Время шло, мы взрослели у Ольги моей подруги у первой пришли месячные и сразу начали пробиваться усики на верхней губе, между собой мы посмеивались, но ей в открытую ничего не говорили, хотя видели, как она от этого страдает.
Пришло время, и мы все «протекли» грудь росла, помимо внешних изменений и улавливания на себе, вдруг на улице не всегда приятных мужских взглядов, появились какие-то беспокоящие мысли, ощущения.
Непонятно было как унять проснувшуюся плоть, кто-то сам, как-то учился себя удовлетворять, пока однажды, в походе это было, спали в палатках по нескольку человек, вот мы четверо одну палатку и заняли.
Застегнув брезентовый домик изнутри, мы оказались в полумраке, свет проникал только через небольшое оконце, закрытое плексигласовыми вставками, но у нас был фонарь, довольно яркий на двух плоских батарейках и с двумя лампочками. Его мы и включили, стало уютно.
Смех, хохмы, страшные рассказы и… эротические фантазии, конечно только фантазии, ибо в то героическое время, по окончании шестого класса, никто из нас сексуального опыта не имел. До сего дня…
Именно так я и считала, хотя спустя время, анализируя происходящее надумала, что не так все просто.
Уже потом, повзрослев и узнав из литературы и от знающих откровенных подруг о подробностях жизни тех, кого принято называть представителями ЛГБТ сообщества подивилась, откуда тогда у нас, сопливых тринадцатилетних девчонок возникло умение проделывать друг с другом некие манипуляции, вызывающие в начале желание, а потом и полноценный, яркий оргазм.
Можно, конечно свести это к действию инстинкта, к знанию и пониманию собственных ощущений, того самого чувства, что, лаская подругу, подсказывает делать с ней именно то, что тебе самой доставляет наибольшее наслаждение.
Может быть оно и так, но дело в том, что наш лидер, уж коли вы так ее назвали, пусть так и будет, изначально с первого раза знала, на что нажать, что полизать, где потянуть, а где укусить и мы «целки валдайские» ступая по проложенной ею тропинке очень быстро вошли во вкус и разбившись на пары принялись обслуживать друг друга, потом, со временем начали меняться партнерами, а дальше практиковали и свальный грех, или то, что в просторечии именуют групповухой.
Но это был наш первый раз.
И начиналось все почти невинно. Рейтузики, свитерки, что дали нам мамы, вместо пижам, в расчете на прохладную ночь нужно было надеть на себя, а перед тем снять другие рейтузики- брючки и свитерки в которых мы ехали в электричке и шли лесом до полянки у реки.
Первой раздеваться начала, естественно Оля, наш лидер.
Никого не стесняясь, она сняла свитер, футболку, оставшись в лифчике повела плечами и запустив руки за спину расстегнула его, ее, уже приличные грудки выскочили и встав торчком уставились на нас торчащими вперед сосками она начала их трогать и предложила мне – потрогай, какие твердые.
Мне было неловко, но интересно. Я еще никогда не трогала чужой груди. Протянув руки потрогала пальцами соски, они были действительно очень твердыми, не удержалась и как бы в шутку поддела груди руками, они подпрыгнули, а Ольга взяла мои руки и прижала к груди, я задохнулась и внизу живота у меня что-то шевельнулось, у меня иногда возникало такое чувство, когда я смотрела на мальчиков в трусах на спортивных соревнованиях.
Я отдернула руки и покраснела, а Оля усмехнулась. Подружки сидели по бокам, и я слышала только их сопение.
Стриптиз, тогда мы еще не знали такого слова, продолжился тем, что подружка стала снимать брюки. Ничего эротичного под ними мы не ждали. Трусы у нас у всех были похожие и отличались только цветом или рисунком. А на ней были в синюю полоску. То есть, ее трусы были не как у всех голубые или белые трикотажные, высокие и бесформенные.
