Удовлетворенная достигнутым подружка, покатав во рту, небольшую, вследствие того, что извержение было третьим порцию солоноватой, со специфическим запахом густой субстанции, раздумывая, как с этим поступить, проглотила ее.
Встала с колен, закружилась по комнате, демонстрируя голое под халатиком тело, а потом, спохватившись, начала что-то говорить парню, который никак не мог прийти в себя, а так и сидел со спущенными штанами и откинутой головой.
Подошла, подала ему руки, подняла с кресла и, продолжая что-то говорить, стала натягивать на него трусы, брюки и застегивать рубашку. Он, пребывая еще полубредовом от всего пережитого состоянии, вяло ей помогал, а потом, с жилеткой в руках был выпровожен из комнаты. Через пару минут мы увидели его выходящим из подъезда, одевающем на ходу жилет и медленно двигающемся к выходу со двора.
Взглянув на часы, стало понятно, рабочий день окончен, скоро родители вернуться домой.
Пора сворачиваться и нам. Товарищ мой, переживший сегодня под впечатлением от увиденного столь сильные эмоции, что не смог сдержать свое естество, с тоской, поправляя штаны в области гульфика, попросил, -
- «Давай завтра. Ну хоть один раз еще». – На что я неопределенно махнул головой и, борясь с собой, ничего не сказал, но и аппаратуру увозить не потребовал. Думай, как знаешь.
Хотя сам, как наркоман, уже мечтал о завтрашней дозе. Но очень надеялся, что она станет последней.
На следующий день приехав на «точку», как обычно около двух часов и привычно поднявшись на третий этаж, открывая дверь услышал топот быстро поднимающихся вослед мне ног и понял, что партнер мой опоздать не может.
Войдя в квартиру, которая в отсутствие хозяина приобрела какой-то нежилой вид и пропахла табаком, просто потому, что кто-то не вытряхивает пепельницы, да и какой жилой вид может быть у помещения в центре которого стоят мудреные аппараты с окулярами на штативах.
Мы, не торопясь, поставили принесенное пиво в холодильник, вернулись в комнату и я, первым заметил какое-то движение в окнах комнаты, к которой по нашим предположениям быть никого не должно.
То ли в школе было мало уроков, то ли наши учащиеся смотались с занятий дабы посвятить время занятиям другим, взглянув на мир, а точнее в окно через мощную оптику, первое, что я увидел – выпученные глаза и раскрытый рот нашей героини, которая, лицом к окну стояла на коленях и локтях на тахте, подол платья ее был задран на спину, колготки вместе с трусами спущены до колен, а стоящая сзади высокая, черноволосая одноклассница с горящими от возбуждения глазами проводила какие-то манипуляции с ее телом, а какие, увы и ах видеть мы не могли.
Судя по выражению лица пациентки, они были не столько приятными, сколько беспокойными для нее.
Стоящая, слегка нагнувшись позади нашей знакомой девушки высокая леди, выпрямилась и в руках ее оказался какой-то продолговатый предмет, напоминающий пластмассовый футляр для зубной щетки, похоже это он и был, состоящий из двух половинок плотно входящих одна в одну со скругленными краями, но сверху на него был надет презерватив, который высокая намазывала чем-то вроде вазелина. Снова нагнувшись, судя по движениям попыталась ввести сей странный предмет в тело нашей подопечной, что вызвало у нее неприятие, сначала она, проявляла терпение, морщилась и пыталась отползти от предмета, потом, очевидно испытав неприятные ощущения дернулась, вскочила, натянула трусы и колготки.
Села и, глядя на растерянно стоящую с предметом в руках подругу начала что-то ей говорить. На что та, усмехнувшись передала ей штуку, расстегнула брюки, сняла их, оставшись в высоких черных трусах, сняла следом и их, и продемонстрировав подбритый до состояния узкой черной полоски лобок встала на четвереньки. Теперь удачно для нас, то есть задом к окну, ткнулась лицом в покрывающий ложе плед, пальцем одной руки мазнула вазелином по анальному отверстию, и стала раздражать его пальцами.
