– С чего бы лесу идти на очищение ради неё? – нахмурилась Дара подозрительно.
– Он сказал, не подумав, – быстро появился рядом с Рахо синий Жахо. – Она не сможет расплатиться за это даже, если согласиться родить сотню детей…
Они говорили так быстро, что Таня понимала через слово. Вскоре она все-таки потеряла нить диалога. И некоторое время вообще не различала, о чем они спорили.
– …Ей необязательно идти по твоему пути, Дара, – произнес Жахо.
– О, ты ей поможешь? – скривилась Дара.
– Ей поможет Лафо. Она заслужила её благосклонность.
– Какая особенная… просто так получить помощь белокрылой хранительницы полей! С чего такая «великая» честь?!
– Она очищает злой камень, за что ты не взялась!
– После того, что со мной сделали?! Ах ты…
Таня снова перестала улавливать суть разговора. Понимала, что у Жахо с Дарой давно не клеятся отношения. Они крепко ругались. Поняв её замешательство, Рахо взял на руки заплакавшего Пашу и жестами показал, чтобы Таня шла за ним.
– Я не понимать, – беспомощно произнесла Таня.
– Старые обиды, я их тоже не понимаю, – пояснил Рахо, передавая ей ребёнка, чтобы она его успокоила.
– Что тут понимать? – раздался голос со стороны скамейки, где материализовался Дахот. – Не везет ей, вот и злиться на чужую удачу. Жахо со своей женушкой Лафо её бесят, потому что моралисты.
– Меня удача не любить, – мрачно отозвалась Таня.
– Тебя удача любить, – рассмеялся Дахот, подражая её выговору, – очень любить! Лафо давно никому не помогала бескорыстно. Большая удача – привлечь её на свою сторону.
– Быть ваш дочь не удача? – упрямо возразила Таня.
– Смотри, Рахо, какая дерзкая и не пуганная, – насмешливо отреагировал Дахот. – Она меня совсем не боится.
– Она невежественна, всего-то, – фыркнул зеленый дух.
– Я не понимать, – рассердилась Таня. – Что я сказать не так? Я – глупый! Вы – умный! Умный сказать глупый умный вещь! Она ваш дочь!
– И это было первое, в чем ей не повезло, – ухмыльнулся Дахот. – Никто не хочет быть ребёнком злого духа. Назови мое имя вслух в толпе, и ты увидишь, как люди начнут молить своих богов о защите.
Таня безмолвно присела на вторую скамейку. Одно она понимала точно, ко многому ей предстоит привыкать с большим трудом: к людям, духам и традициям.
Из дома выскочила раскрасневшаяся и разгневанная Дара, буквально на бегу она схватила за руку Рахо и потащила его в сторону леса.
– Простудишься! – крикнул ей вслед Дахот.
В ответ он получил порцию отборных ругательств.
– Никогда меня не слушалась, – нарочито печально произнес дух, распадаясь светлячками.
Таня по запаху определила, что о пироге Дара благополучно забыла…
Настроение Дары менялось как непредсказуемая стихия. Она могла быть доброй и мудрой, а через мгновение метать молнии, словно разгневанная фурия. Полностью зависимая от неё Таня не знала, как себя правильно вести, чтобы не вызвать её гнева.
В один из таких перепадав настроения, женщины весь день ходили по шумному городскому рынку. Дара много говорила и рассказывала, а вечером, когда расплакался Паша, разразилась бранью:
– Убирайся, тварь, из моего дома! И ублюдка своего забирай!
Обиженная Таня подхватила корзинку с пищащим ребёнком и выбежала на улицу. Но дальше скамеек не прошла. У неё не было фонаря, чтобы углубиться в заснеженный и темный лес. Пришлось сесть рядом со снежной границей. Единственным освещением служили фиолетовые светлячки, говорившие о присутствии Дахота.
Таня вытерла слезы, но все никак не могла успокоить надрывающегося от плача Пашу.
– У него жар, – прозвучал в ночной тишине голос духа. Словно из воздуха появилась рука и пальцами аккуратно провела по деснам Паши. Постепенно плач затих, а уставший от крика ребёнок уснул. – Дурные девки, рожаете, а что делать с дитем не знаете.
– Он хотеть сына, – сложила руки на коленях Таня.
