ГЛАВА 2
Запахом течной анхи накрыло еще до того, как свернули к комнатам Сардара. Асир остановился, перевел дух, стараясь вдыхать не слишком глубоко. Горло перехватило — зверь чуял и заинтересованно тянулся к источнику. Лин рядом тоже замерла — она чуяла не хуже и теперь напряженно ждала, как будто внюхивалась в оба запаха сразу и пыталась понять, какой из них грозит большими проблемами — течной анхи или кродаха, оказавшегося поблизости. На самом деле оба грозили разным. А Сардара, застрявшего во взбудораженной провинции Шайтар, до сих пор не было. Асир сжал и разжал кулак, положил ладонь на голову Лин и слегка растрепал волосы.
— Будь ближе к двери в ее комнату. Если понадобится, заговоришь. Потом отойдешь. Я учую тебя, даже если забьешься в самый дальний угол. — Он надеялся, что так и будет, что запах течки не перебьет этот, чистый и манящий.
Лин кивнула. Дернулась — кажется, хотела то ли обнять, то ли просто дотронуться, но осталась на месте. Решила, что не время. И верно.
У покоев Сардара дежурили двое клиб. Склонились, приветствуя. Асир жестом отослал их прочь и вошел. Запах ударил в голову, накрыл тяжелым, душным облаком, пришлось зажмуриться и переждать. Зверь взбудораженно рвался вперед, к добыче, но Лин он все еще чуял и, похоже, это его раздражало. Асир усмехнулся: жадность — отличное чувство, если оно своевременно.
Хессу он не искал — было незачем: запах сгущался и пульсировал, тянул, будто за поводок, и Асир шел, не забывая отмечать детали: нетронутый ужин на столе в зале, и завтрак с обедом наверняка оставались такими же до прихода клиб. Наглухо задернутые шторы. Плотно прикрытая дверь спальни. Худшего места, чем постель, пропитанная кродахом, до которого ты не можешь дотянуться, сложно придумать, но Хесса предпочла остаться именно там.
В комнате горел только маленький ночник на столике, у которого та и сидела, скорчившись. От кровати все-таки отползла — хватило ума, только расстояние было слишком ничтожным. Асир закрыл за собой дверь, лишь мельком взглянув на Лин. Она-то знает, что делать, во всяком случае, пока.
Хесса подняла голову. Асира обожгло отчаянием и физической болью. Плохо. Слишком давно одна.
— Вы.
Хрип вместо голоса. Мутный, тяжелый страх. Но все, на что хватило сил — вцепиться в ножку стола. Асир прошел мимо, к окнам — срочно распахнуть и подышать, иначе свихнутся тут оба раньше времени. Ночной воздух был пьяняще сладким, и Асир жадно глотал его, пока слегка не прояснилось в голове. Потом вернулся и опустился на пол рядом с Хессой. Что именно ей говорить и как — представлял смутно, оставалось положиться на интуицию и нос.
— Первый советник… — хрипло выдохнула Хесса.
— Еще не вернулся. А у тебя не осталось времени.
— Я… дождусь.
— Если примешь помощь.
— От вас? — полыхнуло ослепительным ужасом так, что захотелось зажмуриться. — Нет!
— Варианты? — сухо спросил Асир. Разговор — тоже способ отвлечься. Говорить с этой проблемной невыносимой анхой абсолютно не хотелось, но его желания сейчас не имели значения.
Хесса мотнула головой. Ей было жарко и плохо, но она пока не походила ни на спятившую, ни на готовую просто сдаться.
— Тогда мой вариант. Я остаюсь с тобой до возвращения Сардара, ты перестаешь психовать и отрицать очевидное. Мы оба делаем то, что должны, без истерик, и все заканчивается хорошо.
— Вы ничего не должны. Вы — нет. Только не мне.
— Тебе нет, — согласился Асир. — Но я обещал, так что должен.
— К-кому? — Хесса уставилась с таким изумлением, что Асир дернул уголком рта — это выглядело забавно, вот только им обоим сейчас не до смеха.
— Догадайся.
— Сардар?.. Он не мог. Только не вас!
— Видимо, решил, что остальных ты покусаешь или придумаешь еще что-нибудь такое же зверское, а со мной не рискнешь.
