- Вот что значить советское качество - дядя Миша ласково похлопал по серой поверхности памятника почившей на бозе добровольной пожарной дружины деревни Старо-Бабкино: - не поломай.
-Да вы что, дядя, я аккуратно, а даст Бог, вообще не придется воспользоваться.
- Да уж, дай то Господь.
Попрощавшись с соседом, я рысью побежала к своему дому. Сумерки густели, а в моем плане мероприятий по спасению меня, любимой, еще конь не валялся.
К наступлению ночи я закрыла все окна дома на ставни, закрутив их засовы изнутри дома. Чердак был закрыт на замок, на люк погреба я перетащила тяжелый стол. Двери дома открывались наружу, я надеялась поднять тревогу до того, как гости ворвутся в дом. На столе стояли две стеклянные бутылки, в которые я слила все горючие жидкости, обнаруженные в дома, из горлышка торчали туго скрученные бумажные затычки. Рядом стояла заправленная паяльная лампа и два коробка спичек. Не знаю, насколько у меня вышел правильный «коктейль Молотова», но надеюсь, что он мне поможет. Я задумалась, что еще смогу сделать. В этот момент я почувствовала осторожное прикосновение к руке. Повернув голову, я грустно улыбнулась:
-Ну, здравствуй, дедко.
Передо мной стояло существо ростом с пятилетнего ребенка, заросший бурой шерсткой, очень похож на медвежонка, но с мордочкой похожей на грустную мартышку.
- Садись, как к тебе обращаться?
- Никодим – низким голосов прогудело существо.
-Подожди, это же христианское имя?
- Так назвали - равнодушно пожало плечами существо.
- Как с бабулей беда случилась?
- Я погреб углублял, хозяйка в уборную пошла. Двое оборотней молодых ворота начали ломать. Я туда, не дал им войти. Пока с ними дрался, старый оборотень хозяйку задрал. С тремя я справиться не смог, подрали меня сильно, я в дом прорвался, дальше их уже не пустил. Они тоже силы потеряли, ушли.
- Зачем они приходили?
- Тебя искали, ты летом от них ушла, старого оборотня выставила дураком. Он зло затаил. Теперь пока тебя не задерет, будет вокруг тебя кружиться.
Никодим вышел из горницы, вскоре вернулся, поросшие шерстью пальцы с темными когтями крепко сжимали амбарную книгу. Домовой положил книгу передо мной, вернулся на табурет.
- В книге бумаги на дом, теперь ты хозяйка.
- Как я хозяйка, я еще маленькая?
- Я в ваших людских делах мало что понимаю, но старая хозяйка сказала, что дом тебе и после нее ты моя хозяйка.
Я открыла книгу. В самодельном конверте из оберточной бумаги лежало несколько документов казенного вида с синими и фиолетовыми печатями. Завещание на мое имя, заверенное председателем сельсовета в присутствии двух свидетелей. Справка из сельсовета, что в связи со сложной снежной обстановкой, сообщение с районным центром затруднено на длительный срок, и в соответствии с постановлением таким то Правительства РФ завещание, заверенное сельсоветом приравнено к завещанию, выданном нотариусом. Ну да, платить дурные деньги неизвестно кому деревенские никогда не любили. Там же лежала голубая книжка на автомобиль ВАЗ 2101 красного цвета и сертификаты на предъявителя от Сбербанка на пятьдесят тысяч.
- Никодим, а еще что-нибудь ценное бабуля прятала?
Домовой крякнул, встал, взял своей лапкой меня за руку, и повел в спальню прабабушки. Там он подошел к глухой стене возле кровати и, не останавливаясь, шагнул в стену, я от неожиданности попыталась остановиться, но Никодим, с неожиданной силой, продолжал тянуть меня в стену, и я шагнула. Я почувствовала сопротивление, которое тут же исчезло. Мы с Никодимом оказались в небольшом закутке за кроватью, почти все пространство которого занимал оббитый металлическими полосами большой темный сундук. Я оглянулась назад, стены не было.
- Это как?
