Ее выходка, не что иное, как десерт в моем личном меню человеческих несовершенств. А вот и основное блюдо появилось на горизонте ободранных и обрисованных стен захудалого здания: Дрон и Бычок. Надо бы сваливать с их поля зрения, иначе смеяться больше не придется. Совсем нищим и голодным мне будет не до смеха.
Ради забавы я представил, как один из этих представителей недоразвитой молодежи найдет мой дневник. Уверен, любой из них поленится его даже прочитать, а если и решиться на подвиг ради пару своих извилин, на по помощь чего призовет всех своих пивных и прокуренных богов, то бьюсь об заклад ничего толком не поймет. На этом фоне у меня иногда возникает претензия к правящим силам мира: «Почему меня не создали от рождения крупным, сильным дебилоидом?» Посмотреть на них, так убедишься, что счастье совсем рядом. Оно на дне второй полуторалитровой бутылке пенного. Я даже теряюсь в догадках, зачем они в свое время поступили в институт? Каждая сессия для них является предметом крупного финансового вложения. Не думаю, что после выпуска работать в какой-нибудь шиномонтажке будет более престижно, нежели без диплома.
Нежелание присутствовать на крайней паре обрело силу и могущество, посему я и отправился домой без единой попытки сопротивляться. Дома меня ожидал сюрприз. Олег воскрес после сложных выходных по личному графику, в честь чего собрал в квартире клуб единомышленников, кружок любителей поюзать. Тем не менее не могу высказать свое полное отвращение данному сборищу. Ребята всегда улыбаются, пусть даже не мне, а очередному трипу.
В этот раз пригвожденные к дивану роботы меня даже не заметили. Видимо, они окислились уже где-то часа полтора назад, так как наступил пик визуальных галлюцинаций и внеземного мышления. По причине отсутствия мотивации пройти канонизацию я ступаю на до глубины похотливого сердца приятную скользкую дорожку пакостей.
Обычно я усаживаюсь на пол у открытой двери в комнату соседа со стороны коридора, так чтобы не мешать путешественникам своим присутствием. Далее для интереса записываю мысли, произнесенные вслух с трудом движимыми челюстями. Бывало такое, что я кому-то из них отвечал, специально запутывая и вводя в тяжелый ступор, издавал неприятные звуки или бегал и выключал, включал свет и воду. Однажды, моя преступная деятельность против поврежденного смысла довела до встречи с «поправленным» парнем, до смерти напуганным и желающим избавиться от источника страха кухонным ножом. На своих ошибках я научился и теперь свое участие свел лишь к прослушке, а ребятам с тех пор никто не смеет мешать уходить от реальности.
– Такое ощущение, будто бы я сейчас разговариваю не только с самим собой в данным момент, с настоящим собой, но и с прошлым собой и даже с самим собой будущим – а вот и первые тезисы современной школы философии – Как вы думаете, что я должен сказать им, то есть себе? – с трудом дались эти простые слова вольнодумцу.
– Черт… старик – подключился его собрат – Скажи им, что времени вообще не существует, его мы сами себе создаем, чтобы ориентироваться в обычном мире.
–Да, ну-у-у, тебе так кажется – а вот и заключительный персонаж всей гильдии мудрецов – Если бы времени реально не существовало, то нас бы даже не отпускало никогда – лучший из всех, что тут скажешь! Как глубоко! Кант и Спиноза обливаются слезами.
– То-о-о-чно – нараспев сдался оппонент – Если бы времени не существовало, то я б даже не узнал, что вот это я из прошлого, а вот это из будущего – уже чувствуется заблудился деятель псевдонауки.
Пропустив через себя еще пару глобальных изречений, я бросил фиксировать тезисы психоделического учения и закрылся в своей комнате. Я посмотрел пару коротких выступлений стендап комиков, потом таких же по продолжительности выпусков TED, дабы компенсировать потерю мозговых клеток и принялся за книгу. Любой уважающий себя интроверт должен обзавестись страстью к чтению, желательно классики. По этой причине я вновь ринулся в роскошные дворцы Франции, дабы помочь привести к выполнению хитроумный план Эдмона Дантеса.
