– А это кто? – с показным безразличием спросил у Ирки Болт, ткнув пальцем в фото.
– Это же Света, не помнишь её?
– Плохо, я её с тех пор не видел.
– А ты и не мог видеть! Она переехала сразу после лагеря. Мы с ней переписывались. Сначала она присылала письма из Сибири, из Салехарда, потом из Москвы. Её ведь не Светой зовут.
– Прямо как в анекдоте: Света, как тебя зовут?
– Знаешь, какое у неё имя по-настоящему?
– Таня?
– Почему Таня? – засмеялась Нечаева. – Сати! Она же татарка – Сати Курбанова.
В начале пятого класса Болтинова записали в легкоатлетическую секцию детско-юношеской спортивной школы. Такое решение было принято отцом, вызванным в школу по случаю замеченной гиперактивности его чада. Физрук, которого на перемене во дворе школы Болт сбил с ног, догоняя пнувшего его Лёньку Юдина, пожаловался Вере Семёновне, Тишкиной учительнице и та решила поговорить с его родителями. Отец внял совету педагогини и Болт серьёзно занялся спортом.
Точёную фигурку Жени, гимнастки в неизменном чёрном трико с завязанными узелком и помещёнными в капроновую сеточку волосами, Болт заприметил в спортзале на самом первом занятии. Она была года на два старше. Это обстоятельство оставляло ему мало шансов. Но сердцу не объяснишь!
Зал был поделён на сектора. Пока «лёгкие» наматывали круги по дорожке, прыгали в длину, в высоту и через козла, на ковре в центре зала наращивали результаты девочки с мячом, с обручем или с лентой. Одеты все они были в такие же чёрные костюмы, какой был на тёте Ире, жене дяди Стёпы, когда она купалась и загорала на речке. Девчонки вытворяли что-то невообразимое со своими худенькими телами – становились мостиком, делали растяжки, закручивались в спирали и садились на шпагат. Иногда их тренировки проходили под музыкальное сопровождение. Сильно искажённая мелодия с заваленными частотными верхами и низами сыпалась горохом из трескучих динамиков. Завершив выступление на ковре, девчонки подходили к тренеру и та, выразительно жестикулируя, будто описывала воздушный бой, делала замечания стоявшей перед ней со сложенными крендельком за спиной руками гимнастке.
Заканчивалась эта сцена всегда одинаково – неизменным похлопыванием по спинке и поглаживанием заплетённых вокруг головы косичек.
Занятиям на бревне тренер девочек уделял особое внимание. На случай падения все снаряды были обложены матами. И гимнастки падали! Иногда Тишка слышал девичий плач. Он всей своей спиной до мурашек по коже всякий раз ощущал боль, испытываемую этими хрупкими, гибкими, но настырными созданиями в тёть-Ириных купальниках. Жалко было всех и всегда, но он почему-то слегка успокаивался, когда оказывалось, что плачет не Женя, а другая девочка.
Тихон приобрёл объёмное зрение – ему приходилось вращать глазами как хамелеону, чтобы отслеживать успехи и неудачи Жени и самому вовремя закидывать ноги при беге с препятствиями. Случалось, увлёкшись вторым планом, он сам налетал на борт или отбойники. Однажды, поднявшись и потирая снесённую в кровь коленку, он заметил на себе взгляд Жени. И она даже улыбнулась ему!
Допустить, что Женя смеялась над ним, Болт не мог.
Больше всего Болту нравилось заниматься на кольцах. Он бежал к ним сразу после разминки, поскольку с этого снаряда лучше всего просматривалось бревно, на котором оттачивала своё мастерство Женя.
Гимнасты, среди которых было даже двое мальчишек, начинали и заканчивали свои занятия на двадцать минут раньше легкоатлетов, поэтому проследить, куда после занятий шла Женя долго не удавалось.
https://vk.com/photo31364817_457262152
Гимнастка
Но однажды Болт пренебрёг строгим спортивным режимом и сбежал с тренировки на час раньше. Прямо на глазах у него Женя сорвалась с бревна и упала на спину. Он даже вскрикнул, и чуть было не рванул к ней. Приземляясь, Женя неудачно подвернула ногу и, поднявшись с помощью тренера, прихрамывая, молча пошла в раздевалку.
