«А может ты ему вправду небезразлична?», — подкинула мысль та часть меня, что мечтала о бабочках в животе, верила в пони и единорогов. Я позволила себе поверить в это лишь на мгновение, пока Астафьев грозно не заявил:
— Не переживай. Я это в твой долг уже вписал.
В авто мы ехали молча. Под конец дня меня вдруг накрыло печалью. В полной мере я осознала, что будущее туманно, а моя жизнь какая-то сплошная череда неудач. Поджав под себя ноги и отвернувшись к окну, я пыталась сдержать слезы и совсем не раскисать, как вдруг перед глазами мелькнула вывеска дорогого брендового магазина.
Я не очень хорошо запомнила точный адрес, где живет Павел Григорьевич, но определенно была уверенна, что это где-то загородом, а не в центре столицы, где и скопились все безумно дорогие бутики.
— Выходи, — жестко скомандовал мне босс, припарковавшись прямо между небезызвестными «Шанель» и «Баленсиага». Недоуменно моргая, я проследила, как Астафьев спокойно обошел автомобиль и нервно открыл для меня дверь, гневно заглядывая внутрь: — Мне тебя насильно при людях вытаскивать или как?
Обернувшись по сторонам, я и вправду увидела огромное количество народу. Хотя в моем представлении подобные места могли себе позволить три-пять человек и все они родственники президента.
— Вытаскивайте, — равнодушно пожала плечами, поудобнее устраиваясь на месте. — Вы уже как только меня не позорили, я закаленная.
Тяжело вздохнув, Астафьев демонстративно закатил и покачал головой. Мол, как меня задолбали эти женщины. Сжав дверцу так, словно пытался выразить через нее весь свой гнев, Астафьев из последних сил спокойно протянул:
— Сонечка, а ты не забыла, что являешься моей пленницей, и никто тут твоего позволения не спрашивает?
Поморщившись, я испуганно оценила дорогую витрину и парочку людей, выходящих из магазина с огромным количеством пакетов. «Вот, — подумала я с горечью, — кто бы долг мигом выплатил и даже этого не заметил!».
— И, — в напряжении затаила дыхание, — зачем я вам там? Изощренная пытка?
— Не твое дело. — в конец обнаглел Астафьев. А когда понял, что в молчанку я могу играть долго, и в гляделки меня не переиграешь, сдался. — Хочу одной девушке кое-что прикупить. Вы все на одно тело… Так что будешь моим манекеном.
Сжав зубы, я подавила обиду. Одна из толпы я для него, ну-ну!
Ахнув от наглости мужчины, я ошарашенно воскликнула, выравниваясь по струнке:
— То есть, мерить это буду я, а носить какая-то другая?! Не дождётесь!
Не успела я отдышаться, как поймала на себе коварную улыбочку и хитрый до безумия взгляд. Медленно, словно змея, Астафьев нагибался к моему лицу, пока не замер в полуметре, загадочно играя бровями:
— Что, персик, ревнуешь?
— Я-то?! — щеки стали пунцовыми тут же. Не потому, что Астафьев попал в точку, а лишь от жара вокруг. Резко словно температура поднялась.
— Ты-ты, Сонечка! — погладив меня по голове, как заблудшего уличного котенка, он сочувственно проговорил. — Нет, ну ты скажи мне. Облегчи ношу, так сказать… Сердцу-то не прикажешь. Съездим к гадалке какой, отворот сделаем.
«Как же он меня бесит!», — зашипела я про себя, а внешне невинно поморгала, спокойно улыбаясь:
— Ой, Павел Григорьевич! А вы, кажется, там уже были! Иначе почему так сильно мне не нравитесь?
Лицо босса за секунду побелело, скривилось. После Астафьев взял себя в руки, но губы его все равно вытянулись в ровную линию, а глаза блестели опасным хищным злобным гневном, когда он уточнил:
— Не идешь, значит? Тебе не кажется, что это более показательно, чем любые твои слова, Симонова?
«Да чего ты выделываешься, — сдалась я про себя, бросив еще один взгляд на дорогие брендовые магазины. — Когда ты еще раз в подобное место попадешь? Разве что в качестве консультанта или уборщицы!».
