Не ожидал я такого поворота событий. Прежде всего меня насторожило, что под меня копают не обычные менты и даже не прокуратура. Мной всерьёз заинтересовалось само ФСБ. Видимо, всё очень серьёзно. Стрёмные они какие-то ребята. Всё что-то вынюхивают, выспрашивают, по несколько раз смотрят бумаги связанные с моей покупкой Оловенстроя.
Дальше стало ещё веселее. Повестка в суд, подписка о невыезде и вызов к следователю. Следак, кстати, мне сразу не понравился. Воркутин, вроде, его фамилия. С виду дедок - божий одуванчик, а внутри матёрый волчара. Как бульдог вцепился в это дело. Вынес против меня обвинение сразу по нескольким статьям, среди которых финансовые махинации, мошенничество, подкуп должностного лица, клевета и так далее... Хорошо, хоть не приплёл терроризм и измену Родине.
Чуть позже фэбсы приставили ко мне наружку. Следили гады за каждым моим шагом. Я их сразу вычислил, хотя работали ребята вполне профессионально. Нюх у меня на подобные сюрпризы. Уже не первый раз приходилось с таким сталкиваться.
Одним словом, наше доблестное ФСБ делало всё, чтобы испортить мне жизнь. Отчасти им это удалось. Накануне Нового года у меня начались серьёзные проблемы с бизнесом. В один миг для всей Москвы я стал словно прокаженный. Деловые партнёры без причины разрывали со мной сделки и договора. Люди, которых я давно знал, под любым предлогом отказывались от встреч и не отвечали на телефонные звонки. Даже чинуши из городской администрации перестали у меня брать откаты. Это уже дурдом какой-то. Сразу я не понимал, в чём дело. А потом случайно встретил своего старого "друга" прокурора Сидоренко. Сидит в ресторане, уплетает молочного поросёнка с дорогим вином. Любит он хорошо пожрать и выпить. Когда меня увидел, сразу весь напрягся. Лицо дрожит, взгляд нервно бегает по сторонам. Я подошёл и сел напротив.
-Привет, Степаныч.
В ответ он промычал что-то невразумительное.
-Слышь, Степаныч, тут такое дело... Твоя помощь нужна.
Степаныча прямо всего передёрнуло. Ударил ладонями по столу и закричал дрожащим бабским голосом:
-Нет... Нет... И ещё раз - нет. Даже не проси, Авося. Ты знаешь, как я тебя уважаю, но сейчас ничем помочь не могу.
Я с удивлением посмотрел в его маленькие свиные глазки.
-Ты даже не знаешь, о чём я.
-Всё равно - нет. Прошу... умоляю... оставь меня в покое. Забудь, что мы с тобой вообще знакомы. Я уже помог тебе прибрать к рукам Оловенстрой. Ты даже не представляешь, сколько проблем после этого посыпалось на мою голову. Вот, недавно в мой кабинет снова фэбсы заявились. У них, бл...дь, поддержка на самом верху. И всё копают под меня, гады. Снова про тебя спрашивали. Говорят, ты давно уже с Авосей спелся. Говорят, упрячем тебя на нары лет на десять. Ты это слышал, Авося!.. Никто и никогда не смел со мной раньше так разговаривать. Меня - прокурора Москвы в камеру к другим зэкам. Я уже не знаю, что происходит с моей страной. Это ведь дурдом какой-то. Я честный мент. Всю жизнь посвятил службе в органах. Копейки чужой себе не присвоил. Ну, зачем меня пугать тюрьмой? У меня сердце слабое. Я старый больной человек. Дайте мне спокойно доработать до пенсии,- Под конец разговора Степаныч совсем расклеился. Лицо красное, в глазах крокодильи слёзы,- А ведь все беды из-за тебя, Авося. Говорили мне хорошие люди, не связывайся с этим отморозком. Никогда не знаешь, что у него на уме. А я их тогда не послушал. Помогал тебе по доброте душевной...