- Иллюзия, чужой не войдет. Я тебя провел, теперь для тебя иллюзии нет. Читай книгу, там все найдешь. Ты ведь теперь хозяйка.
Я потянула неожиданно тяжелую крышку сундука, с трудом откинула ее и зависла.
Когда в отверстиях закрытых ставень забрезжил робкий январский рассвет, я заканчивала разбирать прабабушкино наследство.
Надеюсь, что Никодим показал мне все прабабушкины ухоронки.
Кроме огромного количества предметов, назначение которых мне было непонятно, так как выглядели они как ровесники эпохи Петра Великого, на столе передо мной лежало двуствольное ружье с потемневшим от времени прикладом и малоинформативной надписью на боку «ИЖ 16», брезентовый, явно самодельный, патронташ, набитый патронами с тускло поблескивающими медными гильзами. Рядом примостилась две кучки монет, одна скромная, густо- желтого цвета, с профилем последнего российского императора и кучка побольше, как я понимаю, серебро, из которых я раньше видела только солидные полтинники двадцать четвертого года, парочка которых валялись у родителей в серванте, рядом с золотыми украшениями мамы. Тут же лежали монеты разного калибра, от совсем маленьких, номиналом десять копеек, до большой монеты с профилем некрасивой женщины, как я понимаю, Екатерины Второй. Отдельно лежало завернутое в холстинку украшение темного металла в виде диска диаметром сантиметров семь на длинном кожаном гайтане. Диск был покрыт рунами и фигурками зверей. Мне тут же захотелось надеть украшение на шею, в чем я не смогла себе отказать.
Немного поспав, переделав утренние неотложные дела, сходила за водой к колодцу, на обратном пути, без всякого удивления, увидела на соседней улице знакомую машину с гирляндой ядовито-жёлтых противотуманок на крыше. Высокий мужчина разговаривал с хозяйкой дома, держа в руке трехлитровую банку молока, а рядом крутилась парочка молодежи, только девушка сегодня была в ярко-голубой куртке, с какой-то картинкой на спине. Увидев меня, она дружелюбно улыбнулась и помахала рукой. Панику изображать почти не пришлось, я перешла на бег, вздрагивая от попаданий на голые ноги выплескивающейся из ведер ледяной воды. Преувеличенно - тщательно заперла калитку, вытягивая шею как гусыня, и бросая испуганные взгляды на трех человек (или не человек), весело смеющихся возле вишневой «Нивы».
Как я понимаю, охотники меня загнали в угол, и вечером мой вопрос закроют. Дом прабабушки крайний по улице, сразу за покосившимся забором, из серого от времени горбыля, начинается смешанный лес, березы с вкраплениями сосен. Придут они из леса, через огород. Дичь в полной панике, заперлась одна в деревянном доме, двери из толстых досок, но при наличии силы, преграда плевая. Ну, а итоги встречи хрупкой девочки-подростка и трех мифических тварей в тесных комнатах старого дома, зависит только от фантазии этих тварей.
