Прода от 19.05.2023, 11:50
— Как ты? — спросила та, вглядываясь в лицо. Будто одновременно надеялась увидеть там уверенность и боялась высмотреть какие-то сомнения.
Юва вопросительно вскинула брови, и Эрдбирен кивком отпустила ее.
— Прекрасно. Только зубы стучат. Чего это они — ума не приложу.
— О, ты не одинока! Представь себе, отца я настолько взволнованным видела за все время нашего знакомства от силы раза три. Места себе не находит!
— Хорошо, что и я, и папа с его величеством решили не посвящать его в детали обряда. Боюсь, иначе он взволновался бы еще сильнее. — На самом деле появление Леоноры ее неожиданно успокоило. И теперь хотелось скорее рассмеяться, безуспешно пытаясь представить взволнованного герцога, чем нервничать самой. Она снова обернулась к зеркалу, не слишком усердно сдерживая улыбку. — Не знаешь, ему уже доставили одежду? Я, честно говоря, ужасно хотела бы взглянуть на его реакцию. Твой отец… кажется таким… застегнутым на все пуговицы. Всегда. Боюсь даже вообразить, как он эти самые пуговицы будет расстегивать, чтобы облачиться вот в это.
Она подергала простую холщовую рубашку, абсолютно прямую, белую, с обычным разрезом вместо ворота и длинными рукавами, прикрывшую ее до щиколоток. Жениху полагалась рубашка покороче, такая же простая, и обычные холщовые штаны. Вот и весь грандиозный свадебный наряд. И никаких, как он тогда говорил? Платье для венчания, платье для бала, для ночи, для утра и для каждого визита?
— Он был удивлен, — рассмеялась Леонора. — Даже изумлен! Даже нет, ошарашен! Как будто только в тот момент понял, что купаться в море в парадном камзоле… м-м-м, не очень умно? — Она нахмурилась и добавила: — На самом деле, может, он и удивился больше всего тому, что не подумал об этом сам? Потому что, знаешь… он смотрел на эти несчастные штаны с рубахой, смотрел, а потом как засмеется! И говорит: “Теперь я понимаю, что такое знаменитая северная хватка и как Лунан умудряется быть одновременно порывистым безумцем и расчетливой ледяной статуей. Чего еще ждать, если даже свадебные наряды демонстрируют верх прагматизма?” И, по-моему, он остался доволен.
— Нарядом?
— Нет, — покачала головой Леонора. — Свадьбой. Вот такой свадьбой, которая без претензий, без всякой никому не нужной ерунды, а главное, быстрая. Знаешь, — Леонора наконец положила накидку и присела сама, — я тоже не очень хочу тратить месяц на визиты, шить кучу платьев, тем более что Эберту все это точно не надо. Но меня немного тревожит радость отца не от самой свадьбы, а от того, что все пройдет быстро.
— Но ведь никто из нас не заблуждался, — Эрдбирен подошла к туалетному столику, бережно открыла маленькую деревянную шкатулку. Вытащила искусно сплетенный из плотных нитей шнурок с белой ракушкой, обточенной волнами до полной гладкости, и несколькими черными бусинами. — Ни ты, ни я, ни его величество, ни мой отец. Герцог Астор не хотел этого брака. Так с чего бы ему радоваться?
Она опустилась на ковер у ног Леоноры, протянула ей свое единственное настоящее сокровище и перекинула вперед волосы, подставляя шею.
— Закрепи как следует, и на крючок, и на узел. Я не могу его потерять.
— Это…
— Мамино. Все, что есть. Она не носила других украшений. А это когда-то сплела сама. Хочу, чтобы сегодня она хотя бы так была со мной.
— Рена… — Леонора коснулась ее плеча, но Эрдбирен качнула головой:
— Не сочувствуй. Я ее не знала и не теряла. Мне не больно. Просто… — она резко, судорожно выдохнула, будто стряхивая с себя давно поблекшую грусть и детские мечты о доброй, любящей маме. — Память — это очень важно. Маму с отцом тоже венчали волны, и мне хочется продолжить путь, которым не смогла пройти она.