– Ты хотеть? – передразнил её Дахот.
– И я хотеть, – грустно ответила она. – Я думать, растить вместе, а растить одна.
Дух насмешливо хмыкнул и материализовался на соседней скамейке, развалившись во весь рост. Под голову он сложил гибкие крылья вместо подушки.
– Мы быть в город, – решила снова заговорить Таня. – Я упоминать ваш имя. Люди говорить, братья Дахир и Дахот – дети прекрасный Дахита и мудрый правитель саласцев Сюжы, – дух едва сдерживал смех, но слушал и не перебивал. – Они говорить Сюжы любить Дахита очень сильна, а Дахита сильна любить мудрый правитель и жертвовать жизнь при… защита великий город саласцев. Дахот… разозлился на Сюжы и проклял весь его род.
Со стороны соседней скамейки послышался хохот. Дахот от смеха едва не свалился на землю.
– Я передавать, что говорить люди, – не поняла его веселья Таня.
– Я смотрю, ты любишь сказки, – отсмеялся Дахот.
– Я – женщина и любить истории про любов.
– Любовь, – поправил её дух. – Люди много врут, особенно если прошло не одно столетие с момента событий. Кто ж проверит, как оно было на самом деле?
– Дахита не любить Сюжы? – разочарованно спросила молодая мать.
– Нет, она его ненавидела, – подтвердил Дахот. – Сюжы не был мудрым правителем, он был алчным и старым уродом, который заручился поддержкой злых камней и похитил мою мать, потому что она являлась редким огненным духом. И так как ты невежественна, поясню. Люди считают, что если человек съест сердце огненного духа, он обретет бессмертие, молодость и силу самого могущественного тэй хала.
– Он есть её сердце? – ужаснулась Таня.
– Нет. Дахита была настолько очаровательна, что даже немощный мужчина воспылал бы к ней безумной страстью. Сюжы решил, что оставит её себе, но съест сердце её ребёнка. Не без помощи злого камня, он овладел Дахитой и омолаживался с помощью её крови. Вначале родился я, а потом Дахир. Больше ослабевшая Дахита забеременеть не смогла.
– Но вы живы…
– Да, потому что в детстве мы все одного цвета и похожи на людей. Сюжы этого не знал и думал, что Дахита родила ему наследников.
– Он воспитывать вас?
– Мы его редко видели, нас окружали няньки. Иногда мы общались с матерью, когда удавалось сбежать от нянек. Она рассказала нам кто мы, что с нами будет и, что нужно делать, когда начнут расти крылья. Дахита умоляла нас бежать, – Дахот тяжко вздохнул. – У нас было пятьдесят старших властолюбивых братьев, мечтавших стать единственными наследниками Сюжы. И один из этих уродов добрался до нашей матери.
Таня замерла, ожидая продолжение.
– Только сердце оранжевого духа не давало бессмертия и власти, но делало то, о чем люди благополучно забыли. Не я проклял их род, их глупость погубила. Убив Дахиту и съев её сердце, сын Сюжы превратился в ненасытное чудовище. Силу он получил, да только вместе с силой пришло безумие. Он съел половину населения и всех своих родственников, пока его не смогли уничтожить. Так исчезла династия «мудрого» Сюжы, а меня и брата обвинили во всех грехах, потому что нас проклятие не затронуло. Воспользовавшись всеобщей паникой, мы бежали с Дахиром, много скитались, прятались, пока не попали в лес.
– А злой камень?
– Что стало с ним, я не знаю. Я думаю, он наблюдал со стороны. Изучал нас и людей.
– Вы не выбрать людей из-за Сюжы, – кивнула сама себе Таня.
– Я – дитя насилия. Дара – дитя согласия. Есть еще дитя сделки, – возразил Дахот. – У дитя согласия есть выбор кем стать, у дитя насилия и у дитя сделки – выбора нет.
– Вы любить мать Дары?
Дахот снова рассмеялся.
– Отец лесной! Какая же ты наивная!
– Почему наивная? – насупилась Таня. – Вы сами сказать, что Дара – дитя согласия.
