Он уничтожил ещё много амазонок — согласно одному источнику, почти всех — и завладел поясом.
Огромные круглые глаза аккара вперились в Да Круза. Чадович нетерпеливо хмыкнул.
— Сказки! — вставил Мигдал.
— Двадцать два года назад земной корабль потерпел катастрофу на планете Маргон, — продолжал Да Круз. — На борту находились трое — Бернард Северин, чернокожий луизианец, довольно известный космический бродяга, его жена Ванда Сальвадори, родом из Италии, и их годовалая дочь Ингрид. Чета Северин погибла при крушении спасательного бота, но малютка каким-то чудом уцелела. Её нашли и выходили туземцы. Затем, спустя десять лет, экспедиция из Американады, организованная куда основательнее предприятия Северина, высадилась на Маргоне и обнаружила земного ребёнка, взращённого местными жителями. Приёмная мать Ингрид к тому времени уже умерла, и было решено вернуть дважды осиротевшую девочку на Землю. Когда Ингрид привезли с Маргона, её всесторонне обследовала комиссия биологов и других специалистов, учреждённая американадским и луизианским правительствами. Они пришли в потрясающим выводам. Некий элемент или совокупность элементов среды обитания Маргона — планета до сих пор не изучена досконально — вызвали чудовищные, можно сказать, мутации в земном организме. Незаметные внешне, они, в свою очередь, стали причиной развития необычайных умственных и физических способностей, проявившихся отчасти уже в детстве, на момент обследования, отчасти позже, с половым созреванием. Ускоренное усвоение учебного материала, феноменальная находчивость, невероятная острота органов чувств, телекинез, огромные мускульная мощь и выносливость тканей — вот вам, господа, и современная амазонка. Неудивительно, что она называет себя «Скорой, Как Ветер».
— Ещё и итальянские гены, — невесело усмехнулся Савини.
— И вы позволили этой твари жить? — прорычал Менон.
— Земля — не Аккарская империя. — Да Круз немного лицемерил — по настоянию его предшественника Ингрид Северин была удалена с американского континента и помещена в сиротский дом в Еврафрике. — Но признаю непростительную ошибку.
— Что теперь? — спросил Ки.
— Мы предлагаем следующее, — сказал Да Круз. — Образовать специальный штаб здесь, в Цинциннати, для координации охоты на Аэллу с целью её уничтожения, связанный со всеми земными правительствами, космическими колониями и Аккарской империей. И, — он улыбнулся, — у нас и вправду, как выразился господин военачальник, кое-что припасено.
ЧСС
Насвистывая последний шлягер, Крейг Ларсон швырял свой одноместный космолёт в головокружительные гравитационные штопора, когда на приборной доске вспыхнул сигнал связи. Лишь один человек использовал этот канал. И только чрезвычайное происшествие могло заставить Сайреса Да Круза отвлечь Ларсона от заточки навыков пилотажа — Бюро Научной Безопасности неотступно следило за каждым его шагом.
Нахождением под круглосуточной опекой приходилось расплачиваться за совершенство, за могущество. Крейг Ларсон являлся воплощением американадского идеала человека. Выдубленная Солнцем жилистая глыба железных мышц, белокурые волосы, плотно прилизанные золотой ермолкой, патрицианские черты лица, напоминавшие об античных изображениях олимпиоников — Ларсон мог стать сверхпопулярным светским львом или звездой первой величины в индустрии развлечений, если бы не жил тайной жизнью.
По существу Крейг представлял собой эксперимент. Уильям Ларсон, чудаковатый владелец Лунного Рудно-Металлического Треста, чьё чудачество усилилось с безвременной смертью матери Крейга, задался целью сделать из наследника, как он говорил, «человека следующей ступени». К своему проекту он подключил двух именитых американадских биологов, Болтона и Натансона, тесно связанных с Бюро Научной Безопасности. С помощью самых передовых стимуляторов разума, известных на Земле, и жёсткой рутины специально разработанных интенсивных упражнений учёные годами упорно превращали ребёнка, а затем подростка, в то, чего хотел добиться Ларсон-старший — с благословения правительства. «Человеку следующей ступени», сокращённо ЧСС, предстояло стать самым ценным достоянием Американады и её смертоносным оружием.