Стоило признать, что Павел Григорьевич создавал вокруг себя ауру богатства. Красивый ухоженный мужчина на неприлично дорогой машине в лимитированных часах и обуви от известного бренда тут же заставил консультантов выстроиться в ряд с неестественными улыбочками. Это они еще не знали, сколько стоит его костюм… А я вот знала, лично из ателье как-то забирала и чуть в обморок не упала от количества ноликов в чеке.
Суть была в том, что Астафьеву все пытались угодить. Даже принесли всю «отсутствующую в наличии» последнюю коллекцию со склада. Босс же пользовался этим по полной. Заставил меня перемерить тонну платьев, костюмов, блузочек и юбок… Я, конечно, делала вид, как все это мне не нравится, но с другой стороны чувствовала себя принцессой.
Как часто вы бываете в месте, где одна примерочная больше жуткой спальни в убитом старинном доме съёмной квартиры? Про ремонт вообще молчу — все между «неприлично дорого» и «ошеломительно прекрасно». Переходя из бутика в бутик, мы, наконец, выбрали парочку платьев.
Тоска накрывала только в момент оплаты на кассе, когда я понимала, что это не мне, а, цитируя Астафьева: «такому же телу».
— Понравилось, Сонечка? — весело спросил меня босс, протягивая золотую карточку кассиру.
Засмотревшись на витрину, я не сразу услышала вопрос Астафьева. Мое внимание привлекло колье с россыпью бриллиантов. Цена его была запредельная, но и внешний вид соответствовал. С тоской я подумала о том, что какой-то мужчина совершит подобный подвиг ради своей любимой — преподнесёт его в качестве гаранта своей любви. И дело было не в деньгах, а в том, что меня никто так никогда не любил. Единственный подарок, на который я удостоилась от Димочки — сережки за пару тысяч. Все бы ничего, но одна мышка его ноутбука оказалась дороже. Делайте, как говорится, выводы. И это при том, что я год копила ему на коньки, о которых он всю жизнь мечтал, во всем себе отказывая.
Подарки, ради которых люди идут на жертвы, риски, ущемления — самые ценные. Они показывают, как на самом деле человек к тебе относится и дорожит ли.
— А?.. — опомнившись, я поспешно отвела взгляд. Астафьев заметил, что именно я разглядываю, и это почему-то смутило. Хмуро развернувшись на пятках, я поспешно направилась к выходу. — Нет, не люблю шоппинг. И если вы все приобрели, можно мне уже уйти?
Уже спустя пару минут мы сидели в машине. Я мечтала о ванной и хоть какой-то еде, когда услышала вдруг веселый голосок босса:
— Ну, что, хорошая моя!.. Лезь на заднее сидение и переодевайся.
Посмотрев на Астафьева, как на психически нездорового, с трудом удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Пришла в себя и спокойно выдохнула:
— Что-что?
— То, — поторопил он меня, — давай быстрее. Надевай розовое коктейльное, оно мне больше всего понравилось.
— Зачем, — из последних сил спокойно проговорила я, но глаз предательски дергался, — мне надевать платье вашей девушки, напомните?
— Затем, — рявкнул он, ударяя ладонью по рулю. Звуча при этом так, будто я чего-то очевидного не понимала, — что я есть хочу. А раз ты тут, то придется взять тебя с собой в приличный ресторан. А твой внешний вид… — скептически оценив спортивный костюм, Астафьев скривился. — Мягко скажем, не комильфо. Так что давай быстрее, не позорь начальника.
Мой «начальник года» торопливо всунул в руки пакет с тем самым платьем, что выбрал, и парой туфель, купленных под предлогом: «Да у всех девушек тридцать седьмой размер ноги! Разве ты не знаешь?».
— А почему нельзя была в бутике переодеться? — злобно сжав пакет, я уже представляла, как раздеваюсь до гола на заднем сидении авто, а любитель наблюдать следит за мной через зеркало. — Там же была специальная для этого комната!
