А ещё он пробовал настроить против меня авторитетных московских воров во главе с Ханом. Наконец, в качестве решающего аргумента, Оловянный начал стягивать в Москву всяких блатных уголовников из Сибири и Кавказа. Если другие средства не сработают, он попробует тупо меня завалить. Это сразу решит все проблемы.
Мы с Оловянным были похожи на двух шахматистов, разыгравших долгую грандиозную партию. Мы двигали людьми, как фигурами. Теряли пешки и тут же бросали в бой другие. Никто не хотел уступать. Мы сцепились, как два хищника, рядом с ценной добычей. Эта война уже не могла закончиться перемирием. Всё зашло слишком далеко.
Однако, несмотря на все старания, мой соперник постепенно сдавал позиции. Акции Оловенстроя падали в цене почти каждый день. Некогда процветающая компания впервые стала приносить серьёзные убытки. Оловянный какое-то время пытался держать ситуацию под контролем. Но затем наступила чёрная пятница двадцать второго января, и его компания всего за пару часов подешевела на треть. К концу торгов на бирже началась настоящая паника. Об этом даже говорили в зарубежных деловых новостях. От акций Оловенстроя теперь избавлялись не только мелкие акционеры, но и крупные совладельцы из совета директоров. Ситуация становилась всё более неуправляемой и уже грозила обрушить весь строительный бизнес Москвы и России.
В это непростое время я, пожалуй, единственный сохранял спокойствие и невозмутимость. Я действовал резко и неожиданно. Никто не мог предугадать мой следующий ход. Я первый, кому удалось здорово пошатнуть бизнес Оловянного, когда его финансовое положение считалось незыблемым. Теперь же, когда многие поставили на нём жирный крест, я напротив стал потихоньку скупать его акции. Покупал по дешёвке, когда цена на них достигла самого дна. Покупал осторожно, через подставных лиц, чтобы раньше времени не вызвать лишних подозрений. Через две недели я владел уже почти четвертью Оловенстроя. Но даже этого мне оказалось мало. Я не собирался останавливаться на полпути. Мой конфликт с Оловянным, это ведь не просто спор из-за бабок. У меня с ним личные счёты. Я не успокоюсь, пока полностью его не уничтожу. Я всегда иду до конца. Такой у меня характер.
Вторая часть моего плана также сработала успешно. Но прежде чем переходить к завершающему этапу, я должен нанести последний яркий штрих. Я просчитал всё до мелочей. Тщательно выбрал дату и время. Это будет очередной развесёлый спектакль в моём стиле. Зрелище достойное Оскара. Я буду там режиссёром, автором сценария и исполнителем главной роли.
Итак, в полдень одиннадцатого февраля я со своими корешами и охраной, на трёх чёрных Хаммерах притормозил у главного офиса Оловенстроя. В самом здании нас даже не пытались остановить. У Оловянного нынче большие проблемы с охраной. Всех его прежних бойцов давно повязала полиция по моей наводке. Теперь все боялись на него работать. Пришлось нанимать каких-то тупых увальней из провинции. Если кто-то из них вставал на нашем пути, мои ребята сразу укладывали его мордой в пол. Через десять минут мы все уже стояли на верхнем этаже, рядом с залом для совещаний.
Главный прикол в том, что сегодня у Оловянного день рождения. Сорок лет стукнуло человеку. Правда, ему сейчас не до праздников. Целыми днями пропадает на работе, пытаясь спасти тонущую компанию. И вот я с силой толкаю перед собой дверь и вместе с ребятами вхожу в зал заседаний. Оловянный и его совет директоров сидят за длинным деревянным столом и обсуждают текущие проблемы. Мы окружаем их со всех сторон. Для них наше появление, словно гром среди ясного неба. Кто-то побледнел. Кто-то в страхе вжался в кресло. Один невзрачный мужичёк в дорогом костюме выхватил из кармана телефон и дрожащими руками принялся выбирать чей-то номер из списка контактов. Я подхожу ближе и сажусь напротив Оловянного. Вальяжно кладу ноги на стол и закуриваю. Оловянный смотрит на меня с ненавистью. Наверное, хочет убить меня на этом самом месте.
