ПРОЛОГ
Март вышел слишком простым, чтоб в это верилось всем. Магистр странной весны плетет из бисера сеть. Наш город скинул пальто – туманом на фонари, он ждет тепла и цветов, но больше не говорит, не признается другим, тебя не просит давно… Магистр взмахом руки бросает бисер в окно, прозрачный жемчуг дождя на белом пластике рам… На небе просто хотят, чтоб продолжалась игра.
Игра. А город не спит и курит в сквере, устав, как вещь в себе – изнутри себя еще не познав, он не способен придать закономерность следам. В кофейной чашечке дня – ночная гуща, гадай. Ищи слова и ходы, в их комбинациях – соль… А город курит, и дым нам выпускает в лицо. Он против всех, кто не за, он не согласен играть… Ну как ему доказать, что это все ерунда, что правил Ордена нет – успей поймать на лету? Магистр выключил свет, освободив пустоту.
Магистр строг и сердит, его нельзя провести, игра всегда впереди – ты слышишь, город, прости. Садись со мной на полу – плести из бисера сеть.
Цепочке маленьких лун над тротуаром висеть, тревожным светом следить, как город пьет до утра…
Я не смогу объяснить, зачем случилась Игра / Кот Басё /
... Земной Веер. Базовая реальность Земля-А-19/004-6-17. Март 2028. Кайлас
Двенадцать тёмных фигур в мантиях почти одновременно возникли из ниоткуда за массивным круглым столом. В полутьме, разгоняемой лишь несколькими парящими магическими кристаллами, было не разглядеть лиц. Но все присутствующие без того прекрасно друг друга знали.
– Приветствую Девятку... точнее, уже Десятку Сильнейших, – глава Дома Смерти, старейший из магов высшего ранга, с трудом поднялся. Маг говорил на каком-то древнем тибетском диалекте, но благодаря телепатии его понимали все. – Королева вампиров, Альфа альф двуликих.
Названные слегка склонили голову в ответном приветствии. Каждый догадывался или доподлинно знал, по какому поводу экзарх Лао Вейюань призвал на Кайлас всех владык иных рас Земли.
– Дом Смерти крайне обеспокоен растущим дисбалансом Сил, прорывами некро и угрозой самому существованию этого уровня реальности. Человеческая цивилизация в тупике и на грани новой мировой войны. Напряжённость и опасные вероятности растут уже не по годам, а по дням. Сдерживание, принятое общим решением в прошлом веке, уже не эффективно. То, что вы все здесь, значит, что каждый это осознаёт, – седой, как вечные гималайские снега, тибетский маг замолк, обвёл всех уставшим взглядом и так же устало опустился в своё кресло.
– Что тут осознавать, в Поле Событий это видит каждый ребёнок, едва научившийся просматривать вероятности, – вздохнула женщина без возраста, но с явным французским акцентом. Глава Дома Жизни и рода Лассар. – Это пятая цивилизация, и каждый раз одно и то же.
– Если эта пятая цивилизация закончит, как предыдущие четыре, нашей тоже конец, – констатировал невысокий, хрупкий с виду японец. Глава Дома Воды и одного из древнейших магических кланов Азии.
– Последние сидхе покинули Землю-А и ушли в параллельный мир. Многие маги и оборотни готовы к эвакуации в любой момент, портальщики зашиваются, – хмуро сообщил меланхоличный финн Йоханнес, патриарх Дома Света. – Тёмные и хаоситы не успевают корректировать линии реальности и снижать показатели Хаоса. Чем вообще занимается иерарх Равновесия?
Молодая светловолосая женщина промолчала, опустив взгляд. Она могла бы многое сказать насчёт Равновесия в этой реальности, причём в таких выражениях, что покраснела бы даже мраморно-бледная вампирша. Но на подобной встрече Кира Ивашина присутствовала впервые, и не хотела уронить лицо в глазах остальных нелюдей.
– Одна иерарх Равновесия не может отвечать за весь мир и все сферы, где не справляется и буксует целая иерархия, – снисходительно ухмыльнулся глава Дома Тьмы, Виктор Ивашин. Кира бросила на супруга благодарный взгляд.
– Смертные, мы здесь не для того, чтобы спорить и предъявлять претензии, подобно жалким людишкам, – королева вампиров Роуэнн сверкнула алыми глазами, слегка махнув чёрным кожистым крылом. – И при чём здесь вампиры? Мы бессмертны, мышиная возня параллельной цивилизации нас нисколько не касается. Людишки всегда грызутся.
– Раньше и не касалось. Пока они воевали на мечах и пушках, – прорычал верховный оборотень. Оборотни и вампиры всегда недолюбливали друг друга, но никогда не воевали. – Если они догрызутся до ядерных ударов – все ваши территории, вся Британия с драгоценной Шотландией и твоей королевской резиденцией, Ро, просто уйдут под воду. Как Атлантида.