Прямо на глазах проход из маленького плотного узелка превращался в увлажненное приоткрытое отверстие, под ним зовуще смотрелись, действительно крупные большие половые губы, которые в старых учебниках анатомии именовались срамными.
Очевидно, она что-то сказала подруге. Та, заметно опасаясь стала вводить предмет в смазанную дырочку, которая расширилась и сначала туго, а потом легко, от одного нажатия приняла его вглубь.
Девочка начала двигать самодельный фаллоимитатор вытаскивая его и задвигая почти на всю глубину, расположившаяся на тахте подруга, похоже испытывала от этих действий большое удовольствие, поскольку изгибала тело и двигала круглую попку навстречу раздражителю.
Следуя, очевидным указаниям подруги скорость движений увеличивалась, раздражитель легко двигался внутри отверстия, но не довольствуясь этим лежащая, а вернее стоящая на четвереньках девушка просунула руку снизу между ног и параллельно с раздражением анального отверстия, рукой начала дразнить влагалище и клитор от чего тело, получающее судя по вибрациям сильный дополнительный импульс задергалось, потом на секунду остановилось и в уже другой тональности, плавными движениям продолжила сладкую пытку, но недолго, очевидно удовлетворенная опустилась на ложе лицом вниз, предмет, помогавший получить удовлетворение выскользнул и остался в руках у подруги, которая, в недоумении на него смотрела и, наконец положила на край тахты.
Лежащая черноволосая длинноногая дева перевернулась на спину, потянулась своим худощавым телом. Сказала что-то подруге, та подошла ближе, нагнулась и тут же была схвачена за шею, с силой пригнута и погружена лицом в промежность лежащей, которая сильно вжимала ее затылок и закинув ноги ей на плечи несколько секунд держала, потом ослабила хватку, освободив покрасневшее и увлажненное лицо.
Села, что-то весело говоря. Обняла подружку, повалила ее на ложе, задрала юбку и запустила руку под колготки и трусы, азартно там пошуровала, вынула руку и провела ею по лицу лежащей. Встала, подняла в пола трусы, надела их и следом брюки.
Помахала рукой, полулежащей девочке и ушла.
Та, вытирая рукой выступившие слезы, вышла вон из комнаты, а вернувшись, поставила пластинку, села в кресло и задумалась.
Поняв, что сегодня ничего интересного не увидим, мы собрали свою аппаратуру, в ближайшие два дня оба мы были заняты на работе и отбыли, я, с надеждой, что навсегда.
Насмотревшись на чужую страсть и подивившись многообразию человеческих отношений не могу не вспомнить друга моего Саню, о котором, спустя время узнал, что тот гей, или, не то чтобы совсем гей, девок он попортил немало, но, как потом неожиданно от него самого узнал, что предпочитал он всегда мужиков.
Довелось мне со сломанной ногой полежать в больничке с Сашком в одной палате, болен он был серьезно, жить ему оставалось немного, может быть поэтому и поведал он мне о своих сексуальных пристрастиях, говорил он об этом так увлеченно и с таким сожалением, и в результате он меня уверил, и я уверился в том, что единственное, о чем он жалеет, уходя из этого мира это его, как он их назвал, дружбаны.
А началось все еще в детстве. В коммунальной квартире на четыре комнаты в коих ютились, соответственно четыре семьи, если быть точным, то, пожалуй, семей было больше, потому, что у Перцовых, помимо мамы, папы, перца малого, моего друга Юрки жили еще и бабушка с дедушкой, хотя, чтобы не запутаться Перцовы жили в комнате бабушки и дедушки. В другой жили Зыковы у которых была дочка Ирка, и малый Игорек. А у Карпенко папы не было, там жил дружбан мой Серега с мамой своей.