-Да, заткнись ты уже, Степаныч!- Я поднялся и грозно взглянул на прокурора. Тот сразу вздрогнул и испуганно вжался в кресло,- Чего скулишь, как баба недотраханая? Бабки от меня получать, ты всегда рад, а как проблемы возникли, то сразу слинять хочешь. Мы с тобой слишком крепко повязаны, Степаныч. Если сядем, то вместе. Поэтому, давай лучше подумает, как эту ситуацию разрулить. У меня суд через месяц.
-Нечего тут думать, Авося. Бежать тебе нужно из страны. И свою шкуру спасёшь, и меня под удар не подставишь. Нам всем без тебя спокойнее будет. ФСБ за тебя уже серьёзно взялось. По всей Москве разошёлся негласный приказ, не иметь с тобой никаких дел. Многие с тобой уже поздороваться бояться. Скрутил Петя Кулак всех нас в бараний рог. Сидим тише воды, ниже травы. Так что садись поскорей в самолёт и улетай в какой-нибудь Лондон или Лозанну. Даст Бог, больше никогда не свидимся.
-Никуда я не уеду, Степаныч. Я Родину люблю.
После этих слов я резко поднялся и ушёл. Говорить со Степанычем больше не имело смысла. Слился наш дорогой прокурор. Настроение у меня было неважное. Едва сдержался, чтобы не врезать в морду какому-нибудь официанту. Паршивенькое это чувство, когда понимаешь, что твой прежний мир рушится, как карточный домик. Вся Москва от меня отвернулась, как от прокажённого. Банки не предоставляют займы, телеканалы отказываются крутить мои рекламные ролики. В сводках новостей меня всё чаще изображали как циничного отмороженного бандюгана-садиста, который заработал состояние, шагая по трупам конкурентов. Биржа отреагировала мгновенно, и цена моих акций стремительно поползла вниз. С каждым днём бизнес приходил в упадок. Свободных средств катастрофически не хватало. Мне уже пришлось заморозить строительство почти всех объектов, включая сорокаэтажную гостиницу ГолдБлэкСтар и стадион Динамо Арена. Если так пойдёт дальше, мне нечем будет платить зарплату своим работникам. А тем временем старые, опытные сотрудники один за другим покидали Оловенстрой и Росгарантию.
Однако надо отдать должное профессионализму ФСБ. Против меня они используют тот же приём, которым я в своё время уничтожил бизнес Оловянного. Всё то же самое, только гораздо хитрее, жёстче и масштабнее. Иногда я просто не понимаю, что происходит с Россией. Ещё недавно это была нормальная страна. Зачем наш новый президент так фанатично борется с новой элитой. Пускай, мы бандиты. Пускай, мы воруем, стреляем друг друга и покупаем с потрохами простых ментов и прокуроров. Но кроме этого мы ведь строим дома, качаем нефть посреди тундры и печатаем школьные учебники. Убери нас, и в этой стране вообще ничего не останется. Временами я готов был отчаяться и всё бросить. Сесть в самолёт и по совету Степаныча свалить подальше из страны. Однако моё пресловутое упрямство каждый раз брало вверх над здравым смыслом. Авося не привык сдаваться. Стиснем зубы, сожмём кулаки и поборемся ещё немного. А там посмотрим, кто кого одолеет.
Суд по делу Оловенстроя продлился почти всю зиму. Непростое это было для меня время. Сколько сил, нервов и денег было потрачено. А ведь всё это дело, от начала и до конца, было реально высосано из пальца. Для российской юриспруденции - это вообще нонсенс. Такого ведь никогда раньше не было. Ну, подумаешь, отжал один бандит у другого крупную строительную компанию. Что в этом плохого? У нас в стране все так бизнес делают. Другое дело, что нынешняя власть ополчилась конкретно против меня, и готова была использовать в этой борьбе любую зацепку. В её глазах я нынче первый враг государства.