Болт некоторое время размышлял, как бы ему поступить. Подойти к тренеру и отпроситься? Не отпустит, проверено на других. Улизнуть, отлучившись в туалет? Да, так будет проще. Так и сделал. Быстро смыл пот в дyше, наспех вытерся и выбежал в холл. Кроме вахтёрши и чирикающего волнистого попугайчика в холле никого не было. Ещё не вышла – решил Тишка. Он взял в раздевалке своё пальто, подошёл к клетке, стал отслеживать боковым зрением общую обстановку, делая вид, что его заинтересовал бело-голубой пернатый узник. «Я сейчас на Плейшнера похож» – подумал Болт, разглядывая сквозь решётку клетки подъехавшую белую «Волгу». За рулём автомобиля сидел мужчина лет шестидесяти – Тишка в то время не слишком хорошо мог определять возраст взрослых по их внешним данным. Мужчина был седым и вполне мог оказаться его деду ровесником.
Тем временем седой в чёрном кожаном плаще, вышел из машины, закрыл дверь ключом – в те времена этого было достаточно – и направился к спортивной школе. Он вошёл в холл, поздоровался с бабулей на вахте и присел на скамейку.
– Вы к Женечке Тихоновой? – спросила вахтёрша у седого.
– Да, мне сказали, она ногу подвернула, – дед встал и подошёл к турникету возле вахты.
– Возможен вывих или растяжение, наш врач разбирается. Вы присядьте, я сейчас позвоню.
Тихонова! Не чья-то, именно Тихонова! Это забавное совпадение Тихон воспринял как знак.
– Тиша хороший мальчик! Давай поцелуемся! – довольно отчётливо выдал вдруг попугай. Позже выяснилось, что зовут его Кешей. Но обращался-то он к Тихону!
Через пару минут из двери в стене напротив вахты, опираясь на руку женщины в белом халате, вышла Женя. Седой быстро зашагал им навстречу.
– Ты так быстро, папа! Как тебя отпустили?
– Попробовали бы не отпустить. Ну, как ты?
– Да нормально, не переживайте вы все так! Не первый же раз.
Прихрамывая, Женя прошла мимо Тихона, как мимо стула или дерева, не обращая на него внимания – просто обошла препятствие. Зато её отец обратился к Болту. Показывая взглядом вниз, он изрёк: «Молодой человек, не вы перчатку обронили?» Тишка поднял с пола мокрую варежку, засунул её в карман пальто и поправил клапан.
Проследив сквозь попугайскую клетку за отъезжающей «Волгой», отметив для себя направление в котором живёт Женя, Болт поплёлся в раздевалку.
– Ты где пропадал, Болтинов? Живот болит?
– Да. Но уже прошло.
– С облегчением! Давай на брусья, ты один без зачёта остался!
Искать дом, в котором живёт Женя, Тихон не стал. Весной он стащил с доски почёта появившуюся после очередных областных соревнований фотографию и отдельно табличку «Тихонова Евгения. ДЮСШ Центрально-городского района». На этот раз он чётко понимал безысходность своего положения и стойко переносил все тяготы неразделённой любви.
Женя вернулась через две недели. Ещё долго основным стимулом жизни Болта оставался спорт. Он с нетерпением ждал звонка с последнего урока в школе, чтобы скорее бросить дома портфель, перекусить, приехать в спортивную школу и увидеть её. Женя же не обращала внимание на Болта. Общение между секциями не было принято. Даже тренеры ограничивались одним приветствием, во всяком случае, в зале. Она, по всей видимости, даже не знала его имени. А он не строил планов и не предпринимал никаких действий. Ему было достаточно увидеть её, чтобы день случился. На выходных он обходился краденой фоткой, которую сначала хранил в тетрадке со стихами, на тот момент ещё не своими, а потом поставил на книжную полку напротив глаз. Родители вопросов не задавали. Из деликатности или ввиду отсутствия любопытства, кто ж теперь ответит.