Вот с Серегой-то мы и сдружились, да так, что перец Юрка порою обижался, когда мы, запирались в комнате не брали его в игру. Знал бы он о тех играх.
А началось все с обычной игры в войнушку. Мне было уже лет тринадцать, а Сережке на год меньше и, конечно всерьез в такие детские игры мы уже не играли, но иногда, особенно после просмотра кино о гражданской войне хотелось подурачиться. Доставались детские пистолетики и, целясь из-за угла в коридоре и на кухне мы «стреляли» друг в друга. Тот, в кого попали, должен был падать и изображать мертвого.
Вот однажды, когда в квартире никого не было, а значит был простор для боевых действий, подстрелив Сережку и подойдя проверить точно ли враг убит, толкнул лежащее лицом вниз тело ногой, тот не шевелился, тогда, нагнувшись, похлопал его по заднице, снова тишина, решил, смеха ради снять с него штаны, вот тут он подскочит думал я, но, когда потянув за резинку треников спустил их и увидев черные сатиновые трусы, вдруг захотел снять и их тем более, что «убитый» дружок признаков жизни не подавал. Опасаясь подвоха аккуратно с двух сторон потянул ткань из-под которой показалась худенькая мальчишеская попка. И снова ничего, только тело моего приятеля стало слегка подрагивать.
Лиха беда начало, я перевернул тело на спину, посмотрел на закрытые с подрагивающими ресницами, а мальчишка он был симпатичный, глаза и прикрытый наполовину спущенными трусами пах, потянул их вниз.
Совсем не маленькая пипирка выскочила из-под резинки над ней виднелись несколько русых волосков, которые со временем должны были превратиться в пушистую корону, такую, как я видел у папы, когда мы мылись в бане на даче.
Тельце моего дружка била сильная дрожь, а членик торчал вверх и тоже подергивался. Я протянул руку и, в тот самый момент, коварный Серега, поднял зажатый в кулаке пистолет и в упор выстрелил в меня. Мне ничего не оставалось, как рухнуть рядом, игра так игра.
Теперь пришел мой черед изображать убитого и мне, почему-то очень хотелось, чтобы Сережка, быстро натянувший штаны проделал со мной что-то подобное тому, что делал я с ним. Но ему не было так просто, как мне. На мне были школьные брюки, застегнутые на крючок и все пуговицы, поэтому, подобраться ко мне сзади было невозможно и ему пришлось сразу перевернуть меня на спину.
Он задрал мне рубашку и погладил по груди рукой. Было приятно. Я со страхом и странным томлением внизу живота ждал дальнейшего и вдруг почувствовал, что мой член, набухает и увеличивается в размерах.
Такое со мной бывало по утрам, иногда по вечерам, а порою и днем, если мне, вдруг доводилось увидеть девчонку неудачно нагнувшуюся и показавшую голое тело с резинками над чулками или даже трусы, как недавно случилось с моей одноклассницей, которая катаясь с горки упала и так сильно подняла ноги, что я, стоящий внизу увидел и черные трусы, и чулки на резинках и даже выбившуюся сзади из трусов майку, подозреваю, она того хотела, потому что, дождавшись когда я был внизу, снова упала и так эффектно, что ноги задрав еще их и раздвинула.
Ничего необычного в этом состоянии не было, я знал от старших мальчишек. Что такое состояние называется … встал и некоторые этим хвастаются говоря, что у них встал, когда девчонки во время бега на физкультуре трясли сиськами.
К тому, что у меня, вставал, я уже привык, хотя постоянное ноющее чувство внизу живота в такие моменты было томительным, а что с ним делать я не знал. Хотя инстинктом понимал, что это гудящее и с трудом подавляемое состояние, должно иметь какое-то продолжение, а точнее решение, но всему свое время.
Однако ж, я не знал, что встать может и от прикосновений, даже не самих прикосновений, которых мне пока не доводилось испытать, а от их ожидания.
