Глава 1. На приём к Василисе
Когда в жизни есть цель, жить становится легко: просыпаешься и засыпаешь с мыслью о ней. Это не значит, что не будет трудностей - но с целью ты хотя бы знаешь ради чего их преодолеваешь. Я грезила о том, чтобы вернуться домой, и каждый километр пройденной пыльной ухабистой дороги приближал меня к мечте. Забавно, как меняются желания: не так давно я страстно мечтала о принце, а теперь сил нет до чего хочется вернуться в Москву!
И всё же я была рада, что попала в этот мир: архаичный, несовременный, но такой неторопливый, мирный и... сказочный. Пожалуй, теперь, когда до конца пребывания здесь осталось всего полдня пути, я могла отдать ему должное. И смотреть по сторонам не с досадой, как бывало прежде; без презрения поднявшегося по эволюционной лестнице сапиенса, жителя мегаполиса и обладателя ванной с канализацией.
Моё пмж в Киселёво в качестве Елены Прекрасной, отборы женихов, даже бесприютные и голодные скитания подёрнулись какой-то розовой дымкой. Я начинала оценивать свои приключения глазами московских знакомых, и это выглядело круто! Кому ещё довелось попасть в другую реальность, можно сказать в наше славянское прошлое?
- Расскажу - не поверят, а поверят - обзавидуются! – предвкушала я грядущую славу.
По лбу скатилась струйка пота; я вытерла её рукавом и ниже надвинула самодельную чалму, призванную защитить от солнечного удара. Грянувшую жару было тяжело переносить не только мне, но и Иа, поэтому я шла пешком, чтобы не истязать ослика дополнительным весом.
К Тихой заводи мы подошли на исходе дня. Маленькая деревушка уютно расположилась в ложбинке между двух холмов; озеро, давшее ей название, золотилось в лучах закатного солнца. Обозревая чудесный вид, я на несколько минут позабыла об усталости, гудящих ногах и тяжёлой голове. Бедный Иа чувствовал себя не лучше: понурился, равнодушный к красотам.
- Скоро отдохнёшь, – потрепала я его по шее, и мы начали спуск.
Уже стемнело, когда мы добрались до ближайшей избы, стоявшей на отшибе. Выглядела она не слишком впечатляюще: покосившаяся и совсем маленькая, но сил идти дальше не осталось.
- Переночуем тут, а пред светлые очи Василисы предстанем завтра, – сообщила я ослу.
Не встретив возражений, постучала в дверь, не стесняясь разбудить хозяев: за время странствий стеснительности и совестливости во мне ох как поубавилось! Однако никто не вышел, даже собаки не залаяли.
- Не живёт тут, что ли, никто? – с досадой пробормотала я и постучала сильнее – чтоб уж проснулись наверняка.
Они и проснулись. В доме кто-то заворчал, послышался шум, звякнула щеколда и дверь приоткрылась.
- Кого на ночь глядя принесло? – проскрипел старческий голос.
- Пустите, бабушка, странницу переночевать! – моляще пропела я, зная, что такие вот жалобно-певучие нотки вызывают в людях сочувствие.
Да видно бабушка оказалась не одуванчик, а кремень, потому что, нисколько не растрогавшись, велела убираться и, шипя под нос ругательства, захлопнула дверь.
- Однако, – удивилась я.
Случалось, конечно, что мне отказывали в приёме – не гость дорогой всё ж таки, но настолько недоброжелательно – редко.
- Ну и злыдня!
В чужой дом я насильно не рвусь и волю хозяев не пускать никого в свои норки уважаю – только зачем же так грубо? Нет бы вежливость проявить – например, соврать, что дом уже полон гостей, что твой ларец с самоцветами.
- А, какая разница! Не пустила – и не надо, – утешила я себя и Иа. – Мы сами с усами: как-нибудь перебьёмся.
Присмотрелась – нигде не виднелось ни огонька. Вздохнула:
- Народ спит, не будем будить: у них завтра трудовой будень, а мы с тобой хоть до обеда спать можем.