Однако с самого начала главной проблемой обвинения было отсутствие нормальных доказательств и свидетелей. Я об этом заранее позаботился. Все эти редакторы газет и телеканалов, что раньше по моей просьбе поливали грязью бизнес Оловянного, теперь молчали как мыши. В этом нет ничего удивительного. Мои ребята ещё до суда успели наведаться к каждому в гости и провести там "дружескую" разъяснительную беседу. Им было что терять. У каждого дом, семья и собака. Конечно, мне здорово Латыш помог в трудную минуту. Не знаю даже, что бы без него делал. Вот где настоящий друг, на которого можно положиться. Не чета мудаку Золотому. У этого уже давно гнильца внутри завелась. Всегда люто завидовал моему положению. А в последнее время какой-то жадный стал и трусливый. Не доверяю я ему больше. Наверняка думает слинять от нас, пока не стало совсем жарко. Не удивлюсь, если за моей спиной с фэбсами по-тихому договаривается.
В общем судебный процесс надо мной потихоньку продолжался. Я не жалел денег на адвокатов. Нанимал только самых лучших. Тех, что собаку съели на всевозможных финансовых преступлениях. Работали они грамотно и последовательно. В пух и прах разбивали все обвинения против меня и моей команды. Естественно за всем этим процессом неустанно следила пресса, телевиденье и интернет блогеры. Новая власть в России пока ещё не успела калёным железом выжечь все элементы прежней демократии и свободы слова. Казалось, вся страна была в курсе происходящего. Обо мне писали длинные статьи. Меня приглашали на ток шоу. По телику даже крутили какие-то нелепые дебаты между моими сторонниками и противниками. В какой-то момент я понял, что оказался в центре внимания всех российских СМИ. И если крупные подконтрольные государству телеканалы изображали меня как жестокого бандита и мошенника, то для мелких независимых студий и Интернета я был скорее мучеником и жертвой режима.
Наконец 24 февраля 2017 года, исчерпав последние аргументы, суд бы вынужден оправдать меня по всем статьям. Событие это тотчас попало в верхние строчки новостей. Столько шуму вокруг поднялось. Меня поздравляли друзья и знакомые, жали руки адвокаты и на каждом углу подстерегали толпы журналистов. Во всех интервью я был, спокоен, политкорректен и сдержанно оптимистичен. Понимал, что это только начало, и в покое меня просто так не оставят. Понимал, что это лишь маленькая победа в большой долгой войне, и соперник мой - это не какой-то бандюган-отморозок, а хорошо слаженная и беспощадная государственная машина.
На выходе из зала суда я на пару минут задержался и решил ответить на вопросы журналистов. Первым вызвался молодой пацан в красной куртке и кепке.
-Антон Антонович, вы довольны решением суда?
-Ещё как доволен. Справедливость восторжествовала. Наш суд реально самый гуманный и справедливый суд в мире.
Следом показался какой-то лохматый толстяк с длиной чёрной бородой. То ли фанат Роба Зомби, то ли гном из Властелина колец.
-Вы до сих пор отрицаете факт незаконного приобретения Оловенстроя и связь с преступными группировками Москвы?
Я лишь снисходительно усмехнулся.
-Какие группировки, какие бандиты? Вам подлечиться нужно. Я честный бизнесмен, и Оловенстрой приобрёл вполне легально.
Толстяк всё никак не унимался.
-Недавно ходили упорные слухи, что вы собираетесь покинуть страну. Как вы это прокомментируете.
-Никуда я не собираюсь уезжать. Я родину люблю. Давайте следующий вопрос.
Я заметил, как сквозь плотную толпу ко мне протиснулась невысокая симпатичная девушка с короткими светлыми волосами.
-Антон Антонович, каковы ваши планы на будущее?
-Работать на благо города и страны. Пахать, как Папа Карло. Строить для сограждан дешёвое, качественное жильё. Чтобы через десять лет каждая российская семья имела отдельную удобную квартиру.
Здесь я, конечно, соврал немного. Жильё я строю исключительно для элиты. Для всяких там депутатов-коррупционеров, высокопоставленных ментов бандитов и знаменитостей. Простому работяге придётся пол жизни горбатиться, чтобы купить два квадратных метра в любой моей новостройке.