Вечером я вылез на улицу. Меня буквально вытолкали давящие стены. Взяв с собой наушники, я ринулся во все тяжкие пешей ночной прогулки. Люблю забыться под приятный голос в такт тихой спокойной мелодии. Чувствую себя путешественником, изучающим неизвестный старый заброшенный город. Вооружившись хорошим плейлистом, я бы мог в один заход обойти Вселенную. Музыка меня превозносит, поднимает над землей и заставляет витать в воздухе вместе с легкими как пушинка нотами. Единственное, что могло прервать идиллию, посчитало обязанным снизойти именно сейчас. Судьба не перестает надо мной смеяться. Причем против всяких правил добивает лежачего. Удар за ударом. Я в бешенстве, но ответить никак не могу. По моему личному стандарту чайник закипает со свистом. Один из дешевых наушников отказал.
Разорвав на части источник острой боли в добавок на потеху высшим силам я бросил об землю телефон. Нервы ни к черту, а скорее к самому дьяволу. Быстро остыв на холодной улице, я очень медленно поднял телефон, дабы оттянуть секунду следующего удара. Экран! Трещина по всей диагонали. Осколок в углу. Вдох, выдох. Я с трудом справился с бредовым порывом прыгнуть с ближайшего моста вниз головой. Надо было срочно успокоится и я решил отвлечься.
Подобно Доминику Коббу я скрупулёзно старался поселить паразита в голову, но никакая мысль так и не смогла ужиться рядом с моим эго. Безрезультатное подведение итогов внутренней борьбы еще больше заставило меня думать о никчёмности. Впрочем, даже на пике самобичевания можно найти положительные моменты. Если ничего не способен исправить, зачем тогда думать об этом?
Со мной так всегда, минуту назад этот мир безвозвратно погибал под натиском апокалипсиса, приводя в ужас Люцифера, а пару минут спустя этот уличный фонарь так забавно улыбается яркой светлой улыбкой, будто бы услышал непристойный анекдот и готов им поделиться.
Я бросил краем глаза взгляд на свою тень, такую четкую под лучами этого весельчака. Она шагала в ногу со мной не отставая ни на шаг. Похвально! Помниться когда-то давно мы вместе с Питером Пэном ее пришивали, чтобы не потерять ее. Потом, чуть позже у «великого и ужасного» просил воздушный шар для дальних путешествий. Первые книги, прочтенные собственными усилиями. Это было так давно, что тогда еще случались чудеса. Потом Пушкин, Шекспир, Гюго, Ремарк, Достоевский и почти годовая зависимость от короля ужасов. С высоты собственной библиотеки могу сказать, что мы теряем то лучшее, что придумали предки, а наше поколение не смогло превзойти. Особой ценностью обладают читающие что-то настоящее, вечное, что способно пройти через столетия и все также попадать прямо в сердце.
Я пьян забродившими в голове идеями, чтобы вести здравомыслящий и конструктивный монолог…
Пройдя цирк и пару павильонов с цветами я свернул на улицу Кирова, где на долю секунды притормозил у пересечения с улицей Дзержинского. Меня остановил вид голодной до безобразия толпы. Сбор заведомо провального митинга для его участников овеян ореолом романтики, подобно которому были окутаны декабристы. Мода на революцию не пройдет никогда, по крайней мере до создания государства, завещанного Платоном. Правда, все эти обезьяны с фальшфейерами и масками на лицо бьют ветрины города не во славу идеологии, которой они вынуждены служить по зову сердца, а ради острых ощущений и поддержки иллюзии мнимой борьбы.
Увиденное послужило укреплению моей собственной философии по поводу жизни. Считаю, что главное божество всего живого и разумного – это горькая ирония, иначе невозможно объяснить данный сбор на стыке улиц громких имен. Если же все это задумано преднамеренно, то явно не в угоду мотивации, а скорее всего в качестве издевательского оскорбления.
Чтобы случайным образом не попасть в ряды дерущихся с Атлантом, который подобно небу держит хрупкий мир в своих руках, я развернулся и поспешил в обратном направлении. Убеждение в правоте своих мыслей подскочило до предела, ведь спустя пять минут я наткнулся на довольно-таки крупный по численности патруль, случайным образом, охраняющий покой и порядок вблизи предполагаемых беспорядков.
Конечно, воспевать наш государственный уклад с таким числом недостатков было бы глупо, но еще глупее пытаться драться с ним кирпичом и коктейлем Молотова. Невинные жертвы, всеобщий хаус, нищета, бесконечные судебные процессы, инициируемые периодически меняющейся властью, и, наконец, возвращение к началу пути. Весь этот процесс идет по некой спирали, которая затрагивает все круги ада и все больше углубляется в бездну.
