Часть I
С трудом приходя в сознание, он, как опытный воин, сразу запретил себе даже малейшим образом выдавать своё возвращение. Для начала нужно было определить, где он находится, и кто его окружает — друзья или враги. Бесшумно втянув воздух, юноша понял, что нынешнее местонахождение ему не было знакомо раньше. Чутко прислушался. Чьего-либо присутствия не заметил, а значит, глаза можно было без опаски открыть. Аллен с трудом разлепил опухшие веки и осторожно огляделся.
Увиденное его не обнадёжило. Небольшая пустая комната с крошечными зарешёченными окошками под потолком, от которых направлялись наискосок и упирались в пол пыльные столбики мутного света. Вместо двери — тоже решетка, с внушительного вида замком, ещё один выход в примыкающую комнату, которую Аллен обещал себе обследовать, как только будет в силах встать. Потолок с кружевными сеточками паутины, пол и стены, местами покрытые лужайками мха — всё сделано из грубо обработанного камня. Единственным предметом мебели была кушетка, на которой он лежал. Полумрак, холодный спёртый воздух, как в нежилом помещении.
Вывод был очевиден — это плен. Заточение. Один из худших кошмаров, который только мог произойти с привычным к свободе и почти неограниченной власти молодым наследником престола могущественного государства Иарлейт.*
«Боги, скажите, что это просто кошмарный сон! Это не могло, не должно было случиться со мной! Только не со мной…» Аллен снова закрыл глаза. Вместе с холодным ужасом от осознания своего положения его окатила волна ноющей боли.
***
Боль была последним воспоминанием из его прежней жизни.
Тот долгий бой с одним из последних отрядов войска воинственного западного государства почти закончился, его исход давно был ясен, и отряд Аллена разгонял и добивал уцелевших противников. В горячке сражения, в предвкушении скорой победы, воин на своём рыжем жеребце Лисе преследовал ускользающего вражеского всадника, не замечая, насколько далеко позади остались его товарищи по оружию. Он не видел ничего вокруг, сосредоточившись лишь на маячившей перед ним фигуре врага. Аллена несколько раз больно хлестали по лицу ветки, склонившиеся над узкой лесной тропинкой, отчего он чуть было не упускал из виду свою цель, но это только распаляло его ярость.
Верный Лис встряхивал на скаку золотистой гривой, горячился от подбодряющих окриков хозяина, неумолимо нагоняя противника. Аллен уже готовился нанести удар и прикидывал наиболее уязвимое место, всматриваясь в неприятельский доспех. От его внимания ускользнули неясные тени, внезапно появившиеся с боковой тропинки и присоединившиеся к их бешеной скачке. За грохотом собственного сердца воин не услышал утроившийся стук лошадиных копыт и, что самое страшное — не услышал мерзкий свист раскручиваемой пращи.
Он почти настиг врага, как вдруг неожиданно сзади на него обрушился мощный удар, который пронзил затылок острой болью, окрасил всё вокруг в нестерпимый кроваво-красный цвет и заставил померкнуть его сознание. Поводья выскользнули из безвольно повисших рук, и всё вокруг закачалось. Падая с коня, Аллен на миг увидел переворачивающийся, заплывающий красными кляксами мир, а затем всё погрузилось в темноту.
Он не знал, что через несколько минут, увидев Лиса без всадника, его товарищи забили тревогу и бросились на поиски своего командира. Не слышал, как они, срывая голоса, звали его в надежде услышать ответ. Не представлял себе, как всю ночь напролёт и весь следующий день объединившиеся отряды его армии прочёсывали лес, взъерошив каждый куст в поисках следов. Не видел, в каком безысходном отчаянии находился его лучший друг и верный оруженосец Киран, недосмотревший за своим безрассудным товарищем.
Так же, как не осознавал, что его, связанного, перекинутого через чужое седло, увозят прочь тёмные всадники.