Я нежно погладила деревянное ложе ружья, попробовала представить, где и как я встречу своих гостей. Через пару мгновений отчетливо поняла, что если ничего не сделаю, то смогу выстрелить только один раз, а при наличии трех противников это отдалит мой конец только на несколько мгновений. Значить, я должна стрелять из такого места, где я смогу перезарядить ружье хотя бы один раз, не дав возможность оборотням за эти мгновения достать меня. Единственный вариант - простенок, между печью и стеной, сразу слева от входа, и если я там вертелась свободно, то здоровый мужик застрянет плечами и сходу сюда не заскочит. Но с решением одной проблемы, образовалась новая, не менее серьезная. Длина ружья не позволяла мне быстро перезаряжаться в этом закутке, я цеплялась либо стволом, либо прикладом, а это отнимало драгоценные секунды. Я присела на табурет и глубоко задумалась. Я же девочка правильная и начитанная. В голове мелькнули воспоминания, как во время войны, пионеры-герои, вместе с окруженными фашистами советскими солдатами, ушли партизанить в каменоломни с трудным названием, где-то под Керчью. И у пионеров была точно такая же проблема, винтовки были слишком длинными. Мальчишки надпилили стволы винтовок, правда, в конце процесса, лишняя часть ствола окончательно отделялась путем погружения ствола в бочку с водой и выстрела холостым патроном. Так, как бочки с водой и понимания необходимости выстрела в оную у меня не было, я решила, что просто попытаюсь отпилить стволы ножовкой. Слава Богу, в дальней кладовой, где бережно хранится оставшийся от прадеда инструмент, я нашла тиски и связку пилок по металлу. За пару часов я поняла, что варить борщи и вышивать на уроках труда несравнимо легче, чем пилить металл ручной пилой или стачивать наждаком заусеницы в стволах. Кисти горели, в плечи как будто положили по кирпичу, так они устали. Но я со слезами в глазах продолжала пилить эти проклятые стволы, так как времени оставалось все меньше и меньше. Закончив тяжкий труд, я радостно решила перекусить, но вдруг подскочила из-за стола, хлопнув себя по лбу. Дура, я, дура. Во всех источниках сакральных знаний, как то книги – фэнтези, и фильмы - ужастики, единственный способ убить нечисть - это стрела с серебряным наконечником или меч из гномьей бронзы с серебряным покрытием. Или серебром только вампиров убивают? Не помню. Бронзы от гномов у меня нет, ну, а серебро то нашлось. Надо использовать все шансы, вдруг это сможет меня спасти.
Я разложила на столе патроны, выбрала из них шесть наиболее красивых, и стала осторожно расковыривать их, с помощью длинной иглы и вязального крючка. Устройство зарядов я смутно помнила, пару лет назад соседские пацаны, изображая крутых охотников на крупного зверя, при мне снаряжали отцовские боеприпасы. Поэтому, нежно выковыривая из гильз их содержимое, я последовательно раскладывала эти кусочки картона и войлока на столе. Добравшись до дроби, пошла опять в мастерскую, где со стоном, через боль в натруженных руках, разрезала на кусочки самые мелкие серебряные монеты, придав клещами и молотком им обтекаемую форму. Огрызки серебра разбавила дробью, думаю, хуже не будет. Процесс сборки патронов пошел веселее, так как ранее возле ружья я нашла странное приспособление, отдаленно напоминающую чеснокодавилку и тонкий пестик, глядя на который в моей голове всплыло слова «оправка». «Чеснокодавилкой» мне пользоваться не пришлось, ну а пестик прекрасно трамбовал в гильзах все эти укупорки и пыжи. Горловину гильз я закапала воском с горящей свечи. Вроде бы все правильно сделала. Затем я позвала Никодима.
- Чуешь их?
- Чую. Они вокруг двора ходят, меня опасаются.
- Нужно, что бы они посчитали, что тебя больше нет, иначе не сунуться в дом, а вечно в доме сидеть я не могу. Сможешь изобразить, что ты умер.
- Смогу.
- Давай, ближе к вечеру сделай это и не появляйся, пока я не позову.
- Может, в тайной комнате отсидишься, они туда не войдут.
- Никодим, отсидеться не получится, я даже в город уехать не смогу, по дороге перехватят.
- Как скажешь хозяйка.
Я очнулась от дремоты, по моим ощущениям, около двух часов ночи, на улице похолодало, поэтому снег у крыльца хрустел особенно отчетливо под чьими-то ногами. Я сидела на табурете в узком простенке между стеной и русской печью. Через плечо был перекинут патронташ с двадцатью патронами, которыми я, скорее всего, не успею воспользоваться. Мой обрез был заряжен патронами с серебряной картечью, оставшиеся четыре патрона с серебром лежали в металлической коробке из-под индийского чая. Грудь изрядно припекал диск - амулет, который я не снимала с той поры, как нашла его в бабушкином сундуке.