Странная штука – жизнь. У каждого человека она одна единственная, к тому же еще и короткая, а он умудряется ее подвести под шаблон. Вся жизнь – это одна большая ошибка, базу которой составляют повседневные мелкие оплошности.
Когда одиночество становится невыносимым, когда оно давит со всех сторон, и помощи ждать неоткуда, тогда остается лишь вера, что все мучения посланы в качестве напоминания мессии о его предназначении. Ведь трудности с общим языком сверстников происходят из-за колоссальной несхожести во взглядах. А если один из никчёмной, слабой и ведомой толпы выделяется, так значит это именно ему предстоит возложить на собственные плечи великие дела. Что-то по-настоящему стоящее, что обошло свое время на несколько десятилетий вперед, создавалось и будет создаваться индивидуумами, к чьим словам были столько лет глухи, пока они не пронзили все три измерения, навечно приковав к нему время. Невозможно быть одним из прочих и писать историю. Кому-то счастливую и долгую жизнь, а куму-то перо и разбитое сердце.
Что касается меня, то свою уникальность я лишь поддерживаю фатальным провалом по всем фронтам. Невероятное сочетание недружелюбности и полной несостоятельности. Неудачник года? Нет! Неудачник жизни!
Наркопритон по соседству дал о себе знать в очередной раз, благодаря чему я начинаю уже третий дневник за неделю. Обдолбленные дружки после нескольких колпаков плотной заварки решили исследовать давно изученную квартиру. И вот эти пилигримы наткнулись на древний артефакт вымирающей цивилизации – человека адекватного. Мои записки оказались настолько интересными для пытливых поврежденных умов, что дальнейшие поиски потеряли возможность быть реализованными. Даже момент с их участием в данных рукописях повеселил неунывающих товарищей, по крайней мере никаких нападок в сторону автора не возникало.
Когда я вернулся со спортзала, походы в который меня вынуждает абонемент, купленный непонятно зачем, тогда и обнаружил пропажу. Я умолял, просил и требовал, но внятного ответа я не получил. К моему возвращению Олег был уже один и, возможно, он действительно ничего не знал о моей проблеме, а позвонить и спросить подельников было выше сил человека на отходняках. В общем, еще один факт в копилку идеи поставить на дверь рабочий замок.
Окончательно обидевшись на весь мир, я решил уподобиться недавним посетителям скромной комнаты и отправиться в путешествие в другой мир. Правда, у меня совсем другой проводник.
Я открыл произведение Александра Дюма и смело шагнул в эпоху Эдмона Дантеса, в мир ослепляющих богатств, заманивающих своим блеском развратные циничные души, повинные в незаслуженном заточении. В мир хитроумных сплетений алчных гениев, играющих на поле битвы против собственной воли под оркестр невинно наказанного сердца. В мир любви, столь хрупкой и ускользающей, что кажется, будто бы ее человечество давно продало и посадило в темницу, дабы стереть ее из памяти. Но вот уже начали раздаваться отголоски преступного прошлого. Далекое эхо временами представляется призрачным ведением, совсем скоро его ледяное прикосновение достигнет уха и сердца одновременно. И тогда отрицать больше не получится. День расплаты уже близок.
Хочу открыть страшную тайну своему дневнику. Иногда я позволяю себе малую безобидную шалость, которую при желании можно было бы раздуть до вселенских масштабов, а наша эпоха тем и славится, что реальные проблемы остаются не озвученным, так как вся сила голоса направленна на что-то второсортное и неважное.
Я устроил слежку за одной девушкой, если можно ее так назвать и тем самым приземлить божество. Одна только красота этой танцовщицы может послужить пропуском на Олимп. Обычно я выхожу на тропу постыдных действий ближе к восьми вечера, когда тренировки в клубе подходят к концу. Мой путь составляет ровно 24 минуты. Уже за углом здания напротив я обычно делаю вид, что жду такси, и когда из всей толпы жалких земных существ Полина отделяется в сторону улицы Ломоносова, я медленно перехожу дорогу и следую по пятам вблизи стен многоэтажек за зарослями кустов. Если удача оборачивается в мою сторону, то порыв ветра доносит до меня нежный аромат ее любимых духов YVES SAINT LAURENT OPIUM. Полина вынуждена ими пользоваться, дабы не свести с ума всех окружающих пьянящим ароматом своей кожи. О, сколько раз я представлял, как жадно вдыхаю его. Ее темные волосы продолжают небосвод, хранящий на своем полотне миллионы ярких звезд. Так как же так произошло, что самая яркая из них упала так низко и теперь ей пришлось завести собственное небо?
