«Все равно не хочу, – упрямится Лара. – Слушай, насчет трахнуться. Давай уже, а?» Она приподнимается на локте и, сплющив груди о мое плечо, тянется через меня к журнальному столику, на котором я давеча оставил презерватив. Я стремительно подхватываю девочку за бока и, опрокинувшись на спину, опускаю ее нагое тело поверх своего: лицо к лицу, грудь к груди, живот к животу... Далее, впрочем, Ларочкиного роста недостает, поэтому мой пах оказывается немного ниже ее собственного, что позволяет моему члену привольно разместиться между раскинутыми по инерции ляжками Ларисы. Я звонко припечатываю ее голые ягодицы сверху, прижимая к себе центр тяжести, и не позволяю двинуться с места. «Эй, не сходи с ума! – взывает ко мне прекрасная пленница, не в силах сдержать легкомысленного смеха. – Вот я тебя сейчас за нос укушу!» Она игриво исполняет свою угрозу, а затем вдруг теряет голову и изо всех сил впивается зубами в мое плечо, начиная тереться о меня всем телом и в особенности гладким лобком, вдавленным в рельеф моего пресса. Боль в плече становится нешуточной, но я стоически терплю и вымещаю свои страдания на Ларочкиной заднице, агрессивно тиская беззащитные половинки, на которых, думается, надолго останутся памятные отпечатки моей пятерни. (Боже правый, как же я в нее влюблен! Спаси и сохрани это драгоценное создание...) Нападение с тыла девочка принимает с удовольствием и наносит мне еще несколько болезненных укусов, а также выказывает талант весьма ощутимо когтить мою спину, из чего делается очевидно, что затягивать с развязкой не стоит.
Я удерживаю Ларочку за виски и, всматриваясь сквозь завесу спутанных волос в ее пьяные от вожделения глаза, откровенно признаюсь, что испытываю жгучее желание поцеловать ее киску. Она не против? «А ты как думаешь? – азартно отзывается Лара с очаровательно беспутной гримасой. – Кто же от такого откажется?» То есть, кто-то уже проделывал с ней подобную шалость? Лариса примирительно целует меня в губы: «Не жадничай, Егоров! Бывали и другие кавалеры, но сегодня их с нами нет... В общем, такое мне нравится». Тогда остается выяснить, доводилось ли ей с этой похвальной целью усаживаться мужчине на лицо? Девочка задирает брови и мелко трясет встрепанными лохмами, в которые успела превратиться ее цивилизованная прическа: «Бог миловал до сих пор... Но прямо сейчас я на что угодно готова сесть. Научишь?»
Я помогаю Ларе утвердиться на коленях, после чего, провожаемый ее насмешливым взором, сползаю по дивану вниз, пока моя голова не вписывается в уютное пространство между ее расставленными бедрами. Отсюда открывается потрясающий вид на Ларочкину промежность и на широко распахнутый цветок, напоминающий мне плотоядную орхидею, за розово-красными лепестками которой темнеет скромная пещерка вагины. Она до такой степени напитана влагой, смутно мерцающей в приглушенном свете торшера, что, кажется, вот-вот прольется сверху и окропит мои щеки самым сладостным на этой планете дождем. Я заставляю девочку осесть ниже и начинаю наше знакомство именно с этого сосуда, откуда, честное слово, с легкостью можно напиться. И я пью из ее влагалища мелкими глотками, и жадно высасываю медовые остатки, от чего Лара стонет и тихонько виляет своим передком, отирая влажные губки о мою многодневную щетину. Я отвлекаюсь от дела, чтобы справиться, не колко ли ей сидеть на моем подбородке. «Ну, ты совсем дурак, что ли? – слышится срывающийся голос Ларисы. – Нашел время спрашивать! Нормально все...» Тогда я расширяю просвет между ее ягодицами и жестко, с подчеркнутым давлением вылизываю поджавшийся от ужаса глазок, который, как и все у Ларочки, оказывается идеально чистым и даже пахнет какой-то цитрусовой отдушкой. «Боже мой, боже мой... – вполголоса причитает девочка, не делая, впрочем, попыток меня остановить. – Какой кошмар... Боже, какой кошмар...» Спустя полминуты ее анус размягчается, и Лара безропотно покачивается на моем лице, наполняя комнату прерывистым дыханием и с увлечением постанывая в те моменты, когда вертлявое орудие пытки особенно глубоко проникает внутрь.