— Не смешно ведь. Вы меня…
— Терпеть не могу. Да. У меня есть причины. И ты тоже не пылаешь ко мне любовью. Но я все еще надеюсь, что мы сможем договориться. Я — ради Сардара. Ты — ради него же. Или хочешь, чтобы вместо тебя его встретила слюнявая идиотка?
— Нет! — Хесса задохнулась, закашлялась, снова подняла мутные глаза. Ее тянуло ближе — подползти вплотную, вцепиться в кродаха и не отпускать. Но она терпела. И боролась, так явно, что мучительно было смотреть. — Но я не смогу. Просто не смогу, поймите вы!
— И сможешь, и захочешь, я же чую. Но если тебе важно это услышать, я не собираюсь брать тебя. — Асир помолчал, внюхиваясь — запах течки мешал, затмевал собой другие, но понятно было, что не ошибся: от Хессы потянуло облегчением и удивлением. Пальцы на ножке стола слегка расслабились. — Это самый крайний вариант, которого мы избежим, если прекратим пререкаться и займемся делом. Но если затянем…
— Я знаю. Знаю, но… Даже если бы… Лин… Я так не могу.
Асир вздохнул. Надо же, о ком вспомнила. Впрочем, то, что истерик до сих пор не было, попыток самоубиться — тоже, а мыслила Хесса пока здраво, вселяло надежду.
— Лин! — крикнул Асир. — Скажи что-нибудь вразумляющее.
— Хесса, пожалуйста! Пожалуйста, послушай его! Ты должна! Ты же понимаешь!
Хесса застыла, уставившись на дверь. Она никак не могла осознать, что происходит и, кажется, начала бояться, что уже рехнулась.
— Вы… — выдавила она.
— Взял ее с собой. Потому что мы с тобой не друзья.
— Это… нормально?
— А у нас есть выбор? Она знает, зачем я здесь. Ты знаешь, что для нее это не станет сюрпризом. А теперь думай, чего хочешь. Остаться в одиночестве или попробовать решить проблему с минимальными потерями.
— Я просто…
— Ты просто идешь ко мне и пытаешься довериться. — Говорить спокойно, уверенно, не делать резких движений. Сложно, почти невыносимо, когда зверь ярится внутри, а руки дрожат от напряжения, и нить тонкого, чистого запаха с той стороны двери истончается с каждой секундой. Истончается, но не рвется, и ты не дашь ей порваться.
— Вы обещаете, что…
— Обещаю. Веришь?
— Пытаюсь! — Хесса одним движением стряхнула халат, зажмурилась и рванулась навстречу, как вниз головой со скалы — отчаянно и необратимо.
— Тише, — Асир удержал ее на расстоянии вытянутых рук. Выхватил взглядом мученический излом бровей и напряженный рот. — Тише. Я не собираюсь ни пытать тебя, ни принуждать к чему-то. У нас общая цель. И только. Понимаешь?
— Да.
— Хорошо. Выдохни.
Хесса дрожала, напряженная, натянутая, как струна, но честно пыталась выдохнуть. До «расслабься» тут было как до Шитанара пешком через пески и снега, но Асир отлично понимал — это больше всего того, что он мог ожидать. Гигантский шаг навстречу. И можно уже что-нибудь сделать. Или хотя бы попробовать.
Он приподнялся и развернул Хессу спиной — та слушалась, неловко оперлась о колено и тут же отдернула руку, будто обожглась. Асир перехватил ее ладонь, переплел пальцы, успокаивающе погладил запястье. Пульс частил, но Хесса вцепилась в его руку, будто решила, что уж это прикосновение точно безопасно.
Асир притянул ее ближе, спросил тихо:
— Готова?
— Нет, но плевать.
Хесса дернулась, когда прижалась поясницей к члену, сильнее стиснула пальцы и откинулась затылком на плечо. Асир принял это как приглашение. Обреченное, вынужденное, но приглашение. Провел ладонью по груди, по животу, чувствуя, как сокращаются мышцы, и наконец погрузил пальцы в лоно, мокрое от смазки. Хесса вскрикнула, приглушенно, будто изо всех сил сжимала зубы, инстинктивно подалась бедрами вперед и тут же замерла. Ее тело отчаянно нуждалось в близости, но сама она в ней не нуждалась, это, похоже, пробуждало пугающие воспоминания.