Крейг Ларсон занимался наказанием тех, кто этого заслуживал. Первым в его реестре числился марсианин Молок, межпланетный преступник, промышлявший космическим пиратством. Щупальца его синдиката, известного как «Чёрные плащи», тянулись на Землю и в несколько колоний. При этом Молок хитроумно уходил от правосудия в обоих мирах. Его дом во Флегре на Марсе был неприступной крепостью — неприступной для всех, кроме Ларсона. Довольно скоро Молок отправился на тот свет.
Фатима Таос, землянка, опаснейшая убийца из «Чёрных плащей», разыскиваемая американадским и ещё двумя правительствами. Ларсону расправа с ней доставила удовольствие — женщина, использовавшая свою внешность для отнятия жизней, внушала ему особое отвращение. Он испытал новое, неизведанное дотоле возбуждение, когда её тело разлетелось трухой под разрядами его лучевика.
Были и другие. Из всех заданий, сопряжённых с немалым риском, Ларсон возвращался без единой царапины. Это означало превосходство. И его тайна оставалась нераскрытой.
Космолёт нырнул в атмосферу и вскоре коснулся магнолита небольшой пусковой платформы недалеко от дома Ларсона в пустыне Мохаве. Когда Крейг выбрался из кабины, Триш, одна из спутниц, щедро предоставлявшихся Человеку Следующей Ступени властями, неотразимая в модном платье из зелёного металлоида, под цвет её изумрудных глаз, приветствовала его любовной улыбкой. Рядом с ней маячила долговязая фигура Да Круза.
Мужчины обменялись рукопожатием и прошли в дом. Предусмотрительная Триш уже смешала любимый коктейль Ларсона — «кримсон-саур» с венерианской крово-ягодой — и поставила на стол запотевшие бокалы и ведёрко льда.
— Твоей крошке Молли понадобился пояс, — опередил Ларсон Да Круза. — Угадал?
Да Круз поднял брови.
— Нет, мысли я пока не читаю. Но могу сложить два с двумя. Весь мир сошёл с ума. Слушаешь, наверное, альбионские передачи, ха! А потом ты снимаешь меня с трассы во время полёта.
Да Круз кивнул.
— Альбионцы в бешенстве. Аккары в бешенстве. Даже авраамиты в бешенстве. Не берусь никого из них винить. У тебя будут неограниченные ресурсы. В Цинциннати действует штаб с контактами по всей галактике. Но это не синекура, Крейг. Аэлла в самом деле опасна.
Морская тайна
Фомор в системе Бригантиса во Втором Регионе представлял собой гидросферу. Континентов на планете не было, и разбросанные там и сям россыпи островов, островков и рифов, собранные воедино, составляли меньше одной девятой поверхности. Остальное покрывал океан, пугающе глубокий и почти не изученный.
На самом большом острове Трабантской гряды, в экваториальной зоне, находилось поселение Совета Межзвёздного Расширения — исследовательская станция и депо Дальнего Флота, которые обслуживал космодром на соседнем клочке суши. Унылое скопище безобразных сооружений на мрачном нагромождении чёрных скал — таков был Фоморский форпост, жизненно, однако, важный для Земли. Поблизости от архипелага залегала богатая подводная жила небулия, главного компонента аннигиляторов тяготения, основы основ галактических сообщений. Кроме того, Фомор занимал ценное стратегическое положение на краю Второго Региона, где колониальные рубежи землян соприкасались с космическими путями аккаров.
Ещё форпост мог похвастаться увеселительным заведением — и во Втором Регионе люди оставались людьми — носившим претенциозное название «Гранд-салун». Тем вечером, как и обычно, в салуне царило досужее веселье. Десятка три посетителей топили свои горести в дорогостоящей отраве с нескольких планет; на помосте, утопая в ярком карминно-оранжевом зареве прожекторов, полноразмерная голограмма Линг Лан, «Маньчжурской сирены», извивалась и кружилась в такт новейшей джиге певицы; на танцевальном решете несколько пар пытались, без намёка на успех, копировать её текучие пируэты.