-Ты, Авося, смотрю, совсем оборзел. Приходишь в мою компанию и ведёшь себя, как дешёвое быдло.
Я лишь усмехнулся и поднял вверх ладонь. Оловянный сразу замолк.
-Угомонись, дружище. Это теперь и моя компания. Я тут на днях прикупил двадцать четыре процента ваших драгоценных акций. Этого достаточно, чтобы назначить своего человека в совет директоров.
Сидевшие за столом, растерянно переглянулись. Никто не ожидал такого поворота. Оловянный весь побледнел. Говорить он старался спокойно и даже вызывающе, но с каждой секундой ему было всё сложнее скрывать предательскую дрожь в голосе.
-И кого, Авося, ты собираешься назначить в мой совет директоров? Сам что ли будешь сидеть на всех заседаниях?
Я загадочно улыбнулся и выпустил в потолок несколько колец сигаретного дыма.
-Я нет... а вот он будет,- я спокойно указал пальцем на Тихого,- Я решил, что это самая подходящая кандидатура для вашей конторы.
После этих слов уже и мои ребята застыли от удивления. Решили, наверное, что это какая-то шутка дебильная. Все сейчас смотрели на Тихого, а он, бедняжка, от растерянности даже попятился назад. Лицо у него сейчас было, как у малолетнего ребёнка, которого заставили доказать теорию относительности Эйнштейна.
-Авося, братан, я не могу. Выбери кого другого. Я ни хера не понимаю во всех этих акциях-шмакциях и строительных бизнесах. Моё дело - кому-нибудь шею свернуть или кости переломать.
-Не сцы, Тихий. Прорвёмся. Нет здесь ничего сложного,- я поднялся со стола, подошёл к Тихому и по дружески похлопал его по плечу,- Весь прикол в том, что, по уставу компании, мы со своими двадцатью четырьмя процентами акций можем блокировать любое решение совета директоров. Вот ты и блокируй всё подряд. Главное, не слушай этих яйцеголовых во главе с Оловянным. Народец они ушлый. Каждую секунду мечтают надуть честного человека.
-Гы-гы... с этим я справлюсь,- Тихий блаженно улыбнулся,- Только я одного не понимаю, Авося. Что за название у них такое - Оловенстрой? Мы, что будем из олова дома строить?
-Да хоть из золота. Теперь всё в твоих руках, Тихий.
После этих слов я обвёл снисходительным взглядом совет директоров. Надо было видеть эти растерянные, перепуганные морды. Губы дрожат, в глазах паника. Они, наконец, осознали весь ужас своего положения. Подумать только, я ввожу в их совет какого-то полоумного с правом блокировать любое их решение. Это то же самое, что привести в элитную школу самого тупого и ленивого ученика, который запросто может отменить любой указ любого учителя. По сравнению с этим, все их прошлые неприятности - это просто цветочки. С этого самого дня, с этой самой минуты компании Оловенстрой точно трындец наступит. Мой спектакль удался на славу. Но это ещё не конец. Представление пока не закончено. Я продолжил:
-Помнишь, Тихий, когда всё только начиналось, я сказал, что тебя ждёт важная роль в нашей операции? Я держу слово. Я тебя ещё президентом сделаю. Будешь сидеть в красивом кабинете, и орать во всё горло на подчинённых. Секретарши каждую минуту будут носить тебе кофе, вискарь и пина коладу. Не жизнь, а сказка.
-Спасибо, братан. Я знаю, ты фуфла не гонишь.
-Ну, хватит уже!
Оловянный, наконец, не выдержал и вскочил со своего места. Смотрит на меня, как разъяренный бык, а сделать ничего не может. А я стою напротив и придурковато ухмыляюсь. Это ещё больше выводит его из себя.
-Ты, Оловянный, кокой-то дёрганный стал в последнее время. Нервишки шалят? Валерьяночки выпей и по свежему воздуху погуляй. Говорят, помогает. Ну, подумаешь, потерял компанию. С кем не бывает?