— Не больно, — вздохнула Леонора, закрепляя самодельное ожерелье. — И не страшно? Совсем? Отец — хороший человек, но все-таки…
Эрдбирен улыбнулась. Она знала все, что могла сказать сейчас Леонора, помнила все, что пытался вложить ей в голову отец, предполагала, чем могли бы пугать ее остальные. Среди этих страхов, опасений, искренней заботы — от отца, сложных напутствий — от бабушки и даже злорадного удовлетворения — от Листерис, которая решила, что годы ее упреков все-таки не прошли даром, и муж решил принести дочь в жертву “этому чудовищу”, самым безобидным было, пожалуй, — “ты ему в дочери годишься”.
Прода от 22.05.2023, 11:38
Она знала. И про возраст, и про сложный характер, и про гордость с упрямством, и про сердце, отданное королевству, а не “какой-то там пигалице”. Знала, что надеяться ей особенно не на что, ведь герцог Астор, с его историей личных разочарований и преодолений, — не пылкий юноша, способный увлечься хорошеньким личиком и готовый на все ради одного взгляда своей дамы сердца. Но Эрдбирен Мьёль никогда не нравились короткие прямые пути. Зато нравился герцог Астор. Который ненавидел длинные свадьбы и умел ужасно заразительно хохотать.
— Страшно — входить в ледяное море в начале северной осени. И это испытание мне, между прочим, предстоит совсем скоро. Или катиться с замкового холма, впервые встав на каблуки. Что еще? А! Конечно же! Не сдать с первой попытки зачет по прикладной магии истеричке Хейн. Это не просто страшно, а душераздирающе кошмарно! Прошу тебя, не повторяй моей ошибки! Но выйти замуж за твоего отца — нет, не страшно. Ни капельки.
— Я так хочу, чтобы у тебя… у вас все получилось!
Эрдбирен обернулась. Ободряюще похлопала Леонору по руке.
— Обещаю, я буду самой доброй мачехой на свете! Не бойся, доченька.
Леонора фыркнула, рассмеялась, будто и не она сидела только что с таким сложным лицом, что делалось всерьез не по себе.
— Ой! — воскликнула вдруг. — Совсем забыла! Венделин тоже будет на свадьбе.
— Вен?! — изумилась Эрдбирен. — Я думала, он уехал с Эбертом!
— Я тоже так думала, — кивнула Леонора и снова прыснула, будто вспомнила что-то невероятно забавное. — Но нет. Он остался за главного в Кронбурге. Ты не представляешь! Мы столкнулись в коридоре! И таким важным, переполненным чувством собственного достоинства и разбухшей ответственности, я его еще не видела.
— Перестань! — Эрдбирен шлепнула подругу по коленке. — Ты всегда к нему слишком предвзята!
— Неправда! У нас с первой встречи глубочайшая и неразрывная взаимность! — возразила Леонора. — А так как дядя участвует в обряде, а из ближайших доверенных лиц у отца в столице сейчас один Венделин, именно он будет его представителем. К тому же, ему отлично знакомы северные обычаи. Я знала, что тебя это порадует.
— Ты не ошиблась, — улыбнулась Эрдбирен.
И второй раз за утро вздрогнула от резкого стука, теперь — вместе с Леонорой. Юва распахнула дверь, воскликнула:
— Время, госпожа! Портал! — и унеслась.
Она очень плохо перенесла первое в жизни портальное перемещение. Отлеживалась несколько дней, так что снова тащить ее за собой через все королевство Эрдбирен не собиралась. Да и зачем ей служанка на такой быстрой свадьбе? За вещами Эрдбирен и Ювой должна была совсем скоро приехать карета и доставить ее в городской особняк герцога Астора.
— Какая… необычная девушка, — дипломатично заметила Леонора, провожая Юву заинтересованным взглядом.
— Ужас, — кивнула Эрдбирен, вскакивая на ноги. — Но мы активно учимся. Так что, вернувшись из Тессарда, ты ее не узнаешь!
Эрдбирен сунула босые ноги в теплые сапожки, накинула на плечи роскошный, подбитый густым волчьим мехом плащ, что вчера прислал его величество, видимо, чтобы его безалаберная будущая невестка, собравшаяся нырять в ледяное море, хотя бы после погружения ничего себе не отморозила. И крепко взяла за руку Леонору.