– Для того мы здесь и собрались, чтобы этого не допустить, – сдержанно заметил американец с банальным именем Джон, но целым Домом Земли и мощным даром менталиста за плечами. – Мы сдерживаем людские военные блоки, но нас слишком мало. Их технологии стремительно развиваются, они уже разработали свои методы ментального воздействия, в том числе на массы. До обнаружения наших закрытых территорий под щитами и пространственно-временными искажениями – в лучшем случае, пара лет. Последствия... все и так видят в инфополе. А у нас руки связаны. Статут секретности...
Седой тибетец блеснул тёмным пламенем в выцветших, усталых, но ещё полных Силы глазах.
– Статут секретности, введённый в богами забытом пятнадцатом веке, давно потерял актуальность и из защиты превратился в угрозу. Нам нужны свежие решения и другой путь. Это и наш мир. Если они не ведают, что творят, не сделали выводов из прошлых войн, губят сами себя и планету – то нас слишком мало, чтобы повторять их ошибки или позволить им уничтожить нас. Мы веками скрывались, но становилось только хуже. Власть слабой расы заигралась, дискредитировала и исчерпала себя. Иерархия должна выйти из тени.
Глава 1. ЛАВАНДОВЫЙ РАФ И ШЁЛКОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
... Земной Веер. Базовая реальность Земля-А-19/004-6-17. Россия, ЮФО / Южно-Евразийская зона влияния, двадцать третий сегмент. Две недели спустя
Две девушки выпорхнули из универа, сжимая картонные стаканчики кофе и забавно жмурясь от яркого весеннего солнца. Март уже местами окрасил университетский сквер первой зеленью, желтыми брызгами дикой примулы и сиреневыми пятнышками крокусов. Только не по-летнему холодный ветер налетал хлёсткими порывами, заставляя прохожих кутаться в воротники, прекрасный пол – переживать за растрёпанные причёски, а подружек-первокурсниц – греть об стаканчики мгновенно озябшие руки.
– Всё-таки здорово, что в универе кофейные автоматы поставили, – мечтательно улыбнулась кареглазая веснушчатая девчонка, безуспешно пытаясь спрятать от ветра золотисто-медные, уже разлохмаченные волосы. Или хотя бы убрать это непослушное безобразие под капюшон горнолыжной куртки.
– И ты теперь в них всю стипендию проигрываешь, – беззлобно проворчала невзрачная девушка в спортивке и шапке-самовязке. Невысокая, астеничная, больше похожая на мальчишку-подростка. Девушку в ней выдавали только чуть подкрашенные серо-зелёные глаза и длинная русая коса с парой розовато-персиковых прядей.
Улыбчивая «веснушка» звонко рассмеялась.
– Может, я и хотела бы проиграть её в Лас-Вегасе! Но хватит только на кофейный автомат, – девушка отхлебнула свой напиток и забавно сморщила веснушчатый носик. – Если это лавандовый раф, то я – египетский оленевод! Из лаванды тут, по вкусу и запаху, один кондиционер для белья. И того недоливают, ироды! Вот где этот кот?!
– Какой ещё кот? – не поняла подруга.
– Который наплакал сюда сироп!
– Жизнь вообще полна несправедливости и разочарований, почтенная Юлия Борисовна, – меланхолично изрекла невзрачная девчушка, отхлебывая свой любимый ореховый латте.
– Фу, опять ворчишь, как моя бабка! И хватит меня так называть! Ладно ещё Юлия, хотя я Юлиана. Но Борисовну – не прощу, – нахмурилась «веснушка». Но долго хмуриться просто не умела. – У тебя хоть вкусно?
– Сойдёт.
– Тонь, может, махнёмся?
– А давай. Мне это монохромно, эквивалентно и индифферентно, – девушки шустро обменялись стаканчиками.
Все удивлялись, как вообще могли подружиться такие противоположности. Но девчонки дружили с самого детства. Яркая, жизнерадостная, общительная и романтичная мечтательница Юлиана – и сдержанная, немногословная, даже замкнутая, не по годам серьезная Антонина. Она даже представлялась исключительно Антониной и со всеми держала в равной степени прохладные, отстранённые отношения. Единственным исключением всегда была Юлька. Их так и называли с детского сада – иголка с ниткой: куда одна, туда и другая. Даже поступили девушки в один универ и на один факультет. Тоня – потому что давно хотела быть программистом и считала область защиты информации перспективной для карьеры, причём при минимальном контакте с людьми. Пределом её мечтаний было спокойное, уютное, желательно удалённое рабочее место, где можно спокойно кодить и отлаживать программы, попивая кофеёк. А Юлиана просто не хотела расставаться с лучшей подругой и поступила с ней за компанию.
