Оглядев Маралку и подметив, что она босая в одной ночной рубашке, Студень огляделся. Он попытался разыскать в этом разбитом хаосе обломков мебели что-то, напоминающее одежду. Бегом заглянул в соседние помещения. Он смог найти только огромные кожаные бахилы на меху, очевидно, принадлежащие отцу девушки. Но время поджимало, и он забрал их.
Понимая, что девчонка ни на что сейчас не способна, Студень по одной засунул её ноги в непомерно большие сапоги, подобрал с полу ещё одно толстое, меховое одеяло, частично измазанное кровью, и завернул в него Маралку.
-- Идём, -- со всем сочувствием и болью в голосе твёрдо сказал он, обняв несчастную поверх одеяла. – Мы больше ничего не можем для них сделать. Надо быстро уходить.
Как бы в подтверждение его слов, из открытого проёма, не так уж издалека, донёсся яростный рёв капы, который оправлялся от нанесённого тому поражения.
Всё так же обнимая девушку, Студень вывел её на мороз. Отвёл в сторону от освещённого проёма со страшным разорением внутри.
Внимательно, оглядев Маралку со всех сторон, подоткнув и поправив где надо одеяло, он остался удовлетворён. Затем обильно обсыпал её грибной пылью.
-- Подожди минуту, -- попросил он, что-то выискивая в снегу.
Пропажа нашлась почти сразу. Солнечник в котелке сильно приложило при падении, и гриб «проснулся».
Сейчас от котелка шёл пар.
Студень выругался, но, схватив горячий котелок, сунул его под мышку, радуясь, что надел под тулуп кучу различных тряпок.
Обняв Маралку другой рукой, он повёл её за собой, разбрасывая сугробы.
От солнечника в котелке шло тепло. Было даже жарко. Понимая, что ноги у девушки, из-за очень больших сапог, все в снегу, Студень был рад, что у них есть под боком этот источник тепла.
-- Подожди, -- шептал он Маралке. – Вот сейчас мы отойдём подальше от капы и переобуемся – наденешь мои сапоги, а я эти.
Маралка ничего не отвечала. Она молча шла туда, куда её вели, прижавшись к Студню.
Парень не был уверен, что она вообще отдаёт себе отчёт в том, что с ней теперь происходило.
Изредка они слышали рёв капы. По мере продвижения, тот затихал.
Идти приходилось вдоль скальной стены, постоянно касаясь её, чтобы не потеряться в темноте.
-- В принципе, если мы всё-таки собьёмся с пути, я смогу подсветить дорогу солнечником, -- рассуждал сам с собой Студень. -- Главное, чтобы это не привлекло внимание зверя.
Маралка не отвечала.
Только один раз Студень спросил её: «Ты нормально?». И сам испугался бестактности своего вопроса.
«Нормально», -- тихо ответила та. И Студень порадовался в душе, и был благодарен ей, что получил этот ответ.
Через какое-то время Студню стало казаться, что он что-то слышит. Это был странный звук, раздающийся откуда-то из-за спины. Он останавливался и напряжённо прислушивался. Но слыша рёв капы откуда-то издалека, успокаивался. И они вновь продолжали свой путь.
Они прошли по подсчётам Шуркеля центральную площадь и свернули уже на дорожку, ведущую напрямую к дому Тахорки.
«Как же так,.. – думал Студень. – Капа – не вымысел. Свободно шляется по селению. Вламывается в дома. Убивает жителей. Что же. Куда мы идём? Где может быть теперь безопасно? Что, если весной никому не суждено будет проснуться – капа просто уничтожит полностью всё селение?.. Хотя. Постой. Почему капа приходит зимней ночью? Ответ прост. Он приходит есть. Что ест капа в обычное время? По преданию, он живёт высоко в горах. Сторонится солнечного света. И охотится на горных козлов. «Нет добычи, которая может от него уйти»… Что ж. Козам не позавидуешь. Что меняется зимой?... Горные козы… Конечно! Они зимой спускаются в долину. Следом за ними с гор спускается капа. Так почему каждый год все просыпаются весной целыми и здоровыми?.. Ну, во-первых, мы все зимой спим, а не шляемся по улицам. А во-вторых... Конечно!.. Обряды!.. Надо не надо мы давно, как завещают в храме Святого Капы, сыпем направо-налево пыль из чапрыжника, «отводящего злую силу». Вот она – «злая сила» - капа. Он на дух не переносит запах этого гриба. Летом, все долины вокруг селения засеиваются этим сорным грибом, согласно поверью: «чтоб земля была лучше»… А зимой, когда снег засыпает всю землю, а мы спим в своих домах… мы предварительно натираем косяки и двери чапрыжником – «отгонять злых духов». Вот он, наш «Злой Дух» -- капа наш «Злой Дух»… Мудрость и опыт предков посредством легенд и поверий уберегали десятки и сотни поколений жителей тысячи селений от гибели. Но тогда, что же произошло с домом старосты?... Почему…»
Внезапный громкий хриплый кашель раздался за спиной.