— Потому что так веселее! — даже не стал лгать Астафьев, пожимая плечами, а потом похлопал в ладони, оценив меня пылающим взглядом с ног до головы: — Быстрее-быстрее, Симонова! Иначе выставлю тебе счет за свой гастрит.
Видимо, в какой момент близкого нахождения с Астафьевым я заразилась его безумием. А еще уверяют, мол оно не передается… Иначе как объяснить, что я-таки полезла назад и переоделась?
Только общим психозом! Даже рассказать кому-то стыдно, ей-богу…
— Если что, — «великодушно» поставил меня в известность довольный до неприличия Павел Григорьевич, радостно барабаня пальцами по рулю, — я подсматриваю, не переживай.
Старательно пытаясь прикрыть все компрометирующие места, я ютилась за спинкой пассажирского сидения. Платье было узкое, а ткань плотная и не тянущаяся. Одним словом, во мне воскресла откуда-то вязавшаяся акробатистка, выполняющая опасный трюк под названием: переоденься и не засвети прелести. Благо, хоть на улице смеркалось, и без света в салоне все было не так явно.
— Не сомневаюсь, господин Астафьев, — прыснула со смеху. — Я бы удивилась, если бы вы этого не делали.
«Бинго!», — облегченно вздохнула я, когда-таки натянула на себя платье и даже умудрилась самостоятельно застегнуть. Не хотелось просить босса, он бы не упустил возможности полапать и обязательно бы уточнил: «А чего это ты без лифчика? На что надеешься, а?». Я уже слышала его гору издевок у себя в голове, поэтому сделала все сама. И даже успела распушить волосы, прежде чем мужчина припарковался у ресторана «Дикий лес».
Галантно открыв для меня дверь, начальник даже театрально отвесил поклон и протянул ручку. Только вот мне его игры порядком надоели, и выбралась я из авто сама, без какой-либо помощи.
— Ну, — прочистив горло, расправила спину и покрутилась перед Астафьевым, — как я вам? Достаточно презентабельно для вашего величества?
На улице было прохладно, вечером это особо чувствовалось. Стоять на улице в легкой одежде казалось глупостью, но именно в таких нарядах заходили другие посетили ресторана внутрь. Перетаптываясь с ноги на ногу, я засмотрелась на дам в бриллиантах, пока вдруг опомнилась: «А почему, собственно, Павел Григорьевич так долго ничего не отвечает?!».
Стоило нашим глазами встретиться, как тело прошиб пот, и выступили мурашки. Было нечто такое в лице мужчины, что вгоняло в краску. С потемневшим взглядом он скользил по моему телу снова и снова. Я чувствовала это так, словно его руки касаются меня и гладят.
Астафьев застопорился сперва на голых ногах, после на груди, а затем завис на губах. Я ощущала, как они пылают… Мужчина, явно неосознанно, сделал рывок вперед, и почему-то мне показалось, что он хочет поцеловать меня.
Но его рука мягко упала на спину, жадно сжимая ткань под ней, а те самые искрящиеся глаза теперь были на расстоянии нескольких сантиметров.
— Мда, Симонова, — хриплый рычащий голос проник под кожу и закипятил кровь. Жадно втянув кислород, я безрезультатно пыталась избавиться от странного влияния, что оказывал на меня начальник. Покачав головой, Астафьев вздернул бровь: — Ты как всегда…
— …Прекрасна? — не сдержав улыбку, я вдруг ощутила, как уплываю по розовым кисельным рекам куда-то в неизвестность. Может в воздухе вокруг алкоголь распыляют? Иначе почему странное чувство легкого опьянение и откуда-то взявшаяся симпатия к боссу?..
А еще теплая тяжелая мужская ладонь на спине ощущалась чертовски приятно. Будто я под защитой.
— Не-а, — съязвил тот, оскалившись, — Ты как всегда типичная секретарша. Даже в коктейльном платье.
Вот тут-то я резко и протрезвела. Уж не знаю, что именно хотел этим сказать босс, но уточнять не собиралась. Звучало все как самое настоящее оскорбление. Ну, я и обиделась!