– До рождения Дары, – уже спокойным тоном продолжил Дахот, – среди людей существовал культ поклонения лесу как божеству. Забавный культ. Женщины толпами ходили в лес, раздевались и бегали, призывая нас овладеть ими, – он мечтательно вздохнул. – Хорошее время. Я по нему скучаю.
– Вы устаивать… вак-ха-на-лия? – по слогам выговорила пораженная Таня.
– О, какая была вакханалия! Приятно вспомнить! – протянул со сладострастной улыбкой Дахот. – Бегали голые девки по лесу круглый год, ни с кем сделок заключать не надо – они радовались как дети, когда нас находили. Облепят по три-четыре штуки, не отобьешься. Много тогда детишек родилось. Многие в лес ушли. Хорошее время. Жаль закончилось быстро. Пришли поборники современной веры и культ распался.
– Как вы узнать, что Дара – ваш дочь? Если быть вак-ха-на-лия, то сама мама не знать кто папа.
От вопроса Тани Дахот улыбнулся, снова предавшись ностальгии по ушедшему доброму времени.
– По запаху, – спустя минуту ответил Дахот.
Ответ привел Таню в ступор. Как женщины благодаря материнскому инстинкту узнавали своих детей с закрытыми глазами, она знала, но про мужчин, способных определить отцовство по запаху, не слышала.
– Тебя что-то смущает в моем ответе?
– Дара говорить, что вы не любить людей, и вы не есть человек, – старательно выговаривала слова Таня. – Тогда вы лгать, и Дара не быть ваш дочь.
– Почему? – любопытно уточнил Дахот.
– Вы другой вид, – пояснила Таня свою мысль, – не быть детей с человек.
– Какой глупый женщина, – засмеялся фиолетовый дух, подражая манере говорить Тани, – родитель учить говорить, но не учить думать.
– Не понимать, – растерялась молодая мать.
– Какой глупый женщина, – повторил Дахот и сел на скамейке, чтобы оказаться напротив Татьяны. – Я прекрасно знаю, что люди твоей родины превосходят по развитию местных аборигенов. Но если ты озвучишь свои знания, то долго не проживешь. Не все вопросы можно задавать. Не все можно говорить. Понятно?
– Да…
– И ответ на твой вопрос, учитывая твои слабые познания в языке, будет непонятен. Поэтому пока верь мне на слово. Дара – моя дочь. Подучишь язык, я тебе поясню как такое возможно в природе.
– Грустно… никто никого не любить…
Таня неожиданно почувствовала, что Дахот ее целует и гладит по плечу. Растерянная она не знала, как себя вести.
– Я умею утешать, – прошептал Дахот, отстраняясь. – Я помогу тебе забыть твои печали.
Хотелось поддаться соблазнителю. Она скучала по ласке и душевному теплу…»
– Девушка, конечная остановка, – потормошил Катю пожилой водитель автобуса. – Вам пора выходить.
– Извините! – Катя взяла книжку и поспешила к выходу.
– И не учитесь ночью, это вредно для здоровья! – безошибочно опознал студентку водитель.
Но Катя его уже не слышала.
Дома она с облегчением скинула ботинки и рюкзак куда попало, переоделась в домашнюю бомжеватую, но очень удобную одежду. Затем она рухнула на диван-кровать лицом в подушку, которую даже не потрудилась убрать утром.
О том, что нужно выпить лечебный чай, Катя благополучно забыла…
Несмотря на сильную усталость, она лежала с закрытыми глазами и не могла заснуть. Перестав бороться с капризным организмом, Катя снова достала книгу и начала листать страницы с обилием красного цвета и ехидными комментариями Маргариты: «Тут есть агрессивный меч! Ждем коварную трубу и жестокое копье!»
– Сразу понятно, что Дахот тетя Оле очень нравился, раз она расписала постельную сцену с ним на четыре страницы, – вслух произнесла Катя и со вздохом добавила: – И чувство вины из-за секса с ним еще на пять страниц.
Пропустив все старательно расписанные Олей моральные муки и страдания героини, Катя остановилась на нейтральной сцене:
«Вместе с Рахо было легче терпеть тиранию Дары, когда та напивалась и поносила всех подряд, а то и дралась.
– Она не женщина, а грубый мужик, – грустно вздохнула Таня, прячась вместе с Пашей и Рахо в саду, пока Дара била посуду и громко бранилась.