Тихон Болтинов достиг определённых успехов в спорте. На выходе из раздевалки в душ висело зеркало. И с каждым годом отражение в нём становилось всё мужественнее. Бицепсы, трицепсы прорисовывались, в нужных местах на груди намечались кубики. Специализировался он на прыжках в длину и в спринтерском беге. Ездил на сборы и на соревнования. Привозил медали, грамоты и кубки. Уже и его фотография висела на доске «Наши рекордсмены». Покушений на неё не отмечалось, если не считать таковым подрисованные однажды фломастером гитлеровские усы.
В седьмом классе Тихон потерял Женю. Она, скорее всего, закончила обучение и перешла во взрослый формат. Жадно прислушивался Болт к репортажам по радио и телевидению, читал спортивные колонки газет, но никогда больше не встречал упоминаний о своей второй безответной любви. Фотография простояла на полке ещё около года. Время шло, таких, как раньше, эмоций она уже не вызывала и была заставлена учебниками. Место Жени в душе Тихона мало-помалу освобождалось. Но природа, как известно, вакуума не терпит, и свято место пусто не бывает.
А жизнь любит пошутить. Прощальным аккордом Тишкиной песни о безответной любви к Жене стали две мимолётные встречи. Обе произошли в одном месте при похожих обстоятельствах, но с солидным временным зазором.
Первая – прямо перед восьмым классом. Летним августовским вечером, когда солнце сдавало дежурство уличным фонарям с едким, холодным и безжизненным светом ртутных ламп, на подходе к кинотеатру «Призыв», возле которого находился уже знакомый читателю дом с ракетой, он наткнулся на Женечку. Она была стройна и обворожительна. Её вёл под руку высокий парень в форме курсанта военного училища. Тишка тогда ещё был ростом ниже Жени. От неожиданности он поздоровался. Женя посмотрела в его сторону, улыбнулась и ответила кивком. Глаза её светились счастьем!
Ровно на этом же месте года через три или даже четыре после армии он шёл, держа под руку Марину. Какую-то комедию с Пьером Ришаром, кажется, решили посмотреть. Перекрёстным курсом проходила, и с ними поздоровалась красиво одетая, несколько склонная к полноте женщина среднего роста – на голову ниже Тихона – с подозрительно знакомым миловидным лицом. Болт машинально ответил на приветствие, сделал ещё несколько шагов, прежде чем сообразил, что это была Женя. Но оборачиваться не стал, только остановился на секунду. Марина заметила и поинтересовалась, кто это. «В школе вместе учились», – уклонился от подробностей Тишка
https://vk.com/photo31364817_457262149
"Призыв"
Когда Тишку отец, чтобы скрасить себе дорогу и развеять сына, брал в рейс, это всегда было праздником! Случалось такое чаще всего летом, ведь рейс должен совпасть с каникулами. Поездка щедро одаривала пацана множеством впечатлений: новые пейзажи, перебегающие дорогу суслики, лоси и лисицы. Отец рассказывал много всякого интересного. Вербальная информация, полученная сыном от отца в поездках – в сложных дорожных ситуациях, в ровной беседе при ламинарном движении грузовика по скучной трассе или при возникновении поломок – не воспринималась в полной мере в силу нежного возраста, но записывалась до поры на подкорку. Пройдут годы, и выяснится, что именно поездки эти формировали Тиху как личность, расширяли его кругозор и прививали навыки, которые в школе или во дворе не получить.