Наконец, голографическая дива растворилась во вспыхивавших огнях. По-прежнему оглушительная музыка слегка замедлилась. На помосте появилась другая фигура. Девушка, высокая, сложенная не менее соблазнительно, чем Линг Лан, и при этом мощно, как мифологическая амазонка. Её наряд составляли маленькие нагрудные плошки из чеканного золота и коротенькая алая юбка с расшитым бисером широким кушаком. Кудрявые иссиня-чёрные волосы были свёрнуты ниже затылка в толстую петлю.
Когда красотка начала танцевать, оказалось, что в этом искусстве она не уступает «Маньчжурской сирене». Девушка раскачивалась и вертелась под сложную томную мелодию с явным профессионализмом, подпрыгивая так мягко и грациозно, словно её босые стопы с ненакрашенными ногтями были крыльями бабочки.
— Кого это должно изображать? — полюбопытствовал разведчик небулия.
— Это не голограмма, — ответил диспетчер космодрома, деливший с ним столик. — Плоть и кровь. Прибыла сегодня утром. Корелли или что-то в этом роде. Густой кофеёк с молоком — на яхте летает.
— В бегах от муженька-толстосума, — глубокомысленно заключил рудокоп. — Пятого по счёту, небось. Чего ещё ей делать в этой дыре?
— Я тоже так думаю, — сказал диспетчер. — Хотя она вроде смахивает на... нет, быть того не может.
— На кого?
— Да на эту пиратку Аэллу, которая в розыске. Но та, наверное, затаилась, как крыса, в каких-нибудь марсианских катакомбах. Вряд ли по галактике станет шнырять.
Танец закончился. Девушка поклонилась, балансируя на пальцах правой ноги и высоко задрав левую, обвела разгорячившуюся публику смеющимися глазами и под выкрики «Ещё, детка, ещё!» и «Да она живая!» сошла с помоста. Проскользнув по салуну, она присела за столик, занятый коренастым рыжебородым типом в форме Дальнего Флота со значком Акванавтической Службы на кителе. Он уже солидно захмелел, и его лицо казалось ещё краснее в мерцающем свете настольной рефракторной трубки.
— Чёрт, чем я обязан... — развязно начал он и икнул. — Ты... Шехерезада?
— Может быть, — сказала девушка. Её голос был тихим и мурлычащим, а взгляд карих глаз — далеко не невинным. — Но в этой реинкарнации меня зовут Микелина Корелли.
— Длинное имечко для голограммы, — усмехнулся акванавт, схватил девушку за запястье и погладил её бархатистую коричневую кожу. — Я серьёзно сперва подумал, что ты голограмма. — Он снова икнул. — Джек Крамер, оператор второй статьи, Акванавтическая Служба, Дальний Флот. — Крамер ухмыльнулся. — А на Фомор что тебя привело?
— Захотелось поменять обстановку. Получила неполный ангажемент в «Гранд-салуне». И — обожаю рыжие бороды, — она хихикнула, глядя в голубые глаза Крамера.
— Что выпьешь... Микелина? Постой, ты итальянка разве?
— Во мне-таки течёт итальянская кровь.
— И кое-что из джунглей.
— Ты сам не знаешь, насколько прав. Марсианскую бокару.
— Ядрёное пойло, — промычал Крамер. — Уважаю. Потом ко мне?
— Не теряешь времени, рыжик.
— А чего кота за хвост тянуть? — Крамер нажал кнопку на панели прейскуранта и ввёл кредитный код. Мгновением позже в крышке стола раскрылась лунка, и на поверхность выскользнул бокал пенистой жидкости оттенка сердолика. — Я живу под водой. Мы все здесь так живём. Покажу тебе, что в жизни не видела.
— С меня то же самое, — сказала девушка, называвшая себя Микелиной, пригубила бокару и сложила ноги на стуле так, что её юбка раздвинулась, приоткрыв треугольник густых волос между сильными бёдрами. Крамер облизнулся.