Умело выпутавшись из рук Астафьева, застала на его лице самое настоящее недоумение. Сама прошла вперед, надеясь, что он меня догонит. Не догнал. Пришлось обернуться на застывшего мужчину и вопросительно вздернуть бровь:
— Вы еще есть хотите? Если нет, я с радостью поеду домой и лягу спать. Черт знает, какие испытания вы мне на завтра приготовили.
Догнав меня с холодным взглядом, Астафьев снова положил руку мне на спину. Когда я пыталась сбросить ее, сжал кожу вместе с платьем, щипая. Я пискнула от боли, на что услышала:
— Не выделывайся, Сонечка.
— А может я не хочу, — сквозь зубы прошипела, — чтобы вы меня трогали!
— Ну, — пожал плечами Астафьев, — хоти. Кто ж тебе мешает-то?
И руку не убрал. Даже когда швейцар открыл нам дверь, мы вошли внутрь вместе, как гребаная парочка. А в ресторане было тепло и уютно, играл приятный слуху джаз. Интерьер сочетал в себе дерево и сталь, что вместе выглядело минималистично, но удобно и уютно.
— У нас осталось всего два столика, — мило заявила нам девушка на входе. И это при том, что на улице стояла середина недели! — Один в укромном уголке, другой — в самом центре зала. Какой выбираете?
— А можно оба? — мило попросила я, рядом стоящий Астафьев поперхнулся и принялся сверлить меня гневным взглядом. — Я в одном месте сяду, а он — в другом.
— В самом центре. — холодно рявкнул босс, и бедная девушка вздрогнула.
Пока мы шли к месту, все на нас смотрели. А все потому, что мое платье выдалось самым заметным в зале. Приличным? Да! Коротким? Снова да!
Астафьев вел меня под руку, настоятельно не давая выпутаться из его объятий. А ведь все мужчины вокруг думали, мол мы с боссом пара! Сперва разглядывали меня с интересом, а после Астафьева с раздражением. Босс только кровожадно ухмылялся на подобный интерес, словно бросая вызов.
— Тут неуютно, — поежилась я, прячась за меню. Мы были, как попугаи — у всех на виду.
— Рад, солнце мое, — мило отреагировал Астафьев, — что тебе нравится.
А дальше я начала подозревать, что мы ждем гостей, потому как Астафьев заказал половину меню и бутылку вина. Когда я бросила на него вопросительный взгляд, он невинно поинтересовался:
— Думаешь, не наешься?
Благо, в платье был запас, потому что весь стресс дня я решила заесть за счет Астафьева. Ибо не надо было меня голодом морить! Надо было видеть лишь Павла Григорьевича, когда на его глазах в меня влезло пол килограмма шашлыка, три разных салатика и десерт.
— Ты удивительная, Сонечка, — покачал головой он, давя улыбку.
— Как это у вас получается, — допивая второй бокал вина, разоткровенничалась я.
— Что? — положа руку на сердце, саркастично ахнул мужчина напротив. — Быть таким ошеломительно обольстительно сексуальным?
— Нет, — закатила глаза я, с радостью решив попустить самооценку вредному начальнику. — Вы когда что-то хорошее мне говорите, такое чувство, будто это насмешка! А когда голос приятный, то гадости изо рта только вылетают. Талант!
Уж не знаю, что я такого сказала, но веселиться Астафьев перестал. Поднявшись с места, он без единого объяснения удалился в мужскую комнату, что я поняла по траектории.
Не прошло и минуты, как рядом со мной появился красивый молодой мужчина, наклонившийся прямо к уху:
— Добрый вечер! Не удостоите ли меня честью подарить танец?
Я было указала пальцем на еще не остывшее место Астафьева, а потом передумала… Мужчина явно знал, что я не одна. И если его это не смущало, то меня подавно.
— Тут никто не танцует, — бросив полный сожаления взгляд на свободное место между столиками, пожала плечами.
— Кто-то должен начать, — не спрашивая, незнакомец подхватил мою руку со стола, нагло отодвинув в сторону бокал и поцеловав ладонь, — а все остальные повторят.
А что? Мне терять больше было нечего. Так что тут же кивнула и поспешно встала, позволив мужчине закружить меня в медленном танце.