Случалось, что погода скрывала набегающую информацию за струями дождя. Крупные прозрачные капли небесной влаги и грязная аэрозоль от встречных машин превращали лобовое стекло в нудный монотонный калейдоскоп. Тогда отец становился молчаливым, внимательно вглядывался в дорожную обстановку. А Болт просто следил за дворниками и представлял их живыми существами. Забавно было наблюдать, как они гоняются друг за другом – сначала левый убегает, а правый догоняет, а потом наоборот – левый догоняет правого. И никак им не встретиться…
Оля была всегда. С самого первого класса. А если быть точнее, то с минус первого. В том смысле, что Оля с Тишкой ещё в детсаду вместе кашу ели, в подготовительной группе. На соседних горшках восседали. До институтов ещё больше десяти лет, а они уже однокашники! И жили по соседству: он во втором подъезде, и она во втором подъезде, но в доме напротив. В той песочнице, где Тишка играл в машинки и сооружал им из трёх кирпичей гаражи, Оля лепила куличики. Позже в одной очереди с бидончиками за молоком стояли. Весь первый класс просидели за одной партой. Тишке время от времени из разных источников приходили сигналы о том, что Оля неровно дышит в его сторону. То поссорившиеся подружки на хвосте принесут, то внимательные друзья попытаются глаза ему открыть, а то и сам заметит. Да Оля и не скрывалась, ненавязчиво всячески афишировала, разве только на словах не объяснялась. Она всегда была рядом: рубашка порвалась – держи английскую булавку, закончилась паста в авторучке – у неё запасная в пенале имеется, не хватает на пистоны для игрушечного пистолета – у неё лишних десять копеек с обедов остались. Даже если не в чем карбид в луже взорвать, она всегда рядом и готова вынести из дома пустую бутылку из-под шампанского.
Болт даже слышал, что Олю иногда дразнят Гайкой, но внимания особо не заострял. Он всегда рассматривал её как хорошего товарища, просто соседку – по двору, по песочнице, по турнику, по парте. Однако, ситуация опрокинулась.
В конце седьмого класса Тишку, как победителя школьной олимпиады по математике, отправили на городскую. Олимпиада проходила в одной из школ на другом конце города. Одновременно проходили олимпиады по русскому и литературе, по английскому, немецкому, испанскому. Оля тоже возглавила школьный пьедестал, кажется, по русскому языку и поехала писать сочинение. Туда добирались под присмотром завуча Валентины Ивановны на городском автобусе. «Язычников» сразу забрали на второй этаж, а математиков попросили пока подождать в холле – у одного из членов «олимпийского комитета», являющегося также депутатом городского масштаба, случилось совещание по благоустройству и озеленению. Без его научно обоснованных и просчитанных на логарифмической линейке выкладок было не обойтись. Депутат вскоре пришёл и извинился за накладку. Приступили с получасовым опазданием Тиха всё решил одним из первых, сдал задание, расписался в каком-то протоколе и вышел из класса. В коридоре скрестив ноги, лицом к окну, опираясь на подоконник, стояла девчонка. «Какая хорошая фигурка!» – мелькнуло в голове Болта. Он не сразу узнал Олю.
– Ну, как? Справился? – повернулась она на скрип двери.
– Вроде да.
– Поехали домой?
– А Валентина Ивановна?
– Она нас отпустила. Под мою ответственность.
– Она думает, без тебя я дорогу домой не найду?
– Я обещала проследить за тобой, чтоб не потерялся.
– Конвой! Ну, поехали!
Домой не хотелось. Светило солнце, цвели фруктовые деревья, щебетали синицы. Ольга предложила в зоопарк, но Тишка наотрез отказался, сказал, что он там уже много раз был и ему скучно смотреть на спящих зверей. Тогда было решено поесть мороженое в кафе «Волна». Потом Оля подала идею съездить в аэропорт, посмотреть на взлетающие самолёты. Самолёты взлетали красиво, но очень редко. Гораздо больше впечатлений было получено у билетных касс, от потасовки горячих парней из кавказских предгорий. Загорелые мужчины с волосатыми руками лет тридцати или поменьше громко общались на непонятном наречии и выразительно жестикулировали.