Жилище Крамера действительно находилось под водой, в огромной постройке из септоритовой стали и глассита, с небольшими куполами, обозначавшими личные апартаменты. С Фоморского форпоста туда можно было добраться на подводной лодке или на используемых акванавтами понтоскафах.
— Ты ещё аппетитнее, когда тебе страшно, — сказал Крамер, когда они с Микелиной оказались у востроносого цилиндра с гребными лопастями и любопытными приспособлениями вроде изогнутых серпом турбин. — Эти штучки выдувают наполненный воздухом гравитационный пузырь вокруг снаряда, который отталкивает давление воды. И гидрокостюм не нужен. Даже ласты не нужны, — он взглянул на босые ноги Микелины и улыбнулся. — Хитро, верно ведь? На Земле это действует пару-тройку часов, в зависимости от глубины погружения. Здесь, с этим горе-тяготением... — его улыбка сделалась шире. — Давай, детка.
Он оседлал понтоскаф. Побледневшая Микелина взобралась следом и крепко обхватила его торс. Крамер взялся за руль, и с негромким гудением снаряд нырнул в тёмную воду. Дышать было легко, не чувствовалось ни мокроты, ни давящего веса. Крамер сказал правду — гравитационная оболочка понтоскафа изолировала машину от бездны океана так же надёжно, как атмосфера защищает планету от пустоты космического пространства.
Конечно, Аэлла об этом знала. Она получила превосходную научную подготовку и сама могла кому угодно прочитать лекцию о понтоскафах. Но никогда раньше ей не доводилось путешествовать на таких аппаратах. Маленький, почти ничтожный червячок страха подтачивал её сердце до тех пор, пока быстрый и устойчивый снаряд не рассёк морскую глубину. Это помогло ей разыграть больший испуг.
Когда понтоскаф приблизился к выпуклой стене базы Акванавтической Службы, Крамер настроил верньер на укреплённом на рулевой колонке щитке, сигнализируя в док. Подглядев, Аэлла запомнила частоту. Хотя возвращаться сюда она не собиралась, та же частота, наверное, использовалась и для выхода.
Массивные створки ведущего к причалам туннеля распахнулись. Понтоскаф ринулся в жерло и минутой позже всплыл в доке. На стапелях покоились пять или шесть таких же снарядов, но вокруг не было ни души. Док располагался в центре ярко освещённой огромной ротонды. Аэлла заметила с дюжину сканеров на балках под вогнутым сводом и размещённые по окружности стены установки тепловых лучей. Итак, система охраны полностью автоматизирована. Позитронные глаза были зорче человеческих и не утомлялись.
— Не волнуйся, детка, — сказал Крамер. — Ты здесь не первая гостья. У ребят свои потребности, и коммодор это знает.
— Как здорово, — отозвалась Аэлла, озираясь вокруг с неподдельным любопытством. — За тобой, мой великолепный акванавт. — Она игриво дёрнула его за бороду.
Они пересекли ротонду. Крамер был всё ещё слегка под хмелём. Подошвы его коротких форменных сапог оглушительно лязгали по металлу пола — сгущённый воздух в сооружении на морском дне многократно усиливал звуки. Голые пятки Аэллы тоже шлёпали слишком, по её мнению, звонко. На табло в джампер-капсуле Крамер коснулся стрелки «Ярус № 4 — жилые помещения». Океанографический информаторий находился на втором ярусе, рядом с централью и станцией связи. Первый ярус вмещал динамофоры.
Капсула доставила Крамера и Аэллу на галерею с гласситовой стеной. За ней простиралась толща инопланетного моря. Внезапно светящаяся махина размером с вагон магнопоезда, с похожими на паруса плавниками и двумя пучками змеевидных отростков, обрушилась на глассит и ретировалась в темень пучины.
— Красавчик, а? — усмехнулся Крамер. — Дракон Бейли. Их тут пруд пруди. Был случай — не спрашивай. А это, — он указал на гирлянду полупрозрачных шаров, которые, неподвижно вися в воде, источали пульсирующее сияние, — морской фонарь. Его огни приманивают добычу. Как твои.