Вместе мы доходим до площади Авиаторов, где происходит наша небольшая разлука по причине яркого освещения. Я быстро ныряю между двумя одинаковыми домиками №93 корпус 1 и корпус 2, обегаю детский садик и выныриваю прямо возле продуктового магазина, но не выхожу из-за угла, чтобы мое занятие так и продолжало быть неизвестным чужим глазам.
Я люблю смотреть, как грациозно девушка откидывает непослушные локоны волос, чтобы посмотреть по сторонам, прежде чем перейти дорогу. Порой мне кажется, что от взгляда богини не ускользает дерзкая выходка со стороны тайного почитателя. Возможно ли, что ее это даже забавляет?
Вот наступает моя любимая часть города, где я решаюсь на аферу, разгоняющую сердце далеко за пределы. Я обхожу ее дом с противоположной стороны по отношению к Полине и иду к ней навстречу. Под сумасшедший бит по вискам я бросаю беглый стыдливый взгляд на нее в надежде, что она увидит мои глаза и сможет сама все в них прочитать, но асфальт, вздутый в первый же сезон после укладки намного интереснее, чем безмолвный крик о помощи. Девушка смотрит вниз под ноги, а я проклинаю весь мир. Я прохожу мимо и даю судьбе второй шанс. В лучших традициях мелодрам я резко останавливаюсь, как будто мчался с такой скоростью, что еще по инерции пришлось сделать 5-6 шагов после того, как что-то кольнуло в самое сердце. Я медленно поворачиваюсь, стараясь не спугнуть призрачную красоту, которая все еще веяла в воздухе вокруг меня. Мой кровяной насос избивает грудную клетку изнутри, но надежда, что Полина повернулась в мою сторону сгорает, когда хлопает дверь подъезда.
Может и настанет тот момент, когда я решусь с ней заговорить. Назад я возвращаюсь в полном одиночестве и опустошении. Все идет своим чередом.
Сейчас я сижу на холодной лавочке и пишу этот чертов дневник. Он настолько никому не нужен, что если завтра утром правоохранительные органы найдут мой
Ради забавы я представил, как один из этих представителей недоразвитой молодежи найдет мой дневник. Уверен, любой из них поленится его даже прочитать, а если и решиться на подвиг ради пару своих извилин, на по помощь чего призовет всех своих пивных и прокуренных богов, то бьюсь об заклад ничего толком не поймет. На этом фоне у меня иногда возникает претензия к правящим силам мира: «Почему меня не создали от рождения крупным, сильным дебилоидом?» Посмотреть на них, так убедишься, что счастье совсем рядом. Оно на дне второй полуторалитровой бутылке пенного. Я даже теряюсь в догадках, зачем они в свое время поступили в институт? Каждая сессия для них является предметом крупного финансового вложения. Не думаю, что после выпуска работать в какой-нибудь шиномонтажке будет более престижно, нежели без диплома.
Нежелание присутствовать на крайней паре обрело силу и могущество, посему я и отправился домой без единой попытки сопротивляться. Дома меня ожидал сюрприз. Олег воскрес после сложных выходных по личному графику, в честь чего собрал в квартире клуб единомышленников, кружок любителей поюзать. Тем не менее не могу высказать свое полное отвращение данному сборищу. Ребята всегда улыбаются, пусть даже не мне, а очередному трипу.
В этот раз пригвожденные к дивану роботы меня даже не заметили. Видимо, они окислились уже где-то часа полтора назад, так как наступил пик визуальных галлюцинаций и внеземного мышления. По причине отсутствия мотивации пройти канонизацию я ступаю на до глубины похотливого сердца приятную скользкую дорожку пакостей.
Обычно я усаживаюсь на пол у открытой двери в комнату соседа со стороны коридора, так чтобы не мешать путешественникам своим присутствием. Далее для интереса записываю мысли, произнесенные вслух с трудом движимыми челюстями. Бывало такое, что я кому-то из них отвечал, специально запутывая и вводя в тяжелый ступор, издавал неприятные звуки или бегал и выключал, включал свет и воду. Однажды, моя преступная деятельность против поврежденного смысла довела до встречи с «поправленным» парнем, до смерти напуганным и желающим избавиться от источника страха кухонным ножом. На своих ошибках я научился и теперь свое участие свел лишь к прослушке, а ребятам с тех пор никто не смеет мешать уходить от реальности.