Я встала, поставив впереди себя табурет, с открытой коробочкой, гильзы тускло блестели, своей добротностью давая надежду на благополучный исход дела. В моей голове метались чужие мысли, полные грязного вожделения и жажды крови. Мои руки задрожали от нарастающей паники, ствол в дрогнувших руках лязгнул об оштукатуренный бок печи. Я закрылась от чужих мыслей и взвела курки. От внезапного удара, казалось, вздрогнул весь дом, тут же раздался шум падающих ведер и металлических кастрюль, которые я взгромоздила в сенях сразу за входной дверью. Значить наружную дверь вырвали одним махом, теперь, через секунду, придет черед двери в горницу, которая гораздо тоньше. Да, прошла секунда, и от страшного рывка последняя преграда распахнулась, вырванный замок повис на одном шурупе.
Свет электролампы заслонило огромное тело, шагнувшее в комнаты из сеней, сквозь утробное рычание, издаваемое этим существом, я ясно различила слова:
-Мясо, ты где?
Я шагнула вперед, уткнула стволы в эту тушу и нажала на спуск. В следующее мгновение мне показалось, что дом взорвался. Вспышка пламени ослепила меня, ружье ударило в плечо, и, сбив на пол, упало сверху.
Я, понимая, что каждый миг ползания по полу может стать для меня последним, подползла к табурету, который, каким-то чудом, не опрокинулся. Пальцы цапнули два патрона из коробки, я упала на спину, переламывая ружье. Экстрактор послушно выбросил стреляные гильзы, я, борясь с нарастающей паникой и тремором рук, запихнула новые патроны и взвела оружие. Все, я готова. Под потолком вились клубы дыма, из-за печи торчали чьи-то ноги, мелко подергиваясь судорогой. Из сеней шагнуло второе существо, чуть поменьше первого, растерянно взвизгнув, склонилось над упавшим телом. Я чуть опустила стволы, совместив черную мушку с плечом существа, и нежно нажала на спуск одного ствола. Ко второму выстрелу я была готова, ружье не отпустила, готовясь выстрелить второй раз. Сквозь пороховое облако было плохо видно, но вновь услышав грохот посуды в сенях и удаляющийся визг, в которых слышались страх и боль, я поняла, что в доме осталась только я и хозяин ног, которые перестали уже содрогаться. Я выглянула из-за печи. Посреди горницы, на плетеной дорожке, лежал крупный голый мужчина, только какой–то странный. С улицы доносился разгорающийся собачий лай, голоса людей. Я собрала патроны, гильзы, ружьё и вместе с патронташем спустила в погреб, затем вцепилась в край дорожки и с трудом затащила тело мужика в проход, в котором ранее пряталась, на тело накинула старенький гобелен, много лет висевший на стенке в спальне бабы Анны. Что еще сделать? Так, брызгаем керосин на руки, чтобы забить запах пороха, выкручиваем лампочку, накидываем на плечи старую фуфайку, и, сунув ноги в галоши, поспешила к калитке. Несколько соседей стояли у ворот дяди Миши. Увидев меня, он двинулся в мою сторону, и, вынув изо рта самокрутку, спросил:
- Ты выстрелы слышала? У тебя все нормально?
- Да я спала, услышала голоса, у меня все нормально.
-А чем от тебя воняет?
- Да лампочка вечером стала гаснуть, наверное, патрон окислился, я на всякий случай керосинку заправила, да облилась немного.
- Эх ты, городская, давай лампочку посмотрю.
Дядя Миша попытался войти в калитку, но мне такой помощи не надо.
-Нет, дядя Миша, завтра будет светло, я сама посмотрю. Меня папа научил - ответила я, стоя в проходе и не давая соседу проникнуть на мою территорию. Надеюсь, старик, окруженный густым облаком вонючего табачного дыма, не унюхал запах сгоревшего пороха, который не забивался запахом керосина.
- Ну как хочешь, если такая самостоятельная.
- Да, я такая, стараюсь.
- Вот вроде девка ты хорошая, но дюже вредная.
Вздохнув, дядя Миша вернулся к собранию пейзан, которые минут через пять пришли к выводу, что Петр, живущий в дальнем проулке, опять накушался самогона, вернувшись с вахты из Норильска, и стрелял с крыльца в сторону леса, гоняя окружавших его синих чертей.