– Характером в отца пошла, – поддержал юноша.
– Я хотеть найти работа, – продолжала Татьяна, избегая разговоров про Дахота. – Но я не знать, где женщина работать.
– Зачем тебе работа? Сиди в лесу. Лафо поможет с семенами. Сможете прокормиться. От голода тебе не дадут погибнуть.
– У меня нет зима ботинка, нет зима платье, – она показала на заштопанные дырки. – У Паши ничего нет, даже лето ботинка, голый попа.
– Об этом я не подумал…
– Вы где брать одежда?
– Э–э–э… растим.
– Как дерево? – нахмурилась Таня.
– Ага… магия такая…
– Я тоже хотеть, – завистливо протянула она.
На улицу вышла Дара, и им одновременно замолчали.
– Эй, вылезайте! – закричала блондинка, качнувшись пьяно. – Я не буду больше ругаться! Я уже успокоилась! Ну же, где вы спрятались?!
– Я ей не верить, – хмуро шепнула Таня.
– Я тоже…»
«ОСТОРОЖНО! Робкий кинжал и агрессивный меч объединились против трепещущего цветочка!» – прочитала Катя комментарий Маргариты.
– Понятно, – отреагировала Катя на предупреждение подруги.
Она пролистывала страницы, где героиня сама себя оправдывала и узнавала о коварной магии очарования хранителей, которой не могла сопротивляться. Скандалила с Дахотом и снова страстно предавалась с ним магии очарования. Когда сзади пристроился Рахо со своей магией очарования, Катя подавила жгучее желание наябедничать бабушке на тётю Олю и показать ей, о чем она пишет.
Катя уронила книгу, когда ее снова настигло видение. Она словно воочию просмотрела отснятый по книге фильм. Только в этой версии, Ульяна хуже знала язык и объяснялась с помощью совсем простых слов и жестов. Оказалось у Дары никогда не было детей и мужа, и Рахо был не единственный мужчина, который к ней ходил – она вела разгульный образ жизни.
Так же Катя увидела то, о чем в книге солгали.
«Дара сидела на скамейке, когда Дахот на руках вынес обнаженную Ульяну из леса. Ульяна едва дышала, из уголка губ и из носа у неё капала кровь.
– Это жестоко! – хмуро произнесла Дара, провожая отца до дома. – Я, конечно, терпеть не могу эту девку… она тупая и раздражает своим постоянным нытьем, но нельзя же с ней так…
– Она быстро состарится, мы должны были использовать время, которое у нас осталось, – спокойно отвечал Дахот. – В лесу совсем не осталось детей…
– Поэтому вы решили подложить её под Иро, едва она поправилась?!
– Люди принесли её в жертву Иро, а не мы, – уложил на кушетку и укрыл одеялом Ульяну Дахот. – Он должен был взять с неё плату или убить её. Одну жизнь можно заменить только другой.
– Да лучше бы Иро убил её! Родила одно чудовище, а теперь еще одно породит!
– Думай, что несешь! – страшно оскалился Дахот. – Забыла, с кем разговариваешь?!
Дара побледнела и отошла от отца на пару шагов.
– Если ты ей не расскажешь, она никогда не узнает, кто из нас отец, – он взял дочь за шею. – И я очень сильно разозлюсь, если ты проболтаешься. Я ведь могу рассчитывать на твое молчание?
– Д-да, – с дрожью в голосе ответила Дара, не поднимая взгляда на отца.
– В конце концов, родить от Иро не страшнее, чем быть дочерью лесного ужаса, – нехорошо улыбнулся Дахот. – Не так ли, доченька?
Дара отвернулась.
– Он же превратится…
– До этого момента у нас есть тринадцать или пятнадцать лет.
Раздраженная Дара отправилась наверх, откуда пинками выгнала очередного крылатого любовника. Затем она в гневе разбросала вещи и поносила отца.
– Дара, принеси чистую тряпку и лечебную мазь! – закричал снизу Дахот.
– Тряпку и мазь ему принеси, – проворчала Дара, но подчинилась приказу отца и спустилась.
Она остановилась на полпути, когда увидела заляпанные кровью пол и мебель. Трясущийся Дахот сидел возле стены и зажимал кровоточащую рану.