От неожиданности Студень вздрогнул, прервав размышления, и резко развернулся, прикрывая собой Маралку.
-- Ишь, как разогнался, -- знакомый хриплый голос раздался из темноты.
-- Мистер Крогус! Уфф, напугали, -- в сердцах выдохнул Студень. – Где вы были всё время? Вы видели, что натворил капа с родителями и домом Маралки?
-- Да уж, не повезло старому Рушице. Я говорил ему: не стоит заселяться в эту пещеру. Не принесёт это ему счастья или удачи. Послушался бы, возможно, был бы жив, -- мистер Крогус издал странный звук, но в темноте нельзя было разобрать – то ли он закашлялся, то ли смеётся.
-- Я не успел, -- сокрушённо воскликнул Студень. – Я ничего не успел сделать. Все, и господин Рушица, и госпожа Лиха, погибли…
-- Тебе вообще не надо было так рисковать собой. О чём ты думал? Ты мог погибнуть. Кто может остановить выбор ледяного дракона? Если он избирает добычу, спасения нет, -- мистер Крогус, судя по тону нараспев, цитировал какой-то догмат из храма Святого капы. – «Как вихрь или ураган, несётся капа по вертикальным скалам, словно по равнинной земле. Скрыться, уйти или убежать от него – невозможно. Если капа выбирает свою добычу, спасения ей нет»…. Хотя ты меня поразил, юный Шуркель. Это ж надо, посметь использовать чапрыжник против Него. Ты смел, если не сказать, безумен. Но ты меня удивил.
-- О чём вы говорите? – удивился Студень. – Они погибли. Вы говорите так, как будто капа – взял свою жертву. А здесь просто жуткий неудачный случай, непонятное стечение обстоятельств, который…
…Внезапная мысль поразила Студня, как вспышка солнечника в котелке.
-- А что вы здесь делаете, мистер Крогус? – спросил он напрямую старика. – Как получилось, что в это время проснулись и вы? Что вы делали на улицах селения в ночи?
-- Ты задаёшь правильные вопросы, юный Шуркель, -- глухо проговорил Крогус. – Мало того. Тебе не следовало бежать и спасать кого-то из семьи Рушицы. Тогда пещера осталась бы без наследников. Глядишь, тогда и ты остался бы жив… Может быть. Я ещё не решил на тот момент, когда встретил тебя. И ты вообще зря проснулся этой ночью. Тогда бы точно, проснулся бы спокойно по весне в своей тёплой постели… А-а-а… у тебя что-то там случилось с солнечником… Ну тогда… не проснулся бы. Какая разница…
-- Вы стёрли чапрыжник с двери и косяков дома старосты, -- догадался Студень.
-- Я просто продал им не тот порошок, вместо чапрыжника, -- теперь мистер Крогус точно смеялся. – Они сами покрыли косяки и двери пустышкой вместо чапрыжника. Но ты почти угадал – я ходил сегодня и натёр их двери козьим жиром. Чтобы капа знал место, где приносится ему жертва.
-- Как вы могли? Они же ваша семья! И почему вы так разоткровенничались со мной? Собираетесь убить? Вы думаете, что сможете справиться с нами? – Студень чувствовал, что внутри него закипает злость.
-- Ты опять прав, юный Шуркель. Мне ни по чём не справиться с тобой. Ты молод и силён. Я – слабый, почти старик. Но это если мы говорим о драке. Мне нет смысла бороться с тобой. Вместо этого я могу предложить тебе вот такой товар из моей алхимической лавки…
-- Что вы,.. – Студень не успел договорить.