***
Теперь же Аллен ясно почувствовал, как в его сердце тонкой струйкой вливается холодок отчаянной тоски. Он не был связан, но это обстоятельство никак не улучшало положения дел. Боль до сих пор не покинула его, лишь поменяла свою сущность с острой, ошеломляющей на тупую, ноющую, выматывающую. Попытки повернуть голову подтвердили подозрение Аллена, что шевелиться всё ещё не стоит. Безболезненно можно было лишь немного поднимать руки и сгибать ноги в коленях. Любые другие движения немедленно отдавались жёстким эхом в затылке, захватывая шею и плечи, заставляя снова замереть.
Ему так нестерпимо захотелось сейчас же оказаться среди своего отряда, на поле боя, с оружием в руках, увидеть солнечный свет и ощутить на лице свежий ветер, что у него перехватило дыхание. Сознавая собственную беспомощность, Аллен зажмурился ещё крепче и сжал кулаки. Чтобы подавить надвигающийся приступ паники, он стал размеренно и глубоко дышать.
«Не поддаваться страху. Не сломаться. Не потерять свою честь. Ни при каких обстоятельствах», — вспомнились ему слова отца. Он часто повторял их своему единственному сыну, желая воспитать достойного преемника.
***
Папу-омегу, который умер совсем молодым, Аллен почти не помнил, поэтому его венценосный красавец-отец — сильный, добрый, справедливый — был для него всем. И не только для него. Во время правления короля Аэридина Иарлейт процветал, люди жили в достатке, по честным законам, с соседними странами были заключены мирные соглашения, велась торговля. Десятилетиями люди, эльфы, альвы, кобольды и другие расы жили в мире, и лишь несколько лет назад на дальних западных рубежах стало неспокойно. Начались вооруженные нападения на торговые караваны и на приграничные городки, а через некоторое время с дальней заставы примчался гонец с донесением, возвещавшим о вторжении армии соседнего государства.
Аэридин собрал войско и двинулся в поход на защиту своих границ. Аллен, которому отец доверил большой отряд, был счастлив и горд — ведь ему только исполнилось девятнадцать лет — и всеми силами стремился оправдать оказанное доверие. Искусство быть хорошим военачальником давалось ему без особого труда, потому что с малых лет король-отец занимался его обучением. Наставники давали Аллену уроки грамоты, этикета, дипломатии, экономики, стратегии и многих других наук, в которых он одинаково преуспевал. Но с гораздо большей радостью юноша занимался со своим другом Кираном на заднем дворе замка. Аллен был неутомим в упражнениях на мечах, стрельбе из лука, верховой езде и к шестнадцати годам стал умелым воином, сильным и опасным. Каждый раз, побеждая на турнире, юный наследник с трепетом видел в глазах отца гордость и безмерную любовь.
Но несколько месяцев назад славный король Аэридин погиб в бою, и Аллен, чуть не лишившийся рассудка от горя, теперь чувствовал себя одиноким и потерянным. До сих пор он боялся вспоминать тот страшный день, когда ему сообщили о гибели отца, сражённого отравленной стрелой. Боялся вновь испытать ту невыносимую боль, почувствовать захлестнувшую его отчаянную ярость. Аллен тогда принял верховное командование на себя и немедленно по-своему почтил память павшего короля, послав армию в новую атаку. Они устроили жуткую бойню отрядам западников, устилая поля и лесные опушки ковром из вражеских трупов.
С этого дня начался перелом в противостоянии, и вера в близкую победу согревала сердца уставших воинов. Поэтому сейчас за исход войны Аллен был почти спокоен, зная наверняка, что его преемником станет генерал Альгрид, давний друг отца и прекрасный полководец, под руководством которого их армия окончательно разгромит западников. Аллена, как наследника Аэридина, должны были короновать, но торжественная церемония была отложена до окончания военных действий, да он и не спешил, зная, что подданные любят его и преданы ему не меньше, чем самому Аэридину.