Когда я перехожу к клитору, этот малый уже не нуждается ни в цветах, ни в конфетах. Встретившись с моими губами, он посылает хозяйке сигнал такой силы, что в первую секунду она едва не сворачивает мне шею, рухнув на меня всем своим весом по вине подкосившихся от кайфа конечностей. В следующий миг девочка напрягает колени, крепко ухватывает меня за волосы и принимается отчаянно гарцевать на моей физиономии, не разбирая, где у меня рот, где язык, где подбородок – лишь бы какой-то сносный предмет скользил меж ее ногами и налегал на проводник ее яростного удовольствия. «Вот! Вот оно! Вот! Ну, давай же! Давай!» – доносится до меня оглушительный шепот. Я стараюсь вдохнуть, но воздухом разжиться негде – кругом только рыхлая, жаркая, истекающая любовными соками плоть. Я всерьез собираюсь унять разошедшуюся партнершу, но тут Ларочка издает чрезвычайно низкое, поистине утробное стенание и в блаженных конвульсиях сотрясается на моем лице. Сразу вслед за этим она, как подстреленная, заваливается к спинке дивана и лежит там с зажмуренными глазами, с руками, зажатыми между ляжками, продолжая вздрагивать всем телом и приговаривая без остановки: «Ох, черт... Ох, черт... Ох, черт...»
Я дотягиваюсь до бумажных салфеток, валяющихся на столике, и тщательно вытираю совершенно мокрую после Ларисы физиономию. Затем возвращаюсь к девочке и тихо целую ее то тут, то там, пока она в изнеможении покоится на спине и, смежив веки, поглаживает свое миленькое пузико, то вздымающееся округлым куполом, то опадающее чуть ли не до самого позвоночника в многотрудном процессе дыхания... «Вот это да! – произносит наконец Лара, поворачивая голову и виновато косясь в мою сторону. – Давненько я так не отжигала... Пожалуйста, скажи мне, что ты не слишком шокирован!» Я изрекаю, что в сексе меня шокировать сложно. Мне все понравилось. А что насчет нее? «По правде сказать, все было классно, – с улыбкой признается Ларочка. – Даже злостные посягательства на мой зад... Какая ты все-таки свинья, Егоров!» Она ложится ко мне лицом и, вытянув ручку, овладевает моим членом: «Ладно, что нам с тобой делать? Хочешь в ротик? Или все же трахнемся? Только чур я снизу...»
Я удерживаю Ларочку за виски и, всматриваясь сквозь завесу спутанных волос в ее пьяные от вожделения глаза, откровенно признаюсь, что испытываю жгучее желание поцеловать ее киску. Она не против? «А ты как думаешь? – азартно отзывается Лара с очаровательно беспутной гримасой. – Кто же от такого откажется?» То есть, кто-то уже проделывал с ней подобную шалость? Лариса примирительно целует меня в губы: «Не жадничай, Егоров! Бывали и другие кавалеры, но сегодня их с нами нет... В общем, такое мне нравится». Тогда остается выяснить, доводилось ли ей с этой похвальной целью усаживаться мужчине на лицо? Девочка задирает брови и мелко трясет встрепанными лохмами, в которые успела превратиться ее цивилизованная прическа: «Бог миловал до сих пор... Но прямо сейчас я на что угодно готова сесть. Научишь?»
