ГЛАВА 1
Когда ни с того ни с сего вместо стерильной лаборатории оказываешься в каком-то пыльном, паутинном, заваленном сухой травой и рваными вонючими тряпками сарае, это само по себе отвратительно. А если какой-то отморозок тут же хватает тебя, выкручивает руки и валит лицом в эти самые тряпки?! Да чтоб его самого этими тряпками вдоль хребта и поперек морды!
— Отпусти, ублюдок! — Аурелия хотела, конечно же, заорать от души, но получился только жалкий хрип. У-у, мерзкие тряпки! — Отпусти меня немедленно. Дебил, отребье недоношенное! Ты хоть понимаешь, что мой отец…
“Мой отец этого так не оставит”, — собиралась она сказать. В самом деле, похищение единственной дочери самого Гарсиано Мильефорца — это вам не тачку ржавую из-под притона угнать, такое покушение на устои будут расследовать всеми силами полиции королевства! И никто из причастных не уйдет.
Но когда на ее голову полилась настойка святого Таргуша — ее Аурелия легко опознала по характерному запаху, — версия с похищением дала трещину. Похищенную девицу могут изнасиловать, могут ширануть дурью, продать, избить. Могут вежливо отвезти в какую-нибудь нору и запереть там, если надеются взять за нее выкуп — в случае с Аурелией Мильефорц были все шансы именно на такое развитие событий. Но никто, никакой кретин, дебил или отморозок не станет поливать ее настойкой для изгнания бесов!
Может, он фляжки перепутал? Идиот же.
Если сейчас забормочет “Изыди”, значит, не перепутал.
— Изыди в бездну, откуда взялся, отпусти деву, какую занял…
— Да прекрати же, дурак! — взвыла Аурелия. — Дебила кусок, я похожа на одержимую?! Ты хоть знаешь, что от настойки Таргуша волосы намертво слипаются, никакой шампунь не возьмет?! И на лице пятна остаются?!
Слава Создателю, он услышал и понял! Настойка литься перестала, а саму Аурелию резко перевернуло на спину. Перед глазами мелькнул ворох травы, дощатая стена, сквозь щели в которой пробивался тусклый свет, окно под самой крышей, из него свет лился уже широким потоком, и наконец чья-то лохматая голова, на фоне света выглядевшая темным силуэтом. С одной стороны, не очень-то и хотелось наблюдать наверняка кретинское выражение дебильного лица. С другой — в такой до ужаса непонятной ситуации все-таки лучше видеть, с кем имеешь дело. Безопаснее.
— Волосы? — переспросил он. Точно, дебил.
— Вот эти, — отплевавшись от травы, непонятно как набившейся в рот, Аурелия подергала себя за прядь, благо руки он все-таки выпустил из хватки. Плечи болели, да и синяки наверняка останутся. Ничего, папа с него спросит за каждый ее синяк и за каждую из этих мерзких травинок, от которых она ощущает себя какой-то коровой или лошадью. И вдруг замерла. Вместо роскошных белокурых локонов в пальцах отчего-то оказались темные прямые прядки, не совсем уж черные, конечно, но каштановые! Убожество какое! — Что это? — спросила, окончательно охрипнув от ужаса. — Что ты со мной сделал, уродище безмозглое?!
Похититель молчал, только ощущение чужого тяжелого взгляда становилось все явственней. Ну что ж, придется объяснить, что Аурелию Мильефорц не напугать всего-то слишком пристальным взглядом! К таким психическом фокусам она давно приучена. Прослушала целый курс лекций о способах борьбы с ментальным воздействием у самого магнуса Игнациуса Штейма. И, между прочим, была лучшей на практических занятиях. А это ментальное воздействие, не какие-то примитивные гляделки в сарае!
— Внезапно говорить разучился, или мой простой вопрос оказался слишком сложен для твоих куцых мозгов? Ты — что — со мной — сделал?