У нее они были сшитые из ткани, по фигуре, как для купальника мелкие и совсем не растянутые. И потому смотрелись совсем иначе, сейчас бы сказали эротично, но тогда мы таких слов не знали.
Она опять усмехнулась, видимо это была ее реакция на наш ошарашенный вид. Высунула кончик языка и облизала губы, глаза у нее лихорадочно блестели.
Посмотрев на нас, Ольга просунула ладонь левой руки под резинку трусов приспустила их так, что стали видны темные густые волосы, поросль которых возникала сразу за резинкой и начала растирать промежность рукой.
Прикрыв глаза, и блаженно улыбаясь подружка продолжала теребить у себя в трусах, немало тем самым смущая нас.
Если честно, то каждая из нас дома под одеялом проделывала с собой нечто похожее, но, чтобы так, у всех на глазах.
Подружка, тем временем изрядно возбудившись и совсем потеряв стыд, стянула с себя трусы и, послюнив палец начала раздражать бугорок, выделяющийся в верхней части ее влагалища и раздвигая половые губы засовывать в себя половину пальца.
Блаженство на ее лице сменилось выражением восторга, и она начала тихо постанывать.
Я сидевшая прямо напротив, непроизвольно облизывалась и судорожно сглатывала слюну.
Девушка, тем временем легла на спину, согнула ноги в коленях и широко их раздвинув начала быстро-быстро раздражать пальцами вагину, половые губы набухли, побагровели ее пальцы увлажнились, и смазка тянулась тонкими нитями вслед за рукой.
Ольга всхлипнула и сдавленным голосом прошептала,
- «Ну помогите же».
Мы переглянулись, не решаясь, да и не понимая, что делать.
Наконец я, как самая близкая ее подруга, встала на колени, протянула руку и погладила такую горячую и такую мокрую ее письку.
Ольга глубоко задышала, накрыла мою руку своей и вдруг стала с силой сжимать и разжимать бедра.
Она задрожала и, вдруг вытянувшись несколько раз приподняла бедра, как будто стремилась кому-то навстречу, выдохнула и ослабла.
Я смотрела на нее и боялась вытащить руку, зажатую в промежности и что самое странное, мне тоже хотелось проделать нечто похожее. Хотелось до такой степени, что я чувствовала, как у меня в трусах стало мокро.
Подружки наши, как сидели по бокам, напуганные и молчащие, так и продолжали сидеть. Только лица их изменились, покраснели и безразличие сменилось интересом».
Ирина посмотрела на меня, каким-то странным затуманенным взглядом, странно было встретить такой взгляд у человека так складно и подробно рассказывающем о своем детстве.
Она снова взяла бутылку с джином, но теперь не стала пить из горлышка, а налив в чайную чашку, протянула бутылку мне, кивнув на вторую.
Все-таки ждала, подумал я про себя, иначе откуда две чашки. Дальше развивать мысль резона не было, я плеснул, молча выпил обжигающий напиток.
А Ирина, тем временем, утерла рот ладонью и продолжила.
- «Раскрасневшаяся и вспотевшая Ольга села по-турецки, совершенно бесстыдно выставив на обозрение, свое воспаленное промежье. Посмотрела на меня, сидящую против нее и, вдруг, сильно толкнув в плечи повалила на спину.
Все, как-то натянуто засмеялись, не понимая в чем дело, а подруга знала, что делает, задрала мне ноги и одним рывком стянула с меня рейтузы вместе с трусами, вывернув их наизнанку и сдернув с ног.
Я, оказавшись совсем нагой охнула и инстинктивно закрыла промежность руками. Ольга, раздвинув мне колени и оторвав руки уткнула между моих ног лицо и я, впервые в жизни почувствовала у входа во влагалище мягкий и теплый язык и губы, которые ласкали и целовали то место, которое всегда было скрыто от посторонних, не то что прикосновений, но даже взглядов.
Инстинкт сжимал мои ноги и напрягал живот, стыд, перед подругами требовал немедленного прекращения, а новое, никогда не переживаемое сладостное ощущение предлагало раздвинуть ноги пошире, расслабиться и наслаждаться.