Огромные круглые глаза аккара вперились в Да Круза. Чадович нетерпеливо хмыкнул.
— Сказки! — вставил Мигдал.
— Двадцать два года назад земной корабль потерпел катастрофу на планете Маргон, — продолжал Да Круз. — На борту находились трое — Бернард Северин, чернокожий луизианец, довольно известный космический бродяга, его жена Ванда Сальвадори, родом из Италии, и их годовалая дочь Ингрид. Чета Северин погибла при крушении спасательного бота, но малютка каким-то чудом уцелела. Её нашли и выходили туземцы. Затем, спустя десять лет, экспедиция из Американады, организованная куда основательнее предприятия Северина, высадилась на Маргоне и обнаружила земного ребёнка, взращённого местными жителями. Приёмная мать Ингрид к тому времени уже умерла, и было решено вернуть дважды осиротевшую девочку на Землю. Когда Ингрид привезли с Маргона, её всесторонне обследовала комиссия биологов и других специалистов, учреждённая американадским и луизианским правительствами. Они пришли в потрясающим выводам. Некий элемент или совокупность элементов среды обитания Маргона — планета до сих пор не изучена досконально — вызвали чудовищные, можно сказать, мутации в земном организме. Незаметные внешне, они, в свою очередь, стали причиной развития необычайных умственных и физических способностей, проявившихся отчасти уже в детстве, на момент обследования, отчасти позже, с половым созреванием. Ускоренное усвоение учебного материала, феноменальная находчивость, невероятная острота органов чувств, телекинез, огромные мускульная мощь и выносливость тканей — вот вам, господа, и современная амазонка. Неудивительно, что она называет себя «Скорой, Как Ветер».
— Ещё и итальянские гены, — невесело усмехнулся Савини.
— И вы позволили этой твари жить? — прорычал Менон.
— Земля — не Аккарская империя. — Да Круз немного лицемерил — по настоянию его предшественника Ингрид Северин была удалена с американского континента и помещена в сиротский дом в Еврафрике. — Но признаю непростительную ошибку.
— Что теперь? — спросил Ки.
— Мы предлагаем следующее, — сказал Да Круз. — Образовать специальный штаб здесь, в Цинциннати, для координации охоты на Аэллу с целью её уничтожения, связанный со всеми земными правительствами, космическими колониями и Аккарской империей. И, — он улыбнулся, — у нас и вправду, как выразился господин военачальник, кое-что припасено.
Прода от 08.06.2025, 08:30
ЧСС
Насвистывая последний шлягер, Крейг Ларсон швырял свой одноместный космолёт в головокружительные гравитационные штопора, когда на приборной доске вспыхнул сигнал связи. Лишь один человек использовал этот канал. И только чрезвычайное происшествие могло заставить Сайреса Да Круза отвлечь Ларсона от заточки навыков пилотажа — Бюро Научной Безопасности неотступно следило за каждым его шагом.
Нахождением под круглосуточной опекой приходилось расплачиваться за совершенство, за могущество. Крейг Ларсон являлся воплощением американадского идеала человека. Выдубленная Солнцем жилистая глыба железных мышц, белокурые волосы, плотно прилизанные золотой ермолкой, патрицианские черты лица, напоминавшие об античных изображениях олимпиоников — Ларсон мог стать сверхпопулярным светским львом или звездой первой величины в индустрии развлечений, если бы не жил тайной жизнью.
По существу Крейг представлял собой эксперимент. Уильям Ларсон, чудаковатый владелец Лунного Рудно-Металлического Треста, чьё чудачество усилилось с безвременной смертью матери Крейга, задался целью сделать из наследника, как он говорил, «человека следующей ступени». К своему проекту он подключил двух именитых американадских биологов, Болтона и Натансона, тесно связанных с Бюро Научной Безопасности. С помощью самых передовых стимуляторов разума, известных на Земле, и жёсткой рутины специально разработанных интенсивных упражнений учёные годами упорно превращали ребёнка, а затем подростка, в то, чего хотел добиться Ларсон-старший — с благословения правительства. «Человеку следующей ступени», сокращённо ЧСС, предстояло стать самым ценным достоянием Американады и её смертоносным оружием.