Я помогаю Ларе утвердиться на коленях, после чего, провожаемый ее насмешливым взором, сползаю по дивану вниз, пока моя голова не вписывается в уютное пространство между ее расставленными бедрами. Отсюда открывается потрясающий вид на Ларочкину промежность и на широко распахнутый цветок, напоминающий мне плотоядную орхидею, за розово-красными лепестками которой темнеет скромная пещерка вагины. Она до такой степени напитана влагой, смутно мерцающей в приглушенном свете торшера, что, кажется, вот-вот прольется сверху и окропит мои щеки самым сладостным на этой планете дождем. Я заставляю девочку осесть ниже и начинаю наше знакомство именно с этого сосуда, откуда, честное слово, с легкостью можно напиться. И я пью из ее влагалища мелкими глотками, и жадно высасываю медовые остатки, от чего Лара стонет и тихонько виляет своим передком, отирая влажные губки о мою многодневную щетину. Я отвлекаюсь от дела, чтобы справиться, не колко ли ей сидеть на моем подбородке. «Ну, ты совсем дурак, что ли? – слышится срывающийся голос Ларисы. – Нашел время спрашивать! Нормально все...» Тогда я расширяю просвет между ее ягодицами и жестко, с подчеркнутым давлением вылизываю поджавшийся от ужаса глазок, который, как и все у Ларочки, оказывается идеально чистым и даже пахнет какой-то цитрусовой отдушкой. «Боже мой, боже мой... – вполголоса причитает девочка, не делая, впрочем, попыток меня остановить. – Какой кошмар... Боже, какой кошмар...» Спустя полминуты ее анус размягчается, и Лара безропотно покачивается на моем лице, наполняя комнату прерывистым дыханием и с увлечением постанывая в те моменты, когда вертлявое орудие пытки особенно глубоко проникает внутрь.
Когда я перехожу к клитору, этот малый уже не нуждается ни в цветах, ни в конфетах. Встретившись с моими губами, он посылает хозяйке сигнал такой силы, что в первую секунду она едва не сворачивает мне шею, рухнув на меня всем своим весом по вине подкосившихся от кайфа конечностей. В следующий миг девочка напрягает колени, крепко ухватывает меня за волосы и принимается отчаянно гарцевать на моей физиономии, не разбирая, где у меня рот, где язык, где подбородок – лишь бы какой-то сносный предмет скользил меж ее ногами и налегал на проводник ее яростного удовольствия. «Вот! Вот оно! Вот! Ну, давай же! Давай!» – доносится до меня оглушительный шепот. Я стараюсь вдохнуть, но воздухом разжиться негде – кругом только рыхлая, жаркая, истекающая любовными соками плоть. Я всерьез собираюсь унять разошедшуюся партнершу, но тут Ларочка издает чрезвычайно низкое, поистине утробное стенание и в блаженных конвульсиях сотрясается на моем лице. Сразу вслед за этим она, как подстреленная, заваливается к спинке дивана и лежит там с зажмуренными глазами, с руками, зажатыми между ляжками, продолжая вздрагивать всем телом и приговаривая без остановки: «Ох, черт... Ох, черт... Ох, черт...»
Я дотягиваюсь до бумажных салфеток, валяющихся на столике, и тщательно вытираю совершенно мокрую после Ларисы физиономию. Затем возвращаюсь к девочке и тихо целую ее то тут, то там, пока она в изнеможении покоится на спине и, смежив веки, поглаживает свое миленькое пузико, то вздымающееся округлым куполом, то опадающее чуть ли не до самого позвоночника в многотрудном процессе дыхания... «Вот это да! – произносит наконец Лара, поворачивая голову и виновато косясь в мою сторону. – Давненько я так не отжигала... Пожалуйста, скажи мне, что ты не слишком шокирован!» Я изрекаю, что в сексе меня шокировать сложно. Мне все понравилось. А что насчет нее? «По правде сказать, все было классно, – с улыбкой признается Ларочка. – Даже злостные посягательства на мой зад... Какая ты все-таки свинья, Егоров!» Она ложится ко мне лицом и, вытянув ручку, овладевает моим членом: «Ладно, что нам с тобой делать? Хочешь в ротик? Или все же трахнемся? Только чур я снизу...»