– Это же Света, не помнишь её?
– Плохо, я её с тех пор не видел.
– А ты и не мог видеть! Она переехала сразу после лагеря. Мы с ней переписывались. Сначала она присылала письма из Сибири, из Салехарда, потом из Москвы. Её ведь не Светой зовут.
– Прямо как в анекдоте: Света, как тебя зовут?
– Знаешь, какое у неё имя по-настоящему?
– Таня?
– Почему Таня? – засмеялась Нечаева. – Сати! Она же татарка – Сати Курбанова.
Глава 4. ГИМНАСТКА
В начале пятого класса Болтинова записали в легкоатлетическую секцию детско-юношеской спортивной школы. Такое решение было принято отцом, вызванным в школу по случаю замеченной гиперактивности его чада. Физрук, которого на перемене во дворе школы Болт сбил с ног, догоняя пнувшего его Лёньку Юдина, пожаловался Вере Семёновне, Тишкиной учительнице и та решила поговорить с его родителями. Отец внял совету педагогини и Болт серьёзно занялся спортом.
Точёную фигурку Жени, гимнастки в неизменном чёрном трико с завязанными узелком и помещёнными в капроновую сеточку волосами, Болт заприметил в спортзале на самом первом занятии. Она была года на два старше. Это обстоятельство оставляло ему мало шансов. Но сердцу не объяснишь!
Зал был поделён на сектора. Пока «лёгкие» наматывали круги по дорожке, прыгали в длину, в высоту и через козла, на ковре в центре зала наращивали результаты девочки с мячом, с обручем или с лентой. Одеты все они были в такие же чёрные костюмы, какой был на тёте Ире, жене дяди Стёпы, когда она купалась и загорала на речке. Девчонки вытворяли что-то невообразимое со своими худенькими телами – становились мостиком, делали растяжки, закручивались в спирали и садились на шпагат. Иногда их тренировки проходили под музыкальное сопровождение. Сильно искажённая мелодия с заваленными частотными верхами и низами сыпалась горохом из трескучих динамиков. Завершив выступление на ковре, девчонки подходили к тренеру и та, выразительно жестикулируя, будто описывала воздушный бой, делала замечания стоявшей перед ней со сложенными крендельком за спиной руками гимнастке.
Заканчивалась эта сцена всегда одинаково – неизменным похлопыванием по спинке и поглаживанием заплетённых вокруг головы косичек.
Занятиям на бревне тренер девочек уделял особое внимание. На случай падения все снаряды были обложены матами. И гимнастки падали! Иногда Тишка слышал девичий плач. Он всей своей спиной до мурашек по коже всякий раз ощущал боль, испытываемую этими хрупкими, гибкими, но настырными созданиями в тёть-Ириных купальниках. Жалко было всех и всегда, но он почему-то слегка успокаивался, когда оказывалось, что плачет не Женя, а другая девочка.
Тихон приобрёл объёмное зрение – ему приходилось вращать глазами как хамелеону, чтобы отслеживать успехи и неудачи Жени и самому вовремя закидывать ноги при беге с препятствиями. Случалось, увлёкшись вторым планом, он сам налетал на борт или отбойники. Однажды, поднявшись и потирая снесённую в кровь коленку, он заметил на себе взгляд Жени. И она даже улыбнулась ему!
Допустить, что Женя смеялась над ним, Болт не мог.
Больше всего Болту нравилось заниматься на кольцах. Он бежал к ним сразу после разминки, поскольку с этого снаряда лучше всего просматривалось бревно, на котором оттачивала своё мастерство Женя.
Гимнасты, среди которых было даже двое мальчишек, начинали и заканчивали свои занятия на двадцать минут раньше легкоатлетов, поэтому проследить, куда после занятий шла Женя долго не удавалось.
https://vk.com/photo31364817_457262152
Гимнастка
Но однажды Болт пренебрёг строгим спортивным режимом и сбежал с тренировки на час раньше. Прямо на глазах у него Женя сорвалась с бревна и упала на спину. Он даже вскрикнул, и чуть было не рванул к ней. Приземляясь, Женя неудачно подвернула ногу и, поднявшись с помощью тренера, прихрамывая, молча пошла в раздевалку.