-Остановись, Авося, пока не поздно. Продай акции и не лезь больше в мой бизнес.
-А то, что будет?
После этого мы снова смотрим друг другу в глаза. Смотрим напряжёно и вызывающе. Две акулы, которые не могут поделить добычу. Так продолжалось около минуты. Затем Оловянный первым не выдержал и отвёл взгляд в сторону. Словно признал своё поражение. Не такой он крутой, как все вокруг думают. Но это ещё не всё. Мой спектакль пока не окончен. Необходимо поставить последнюю жирную точку в этом разговоре:
-Кстати... чуть не забыл. У тебя, вроде, юбилей сегодня? Так вот... здоровья тебе, бабок и хорошего настроения. Не раскисай тут.
Я разворачиваюсь и медленно ухожу. Мои кореша с охраной двинулись следом, оставив Оловянного и совет директоров в состоянии тяжёлого шока. Они сидят и тупо смотрят в наши спины. Никто не может сказать ни слова. Спектакль окончен... Занавес... Аплодисменты... Я покидаю здание Оловенстроя с лёгким сердцем и чувством глубокого удовлетворения. Всё прошло идеально. Завтра в каждом московском дворе будут обсуждать этот новый раунд в поединке двух известных бандитов.
Как я и говорил, серьёзные проблемы у Оловенстроя теперь только начались. Всё что было раньше - это просто цветочки. Теперь я имел возможность разрушать компанию не только снаружи, но и изнутри. С приходом Тихого в совет директоров, там начался реальный ужас. На всех заседаниях он играл на телефоне или слушал музыку через наушники. Смотрел на всех невинными детскими глазами и ковырял пальцем в носу. Наверное, никто лучше него не смог бы оттолкнуть от компании потенциальных клиентов и инвесторов. Благодаря блокирующему пакету акций, он срывал каждое голосование в совете, а на любое деловое предложение отвечал твёрдым отказом. Для таких случаев у него имелось только три варианта ответа: "Не нравится мне всё это", "Авося сказал, чтобы я вас не слушал", "Да пошли вы все на х...й". И самое смешное, что с ним ничего нельзя было поделать. Тихий не тот человек, которого можно подкупить или взять на испуг.
Через недельку он совсем освоился и начал нести всякую ересь на совещаниях. То предложит всё бросить и сыграть в футбол на заднем дворе, то устроить забойную вечеринку с коксом и девочками. Серьёзные дядьки из правления после этого совсем приуныли. Биржа отреагировала соответствующе. Акции Оловенстроя продолжали падать в цене, и компания впервые оказалась на грани реального банкротства.
После этого нервы у Оловянного наконец не выдержали, и он решился на последний отчаянный шаг. Назначил мне стрелку по всем понятиям. Давно пора, а то я уже начал скучать. Встречу мы назначили на безлюдной просёлочной дороге неподалёку от Одинцово. С нашей стороны - десяток машин и пол сотни бойцов. Ребята все крепкие и проверенные. Кроме автоматов имелись у них четыре снайперские винтовки, два ручных пулемёта НСВ и гранатомёт Муха. Короче, настоящая небольшая армия. Осталось только БТР подогнать для полного ажура. Латыш, вдобавок, умудрился откопать для меня и пацанов какие-то новомодные американские бронежилеты, каждый ценой с хорошую машину. Надеюсь, они стоят своих денег, а то ведь денёк сегодня будет весёлым, и хорошая защита от пуль нам не помешает. Оловянный нынче в таком состоянии, что от него можно ждать любых фокусов.
На место мы прибыли чуть раньше положенного. Первым делом я осмотрелся и отправил часть бойцов в ближайший лесок. Это так... на всякий случай. Пускай сидят и раньше времени не высовываются. Ведь чувствует моё сердце, что простым задушевным разговором эта встреча не закончится.
Оловянный со своей братвой подтянулся минут через десять. Остановились неподалёку и неспешно выбрались из машин. Все его бойцы, как на подбор - сплошные уроды. Все такие на понтах, с мутными взглядами и наглыми рожами. Где он только откопал таких птеродактилей?
