Алёна хмыкнула. Сектанты… Удобно всё списать. Но её взгляд зацепился за размытую чёрно-белую фотографию с места происшествия. На земле, возле очертаний тела, кто-то мелком обвёл странные знаки. Полиция сочла их «вандальными рисунками».
Сердце Алёны пропустило удар. Она прищурилась, вглядываясь в фото. Эти символы… не были просто каракулями. Один из них, с тремя переплетёнными дугами, она видела в бабушкиной книге. Он означал «жертва» или «плата». Другой, похожий на сломанную стрелу, читался как «молчание».
Неужели… кто-то всерьёз? — по спине пробежал холодок. Это было не просто убийство. Это было послание. И полиция его не понимала.
Она хотела было рассмотреть подробнее, но в висках с новой силой застучало от пережитого стресса и шума вокзала. Какие ещё преступления? Сперва бы самой с голоду не сгинуть и крышу над головой найти.
С силой смяв газету, она швырнула её в ближайшую урну. Сомнения и тревога остались, как заноза под кожей, но сейчас им не было места. Нужно было выживать.
Она глубоко вздохнула, поднимаясь. Ноги были ватными, но внутри закипала знакомая упрямая злость.
Ладно. Не взяли по-хорошему, будем пробиваться по-плохому.
Она потянула рюкзак на плечи и побрела обратно, под своды вокзала, вглядываясь в лица прохожих в поисках хоть какой-то зацепки. Первое дело в Москве начиналось с неё самой.
Ограбление и магия
Холод каменных ступеней пробирался сквозь джинсы. Алёна сидела на вокзале уже несколько часов, сжав кулаки, и смотрела, как мимо неё, не замедляя шага, течёт людская река. Унижение жгло щёки. Психушка. Нашёл что сказать!
— Эй, ты! Девушка с магией!
Над ней возникли двое полицейских в форме, те самые, что только что выгнали из отделения. Лицо старшего, сержанта, выражало чистую скуку и насмешку.
— Здесь сидеть нельзя. Проходная зона. Билет на поезд есть?
Алёна, подавленно тряхнув головой, поднялась.
— Я… я просто отдышаться…
— Без билета — свободна. Идите, гуляйте, — он мотнул головой в сторону выхода на площадь. — А то составлю протокол за бродяжничество.
Её снова подтолкнули в спину, на этот раз — к стеклянным дверям. Она вышла на шумную площадь, оглушённая рёвом машин и чужими взглядами. Вот тебе и Москва. Сначала — в психушку, теперь — за бродяжничество. Во как.
И тут произошло это.
Мимо них, чуть не сбив сержанта с ног, промчался мужчина в идеально сидящем дорогом костюме. Лицо его было бледным от паники.
— Украли! — задыхаясь, выпалил он, хватая полицейского за рукав. — Кожгалантерея! Кошелёк! А там документы, билет на «Сапсан» через сорок минут! Помогите, умоляю!
Сержант вздохнул, смерив его взглядом, полным профессионального цинизма.
— Спокойно, гражданин. Идите в отделение, напишите заявление. Описания примет, ориентировка…
— Да какие ориентировки! — почти взвыл мужчина. — Я ничего не видел! Толкнули, и всё!
В этот момент Алёна шагнула вперёд. Её собственный страх отступил перед знакомым азартом.
— Я могу помочь.
Все трое уставились на неё. Мужчина — с надеждой, полицейские — с нарастающим раздражением.
— Ты опять? — буркнул сержант. — Отстань.
— Дайте шанс, — настаивала Алёна, глядя в глаза бизнесмену. — У вас есть что-то… личное? К чему вы только что прикасались?
Тот, не понимая, полез в карман пиджака и достал шелковый платок.
— Вот… носовой…
Алёна взяла платок. Шёлк скользнул в пальцах, пахнул дорогим парфюмом и чужим потом. Она отошла на шаг, заслонившись от любопытных взглядов спиной сержанта. Левой рукой она незаметно достала из кармана перо ворона, правой сжала платок.
«Духи-указчики, нить мне покажите, что у хозяина уволокли…» — прошептала она, едва слышно.