Облако с едким запахом попало ему в лицо. Глаза защипало. Студень вскрикнул и схватился за лицо. Внезапно, он почувствовал, что его руки, ноги и тело сковывает холодом. Он хотел дёрнуться, и схватить этого мерзкого старика за ворот, чтобы он не посмел сделать ничего плохого ему и Маралке… Но вместо этого, мир качнулся куда-то. И поехал над ним вперёд. А сам он повалился на спину. И свалился бы в снег, если бы сзади его не подхватила Маралка.
-- Беги, -- почти парализованными губами просипел Студень.
-- Что? Бежать? Не-е-е, не думаю, -- засмеялся Крогус своим треснутым смехом. – Я предложил тебе стынку. Обычную поганку, сок которой используется для анестезии, временно обездвиживая нервы. Конечно, в виде сушёного порошка её действие не такое сильное, но будучи попавшим в организм через дыхательные пути, она вызывает весьма продолжительный паралич всего тела. Учитывая мороз, можно было просто оставить тебя обездвиженным здесь. И по весне тебя просто нашли здесь погибшим от переохлаждения. Но, знаешь ли, во-первых, с тобой находится твоя спутница, которая вцепилась в тебя. А во-вторых, я всё-таки считаю, что старый добрый нож – всегда вернее.
С этими словами, мистер Крогус полез куда-то за пазуху. Судя по всему у него был там спрятан этот самый «старый добрый нож».
-- Я надеюсь, что вскоре, на тебя и твою подружку, наткнётся наш божественный хранитель зимней ночи, -- мистер Крогус кивнул в сторону темноты. И как бы в ответ ему издалека раздался затухающий рёв стенающего капы, который всё ещё, очевидно, страдал, и всё никак не мог избавиться от последствий чапрыжной пыли.
-- Ничего, ничего, -- мистеру Крогусу, наконец, удалось извлечь из за пазухи этот самый нож. – Он оправится. Продышится. Пойдёт в обход селения. И наткнётся на вас двоих. Это будет второе пожертвование для него от меня, в благодарность за освобождение моей пещеры от непрошенных жильцов.
-- У вас ведь нет такого амулетика, для отпугивания капы? – с этими словами мистер Крогус снова охотно полез за пазуху рукой и извлёк наружу некую фигурку, напоминающую толстую свинью из какого-то яркого светлого минерала.
– Это фигурка священного капы из белого агата. Я позаимствовал её в храме капы, -- гордо помахал фигуркой старик. И, убрав фигурку назад, он перехватил поудобней из руки в руку нож.
Студень смотрел глазами на тёмный силуэт Крогуса, медленно наклоняющегося над ним. Маралка, поддерживающая голову Студня сзади, жалобно всхлипнула и заплакала.
Крогус отвёл руку с ножом в замахе, явно прикидывая, куда лучше нанести удар…
…И тут, за его спиной в полнейшей темноте прямо в воздухе забегали змейками причудливые узоры искр, напоминающие пляску огоньков на губчатой кромке умирающего солнечника.
-- Мистер Крогус, -- еле разлепляя тяжёлые губы, просипел Студень. Так, что старик прекратил прицеливаться, и, чтобы лучше слышать, ближе наклонился ухом к губам юного Шуркеля.
-- Мистер Крогус, -- с трудом повторил Студень. – Помните? «Если капа выбирает свою добычу, спасения нет»…
Лицо мистера Крогуса было так близко, что Студень смог разглядеть выражение озадаченности на нём. Затем, тот явно побледнел, медленно забрал котелок из парализованных рук Студня, и, также медленно повернувшись, слегка приподнял крышку.
Вспышка света из котелка осветила белый частокол ровных, как столовые ножи, зубов открытой огромной пасти, зависшей над стариком.
Раздался крик. Пасть стремительно надвинулась, и всё погрузилось в темноту.
Слышно было, как Маралка тихо всхлиывает, гладя лицо Студня.
-- Подними котелок с солнечником, -- прошептал Студень. – Не бойся. Мы для него плохо пахнем.
Дрожа, та подползла и наощупь нашла выроненный Крогусом перевёрнутый котелок. Когда она подняла его и сняла крышку, яркое сияние озарило всё вокруг.
