружить тетеревятника. Девушка уже спланировала, как действовать: сначала надо снова запустить в хищника валенком. Птица обхватит предмет лапами, и её когти станут уже не срашны. Вот тогда можно будет не только замотать беглеца в шаль, но ещё и надеть на него второй валенок. Безусловно, после этого придётся возвращаться домой без обуви. Но что ж поделаешь, раз такие обстоятельства? Анфиса решила действовать. Зря она, что ли, проделала такой путь?
Внезапно пещеру озарил луч фонарика.
- Вы кто? - раздался хрипловато-стрекочущий мужской голос.
- Я тетеревятника из деревни выгоняла.
- Далековато в лес зашли. Эй, Стреб, забери эту дикую живность. Похоже, твой подопечный. Вон, в голубом платке путается. Перевоспитай его.
Свет погас, и Анфиса услышала, как в темноте раздался странный звук. Он был похож на шум, производимый движением довольно большого живого существа. То ли анаконда по полу проползла, то ли гигантская лягушка пропрыгала, то ли они обе вышли из внутренних помещений снежного грота?
Вскоре к ногам Анфисы упал пакет.
- В нём ваш платок, - сказал тот же голос.
- Шаль, наверное, уже изорвана, - вздохнула Анфиса.
- Что ж вы так неаккуратно?
- Пришлось шалью, словно забором, отгораживать воробьёв от ястреба.
- Так вы защищали воробьёв?
- Да.
- Похвально.
Голос стих. Кто-то подошёл к Анфисе. Девушка всмотрелась в темноту и вскоре стала различать контуры фигур. Их было две. Силуэты были похожи на мужские: крупное туловище, внушительные плечи, широко расставленные ноги, гибкая шея, крепко посаженная голова и прямая осанка. Но чем-то эти мужчины напоминали птиц. Чем? Анфиса не могла сразу угадать. Лишь только стрекочущий тембр голосов незнакомцев заставлял память возвращаться к фильмам об островах, заселённых перелётными пернатыми.
- Хищник больше не прилетит в деревню. Возвращайтесь, - сказал голос, и кто-то, подняв с пола пакет, протянул его девушке.
Принимая пакет, Анфиса случайно дотронулась до руки незнакомца. Нет, это была не рука. Девушка почувствовала жёсткую основу перьев и шелковистую прохладу пуха. Мужчина подавал ей шаль крылом?
- О-о-о, - застонал человек, когда Анфиса, схватив в охапку пакет, случайно задела оперение непонятного существа, - о-о-о-осторожнее!
- И-и-изв.., - прошептала Анфиса, потеряв от потрясения дар речи, и поспешила прочь из пещеры.
Выбравшись из низины, девушка огляделась. В какой стороне деревня? Ориентиров никаких: ни тропинок, ни указателей. Только темнеют её недавние следы на снегу, да торчит хворостинка, застрявшая в коряге. И всё вокруг заносится снежной крупой. Неужели не удастся выбраться отсюда до наступления ночи?
Безучастно и безмолвно по кромке оврага стоял густой лес. Пасмурное небо клонилось к верхушкам деревьев, и короткий декабрьский день грозил вот-вот окутаться сумерками. Времени на то, чтобы блуждать по дебрям в поисках правильного направления, не было. Нужно было срочно и безошибочно определить место расположения населённого пункта. Для этого хорошо было бы взглянуть на мир сверху. И Анфиса полезла на дерево.
Люди не оставляли пташек в беде и старались всячески их поддерживать, угощая пшеном и семечками. Птички знали об этом. Каждое утро общительные стайки занимали свои места на кустах шиповника и доверчиво смотрели в глаза прохожим, с благодарностью принимая угощение.
Анфиса, как обычно, приготовив для птичек кулёк с зерном, собралась на улицу. Поплотнее укутавшись в многослойную одежду, она для красоты набросила поверх пальто длинную шаль. Изделие выглядело привлекательно: крупная вязаная сетка рассыпала по полотну голубые объёмные цветы и заканчивалась по периметру длинными кручёными кистями. Своей яркой расцветкой шаль оживляла облик девушки и слегка прикрывала коротенькое пальтишко, из которого выпускница колледжа выросла ещё три года назад. Старое пальтишко было Анфисе к лицу. Отороченное белым мехом, оно делало девушку похожей на Снегурочку. Этот образ хорошо сочетался с благотворительным характером деятельности Анфисы. Свой зимний "наряд Снегурочки" она надевала специально в те дни, когда выходила подкармливать птиц, потому что до кормушек не всегда было просто добраться: ветки царапали руки, цеплялись за рукава и пачкали ткань. Но пальтишко держалось молодцом, и вот уже несколько лет верой и правдой служило своей владелице. Как будто сама природа берегла его от надрывов и потёртостей.