Найдя подходящее место для ночёвки, я немедленно принялась за организацию временного ночлега: освободила Иа от поклажи, изрядно полегчавшей с тех пор, как я ушла из Киселей, затем организовала своё спальное место. Вскоре мы с Иа уже лежали под деревом; полная надежды, я с трепетом и нетерпением ожидала завтрашний день.
Утро началось поздно. Натруженные стопы ныли, не отойдя за ночь. Память напомнила, что пора бежать к Василисе, но я отмела её призывы:
- Сначала надо помыться. Не хочу идти грязнухой.
Подкрепившись оставшимися от прошлого привала печёными картошками, я собрала свой нехитрый скарб и направилась к озеру. Вчера я запомнила его примерное расположение, так что отыскать смогла без особого труда, тем более что в лесу мы обнаружили широкую и утоптанную тропинку. Я сразу догадалась, что ведёт она к озеру.
Учуяв его близость, Иа припустил вперёд; я и сама заспешила - нестерпимо хотелось окунуться в прохладную воду, смыть с себя грязь и пот. Невзирая на кочевой образ жизни, гигиену я соблюдала усердно, когда представлялась возможность – и за Иа следила.
Освежившись, я принялась за чистку моего верного друга. Купать его не стала: Иа упрямился, как настоящий осёл, при попытках загнать его в воду, поэтому пришлось удовлетвориться щёткой. Через полчаса старательной скоблёжки его шкура обрела всю доступную ей чистоту. Позаботившись об ослике, взялась за свою одежду и долго жамкала залоснившиеся от пота воротник и рукава. Наконец, более-менее отстирала и повесила сушиться.
Пока ждала, подкрепилась и посидела у бережка. Ясная гладь воды отразила загорелое лицо с ввалившимися щеками и широкими скулами, обветренные губы, торчащие во все стороны волосы, серые глаза и худую шею. Я вздохнула, сознавая, что выгляжу не лучшим образом: я и раньше лишним весом не страдала, а сейчас просто как суповой набор стала! Сказались последствия недоедания последних недель.
Ещё и загорела, как крестьянка – или скорее как индеец. От солнца моя кожа - кожа бледного городского цветка, просиживающего дни напролёт в помещениях – приобрела явственный кирпично-красный оттенок. Потеря аристократической бледности меня порядочно огорчала – да и ультрафиолет никто не отменял. Но загар есть следствие летних путешествий, особенно когда переезжаешь с места на место не в дорогом авто, а на осле - и без солнцезащитного крема.
- Как тут не похудеть и не загореть, когда день-деньской на воздухе и в движении, - проворчала недовольно.
Рядом что-то плеснуло, и я чуть не вскрикнула. Инстинктивно прикрыла стратегически важные места руками и испуганно заозиралась. К счастью, люди поблизости не просматривались - не зря я удалилась от тропинки: иначе был бы большой конфуз. Решив поостеречься, натянула полусухую одежду.
- На мне высохнет, - горячий воздух снижал риск простудиться до минимума - напротив, приятно было ощущать влажноватую ткань. Расчесала волосы, стянула на затылке замусолившейся ленточкой и поднялась на ноги.
- Теперь можно и к Василисе пожаловать!
Выйдя из леса, сразу увидела широкую красную крышу, возвышавшуюся над остальными; чем ближе я подходила, тем больше дивилась. Что меня потрясло, так это то, что Василиса Премудрая жила не в раздолбанном, обветшавшем тереме, как Елены Прекрасные в Киселёво, а в белокаменных хоромах с башенками. Вблизи они выглядели ещё лучше, чем издалека, с холмов.
- Сразу видно – умница! – завистливо прошептала я, разглядывая здание.
От него так и веяло очарованием старины. Дом Премудрой производил впечатление крепкого, надёжного, построенного на века. Вся его архитектура свидетельствовала о наличии ума и вкуса у хозяев.
- Прекрасным бы так жить! – подосадовала я. Но, поймав себя на чувстве обиды, постаралась от него отрешиться. Я ведь уже не Елена Прекрасная и в задрипанной развалюхе не живу: мне не на что дуться.