Танцевать было весело. Точнее не так: было весело осознавать, что сейчас вернется мой злобный начальник и придет в бешенство.
— Не переживай. Я это в твой долг уже вписал.
Часть 16
В авто мы ехали молча. Под конец дня меня вдруг накрыло печалью. В полной мере я осознала, что будущее туманно, а моя жизнь какая-то сплошная череда неудач. Поджав под себя ноги и отвернувшись к окну, я пыталась сдержать слезы и совсем не раскисать, как вдруг перед глазами мелькнула вывеска дорогого брендового магазина.
Я не очень хорошо запомнила точный адрес, где живет Павел Григорьевич, но определенно была уверенна, что это где-то загородом, а не в центре столицы, где и скопились все безумно дорогие бутики.
— Выходи, — жестко скомандовал мне босс, припарковавшись прямо между небезызвестными «Шанель» и «Баленсиага». Недоуменно моргая, я проследила, как Астафьев спокойно обошел автомобиль и нервно открыл для меня дверь, гневно заглядывая внутрь: — Мне тебя насильно при людях вытаскивать или как?
Обернувшись по сторонам, я и вправду увидела огромное количество народу. Хотя в моем представлении подобные места могли себе позволить три-пять человек и все они родственники президента.
— Вытаскивайте, — равнодушно пожала плечами, поудобнее устраиваясь на месте. — Вы уже как только меня не позорили, я закаленная.
Тяжело вздохнув, Астафьев демонстративно закатил и покачал головой. Мол, как меня задолбали эти женщины. Сжав дверцу так, словно пытался выразить через нее весь свой гнев, Астафьев из последних сил спокойно протянул:
— Сонечка, а ты не забыла, что являешься моей пленницей, и никто тут твоего позволения не спрашивает?
Поморщившись, я испуганно оценила дорогую витрину и парочку людей, выходящих из магазина с огромным количеством пакетов. «Вот, — подумала я с горечью, — кто бы долг мигом выплатил и даже этого не заметил!».
— И, — в напряжении затаила дыхание, — зачем я вам там? Изощренная пытка?
— Не твое дело. — в конец обнаглел Астафьев. А когда понял, что в молчанку я могу играть долго, и в гляделки меня не переиграешь, сдался. — Хочу одной девушке кое-что прикупить. Вы все на одно тело… Так что будешь моим манекеном.
Сжав зубы, я подавила обиду. Одна из толпы я для него, ну-ну!
Ахнув от наглости мужчины, я ошарашенно воскликнула, выравниваясь по струнке:
— То есть, мерить это буду я, а носить какая-то другая?! Не дождётесь!
Не успела я отдышаться, как поймала на себе коварную улыбочку и хитрый до безумия взгляд. Медленно, словно змея, Астафьев нагибался к моему лицу, пока не замер в полуметре, загадочно играя бровями:
— Что, персик, ревнуешь?
— Я-то?! — щеки стали пунцовыми тут же. Не потому, что Астафьев попал в точку, а лишь от жара вокруг. Резко словно температура поднялась.
— Ты-ты, Сонечка! — погладив меня по голове, как заблудшего уличного котенка, он сочувственно проговорил. — Нет, ну ты скажи мне. Облегчи ношу, так сказать… Сердцу-то не прикажешь. Съездим к гадалке какой, отворот сделаем.
«Как же он меня бесит!», — зашипела я про себя, а внешне невинно поморгала, спокойно улыбаясь:
— Ой, Павел Григорьевич! А вы, кажется, там уже были! Иначе почему так сильно мне не нравитесь?
Лицо босса за секунду побелело, скривилось. После Астафьев взял себя в руки, но губы его все равно вытянулись в ровную линию, а глаза блестели опасным хищным злобным гневном, когда он уточнил:
— Не идешь, значит? Тебе не кажется, что это более показательно, чем любые твои слова, Симонова?
«Да чего ты выделываешься, — сдалась я про себя, бросив еще один взгляд на дорогие брендовые магазины. — Когда ты еще раз в подобное место попадешь? Разве что в качестве консультанта или уборщицы!».