Мой дружок, тем временем, разобравшись с поясной пуговицей пытался расстегнуть крючок моих штанов, что не с руки делать на другом человеке, а я, изображая убитого не мог ему в этом помочь.
Не справившись с крючком, он начал расстегивать пуговицы, расстегнул все, но ни снять брюк ни даже добраться внутрь было невозможно.
Тогда я, призрев условности, одним движением открыл другу доступ к телу. Он на радостях стянул с меня штаны чуть не до колен, а под обтягивающие тело маленькие мои трусики запустил руки снизу. Я вздрогнул, но почувствовав прикосновение рук к своим яичкам, согнул ноги, чтобы ему было удобнее. Он вынул руки и стащил с меня трусы, волосиков у меня на лобке тоже было немного, но побольше чем у друга, да и член стоял, по-моему, увереннее.
Я ждал, чувствуя необычайное возбуждение, не сравнимое даже с тем, которое испытал на горке. А Сережка, не отрываясь смотрел на мой член, потом протянул руку и опять погладил мне яички, каким может быть продолжение мы не знали и, поняв это, как старший решил взять ситуацию в свои руки, поднял руку с оружием и «выстрелил» противнику в грудь.
Упал он красиво и сразу на спину. Натянув трусы и застегнув штаны подошел я к лежащему телу и пробормотав, что наконец-то его добил, начал этот факт проверять.
Сначала задрал Сереге рубашку до самых подмышек, увидел торчащие сосочки и пощекотал их, на что тот, как-то странно засопел. Похлопал по животу и стянул тренировочные штаны до самых тапок. Полюбовался распростертым безволосым мальчишеским телом, почти голым в одних только больших для него черных трусах.
Потянул за низ трусов, они поползли вниз. Остановился, когда резинка наткнулась на торчащий членик и из-под нее показались волосики.
Серегу била крупная дрожь и, кажется я понимал его, потому, что меня, тоже потряхивало.
Аккуратно, приподняв резинку и обойдя, заметно увеличившийся в размерах орган дружка, спустил трусы до низу.
Ничего нового для себя, я не открыл, все увиденное мною мог видеть год назад в своих штанах, но сознание того, что передо мной лежит голый человек, пусть мальчишка, но голый со вставшей пипиркой и сознавая, что он сейчас испытывает то, что несколько минут назад чувствовал я, лежа в изнеможении и желании чего-то того, о чем пока мне неведомо.
Сережка глубоко, совсем не так, как должен бы убитый дышал, протянув руку, я взял его пипирку, она оказалась твердой, как и моя и подергивалась в моем кулачке.
Некстати вспомнились жесты больших мальчишек, которые те, смеясь показывали друг другу или нам, погружая прямой палец в середину сжатого кулака другой руки и делавшие там движения туда-сюда, при этом громко, похабно хохоча, намекая на что-то им совершенно понятное.
Сдвинул руку вниз, поверх ладони показалась скользкая головка с дырочкой посередине и перепонкой, которая не давала кожице опуститься ниже.
Мертвый труп, лежащий передо мной издал стон, которого я, дабы не нарушить условий игры не услышал, а наоборот, не понимая, что делать пробормотав, - «конечно мертвый», нарочито отвернулся и тут же, получил пулю, которой с дрожью, недоступной мне ранее так жаждал.
И снова, я на полу, в ожидании не знаю, чего, но невыразимо приятного. Красный и потный Сережка, натянув одежку, подходит ко мне и тихо говорит
- «Давай, как будто ты мертвый, но можешь стоять».
Я поднялся и, покачиваясь от возбуждения встал. Друг подошел ко мне и снова начал расстегивать брюки, я не стал испытывать судьбу и быстрым движением расстегнул крючок и пуговицы, брюки упали вниз.
Рубашку мне подняли и подсунув подмышки прижали руками. Серега начал пальцами раздражать мне соски, и я понял, отчего он так реагировал, когда я проделывал с ним тоже, было необычайно приятно, настолько, что я почувствовал тянущее приятное чувство не только в паху, но и глубже, где-то внутри заднего прохода.