— Спасибо, что пришла. Честно говоря, я понятия не имела, как в таком взвинченном состоянии переживу этот несчастный последний час!
— Я расчетливо надеюсь, что ты тоже будешь со мной, когда этот день наконец наступит. — И добавила шутливо, уже у самого портала: — Вы же не оставите падчерицу одну, моя добрая матушка?
Прода от 30.05.2023, 11:43
Прежде, чем войти в портал, Эрдбирен глубоко вдохнула и на секунду закрыла глаза. Так странно. Всего один шаг — и ее жизнь изменится навсегда. Отец с магами поддержки проложили прямой портал прямо на Лунную отмель. Никто не станет тянуть с обрядом, ведь в этом и смысл их с герцогом уговора, а значит, всего один шаг — и ее девичья жизнь закончится. Из юной герцогини Мьёль она станет замужней дамой, герцогиней Гросс, женой второго человека в королевстве и невесткой его величества. Что ждет ее дальше? Наверное, даже сами маэлли, древние вещуньи, память о которых теперь хранили только северные легенды, не смогли бы предсказать. И бабушка не смогла. Хотя Эрдбирен помнила каждое сказанное ею слово. «Твой путь будет жечься еще сильней». Рука непроизвольно дернулась. Она будто наяву ощутила кусок обжигающего черного льда, стиснутый в ладони, и ледяные бабушкины пальцы, сжимающие ее кулак. «Дорога без ям и кочек — неправильная дорога».
Эрдбирен улыбнулась. Значит, один шаг. Что ж, самое время его сделать.
Лунная отмель, одно из самых красивых мест герцогства, встретила ее порывом ветра и россыпью соленых брызг в лицо. Она с детства знала здесь каждый клочок покрытой бурой травой редкой земли. Каждый проблеск слюдяного песчаника между мрачными, обросшими темным мхом огромными валунами. Каждую пядь светлых, выбеленных морем и редким северным солнцем, покрытых соляными наростами скал-близнецов, острыми зубьями устремившихся в небо. Парные скалы, защищавшие крошечную лагуну от бушующих волн открытого моря, в лунные ночи отражали неверный, чарующе прекрасный свет, и тогда воды лагуны становились призрачно-белыми, и луна купалась в них, как в огромной чаше, которую ладони-скалы держали бережно и надежно.
Лунную отмель было хорошо видно даже из окон замка, не то что со двора, и Эрдбирен не сомневалась, что сейчас все слуги и вся дворовая ребятня собрались на северном уступе замкового холма, чтобы хоть издали наблюдать невиданное — свадьбу молодой хозяйки и страшного срединного герцога, на которую — вот уж чудо из чудес — пожаловал сам его величество Арнольд Второй. Даже если отец пытался скрыть подробности, Эрдбирен могла поклясться, что все утаить не вышло. Такие новости не удержишь никаким молчанием, все равно разлетятся быстрее ветра.
Но и замок, и слуги были там, позади, а прямо перед ней расстилалась белоснежная, расшитая символами-оберегами свадебная айствэра. Похоже, отец собрал не меньше десятка мастериц-рукодельниц, а тем пришлось работать сутки напролет, чтобы управиться за три неполных дня. Горло неожиданно перехватило. Зачаровывать готовую айствэру — «дорогу молодых» — полагалось старшим родичам, и Рена отчетливо чувствовала под прохладными чарами отца проступающую выпуклыми, резкими всплесками ледяную силу бабушки. Ее, конечно, не было на отмели, и на северном уступе — тоже. Но она ведь могла найти другое место? Там, где ее никто не потревожит? Так или иначе, Эрдбирен благодаря айствэре чувствовала ее присутствие и все то, что бабушка не умела выразить словами.
А на том конце «дороги молодых», у самой кромки воды, стоял герцог Астор. Почти в таком же тяжелом, подбитом мехом плаще, как у нее. И босиком. О чем он думает сейчас, хотелось бы знать? Судя по нахмуренным бровям и жестким волевым складкам у губ, думам этим очень и очень далеко до радостных и праздничных.