Стоило признать, что Павел Григорьевич создавал вокруг себя ауру богатства. Красивый ухоженный мужчина на неприлично дорогой машине в лимитированных часах и обуви от известного бренда тут же заставил консультантов выстроиться в ряд с неестественными улыбочками. Это они еще не знали, сколько стоит его костюм… А я вот знала, лично из ателье как-то забирала и чуть в обморок не упала от количества ноликов в чеке.
Суть была в том, что Астафьеву все пытались угодить. Даже принесли всю «отсутствующую в наличии» последнюю коллекцию со склада. Босс же пользовался этим по полной. Заставил меня перемерить тонну платьев, костюмов, блузочек и юбок… Я, конечно, делала вид, как все это мне не нравится, но с другой стороны чувствовала себя принцессой.
Как часто вы бываете в месте, где одна примерочная больше жуткой спальни в убитом старинном доме съёмной квартиры? Про ремонт вообще молчу — все между «неприлично дорого» и «ошеломительно прекрасно». Переходя из бутика в бутик, мы, наконец, выбрали парочку платьев.
Тоска накрывала только в момент оплаты на кассе, когда я понимала, что это не мне, а, цитируя Астафьева: «такому же телу».
— Понравилось, Сонечка? — весело спросил меня босс, протягивая золотую карточку кассиру.
Засмотревшись на витрину, я не сразу услышала вопрос Астафьева. Мое внимание привлекло колье с россыпью бриллиантов. Цена его была запредельная, но и внешний вид соответствовал. С тоской я подумала о том, что какой-то мужчина совершит подобный подвиг ради своей любимой — преподнесёт его в качестве гаранта своей любви. И дело было не в деньгах, а в том, что меня никто так никогда не любил. Единственный подарок, на который я удостоилась от Димочки — сережки за пару тысяч. Все бы ничего, но одна мышка его ноутбука оказалась дороже. Делайте, как говорится, выводы. И это при том, что я год копила ему на коньки, о которых он всю жизнь мечтал, во всем себе отказывая.
Подарки, ради которых люди идут на жертвы, риски, ущемления — самые ценные. Они показывают, как на самом деле человек к тебе относится и дорожит ли.
— А?.. — опомнившись, я поспешно отвела взгляд. Астафьев заметил, что именно я разглядываю, и это почему-то смутило. Хмуро развернувшись на пятках, я поспешно направилась к выходу. — Нет, не люблю шоппинг. И если вы все приобрели, можно мне уже уйти?
Уже спустя пару минут мы сидели в машине. Я мечтала о ванной и хоть какой-то еде, когда услышала вдруг веселый голосок босса:
— Ну, что, хорошая моя!.. Лезь на заднее сидение и переодевайся.
Посмотрев на Астафьева, как на психически нездорового, с трудом удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Пришла в себя и спокойно выдохнула:
— Что-что?
— То, — поторопил он меня, — давай быстрее. Надевай розовое коктейльное, оно мне больше всего понравилось.
— Зачем, — из последних сил спокойно проговорила я, но глаз предательски дергался, — мне надевать платье вашей девушки, напомните?
— Затем, — рявкнул он, ударяя ладонью по рулю. Звуча при этом так, будто я чего-то очевидного не понимала, — что я есть хочу. А раз ты тут, то придется взять тебя с собой в приличный ресторан. А твой внешний вид… — скептически оценив спортивный костюм, Астафьев скривился. — Мягко скажем, не комильфо. Так что давай быстрее, не позорь начальника.
Мой «начальник года» торопливо всунул в руки пакет с тем самым платьем, что выбрал, и парой туфель, купленных под предлогом: «Да у всех девушек тридцать седьмой размер ноги! Разве ты не знаешь?».
— А почему нельзя была в бутике переодеться? — злобно сжав пакет, я уже представляла, как раздеваюсь до гола на заднем сидении авто, а любитель наблюдать следит за мной через зеркало. — Там же была специальная для этого комната!
— Потому что так веселее! — даже не стал лгать Астафьев, пожимая плечами, а потом похлопал в ладони, оценив меня пылающим взглядом с ног до головы: — Быстрее-быстрее, Симонова! Иначе выставлю тебе счет за свой гастрит.