Боролась я недолго, последнее желание победило. Мне стало плевать на то, что скажут девчонки, конечно было немножко стыдно, но так приятно, как не было никогда в жизни.
Ольга продолжала лизать, проникая кончиком языка в самую глубину моей, именно в этот момент превращающейся в женскую сути. Она дотрагивалась до самых сладких и сокровенных точек, касалась уголков, которые я игнорировала, когда ласкала себя и оказывалось, что именно там таится самое острое и приятное ощущение, а может быть дело в том, что трогала там не я сама.
И я поплыла, волны неведомого доселе чувства поднимались от низа живота в солнечное сплетение, а моя спящая до того момента вагина втягивала в себя язык и губы Ольги и готова была поглотить всю ее голову.
Мои руки, нащупав стриженный затылок стали его поглаживать и вжимать в себя, стараясь усилить получаемые ощущения и получить наконец то, о чем девчонки говорят шёпотом, но только те, кто об этом понятия не имеет, а кто имеет, почему-то помалкивают.
Продолжая движения ртом, Ольга подняла руки, нашарила мои маленькие груди и стала пощипывать соски, от этого незнакомого ощущения, мне, как будто плеснули вниз живота кипятком, я задохнулась и почувствовала внутри себя спазм и движение, как будто что-то оборвалось и растеклось по животу доставляя мне такое неземное наслаждение, которое ни с чем не сравнить.
Не в силах себя сдерживать я вскрикнула, мышцы тела стали сами по себе сокращаться, а по телу пошла крупная дрожь. Стонов я уже не скрывала.
Тело расслаблялась и, почувствовав наступление того, к чему вела меня, подруга подняла голову от моей мокрой, опушенной легким комочком русых и тоже мокрых волосиков вагины, провела по ним языком и поднявшись поцеловала сначала в грудь, а потом в губы и я почувствовала на ее губах знакомый мне и только мой запах и мой вкус, которого доселе ощущать не доводилось. Было вкусно.
Я посмотрела на подружек, сидевших с совершенно опрокинутыми горящими лицами, не отводивших от нас глаз и, теребивших себя между ног и если Ленка делала это через брюки, то Лариска, запустила руку в штаны и интенсивно двигала там ею.
Мы с Ольгой переглянулись и кивнули друг другу, поняв без слов.
Я выбрала Ленку мне нравились ее длинные светлые волосы, завязанные по детской моде тех лет в два хвоста возле ушей, огромные «коровьи» глаза с лохматыми ресницами, заметная уже тогда грудь, превратившаяся со временем в бюст пятого размера и жопка, круглая и аппетитная. С похлопывания и поглаживания по ней и начала я свои поползновения, мне очень хотелось помочь подруге испытать то, что только что получила сама.
Похлопывая и поглаживая, я добралась до пуговки на ее поясе, расстегнула ее и увидев в просвете голубые Ленкины трусы, просунула руку под резинку, девочка дернулась, почувствовав прикосновение и сжала ноги.
Рука моя поглаживала шелковистые волосики, покрывающие лобок и тихонько, подвигалась вниз.
Судорожно сдвинутые ноги медленно стали отпускать зажим и, сначала один, потом два пальца, а скоро и вся ладонь проникли в совсем уже готовую ко всему, что угодно промежность, истекающую соком желания, распухшие половые губы разошлись и приоткрыли доступ в самую глубину. Пальцы легко туда соскальзывали, но делали это осторожно так, чтобы не напугать и не сделать больно.
Осторожно, стянула я с Ленки брюки и следом трусы. Она не сопротивлялась, хотя сопела и недовольно перебирала ногами тем самым, впрочем, только помогая раздевать ее. Свитер просто задрала к шее, лифчик был свободным и поднять его или просто опустить труда не составляло.
Такого опыта как у Ольги, а вправду сказать никакого опыта орального секса у меня не было, да и боязным, если не сказать неприятным казалось мне целовать и лизать Ленкину письку, хотя самой-то понравилось, одернула я себя.