Вокруг не было видно ни мистера Крогуса, ни кого-то ещё другого. Только широченный и глубокий кровавай след вёл в сугробах куда-то в темноту.
При свете стало видно, где они. До дома Тахорки оставалось всего каких-то шагов четыреста.
Маралка закрепила открытый котелок с солнечником в руках на груди у Студня. И схватив того за тулуп, поволокла по сугробам.
Первые шагов десять дались ей относительно легко. Но сугробы были выше пояса и не позволяли ей продолжить так же бодро. В конце концов она сначала, оставив Студня, шла уплотнять сугробы и утаптывала траншею шагов на десять вперёд. Потом возвращалась и подтаскивала Студня с освещением на груди. Пройдя таким образом около пятой части пути, она измучилась и села в снег передохнуть.
-- Не сиди, -- прошептал Студень. – Замёрзнешь. Мы и так находимся тут перед их глазами, как подсвеченный бифштекс на выданье. Бери солнечник и иди к Тахорке. Дверь не заперта. Я позже сам приползу.
-- Идиот, -- фыркнула Маралка. – Никуда ты не приползёшь. Тебе после стынки часа два ни рукой ни ногой не пошевелить. Превратишься в сосульку. Заткнись и лежи. Сейчас, чуть передохну, и дальше пойдём. Ты очень тяжёлый.
Она сидела, завернувшись в своё шерстяное одеяло в снегу, вытащив из сапог и положив свои голые ноги на грудь Студня поближе к горячему котелку -- отогревала промёрзшие ступни.
-- Прохлаждаетесь? – раздался рядом знакомый голос.
-- Ты проснулся,.. – прохрипел Студень облегчённо. – Срочно натри его чапрыжником.
Маралка радостно взвизгнула, быстро скатываясь с груди Студня.
И бросилась шарить у того по карманам.
-- Ты чего, чего?.. – онемел Тахорка, когда босая Маралка прыгала вокруг него, осыпая того зеленоватым облаком из чапрыжниковой пыли.
-- Заткись, если хочешь жить, -- по-деловому приказала она, втирая ладонями чапрыжник в тулуп Тахорки.
Студень улыбнулся. Улыбка получилась так себе.
-- Ты проснулся, -- повторил он. – Не забудьте натереть косяки и дверь снаружи.
-- Не сомневайся, -- буркнула Маралка.
-- Да что у вас тут происходит?! – воскликнул забеспокоившийся Тахорка. – Я просыпаюсь. В комнате дубак. Иней под носом. В котелке мёртвый гриб. Тебя нет. Одеваюсь, еле дверь открыл. На улице страх жуткий – темно и лютый мороз. Снег валит, как из ведра. И тут вижу… сквозь снегопад – ваш светлячок. Что с тобой? Ты долго валяться собираешься?
-- Я тебе потом объясню, -- ответила Маралка. – А пока помоги. Давай вдвоём его за плечи взяли, на раз-два.
* * *
-- Как твои ноги? – спросила Маралка: она с удовольствием доедала жаренный козий окорок.
-- Уже почти отошли, -- отозвался Студень, осторожно вращая ступнями.
Они закончили есть в полной тишине, сидя рядом с прикроватным столиком.
Тахорка подошёл к каминной полке, взял рукавицы, приподняв крышку, осторожно заглянул в котелок и прищурился. Там нестерпимо светили и источали благодатное тепло два солнечника.
Он прикрыл крышку.
-- Ну дела, -- только и сказал Тахорка, когда они рассказали ему о произошедшем. – Так кап, получается, двое?
-- Может, и больше, -- задумчиво ответил Студень.
Они ещё помолчали какое-то время.
Тахорка убрал со стола посуду, оставшуюся после еды. Затем поставил три кружки и наполнил их до краёв настойкой горчёвки.
-- Ну вот. Сейчас выпьем по чарочке. И в кровать. До весны.
После он встал, подойдя вплотную к сидящему Студню, наклонился к тому, и прихватив сзади ладонью за затылок, прижался своим лбом ко лбу приятеля.
-- Спасибо, -- серьёзно сказал он, глядя прямо в глаза другу.