Конечно, была у девушки шикарная шубка - лёгкая, струящаяся и пушистая. Но предназначалась она лишь для праздничных прогулок или очень важных поездок в город. А для посещения птичьих столовых была избрана добротная рабочая форма: серое пальто, перепоясанное для тепла крепким ремнём, голубая шаль, меховая шапка и широченные валенки. По сугробам-то лазить - это сноровку надо иметь. Без валенок, ремня и толстой шапки никак не обойтись.
День выдался ясным, буранов не ожидалось, и ничто не предвещало неприятностей. На деревенской улочке мерно покачивались несколько фанерных ёмкостей, в которые шустро запрыгивали полакомиться хлебом неунывающие воробьи. У птиц было чудесное настроение. Некоторые из них садились на тропинку возле ног Анфисы и запрокидывали головы, чтобы лучше рассмотреть лицо своей кормилицы. Хотя долго находиться в такой позе им было неудобно, всё равно воробьи старались заглянуть девушке прямо в глаза. И эти милые птичьи взоры проникали так глубоко в душу Анфисы, что достигали самых сокровенных её уголков. "Как люди и птицы понимают друг друга без слов? - удивлялась девушка. - И откуда воробьи знают, что я обязательно приду и накормлю их? Наверное, они очень умненькие, им даже удаётся избегать опасных столкновений с кошками, шныряющими тут и там".
Не успела Анфиса вспомнить про кошек, как внезапно воробьиная стайка, беспокойно пискнув в ответ на клич вожака, в панике взвилась вверх. Стремительно покинув кормушки, малыши забились в кустарник и, спрятавшись за ветками шиповника, смолкли.
Что их напугало? Анфиса огляделась. Кошек не было. Зато в небе начался переполох: вороны как по команде взмыли над крышами домов и стали огалтело каркать. На голос местных каркуш с окрестных деревень двинулись другие вороньи стаи. Соединившись, они превратились во всё сносящий на своём пути конгломерат решительно настроенных птиц. Небо стало тесным. Оно приобрело чёрный оттенок. Птицы, крича во всю мощь, летели друг другу наперерез, кружились, опускались к верхушкам деревьев и снова набирали высоту. При этом они не сталкивались, и каждая стая чётко придерживалась определённой траектории полёта. Вожаки вели подопечных то наискосок, то разводили "веером". Одновременно они поднимали в небо голубей, сгоняя тех с карнизов и подоконников. Вороны заставляли вальяжных сизарей летать в небе с неистовой скоростью, превращая таким образом всё поднебесье в сферу, готовую отшвырнуть любого, кто попадёт в эпицентр её воздушного владычества.
Виражи и гомон прекратились так же внезапно, как и начались. Небо опустело. Все птицы вернулись на свои привычные заборы, трубы и провода. Лишь удивлённая Анфиса всё стояла и пыталась понять причину, которая смогла взбаламутить птичьи стаи.
А причина незаметно покинула заоблачные дали и, ухватившись когтистыми лапами за толстый сук дерева, прижалась спиной к стволу. Анфиса даже вздрогнула от ужаса, поймав на себе жуткий взгляд нежданной гостьи. То была птица: крупная, коричневатая, с волнообразной окраской перьев на грудке. Она немигающим взглядом буравила девушку. Как и все крылатые, она смотрела в глаза человеку. Но её взгляд был не похож на доверчивый птичий. Он был страшен. Пристальный, застывший и примеривающийся к добыче, он выдавал хищника.
" Тетеревятник! - похолодело нутро девушки. - Из леса пожаловал. Мышиные норки зима снегом укрыла, оставив хищника без трофеев. Он к деревне прибился. Но вороны только что его ловко прогнали. А воробышкам тяжко придётся с таким соседом".
Тетеревятник сидел, не шелохнувшись. Он будто затаился перед охотой. Кривой клюв птицы зло загибался вниз мерзким крючком, а жёлтые глаза бессмысленно таращились в никуда и чего-то ждали.
"Ох, как близко довелось мне увидеть жёлтые глаза кошмара! Жёлтые глаза-то у кого бывают? Ни дать ни взять оборотень, - думала Анфиса. - Чего он тут разглядывает? Надо же, совсем людей не остерегается. Словно относится к нам с презрением. Но я не убегу, не дрогну перед тобой, нахальный хищник. Не дам в обиду маленьких птичек! Кыш!"
В ответ на красноречивый жест Анфисы хищник лениво перелетел на соседний тополь. Вновь перепуганные вороны мигом сгрудились в кучу и взметнулись к облакам, готовые успешно отбить очередную атаку злодея.
А тетеревятник вдруг приосанился и ринулся к кусту, где прятались воробьи. Те сразу юркнули с крайних веточек внутрь зарослей, предоставив нападающему напороться на колючки шиповника. Почувствовав боль, ястреб ретировался на прежнее место.