Болт некоторое время размышлял, как бы ему поступить. Подойти к тренеру и отпроситься? Не отпустит, проверено на других. Улизнуть, отлучившись в туалет? Да, так будет проще. Так и сделал. Быстро смыл пот в дyше, наспех вытерся и выбежал в холл. Кроме вахтёрши и чирикающего волнистого попугайчика в холле никого не было. Ещё не вышла – решил Тишка. Он взял в раздевалке своё пальто, подошёл к клетке, стал отслеживать боковым зрением общую обстановку, делая вид, что его заинтересовал бело-голубой пернатый узник. «Я сейчас на Плейшнера похож» – подумал Болт, разглядывая сквозь решётку клетки подъехавшую белую «Волгу». За рулём автомобиля сидел мужчина лет шестидесяти – Тишка в то время не слишком хорошо мог определять возраст взрослых по их внешним данным. Мужчина был седым и вполне мог оказаться его деду ровесником.
Тем временем седой в чёрном кожаном плаще, вышел из машины, закрыл дверь ключом – в те времена этого было достаточно – и направился к спортивной школе. Он вошёл в холл, поздоровался с бабулей на вахте и присел на скамейку.
– Вы к Женечке Тихоновой? – спросила вахтёрша у седого.
– Да, мне сказали, она ногу подвернула, – дед встал и подошёл к турникету возле вахты.
– Возможен вывих или растяжение, наш врач разбирается. Вы присядьте, я сейчас позвоню.
Тихонова! Не чья-то, именно Тихонова! Это забавное совпадение Тихон воспринял как знак.
– Тиша хороший мальчик! Давай поцелуемся! – довольно отчётливо выдал вдруг попугай. Позже выяснилось, что зовут его Кешей. Но обращался-то он к Тихону!
Через пару минут из двери в стене напротив вахты, опираясь на руку женщины в белом халате, вышла Женя. Седой быстро зашагал им навстречу.
– Ты так быстро, папа! Как тебя отпустили?
– Попробовали бы не отпустить. Ну, как ты?
– Да нормально, не переживайте вы все так! Не первый же раз.
Прихрамывая, Женя прошла мимо Тихона, как мимо стула или дерева, не обращая на него внимания – просто обошла препятствие. Зато её отец обратился к Болту. Показывая взглядом вниз, он изрёк: «Молодой человек, не вы перчатку обронили?» Тишка поднял с пола мокрую варежку, засунул её в карман пальто и поправил клапан.
Проследив сквозь попугайскую клетку за отъезжающей «Волгой», отметив для себя направление в котором живёт Женя, Болт поплёлся в раздевалку.
– Ты где пропадал, Болтинов? Живот болит?
– Да. Но уже прошло.
– С облегчением! Давай на брусья, ты один без зачёта остался!
Искать дом, в котором живёт Женя, Тихон не стал. Весной он стащил с доски почёта появившуюся после очередных областных соревнований фотографию и отдельно табличку «Тихонова Евгения. ДЮСШ Центрально-городского района». На этот раз он чётко понимал безысходность своего положения и стойко переносил все тяготы неразделённой любви.
Женя вернулась через две недели. Ещё долго основным стимулом жизни Болта оставался спорт. Он с нетерпением ждал звонка с последнего урока в школе, чтобы скорее бросить дома портфель, перекусить, приехать в спортивную школу и увидеть её. Женя же не обращала внимание на Болта. Общение между секциями не было принято. Даже тренеры ограничивались одним приветствием, во всяком случае, в зале. Она, по всей видимости, даже не знала его имени. А он не строил планов и не предпринимал никаких действий. Ему было достаточно увидеть её, чтобы день случился. На выходных он обходился краденой фоткой, которую сначала хранил в тетрадке со стихами, на тот момент ещё не своими, а потом поставил на книжную полку напротив глаз. Родители вопросов не задавали. Из деликатности или ввиду отсутствия любопытства, кто ж теперь ответит.