Пространство перед её глазами поплыло. Тысячи людских следов, аур, запахов слились в радужный туман. Голова тут же отозвалась тупой, нарастающей болью. Слишком много народа… Но сквозь этот хаос она увидела это — тонкую, едва заметную серебристую нить, которая тянулась от платка в её руке через толпу и прикреплялась к карману куртки одного из троих парней, прислонившихся к стене у киоска с шаурмой. Тот, в кепке, нервно курил.
— Вон у того, — выдохнула Алёна, чувствуя, как земля уплывает из-под ног. Она покачнулась, опершись на рюкзак. — В серой куртке, в кепке. У него. Проверьте.
— Что? — сержант смотрел на неё, как на говорящую лошадь.
— Да проверьте же! — взмолился бизнесмен. — У меня поезд!
Полицейские, пожимая плечами, нехотя направились к группе. Последовала короткая перепалка, вскрик «Да вы что, я не брал!». Один из патрульных заглянул в карман куртки парня в кепке и извлёк оттуда чёрный кожаный кошелёк.
Бизнесмен, получив его, расцвёл.
— Документы на месте! Деньги… ну, ладно, не все потратить успели. Да и не в них дело! — Он схватил Алёну за руки. — Спасительница! Как вас отблагодарить?
Голова у Алёны раскалывалась, в висках стучало. Она пыталась сфокусировать зрение, но края предметов плыли.
— Да не за что… — пробормотала она. И вдруг, сама того не осознавая сквозь туман боли, прорвалась её деревенская прямота, приправленная отчаянием. — Хотите — пять тысяч дайте!
Она сказала это почти в шутку, ожидая усмешки. Но мужчина, не моргнув глазом, достал из внутреннего кармана пиджака пачку купюр и отсчитал пять хрустящих тысяч.
— Берите, конечно! Честно заработали!
Он ещё раз поблагодарил и помчался на перрон. Алёна стояла, сжимая в потных ладонях деньги. Пять тысяч. Столько она за раз в жизни не зарабатывала! Ей-богу… Они тут с ума сошли… Я тащу-у-усь!
Боль в голове начала потихоньку отступать, сменяясь головокружением от неожиданного успеха. Она побрела прочь от вокзала под ничего не понимающими взглядами полицейских и увидела уютную витрину кафе с тортами. Желудок предательски заурчал. Зайдя внутрь, она попала в царство запахов свежей выпечки и кофе. Сев за столик, она заказала самый большой кусок шоколадного торта и чай.
Когда принесли счёт, у неё отвисла челюсть.
— Тысяча триста пятьдесят?! — прошептала она, глядя на цифры. — За чай и кусок торта? Да это же грабёж дневной!
Она с болью в сердце рассталась с деньгами, чувствуя себя обобранной хуже, чем тот бизнесмен. Нет, так дело не пойдёт. С такими ценами мои пять тысяч испарятся за день.
Мысли лихорадочно закрутились. Нужно жильё. Сейчас же. Достав свой телефон с треснутым экраном, она с трудом поймала чей-то открытый Wi-Fi и вбила в поиск: «хостел недорого центр». Один из первых вариантов предлагал койку за 1200 рублей в сутки. Адрес был где-то недалеко.
Через полчаса она уже стояла у дверей невзрачного здания. Войдя внутрь, увидела молодую девушку за стойкой, которая что-то бойко печатала на ноутбуке.
— Мне… на сутки, пожалуйста, — сказала Алёна, протягивая паспорт и деньги.
Девушка, представившаяся Катей, кивнула, выдала ключ-браслет и простыни.
— Ты на кухне не оставляй еду, а то тараканы сбегутся. И соседка у тебя студентка, вроде тихая.
Комната оказалась маленькой, с двухъярусной кроватью, но чистой. Алёна скинула рюкзак на свободную нижнюю полку и опустилась на свою кровать, слыша, как за стеной играет негромкая музыка. Она разжала ладонь. В ней лежали оставшиеся три тысячи восемьсот рублей и смятый чек из кафе.
Вот я и в Москве, — подумала она, ощущая холод чужого постельного белья и сладкий привкус шоколада на языке. Психом назвали, но первую зарплату получила. Волшба и я… вроде справляемся.
Хостел и соседка
Комната в хостеле оказалась капсулой, зажатой между мирами. Пахло средством для мытья полов с лимонной отдушкой и чужими духами. Алёна сидела на своей нижней полке, слушая, как за тонкой стеной кто-то смеётся, а сверху доносится ровное дыхание. Она достала Книгу Теней, чтобы записать дневные траты, как дверь скрипнула.