Я, большой тринадцатилетний
Встала с колен, закружилась по комнате, демонстрируя голое под халатиком тело, а потом, спохватившись, начала что-то говорить парню, который никак не мог прийти в себя, а так и сидел со спущенными штанами и откинутой головой.
Подошла, подала ему руки, подняла с кресла и, продолжая что-то говорить, стала натягивать на него трусы, брюки и застегивать рубашку. Он, пребывая еще полубредовом от всего пережитого состоянии, вяло ей помогал, а потом, с жилеткой в руках был выпровожен из комнаты. Через пару минут мы увидели его выходящим из подъезда, одевающем на ходу жилет и медленно двигающемся к выходу со двора.
Взглянув на часы, стало понятно, рабочий день окончен, скоро родители вернуться домой.
Пора сворачиваться и нам. Товарищ мой, переживший сегодня под впечатлением от увиденного столь сильные эмоции, что не смог сдержать свое естество, с тоской, поправляя штаны в области гульфика, попросил, -
- «Давай завтра. Ну хоть один раз еще». – На что я неопределенно махнул головой и, борясь с собой, ничего не сказал, но и аппаратуру увозить не потребовал. Думай, как знаешь.
Хотя сам, как наркоман, уже мечтал о завтрашней дозе. Но очень надеялся, что она станет последней.
На следующий день приехав на «точку», как обычно около двух часов и привычно поднявшись на третий этаж, открывая дверь услышал топот быстро поднимающихся вослед мне ног и понял, что партнер мой опоздать не может.
Войдя в квартиру, которая в отсутствие хозяина приобрела какой-то нежилой вид и пропахла табаком, просто потому, что кто-то не вытряхивает пепельницы, да и какой жилой вид может быть у помещения в центре которого стоят мудреные аппараты с окулярами на штативах.
Мы, не торопясь, поставили принесенное пиво в холодильник, вернулись в комнату и я, первым заметил какое-то движение в окнах комнаты, к которой по нашим предположениям быть никого не должно.
То ли в школе было мало уроков, то ли наши учащиеся смотались с занятий дабы посвятить время занятиям другим, взглянув на мир, а точнее в окно через мощную оптику, первое, что я увидел – выпученные глаза и раскрытый рот нашей героини, которая, лицом к окну стояла на коленях и локтях на тахте, подол платья ее был задран на спину, колготки вместе с трусами спущены до колен, а стоящая сзади высокая, черноволосая одноклассница с горящими от возбуждения глазами проводила какие-то манипуляции с ее телом, а какие, увы и ах видеть мы не могли.
Судя по выражению лица пациентки, они были не столько приятными, сколько беспокойными для нее.
Стоящая, слегка нагнувшись позади нашей знакомой девушки высокая леди, выпрямилась и в руках ее оказался какой-то продолговатый предмет, напоминающий пластмассовый футляр для зубной щетки, похоже это он и был, состоящий из двух половинок плотно входящих одна в одну со скругленными краями, но сверху на него был надет презерватив, который высокая намазывала чем-то вроде вазелина. Снова нагнувшись, судя по движениям попыталась ввести сей странный предмет в тело нашей подопечной, что вызвало у нее неприятие, сначала она, проявляла терпение, морщилась и пыталась отползти от предмета, потом, очевидно испытав неприятные ощущения дернулась, вскочила, натянула трусы и колготки.
Села и, глядя на растерянно стоящую с предметом в руках подругу начала что-то ей говорить. На что та, усмехнувшись передала ей штуку, расстегнула брюки, сняла их, оставшись в высоких черных трусах, сняла следом и их, и продемонстрировав подбритый до состояния узкой черной полоски лобок встала на четвереньки. Теперь удачно для нас, то есть задом к окну, ткнулась лицом в покрывающий ложе плед, пальцем одной руки мазнула вазелином по анальному отверстию, и стала раздражать его пальцами.