-Да вы что, дядя, я аккуратно, а даст Бог, вообще не придется воспользоваться.
- Да уж, дай то Господь.
Попрощавшись с соседом, я рысью побежала к своему дому. Сумерки густели, а в моем плане мероприятий по спасению меня, любимой, еще конь не валялся.
К наступлению ночи я закрыла все окна дома на ставни, закрутив их засовы изнутри дома. Чердак был закрыт на замок, на люк погреба я перетащила тяжелый стол. Двери дома открывались наружу, я надеялась поднять тревогу до того, как гости ворвутся в дом. На столе стояли две стеклянные бутылки, в которые я слила все горючие жидкости, обнаруженные в дома, из горлышка торчали туго скрученные бумажные затычки. Рядом стояла заправленная паяльная лампа и два коробка спичек. Не знаю, насколько у меня вышел правильный «коктейль Молотова», но надеюсь, что он мне поможет. Я задумалась, что еще смогу сделать. В этот момент я почувствовала осторожное прикосновение к руке. Повернув голову, я грустно улыбнулась:
-Ну, здравствуй, дедко.
Передо мной стояло существо ростом с пятилетнего ребенка, заросший бурой шерсткой, очень похож на медвежонка, но с мордочкой похожей на грустную мартышку.
- Садись, как к тебе обращаться?
- Никодим – низким голосов прогудело существо.
-Подожди, это же христианское имя?
- Так назвали - равнодушно пожало плечами существо.
- Как с бабулей беда случилась?
- Я погреб углублял, хозяйка в уборную пошла. Двое оборотней молодых ворота начали ломать. Я туда, не дал им войти. Пока с ними дрался, старый оборотень хозяйку задрал. С тремя я справиться не смог, подрали меня сильно, я в дом прорвался, дальше их уже не пустил. Они тоже силы потеряли, ушли.
- Зачем они приходили?
- Тебя искали, ты летом от них ушла, старого оборотня выставила дураком. Он зло затаил. Теперь пока тебя не задерет, будет вокруг тебя кружиться.
Никодим вышел из горницы, вскоре вернулся, поросшие шерстью пальцы с темными когтями крепко сжимали амбарную книгу. Домовой положил книгу передо мной, вернулся на табурет.
- В книге бумаги на дом, теперь ты хозяйка.
- Как я хозяйка, я еще маленькая?
- Я в ваших людских делах мало что понимаю, но старая хозяйка сказала, что дом тебе и после нее ты моя хозяйка.
Я открыла книгу. В самодельном конверте из оберточной бумаги лежало несколько документов казенного вида с синими и фиолетовыми печатями. Завещание на мое имя, заверенное председателем сельсовета в присутствии двух свидетелей. Справка из сельсовета, что в связи со сложной снежной обстановкой, сообщение с районным центром затруднено на длительный срок, и в соответствии с постановлением таким то Правительства РФ завещание, заверенное сельсоветом приравнено к завещанию, выданном нотариусом. Ну да, платить дурные деньги неизвестно кому деревенские никогда не любили. Там же лежала голубая книжка на автомобиль ВАЗ 2101 красного цвета и сертификаты на предъявителя от Сбербанка на пятьдесят тысяч.
- Никодим, а еще что-нибудь ценное бабуля прятала?
Домовой крякнул, встал, взял своей лапкой меня за руку, и повел в спальню прабабушки. Там он подошел к глухой стене возле кровати и, не останавливаясь, шагнул в стену, я от неожиданности попыталась остановиться, но Никодим, с неожиданной силой, продолжал тянуть меня в стену, и я шагнула. Я почувствовала сопротивление, которое тут же исчезло. Мы с Никодимом оказались в небольшом закутке за кроватью, почти все пространство которого занимал оббитый металлическими полосами большой темный сундук. Я оглянулась назад, стены не было.
- Это как?
- Иллюзия, чужой не войдет. Я тебя провел, теперь для тебя иллюзии нет. Читай книгу, там все найдешь. Ты ведь теперь хозяйка.