И тут до ее собственных, ни разу, кстати, не куцых мозгов добралась картинка, которую глаза упортно транслировали уже как минимум с полминуты. Рука, которая держала эти уродские каштановые прядки! Смуглая, как будто никогда не знала крема от загара. С короткими ногтями. И кольцо, где фамильное кольцо?! Бабушкино, из белого золота с сапфиром под цвет ее глаз?! Но как? Ни один артефакт в мире не смог бы сделать из одного человека — другого. Чарами отвода глаз, маскировки или смены обличья здесь и не пахло! Уж их-то она в состоянии опознать без всяких амулетов, это ведь тоже ментальное воздействие! И что самое важное — могла сбросить! А сейчас не получается. Зелий она не пила, распыленные в воздухе такого эффекта не дадут, концентрация не та, значит, артефактное воздействие! Но какое? У этого лохматого тормоза — принципиально новый, неизвестный науке артефакт?!
Пройти мимо такого шанса — да она тогда потеряет право называть себя наследницей Мильефорц, во-первых, и экспертом-артефактором, во-вторых! Нет, тоже во-первых.
— Просто отдай мне его, — почти мягко, почти ласково сказала она. — Этот артефакт. Отдай, и мы спокойно разойдемся. Я не стану давать против тебя показания, когда вашу шайку схватят. Я вообще скажу, что тебя не видела. Никогда в жизни. Как тебе такая сделка? Соглашайся, пока предлагаю, а то ведь могу и передумать. Ты же, наверное, не совсем дурак, да? Понимаешь, что меня хватятся очень быстро. Да самое позднее через полчаса все столичные ищейки будут у вас на хвосте. — С “полчаса” она, конечно, приукрасила. Но откуда этому тормознутому знать, что для разбора остаточного следа магической ауры нужно немного больше времени? А отец не хватится ее до вечера. — А мой отец лично от тебя мокрого места не оставит.
И тут на ее шею легла ладонь. Только легла. Он, этот тип, не пытался ее душить, не давил даже слегка. Но намек был очень прозрачен. Прозрачней некуда. Аурелия замолчала и даже, кажется, дыхание затаила: с физическими воздействиями у нее было похуже, чем с ментальными, а лапа у похитителя оказалась не просто широкой, как у почти любого мужчины, а очень твердой и наверняка сильной.
— Ты кто, папашина дочурка? — спросил он. Спокойно так спросил. Даже угрозы в голосе не слышно. И от этого почему-то еще страшнее. Точно отморозок! Но это что же, он не знает, кого похитил? Бред какой! И тут в голове будто щелкнуло что-то. Аурелия судорожно сглотнула. Не знать похищенную можно только в одном случае. И тогда все становится еще сложнее, но зато перспективнее!
— А что же, хозяева тебе не сказали, к кому лапы тянешь? — спросила она с осторожным вызовом. Нарываться не стоило. Но если его купили, то ведь всегда можно перекупить? — Сколько дали? Хочешь, дам больше? Я могу.
— Дашь? — он ухмыльнулся так, что тут же захотелось дать в морду, нет, лучше по яйцам! — Я спросил, кто ты. О том, что, кому и сколько ты даешь, можешь промолчать. Меня не интересует.
— Я тоже кое-что спросила, — прищурилась Аурелия. От нахлынувшей злости всю осторожность как ветром сдуло. Нет уж, церемониться с этим… этим хамом она не станет. Не придушит же он ее в самом деле. Не за тем ведь похищал! — И до сих пор ничего внятного не услышала.
Похититель шевельнулся, сдвинулся вбок — наверняка случайно, потому что теперь она могла видеть его лицо. Рассмотреть. Будет что предоставить полиции в воспоминаниях! Вот только в глазах у отморозка плескалось такое лютое бешенство, что Аурелию охватила самая настоящая паника, нет, настоящий животный ужас. Маньяк. А его лапища все еще лежит на ее горле!
— Спокойно, — сказала она с таким леденящим спокойствием и уверенностью, с которым отец обычно говорил с самыми тупыми служащими. Работало безотказно. — Спокойно. Давай не будем усложнять ситуацию. Все и без того сложнее некуда. Хочешь знать, кто я? Аурелия Мильефорц, та самая. Ясно тебе? Спрашивать, кто ты такой, как я понимаю, смысла нет? Теперь, может, скажешь, зачем ты меня сюда притащил и что тебе нужно?