- И вообще, глупо сердиться на Василису за то, что у неё хватило толку всё наладить в своей жизни. Даже если это была не она, а её предшественницы. - сказала я себе, разглядывая крыльцо с ажурной резьбой. - Не завидовать, а учиться надо. Авось, пообщаюсь с ней – ума-разума наберусь, да сама в шикарном дворце поселюсь!
С улучшившимся настроением я вошла в распахнутые ворота. На вопросы кто я, откуда и по какому делу я представилась Марьей, девкой-чернавкой из Киселёво, приехавшей по поручению барыни спросить совета у Василисы - какого именно распространяться не стала, а допытываться никто не стал: видать, многие предпочитали держать свои дела в секрете.
Меня провели в просторную светлую комнату со стрельчатыми окнами и велели ждать. Торопиться мне было некуда, ждать я могла хоть целый день. Иа пообещали поставить в стойло и задать ему корма, поэтому за ослика я не беспокоилась: он, небось, рад-радёшенек сменить рацион с пожухшей на солнце травы на солому ячменя.
В комнате, помимо меня, находились ещё двое: скромно одетая старушка в головном платочке и представительный мужчина в недешёвом кафтане, похожий на купца. Вся его повадка давала понять, что перед вами – пуп земли. «Пуз земли» - мысленно хихикнула я, глядя как он выпячивает большой живот, расхаживая по комнате взад-вперёд. Наткнувшись на возмущённый взгляд, опустила глазки и притворилась, что ничего такого не имела в виду. Купец продолжил свою прогулку, но с меньшим самодовольством и живот немножко втянул.
Тогда я переключилась на рассматривание помещения. Когда все орнаменты и расписные детали были досконально изучены, я заскучала. Покосившись на товарищей по ожиданию, поймала бабулькин взгляд исподтишка. Он мне не понравился: не люблю, когда так смотрят - хитро, будто раздумывая какую бы каверзу устроить.
- А ты, дочка, какой помощи от Василисы Премудрой ждёшь? – полюбопытствовала она.
В ответ я сообщила, что ищу совета, но подробности ситуации обрисую самой Василисе. Старушка сделала обиженную мордочку, однако моя совесть не шевельнулась – я не обязана давать отчёт о своих намерениях каждому встречному-поперечному. Тем более, на вопрос: "А вы?" отвечать она не пожелала, отделавшись самыми туманными и расплывчатыми фразами.
Купец, не таясь, слушал наш разговор, но что-то мне подсказывало, что, задай я ему тот же вопрос, он бы тоже не ответил. «У них явно делишки не чисты» - заключила я, начиная догадываться какая публика ходит к Василисе за «мудрым» советом. «Может, слинять, пока не поздно?» - забила тревогу интуиция. Следуя ей, поднялась с лавки и подошла к окну. Посмотрела на ворота - и снова села. Без помощи выбраться из этого мира не получится.
Тут старуху позвали. Прикрыв глаза, спокойно и без единой мысли в голове я ждала своей очереди. Вот от Василисы пулей вылетела бабка. «Резво бегает!» - холодно удивилась я. Зашёл и вскоре выскочил красный как рак купец – и у меня перехватило дыхание. С трясущимися поджилками и чувством, будто вершится моя судьба, я шагнула к отворённым дверям.
Глава 2. Василиса Премудрая или Первое впечатление бывает обманчиво
Первое, что я увидела, зайдя к Василисе, было её платье. Оно переливалось, как опал, мгновенно приковывая к себе взгляд. Зеленое, как весенняя трава, оно вдруг отблёскивало оранжевым, отливало синим, а в следующий момент казалось почти чёрным. На несколько секунд я выпала из реальности. А когда подняла глаза - забыла обо всём! Передо мной стояла невероятная красавица!
Жгуче-чёрные волосы свободно падали лёгкими локонами на плечи. Их чернота оттеняла лилейную шею – длинную и грациозную, подчёркивала безупречный овал лица и молочную белизну кожи. Коралловые губы были похожи на вишни - такие же спелые и сочные. Прямой, довольно длинный нос нисколько не портил Василису, напротив придавал значительности.