Коронация... Усмехнувшись про себя, воин подумал, что теперь его восхождение на престол откладывается на неопределенное время, а, может быть, и вовсе не состоится. «Интересно, если мне не суждено будет выжить в этом плену, то кто станет королём?» — стал рассуждать Аллен. Отец не женился во второй раз, других детей у него не было. Значит, либо Иарлейтом станет управлять младший брат Аэридина, бета Гарнетт, либо нового короля изберут на совете лордов, как предписывает в случае отсутствия наследников закон.
Так или иначе, сделал вывод Аллен, о стране будет, кому позаботиться, но кто, как ни он сам, позаботится о его собственной судьбе?
***
Пленник с трудом, но всё же сел на кушетке. Проведя рукой по лбу, он обнаружил на своей голове повязку, сзади насквозь пропитанную засохшей кровью. «Хм, интересно, значит, пока "они" не хотят моей смерти, раз завязали рану», — хмыкнул Аллен и взлохматил на макушке свои рыжие волосы. «Ладно, хватит валяться, как трухлявое бревно». Для начала стоило осмотреться, поискать слабые места его клетки. Может быть, найдётся что-то полезное.
Следующие часы пленник, борясь со слабостью и пошатываясь на непослушных ногах, посвятил тщательному осмотру своих нынешних владений. Первым делом он добрел до смежной комнаты, но она оказалась всего лишь уборной, потом доковылял до решетки на входе и безуспешно попытался разглядеть коридор. Затем Аллен изучил все трещинки в каменной кладке, добрался до оконных прутьев, убедившись в их прочности, подёргал трубы водопровода в смежной комнате, заглянул за корыто, служившее прежним обитателям ванной, сунулся было в выгребную яму, тут же с отвращением отшатнувшись. Поковырялся в замке входной решётки, тщательно простукал каждый камень в поисках скрытых полостей или ниш, наконец, перетряхнул ворох одеял на кушетке, но ничего обнадёживающего не нашёл. «Ничего, зато согрелся немного», — утешил сам себя пленник и в раздумье уселся на кушетку.
Интересно, ищут ли его. Наверное, да, хотя он ведь не знает, сколько времени провёл в беспамятстве. Воин подумал о своём оруженосце, и на душе его стало чуточку полегче. «Киран точно меня ищет. Он не оставит поисков, пока не докопается до истины. Ох, демоны, лишь бы ему, чтобы найти меня и вправду не пришлось копать!» — мрачно усмехнулся Аллен.
Но пока что он жив, а значит, есть надежда. И есть о чём подумать — не каждый день оказываешься в плену. Следующим его решением было начать ставить засечки на стене каждый день, чтобы не потерять счёт времени — о таком способе Аллен когда-то читал. Ну, как здесь выжить, он разберётся, а вот почему он здесь — вопрос, на который ответа он не знал. «Выкуп, рабство... что там ещё?» — боль снова напомнила о себе, и юноша глубоко вздохнул.
Когда Аллен, улегшись на кушетку, стал было обдумывать вероятные причины своего похищения, во внешнем коридоре послышались шаги, и пленник быстро закрыл глаза.
* Иарлейт — от ирландского «Иарлэйт» — что значит «правитель западных»
Часть II
Их было двое, и, как минимум, один из них — воин, это Аллен определил по бряцанию доспеха и меча. Между собой они не разговаривали, немного потоптались у входной решётки, затем несильно по ней постучали, очевидно, пытаясь привлечь внимание узника. Он решил никак не реагировать, чувствуя себя ещё слишком слабым для решительных действий, и потянуть время, чтобы узнать всё возможное об этом месте и о его тюремщиках.
— Эй, ты, рыжий! Ты там жив ещё? — послышался резкий окрик.