Маралка, скакнула со своего места, подскочила к парням и, обняв обоих за плечи, прижалась к их головам своей.
-- И вам, ребят, спасибо,.. дорогие.
Затем она села на стул и заплакала.
Понимая, что девчонка ни на что сейчас не способна, Студень по одной засунул её ноги в непомерно большие сапоги, подобрал с полу ещё одно толстое, меховое одеяло, частично измазанное кровью, и завернул в него Маралку.
-- Идём, -- со всем сочувствием и болью в голосе твёрдо сказал он, обняв несчастную поверх одеяла. – Мы больше ничего не можем для них сделать. Надо быстро уходить.
Как бы в подтверждение его слов, из открытого проёма, не так уж издалека, донёсся яростный рёв капы, который оправлялся от нанесённого тому поражения.
Всё так же обнимая девушку, Студень вывел её на мороз. Отвёл в сторону от освещённого проёма со страшным разорением внутри.
Внимательно, оглядев Маралку со всех сторон, подоткнув и поправив где надо одеяло, он остался удовлетворён. Затем обильно обсыпал её грибной пылью.
-- Подожди минуту, -- попросил он, что-то выискивая в снегу.
Пропажа нашлась почти сразу. Солнечник в котелке сильно приложило при падении, и гриб «проснулся».
Сейчас от котелка шёл пар.
Студень выругался, но, схватив горячий котелок, сунул его под мышку, радуясь, что надел под тулуп кучу различных тряпок.
Обняв Маралку другой рукой, он повёл её за собой, разбрасывая сугробы.
От солнечника в котелке шло тепло. Было даже жарко. Понимая, что ноги у девушки, из-за очень больших сапог, все в снегу, Студень был рад, что у них есть под боком этот источник тепла.
-- Подожди, -- шептал он Маралке. – Вот сейчас мы отойдём подальше от капы и переобуемся – наденешь мои сапоги, а я эти.
Маралка ничего не отвечала. Она молча шла туда, куда её вели, прижавшись к Студню.
Парень не был уверен, что она вообще отдаёт себе отчёт в том, что с ней теперь происходило.
Изредка они слышали рёв капы. По мере продвижения, тот затихал.
Идти приходилось вдоль скальной стены, постоянно касаясь её, чтобы не потеряться в темноте.
-- В принципе, если мы всё-таки собьёмся с пути, я смогу подсветить дорогу солнечником, -- рассуждал сам с собой Студень. -- Главное, чтобы это не привлекло внимание зверя.
Маралка не отвечала.
Только один раз Студень спросил её: «Ты нормально?». И сам испугался бестактности своего вопроса.
«Нормально», -- тихо ответила та. И Студень порадовался в душе, и был благодарен ей, что получил этот ответ.
Через какое-то время Студню стало казаться, что он что-то слышит. Это был странный звук, раздающийся откуда-то из-за спины. Он останавливался и напряжённо прислушивался. Но слыша рёв капы откуда-то издалека, успокаивался. И они вновь продолжали свой путь.
Они прошли по подсчётам Шуркеля центральную площадь и свернули уже на дорожку, ведущую напрямую к дому Тахорки.
«Как же так,.. – думал Студень. – Капа – не вымысел. Свободно шляется по селению. Вламывается в дома. Убивает жителей. Что же. Куда мы идём? Где может быть теперь безопасно? Что, если весной никому не суждено будет проснуться – капа просто уничтожит полностью всё селение?.. Хотя. Постой. Почему капа приходит зимней ночью? Ответ прост. Он приходит есть. Что ест капа в обычное время? По преданию, он живёт высоко в горах. Сторонится солнечного света. И охотится на горных козлов. «Нет добычи, которая может от него уйти»… Что ж. Козам не позавидуешь. Что меняется зимой?... Горные козы… Конечно! Они зимой спускаются в долину. Следом за ними с гор спускается капа. Так почему каждый год все просыпаются весной целыми и здоровыми?.. Ну, во-первых, мы все зимой спим, а не шляемся по улицам. А во-вторых... Конечно!.. Обряды!.. Надо не надо мы давно, как завещают в храме Святого Капы, сыпем направо-налево пыль из чапрыжника, «отводящего злую силу». Вот она – «злая сила» - капа. Он на дух не переносит запах этого гриба. Летом, все долины вокруг селения засеиваются этим сорным грибом, согласно поверью: «чтоб земля была лучше»… А зимой, когда снег засыпает всю землю, а мы спим в своих домах… мы предварительно натираем косяки и двери чапрыжником – «отгонять злых духов». Вот он, наш «Злой Дух» -- капа наш «Злой Дух»… Мудрость и опыт предков посредством легенд и поверий уберегали десятки и сотни поколений жителей тысячи селений от гибели. Но тогда, что же произошло с домом старосты?... Почему…»
Внезапный громкий хриплый кашель раздался за спиной.