Прямо на глазах проход из маленького плотного узелка превращался в увлажненное приоткрытое отверстие, под ним зовуще смотрелись, действительно крупные большие половые губы, которые в старых учебниках анатомии именовались срамными.
Очевидно, она что-то сказала подруге. Та, заметно опасаясь стала вводить предмет в смазанную дырочку, которая расширилась и сначала туго, а потом легко, от одного нажатия приняла его вглубь.
Девочка начала двигать самодельный фаллоимитатор вытаскивая его и задвигая почти на всю глубину, расположившаяся на тахте подруга, похоже испытывала от этих действий большое удовольствие, поскольку изгибала тело и двигала круглую попку навстречу раздражителю.
Следуя, очевидным указаниям подруги скорость движений увеличивалась, раздражитель легко двигался внутри отверстия, но не довольствуясь этим лежащая, а вернее стоящая на четвереньках девушка просунула руку снизу между ног и параллельно с раздражением анального отверстия, рукой начала дразнить влагалище и клитор от чего тело, получающее судя по вибрациям сильный дополнительный импульс задергалось, потом на секунду остановилось и в уже другой тональности, плавными движениям продолжила сладкую пытку, но недолго, очевидно удовлетворенная опустилась на ложе лицом вниз, предмет, помогавший получить удовлетворение выскользнул и остался в руках у подруги, которая, в недоумении на него смотрела и, наконец положила на край тахты.
Лежащая черноволосая длинноногая дева перевернулась на спину, потянулась своим худощавым телом. Сказала что-то подруге, та подошла ближе, нагнулась и тут же была схвачена за шею, с силой пригнута и погружена лицом в промежность лежащей, которая сильно вжимала ее затылок и закинув ноги ей на плечи несколько секунд держала, потом ослабила хватку, освободив покрасневшее и увлажненное лицо.
Села, что-то весело говоря. Обняла подружку, повалила ее на ложе, задрала юбку и запустила руку под колготки и трусы, азартно там пошуровала, вынула руку и провела ею по лицу лежащей. Встала, подняла в пола трусы, надела их и следом брюки.
Помахала рукой, полулежащей девочке и ушла.
Та, вытирая рукой выступившие слезы, вышла вон из комнаты, а вернувшись, поставила пластинку, села в кресло и задумалась.
Поняв, что сегодня ничего интересного не увидим, мы собрали свою аппаратуру, в ближайшие два дня оба мы были заняты на работе и отбыли, я, с надеждой, что навсегда.
Насмотревшись на чужую страсть и подивившись многообразию человеческих отношений не могу не вспомнить друга моего Саню, о котором, спустя время узнал, что тот гей, или, не то чтобы совсем гей, девок он попортил немало, но, как потом неожиданно от него самого узнал, что предпочитал он всегда мужиков.
Довелось мне со сломанной ногой полежать в больничке с Сашком в одной палате, болен он был серьезно, жить ему оставалось немного, может быть поэтому и поведал он мне о своих сексуальных пристрастиях, говорил он об этом так увлеченно и с таким сожалением, и в результате он меня уверил, и я уверился в том, что единственное, о чем он жалеет, уходя из этого мира это его, как он их назвал, дружбаны.
А началось все еще в детстве. В коммунальной квартире на четыре комнаты в коих ютились, соответственно четыре семьи, если быть точным, то, пожалуй, семей было больше, потому, что у Перцовых, помимо мамы, папы, перца малого, моего друга Юрки жили еще и бабушка с дедушкой, хотя, чтобы не запутаться Перцовы жили в комнате бабушки и дедушки. В другой жили Зыковы у которых была дочка Ирка, и малый Игорек. А у Карпенко папы не было, там жил дружбан мой Серега с мамой своей.
Вот с Серегой-то мы и сдружились, да так, что перец Юрка порою обижался, когда мы, запирались в комнате не брали его в игру. Знал бы он о тех играх.