– Чего стоишь?! Помоги мне! – прорычал Дахот.
– Он сказал, не подумав, – быстро появился рядом с Рахо синий Жахо. – Она не сможет расплатиться за это даже, если согласиться родить сотню детей…
Они говорили так быстро, что Таня понимала через слово. Вскоре она все-таки потеряла нить диалога. И некоторое время вообще не различала, о чем они спорили.
– …Ей необязательно идти по твоему пути, Дара, – произнес Жахо.
– О, ты ей поможешь? – скривилась Дара.
– Ей поможет Лафо. Она заслужила её благосклонность.
– Какая особенная… просто так получить помощь белокрылой хранительницы полей! С чего такая «великая» честь?!
– Она очищает злой камень, за что ты не взялась!
– После того, что со мной сделали?! Ах ты…
Таня снова перестала улавливать суть разговора. Понимала, что у Жахо с Дарой давно не клеятся отношения. Они крепко ругались. Поняв её замешательство, Рахо взял на руки заплакавшего Пашу и жестами показал, чтобы Таня шла за ним.
– Я не понимать, – беспомощно произнесла Таня.
– Старые обиды, я их тоже не понимаю, – пояснил Рахо, передавая ей ребёнка, чтобы она его успокоила.
– Что тут понимать? – раздался голос со стороны скамейки, где материализовался Дахот. – Не везет ей, вот и злиться на чужую удачу. Жахо со своей женушкой Лафо её бесят, потому что моралисты.
– Меня удача не любить, – мрачно отозвалась Таня.
– Тебя удача любить, – рассмеялся Дахот, подражая её выговору, – очень любить! Лафо давно никому не помогала бескорыстно. Большая удача – привлечь её на свою сторону.
– Быть ваш дочь не удача? – упрямо возразила Таня.
– Смотри, Рахо, какая дерзкая и не пуганная, – насмешливо отреагировал Дахот. – Она меня совсем не боится.
– Она невежественна, всего-то, – фыркнул зеленый дух.
– Я не понимать, – рассердилась Таня. – Что я сказать не так? Я – глупый! Вы – умный! Умный сказать глупый умный вещь! Она ваш дочь!
– И это было первое, в чем ей не повезло, – ухмыльнулся Дахот. – Никто не хочет быть ребёнком злого духа. Назови мое имя вслух в толпе, и ты увидишь, как люди начнут молить своих богов о защите.
Таня безмолвно присела на вторую скамейку. Одно она понимала точно, ко многому ей предстоит привыкать с большим трудом: к людям, духам и традициям.
Из дома выскочила раскрасневшаяся и разгневанная Дара, буквально на бегу она схватила за руку Рахо и потащила его в сторону леса.
– Простудишься! – крикнул ей вслед Дахот.
В ответ он получил порцию отборных ругательств.
– Никогда меня не слушалась, – нарочито печально произнес дух, распадаясь светлячками.
Таня по запаху определила, что о пироге Дара благополучно забыла…
***
Настроение Дары менялось как непредсказуемая стихия. Она могла быть доброй и мудрой, а через мгновение метать молнии, словно разгневанная фурия. Полностью зависимая от неё Таня не знала, как себя правильно вести, чтобы не вызвать её гнева.
В один из таких перепадав настроения, женщины весь день ходили по шумному городскому рынку. Дара много говорила и рассказывала, а вечером, когда расплакался Паша, разразилась бранью:
– Убирайся, тварь, из моего дома! И ублюдка своего забирай!
Обиженная Таня подхватила корзинку с пищащим ребёнком и выбежала на улицу. Но дальше скамеек не прошла. У неё не было фонаря, чтобы углубиться в заснеженный и темный лес. Пришлось сесть рядом со снежной границей. Единственным освещением служили фиолетовые светлячки, говорившие о присутствии Дахота.
Таня вытерла слезы, но все никак не могла успокоить надрывающегося от плача Пашу.
– У него жар, – прозвучал в ночной тишине голос духа. Словно из воздуха появилась рука и пальцами аккуратно провела по деснам Паши. Постепенно плач затих, а уставший от крика ребёнок уснул. – Дурные девки, рожаете, а что делать с дитем не знаете.
– Он хотеть сына, – сложила руки на коленях Таня.