Но все равно не решилась и начала целовать и лизать Ленкину мягкую грудь. Ей понравилось, мне тоже, а как тут не понравится, когда параллельно, рукой я всячески, припоминая свои ощущения и Ольгин урок возилась в ее вагине и добилась уже того, что она стонала и выгибала тело дугой мне навстречу. А после особенно удачного нажатия, задрожала и засеменила ногами, сопровождая оргазм вскриком на высокой ноте.
Глубоко задышав, затихла и лежала с закрытыми глазами, совершенно не обращая внимания на звуки из противоположного угла, где Лариска, совершенно голая, сидела верхом на Ольге, головой к ногам, и они неистово всхлипывая лизали письки друг другу.
Увлеченные друг другом мы пропустили момент, когда девчонки нашли такое неожиданное решение, когда никто не был в обиде и обе получали по полной, притом, своими действиями подавая подруге сигнал, чего бы от нее хотелось получить. И обе, похоже, кончали».
Ирина тряхнула волосами и закрыла глаза. Из-под ресниц текли слезы. Добавила,
- «И все, что тут описано, тоже происходило».
59
Еще порция джина, глоток. Ирина смотрит на меня в ожидании, что я скажу.
А я молчу, пытаясь понять, то ли мне досталась эта рукопись с целью познания чего-то, о чем я пока не ведаю, то ли это чья-то провокация с целью поссорить нас с ней.
В любом случае это не может быть случайностью, чтобы вот так, случилось, что сочинения неизвестного автора оказались не вымыслом, а явью и попали в руки к одному из участников описанных событий. Мистика.
А то, что все мы здесь, не мистика? Иногда у меня складывается впечатление, что все то, что здесь со мной происходит только – плод воображения.
И весь этот мир мною придуман и все эти люди, из моего прошлого с которыми я здесь встречался и встречаюсь – плод моей фантазии, а сам я пребываю где-то в состоянии комы и брежу яркими образами, и пытаюсь испытать и получить то, чего не мог достигнуть и постигнуть в том мире.
А то, что образы такие настоящие, объясняется тем, что нечасто пребываем мы в состоянии подвешенном между явью и фантазией у нас нет возможности контролировать свои эмоции и воспоминания и видения эти для нас внове потому, что не в состоянии адекватно оценить где мы и кто мы.
И я сказал об этом Ирине и спросил ее мнения, а тебе, не кажется ли, что все что здесь происходит – сон, бред, фантасмагория и души наши, как мы знаем теперь, бесплотные не только в фантазиях своих, возможно кем-то управляемых имеют тело?
То самое молодое, которое мы давно утратили и то, что мы принимаем за продолжение жизни в этом райском уголке.
Просто видения и грезы, транслируются тем субстанциям, которые мы в данный момент из себя представляем, а они продолжают существовать и мыслить, поскольку являются ценным продуктом для того, кто всем этим миром распоряжается и, просто для того, чтобы мы не скучали в ожидании грядущей доли нам спущена сверху такая виртуальная реальность, в которой мы все сегодня существуем, якобы живем бурной жизнью, любим, наслаждаемся и страдаем.
Ирина, смотревшая на меня в начале недоуменно, ожидавшая оправданий и объяснений по поводу историй, происходивших с ней в крайней юности и моей, якобы в них осведомленности, услышавшая вместо этого философские сентенции о сути нашего сегодняшнего бытия растерялась.
Было видно, как она пытается переключиться с раздражения и воспоминаний, возникших у нее после знакомства с рукописью, авторство которой она ошибочно приписала мне к пониманию вопроса, заданного мной так внезапно, как внезапно он пришел мне в голову и отчего, пазл сложился.
Теперь я ждал, сложится ли он в ее голове. Одна голова - хорошо, а две –лучше.