- Нет, так не годится! - нахмурилась Анфиса. - Не собираюсь я гонять тебя с дерева на дерево. Ты должен улететь из деревни совсем и навсегда.
Девушка взмахнула ладошкой. Хищник, как и следовало ожидать, покинул насиженное место. Но поскольку сущность страшилища с желтыми глазами была, по умозаключению Анфисы, оборотневская и настырная, то тетеревятник не отступил, а новым своим пристанищем выбрал соседнее дерево. Устроившись поудобнее, ястреб нагло расправил спину и стал ехидно перебирать лапами.
Через некоторое время, не обращая никакого внимания на прогоняющую его Снегурочку, хищник полетел прямиком мимо неё, низко у земли, предприняв вторую попытку поймать зазевавшегося воробья.
В ту же секунду Анфиса машинально сорвала с себя шаль и бросила её вслед тетеревятнику. Бросок оказался удачным. Тяжёлое изделие настигло хищника, накрыло и придавило к земле. Голова птицы застряла в одной из ячеек сетчатой вязки, а правое крыло оказалось полностью лишенным возможности шевелиться. Попав в шаль, как в рыболовную сеть, пленник поковылял вдоль дороги, таща за собой на шее вязаное изделие, и яростно помахивая свободным левым крылом. Жажда жизни и свободы придавала ему энергии и бесстрашия. Он не собирался сдаваться и покидал деревню, как мог - пусть неуклюже, стыдливо и позорно, но с надеждой на лучший исход. Наверняка в дальнейшем, оставшись один, тетеревятник смог бы перекусить ячейки сетки и постепенно вызволить себя из западни. Но для этого ему нужно было уйти от преследовавшей его девушки. И он упрямо уходил. Конечно, если бы кто из прохожих увидел эту картину, то освободил бы тетеревятника, пожалев неудачника. Честно говоря, Анфисе тоже было его жаль. Но воробышков было жаль ещё больше.
Девушка следовала за тетеревятником, помахивая хворостинкой, и никак не могла схватить грозную птицу. Как только Анфиса склонялась над хищником, чтобы покрепче запеленать его, как тот сразу же переворачивался на спину, выставлял вверх наводящие ужас когти, и начинал вертеть своим смертоносным клювом. Даже будучи в сетке, тетеревятник-убийца мог поранить любого, кто бы рискнул к нему прикоснуться.
Анфиса и не предпринимала ничего. Она не была уверена в своих силах, тем более, что тетеревятника наяву встретила впервые в жизни, узнав по виденным в детстве книжным иллюстрациям. Сейчас девушка просто шла за хищником, изредка пытаясь подцепить хворостинкой шаль, волочившуюся по белым кочкам, и набросить её уголок, украшенный рельефным голубым цветком, на второе крыло птицы.
А тетеревятник направлялся к лесу. Видимо, надеялся, что там сможет спрятаться, отдохнуть и позже разорвать о коряги сеть хитрой девчонки.
Но в чаще он оказался на грани гибели: хитрая девчонка не отставала, а шаль застревала около каждого пня, ворчливо шурша по обледеневшим травинкам. И только нетронутый снежный покров помогал ей скользить.
- Да что же это такое? - ругала себя Анфиса, пробираясь сквозь лес. - Почему я никак не могу скрутить этого разбойника? Эх, была бы коробка - нахлобучила бы на него. А эдак он меня заведёт в глухомань. Стой, противный! Что-то он задумал недоброе: куда-то ползёт, негодник. Сообразил, что я не могу его голыми руками взять. Наверняка держит путь к своему логову. А там на меня нападут его сородичи. И всё... Надо предпринять кардинальные меры. Дольше затягивать преследование нельзя.
Анфиса, собрав волю в кулак и почти зажмурившись от страха, наступила на шаль, чтобы затормозить продвижение беглеца. Птица отреагировала противоположно ожиданиям: перевернулась на спину и вцепилась когтями в валенок. Девушка встревожившись, что нахалюга полезет по валенку и, добравшись до колен Анфисы, раздерёт их, как привык кромсать своих жертв, отбросила бестию подальше от себя вместе с валенком.
Тетеревятник не ожидал такого подарка судьбы. Он высвободил когти и на мгновение замер, по привычке приняв свою специфическую оборонительную позу. Немигающим жёлтым взором он сверлил Анфису и чувствовал, что та его побаивается. Более того: многоопытный охотник смекнул, что девушка потеряла мобильность: беспомощно стояла на одной ноге, словно раненая. Уловив немаловажную деталь своего превосходства, тетеревятник мгновенно воспользовался преимуществом позиции и, подгребая свободным от сетки левым крылом, устремился под снежную шапку еловых ветвей.