Тихон Болтинов достиг определённых успехов в спорте. На выходе из раздевалки в душ висело зеркало. И с каждым годом отражение в нём становилось всё мужественнее. Бицепсы, трицепсы прорисовывались, в нужных местах на груди намечались кубики. Специализировался он на прыжках в длину и в спринтерском беге. Ездил на сборы и на соревнования. Привозил медали, грамоты и кубки. Уже и его фотография висела на доске «Наши рекордсмены». Покушений на неё не отмечалось, если не считать таковым подрисованные однажды фломастером гитлеровские усы.
В седьмом классе Тихон потерял Женю. Она, скорее всего, закончила обучение и перешла во взрослый формат. Жадно прислушивался Болт к репортажам по радио и телевидению, читал спортивные колонки газет, но никогда больше не встречал упоминаний о своей второй безответной любви. Фотография простояла на полке ещё около года. Время шло, таких, как раньше, эмоций она уже не вызывала и была заставлена учебниками. Место Жени в душе Тихона мало-помалу освобождалось. Но природа, как известно, вакуума не терпит, и свято место пусто не бывает.
А жизнь любит пошутить. Прощальным аккордом Тишкиной песни о безответной любви к Жене стали две мимолётные встречи. Обе произошли в одном месте при похожих обстоятельствах, но с солидным временным зазором.
Первая – прямо перед восьмым классом. Летним августовским вечером, когда солнце сдавало дежурство уличным фонарям с едким, холодным и безжизненным светом ртутных ламп, на подходе к кинотеатру «Призыв», возле которого находился уже знакомый читателю дом с ракетой, он наткнулся на Женечку. Она была стройна и обворожительна. Её вёл под руку высокий парень в форме курсанта военного училища. Тишка тогда ещё был ростом ниже Жени. От неожиданности он поздоровался. Женя посмотрела в его сторону, улыбнулась и ответила кивком. Глаза её светились счастьем!
Ровно на этом же месте года через три или даже четыре после армии он шёл, держа под руку Марину. Какую-то комедию с Пьером Ришаром, кажется, решили посмотреть. Перекрёстным курсом проходила, и с ними поздоровалась красиво одетая, несколько склонная к полноте женщина среднего роста – на голову ниже Тихона – с подозрительно знакомым миловидным лицом. Болт машинально ответил на приветствие, сделал ещё несколько шагов, прежде чем сообразил, что это была Женя. Но оборачиваться не стал, только остановился на секунду. Марина заметила и поинтересовалась, кто это. «В школе вместе учились», – уклонился от подробностей Тишка
https://vk.com/photo31364817_457262149
"Призыв"
Глава 5. ДВОРНИКИ
Когда Тишку отец, чтобы скрасить себе дорогу и развеять сына, брал в рейс, это всегда было праздником! Случалось такое чаще всего летом, ведь рейс должен совпасть с каникулами. Поездка щедро одаривала пацана множеством впечатлений: новые пейзажи, перебегающие дорогу суслики, лоси и лисицы. Отец рассказывал много всякого интересного. Вербальная информация, полученная сыном от отца в поездках – в сложных дорожных ситуациях, в ровной беседе при ламинарном движении грузовика по скучной трассе или при возникновении поломок – не воспринималась в полной мере в силу нежного возраста, но записывалась до поры на подкорку. Пройдут годы, и выяснится, что именно поездки эти формировали Тиху как личность, расширяли его кругозор и прививали навыки, которые в школе или во дворе не получить.