Лучшим средством для прояснения в мозгах подруга считала джин, общаясь с ней, я заметил, что выпить она может много, притом разума не теряет, а сейчас, на стрессе, ее не свалить и большой дозой.
Пришло время, и мы все «протекли» грудь росла, помимо внешних изменений и улавливания на себе, вдруг на улице не всегда приятных мужских взглядов, появились какие-то беспокоящие мысли, ощущения.
Непонятно было как унять проснувшуюся плоть, кто-то сам, как-то учился себя удовлетворять, пока однажды, в походе это было, спали в палатках по нескольку человек, вот мы четверо одну палатку и заняли.
Застегнув брезентовый домик изнутри, мы оказались в полумраке, свет проникал только через небольшое оконце, закрытое плексигласовыми вставками, но у нас был фонарь, довольно яркий на двух плоских батарейках и с двумя лампочками. Его мы и включили, стало уютно.
Смех, хохмы, страшные рассказы и… эротические фантазии, конечно только фантазии, ибо в то героическое время, по окончании шестого класса, никто из нас сексуального опыта не имел. До сего дня…
Именно так я и считала, хотя спустя время, анализируя происходящее надумала, что не так все просто.
Уже потом, повзрослев и узнав из литературы и от знающих откровенных подруг о подробностях жизни тех, кого принято называть представителями ЛГБТ сообщества подивилась, откуда тогда у нас, сопливых тринадцатилетних девчонок возникло умение проделывать друг с другом некие манипуляции, вызывающие в начале желание, а потом и полноценный, яркий оргазм.
Можно, конечно свести это к действию инстинкта, к знанию и пониманию собственных ощущений, того самого чувства, что, лаская подругу, подсказывает делать с ней именно то, что тебе самой доставляет наибольшее наслаждение.
Может быть оно и так, но дело в том, что наш лидер, уж коли вы так ее назвали, пусть так и будет, изначально с первого раза знала, на что нажать, что полизать, где потянуть, а где укусить и мы «целки валдайские» ступая по проложенной ею тропинке очень быстро вошли во вкус и разбившись на пары принялись обслуживать друг друга, потом, со временем начали меняться партнерами, а дальше практиковали и свальный грех, или то, что в просторечии именуют групповухой.
Но это был наш первый раз.
И начиналось все почти невинно. Рейтузики, свитерки, что дали нам мамы, вместо пижам, в расчете на прохладную ночь нужно было надеть на себя, а перед тем снять другие рейтузики- брючки и свитерки в которых мы ехали в электричке и шли лесом до полянки у реки.
Первой раздеваться начала, естественно Оля, наш лидер.
Никого не стесняясь, она сняла свитер, футболку, оставшись в лифчике повела плечами и запустив руки за спину расстегнула его, ее, уже приличные грудки выскочили и встав торчком уставились на нас торчащими вперед сосками она начала их трогать и предложила мне – потрогай, какие твердые.
Мне было неловко, но интересно. Я еще никогда не трогала чужой груди. Протянув руки потрогала пальцами соски, они были действительно очень твердыми, не удержалась и как бы в шутку поддела груди руками, они подпрыгнули, а Ольга взяла мои руки и прижала к груди, я задохнулась и внизу живота у меня что-то шевельнулось, у меня иногда возникало такое чувство, когда я смотрела на мальчиков в трусах на спортивных соревнованиях.
Я отдернула руки и покраснела, а Оля усмехнулась. Подружки сидели по бокам, и я слышала только их сопение.
Стриптиз, тогда мы еще не знали такого слова, продолжился тем, что подружка стала снимать брюки. Ничего эротичного под ними мы не ждали. Трусы у нас у всех были похожие и отличались только цветом или рисунком. А на ней были в синюю полоску. То есть, ее трусы были не как у всех голубые или белые трикотажные, высокие и бесформенные.
У нее они были сшитые из ткани, по фигуре, как для купальника мелкие и совсем не растянутые. И потому смотрелись совсем иначе, сейчас бы сказали эротично, но тогда мы таких слов не знали.