Это был последний вопрос. Надоели они мне все. Я махнул рукой, и охрана грубо растолкала журналистов по сторонам. После этого я вальяжно подошёл к своему Хаммеру, открыл дверцу и уселся на заднее сиденье. Взвизгнув покрышками, машина резко рванула с места и понеслась вперёд по заснеженным московским улицам. Ребята с видеокамерами ещё пару минут бежали следом, словно я кинозвезда какая-то. А я больше ни с кем не хотел разговаривать. Чувствовал себя словно выжатый лимон. А тут ещё Латыш под ухо бубнит:
-Слышь, Авося, я тут обо всём договорился. Нормальный столик в ресторане заказал. Такое дело отметить нужно.
Услышав такое, я лишь скорчил кислую гримасу.
-Не, пацаны, давайте без меня. Устал я совсем. Хочу скорей принять душ и выспаться.
-Какое, выспаться? Какое, принять душ? Ты, Авося, видно, шутишь?- Латыш посмотрел на меня, как на умалишённого,- Мы только что суд выиграли! Это срочно нужно отпраздновать. Иначе удачу спугнёшь. И всё нормально будет. Мы сами не хотим напиваться, как черти. Посидим скромно в кругу друзей, и через час по домам разъедемся.
-Ну, ладно... уговорил,- я лишь равнодушно махнул рукой,- Съездим на часок в ваш ресторан. Ты, Латыш, даже мёртвого достанешь...
Странное всё-таки у Латыша представление о тихом, спокойном ужине в кругу друзей. Оказывается, он уже успел целиком арендовать один из самых дорогих московских ресторанов с кучей официантов, музыкантов, стриптизёрш и цыган. За наш скромный столик могла запросто уместиться сотня гостей, а стоил он, как зарплата простого российского инженера за всю жизнь. Вдобавок, пригласил кучу народа. Всех, кто имел хоть какое-то отношение к недавнему судебному процессу. Тех, кто ещё не отвернулся от меня и моей бригады. Кое-кто выступал (или не выступал) свидетелем на процессе, кто-то помогал наладить нужные связи, а кто-то в своё время просто высказался в мою поддержку на телевиденье или в Интернете. Из близких друзей я не увидел только Золотого. Обидно как-то. С детства его знаю, а теперь он, видимо, решил навсегда уйти из нашей бригады. Пёстрая вокруг собралась компания, начиная с бандитов и заканчивая известными актёрами и телеведущими. Я, конечно, благодарен, что все они собрались, вот только не стоило из-за этого поднимать так много шума. В наше время скромнее надо быть, особенно если за каждым твоим шагом пристально следят ФСБ и журналисты.
Меня усадили во главе стола и попросили произнести первый тост. Помню, сказал пару коротких дежурных фраз, чтобы поскорей отцепились. Второй тост взял Латыш. В отличие от меня, говорил он долго и возбуждённо. Все даже поднялись и затаили дыхание. Я и сам заслушался.
-Авося, братан, я тебя знаю уже очень много лет. Мы всегда выручали друг друга. Сдохнуть были готовы ради общего дела. Так было, и так будет всегда. Вчера ты помогал нам. Сегодня мы помогли тебе. Если завтра будет хреново, ты мне только скажи... и я всегда приду на помощь. Я, бл...дь, жизни не пожалею ради брата...
Когда он закончил говорить, все подняли рюмки и выпили. А у меня в эту секунду как раз зазвонил мобильник. Конечно, сейчас не самое подходящее время для телефонных разговоров. Я бы не стал поднимать трубку, вот только звонок был особенный. Давно я уже не слышал этой мелодии. На звонки всех друзей и знакомых у меня играет исключительно суровый блатной шансона и только от одного человека - гламурная, сладкоголосая попса.
"Скажи, не молчи, что любишь меня... ла-ла-ла..."
И вот я стою во главе стола. Все на меня внимательно смотрят. В одной руке у меня рюмка водки, а в другой телефон. Я почему-то волнуюсь, как школьник. Даже вспотел весь. Я подношу трубку к уху и слышу там знакомый, родной голос:
-Привет, Антон.
-Привет, Вика. Как ты там теперь?
-Всё у меня нормально. Антон, у меня к тебе большая просьба.
-Не вопрос. Только скажи, что надо.
-Мне срочно нужен развод.