— Папашина дочурка с манией величия? — Зубами он не скрежетал, но, похоже, был к тому близок. — Фифа, я не обязан знать по имени каждую тварь и тем более каждую дурочку. “Та самая”, говоришь? Ты, детка, та самая, которая как-то влезла в чужое тело, и я хочу знать, что ты сделала с его хозяйкой. Что мне нужно? Чтобы ты убралась туда, откуда взялась, и вернула назад ту, которая здесь была до тебя.
Прода от 08.08.2022, 11:05
— Ты псих? — осторожно спросила Аурелия. Идиотский вопрос, конечно. Какой псих тебе прямо так и признается?
— А ты — самоубийца? — издевательски спросил он.
Она нахмурилась. Чем больше этот хам говорил, тем меньше напоминал психа. Но что он говорил! Создатель! Да чтобы такое придумать, надо самой для начала из ума выжить! Она снова подергала себя за темную прядь, взглянула на руки, а потом резко села. Вернее, попыталась, потому что этот урод с лапищами, чтоб его адские гончие покусали! дернул ее назад, да так, что чуть не задохнулась от хватки. Вцепилась в его ручищу, прохрипела, надеясь, что не совсем уж он горизонты потерял:
— Идиот! Да пусти ты! Дай посмотрю, что я теперь за чучело!
— Отпущу, — помолчав, согласился он. — Только не делай резких движений. Ты мне не нравишься. Я не уверен, что ты не тварь.
— Сам ты тварь! На тебе что, амулетов нет, проверить нечем, тварь я или кто!
— А ты знаешь, сколько такие амулеты стоят? Ах да, ты ж папашина дочурка, откуда тебе. Мы по-старинке, на чутье полагаемся, — он убрал свою чертову лапищу, но смотрел тяжело и пристально, и теперь этот взгляд нервировал. По-настоящему нервировал и бесил, несмотря на все ментальные практики. И вроде было бы правильнее промолчать, но сам вид лохматого придурка с лапами выводил из себя больше, чем вся эта идиотская история.
— Значит, плохо у тебя с чутьем, — пробормотала Аурелия, поднимаясь. — Не нравлюсь я ему. А ты мне прямо-таки до посинения нравишься. Аж дышать от счастья не могу. — Она демонстративно потерла шею — там тоже небось синяки останутся. Хотя… если он вдруг болтал правду… то ее светлая чувствительная кожа осталась где-то вместе с ухоженными волосами, выразительными синими глазами и бабушкиным кольцом. А на этом загорелом недоразумении синяки и не разглядишь.
Глубоко вдохнув, она наконец отважилась посмотреть на себя. Разглядеть и непонятную хламиду вместо… чего? Платья? Рубашки? Будто в мешок вырядилась, честное слово. И… это что еще такое? Штаны?
— Создатель, — прошептала, ощупывая непонятную грубую ткань и мешковатые штаны. Да она такое только на картинках про старые времена видела! И в историческом музее столицы, куда таскал ее безумный придурок Дорзи с выпускного курса. Странные у некоторых понятия о том, как надо ухаживать за девушкой. — Это точно не я. Какого демона тут вообще творится, можешь ты объяснить нормально или нет?
— Не могу, — придурок встал, потянулся, хрустнул шеей. — Сам хочу понять. Хозяйку этого тела зовут Тамирия Олгрус, мы с ней едем вместе по делам. Семейным, — добавил после паузы. — Посреди разговора она отключилась и появилась ты. Это все, что я знаю.
— И меня никто не похищал? Но… — Ну да, идея с похищением теперь уж совсем не выглядела правдивой. И еще эти штаны! И это тело! Тело, кстати… не то чтобы ощущалось как чужое, но точно было чужим. Аурелия осмотрела себя еще раз, даже ощупала. Оттянула рубаху, пытаясь осознать, что именно ощущается не так. Опомнившись, запахнула ворот и покосилась на лохматого. Тот стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал.
— Откуда у тебя взялась эта навязчивая идея насчет похищения? Кому ты нужна? Что, доступных девок мало, чтобы кого-то похищать еще? Или в местах, где водятся папашины дочурки, другие порядки?