Она опять усмехнулась, видимо это была ее реакция на наш ошарашенный вид. Высунула кончик языка и облизала губы, глаза у нее лихорадочно блестели.
Посмотрев на нас, Ольга просунула ладонь левой руки под резинку трусов приспустила их так, что стали видны темные густые волосы, поросль которых возникала сразу за резинкой и начала растирать промежность рукой.
Прикрыв глаза, и блаженно улыбаясь подружка продолжала теребить у себя в трусах, немало тем самым смущая нас.
Если честно, то каждая из нас дома под одеялом проделывала с собой нечто похожее, но, чтобы так, у всех на глазах.
Подружка, тем временем изрядно возбудившись и совсем потеряв стыд, стянула с себя трусы и, послюнив палец начала раздражать бугорок, выделяющийся в верхней части ее влагалища и раздвигая половые губы засовывать в себя половину пальца.
Блаженство на ее лице сменилось выражением восторга, и она начала тихо постанывать.
Я сидевшая прямо напротив, непроизвольно облизывалась и судорожно сглатывала слюну.
Девушка, тем временем легла на спину, согнула ноги в коленях и широко их раздвинув начала быстро-быстро раздражать пальцами вагину, половые губы набухли, побагровели ее пальцы увлажнились, и смазка тянулась тонкими нитями вслед за рукой.
Ольга всхлипнула и сдавленным голосом прошептала,
- «Ну помогите же».
Мы переглянулись, не решаясь, да и не понимая, что делать.
Наконец я, как самая близкая ее подруга, встала на колени, протянула руку и погладила такую горячую и такую мокрую ее письку.
Ольга глубоко задышала, накрыла мою руку своей и вдруг стала с силой сжимать и разжимать бедра.
Она задрожала и, вдруг вытянувшись несколько раз приподняла бедра, как будто стремилась кому-то навстречу, выдохнула и ослабла.
Я смотрела на нее и боялась вытащить руку, зажатую в промежности и что самое странное, мне тоже хотелось проделать нечто похожее. Хотелось до такой степени, что я чувствовала, как у меня в трусах стало мокро.
Подружки наши, как сидели по бокам, напуганные и молчащие, так и продолжали сидеть. Только лица их изменились, покраснели и безразличие сменилось интересом».
Ирина посмотрела на меня, каким-то странным затуманенным взглядом, странно было встретить такой взгляд у человека так складно и подробно рассказывающем о своем детстве.
Она снова взяла бутылку с джином, но теперь не стала пить из горлышка, а налив в чайную чашку, протянула бутылку мне, кивнув на вторую.
Все-таки ждала, подумал я про себя, иначе откуда две чашки. Дальше развивать мысль резона не было, я плеснул, молча выпил обжигающий напиток.
А Ирина, тем временем, утерла рот ладонью и продолжила.
- «Раскрасневшаяся и вспотевшая Ольга села по-турецки, совершенно бесстыдно выставив на обозрение, свое воспаленное промежье. Посмотрела на меня, сидящую против нее и, вдруг, сильно толкнув в плечи повалила на спину.
Все, как-то натянуто засмеялись, не понимая в чем дело, а подруга знала, что делает, задрала мне ноги и одним рывком стянула с меня рейтузы вместе с трусами, вывернув их наизнанку и сдернув с ног.
Я, оказавшись совсем нагой охнула и инстинктивно закрыла промежность руками. Ольга, раздвинув мне колени и оторвав руки уткнула между моих ног лицо и я, впервые в жизни почувствовала у входа во влагалище мягкий и теплый язык и губы, которые ласкали и целовали то место, которое всегда было скрыто от посторонних, не то что прикосновений, но даже взглядов.
Инстинкт сжимал мои ноги и напрягал живот, стыд, перед подругами требовал немедленного прекращения, а новое, никогда не переживаемое сладостное ощущение предлагало раздвинуть ноги пошире, расслабиться и наслаждаться.