Пару минут мы просто смотрим друг на друга. Затем я вышел вперёд. Оловянный вместе с каким-то мужиком двинулись мне навстречу. Я сразу не понял, кто это с ним. Потом присмотрелся. Да это же Хан. Дело приобретает весьма интересный оборот. Оловянный, видимо, притащил его, чтобы тот давил на меня своим авторитетом. И вот мы выходим не середину дороги. Мои пацаны и люди Оловянного, на всякий случай, держат оружие наготове. Погода сегодня как-то не заладилась. Серое промозглое февральское утро. Холодный ветер и небо в грязных густых тучах. Хан кутается в длинное чёрное пальто и озябшими пальцами курит Беломор. Оловянный стоит мрачный, как статуя. Я подхожу к ним вплотную. Ладони в карманах крепко сжимают два заряжённых Магнума.
-Ну, здравствуй, Хан. Давненько с тобой не виделись.
Тот затянулся папироской и смерил меня холодным взглядом.
-И тебе не хворать, Авося.
Стоявшего рядом, Оловянного я удостоил лишь кривой снисходительной ухмылкой.
-И тебе привет, дружище. Слышал, ты со мной побазарить хотел. Вот я перед тобой.
Прежде чем что-то сказать, Оловянный долго и уныло смотрел себе под ноги. Предстоящий разговор явно не вызывал у него большого воодушевления. Наконец он решился:
-Я подумал, Авося, что хватит нам друг другу жизнь портить. Мы оба только бабки и людей теряем.
-Да, неужели?- я сделал удивлённое лицо,- Лично я пока только в выигрыше.
-Ты, Авося, лучше послушай его внимательно,- Хан перебил меня на полуслове. Его хриплый сухой голос в эти секунды звучал особенно твёрдо и угрожающе,- Оловянный дело говорит. Хватит уже с меня ваших разборок. Весь строительный бизнес Москвы к чертям рушится. Ты доказал, что хотел. Не думай, что твоё везение продлится вечно.
-Насчёт моего везения можешь не беспокоится,- я стоял напротив Хана и спокойно смотрел в его глаза,- Я по жизни пацан фартовый. Крепко держу судьбу за яйца.
-Хватит включать клоуна, Авося,- в разговор снова вступил Оловянный,- Мы здесь не для этого. Короче, слушай меня внимательно. Второй раз повторять не буду. Ты больше не будешь кошмарить Оловенстрой. Угомони своих продажных ментов и журналюг и замени Тихого в совете директоров на кого-то другого. Лучше всего, если ты вообще продашь мне все мои акции. Я заплачу хорошую цену. Взамен я готов поделиться с тобой бесхозной землёй в столице. Оформляй со своим новым корешом Коробейниковым свою строительную компанию и строй здесь что угодно. Ничего не имею против. Я даже шепну нужным людям из мэрии, чтобы не мешали твоему бизнесу. Думаю, это справедливо для нас обоих.
-Может, и справедливо...
И тут в моей голове мелькнула малодушная, предательская мыслишка. А может, и правда, согласиться? Я ведь уже добился, чего хотел. Оловянный внешне пока держится нагло и уверенно, но внутри он давно сломан. Просит, чтобы я оставил его в покое, и готов взамен уступить мне часть московской земли под строительство. Подключил к делу Хана и прячется за его спиной, как сопливый школьник. Готов на коленях умолять, чтобы я втридорога продал ему свою долю в Оловенстрое. Дело сделано. Я уже победил. Может, хватит с меня этой войны? Неизвестно ещё, чем она может закончится.
Я обернулся и посмотрел на своих друганов. Они были согласны. Кивнули мне по очереди все кроме Тихого. Тот, как обычно, ничего не понял. Хан тоже одобряет моё решение. Внешне он, конечно, выглядит равнодушным. Ему просто по статусу не положено о чём-то меня просить. Но он также хочет, чтобы всё это поскорей закончилось, и мы все отправились заниматься своими делами.