Допрыгав до валенка, Анфиса обулась, сердясь на себя за проявленную трусость, и пошла за ёлку, где спрятался кровожадный хищник. Тетеревятник сидел на краю обрыва и рвал клювом нити Анфисиной шали. Услышав шаги, он обернулся, и жёлтые глаза пронзили девушку навылет. Афиса почувствовала, что сейчас потеряет сознание от ужаса, и на всякий случай плюнула через плечо:
- Тьфу!
Помогло. Оборотень исчез. Только кусочек синей шали остался торчать из сугроба. Девушка потянула шаль на себя и опять столкнулась с жестоким взглядом жёлтых глаз, показавшихся из-под снега. Тетеревятник, застигнутый врасплох, забился, как ужаленный, и камнем бросился вниз с оврага, а голубая шаль полетела за ним, рассекая воздух кистями и сбивая с откоса ворох снежинок.
Анфиса, оступившись, кубарем скатилась следом и успела заметить, как тетеревятник забрался в какое-то межкорневое пространство, полузанесённое метелями и похожее на пещеру.
Прикрыв лицо локтем на случай атаки тетеревятника, девушка заглянула внутрь погружённого во мрак укрытия. Анфисе казалось, что она придумала неплохой вариант обезвреживания разбойника, рассчитав так: если углубление небольшое, то нетрудно здесь будет обнаружить тетеревятника. Девушка уже спланировала, как действовать: сначала надо снова запустить в хищника валенком. Птица обхватит предмет лапами, и её когти станут уже не срашны. Вот тогда можно будет не только замотать беглеца в шаль, но ещё и надеть на него второй валенок. Безусловно, после этого придётся возвращаться домой без обуви. Но что ж поделаешь, раз такие обстоятельства? Анфиса решила действовать. Зря она, что ли, проделала такой путь?
Внезапно пещеру озарил луч фонарика.
- Вы кто? - раздался хрипловато-стрекочущий мужской голос.
- Я тетеревятника из деревни выгоняла.
- Далековато в лес зашли. Эй, Стреб, забери эту дикую живность. Похоже, твой подопечный. Вон, в голубом платке путается. Перевоспитай его.
Свет погас, и Анфиса услышала, как в темноте раздался странный звук. Он был похож на шум, производимый движением довольно большого живого существа. То ли анаконда по полу проползла, то ли гигантская лягушка пропрыгала, то ли они обе вышли из внутренних помещений снежного грота?
Вскоре к ногам Анфисы упал пакет.
- В нём ваш платок, - сказал тот же голос.
- Шаль, наверное, уже изорвана, - вздохнула Анфиса.
- Что ж вы так неаккуратно?
- Пришлось шалью, словно забором, отгораживать воробьёв от ястреба.
- Так вы защищали воробьёв?
- Да.
- Похвально.
Голос стих. Кто-то подошёл к Анфисе. Девушка всмотрелась в темноту и вскоре стала различать контуры фигур. Их было две. Силуэты были похожи на мужские: крупное туловище, внушительные плечи, широко расставленные ноги, гибкая шея, крепко посаженная голова и прямая осанка. Но чем-то эти мужчины напоминали птиц. Чем? Анфиса не могла сразу угадать. Лишь только стрекочущий тембр голосов незнакомцев заставлял память возвращаться к фильмам об островах, заселённых перелётными пернатыми.
- Хищник больше не прилетит в деревню. Возвращайтесь, - сказал голос, и кто-то, подняв с пола пакет, протянул его девушке.
Принимая пакет, Анфиса случайно дотронулась до руки незнакомца. Нет, это была не рука. Девушка почувствовала жёсткую основу перьев и шелковистую прохладу пуха. Мужчина подавал ей шаль крылом?
- О-о-о, - застонал человек, когда Анфиса, схватив в охапку пакет, случайно задела оперение непонятного существа, - о-о-о-осторожнее!
- И-и-изв.., - прошептала Анфиса, потеряв от потрясения дар речи, и поспешила прочь из пещеры.
Выбравшись из низины, девушка огляделась. В какой стороне деревня? Ориентиров никаких: ни тропинок, ни указателей. Только темнеют её недавние следы на снегу, да торчит хворостинка, застрявшая в коряге. И всё вокруг заносится снежной крупой. Неужели не удастся выбраться отсюда до наступления ночи?
Безучастно и безмолвно по кромке оврага стоял густой лес. Пасмурное небо клонилось к верхушкам деревьев, и короткий декабрьский день грозил вот-вот окутаться сумерками. Времени на то, чтобы блуждать по дебрям в поисках правильного направления, не было. Нужно было срочно и безошибочно определить место расположения населённого пункта. Для этого хорошо было бы взглянуть на мир сверху. И Анфиса полезла на дерево.