Боролась я недолго, последнее желание победило. Мне стало плевать на то, что скажут девчонки, конечно было немножко стыдно, но так приятно, как не было никогда в жизни.
Ольга продолжала лизать, проникая кончиком языка в самую глубину моей, именно в этот момент превращающейся в женскую сути. Она дотрагивалась до самых сладких и сокровенных точек, касалась уголков, которые я игнорировала, когда ласкала себя и оказывалось, что именно там таится самое острое и приятное ощущение, а может быть дело в том, что трогала там не я сама.
И я поплыла, волны неведомого доселе чувства поднимались от низа живота в солнечное сплетение, а моя спящая до того момента вагина втягивала в себя язык и губы Ольги и готова была поглотить всю ее голову.
Мои руки, нащупав стриженный затылок стали его поглаживать и вжимать в себя, стараясь усилить получаемые ощущения и получить наконец то, о чем девчонки говорят шёпотом, но только те, кто об этом понятия не имеет, а кто имеет, почему-то помалкивают.
Продолжая движения ртом, Ольга подняла руки, нашарила мои маленькие груди и стала пощипывать соски, от этого незнакомого ощущения, мне, как будто плеснули вниз живота кипятком, я задохнулась и почувствовала внутри себя спазм и движение, как будто что-то оборвалось и растеклось по животу доставляя мне такое неземное наслаждение, которое ни с чем не сравнить.
Не в силах себя сдерживать я вскрикнула, мышцы тела стали сами по себе сокращаться, а по телу пошла крупная дрожь. Стонов я уже не скрывала.
Тело расслаблялась и, почувствовав наступление того, к чему вела меня, подруга подняла голову от моей мокрой, опушенной легким комочком русых и тоже мокрых волосиков вагины, провела по ним языком и поднявшись поцеловала сначала в грудь, а потом в губы и я почувствовала на ее губах знакомый мне и только мой запах и мой вкус, которого доселе ощущать не доводилось. Было вкусно.
Я посмотрела на подружек, сидевших с совершенно опрокинутыми горящими лицами, не отводивших от нас глаз и, теребивших себя между ног и если Ленка делала это через брюки, то Лариска, запустила руку в штаны и интенсивно двигала там ею.
Мы с Ольгой переглянулись и кивнули друг другу, поняв без слов.
Я выбрала Ленку мне нравились ее длинные светлые волосы, завязанные по детской моде тех лет в два хвоста возле ушей, огромные «коровьи» глаза с лохматыми ресницами, заметная уже тогда грудь, превратившаяся со временем в бюст пятого размера и жопка, круглая и аппетитная. С похлопывания и поглаживания по ней и начала я свои поползновения, мне очень хотелось помочь подруге испытать то, что только что получила сама.
Похлопывая и поглаживая, я добралась до пуговки на ее поясе, расстегнула ее и увидев в просвете голубые Ленкины трусы, просунула руку под резинку, девочка дернулась, почувствовав прикосновение и сжала ноги.
Рука моя поглаживала шелковистые волосики, покрывающие лобок и тихонько, подвигалась вниз.
Судорожно сдвинутые ноги медленно стали отпускать зажим и, сначала один, потом два пальца, а скоро и вся ладонь проникли в совсем уже готовую ко всему, что угодно промежность, истекающую соком желания, распухшие половые губы разошлись и приоткрыли доступ в самую глубину. Пальцы легко туда соскальзывали, но делали это осторожно так, чтобы не напугать и не сделать больно.
Осторожно, стянула я с Ленки брюки и следом трусы. Она не сопротивлялась, хотя сопела и недовольно перебирала ногами тем самым, впрочем, только помогая раздевать ее. Свитер просто задрала к шее, лифчик был свободным и поднять его или просто опустить труда не составляло.
Такого опыта как у Ольги, а вправду сказать никакого опыта орального секса у меня не было, да и боязным, если не сказать неприятным казалось мне целовать и лизать Ленкину письку, хотя самой-то понравилось, одернула я себя.