От неожиданности Студень вздрогнул, прервав размышления, и резко развернулся, прикрывая собой Маралку.
-- Ишь, как разогнался, -- знакомый хриплый голос раздался из темноты.
-- Мистер Крогус! Уфф, напугали, -- в сердцах выдохнул Студень. – Где вы были всё время? Вы видели, что натворил капа с родителями и домом Маралки?
-- Да уж, не повезло старому Рушице. Я говорил ему: не стоит заселяться в эту пещеру. Не принесёт это ему счастья или удачи. Послушался бы, возможно, был бы жив, -- мистер Крогус издал странный звук, но в темноте нельзя было разобрать – то ли он закашлялся, то ли смеётся.
-- Я не успел, -- сокрушённо воскликнул Студень. – Я ничего не успел сделать. Все, и господин Рушица, и госпожа Лиха, погибли…
-- Тебе вообще не надо было так рисковать собой. О чём ты думал? Ты мог погибнуть. Кто может остановить выбор ледяного дракона? Если он избирает добычу, спасения нет, -- мистер Крогус, судя по тону нараспев, цитировал какой-то догмат из храма Святого капы. – «Как вихрь или ураган, несётся капа по вертикальным скалам, словно по равнинной земле. Скрыться, уйти или убежать от него – невозможно. Если капа выбирает свою добычу, спасения ей нет»…. Хотя ты меня поразил, юный Шуркель. Это ж надо, посметь использовать чапрыжник против Него. Ты смел, если не сказать, безумен. Но ты меня удивил.
-- О чём вы говорите? – удивился Студень. – Они погибли. Вы говорите так, как будто капа – взял свою жертву. А здесь просто жуткий неудачный случай, непонятное стечение обстоятельств, который…
…Внезапная мысль поразила Студня, как вспышка солнечника в котелке.
-- А что вы здесь делаете, мистер Крогус? – спросил он напрямую старика. – Как получилось, что в это время проснулись и вы? Что вы делали на улицах селения в ночи?
-- Ты задаёшь правильные вопросы, юный Шуркель, -- глухо проговорил Крогус. – Мало того. Тебе не следовало бежать и спасать кого-то из семьи Рушицы. Тогда пещера осталась бы без наследников. Глядишь, тогда и ты остался бы жив… Может быть. Я ещё не решил на тот момент, когда встретил тебя. И ты вообще зря проснулся этой ночью. Тогда бы точно, проснулся бы спокойно по весне в своей тёплой постели… А-а-а… у тебя что-то там случилось с солнечником… Ну тогда… не проснулся бы. Какая разница…
-- Вы стёрли чапрыжник с двери и косяков дома старосты, -- догадался Студень.
-- Я просто продал им не тот порошок, вместо чапрыжника, -- теперь мистер Крогус точно смеялся. – Они сами покрыли косяки и двери пустышкой вместо чапрыжника. Но ты почти угадал – я ходил сегодня и натёр их двери козьим жиром. Чтобы капа знал место, где приносится ему жертва.
-- Как вы могли? Они же ваша семья! И почему вы так разоткровенничались со мной? Собираетесь убить? Вы думаете, что сможете справиться с нами? – Студень чувствовал, что внутри него закипает злость.
-- Ты опять прав, юный Шуркель. Мне ни по чём не справиться с тобой. Ты молод и силён. Я – слабый, почти старик. Но это если мы говорим о драке. Мне нет смысла бороться с тобой. Вместо этого я могу предложить тебе вот такой товар из моей алхимической лавки…
-- Что вы,.. – Студень не успел договорить.