Асир не стал тянуть. Анхе в таком состоянии не надо многого. Провести пальцами между складок, толкнуться в жаркую глубину, слегка, только слегка прикусить кожу на шее справа, не там, где втекал в ноздри едва заметный, но узнаваемый запах другого кродаха. Метка почти сошла, но Асир думал — ненадолго. Что происходило между этими двумя за закрытыми дверями, он не знал и знать не хотел, но Сардар основательно влип, здесь сомневаться не приходилось. Впрочем, влипание, похоже, взаимное.
Думать больше, думать еще, о чем угодно. Хоть о завтраке с владыками, хоть о грядущем талетине, хоть о странных беспорядках в провинции Шайтар. С чего вдруг волнения, откуда жертвы и недовольство, с какими новостями вернется Сардар? Только не о собственной потребности взять течную анху. И не о Лин, потому что не к месту. Сейчас ее достаточно чуять.
Пальцы внутри Хессы сжало тягучей судорогой, худое тело напряглось, изогнувшись, забилось. Будто пыталось насадиться глубже, получить хотя бы пальцы, раз настоящая близость недоступна. Тело — требовало свое, но сама Хесса противилась, даже теперь, неосознанно, и вместо удовлетворения от нее несло отчаянием. Асир держал мягко. Не шевелил больше пальцами, но и не вынимал. Нравится ей или нет, что-то меньшее — не поможет. А дойдет ли до большего, зависит и от нее тоже. Если окажется не способна это понять — что ж, значит, и Сардар, и Лин очень сильно ошибаются.
Когда пальцы наконец перестало стискивать, Асир убрал их. Хесса оставалась напряженной. Молчала, только дышала сильно и глубоко, словно старалась надышаться впрок. Асир все еще чуял боль, но теперь она казалась приглушенной.
— Этого мало, — озвучил он очевидное. — И тебе лучше лечь.
— Нет! — встрепенулась Хесса. — Нет, не надо! Мне и тут отлично!
Асир удивился, но кровать, маячившая перед глазами, прояснила дело. Неприкосновенное священное ложе, предназначенное только для двоих. Докатились. Что вообще творится в последнее время в этом дворце? Хаос и психушка как есть.
— Можешь лечь на ковре, никто не тащит тебя в постель.
— Ковер — да. Хорошо.
— Лучше некуда. Всю жизнь мечтал.
— Дрочить мне на ковре? — удивленно спросила Хесса и тут же напряглась, будто ждала удара. — Блядь, простите! Я херню какую-то… Просто…
А Асир уже не мог сдерживаться — смех рвался из горла неостановимо. Абсурд и хаос разрастались, как пылевая буря, прямо на глазах. И бездна же его попутала оказаться в самом эпицентре. Но все это было только к лучшему, потому что отвлекало от главного и хоть немного снимало напряжение.
— Да уж, блядь, прощаю. Не тащить же тебя отсюда прямиком в карцер. Сардар не поймет.
— Потом можно. Позже, — прозвучало с убийственной серьезностью. — Я знаю, что заслужила. И вообще за все — простите. Я не совсем идиотка, только местами.
— Которыми? — фыркнул Асир. — Ложись уже. Колени затекли.
— Я бы давно сказала и пришла бы каяться, только зачем вам? — Хесса отодвинулась, растянулась на ковре, перевернулась на спину. Она снова возбуждалась — и снова пыталась задавить в себе возбуждение, вместо того чтобы поддаться. Как будто не понимала, что избавляться от напряжения постепенно, малыми дозами, гораздо безопаснее, чем перекрыть наглухо и ждать, пока рванет.
— Лин говорила, вы меня считаете кем-то уж совсем, не знаю, я не слушала тогда.
— Свиньей, — подсказал Асир, укладываясь рядом на бок. — Неблагодарной. Еще скажи, что я неправ.
Хесса замотала головой, даже глаза открыла, явно собираясь доказывать и отрицать.
— Я благодарна. Очень. И за тогда, и за сейчас, и за мастера Джанаха. Это гораздо больше, чем у меня было за целую жизнь. Но я не готова, не умею, я пытаюсь, но…
— Любишь Сардара?
— Что?
— Слышала же, — она могла не отвечать, в Асира уже хлестало целой прорвой чувств и эмоций, от страха и непонимания до дикой жажды и жаркой готовности отрицать все, потому что сама, кажется, до сих пор боялась верить, что такое вообще бывает.