– Ты хотеть? – передразнил её Дахот.
– И я хотеть, – грустно ответила она. – Я думать, растить вместе, а растить одна.
Дух насмешливо хмыкнул и материализовался на соседней скамейке, развалившись во весь рост. Под голову он сложил гибкие крылья вместо подушки.
– Мы быть в город, – решила снова заговорить Таня. – Я упоминать ваш имя. Люди говорить, братья Дахир и Дахот – дети прекрасный Дахита и мудрый правитель саласцев Сюжы, – дух едва сдерживал смех, но слушал и не перебивал. – Они говорить Сюжы любить Дахита очень сильна, а Дахита сильна любить мудрый правитель и жертвовать жизнь при… защита великий город саласцев. Дахот… разозлился на Сюжы и проклял весь его род.
Со стороны соседней скамейки послышался хохот. Дахот от смеха едва не свалился на землю.
– Я передавать, что говорить люди, – не поняла его веселья Таня.
– Я смотрю, ты любишь сказки, – отсмеялся Дахот.
– Я – женщина и любить истории про любов.
– Любовь, – поправил её дух. – Люди много врут, особенно если прошло не одно столетие с момента событий. Кто ж проверит, как оно было на самом деле?
– Дахита не любить Сюжы? – разочарованно спросила молодая мать.
– Нет, она его ненавидела, – подтвердил Дахот. – Сюжы не был мудрым правителем, он был алчным и старым уродом, который заручился поддержкой злых камней и похитил мою мать, потому что она являлась редким огненным духом. И так как ты невежественна, поясню. Люди считают, что если человек съест сердце огненного духа, он обретет бессмертие, молодость и силу самого могущественного тэй хала.
– Он есть её сердце? – ужаснулась Таня.
– Нет. Дахита была настолько очаровательна, что даже немощный мужчина воспылал бы к ней безумной страстью. Сюжы решил, что оставит её себе, но съест сердце её ребёнка. Не без помощи злого камня, он овладел Дахитой и омолаживался с помощью её крови. Вначале родился я, а потом Дахир. Больше ослабевшая Дахита забеременеть не смогла.
– Но вы живы…
– Да, потому что в детстве мы все одного цвета и похожи на людей. Сюжы этого не знал и думал, что Дахита родила ему наследников.
– Он воспитывать вас?
– Мы его редко видели, нас окружали няньки. Иногда мы общались с матерью, когда удавалось сбежать от нянек. Она рассказала нам кто мы, что с нами будет и, что нужно делать, когда начнут расти крылья. Дахита умоляла нас бежать, – Дахот тяжко вздохнул. – У нас было пятьдесят старших властолюбивых братьев, мечтавших стать единственными наследниками Сюжы. И один из этих уродов добрался до нашей матери.
Таня замерла, ожидая продолжение.
– Только сердце оранжевого духа не давало бессмертия и власти, но делало то, о чем люди благополучно забыли. Не я проклял их род, их глупость погубила. Убив Дахиту и съев её сердце, сын Сюжы превратился в ненасытное чудовище. Силу он получил, да только вместе с силой пришло безумие. Он съел половину населения и всех своих родственников, пока его не смогли уничтожить. Так исчезла династия «мудрого» Сюжы, а меня и брата обвинили во всех грехах, потому что нас проклятие не затронуло. Воспользовавшись всеобщей паникой, мы бежали с Дахиром, много скитались, прятались, пока не попали в лес.
– А злой камень?
– Что стало с ним, я не знаю. Я думаю, он наблюдал со стороны. Изучал нас и людей.
– Вы не выбрать людей из-за Сюжы, – кивнула сама себе Таня.
– Я – дитя насилия. Дара – дитя согласия. Есть еще дитя сделки, – возразил Дахот. – У дитя согласия есть выбор кем стать, у дитя насилия и у дитя сделки – выбора нет.
– Вы любить мать Дары?
Дахот снова рассмеялся.
– Отец лесной! Какая же ты наивная!
– Почему наивная? – насупилась Таня. – Вы сами сказать, что Дара – дитя согласия.
– До рождения Дары, – уже спокойным тоном продолжил Дахот, – среди людей существовал культ поклонения лесу как божеству. Забавный культ. Женщины толпами ходили в лес, раздевались и бегали, призывая нас овладеть ими, – он мечтательно вздохнул. – Хорошее время. Я по нему скучаю.