– Такое ощущение, будто бы я сейчас разговариваю не только с самим собой в данным момент, с настоящим собой, но и с прошлым собой и даже с самим собой будущим – а вот и первые тезисы современной школы философии – Как вы думаете, что я должен сказать им, то есть себе? – с трудом дались эти простые слова вольнодумцу.
– Черт… старик – подключился его собрат – Скажи им, что времени вообще не существует, его мы сами себе создаем, чтобы ориентироваться в обычном мире.
–Да, ну-у-у, тебе так кажется – а вот и заключительный персонаж всей гильдии мудрецов – Если бы времени реально не существовало, то нас бы даже не отпускало никогда – лучший из всех, что тут скажешь! Как глубоко! Кант и Спиноза обливаются слезами.
– То-о-о-чно – нараспев сдался оппонент – Если бы времени не существовало, то я б даже не узнал, что вот это я из прошлого, а вот это из будущего – уже чувствуется заблудился деятель псевдонауки.
Пропустив через себя еще пару глобальных изречений, я бросил фиксировать тезисы психоделического учения и закрылся в своей комнате. Я посмотрел пару коротких выступлений стендап комиков, потом таких же по продолжительности выпусков TED, дабы компенсировать потерю мозговых клеток и принялся за книгу. Любой уважающий себя интроверт должен обзавестись страстью к чтению, желательно классики. По этой причине я вновь ринулся в роскошные дворцы Франции, дабы помочь привести к выполнению хитроумный план Эдмона Дантеса.
Вечером я вылез на улицу. Меня буквально вытолкали давящие стены. Взяв с собой наушники, я ринулся во все тяжкие пешей ночной прогулки. Люблю забыться под приятный голос в такт тихой спокойной мелодии. Чувствую себя путешественником, изучающим неизвестный старый заброшенный город. Вооружившись хорошим плейлистом, я бы мог в один заход обойти Вселенную. Музыка меня превозносит, поднимает над землей и заставляет витать в воздухе вместе с легкими как пушинка нотами. Единственное, что могло прервать идиллию, посчитало обязанным снизойти именно сейчас. Судьба не перестает надо мной смеяться. Причем против всяких правил добивает лежачего. Удар за ударом. Я в бешенстве, но ответить никак не могу. По моему личному стандарту чайник закипает со свистом. Один из дешевых наушников отказал.
Разорвав на части источник острой боли в добавок на потеху высшим силам я бросил об землю телефон. Нервы ни к черту, а скорее к самому дьяволу. Быстро остыв на холодной улице, я очень медленно поднял телефон, дабы оттянуть секунду следующего удара. Экран! Трещина по всей диагонали. Осколок в углу. Вдох, выдох. Я с трудом справился с бредовым порывом прыгнуть с ближайшего моста вниз головой. Надо было срочно успокоится и я решил отвлечься.
Подобно Доминику Коббу я скрупулёзно старался поселить паразита в голову, но никакая мысль так и не смогла ужиться рядом с моим эго. Безрезультатное подведение итогов внутренней борьбы еще больше заставило меня думать о никчёмности. Впрочем, даже на пике самобичевания можно найти положительные моменты. Если ничего не способен исправить, зачем тогда думать об этом?
Со мной так всегда, минуту назад этот мир безвозвратно погибал под натиском апокалипсиса, приводя в ужас Люцифера, а пару минут спустя этот уличный фонарь так забавно улыбается яркой светлой улыбкой, будто бы услышал непристойный анекдот и готов им поделиться.
Я бросил краем глаза взгляд на свою тень, такую четкую под лучами этого весельчака. Она шагала в ногу со мной не отставая ни на шаг. Похвально! Помниться когда-то давно мы вместе с Питером Пэном ее пришивали, чтобы не потерять ее. Потом, чуть позже у «великого и ужасного» просил воздушный шар для дальних путешествий. Первые книги, прочтенные собственными усилиями. Это было так давно, что тогда еще случались чудеса. Потом Пушкин, Шекспир, Гюго, Ремарк, Достоевский и почти годовая зависимость от короля ужасов. С высоты собственной библиотеки могу сказать, что мы теряем то лучшее, что придумали предки, а наше поколение не смогло превзойти. Особой ценностью обладают читающие что-то настоящее, вечное, что способно пройти через столетия и все также попадать прямо в сердце.