Облако с едким запахом попало ему в лицо. Глаза защипало. Студень вскрикнул и схватился за лицо. Внезапно, он почувствовал, что его руки, ноги и тело сковывает холодом. Он хотел дёрнуться, и схватить этого мерзкого старика за ворот, чтобы он не посмел сделать ничего плохого ему и Маралке… Но вместо этого, мир качнулся куда-то. И поехал над ним вперёд. А сам он повалился на спину. И свалился бы в снег, если бы сзади его не подхватила Маралка.
-- Беги, -- почти парализованными губами просипел Студень.
-- Что? Бежать? Не-е-е, не думаю, -- засмеялся Крогус своим треснутым смехом. – Я предложил тебе стынку. Обычную поганку, сок которой используется для анестезии, временно обездвиживая нервы. Конечно, в виде сушёного порошка её действие не такое сильное, но будучи попавшим в организм через дыхательные пути, она вызывает весьма продолжительный паралич всего тела. Учитывая мороз, можно было просто оставить тебя обездвиженным здесь. И по весне тебя просто нашли здесь погибшим от переохлаждения. Но, знаешь ли, во-первых, с тобой находится твоя спутница, которая вцепилась в тебя. А во-вторых, я всё-таки считаю, что старый добрый нож – всегда вернее.
С этими словами, мистер Крогус полез куда-то за пазуху. Судя по всему у него был там спрятан этот самый «старый добрый нож».
-- Я надеюсь, что вскоре, на тебя и твою подружку, наткнётся наш божественный хранитель зимней ночи, -- мистер Крогус кивнул в сторону темноты. И как бы в ответ ему издалека раздался затухающий рёв стенающего капы, который всё ещё, очевидно, страдал, и всё никак не мог избавиться от последствий чапрыжной пыли.
-- Ничего, ничего, -- мистеру Крогусу, наконец, удалось извлечь из за пазухи этот самый нож. – Он оправится. Продышится. Пойдёт в обход селения. И наткнётся на вас двоих. Это будет второе пожертвование для него от меня, в благодарность за освобождение моей пещеры от непрошенных жильцов.
-- У вас ведь нет такого амулетика, для отпугивания капы? – с этими словами мистер Крогус снова охотно полез за пазуху рукой и извлёк наружу некую фигурку, напоминающую толстую свинью из какого-то яркого светлого минерала.
– Это фигурка священного капы из белого агата. Я позаимствовал её в храме капы, -- гордо помахал фигуркой старик. И, убрав фигурку назад, он перехватил поудобней из руки в руку нож.
Студень смотрел глазами на тёмный силуэт Крогуса, медленно наклоняющегося над ним. Маралка, поддерживающая голову Студня сзади, жалобно всхлипнула и заплакала.
Крогус отвёл руку с ножом в замахе, явно прикидывая, куда лучше нанести удар…
…И тут, за его спиной в полнейшей темноте прямо в воздухе забегали змейками причудливые узоры искр, напоминающие пляску огоньков на губчатой кромке умирающего солнечника.
-- Мистер Крогус, -- еле разлепляя тяжёлые губы, просипел Студень. Так, что старик прекратил прицеливаться, и, чтобы лучше слышать, ближе наклонился ухом к губам юного Шуркеля.
-- Мистер Крогус, -- с трудом повторил Студень. – Помните? «Если капа выбирает свою добычу, спасения нет»…
Лицо мистера Крогуса было так близко, что Студень смог разглядеть выражение озадаченности на нём. Затем, тот явно побледнел, медленно забрал котелок из парализованных рук Студня, и, также медленно повернувшись, слегка приподнял крышку.
Вспышка света из котелка осветила белый частокол ровных, как столовые ножи, зубов открытой огромной пасти, зависшей над стариком.
Раздался крик. Пасть стремительно надвинулась, и всё погрузилось в темноту.
Слышно было, как Маралка тихо всхлиывает, гладя лицо Студня.
-- Подними котелок с солнечником, -- прошептал Студень. – Не бойся. Мы для него плохо пахнем.
Дрожа, та подползла и наощупь нашла выроненный Крогусом перевёрнутый котелок. Когда она подняла его и сняла крышку, яркое сияние озарило всё вокруг.
Вокруг не было видно ни мистера Крогуса, ни кого-то ещё другого. Только широченный и глубокий кровавай след вёл в сугробах куда-то в темноту.