– Вы устаивать… вак-ха-на-лия? – по слогам выговорила пораженная Таня.
– О, какая была вакханалия! Приятно вспомнить! – протянул со сладострастной улыбкой Дахот. – Бегали голые девки по лесу круглый год, ни с кем сделок заключать не надо – они радовались как дети, когда нас находили. Облепят по три-четыре штуки, не отобьешься. Много тогда детишек родилось. Многие в лес ушли. Хорошее время. Жаль закончилось быстро. Пришли поборники современной веры и культ распался.
– Как вы узнать, что Дара – ваш дочь? Если быть вак-ха-на-лия, то сама мама не знать кто папа.
От вопроса Тани Дахот улыбнулся, снова предавшись ностальгии по ушедшему доброму времени.
– По запаху, – спустя минуту ответил Дахот.
Ответ привел Таню в ступор. Как женщины благодаря материнскому инстинкту узнавали своих детей с закрытыми глазами, она знала, но про мужчин, способных определить отцовство по запаху, не слышала.
– Тебя что-то смущает в моем ответе?
– Дара говорить, что вы не любить людей, и вы не есть человек, – старательно выговаривала слова Таня. – Тогда вы лгать, и Дара не быть ваш дочь.
– Почему? – любопытно уточнил Дахот.
– Вы другой вид, – пояснила Таня свою мысль, – не быть детей с человек.
– Какой глупый женщина, – засмеялся фиолетовый дух, подражая манере говорить Тани, – родитель учить говорить, но не учить думать.
– Не понимать, – растерялась молодая мать.
– Какой глупый женщина, – повторил Дахот и сел на скамейке, чтобы оказаться напротив Татьяны. – Я прекрасно знаю, что люди твоей родины превосходят по развитию местных аборигенов. Но если ты озвучишь свои знания, то долго не проживешь. Не все вопросы можно задавать. Не все можно говорить. Понятно?
– Да…
– И ответ на твой вопрос, учитывая твои слабые познания в языке, будет непонятен. Поэтому пока верь мне на слово. Дара – моя дочь. Подучишь язык, я тебе поясню как такое возможно в природе.
– Грустно… никто никого не любить…
Таня неожиданно почувствовала, что Дахот ее целует и гладит по плечу. Растерянная она не знала, как себя вести.
– Я умею утешать, – прошептал Дахот, отстраняясь. – Я помогу тебе забыть твои печали.
Хотелось поддаться соблазнителю. Она скучала по ласке и душевному теплу…»
– Девушка, конечная остановка, – потормошил Катю пожилой водитель автобуса. – Вам пора выходить.
– Извините! – Катя взяла книжку и поспешила к выходу.
– И не учитесь ночью, это вредно для здоровья! – безошибочно опознал студентку водитель.
Но Катя его уже не слышала.
Дома она с облегчением скинула ботинки и рюкзак куда попало, переоделась в домашнюю бомжеватую, но очень удобную одежду. Затем она рухнула на диван-кровать лицом в подушку, которую даже не потрудилась убрать утром.
О том, что нужно выпить лечебный чай, Катя благополучно забыла…
Несмотря на сильную усталость, она лежала с закрытыми глазами и не могла заснуть. Перестав бороться с капризным организмом, Катя снова достала книгу и начала листать страницы с обилием красного цвета и ехидными комментариями Маргариты: «Тут есть агрессивный меч! Ждем коварную трубу и жестокое копье!»
– Сразу понятно, что Дахот тетя Оле очень нравился, раз она расписала постельную сцену с ним на четыре страницы, – вслух произнесла Катя и со вздохом добавила: – И чувство вины из-за секса с ним еще на пять страниц.
Пропустив все старательно расписанные Олей моральные муки и страдания героини, Катя остановилась на нейтральной сцене:
«Вместе с Рахо было легче терпеть тиранию Дары, когда та напивалась и поносила всех подряд, а то и дралась.
– Она не женщина, а грубый мужик, – грустно вздохнула Таня, прячась вместе с Пашей и Рахо в саду, пока Дара била посуду и громко бранилась.
– Характером в отца пошла, – поддержал юноша.