Крейг Ларсон занимался наказанием тех, кто этого заслуживал. Первым в его реестре числился марсианин Молок, межпланетный преступник, промышлявший космическим пиратством. Щупальца его синдиката, известного как «Чёрные плащи», тянулись на Землю и в несколько колоний. При этом Молок хитроумно уходил от правосудия в обоих мирах. Его дом во Флегре на Марсе был неприступной крепостью — неприступной для всех, кроме Ларсона. Довольно скоро Молок отправился на тот свет.
Фатима Таос, землянка, опаснейшая убийца из «Чёрных плащей», разыскиваемая американадским и ещё двумя правительствами. Ларсону расправа с ней доставила удовольствие — женщина, использовавшая свою внешность для отнятия жизней, внушала ему особое отвращение. Он испытал новое, неизведанное дотоле возбуждение, когда её тело разлетелось трухой под разрядами его лучевика.
Были и другие. Из всех заданий, сопряжённых с немалым риском, Ларсон возвращался без единой царапины. Это означало превосходство. И его тайна оставалась нераскрытой.
Космолёт нырнул в атмосферу и вскоре коснулся магнолита небольшой пусковой платформы недалеко от дома Ларсона в пустыне Мохаве. Когда Крейг выбрался из кабины, Триш, одна из спутниц, щедро предоставлявшихся Человеку Следующей Ступени властями, неотразимая в модном платье из зелёного металлоида, под цвет её изумрудных глаз, приветствовала его любовной улыбкой. Рядом с ней маячила долговязая фигура Да Круза.
Мужчины обменялись рукопожатием и прошли в дом. Предусмотрительная Триш уже смешала любимый коктейль Ларсона — «кримсон-саур» с венерианской крово-ягодой — и поставила на стол запотевшие бокалы и ведёрко льда.
— Твоей крошке Молли понадобился пояс, — опередил Ларсон Да Круза. — Угадал?
Да Круз поднял брови.
— Нет, мысли я пока не читаю. Но могу сложить два с двумя. Весь мир сошёл с ума. Слушаешь, наверное, альбионские передачи, ха! А потом ты снимаешь меня с трассы во время полёта.
Да Круз кивнул.
— Альбионцы в бешенстве. Аккары в бешенстве. Даже авраамиты в бешенстве. Не берусь никого из них винить. У тебя будут неограниченные ресурсы. В Цинциннати действует штаб с контактами по всей галактике. Но это не синекура, Крейг. Аэлла в самом деле опасна.
Прода от 08.06.2025, 11:16
Морская тайна
Фомор в системе Бригантиса во Втором Регионе представлял собой гидросферу. Континентов на планете не было, и разбросанные там и сям россыпи островов, островков и рифов, собранные воедино, составляли меньше одной девятой поверхности. Остальное покрывал океан, пугающе глубокий и почти не изученный.
На самом большом острове Трабантской гряды, в экваториальной зоне, находилось поселение Совета Межзвёздного Расширения — исследовательская станция и депо Дальнего Флота, которые обслуживал космодром на соседнем клочке суши. Унылое скопище безобразных сооружений на мрачном нагромождении чёрных скал — таков был Фоморский форпост, жизненно, однако, важный для Земли. Поблизости от архипелага залегала богатая подводная жила небулия, главного компонента аннигиляторов тяготения, основы основ галактических сообщений. Кроме того, Фомор занимал ценное стратегическое положение на краю Второго Региона, где колониальные рубежи землян соприкасались с космическими путями аккаров.
Ещё форпост мог похвастаться увеселительным заведением — и во Втором Регионе люди оставались людьми — носившим претенциозное название «Гранд-салун». Тем вечером, как и обычно, в салуне царило досужее веселье. Десятка три посетителей топили свои горести в дорогостоящей отраве с нескольких планет; на помосте, утопая в ярком карминно-оранжевом зареве прожекторов, полноразмерная голограмма Линг Лан, «Маньчжурской сирены», извивалась и кружилась в такт новейшей джиге певицы; на танцевальном решете несколько пар пытались, без намёка на успех, копировать её текучие пируэты.