Предложение, конечно, выглядит заманчиво. Антон Авоськин из прошлых реальностей принял бы его, не задумываясь. Но теперь я уже другой. И я колебался всего несколько минут. Затем обернулся к Оловянному, снял солнцезащитные очки и окинул его беглым снисходительным взглядом.
Мы с Оловянным были похожи на двух шахматистов, разыгравших долгую грандиозную партию. Мы двигали людьми, как фигурами. Теряли пешки и тут же бросали в бой другие. Никто не хотел уступать. Мы сцепились, как два хищника, рядом с ценной добычей. Эта война уже не могла закончиться перемирием. Всё зашло слишком далеко.
Однако, несмотря на все старания, мой соперник постепенно сдавал позиции. Акции Оловенстроя падали в цене почти каждый день. Некогда процветающая компания впервые стала приносить серьёзные убытки. Оловянный какое-то время пытался держать ситуацию под контролем. Но затем наступила чёрная пятница двадцать второго января, и его компания всего за пару часов подешевела на треть. К концу торгов на бирже началась настоящая паника. Об этом даже говорили в зарубежных деловых новостях. От акций Оловенстроя теперь избавлялись не только мелкие акционеры, но и крупные совладельцы из совета директоров. Ситуация становилась всё более неуправляемой и уже грозила обрушить весь строительный бизнес Москвы и России.
В это непростое время я, пожалуй, единственный сохранял спокойствие и невозмутимость. Я действовал резко и неожиданно. Никто не мог предугадать мой следующий ход. Я первый, кому удалось здорово пошатнуть бизнес Оловянного, когда его финансовое положение считалось незыблемым. Теперь же, когда многие поставили на нём жирный крест, я напротив стал потихоньку скупать его акции. Покупал по дешёвке, когда цена на них достигла самого дна. Покупал осторожно, через подставных лиц, чтобы раньше времени не вызвать лишних подозрений. Через две недели я владел уже почти четвертью Оловенстроя. Но даже этого мне оказалось мало. Я не собирался останавливаться на полпути. Мой конфликт с Оловянным, это ведь не просто спор из-за бабок. У меня с ним личные счёты. Я не успокоюсь, пока полностью его не уничтожу. Я всегда иду до конца. Такой у меня характер.
Вторая часть моего плана также сработала успешно. Но прежде чем переходить к завершающему этапу, я должен нанести последний яркий штрих. Я просчитал всё до мелочей. Тщательно выбрал дату и время. Это будет очередной развесёлый спектакль в моём стиле. Зрелище достойное Оскара. Я буду там режиссёром, автором сценария и исполнителем главной роли.
Итак, в полдень одиннадцатого февраля я со своими корешами и охраной, на трёх чёрных Хаммерах притормозил у главного офиса Оловенстроя. В самом здании нас даже не пытались остановить. У Оловянного нынче большие проблемы с охраной. Всех его прежних бойцов давно повязала полиция по моей наводке. Теперь все боялись на него работать. Пришлось нанимать каких-то тупых увальней из провинции. Если кто-то из них вставал на нашем пути, мои ребята сразу укладывали его мордой в пол. Через десять минут мы все уже стояли на верхнем этаже, рядом с залом для совещаний.
Главный прикол в том, что сегодня у Оловянного день рождения. Сорок лет стукнуло человеку. Правда, ему сейчас не до праздников. Целыми днями пропадает на работе, пытаясь спасти тонущую компанию. И вот я с силой толкаю перед собой дверь и вместе с ребятами вхожу в зал заседаний. Оловянный и его совет директоров сидят за длинным деревянным столом и обсуждают текущие проблемы. Мы окружаем их со всех сторон. Для них наше появление, словно гром среди ясного неба. Кто-то побледнел. Кто-то в страхе вжался в кресло. Один невзрачный мужичёк в дорогом костюме выхватил из кармана телефон и дрожащими руками принялся выбирать чей-то номер из списка контактов. Я подхожу ближе и сажусь напротив Оловянного. Вальяжно кладу ноги на стол и закуриваю. Оловянный смотрит на меня с ненавистью. Наверное, хочет убить меня на этом самом месте.
-Ты, Авося, смотрю, совсем оборзел. Приходишь в мою компанию и ведёшь себя, как дешёвое быдло.