– Я хотеть найти работа, – продолжала Татьяна, избегая разговоров про Дахота. – Но я не знать, где женщина работать.
– Зачем тебе работа? Сиди в лесу. Лафо поможет с семенами. Сможете прокормиться. От голода тебе не дадут погибнуть.
– У меня нет зима ботинка, нет зима платье, – она показала на заштопанные дырки. – У Паши ничего нет, даже лето ботинка, голый попа.
– Об этом я не подумал…
– Вы где брать одежда?
– Э–э–э… растим.
– Как дерево? – нахмурилась Таня.
– Ага… магия такая…
– Я тоже хотеть, – завистливо протянула она.
На улицу вышла Дара, и им одновременно замолчали.
– Эй, вылезайте! – закричала блондинка, качнувшись пьяно. – Я не буду больше ругаться! Я уже успокоилась! Ну же, где вы спрятались?!
– Я ей не верить, – хмуро шепнула Таня.
– Я тоже…»
«ОСТОРОЖНО! Робкий кинжал и агрессивный меч объединились против трепещущего цветочка!» – прочитала Катя комментарий Маргариты.
– Понятно, – отреагировала Катя на предупреждение подруги.
Она пролистывала страницы, где героиня сама себя оправдывала и узнавала о коварной магии очарования хранителей, которой не могла сопротивляться. Скандалила с Дахотом и снова страстно предавалась с ним магии очарования. Когда сзади пристроился Рахо со своей магией очарования, Катя подавила жгучее желание наябедничать бабушке на тётю Олю и показать ей, о чем она пишет.
Катя уронила книгу, когда ее снова настигло видение. Она словно воочию просмотрела отснятый по книге фильм. Только в этой версии, Ульяна хуже знала язык и объяснялась с помощью совсем простых слов и жестов. Оказалось у Дары никогда не было детей и мужа, и Рахо был не единственный мужчина, который к ней ходил – она вела разгульный образ жизни.
Так же Катя увидела то, о чем в книге солгали.
«Дара сидела на скамейке, когда Дахот на руках вынес обнаженную Ульяну из леса. Ульяна едва дышала, из уголка губ и из носа у неё капала кровь.
– Это жестоко! – хмуро произнесла Дара, провожая отца до дома. – Я, конечно, терпеть не могу эту девку… она тупая и раздражает своим постоянным нытьем, но нельзя же с ней так…
– Она быстро состарится, мы должны были использовать время, которое у нас осталось, – спокойно отвечал Дахот. – В лесу совсем не осталось детей…
– Поэтому вы решили подложить её под Иро, едва она поправилась?!
– Люди принесли её в жертву Иро, а не мы, – уложил на кушетку и укрыл одеялом Ульяну Дахот. – Он должен был взять с неё плату или убить её. Одну жизнь можно заменить только другой.
– Да лучше бы Иро убил её! Родила одно чудовище, а теперь еще одно породит!
– Думай, что несешь! – страшно оскалился Дахот. – Забыла, с кем разговариваешь?!
Дара побледнела и отошла от отца на пару шагов.
– Если ты ей не расскажешь, она никогда не узнает, кто из нас отец, – он взял дочь за шею. – И я очень сильно разозлюсь, если ты проболтаешься. Я ведь могу рассчитывать на твое молчание?
– Д-да, – с дрожью в голосе ответила Дара, не поднимая взгляда на отца.
– В конце концов, родить от Иро не страшнее, чем быть дочерью лесного ужаса, – нехорошо улыбнулся Дахот. – Не так ли, доченька?
Дара отвернулась.
– Он же превратится…
– До этого момента у нас есть тринадцать или пятнадцать лет.
Раздраженная Дара отправилась наверх, откуда пинками выгнала очередного крылатого любовника. Затем она в гневе разбросала вещи и поносила отца.
– Дара, принеси чистую тряпку и лечебную мазь! – закричал снизу Дахот.
– Тряпку и мазь ему принеси, – проворчала Дара, но подчинилась приказу отца и спустилась.
Она остановилась на полпути, когда увидела заляпанные кровью пол и мебель. Трясущийся Дахот сидел возле стены и зажимал кровоточащую рану.
– Чего стоишь?! Помоги мне! – прорычал Дахот.