Густые ресницы, прямые и длинные, прикрывали неожиданно зелёные глаза. Я разглядывала их, пытаясь уловить оттенок: изумрудные, с голубизной?.. Было ли то действие платья, мерцающего и переливающегося, но я так и не смогла определить его со стопроцентной уверенностью.
Тонкие брови, будто сформированные мастером фирменного салона, напоминали два изогнутых лука, готовых с помощью стрел-ресниц проткнуть любое сердце по желанию хозяйки. И, наконец, фигура – мечта! Объёмная и рельефная, при этом с тонкой талией - не грузная, а статная и величественная... Трудно было поверить, что подобная красота существует на самом деле.
Поймав себя на том, что стою и как самая настоящая деревенщина оторопело, с полуоткрытым ртом, разглядываю Василису, я покраснела. Она засмеялась; хоть и едкий, смех прозвучал столь мелодично, что я не могла не улыбнуться в ответ.
- Нравлюсь? – спросила Василиса с насмешливой улыбкой на полных губах, и я вспыхнула ещё сильней.
- Очень! – пробормотала, не зная куда деваться от смущения.
Это ж надо быть такой невежей, чтобы буквально поедать человека глазами! Надеюсь, в их мире не в курсе об однополых отношениях, иначе представляю, что она могла подумать! Одно оправдание моему беспардонному поведению: Василиса слишком красива, действительно красива – под стать своему переливчатому платью. И эта красота отшибает мозги.
- Была б молодцем, взяла бы тебя в жёны, - пошутила я, пытаясь сгладить неловкость.
- Давно ждала такого мужа! – поддержала она шутку. – Да только не молодец ты. Хотя... это легко исправить, – усмехнулась красавица.
Не успела я произнести ни звука, как она взмахнула рукой, шепнула что-то, и я почувствовала, что я – уже не я!
- Что это?! – в испуге воскликнула не своим голосом - в буквальном смысле: этот басок не мог принадлежал мне! Поспешно ощупала грудь и вскрикнула, не обнаружив на положенном мечте небольших, но привычных округлостей. Зато другая выпуклость – совершенно лишняя! – неожиданно появилась между ногами. - Боже мой!
Вместо того, чтобы помочь, эта ужасная женщина залилась смехом.
- Ты что ж, не рад? И замуж меня брать больше не желаешь? – вымолвила она, вытирая слёзы, выступившие на глаза – от смеха, а вовсе не сочувствия.
- Стану я стерву замуж брать! – скрипнула я зубами.
Василиса уже не казалась мне красавицей – отнюдь! На месту восхищению пришёл страх, на месту восторгу и преклонению – чувство, близкое к ненависти. Уверена, они отчётливо читались в моих глазах, потому что Василиса разом посерьёзнела.
- А ты знаешь, что я и обидеться могу? – нарочито небрежно поинтересовалась она: будто мы разговаривали о погоде, и она строила предположения – будет дождь или не будет. От её сногсшибательной наглости меня охватило бессилие. Кусая губы, я проговорила сквозь слёзы:
- Обижайся. Кто ж тебе запретит? Ты тут всемогущая царица, с людьми делаешь, что хочешь.
Плюхнувшись на лавку, я в отчаянии ткнулась лбом в ладони. Заглянула на огонёк, называется!
- Дура-а! – застонала я и заплакала грубым мужским голосом, вспомнив, что уже и не дура вовсе, а дурак.
Люди безбожно врут. Вместо мудрой и доброй девицы, какой Василиса Премудрая представала по рассказам «очевидцев», с которыми я общалась по дороге сюда – чтоб их всех перекосило! – я наткнулась на ведьму в человеческом обличье!
- Да не горюй ты так! – презрительно отозвалась ведьма.
- Не горевать?! – взвилась я, вскочив с лавки, как ужаленная. – Конечно! Не тебя изуродовали!..
- Да расколдую я тебя, расколдую! – поморщилась она - наверное, сказалась моя громкость.
- Прямо сейчас! – потребовала я, решительно наступая на любительницу экспериментов.
- Для тебя ведь стараюсь… - примиряюще начала она.
- Сей же час!!! – в полной панике завопила я, представив, что навечно останусь уродом – ну, мужчиной, в смысле.
Судя по взгляду, которым одарила