Я лишь усмехнулся и поднял вверх ладонь. Оловянный сразу замолк.
-Угомонись, дружище. Это теперь и моя компания. Я тут на днях прикупил двадцать четыре процента ваших драгоценных акций. Этого достаточно, чтобы назначить своего человека в совет директоров.
Сидевшие за столом, растерянно переглянулись. Никто не ожидал такого поворота. Оловянный весь побледнел. Говорить он старался спокойно и даже вызывающе, но с каждой секундой ему было всё сложнее скрывать предательскую дрожь в голосе.
-И кого, Авося, ты собираешься назначить в мой совет директоров? Сам что ли будешь сидеть на всех заседаниях?
Я загадочно улыбнулся и выпустил в потолок несколько колец сигаретного дыма.
-Я нет... а вот он будет,- я спокойно указал пальцем на Тихого,- Я решил, что это самая подходящая кандидатура для вашей конторы.
После этих слов уже и мои ребята застыли от удивления. Решили, наверное, что это какая-то шутка дебильная. Все сейчас смотрели на Тихого, а он, бедняжка, от растерянности даже попятился назад. Лицо у него сейчас было, как у малолетнего ребёнка, которого заставили доказать теорию относительности Эйнштейна.
-Авося, братан, я не могу. Выбери кого другого. Я ни хера не понимаю во всех этих акциях-шмакциях и строительных бизнесах. Моё дело - кому-нибудь шею свернуть или кости переломать.
-Не сцы, Тихий. Прорвёмся. Нет здесь ничего сложного,- я поднялся со стола, подошёл к Тихому и по дружески похлопал его по плечу,- Весь прикол в том, что, по уставу компании, мы со своими двадцатью четырьмя процентами акций можем блокировать любое решение совета директоров. Вот ты и блокируй всё подряд. Главное, не слушай этих яйцеголовых во главе с Оловянным. Народец они ушлый. Каждую секунду мечтают надуть честного человека.
-Гы-гы... с этим я справлюсь,- Тихий блаженно улыбнулся,- Только я одного не понимаю, Авося. Что за название у них такое - Оловенстрой? Мы, что будем из олова дома строить?
-Да хоть из золота. Теперь всё в твоих руках, Тихий.
После этих слов я обвёл снисходительным взглядом совет директоров. Надо было видеть эти растерянные, перепуганные морды. Губы дрожат, в глазах паника. Они, наконец, осознали весь ужас своего положения. Подумать только, я ввожу в их совет какого-то полоумного с правом блокировать любое их решение. Это то же самое, что привести в элитную школу самого тупого и ленивого ученика, который запросто может отменить любой указ любого учителя. По сравнению с этим, все их прошлые неприятности - это просто цветочки. С этого самого дня, с этой самой минуты компании Оловенстрой точно трындец наступит. Мой спектакль удался на славу. Но это ещё не конец. Представление пока не закончено. Я продолжил:
-Помнишь, Тихий, когда всё только начиналось, я сказал, что тебя ждёт важная роль в нашей операции? Я держу слово. Я тебя ещё президентом сделаю. Будешь сидеть в красивом кабинете, и орать во всё горло на подчинённых. Секретарши каждую минуту будут носить тебе кофе, вискарь и пина коладу. Не жизнь, а сказка.
-Спасибо, братан. Я знаю, ты фуфла не гонишь.
-Ну, хватит уже!
Оловянный, наконец, не выдержал и вскочил со своего места. Смотрит на меня, как разъяренный бык, а сделать ничего не может. А я стою напротив и придурковато ухмыляюсь. Это ещё больше выводит его из себя.
-Ты, Оловянный, кокой-то дёрганный стал в последнее время. Нервишки шалят? Валерьяночки выпей и по свежему воздуху погуляй. Говорят, помогает. Ну, подумаешь, потерял компанию. С кем не бывает?
-Остановись, Авося, пока не поздно. Продай акции и не лезь больше в мой бизнес.
-А то, что будет?