Асир провел пальцами по уродливому шраму поперек живота. На ощупь почувствовал и в первый раз, но сейчас тот виделся ясно, притягивал внимание. Цепь? Судя по размеру, была тяжелой и слишком тугой. Хесса вздрогнула, втянула живот, стараясь избежать прикосновения, и Асир не настаивал, сел, раздвинул мокрые от смазки бедра, сказал:
— Вот и люби. А заодно учись прятать те места, которыми ты идиотка, и прекращай устраивать бедлам в серале. Большего мне не нужно.
Хесса судорожно, длинно вздохнула, и Асир накрыл ртом ее сосок и обхватил ладонью вторую грудь. Услышал приглушенный стон, почувствовал руки на плечах — Хесса как будто хотела оттолкнуть, но выбора у них и правда не было.
Пальцы погружались в горячее и мокрое мягко, медленно, Хесса зажималась — то ли пыталась не впустить, то ли по привычке. Но Асир не чуял паники, только желание и стыд. Чего, спрашивается, ей сейчас стыдиться? Тела, которое не выбирает, а требует и хочет? Так оно у всех одинаковое. И в этом нет ничьей вины — ни кродахов, ни анх.
В ушах гудело, в висках отдавался стук крови. Пальцы — не замена члену, да и не может быть никакой замены. Зверь не понимал, скалился и взрыкивал. Асир контролировал каждое движение, каждый вдох и выдох. Считал секунды, нащупывал среди сладкого и зовущего — горькое, далекое, не запах даже, только тень запаха. Лин ушла куда-то подальше от двери. И пахла сейчас… нехорошо. Жгуче и горько. Растеряна, возбуждена. Что еще? Ревность? Неконтролируемая и глубокая. Она расстраивала Лин больше, чем все остальное, и это пока помогало, сбавляло возбуждение. «Терпи», — подумал Асир, скользя губами по напряженной шее Хессы, равномерно, не спеша, вталкивая и вынимая пальцы. — «Терпи. Это когда-нибудь закончится».
Оставалось только надеяться, что закончится раньше, чем вязка станет неизбежной. Лин, конечно, не уйдет, но ей хватит и того, что она тут нанюхала, а Хесса… Асир ускорил темп, приближая развязку, и придержал ее бедра, чувствуя на языке запах и вкус глубинного, звериного желания и отчаянного протеста. Хесса смирится, ей ничего другого не остается. Только вот дальнейшее общение с Сардаром будет пропитано виной и болью. С одной стороны, ничего непоправимого, с другой — самый нежелательный вариант.
Асир сел. Хесса сразу опустила ноги и сжала бедра. Ей так было спокойнее. Не выставляться напоказ, пережидая время до следующей волны возбуждения. Она хотела дотронуться, Асир знал неконтролируемую, почти звериную потребность анх — трогать, хватать, держать как можно крепче хоть всю течку напролет. Потребность чувствовать рядом силу, надежность, кродаха. Даже если кродах на самом деле и не собирался никого защищать. Вместо этого Хесса сжимала кулаки и губы и смотрела куда-то в пространство. Лишь бы не смотреть на него.
— Это бесит, знаете, — сказала она почти нормальным голосом. — Так бесит, что дышать больно.
— Что именно? — Асир поднялся. Где-то здесь должна быть вода: им обоим сейчас не помешает глоток чего-нибудь. И точно — полупустой графин нашелся рядом с кроватью.
— Это все. Течка, она ведь должна быть… не знаю, удовольствием? Радостью? Ну или хоть чем-то важным! А она… как болезнь. Неизлечимая. Ты нихрена не можешь сделать. Вообще! Только лежать, как тупой кусок мяса. И ждать, когда кто-нибудь придет и соизволит… — она сбилась. Сказала тихо: — Простите. Я не должна.
Асир отпил несколько больших глотков, вернулся на место и протянул графин Хессе. Та приподнялась на локте, жадно припала к горлышку. Пила так торопливо, что текло по подбородку и шее.
— Она станет радостью, когда ты будешь с тем, кого хочешь.
— Можно я спрошу…
— Спроси.
— Гон у кродахов. Он ведь тоже как болезнь?
— Как помешательство, — уточнил Асир. — Хуже, чем у вас. Опаснее и травматичнее. Но у нас все решается регулярной близостью с анхой. У вас — с кродахом.