Я пьян забродившими в голове идеями, чтобы вести здравомыслящий и конструктивный монолог…
Пройдя цирк и пару павильонов с цветами я свернул на улицу Кирова, где на долю секунды притормозил у пересечения с улицей Дзержинского. Меня остановил вид голодной до безобразия толпы. Сбор заведомо провального митинга для его участников овеян ореолом романтики, подобно которому были окутаны декабристы. Мода на революцию не пройдет никогда, по крайней мере до создания государства, завещанного Платоном. Правда, все эти обезьяны с фальшфейерами и масками на лицо бьют ветрины города не во славу идеологии, которой они вынуждены служить по зову сердца, а ради острых ощущений и поддержки иллюзии мнимой борьбы.
Увиденное послужило укреплению моей собственной философии по поводу жизни. Считаю, что главное божество всего живого и разумного – это горькая ирония, иначе невозможно объяснить данный сбор на стыке улиц громких имен. Если же все это задумано преднамеренно, то явно не в угоду мотивации, а скорее всего в качестве издевательского оскорбления.
Чтобы случайным образом не попасть в ряды дерущихся с Атлантом, который подобно небу держит хрупкий мир в своих руках, я развернулся и поспешил в обратном направлении. Убеждение в правоте своих мыслей подскочило до предела, ведь спустя пять минут я наткнулся на довольно-таки крупный по численности патруль, случайным образом, охраняющий покой и порядок вблизи предполагаемых беспорядков.
Конечно, воспевать наш государственный уклад с таким числом недостатков было бы глупо, но еще глупее пытаться драться с ним кирпичом и коктейлем Молотова. Невинные жертвы, всеобщий хаус, нищета, бесконечные судебные процессы, инициируемые периодически меняющейся властью, и, наконец, возвращение к началу пути. Весь этот процесс идет по некой спирали, которая затрагивает все круги ада и все больше углубляется в бездну.
Странная штука – жизнь. У каждого человека она одна единственная, к тому же еще и короткая, а он умудряется ее подвести под шаблон. Вся жизнь – это одна большая ошибка, базу которой составляют повседневные мелкие оплошности.
Когда одиночество становится невыносимым, когда оно давит со всех сторон, и помощи ждать неоткуда, тогда остается лишь вера, что все мучения посланы в качестве напоминания мессии о его предназначении. Ведь трудности с общим языком сверстников происходят из-за колоссальной несхожести во взглядах. А если один из никчёмной, слабой и ведомой толпы выделяется, так значит это именно ему предстоит возложить на собственные плечи великие дела. Что-то по-настоящему стоящее, что обошло свое время на несколько десятилетий вперед, создавалось и будет создаваться индивидуумами, к чьим словам были столько лет глухи, пока они не пронзили все три измерения, навечно приковав к нему время. Невозможно быть одним из прочих и писать историю. Кому-то счастливую и долгую жизнь, а куму-то перо и разбитое сердце.
Что касается меня, то свою уникальность я лишь поддерживаю фатальным провалом по всем фронтам. Невероятное сочетание недружелюбности и полной несостоятельности. Неудачник года? Нет! Неудачник жизни!
***
Наркопритон по соседству дал о себе знать в очередной раз, благодаря чему я начинаю уже третий дневник за неделю. Обдолбленные дружки после нескольких колпаков плотной заварки решили исследовать давно изученную квартиру. И вот эти пилигримы наткнулись на древний артефакт вымирающей цивилизации – человека адекватного. Мои записки оказались настолько интересными для пытливых поврежденных умов, что дальнейшие поиски потеряли возможность быть реализованными. Даже момент с их участием в данных рукописях повеселил неунывающих товарищей, по крайней мере никаких нападок в сторону автора не возникало.
Когда я вернулся со спортзала, походы в который меня вынуждает абонемент, купленный непонятно зачем, тогда и обнаружил пропажу. Я умолял, просил и требовал, но внятного ответа я не получил. К моему возвращению Олег был уже один и, возможно, он действительно ничего не знал о моей проблеме, а позвонить и спросить подельников было выше сил человека на отходняках. В общем, еще один факт в копилку идеи поставить на дверь рабочий замок.