Я потянула неожиданно тяжелую крышку сундука, с трудом откинула ее и зависла.
Когда в отверстиях закрытых ставень забрезжил робкий январский рассвет, я заканчивала разбирать прабабушкино наследство.
Надеюсь, что Никодим показал мне все прабабушкины ухоронки.
Кроме огромного количества предметов, назначение которых мне было непонятно, так как выглядели они как ровесники эпохи Петра Великого, на столе передо мной лежало двуствольное ружье с потемневшим от времени прикладом и малоинформативной надписью на боку «ИЖ 16», брезентовый, явно самодельный, патронташ, набитый патронами с тускло поблескивающими медными гильзами. Рядом примостилась две кучки монет, одна скромная, густо- желтого цвета, с профилем последнего российского императора и кучка побольше, как я понимаю, серебро, из которых я раньше видела только солидные полтинники двадцать четвертого года, парочка которых валялись у родителей в серванте, рядом с золотыми украшениями мамы. Тут же лежали монеты разного калибра, от совсем маленьких, номиналом десять копеек, до большой монеты с профилем некрасивой женщины, как я понимаю, Екатерины Второй. Отдельно лежало завернутое в холстинку украшение темного металла в виде диска диаметром сантиметров семь на длинном кожаном гайтане. Диск был покрыт рунами и фигурками зверей. Мне тут же захотелось надеть украшение на шею, в чем я не смогла себе отказать.
Немного поспав, переделав утренние неотложные дела, сходила за водой к колодцу, на обратном пути, без всякого удивления, увидела на соседней улице знакомую машину с гирляндой ядовито-жёлтых противотуманок на крыше. Высокий мужчина разговаривал с хозяйкой дома, держа в руке трехлитровую банку молока, а рядом крутилась парочка молодежи, только девушка сегодня была в ярко-голубой куртке, с какой-то картинкой на спине. Увидев меня, она дружелюбно улыбнулась и помахала рукой. Панику изображать почти не пришлось, я перешла на бег, вздрагивая от попаданий на голые ноги выплескивающейся из ведер ледяной воды. Преувеличенно - тщательно заперла калитку, вытягивая шею как гусыня, и бросая испуганные взгляды на трех человек (или не человек), весело смеющихся возле вишневой «Нивы».
Как я понимаю, охотники меня загнали в угол, и вечером мой вопрос закроют. Дом прабабушки крайний по улице, сразу за покосившимся забором, из серого от времени горбыля, начинается смешанный лес, березы с вкраплениями сосен. Придут они из леса, через огород. Дичь в полной панике, заперлась одна в деревянном доме, двери из толстых досок, но при наличии силы, преграда плевая. Ну, а итоги встречи хрупкой девочки-подростка и трех мифических тварей в тесных комнатах старого дома, зависит только от фантазии этих тварей.
Глава десятая. Гости незваные и прикладная криминалистика.