Часть 17
Видимо, в какой момент близкого нахождения с Астафьевым я заразилась его безумием. А еще уверяют, мол оно не передается… Иначе как объяснить, что я-таки полезла назад и переоделась?
Только общим психозом! Даже рассказать кому-то стыдно, ей-богу…
— Если что, — «великодушно» поставил меня в известность довольный до неприличия Павел Григорьевич, радостно барабаня пальцами по рулю, — я подсматриваю, не переживай.
Старательно пытаясь прикрыть все компрометирующие места, я ютилась за спинкой пассажирского сидения. Платье было узкое, а ткань плотная и не тянущаяся. Одним словом, во мне воскресла откуда-то вязавшаяся акробатистка, выполняющая опасный трюк под названием: переоденься и не засвети прелести. Благо, хоть на улице смеркалось, и без света в салоне все было не так явно.
— Не сомневаюсь, господин Астафьев, — прыснула со смеху. — Я бы удивилась, если бы вы этого не делали.
«Бинго!», — облегченно вздохнула я, когда-таки натянула на себя платье и даже умудрилась самостоятельно застегнуть. Не хотелось просить босса, он бы не упустил возможности полапать и обязательно бы уточнил: «А чего это ты без лифчика? На что надеешься, а?». Я уже слышала его гору издевок у себя в голове, поэтому сделала все сама. И даже успела распушить волосы, прежде чем мужчина припарковался у ресторана «Дикий лес».
Галантно открыв для меня дверь, начальник даже театрально отвесил поклон и протянул ручку. Только вот мне его игры порядком надоели, и выбралась я из авто сама, без какой-либо помощи.
— Ну, — прочистив горло, расправила спину и покрутилась перед Астафьевым, — как я вам? Достаточно презентабельно для вашего величества?
На улице было прохладно, вечером это особо чувствовалось. Стоять на улице в легкой одежде казалось глупостью, но именно в таких нарядах заходили другие посетили ресторана внутрь. Перетаптываясь с ноги на ногу, я засмотрелась на дам в бриллиантах, пока вдруг опомнилась: «А почему, собственно, Павел Григорьевич так долго ничего не отвечает?!».
Стоило нашим глазами встретиться, как тело прошиб пот, и выступили мурашки. Было нечто такое в лице мужчины, что вгоняло в краску. С потемневшим взглядом он скользил по моему телу снова и снова. Я чувствовала это так, словно его руки касаются меня и гладят.
Астафьев застопорился сперва на голых ногах, после на груди, а затем завис на губах. Я ощущала, как они пылают… Мужчина, явно неосознанно, сделал рывок вперед, и почему-то мне показалось, что он хочет поцеловать меня.
Но его рука мягко упала на спину, жадно сжимая ткань под ней, а те самые искрящиеся глаза теперь были на расстоянии нескольких сантиметров.
— Мда, Симонова, — хриплый рычащий голос проник под кожу и закипятил кровь. Жадно втянув кислород, я безрезультатно пыталась избавиться от странного влияния, что оказывал на меня начальник. Покачав головой, Астафьев вздернул бровь: — Ты как всегда…
— …Прекрасна? — не сдержав улыбку, я вдруг ощутила, как уплываю по розовым кисельным рекам куда-то в неизвестность. Может в воздухе вокруг алкоголь распыляют? Иначе почему странное чувство легкого опьянение и откуда-то взявшаяся симпатия к боссу?..
А еще теплая тяжелая мужская ладонь на спине ощущалась чертовски приятно. Будто я под защитой.
— Не-а, — съязвил тот, оскалившись, — Ты как всегда типичная секретарша. Даже в коктейльном платье.
Вот тут-то я резко и протрезвела. Уж не знаю, что именно хотел этим сказать босс, но уточнять не собиралась. Звучало все как самое настоящее оскорбление. Ну, я и обиделась!
Умело выпутавшись из рук Астафьева, застала на его лице самое настоящее недоумение. Сама прошла вперед, надеясь, что он меня догонит. Не догнал. Пришлось обернуться на застывшего мужчину и вопросительно вздернуть бровь:
— Вы еще есть хотите? Если нет, я с радостью поеду домой и лягу спать. Черт знает, какие испытания вы мне на завтра приготовили.