Аллен не пошевелился. За решёткой послышалась возня и стук чего-то деревянного о пол. Затем он вновь услышал шаги, на этот раз удаляющиеся. После того, как они стихли, юноша решил ещё немного выждать, но вскоре любопытство взяло верх, и он осторожно взглянул на вход. У решетки на полу стояли два предмета, похожие на посуду. Аллен поднялся, снова чувствуя боль в затылке и головокружение, и медленно добрался до них.
Это действительно была посуда, и не пустая. В одной деревянной плошке лежали кусочки мучной лепёшки, а другая, несколько повыше, была наполнена водой. Пленник долго рассматривал появившиеся в его тюрьме предметы, собирая воедино свои мысли. С одной стороны это подтверждает, что его не собираются убивать в ближайшее время, иначе какой смысл поддерживать в нём силы. Но с другой — это означает перспективу пробыть в заточении достаточно долго. Аллен так и не успел решить для себя, плохо это или хорошо, как внезапно почувствовал захлёстывающее сознание яростное негодование.
Ему, гордому сильному альфе, наследнику престола, поставили еду, нет, скорее «корм» в деревянных мисках на пол, как скотине в хлеву! Ему — воину, одержавшему не одну достойную победу, гордому рыцарю, привыкшему управлять сотнями людей… Первым его порывом стало пнуть эту мерзость и расшвырять гадкие посудины по комнате, но что-то внутри удержало его от опрометчивого шага.
Король Аэридин не зря долгие годы обучал сына военному искусству. Аллен решил действовать стратегически верно, не выдавая себя ничем, пока к нему не вернутся силы. Ни пить, ни есть ему из-за болей и тошноты совершенно не хотелось, поэтому он благоразумно оставил нетронутыми плошки, принесённые тюремщиками, и вернулся на место.
«Если я ничего не трону, они решат, что я и не поднимался с кушетки, а, значит, я выиграю ещё немного времени», — с этой мыслью юноша снова растянулся на жёстком ложе и, закрыв глаза, попытался хоть как-то успокоиться. Главным для него сейчас было справиться с болью, лишающей сил. Отбросив все мучающие его раздумья прочь, Аллен погрузился в глубокий спасительный сон.
***
Он не знал, сколько прошло времени, но проснувшись, почувствовал себя значительно лучше. Ещё немного терпения, и он снова будет способен биться за свою свободу. Только бы «они» не потревожили его прежде, чем он будет готов.
Тюремщики с завидной точностью появлялись у решётки и заменяли вчерашние плошки новыми. Потом всё чаще стал приходить только один, видимо, пленник более не казался им опасным. Аллен, понемногу начавший приходить в себя, уже чувствовал приближение часа их возвращения и ложился на кушетку, замирая и включая все органы чувств на максимум.
Так прошло несколько дней, и однажды пустующий желудок юноши властно приказал ему более не отказываться от пищи. Тогда Аллен решил, наконец, раскрыть себя и к означенному часу встретить приход тюремщиков бодрствующим, но совершенно ничего не понимающим и очень слабым. «Рискованно, конечно, но будь что будет». Он уселся на кушетке спиной к стене и стал ждать.
В привычное время в коридоре снова раздались шаги, и вскоре по другую сторону решётки возникла фигура, на этот раз тоже одинокая. Аллен чуть повернул голову и увидел замершего с озадаченным видом невысокого человека. Молод, не больше двадцати пяти лет, строен, изящного телосложения, и, если бы его лицо не было искажено испугом, то, можно сказать, вполне симпатичен: светлые чуть вьющиеся волосы, увязанные в хвостик, чистое бледное лицо, большие карие глаза с пушистыми ресничками, правильно очерченный рот. «Бета, — подсказало обоняние. — Ну, и с чем же ты ко мне пожаловал? Давай, не теряйся!»
— О, вы пришли в себя… мессир… — в замешательстве констатировал пришедший. Он непроизвольно отступил на пару шагов назад и быстро оглянулся, как будто в поисках поддержки, но никого позади себя не обнаружил и решился закончить начатую фразу. — Я… э… я принёс вам еду и питьё…