После этого мы снова смотрим друг другу в глаза. Смотрим напряжёно и вызывающе. Две акулы, которые не могут поделить добычу. Так продолжалось около минуты. Затем Оловянный первым не выдержал и отвёл взгляд в сторону. Словно признал своё поражение. Не такой он крутой, как все вокруг думают. Но это ещё не всё. Мой спектакль пока не окончен. Необходимо поставить последнюю жирную точку в этом разговоре:
-Кстати... чуть не забыл. У тебя, вроде, юбилей сегодня? Так вот... здоровья тебе, бабок и хорошего настроения. Не раскисай тут.
Я разворачиваюсь и медленно ухожу. Мои кореша с охраной двинулись следом, оставив Оловянного и совет директоров в состоянии тяжёлого шока. Они сидят и тупо смотрят в наши спины. Никто не может сказать ни слова. Спектакль окончен... Занавес... Аплодисменты... Я покидаю здание Оловенстроя с лёгким сердцем и чувством глубокого удовлетворения. Всё прошло идеально. Завтра в каждом московском дворе будут обсуждать этот новый раунд в поединке двух известных бандитов.
Как я и говорил, серьёзные проблемы у Оловенстроя теперь только начались. Всё что было раньше - это просто цветочки. Теперь я имел возможность разрушать компанию не только снаружи, но и изнутри. С приходом Тихого в совет директоров, там начался реальный ужас. На всех заседаниях он играл на телефоне или слушал музыку через наушники. Смотрел на всех невинными детскими глазами и ковырял пальцем в носу. Наверное, никто лучше него не смог бы оттолкнуть от компании потенциальных клиентов и инвесторов. Благодаря блокирующему пакету акций, он срывал каждое голосование в совете, а на любое деловое предложение отвечал твёрдым отказом. Для таких случаев у него имелось только три варианта ответа: "Не нравится мне всё это", "Авося сказал, чтобы я вас не слушал", "Да пошли вы все на х...й". И самое смешное, что с ним ничего нельзя было поделать. Тихий не тот человек, которого можно подкупить или взять на испуг.
Через недельку он совсем освоился и начал нести всякую ересь на совещаниях. То предложит всё бросить и сыграть в футбол на заднем дворе, то устроить забойную вечеринку с коксом и девочками. Серьёзные дядьки из правления после этого совсем приуныли. Биржа отреагировала соответствующе. Акции Оловенстроя продолжали падать в цене, и компания впервые оказалась на грани реального банкротства.
После этого нервы у Оловянного наконец не выдержали, и он решился на последний отчаянный шаг. Назначил мне стрелку по всем понятиям. Давно пора, а то я уже начал скучать. Встречу мы назначили на безлюдной просёлочной дороге неподалёку от Одинцово. С нашей стороны - десяток машин и пол сотни бойцов. Ребята все крепкие и проверенные. Кроме автоматов имелись у них четыре снайперские винтовки, два ручных пулемёта НСВ и гранатомёт Муха. Короче, настоящая небольшая армия. Осталось только БТР подогнать для полного ажура. Латыш, вдобавок, умудрился откопать для меня и пацанов какие-то новомодные американские бронежилеты, каждый ценой с хорошую машину. Надеюсь, они стоят своих денег, а то ведь денёк сегодня будет весёлым, и хорошая защита от пуль нам не помешает. Оловянный нынче в таком состоянии, что от него можно ждать любых фокусов.
На место мы прибыли чуть раньше положенного. Первым делом я осмотрелся и отправил часть бойцов в ближайший лесок. Это так... на всякий случай. Пускай сидят и раньше времени не высовываются. Ведь чувствует моё сердце, что простым задушевным разговором эта встреча не закончится.
Оловянный со своей братвой подтянулся минут через десять. Остановились неподалёку и неспешно выбрались из машин. Все его бойцы, как на подбор - сплошные уроды. Все такие на понтах, с мутными взглядами и наглыми рожами. Где он только откопал таких птеродактилей?