Вошла девушка лет двадцати, с огромным рюкзаком за спиной и уставшим, но добрым лицом. Волосы её были собраны в неаккуратный пучок.
— Привет! Я Маша, твоя соседка сверху. Тоже новенькая?
— Алёна, — кивнула та, прикрывая блокнот. — Да, сегодня заехала.
Маша с грохотом сбросила рюкзак.
— Я из-под Тулы. В мед поступила. Жду, когда место в общаге дадут, а пока тут. Ох, голова раскалывается… В метро, наверное, надуло.
— Мигрень городская, — понимающе хмыкнула Алёна. — У меня тоже после вокзала полдня гудело. Хочешь, чаю сделаю? С травами, от боли помогает.
— Серьёзно? — Маша с надеждой уставилась на неё. — А то таблетки я уже всё, кажись, перепробовала.
Пока Алёна разогревала воду в общем кухонном электрочайнике, достала из рюкзака маленький холщовый мешочек.
— Мята, ромашка, щепотка душицы… Бабушкин рецепт.
— Ты что, травница? — удивилась Маша, наблюдая, как Алёна руками, привычными к этому делу, засыпает смесь в кружку.
— Ну… что-то вроде того, — уклончиво ответила Алёна. Она протянула Маше кружку. — На, пей, пока горячее.
Маша сделала глоток и через пару минут с удивлением протёрла лоб.
— Ой, а правда легчает! Спасибо! Ты волшебница!
Алёна смущённо улыбнулась.
— Тогда, может, на картах погадаю? За компанию. У меня с собой колода есть, старинная.
— Давай! — Маша с готовностью подсела к ней на кровать. — Только на любовь! Есть тут один парень…
Алёна достала из берестяного туеска потрёпанные карты Таро с выцветшими изображениями. Она перетасовала их, почувствовав шершавость картона, и положила три карты рубашкой вверх.
— Загадывай на того парня.
Маша зажмурилась. Алёна перевернула первую карту. На ней был изображён молодой человек в богатой одежде, с солнечным диском за спиной.
— Король Жезлов… Светловолосый, харизматичный, да?
— Точно! — воскликнула Маша. — Андрей! Он с инстаграма такой…
Алёна нахмурилась, переворачивая вторую карту. На ней красовалась Башня, поражённая молнией.
— Гм… Нестабильный он. Ненадёжный. Всё может рухнуть в один момент.
Третья карта — Рыцарь Мечей. Холодное лицо, заострённый клинок.
— И… жестокий. Рану может нанести, даже не заметив. — Алёна подняла на Машу серьёзный взгляд. — Маш, слушай… Не общайся ты с ним. Он плохой. Честно.
Маша фыркнула, но в глазах у неё мелькнула тень сомнения.
— Да ладно тебе! Карты… они же не наука. Я на него с первого взгляда… А ты веришь в эту магию?
— Верю ли я? — Алёна усмехнулась. — Я её каждый день на завтрак ем. Но дело твоё. Я предупредила.
— Ладно, ладно, — Маша махнула рукой, но видно было, что зёрнышко засеяно. — Спасибо за предсказание. И за чай! Держи, в благодарность! — Она полезла в свой рюкзак и достала аккуратную коробочку с суши. — Роллы! Ты пробовала?
Алёна с любопытством разглядывала свёрнутые рисом колбаски.
— Нет… У нас в деревне такого не готовили.
— Это палочками едят! Смотри! — Маша ловко орудуя палочками, подняла кусочек и отправила его в рот.
Алёна попыталась повторить. Деревянные палочки выскальзывали из пальцев, разваливая ролл на составные части.
— Да что ж это за инструмент такой неудобный! — рассмеялась она, в конце концов схватив кусок руками. — У нас ложкой проще!
Они сидели и смеялись над её неуклюжими попытками, а за окном горели огни чужого, но уже не такого страшного города. У Алёны в кармане лежали десять тысяч, а рядом появился почти что друг. Может, и правда справимся, — подумала она, сгрызая очередной кусок ролла. — И волшба, и я.
Смех постепенно стих, сменившись усталым зевком Маши.