Пришлось закусить губу и подышать, чтобы опять не сорваться. Пока совершенно непонятно, что делать и как себя вести с этим… с ним. Если она хочет во всем разобраться — а она хочет! — то он пока единственный, кто может хоть что-то рассказать.
— За доступных девок нельзя потребовать выкуп, ими нельзя шантажировать и добиваться того, чего хочется, — процедила сквозь зубы. Совсем он тупой или прикидывается? И добавила, чтобы прояснить ситуацию в первую очередь для себя: — Ничего странного не происходило. Дарс попросил меня посмотреть артефакт. Чуть не на коленях умолял. Пришла в лабораторию, приготовила материалы. Расчертила пентаграммы. Сняла защиту с кулона и… и все!
— Пентаграммы? Балуешься темной магией?
— Ты не только дурак, ты еще и неуч. Как, по-твоему, проверить неизвестный артефакт, — который да, может оказаться темномагическим! — не обезопасив место проверки? Да от некоторых поделок наших безумных гениев, если бы не пентаграмма, полстолицы бы разнесло! Пентаграмм он боится. Ты еще запрети зельеделам яды изучать, ими же отравиться можно! А что противоядия составлять некому будет, плевать, правда?
Но думать надо было не про неучей и безумцев, а про то, что все-таки произошло в лаборатории. И что за кулон подсунул ей Дарс! Об обмене телами она никогда не слышала! Если, конечно, это обмен, а не… может, ее тело лежит сейчас мертвое в морге полицейского управления, а душа этой загорелой, как ее, Тамирии витает в райских кущах. И вот тогда точно ничего уже не исправишь.
Лохматый пожал плечами:
— Если ты не врала насчет “полчаса — и вся полиция идет по следу”, то твоего Дарса уже трясут. Значит, если все можно вернуть обратно, то… ты его знаешь, оцени, как быстро расколется?
— Как только увидит ищеек, — скривилась Аурелия. — Трус и подлец! Но кто же знал, что он настолько спятил от зависти! Или… его-то как раз и купили, — закончила задумчиво. — Но кто? Нет, я не знаю. Это отцу разбираться придется. Где мы вообще? Что это за сарай? До столицы далеко?
— Это и есть столица. Постоялый двор у западных ворот. На номер денег не было.
— Двор? — Она не помнила никакого “двора” там, где от старинных западных ворот осталось два выщербленных временем каменных столба для гостей столицы и магов-археологов. Но этот неуч… От него всего можно ждать! — В смысле отель “Эдельвейс” в западном предместье?
— “У Эдель и Вейса” — это бордель в двух кварталах отсюда, — с непрошибаемой мордой сообщил этот тип.
— Ты знаешь столичные бордели, но не знаешь, кто такой Гарсиано Мильефорц?
— Детка, в борделях обычно знают девочек, мамаш, но не управляющих.
— Когда-нибудь ты нарвешься. Деткой Тамирию свою называть будешь! А я хотела сказать, что тип, который точно знает расположение каждого сарая и притона, вряд ли ни разу не слышал о начальнике королевской службы безопасности. Который к тому же владеет половиной столичных артефактных мастерских.
— Детка, мания величия не лечится? Ты хоть не завирайся. Артефактными мастерскими в столице владеет семья Агидара. Всеми, а не половиной.
— Стоп. Что? — Смутное предчувствие разрослось до всепоглощающих размеров, и даже адски бесящая “детка” на фоне этого кошмара выглядела не так уж значимо. Аурелия вскочила на ноги. И кинулась к двери сарая. Крикнула на бегу: — Последний магистр Агидара умер в прошлом веке!
Прода от 09.08.2022, 11:49
ГЛАВА 2
Над Западными воротами вставало солнце. Точно как на картине великого Хайе Ларгоды, что висит у папы в кабинете — величественная гранитная арка над убогими халупами и брызжущие из-за камня алые, золотые, рыжие лучи. Картина никогда не нравилась Аурелии, ее угнетал убогий вид древней столицы, бедняцкие хижины и раскисшие от грязи дороги там, где сейчас роскошные отели, широкие проспекты и лучшие модные магазины. Да и история семьи добавляла неприязни — как раз во времена Ларгоды покинул Таргодеру Манфредо Мильефорц, королевский советник по торговле.