Но все равно не решилась и начала целовать и лизать Ленкину мягкую грудь. Ей понравилось, мне тоже, а как тут не понравится, когда параллельно, рукой я всячески, припоминая свои ощущения и Ольгин урок возилась в ее вагине и добилась уже того, что она стонала и выгибала тело дугой мне навстречу. А после особенно удачного нажатия, задрожала и засеменила ногами, сопровождая оргазм вскриком на высокой ноте.
Глубоко задышав, затихла и лежала с закрытыми глазами, совершенно не обращая внимания на звуки из противоположного угла, где Лариска, совершенно голая, сидела верхом на Ольге, головой к ногам, и они неистово всхлипывая лизали письки друг другу.
Увлеченные друг другом мы пропустили момент, когда девчонки нашли такое неожиданное решение, когда никто не был в обиде и обе получали по полной, притом, своими действиями подавая подруге сигнал, чего бы от нее хотелось получить. И обе, похоже, кончали».
Ирина тряхнула волосами и закрыла глаза. Из-под ресниц текли слезы. Добавила,
- «И все, что тут описано, тоже происходило».
59
Еще порция джина, глоток. Ирина смотрит на меня в ожидании, что я скажу.
А я молчу, пытаясь понять, то ли мне досталась эта рукопись с целью познания чего-то, о чем я пока не ведаю, то ли это чья-то провокация с целью поссорить нас с ней.
В любом случае это не может быть случайностью, чтобы вот так, случилось, что сочинения неизвестного автора оказались не вымыслом, а явью и попали в руки к одному из участников описанных событий. Мистика.
А то, что все мы здесь, не мистика? Иногда у меня складывается впечатление, что все то, что здесь со мной происходит только – плод воображения.
И весь этот мир мною придуман и все эти люди, из моего прошлого с которыми я здесь встречался и встречаюсь – плод моей фантазии, а сам я пребываю где-то в состоянии комы и брежу яркими образами, и пытаюсь испытать и получить то, чего не мог достигнуть и постигнуть в том мире.
А то, что образы такие настоящие, объясняется тем, что нечасто пребываем мы в состоянии подвешенном между явью и фантазией у нас нет возможности контролировать свои эмоции и воспоминания и видения эти для нас внове потому, что не в состоянии адекватно оценить где мы и кто мы.
И я сказал об этом Ирине и спросил ее мнения, а тебе, не кажется ли, что все что здесь происходит – сон, бред, фантасмагория и души наши, как мы знаем теперь, бесплотные не только в фантазиях своих, возможно кем-то управляемых имеют тело?
То самое молодое, которое мы давно утратили и то, что мы принимаем за продолжение жизни в этом райском уголке.
Просто видения и грезы, транслируются тем субстанциям, которые мы в данный момент из себя представляем, а они продолжают существовать и мыслить, поскольку являются ценным продуктом для того, кто всем этим миром распоряжается и, просто для того, чтобы мы не скучали в ожидании грядущей доли нам спущена сверху такая виртуальная реальность, в которой мы все сегодня существуем, якобы живем бурной жизнью, любим, наслаждаемся и страдаем.
Ирина, смотревшая на меня в начале недоуменно, ожидавшая оправданий и объяснений по поводу историй, происходивших с ней в крайней юности и моей, якобы в них осведомленности, услышавшая вместо этого философские сентенции о сути нашего сегодняшнего бытия растерялась.
Было видно, как она пытается переключиться с раздражения и воспоминаний, возникших у нее после знакомства с рукописью, авторство которой она ошибочно приписала мне к пониманию вопроса, заданного мной так внезапно, как внезапно он пришел мне в голову и отчего, пазл сложился.
Теперь я ждал, сложится ли он в ее голове. Одна голова - хорошо, а две –лучше.
Лучшим средством для прояснения в мозгах подруга считала джин, общаясь с ней, я заметил, что выпить она может много, притом разума не теряет, а сейчас, на стрессе, ее не свалить и большой дозой.