Окончательно обидевшись на весь мир, я решил уподобиться недавним посетителям скромной комнаты и отправиться в путешествие в другой мир. Правда, у меня совсем другой проводник.
Я открыл произведение Александра Дюма и смело шагнул в эпоху Эдмона Дантеса, в мир ослепляющих богатств, заманивающих своим блеском развратные циничные души, повинные в незаслуженном заточении. В мир хитроумных сплетений алчных гениев, играющих на поле битвы против собственной воли под оркестр невинно наказанного сердца. В мир любви, столь хрупкой и ускользающей, что кажется, будто бы ее человечество давно продало и посадило в темницу, дабы стереть ее из памяти. Но вот уже начали раздаваться отголоски преступного прошлого. Далекое эхо временами представляется призрачным ведением, совсем скоро его ледяное прикосновение достигнет уха и сердца одновременно. И тогда отрицать больше не получится. День расплаты уже близок.
Хочу открыть страшную тайну своему дневнику. Иногда я позволяю себе малую безобидную шалость, которую при желании можно было бы раздуть до вселенских масштабов, а наша эпоха тем и славится, что реальные проблемы остаются не озвученным, так как вся сила голоса направленна на что-то второсортное и неважное.
Я устроил слежку за одной девушкой, если можно ее так назвать и тем самым приземлить божество. Одна только красота этой танцовщицы может послужить пропуском на Олимп. Обычно я выхожу на тропу постыдных действий ближе к восьми вечера, когда тренировки в клубе подходят к концу. Мой путь составляет ровно 24 минуты. Уже за углом здания напротив я обычно делаю вид, что жду такси, и когда из всей толпы жалких земных существ Полина отделяется в сторону улицы Ломоносова, я медленно перехожу дорогу и следую по пятам вблизи стен многоэтажек за зарослями кустов. Если удача оборачивается в мою сторону, то порыв ветра доносит до меня нежный аромат ее любимых духов YVES SAINT LAURENT OPIUM. Полина вынуждена ими пользоваться, дабы не свести с ума всех окружающих пьянящим ароматом своей кожи. О, сколько раз я представлял, как жадно вдыхаю его. Ее темные волосы продолжают небосвод, хранящий на своем полотне миллионы ярких звезд. Так как же так произошло, что самая яркая из них упала так низко и теперь ей пришлось завести собственное небо?
Вместе мы доходим до площади Авиаторов, где происходит наша небольшая разлука по причине яркого освещения. Я быстро ныряю между двумя одинаковыми домиками №93 корпус 1 и корпус 2, обегаю детский садик и выныриваю прямо возле продуктового магазина, но не выхожу из-за угла, чтобы мое занятие так и продолжало быть неизвестным чужим глазам.
Я люблю смотреть, как грациозно девушка откидывает непослушные локоны волос, чтобы посмотреть по сторонам, прежде чем перейти дорогу. Порой мне кажется, что от взгляда богини не ускользает дерзкая выходка со стороны тайного почитателя. Возможно ли, что ее это даже забавляет?
Вот наступает моя любимая часть города, где я решаюсь на аферу, разгоняющую сердце далеко за пределы. Я обхожу ее дом с противоположной стороны по отношению к Полине и иду к ней навстречу. Под сумасшедший бит по вискам я бросаю беглый стыдливый взгляд на нее в надежде, что она увидит мои глаза и сможет сама все в них прочитать, но асфальт, вздутый в первый же сезон после укладки намного интереснее, чем безмолвный крик о помощи. Девушка смотрит вниз под ноги, а я проклинаю весь мир. Я прохожу мимо и даю судьбе второй шанс. В лучших традициях мелодрам я резко останавливаюсь, как будто мчался с такой скоростью, что еще по инерции пришлось сделать 5-6 шагов после того, как что-то кольнуло в самое сердце. Я медленно поворачиваюсь, стараясь не спугнуть призрачную красоту, которая все еще веяла в воздухе вокруг меня. Мой кровяной насос избивает грудную клетку изнутри, но надежда, что Полина повернулась в мою сторону сгорает, когда хлопает дверь подъезда.
Может и настанет тот момент, когда я решусь с ней заговорить. Назад я возвращаюсь в полном одиночестве и опустошении. Все идет своим чередом.
Сейчас я сижу на холодной лавочке и пишу этот чертов дневник. Он настолько никому не нужен, что если завтра утром правоохранительные органы найдут мой