— Ой, я, кажется, отъезжаю. Спасибо тебе, Алён, за компанию и… за предупреждение, — она потянулась, костяшками хрустнула спина. — А чай твой — это что-то. Голова прошла, как не бывало.
— Не за что, — улыбнулась Алёна, собирая крошки от роллов в ладошку. — По-деревенски — сосед соседу первый друг и помощник.
Маша полезла на верхнюю полку, кровать заскрипела под её весом. Алёна сходила в общую душевую, где пахло сыростью и дешёвым гелем для душа, и умылась ледяной водой. Вернувшись в комнату, она погасила свет. Комнату освещал только тусклый отсвет уличного фонаря из окна, рисующий на стене длинные тени.
Сверху послышался сонный голос:
— Алён, а ты правда веришь, что по картам можно будущее увидеть?
Алёна, устроившись поудобнее на своём тонком матраце, укрылась шерстяным шарфом. Он пах домом, мамиными щами.
— Не будущее, — тихо ответила она, глядя в потолок. — А… направление. Как ветер, который листву крутит. Можно понять, откуда дует и куда несёт. А уж куда тебе идти — твой выбор.
— Понятно… — Маша замолчала, и через пару минут её дыхание стало ровным и глубоким.
Алёна лежала и слушала звуки спящего хостела. Где-то скрипела дверь, за стеной кто-то тихо разговаривал по телефону, за окном гудели машины. Этот городской шум был совсем не похож на тихий шелест листьев в Малиновом Ключе. Но он уже не казался таким враждебным.
Она перевернулась на бок, сжимая в руке берёстовый кулон. Пять тысяч нашла, соседку хорошую встретила, головную боль вылечила. Не самый плохой первый день.
Перед сном она посмотрела цены на жильё. Хотелось закричать! Но взяв себя, а руки, мысленно прикинула: десять тысяч четыреста пятьдесят рублей. До цели — сто десять тысяч. Ох, и денёк предстоит… И не один — последняя мысль была уже сонной. Но теперь она засыпала с лёгким сердцем. Не одна в огромном городе.
Коты, колдовство и чесотка
Утро в хостеле началось с духоты и запаха чужой яичницы. Алёна проснулась с твёрдым намерением — найти работу или хотя бы ещё один способ заработать. Позавтракав в столовой порцией овсянки за сто рублей (скрипя сердцем записала расход в блокнот), она вышла на улицу.
Город встретил её смогом и грохотом. Она бродила по улицам, вглядываясь в витрины с объявлениями «Требуется», но везде нужны были то паспортистки с опытом, то курьеры со своим авто. Возле одного из столбов её взгляд зацепился за листок с фоткой пушистого рыжего кота.
«Пропал кот Барсик. Нашедшему — вознаграждение 3000 руб. Тел…»
Три тысячи… — сердце Алёны ёкнуло. Это уже не просто так.
Она отошла в тихий дворик-колодец, достала из рюкзака маленький мешочек с кошачьей мятой. Травка пахла пыльно и терпко.
«Ну, Барсик, сейчас найдём твои следы невидимые», — подумала она, рассыпая щепотку мяты на асфальт. Потом взяла перо ворона и, водя им по кругу, прошептала заклинание: «Духи улиц, братья хвостатые, на зов мятный идите, товарища пушистого мне укажите!»
Она ожидала, что появится одна-две бродячих кошки. Но эффект превзошёл ожидания.
Сначала из-за угла показался полосатый толстяк. Потом, с подоконника первого этажа, спрыгнула изящная чёрная кошка. За ней — ещё один, и ещё… Через минуту вокруг Алёны, мурлыкая и тычась в ноги, крутилось уже штук десять котов всех мастей и размеров. Они терлись о её джинсы, оставляя шерсть, и с надеждой смотрели на мешочек с мятой.
«Во как разошлись!» — с ужасом подумала Алёна, пытаясь отодвинуться от нахлынувшей пушистой волны. Прохожие оборачивались, кто с улыбкой, кто с недоумением. Одна бабушка с авоськой даже перекрестилась.
— Эй, пушистые, не толпитесь! — прошептала Алёна, пробираясь сквозь строй мурлыкающих тел. — Мне одного нужно, рыжего!
Она шла по дворам, а за ней, как хвост кометы, двигалась вереница котов. Вдруг она почувствовала лёгкий зуд на руках. «Начинается… плата». Но отступать было поздно.