При свете стало видно, где они. До дома Тахорки оставалось всего каких-то шагов четыреста.
Маралка закрепила открытый котелок с солнечником в руках на груди у Студня. И схватив того за тулуп, поволокла по сугробам.
Первые шагов десять дались ей относительно легко. Но сугробы были выше пояса и не позволяли ей продолжить так же бодро. В конце концов она сначала, оставив Студня, шла уплотнять сугробы и утаптывала траншею шагов на десять вперёд. Потом возвращалась и подтаскивала Студня с освещением на груди. Пройдя таким образом около пятой части пути, она измучилась и села в снег передохнуть.
-- Не сиди, -- прошептал Студень. – Замёрзнешь. Мы и так находимся тут перед их глазами, как подсвеченный бифштекс на выданье. Бери солнечник и иди к Тахорке. Дверь не заперта. Я позже сам приползу.
-- Идиот, -- фыркнула Маралка. – Никуда ты не приползёшь. Тебе после стынки часа два ни рукой ни ногой не пошевелить. Превратишься в сосульку. Заткнись и лежи. Сейчас, чуть передохну, и дальше пойдём. Ты очень тяжёлый.
Она сидела, завернувшись в своё шерстяное одеяло в снегу, вытащив из сапог и положив свои голые ноги на грудь Студня поближе к горячему котелку -- отогревала промёрзшие ступни.
-- Прохлаждаетесь? – раздался рядом знакомый голос.
-- Ты проснулся,.. – прохрипел Студень облегчённо. – Срочно натри его чапрыжником.
Маралка радостно взвизгнула, быстро скатываясь с груди Студня.
И бросилась шарить у того по карманам.
-- Ты чего, чего?.. – онемел Тахорка, когда босая Маралка прыгала вокруг него, осыпая того зеленоватым облаком из чапрыжниковой пыли.
-- Заткись, если хочешь жить, -- по-деловому приказала она, втирая ладонями чапрыжник в тулуп Тахорки.
Студень улыбнулся. Улыбка получилась так себе.
-- Ты проснулся, -- повторил он. – Не забудьте натереть косяки и дверь снаружи.
-- Не сомневайся, -- буркнула Маралка.
-- Да что у вас тут происходит?! – воскликнул забеспокоившийся Тахорка. – Я просыпаюсь. В комнате дубак. Иней под носом. В котелке мёртвый гриб. Тебя нет. Одеваюсь, еле дверь открыл. На улице страх жуткий – темно и лютый мороз. Снег валит, как из ведра. И тут вижу… сквозь снегопад – ваш светлячок. Что с тобой? Ты долго валяться собираешься?
-- Я тебе потом объясню, -- ответила Маралка. – А пока помоги. Давай вдвоём его за плечи взяли, на раз-два.
* * *
-- Как твои ноги? – спросила Маралка: она с удовольствием доедала жаренный козий окорок.
-- Уже почти отошли, -- отозвался Студень, осторожно вращая ступнями.
Они закончили есть в полной тишине, сидя рядом с прикроватным столиком.
Тахорка подошёл к каминной полке, взял рукавицы, приподняв крышку, осторожно заглянул в котелок и прищурился. Там нестерпимо светили и источали благодатное тепло два солнечника.
Он прикрыл крышку.
-- Ну дела, -- только и сказал Тахорка, когда они рассказали ему о произошедшем. – Так кап, получается, двое?
-- Может, и больше, -- задумчиво ответил Студень.
Они ещё помолчали какое-то время.
Тахорка убрал со стола посуду, оставшуюся после еды. Затем поставил три кружки и наполнил их до краёв настойкой горчёвки.
-- Ну вот. Сейчас выпьем по чарочке. И в кровать. До весны.
После он встал, подойдя вплотную к сидящему Студню, наклонился к тому, и прихватив сзади ладонью за затылок, прижался своим лбом ко лбу приятеля.
-- Спасибо, -- серьёзно сказал он, глядя прямо в глаза другу.
Маралка, скакнула со своего места, подскочила к парням и, обняв обоих за плечи, прижалась к их головам своей.
-- И вам, ребят, спасибо,.. дорогие.
Затем она села на стул и заплакала.