Вдоль айствэры, по обеим сторонам, замерли все участники обряда. Рядом с герцогом — Венделин, готовый принять его плащ, напротив него — Леонора. Посередине — его величество с кубком первой горечи. По левую руку от нее — сгорбленный, сухонький мастер Фуль с черными лентами преград, спустившийся ради такого случая с башни Надежды. По правую — отец.
— Пора начинать, — раздалось позади, и Эрдбирен узнала зычный, густой бас Соргольма, хранителя побережья. Отец его уговорил? Но как? Соргольм жил отшельником, сколько Эрдбирен себя помнила, он никогда и никому не отказывал в совете и помощи, но ни разу не покидал своей крошечной хижины на Черном утесе. Даже свадьбу отца и мамы проводил старый Ирге, а не он. Рена посмотрела на отца, тот усмехнулся, сказал едва слышно:
— Не я. Бабушка. Не спрашивай, как ей удалось. Не знаю.
Она что же, сама ездила на утес? Но даже если так… Бабушка ведь не насильно его сюда привела, правда? Соргольма нельзя напугать или вынудить, только убедить.
— Ступи на дорогу, дочь севера, — пробасил Соргольм. И Эрдбирен будто разом пришла в себя. Не все ли равно, как бабушке удалось его уговорить. О чем она, вообще, думает? Разве сейчас это важно? — Ступи и сделай шаг. Первый — из воды, последний — в воду, каждый, что между, ведет вперед.
Слова древнего обряда звучали медленно и весомо, падали, срывались с губ Соргольма, как тяжелые камни — в волны. Эрдбирен скинула сапожки и встала на айствэру.
— Ступай, дочь севера, и ничего не бойся. Прими руку того, кто дал тебе жизнь. — Она крепко сжала отцовскую ладонь. — От земли до неба, от неба до земли, от севера до юга, от востока до запада, нет уз крепче, чем узы, связавшие вас однажды. Храни их в сердце и держи крепко, как держишь сейчас отца и он держит тебя. Там, впереди, тот, с кем пойдешь дальше. Шаг за шагом, от начала к концу, от конца к началу, от воды — в воду. Готова ли ты идти к нему и с ним?
Готова ли она?
Эрдбирен сглотнула. Вскинула подбородок и встретилась с пронзительно-голубым, сейчас — именно голубым, не серым, взглядом герцога Астора, и уже не отпуская его, медленно, все так же крепко держась за руку отца, пошла вперед.
Прода от 02.06.2023, 12:54
Магия айствэры пробуждалась, признавая в ней родовую кровь. Вспыхивали под ногами одна за другой обережные руны, впитывали ее магию, сплетая с отцовской и бабушкиной. Она прокладывала эту дорогу к будущему мужу по праву невесты-северянки, несла ему наследие предков, опыт прошлого, отголоски древней магии, вплетенные каждой нитью в основу айствэры, запечатанные каждым стежком в древних символах. Ступни покалывало, и с каждым шагом становилось жарче.
Голос Соргольма звучал все громче, и без того раскатистый и сочный, он наливался глубиной и мощью, и Эрдбирен чувствовала, как твердеет вокруг нее воздух, пропитанный магическими потоками, как приливает к щекам кровь, а внутри отзывается на призыв хранителя ее собственная магия, густо приправленная дикой силой севера.
Когда до кромки воды и до герцога Астора осталось совсем немного, отец отпустил ее, и Эрдбирен скинула плащ на подставленные руки Леоноры. Ветер налетел, будто почуяв добычу, растрепал волосы, рванул рубашку, но Эрдбирен больше не боялась замерзнуть. Жар внутри только нарастал, будто подталкивая к воде. И она готова была делиться этим жаром с тем, кто не был сыном севера, но брал ее в жены.
Венделин с плащом герцога отошел, и его место занял Соргольм.
— Готов ли ты, чужак из срединных земель, принять ту, кто навечно связан с этим краем? Готов ли получить от нее в дар горечь этой земли, холод этих снегов и соль этого моря? Готов ли разделить с ней путь от воды к воде, из воды — в воду? Готов ли назвать своей?
— Готов, — сказал герцог, так громко и уверенно, что Эрдбирен едва сдержала улыбку. Вряд ли после ее краткого рассказа о северном обряде он ждал такого торжественного представления, но, кажется, принял его как должное.