Внутри меня что-то дрогнуло. Телефон едва не выпал из онемевших пальцев. Вовсе не такую просьбу я хотел услышать от единственной по-прежнему любимой женщины на свете.
Дальше стало ещё веселее. Повестка в суд, подписка о невыезде и вызов к следователю. Следак, кстати, мне сразу не понравился. Воркутин, вроде, его фамилия. С виду дедок - божий одуванчик, а внутри матёрый волчара. Как бульдог вцепился в это дело. Вынес против меня обвинение сразу по нескольким статьям, среди которых финансовые махинации, мошенничество, подкуп должностного лица, клевета и так далее... Хорошо, хоть не приплёл терроризм и измену Родине.
Чуть позже фэбсы приставили ко мне наружку. Следили гады за каждым моим шагом. Я их сразу вычислил, хотя работали ребята вполне профессионально. Нюх у меня на подобные сюрпризы. Уже не первый раз приходилось с таким сталкиваться.
Одним словом, наше доблестное ФСБ делало всё, чтобы испортить мне жизнь. Отчасти им это удалось. Накануне Нового года у меня начались серьёзные проблемы с бизнесом. В один миг для всей Москвы я стал словно прокаженный. Деловые партнёры без причины разрывали со мной сделки и договора. Люди, которых я давно знал, под любым предлогом отказывались от встреч и не отвечали на телефонные звонки. Даже чинуши из городской администрации перестали у меня брать откаты. Это уже дурдом какой-то. Сразу я не понимал, в чём дело. А потом случайно встретил своего старого "друга" прокурора Сидоренко. Сидит в ресторане, уплетает молочного поросёнка с дорогим вином. Любит он хорошо пожрать и выпить. Когда меня увидел, сразу весь напрягся. Лицо дрожит, взгляд нервно бегает по сторонам. Я подошёл и сел напротив.
-Привет, Степаныч.
В ответ он промычал что-то невразумительное.
-Слышь, Степаныч, тут такое дело... Твоя помощь нужна.
Степаныча прямо всего передёрнуло. Ударил ладонями по столу и закричал дрожащим бабским голосом:
-Нет... Нет... И ещё раз - нет. Даже не проси, Авося. Ты знаешь, как я тебя уважаю, но сейчас ничем помочь не могу.
Я с удивлением посмотрел в его маленькие свиные глазки.
-Ты даже не знаешь, о чём я.
-Всё равно - нет. Прошу... умоляю... оставь меня в покое. Забудь, что мы с тобой вообще знакомы. Я уже помог тебе прибрать к рукам Оловенстрой. Ты даже не представляешь, сколько проблем после этого посыпалось на мою голову. Вот, недавно в мой кабинет снова фэбсы заявились. У них, бл...дь, поддержка на самом верху. И всё копают под меня, гады. Снова про тебя спрашивали. Говорят, ты давно уже с Авосей спелся. Говорят, упрячем тебя на нары лет на десять. Ты это слышал, Авося!.. Никто и никогда не смел со мной раньше так разговаривать. Меня - прокурора Москвы в камеру к другим зэкам. Я уже не знаю, что происходит с моей страной. Это ведь дурдом какой-то. Я честный мент. Всю жизнь посвятил службе в органах. Копейки чужой себе не присвоил. Ну, зачем меня пугать тюрьмой? У меня сердце слабое. Я старый больной человек. Дайте мне спокойно доработать до пенсии,- Под конец разговора Степаныч совсем расклеился. Лицо красное, в глазах крокодильи слёзы,- А ведь все беды из-за тебя, Авося. Говорили мне хорошие люди, не связывайся с этим отморозком. Никогда не знаешь, что у него на уме. А я их тогда не послушал. Помогал тебе по доброте душевной...
-Да, заткнись ты уже, Степаныч!- Я поднялся и грозно взглянул на прокурора. Тот сразу вздрогнул и испуганно вжался в кресло,- Чего скулишь, как баба недотраханая? Бабки от меня получать, ты всегда рад, а как проблемы возникли, то сразу слинять хочешь. Мы с тобой слишком крепко повязаны, Степаныч. Если сядем, то вместе. Поэтому, давай лучше подумает, как эту ситуацию разрулить. У меня суд через месяц.