Догнав меня с холодным взглядом, Астафьев снова положил руку мне на спину. Когда я пыталась сбросить ее, сжал кожу вместе с платьем, щипая. Я пискнула от боли, на что услышала:
— Не выделывайся, Сонечка.
— А может я не хочу, — сквозь зубы прошипела, — чтобы вы меня трогали!
— Ну, — пожал плечами Астафьев, — хоти. Кто ж тебе мешает-то?
И руку не убрал. Даже когда швейцар открыл нам дверь, мы вошли внутрь вместе, как гребаная парочка. А в ресторане было тепло и уютно, играл приятный слуху джаз. Интерьер сочетал в себе дерево и сталь, что вместе выглядело минималистично, но удобно и уютно.
— У нас осталось всего два столика, — мило заявила нам девушка на входе. И это при том, что на улице стояла середина недели! — Один в укромном уголке, другой — в самом центре зала. Какой выбираете?
— А можно оба? — мило попросила я, рядом стоящий Астафьев поперхнулся и принялся сверлить меня гневным взглядом. — Я в одном месте сяду, а он — в другом.
— В самом центре. — холодно рявкнул босс, и бедная девушка вздрогнула.
Пока мы шли к месту, все на нас смотрели. А все потому, что мое платье выдалось самым заметным в зале. Приличным? Да! Коротким? Снова да!
Астафьев вел меня под руку, настоятельно не давая выпутаться из его объятий. А ведь все мужчины вокруг думали, мол мы с боссом пара! Сперва разглядывали меня с интересом, а после Астафьева с раздражением. Босс только кровожадно ухмылялся на подобный интерес, словно бросая вызов.
— Тут неуютно, — поежилась я, прячась за меню. Мы были, как попугаи — у всех на виду.
— Рад, солнце мое, — мило отреагировал Астафьев, — что тебе нравится.
А дальше я начала подозревать, что мы ждем гостей, потому как Астафьев заказал половину меню и бутылку вина. Когда я бросила на него вопросительный взгляд, он невинно поинтересовался:
— Думаешь, не наешься?
Благо, в платье был запас, потому что весь стресс дня я решила заесть за счет Астафьева. Ибо не надо было меня голодом морить! Надо было видеть лишь Павла Григорьевича, когда на его глазах в меня влезло пол килограмма шашлыка, три разных салатика и десерт.
— Ты удивительная, Сонечка, — покачал головой он, давя улыбку.
— Как это у вас получается, — допивая второй бокал вина, разоткровенничалась я.
— Что? — положа руку на сердце, саркастично ахнул мужчина напротив. — Быть таким ошеломительно обольстительно сексуальным?
— Нет, — закатила глаза я, с радостью решив попустить самооценку вредному начальнику. — Вы когда что-то хорошее мне говорите, такое чувство, будто это насмешка! А когда голос приятный, то гадости изо рта только вылетают. Талант!
Уж не знаю, что я такого сказала, но веселиться Астафьев перестал. Поднявшись с места, он без единого объяснения удалился в мужскую комнату, что я поняла по траектории.
Не прошло и минуты, как рядом со мной появился красивый молодой мужчина, наклонившийся прямо к уху:
— Добрый вечер! Не удостоите ли меня честью подарить танец?
Я было указала пальцем на еще не остывшее место Астафьева, а потом передумала… Мужчина явно знал, что я не одна. И если его это не смущало, то меня подавно.
— Тут никто не танцует, — бросив полный сожаления взгляд на свободное место между столиками, пожала плечами.
— Кто-то должен начать, — не спрашивая, незнакомец подхватил мою руку со стола, нагло отодвинув в сторону бокал и поцеловав ладонь, — а все остальные повторят.
А что? Мне терять больше было нечего. Так что тут же кивнула и поспешно встала, позволив мужчине закружить меня в медленном танце.
Часть 18
Танцевать было весело. Точнее не так: было весело осознавать, что сейчас вернется мой злобный начальник и придет в бешенство.