Наконец, голографическая дива растворилась во вспыхивавших огнях. По-прежнему оглушительная музыка слегка замедлилась. На помосте появилась другая фигура. Девушка, высокая, сложенная не менее соблазнительно, чем Линг Лан, и при этом мощно, как мифологическая амазонка. Её наряд составляли маленькие нагрудные плошки из чеканного золота и коротенькая алая юбка с расшитым бисером широким кушаком. Кудрявые иссиня-чёрные волосы были свёрнуты ниже затылка в толстую петлю.
Когда красотка начала танцевать, оказалось, что в этом искусстве она не уступает «Маньчжурской сирене». Девушка раскачивалась и вертелась под сложную томную мелодию с явным профессионализмом, подпрыгивая так мягко и грациозно, словно её босые стопы с ненакрашенными ногтями были крыльями бабочки.
— Кого это должно изображать? — полюбопытствовал разведчик небулия.
— Это не голограмма, — ответил диспетчер космодрома, деливший с ним столик. — Плоть и кровь. Прибыла сегодня утром. Корелли или что-то в этом роде. Густой кофеёк с молоком — на яхте летает.
— В бегах от муженька-толстосума, — глубокомысленно заключил рудокоп. — Пятого по счёту, небось. Чего ещё ей делать в этой дыре?
— Я тоже так думаю, — сказал диспетчер. — Хотя она вроде смахивает на... нет, быть того не может.
— На кого?
— Да на эту пиратку Аэллу, которая в розыске. Но та, наверное, затаилась, как крыса, в каких-нибудь марсианских катакомбах. Вряд ли по галактике станет шнырять.
Танец закончился. Девушка поклонилась, балансируя на пальцах правой ноги и высоко задрав левую, обвела разгорячившуюся публику смеющимися глазами и под выкрики «Ещё, детка, ещё!» и «Да она живая!» сошла с помоста. Проскользнув по салуну, она присела за столик, занятый коренастым рыжебородым типом в форме Дальнего Флота со значком Акванавтической Службы на кителе. Он уже солидно захмелел, и его лицо казалось ещё краснее в мерцающем свете настольной рефракторной трубки.
— Чёрт, чем я обязан... — развязно начал он и икнул. — Ты... Шехерезада?
— Может быть, — сказала девушка. Её голос был тихим и мурлычащим, а взгляд карих глаз — далеко не невинным. — Но в этой реинкарнации меня зовут Микелина Корелли.
— Длинное имечко для голограммы, — усмехнулся акванавт, схватил девушку за запястье и погладил её бархатистую коричневую кожу. — Я серьёзно сперва подумал, что ты голограмма. — Он снова икнул. — Джек Крамер, оператор второй статьи, Акванавтическая Служба, Дальний Флот. — Крамер ухмыльнулся. — А на Фомор что тебя привело?
— Захотелось поменять обстановку. Получила неполный ангажемент в «Гранд-салуне». И — обожаю рыжие бороды, — она хихикнула, глядя в голубые глаза Крамера.
— Что выпьешь... Микелина? Постой, ты итальянка разве?
— Во мне-таки течёт итальянская кровь.
— И кое-что из джунглей.
— Ты сам не знаешь, насколько прав. Марсианскую бокару.
— Ядрёное пойло, — промычал Крамер. — Уважаю. Потом ко мне?
— Не теряешь времени, рыжик.
— А чего кота за хвост тянуть? — Крамер нажал кнопку на панели прейскуранта и ввёл кредитный код. Мгновением позже в крышке стола раскрылась лунка, и на поверхность выскользнул бокал пенистой жидкости оттенка сердолика. — Я живу под водой. Мы все здесь так живём. Покажу тебе, что в жизни не видела.
— С меня то же самое, — сказала девушка, называвшая себя Микелиной, пригубила бокару и сложила ноги на стуле так, что её юбка раздвинулась, приоткрыв треугольник густых волос между сильными бёдрами. Крамер облизнулся.