-Нечего тут думать, Авося. Бежать тебе нужно из страны. И свою шкуру спасёшь, и меня под удар не подставишь. Нам всем без тебя спокойнее будет. ФСБ за тебя уже серьёзно взялось. По всей Москве разошёлся негласный приказ, не иметь с тобой никаких дел. Многие с тобой уже поздороваться бояться. Скрутил Петя Кулак всех нас в бараний рог. Сидим тише воды, ниже травы. Так что садись поскорей в самолёт и улетай в какой-нибудь Лондон или Лозанну. Даст Бог, больше никогда не свидимся.
-Никуда я не уеду, Степаныч. Я Родину люблю.
После этих слов я резко поднялся и ушёл. Говорить со Степанычем больше не имело смысла. Слился наш дорогой прокурор. Настроение у меня было неважное. Едва сдержался, чтобы не врезать в морду какому-нибудь официанту. Паршивенькое это чувство, когда понимаешь, что твой прежний мир рушится, как карточный домик. Вся Москва от меня отвернулась, как от прокажённого. Банки не предоставляют займы, телеканалы отказываются крутить мои рекламные ролики. В сводках новостей меня всё чаще изображали как циничного отмороженного бандюгана-садиста, который заработал состояние, шагая по трупам конкурентов. Биржа отреагировала мгновенно, и цена моих акций стремительно поползла вниз. С каждым днём бизнес приходил в упадок. Свободных средств катастрофически не хватало. Мне уже пришлось заморозить строительство почти всех объектов, включая сорокаэтажную гостиницу ГолдБлэкСтар и стадион Динамо Арена. Если так пойдёт дальше, мне нечем будет платить зарплату своим работникам. А тем временем старые, опытные сотрудники один за другим покидали Оловенстрой и Росгарантию.
Однако надо отдать должное профессионализму ФСБ. Против меня они используют тот же приём, которым я в своё время уничтожил бизнес Оловянного. Всё то же самое, только гораздо хитрее, жёстче и масштабнее. Иногда я просто не понимаю, что происходит с Россией. Ещё недавно это была нормальная страна. Зачем наш новый президент так фанатично борется с новой элитой. Пускай, мы бандиты. Пускай, мы воруем, стреляем друг друга и покупаем с потрохами простых ментов и прокуроров. Но кроме этого мы ведь строим дома, качаем нефть посреди тундры и печатаем школьные учебники. Убери нас, и в этой стране вообще ничего не останется. Временами я готов был отчаяться и всё бросить. Сесть в самолёт и по совету Степаныча свалить подальше из страны. Однако моё пресловутое упрямство каждый раз брало вверх над здравым смыслом. Авося не привык сдаваться. Стиснем зубы, сожмём кулаки и поборемся ещё немного. А там посмотрим, кто кого одолеет.
Суд по делу Оловенстроя продлился почти всю зиму. Непростое это было для меня время. Сколько сил, нервов и денег было потрачено. А ведь всё это дело, от начала и до конца, было реально высосано из пальца. Для российской юриспруденции - это вообще нонсенс. Такого ведь никогда раньше не было. Ну, подумаешь, отжал один бандит у другого крупную строительную компанию. Что в этом плохого? У нас в стране все так бизнес делают. Другое дело, что нынешняя власть ополчилась конкретно против меня, и готова была использовать в этой борьбе любую зацепку. В её глазах я нынче первый враг государства.
Однако с самого начала главной проблемой обвинения было отсутствие нормальных доказательств и свидетелей. Я об этом заранее позаботился. Все эти редакторы газет и телеканалов, что раньше по моей просьбе поливали грязью бизнес Оловянного, теперь молчали как мыши. В этом нет ничего удивительного. Мои ребята ещё до суда успели наведаться к каждому в гости и провести там "дружескую" разъяснительную беседу. Им было что терять. У каждого дом, семья и собака. Конечно, мне здорово Латыш помог в трудную минуту. Не знаю даже, что бы без него делал. Вот где настоящий друг, на которого можно положиться. Не чета мудаку Золотому. У этого уже давно гнильца внутри завелась. Всегда люто завидовал моему положению. А в последнее время какой-то жадный стал и трусливый. Не доверяю я ему больше. Наверняка думает слинять от нас, пока не стало совсем жарко. Не удивлюсь, если за моей спиной с фэбсами по-тихому договаривается.