Случалось, что погода скрывала набегающую информацию за струями дождя. Крупные прозрачные капли небесной влаги и грязная аэрозоль от встречных машин превращали лобовое стекло в нудный монотонный калейдоскоп. Тогда отец становился молчаливым, внимательно вглядывался в дорожную обстановку. А Болт просто следил за дворниками и представлял их живыми существами. Забавно было наблюдать, как они гоняются друг за другом – сначала левый убегает, а правый догоняет, а потом наоборот – левый догоняет правого. И никак им не встретиться…
Оля была всегда. С самого первого класса. А если быть точнее, то с минус первого. В том смысле, что Оля с Тишкой ещё в детсаду вместе кашу ели, в подготовительной группе. На соседних горшках восседали. До институтов ещё больше десяти лет, а они уже однокашники! И жили по соседству: он во втором подъезде, и она во втором подъезде, но в доме напротив. В той песочнице, где Тишка играл в машинки и сооружал им из трёх кирпичей гаражи, Оля лепила куличики. Позже в одной очереди с бидончиками за молоком стояли. Весь первый класс просидели за одной партой. Тишке время от времени из разных источников приходили сигналы о том, что Оля неровно дышит в его сторону. То поссорившиеся подружки на хвосте принесут, то внимательные друзья попытаются глаза ему открыть, а то и сам заметит. Да Оля и не скрывалась, ненавязчиво всячески афишировала, разве только на словах не объяснялась. Она всегда была рядом: рубашка порвалась – держи английскую булавку, закончилась паста в авторучке – у неё запасная в пенале имеется, не хватает на пистоны для игрушечного пистолета – у неё лишних десять копеек с обедов остались. Даже если не в чем карбид в луже взорвать, она всегда рядом и готова вынести из дома пустую бутылку из-под шампанского.
Болт даже слышал, что Олю иногда дразнят Гайкой, но внимания особо не заострял. Он всегда рассматривал её как хорошего товарища, просто соседку – по двору, по песочнице, по турнику, по парте. Однако, ситуация опрокинулась.
В конце седьмого класса Тишку, как победителя школьной олимпиады по математике, отправили на городскую. Олимпиада проходила в одной из школ на другом конце города. Одновременно проходили олимпиады по русскому и литературе, по английскому, немецкому, испанскому. Оля тоже возглавила школьный пьедестал, кажется, по русскому языку и поехала писать сочинение. Туда добирались под присмотром завуча Валентины Ивановны на городском автобусе. «Язычников» сразу забрали на второй этаж, а математиков попросили пока подождать в холле – у одного из членов «олимпийского комитета», являющегося также депутатом городского масштаба, случилось совещание по благоустройству и озеленению. Без его научно обоснованных и просчитанных на логарифмической линейке выкладок было не обойтись. Депутат вскоре пришёл и извинился за накладку. Приступили с получасовым опазданием Тиха всё решил одним из первых, сдал задание, расписался в каком-то протоколе и вышел из класса. В коридоре скрестив ноги, лицом к окну, опираясь на подоконник, стояла девчонка. «Какая хорошая фигурка!» – мелькнуло в голове Болта. Он не сразу узнал Олю.
– Ну, как? Справился? – повернулась она на скрип двери.
– Вроде да.
– Поехали домой?
– А Валентина Ивановна?
– Она нас отпустила. Под мою ответственность.
– Она думает, без тебя я дорогу домой не найду?
– Я обещала проследить за тобой, чтоб не потерялся.
– Конвой! Ну, поехали!
Домой не хотелось. Светило солнце, цвели фруктовые деревья, щебетали синицы. Ольга предложила в зоопарк, но Тишка наотрез отказался, сказал, что он там уже много раз был и ему скучно смотреть на спящих зверей. Тогда было решено поесть мороженое в кафе «Волна». Потом Оля подала идею съездить в аэропорт, посмотреть на взлетающие самолёты. Самолёты взлетали красиво, но очень редко. Гораздо больше впечатлений было получено у билетных касс, от потасовки горячих парней из кавказских предгорий. Загорелые мужчины с волосатыми руками лет тридцати или поменьше громко общались на непонятном наречии и выразительно жестикулировали.