Жилище Крамера действительно находилось под водой, в огромной постройке из септоритовой стали и глассита, с небольшими куполами, обозначавшими личные апартаменты. С Фоморского форпоста туда можно было добраться на подводной лодке или на используемых акванавтами понтоскафах.
— Ты ещё аппетитнее, когда тебе страшно, — сказал Крамер, когда они с Микелиной оказались у востроносого цилиндра с гребными лопастями и любопытными приспособлениями вроде изогнутых серпом турбин. — Эти штучки выдувают наполненный воздухом гравитационный пузырь вокруг снаряда, который отталкивает давление воды. И гидрокостюм не нужен. Даже ласты не нужны, — он взглянул на босые ноги Микелины и улыбнулся. — Хитро, верно ведь? На Земле это действует пару-тройку часов, в зависимости от глубины погружения. Здесь, с этим горе-тяготением... — его улыбка сделалась шире. — Давай, детка.
Он оседлал понтоскаф. Побледневшая Микелина взобралась следом и крепко обхватила его торс. Крамер взялся за руль, и с негромким гудением снаряд нырнул в тёмную воду. Дышать было легко, не чувствовалось ни мокроты, ни давящего веса. Крамер сказал правду — гравитационная оболочка понтоскафа изолировала машину от бездны океана так же надёжно, как атмосфера защищает планету от пустоты космического пространства.
Конечно, Аэлла об этом знала. Она получила превосходную научную подготовку и сама могла кому угодно прочитать лекцию о понтоскафах. Но никогда раньше ей не доводилось путешествовать на таких аппаратах. Маленький, почти ничтожный червячок страха подтачивал её сердце до тех пор, пока быстрый и устойчивый снаряд не рассёк морскую глубину. Это помогло ей разыграть больший испуг.
Прода от 08.06.2025, 13:33
Когда понтоскаф приблизился к выпуклой стене базы Акванавтической Службы, Крамер настроил верньер на укреплённом на рулевой колонке щитке, сигнализируя в док. Подглядев, Аэлла запомнила частоту. Хотя возвращаться сюда она не собиралась, та же частота, наверное, использовалась и для выхода.
Массивные створки ведущего к причалам туннеля распахнулись. Понтоскаф ринулся в жерло и минутой позже всплыл в доке. На стапелях покоились пять или шесть таких же снарядов, но вокруг не было ни души. Док располагался в центре ярко освещённой огромной ротонды. Аэлла заметила с дюжину сканеров на балках под вогнутым сводом и размещённые по окружности стены установки тепловых лучей. Итак, система охраны полностью автоматизирована. Позитронные глаза были зорче человеческих и не утомлялись.
— Не волнуйся, детка, — сказал Крамер. — Ты здесь не первая гостья. У ребят свои потребности, и коммодор это знает.
— Как здорово, — отозвалась Аэлла, озираясь вокруг с неподдельным любопытством. — За тобой, мой великолепный акванавт. — Она игриво дёрнула его за бороду.
Они пересекли ротонду. Крамер был всё ещё слегка под хмелём. Подошвы его коротких форменных сапог оглушительно лязгали по металлу пола — сгущённый воздух в сооружении на морском дне многократно усиливал звуки. Голые пятки Аэллы тоже шлёпали слишком, по её мнению, звонко. На табло в джампер-капсуле Крамер коснулся стрелки «Ярус № 4 — жилые помещения». Океанографический информаторий находился на втором ярусе, рядом с централью и станцией связи. Первый ярус вмещал динамофоры.
Капсула доставила Крамера и Аэллу на галерею с гласситовой стеной. За ней простиралась толща инопланетного моря. Внезапно светящаяся махина размером с вагон магнопоезда, с похожими на паруса плавниками и двумя пучками змеевидных отростков, обрушилась на глассит и ретировалась в темень пучины.
— Красавчик, а? — усмехнулся Крамер. — Дракон Бейли. Их тут пруд пруди. Был случай — не спрашивай. А это, — он указал на гирлянду полупрозрачных шаров, которые, неподвижно вися в воде, источали пульсирующее сияние, — морской фонарь. Его огни приманивают добычу. Как твои.