В общем судебный процесс надо мной потихоньку продолжался. Я не жалел денег на адвокатов. Нанимал только самых лучших. Тех, что собаку съели на всевозможных финансовых преступлениях. Работали они грамотно и последовательно. В пух и прах разбивали все обвинения против меня и моей команды. Естественно за всем этим процессом неустанно следила пресса, телевиденье и интернет блогеры. Новая власть в России пока ещё не успела калёным железом выжечь все элементы прежней демократии и свободы слова. Казалось, вся страна была в курсе происходящего. Обо мне писали длинные статьи. Меня приглашали на ток шоу. По телику даже крутили какие-то нелепые дебаты между моими сторонниками и противниками. В какой-то момент я понял, что оказался в центре внимания всех российских СМИ. И если крупные подконтрольные государству телеканалы изображали меня как жестокого бандита и мошенника, то для мелких независимых студий и Интернета я был скорее мучеником и жертвой режима.
Наконец 24 февраля 2017 года, исчерпав последние аргументы, суд бы вынужден оправдать меня по всем статьям. Событие это тотчас попало в верхние строчки новостей. Столько шуму вокруг поднялось. Меня поздравляли друзья и знакомые, жали руки адвокаты и на каждом углу подстерегали толпы журналистов. Во всех интервью я был, спокоен, политкорректен и сдержанно оптимистичен. Понимал, что это только начало, и в покое меня просто так не оставят. Понимал, что это лишь маленькая победа в большой долгой войне, и соперник мой - это не какой-то бандюган-отморозок, а хорошо слаженная и беспощадная государственная машина.
На выходе из зала суда я на пару минут задержался и решил ответить на вопросы журналистов. Первым вызвался молодой пацан в красной куртке и кепке.
-Антон Антонович, вы довольны решением суда?
-Ещё как доволен. Справедливость восторжествовала. Наш суд реально самый гуманный и справедливый суд в мире.
Следом показался какой-то лохматый толстяк с длиной чёрной бородой. То ли фанат Роба Зомби, то ли гном из Властелина колец.
-Вы до сих пор отрицаете факт незаконного приобретения Оловенстроя и связь с преступными группировками Москвы?
Я лишь снисходительно усмехнулся.
-Какие группировки, какие бандиты? Вам подлечиться нужно. Я честный бизнесмен, и Оловенстрой приобрёл вполне легально.
Толстяк всё никак не унимался.
-Недавно ходили упорные слухи, что вы собираетесь покинуть страну. Как вы это прокомментируете.
-Никуда я не собираюсь уезжать. Я родину люблю. Давайте следующий вопрос.
Я заметил, как сквозь плотную толпу ко мне протиснулась невысокая симпатичная девушка с короткими светлыми волосами.
-Антон Антонович, каковы ваши планы на будущее?
-Работать на благо города и страны. Пахать, как Папа Карло. Строить для сограждан дешёвое, качественное жильё. Чтобы через десять лет каждая российская семья имела отдельную удобную квартиру.
Здесь я, конечно, соврал немного. Жильё я строю исключительно для элиты. Для всяких там депутатов-коррупционеров, высокопоставленных ментов бандитов и знаменитостей. Простому работяге придётся пол жизни горбатиться, чтобы купить два квадратных метра в любой моей новостройке.
Это был последний вопрос. Надоели они мне все. Я махнул рукой, и охрана грубо растолкала журналистов по сторонам. После этого я вальяжно подошёл к своему Хаммеру, открыл дверцу и уселся на заднее сиденье. Взвизгнув покрышками, машина резко рванула с места и понеслась вперёд по заснеженным московским улицам. Ребята с видеокамерами ещё пару минут бежали следом, словно я кинозвезда какая-то. А я больше ни с кем не хотел разговаривать. Чувствовал себя словно выжатый лимон. А тут ещё Латыш под ухо бубнит:
-Слышь, Авося, я тут обо всём договорился. Нормальный столик в ресторане заказал. Такое дело отметить нужно.