Я нежно погладила деревянное ложе ружья, попробовала представить, где и как я встречу своих гостей. Через пару мгновений отчетливо поняла, что если ничего не сделаю, то смогу выстрелить только один раз, а при наличии трех противников это отдалит мой конец только на несколько мгновений. Значить, я должна стрелять из такого места, где я смогу перезарядить ружье хотя бы один раз, не дав возможность оборотням за эти мгновения достать меня. Единственный вариант - простенок, между печью и стеной, сразу слева от входа, и если я там вертелась свободно, то здоровый мужик застрянет плечами и сходу сюда не заскочит. Но с решением одной проблемы, образовалась новая, не менее серьезная. Длина ружья не позволяла мне быстро перезаряжаться в этом закутке, я цеплялась либо стволом, либо прикладом, а это отнимало драгоценные секунды. Я присела на табурет и глубоко задумалась. Я же девочка правильная и начитанная. В голове мелькнули воспоминания, как во время войны, пионеры-герои, вместе с окруженными фашистами советскими солдатами, ушли партизанить в каменоломни с трудным названием, где-то под Керчью. И у пионеров была точно такая же проблема, винтовки были слишком длинными. Мальчишки надпилили стволы винтовок, правда, в конце процесса, лишняя часть ствола окончательно отделялась путем погружения ствола в бочку с водой и выстрела холостым патроном. Так, как бочки с водой и понимания необходимости выстрела в оную у меня не было, я решила, что просто попытаюсь отпилить стволы ножовкой. Слава Богу, в дальней кладовой, где бережно хранится оставшийся от прадеда инструмент, я нашла тиски и связку пилок по металлу. За пару часов я поняла, что варить борщи и вышивать на уроках труда несравнимо легче, чем пилить металл ручной пилой или стачивать наждаком заусеницы в стволах. Кисти горели, в плечи как будто положили по кирпичу, так они устали. Но я со слезами в глазах продолжала пилить эти проклятые стволы, так как времени оставалось все меньше и меньше. Закончив тяжкий труд, я радостно решила перекусить, но вдруг подскочила из-за стола, хлопнув себя по лбу. Дура, я, дура. Во всех источниках сакральных знаний, как то книги – фэнтези, и фильмы - ужастики, единственный способ убить нечисть - это стрела с серебряным наконечником или меч из гномьей бронзы с серебряным покрытием. Или серебром только вампиров убивают? Не помню. Бронзы от гномов у меня нет, ну, а серебро то нашлось. Надо использовать все шансы, вдруг это сможет меня спасти.
Я разложила на столе патроны, выбрала из них шесть наиболее красивых, и стала осторожно расковыривать их, с помощью длинной иглы и вязального крючка. Устройство зарядов я смутно помнила, пару лет назад соседские пацаны, изображая крутых охотников на крупного зверя, при мне снаряжали отцовские боеприпасы. Поэтому, нежно выковыривая из гильз их содержимое, я последовательно раскладывала эти кусочки картона и войлока на столе. Добравшись до дроби, пошла опять в мастерскую, где со стоном, через боль в натруженных руках, разрезала на кусочки самые мелкие серебряные монеты, придав клещами и молотком им обтекаемую форму. Огрызки серебра разбавила дробью, думаю, хуже не будет. Процесс сборки патронов пошел веселее, так как ранее возле ружья я нашла странное приспособление, отдаленно напоминающую чеснокодавилку и тонкий пестик, глядя на который в моей голове всплыло слова «оправка». «Чеснокодавилкой» мне пользоваться не пришлось, ну а пестик прекрасно трамбовал в гильзах все эти укупорки и пыжи. Горловину гильз я закапала воском с горящей свечи. Вроде бы все правильно сделала. Затем я позвала Никодима.
- Чуешь их?
- Чую. Они вокруг двора ходят, меня опасаются.
- Нужно, что бы они посчитали, что тебя больше нет, иначе не сунуться в дом, а вечно в доме сидеть я не могу. Сможешь изобразить, что ты умер.
- Смогу.
- Давай, ближе к вечеру сделай это и не появляйся, пока я не позову.
- Может, в тайной комнате отсидишься, они туда не войдут.
- Никодим, отсидеться не получится, я даже в город уехать не смогу, по дороге перехватят.
- Как скажешь хозяйка.
Я очнулась от дремоты, по моим ощущениям, около двух часов ночи, на улице похолодало, поэтому снег у крыльца хрустел особенно отчетливо под чьими-то ногами. Я сидела на табурете в узком простенке между стеной и русской печью. Через плечо был перекинут патронташ с двадцатью патронами, которыми я, скорее всего, не успею воспользоваться. Мой обрез был заряжен патронами с серебряной картечью, оставшиеся четыре патрона с серебром лежали в металлической коробке из-под индийского чая. Грудь изрядно припекал диск - амулет, который я не снимала с той поры, как нашла его в бабушкином сундуке.