Пару минут мы просто смотрим друг на друга. Затем я вышел вперёд. Оловянный вместе с каким-то мужиком двинулись мне навстречу. Я сразу не понял, кто это с ним. Потом присмотрелся. Да это же Хан. Дело приобретает весьма интересный оборот. Оловянный, видимо, притащил его, чтобы тот давил на меня своим авторитетом. И вот мы выходим не середину дороги. Мои пацаны и люди Оловянного, на всякий случай, держат оружие наготове. Погода сегодня как-то не заладилась. Серое промозглое февральское утро. Холодный ветер и небо в грязных густых тучах. Хан кутается в длинное чёрное пальто и озябшими пальцами курит Беломор. Оловянный стоит мрачный, как статуя. Я подхожу к ним вплотную. Ладони в карманах крепко сжимают два заряжённых Магнума.
-Ну, здравствуй, Хан. Давненько с тобой не виделись.
Тот затянулся папироской и смерил меня холодным взглядом.
-И тебе не хворать, Авося.
Стоявшего рядом, Оловянного я удостоил лишь кривой снисходительной ухмылкой.
-И тебе привет, дружище. Слышал, ты со мной побазарить хотел. Вот я перед тобой.
Прежде чем что-то сказать, Оловянный долго и уныло смотрел себе под ноги. Предстоящий разговор явно не вызывал у него большого воодушевления. Наконец он решился:
-Я подумал, Авося, что хватит нам друг другу жизнь портить. Мы оба только бабки и людей теряем.
-Да, неужели?- я сделал удивлённое лицо,- Лично я пока только в выигрыше.
-Ты, Авося, лучше послушай его внимательно,- Хан перебил меня на полуслове. Его хриплый сухой голос в эти секунды звучал особенно твёрдо и угрожающе,- Оловянный дело говорит. Хватит уже с меня ваших разборок. Весь строительный бизнес Москвы к чертям рушится. Ты доказал, что хотел. Не думай, что твоё везение продлится вечно.
-Насчёт моего везения можешь не беспокоится,- я стоял напротив Хана и спокойно смотрел в его глаза,- Я по жизни пацан фартовый. Крепко держу судьбу за яйца.
-Хватит включать клоуна, Авося,- в разговор снова вступил Оловянный,- Мы здесь не для этого. Короче, слушай меня внимательно. Второй раз повторять не буду. Ты больше не будешь кошмарить Оловенстрой. Угомони своих продажных ментов и журналюг и замени Тихого в совете директоров на кого-то другого. Лучше всего, если ты вообще продашь мне все мои акции. Я заплачу хорошую цену. Взамен я готов поделиться с тобой бесхозной землёй в столице. Оформляй со своим новым корешом Коробейниковым свою строительную компанию и строй здесь что угодно. Ничего не имею против. Я даже шепну нужным людям из мэрии, чтобы не мешали твоему бизнесу. Думаю, это справедливо для нас обоих.
-Может, и справедливо...
И тут в моей голове мелькнула малодушная, предательская мыслишка. А может, и правда, согласиться? Я ведь уже добился, чего хотел. Оловянный внешне пока держится нагло и уверенно, но внутри он давно сломан. Просит, чтобы я оставил его в покое, и готов взамен уступить мне часть московской земли под строительство. Подключил к делу Хана и прячется за его спиной, как сопливый школьник. Готов на коленях умолять, чтобы я втридорога продал ему свою долю в Оловенстрое. Дело сделано. Я уже победил. Может, хватит с меня этой войны? Неизвестно ещё, чем она может закончится.
Я обернулся и посмотрел на своих друганов. Они были согласны. Кивнули мне по очереди все кроме Тихого. Тот, как обычно, ничего не понял. Хан тоже одобряет моё решение. Внешне он, конечно, выглядит равнодушным. Ему просто по статусу не положено о чём-то меня просить. Но он также хочет, чтобы всё это поскорей закончилось, и мы все отправились заниматься своими делами.
Предложение, конечно, выглядит заманчиво. Антон Авоськин из прошлых реальностей принял бы его, не задумываясь. Но теперь я уже другой. И я колебался всего несколько минут. Затем обернулся к Оловянному, снял солнцезащитные очки и окинул его беглым снисходительным взглядом.