А началось все с обычной игры в войнушку. Мне было уже лет тринадцать, а Сережке на год меньше и, конечно всерьез в такие детские игры мы уже не играли, но иногда, особенно после просмотра кино о гражданской войне хотелось подурачиться. Доставались детские пистолетики и, целясь из-за угла в коридоре и на кухне мы «стреляли» друг в друга. Тот, в кого попали, должен был падать и изображать мертвого.
Вот однажды, когда в квартире никого не было, а значит был простор для боевых действий, подстрелив Сережку и подойдя проверить точно ли враг убит, толкнул лежащее лицом вниз тело ногой, тот не шевелился, тогда, нагнувшись, похлопал его по заднице, снова тишина, решил, смеха ради снять с него штаны, вот тут он подскочит думал я, но, когда потянув за резинку треников спустил их и увидев черные сатиновые трусы, вдруг захотел снять и их тем более, что «убитый» дружок признаков жизни не подавал. Опасаясь подвоха аккуратно с двух сторон потянул ткань из-под которой показалась худенькая мальчишеская попка. И снова ничего, только тело моего приятеля стало слегка подрагивать.
Лиха беда начало, я перевернул тело на спину, посмотрел на закрытые с подрагивающими ресницами, а мальчишка он был симпатичный, глаза и прикрытый наполовину спущенными трусами пах, потянул их вниз.
Совсем не маленькая пипирка выскочила из-под резинки над ней виднелись несколько русых волосков, которые со временем должны были превратиться в пушистую корону, такую, как я видел у папы, когда мы мылись в бане на даче.
Тельце моего дружка била сильная дрожь, а членик торчал вверх и тоже подергивался. Я протянул руку и, в тот самый момент, коварный Серега, поднял зажатый в кулаке пистолет и в упор выстрелил в меня. Мне ничего не оставалось, как рухнуть рядом, игра так игра.
Теперь пришел мой черед изображать убитого и мне, почему-то очень хотелось, чтобы Сережка, быстро натянувший штаны проделал со мной что-то подобное тому, что делал я с ним. Но ему не было так просто, как мне. На мне были школьные брюки, застегнутые на крючок и все пуговицы, поэтому, подобраться ко мне сзади было невозможно и ему пришлось сразу перевернуть меня на спину.
Он задрал мне рубашку и погладил по груди рукой. Было приятно. Я со страхом и странным томлением внизу живота ждал дальнейшего и вдруг почувствовал, что мой член, набухает и увеличивается в размерах.
Такое со мной бывало по утрам, иногда по вечерам, а порою и днем, если мне, вдруг доводилось увидеть девчонку неудачно нагнувшуюся и показавшую голое тело с резинками над чулками или даже трусы, как недавно случилось с моей одноклассницей, которая катаясь с горки упала и так сильно подняла ноги, что я, стоящий внизу увидел и черные трусы, и чулки на резинках и даже выбившуюся сзади из трусов майку, подозреваю, она того хотела, потому что, дождавшись когда я был внизу, снова упала и так эффектно, что ноги задрав еще их и раздвинула.
Ничего необычного в этом состоянии не было, я знал от старших мальчишек. Что такое состояние называется … встал и некоторые этим хвастаются говоря, что у них встал, когда девчонки во время бега на физкультуре трясли сиськами.
К тому, что у меня, вставал, я уже привык, хотя постоянное ноющее чувство внизу живота в такие моменты было томительным, а что с ним делать я не знал. Хотя инстинктом понимал, что это гудящее и с трудом подавляемое состояние, должно иметь какое-то продолжение, а точнее решение, но всему свое время.
Однако ж, я не знал, что встать может и от прикосновений, даже не самих прикосновений, которых мне пока не доводилось испытать, а от их ожидания.
Мой дружок, тем временем, разобравшись с поясной пуговицей пытался расстегнуть крючок моих штанов, что не с руки делать на другом человеке, а я, изображая убитого не мог ему в этом помочь.