Я встала, поставив впереди себя табурет, с открытой коробочкой, гильзы тускло блестели, своей добротностью давая надежду на благополучный исход дела. В моей голове метались чужие мысли, полные грязного вожделения и жажды крови. Мои руки задрожали от нарастающей паники, ствол в дрогнувших руках лязгнул об оштукатуренный бок печи. Я закрылась от чужих мыслей и взвела курки. От внезапного удара, казалось, вздрогнул весь дом, тут же раздался шум падающих ведер и металлических кастрюль, которые я взгромоздила в сенях сразу за входной дверью. Значить наружную дверь вырвали одним махом, теперь, через секунду, придет черед двери в горницу, которая гораздо тоньше. Да, прошла секунда, и от страшного рывка последняя преграда распахнулась, вырванный замок повис на одном шурупе.
Свет электролампы заслонило огромное тело, шагнувшее в комнаты из сеней, сквозь утробное рычание, издаваемое этим существом, я ясно различила слова:
-Мясо, ты где?
Я шагнула вперед, уткнула стволы в эту тушу и нажала на спуск. В следующее мгновение мне показалось, что дом взорвался. Вспышка пламени ослепила меня, ружье ударило в плечо, и, сбив на пол, упало сверху.
Я, понимая, что каждый миг ползания по полу может стать для меня последним, подползла к табурету, который, каким-то чудом, не опрокинулся. Пальцы цапнули два патрона из коробки, я упала на спину, переламывая ружье. Экстрактор послушно выбросил стреляные гильзы, я, борясь с нарастающей паникой и тремором рук, запихнула новые патроны и взвела оружие. Все, я готова. Под потолком вились клубы дыма, из-за печи торчали чьи-то ноги, мелко подергиваясь судорогой. Из сеней шагнуло второе существо, чуть поменьше первого, растерянно взвизгнув, склонилось над упавшим телом. Я чуть опустила стволы, совместив черную мушку с плечом существа, и нежно нажала на спуск одного ствола. Ко второму выстрелу я была готова, ружье не отпустила, готовясь выстрелить второй раз. Сквозь пороховое облако было плохо видно, но вновь услышав грохот посуды в сенях и удаляющийся визг, в которых слышались страх и боль, я поняла, что в доме осталась только я и хозяин ног, которые перестали уже содрогаться. Я выглянула из-за печи. Посреди горницы, на плетеной дорожке, лежал крупный голый мужчина, только какой–то странный. С улицы доносился разгорающийся собачий лай, голоса людей. Я собрала патроны, гильзы, ружьё и вместе с патронташем спустила в погреб, затем вцепилась в край дорожки и с трудом затащила тело мужика в проход, в котором ранее пряталась, на тело накинула старенький гобелен, много лет висевший на стенке в спальне бабы Анны. Что еще сделать? Так, брызгаем керосин на руки, чтобы забить запах пороха, выкручиваем лампочку, накидываем на плечи старую фуфайку, и, сунув ноги в галоши, поспешила к калитке. Несколько соседей стояли у ворот дяди Миши. Увидев меня, он двинулся в мою сторону, и, вынув изо рта самокрутку, спросил:
- Ты выстрелы слышала? У тебя все нормально?
- Да я спала, услышала голоса, у меня все нормально.
-А чем от тебя воняет?
- Да лампочка вечером стала гаснуть, наверное, патрон окислился, я на всякий случай керосинку заправила, да облилась немного.
- Эх ты, городская, давай лампочку посмотрю.
Дядя Миша попытался войти в калитку, но мне такой помощи не надо.
-Нет, дядя Миша, завтра будет светло, я сама посмотрю. Меня папа научил - ответила я, стоя в проходе и не давая соседу проникнуть на мою территорию. Надеюсь, старик, окруженный густым облаком вонючего табачного дыма, не унюхал запах сгоревшего пороха, который не забивался запахом керосина.
- Ну как хочешь, если такая самостоятельная.
- Да, я такая, стараюсь.
- Вот вроде девка ты хорошая, но дюже вредная.
Вздохнув, дядя Миша вернулся к собранию пейзан, которые минут через пять пришли к выводу, что Петр, живущий в дальнем проулке, опять накушался самогона, вернувшись с вахты из Норильска, и стрелял с крыльца в сторону леса, гоняя окружавших его синих чертей.