Услышав такое, я лишь скорчил кислую гримасу.
-Не, пацаны, давайте без меня. Устал я совсем. Хочу скорей принять душ и выспаться.
-Какое, выспаться? Какое, принять душ? Ты, Авося, видно, шутишь?- Латыш посмотрел на меня, как на умалишённого,- Мы только что суд выиграли! Это срочно нужно отпраздновать. Иначе удачу спугнёшь. И всё нормально будет. Мы сами не хотим напиваться, как черти. Посидим скромно в кругу друзей, и через час по домам разъедемся.
-Ну, ладно... уговорил,- я лишь равнодушно махнул рукой,- Съездим на часок в ваш ресторан. Ты, Латыш, даже мёртвого достанешь...
Странное всё-таки у Латыша представление о тихом, спокойном ужине в кругу друзей. Оказывается, он уже успел целиком арендовать один из самых дорогих московских ресторанов с кучей официантов, музыкантов, стриптизёрш и цыган. За наш скромный столик могла запросто уместиться сотня гостей, а стоил он, как зарплата простого российского инженера за всю жизнь. Вдобавок, пригласил кучу народа. Всех, кто имел хоть какое-то отношение к недавнему судебному процессу. Тех, кто ещё не отвернулся от меня и моей бригады. Кое-кто выступал (или не выступал) свидетелем на процессе, кто-то помогал наладить нужные связи, а кто-то в своё время просто высказался в мою поддержку на телевиденье или в Интернете. Из близких друзей я не увидел только Золотого. Обидно как-то. С детства его знаю, а теперь он, видимо, решил навсегда уйти из нашей бригады. Пёстрая вокруг собралась компания, начиная с бандитов и заканчивая известными актёрами и телеведущими. Я, конечно, благодарен, что все они собрались, вот только не стоило из-за этого поднимать так много шума. В наше время скромнее надо быть, особенно если за каждым твоим шагом пристально следят ФСБ и журналисты.
Меня усадили во главе стола и попросили произнести первый тост. Помню, сказал пару коротких дежурных фраз, чтобы поскорей отцепились. Второй тост взял Латыш. В отличие от меня, говорил он долго и возбуждённо. Все даже поднялись и затаили дыхание. Я и сам заслушался.
-Авося, братан, я тебя знаю уже очень много лет. Мы всегда выручали друг друга. Сдохнуть были готовы ради общего дела. Так было, и так будет всегда. Вчера ты помогал нам. Сегодня мы помогли тебе. Если завтра будет хреново, ты мне только скажи... и я всегда приду на помощь. Я, бл...дь, жизни не пожалею ради брата...
Когда он закончил говорить, все подняли рюмки и выпили. А у меня в эту секунду как раз зазвонил мобильник. Конечно, сейчас не самое подходящее время для телефонных разговоров. Я бы не стал поднимать трубку, вот только звонок был особенный. Давно я уже не слышал этой мелодии. На звонки всех друзей и знакомых у меня играет исключительно суровый блатной шансона и только от одного человека - гламурная, сладкоголосая попса.
"Скажи, не молчи, что любишь меня... ла-ла-ла..."
И вот я стою во главе стола. Все на меня внимательно смотрят. В одной руке у меня рюмка водки, а в другой телефон. Я почему-то волнуюсь, как школьник. Даже вспотел весь. Я подношу трубку к уху и слышу там знакомый, родной голос:
-Привет, Антон.
-Привет, Вика. Как ты там теперь?
-Всё у меня нормально. Антон, у меня к тебе большая просьба.
-Не вопрос. Только скажи, что надо.
-Мне срочно нужен развод.
Внутри меня что-то дрогнуло. Телефон едва не выпал из онемевших пальцев. Вовсе не такую просьбу я хотел услышать от единственной по-прежнему любимой женщины на свете.