Не справившись с крючком, он начал расстегивать пуговицы, расстегнул все, но ни снять брюк ни даже добраться внутрь было невозможно.
Тогда я, призрев условности, одним движением открыл другу доступ к телу. Он на радостях стянул с меня штаны чуть не до колен, а под обтягивающие тело маленькие мои трусики запустил руки снизу. Я вздрогнул, но почувствовав прикосновение рук к своим яичкам, согнул ноги, чтобы ему было удобнее. Он вынул руки и стащил с меня трусы, волосиков у меня на лобке тоже было немного, но побольше чем у друга, да и член стоял, по-моему, увереннее.
Я ждал, чувствуя необычайное возбуждение, не сравнимое даже с тем, которое испытал на горке. А Сережка, не отрываясь смотрел на мой член, потом протянул руку и опять погладил мне яички, каким может быть продолжение мы не знали и, поняв это, как старший решил взять ситуацию в свои руки, поднял руку с оружием и «выстрелил» противнику в грудь.
Упал он красиво и сразу на спину. Натянув трусы и застегнув штаны подошел я к лежащему телу и пробормотав, что наконец-то его добил, начал этот факт проверять.
Сначала задрал Сереге рубашку до самых подмышек, увидел торчащие сосочки и пощекотал их, на что тот, как-то странно засопел. Похлопал по животу и стянул тренировочные штаны до самых тапок. Полюбовался распростертым безволосым мальчишеским телом, почти голым в одних только больших для него черных трусах.
Потянул за низ трусов, они поползли вниз. Остановился, когда резинка наткнулась на торчащий членик и из-под нее показались волосики.
Серегу била крупная дрожь и, кажется я понимал его, потому, что меня, тоже потряхивало.
Аккуратно, приподняв резинку и обойдя, заметно увеличившийся в размерах орган дружка, спустил трусы до низу.
Ничего нового для себя, я не открыл, все увиденное мною мог видеть год назад в своих штанах, но сознание того, что передо мной лежит голый человек, пусть мальчишка, но голый со вставшей пипиркой и сознавая, что он сейчас испытывает то, что несколько минут назад чувствовал я, лежа в изнеможении и желании чего-то того, о чем пока мне неведомо.
Сережка глубоко, совсем не так, как должен бы убитый дышал, протянув руку, я взял его пипирку, она оказалась твердой, как и моя и подергивалась в моем кулачке.
Некстати вспомнились жесты больших мальчишек, которые те, смеясь показывали друг другу или нам, погружая прямой палец в середину сжатого кулака другой руки и делавшие там движения туда-сюда, при этом громко, похабно хохоча, намекая на что-то им совершенно понятное.
Сдвинул руку вниз, поверх ладони показалась скользкая головка с дырочкой посередине и перепонкой, которая не давала кожице опуститься ниже.
Мертвый труп, лежащий передо мной издал стон, которого я, дабы не нарушить условий игры не услышал, а наоборот, не понимая, что делать пробормотав, - «конечно мертвый», нарочито отвернулся и тут же, получил пулю, которой с дрожью, недоступной мне ранее так жаждал.
И снова, я на полу, в ожидании не знаю, чего, но невыразимо приятного. Красный и потный Сережка, натянув одежку, подходит ко мне и тихо говорит
- «Давай, как будто ты мертвый, но можешь стоять».
Я поднялся и, покачиваясь от возбуждения встал. Друг подошел ко мне и снова начал расстегивать брюки, я не стал испытывать судьбу и быстрым движением расстегнул крючок и пуговицы, брюки упали вниз.
Рубашку мне подняли и подсунув подмышки прижали руками. Серега начал пальцами раздражать мне соски, и я понял, отчего он так реагировал, когда я проделывал с ним тоже, было необычайно приятно, настолько, что я почувствовал тянущее приятное чувство не только в паху, но и глубже, где-то внутри заднего прохода.
Я, большой тринадцатилетний