Кем быть, «веснушка» никак определиться не могла. Вчера ей хотелось быть археологом, сегодня –врачом, завтра – модным дизайнером, актрисой или поэтессой, послезавтра – и вовсе акулой бизнеса. Только археология надоела, стоило Юле съездить на любительские раскопки и поработать лопатой. Чтобы идти в медицинский, она слишком боялась крови, а при упоминании морга малость зеленела. Модных дизайнеров и разного пошиба «актрис» было в разы больше, чем их клиентов, а стихи Юлианы вызывали смех даже у неё самой. Родители только с облегчением вздохнули, когда она поступила в политех. Программист – всё-таки серьёзная профессия, а не стишки строчить или продавать косметику по каталогу. От Юлькиного «бизнеса» осталась целая стопка каталогов, а у мамы – полный ящик нераспроданных духов, теней и помад. Серьёзная, флегматичная и до противности здравомыслящая Тонька только вздыхала и качала головой. Просто принимая подругу такой, как есть.
Мимо подруг, ничего не видя перед собой, пробежала зареванная девушка с их потока. Юля отвлеклась от орехового латте и проводила её любопытным взглядом.
– Чего это с Наташкой? Ноготок сломала, колготки порвала, или с двадцать пятой «вечной любовью» рассталась? Так у неё вечная любовь – две недели максимум. Другого найдёт. А ревет всякий раз, будто любимую собачку схоронила...
– Лучше бы схоронила, – так же флегматично отметила Тоня. – Матан она не сдала. Третий раз, кажется. Отчисляют её. Как раз в весенний призыв попадает. С балбесами, разгильдяями и хулиганами.
– Бедная. Ты представляешь её в армии?
– А зачем мне это представлять? – Тоня допила раф и ловким движением отправила пустой стаканчик в урну. – Допила? Пошли домой, к завтрашнему семинару готовиться.
– Вечно ты, Ивановна, настроение испортишь, – Юля уже забыла о несчастной Наташке. – Смотри, Ивашины идут! Андрей и Влад! Тонь, ну красавчики же!
Веснушчатый нос и щёки вспыхнули, будто красавчики продефилировали по аллее, минимум, в чём мать родила.
– Что мне на них смотреть, Ивашиных я не видела? На кой коллоквиум они бы мне сдались, – не прониклась Антонина. – Пошли уже, егоза рыжая.
– Я не рыжая, я огненная, – нисколько не обиделась егоза. – Ну Тонь! Тебе семнадцать, а ведёшь себя, будто все семьдесят. Тебя совсем-совсем парни не интересуют?
– Интересуют. С ними хоть можно нормально поговорить о программах, кодах и «железе».
– Неужели даже не мечтаешь о любви? Какое железо, когда пьянит весна! Даже хочется петь и писать стихи, – романтичная Юлька снова присела на любимого конька.
– Какая любовь? – фыркнула Тоня. – Нет её. А хочешь писать стихи – дуй в стенгазету.
– Ну тебя. Если нет любви, что тогда есть?
– Гормоны, легкомысленность и уйма свободного времени.
Юля демонстративно насупилась, всем видом выражая несогласие и обиду.
– Ты считаешь меня легкомысленной?
– Ну, ты же считаешь меня ворчливой пенсионеркой, приходится соответствовать, – Тоня щёлкнула подружку по веснушчатому носу. Юлиана фыркнула и рассмеялась.
Жили девушки на съёмной квартире в десяти минутах неспешной ходьбы от универа. Жильё оплачивали пополам, готовили по очереди. Юля за полгода даже успела развести цветы, которые росли у неё, как сумасшедшие. Тоне было, по большому счёту, всё равно, где жить. Можно было бы и не съезжать от родителей. Но не хотелось каждый день подрываться в пять утра и тратить по полтора часа на дорогу в одну сторону, по пробкам, в битком забитом троллейбусе. Для неисправимой «совы» и убеждённого интроверта это было смерти подобно.
Юля, ранняя пташка, тоже предпочитала тратить утренние часы на более приятные и полезные дела: пробежку, йогу, готовку завтрака, причёску и повторение домашних заданий за чашечкой нормального, от души сваренного кофе. Когда было время и желание, устраивала зверское выведение веснушек, с которыми боролась годами с переменным успехом. Одно время по утрам забегал парень Юлианы, Артём. Пока Тоня отсыпалась после ночных бдений у монитора, ребята бегали вдвоём в осеннем сквере, встречали новый день ударным кофейным зарядом и целовались. На восемнадцатый день рождения, в декабре, Артём притащил Юльке охапку роз и большого плюшевого гуся. Антонина деликатно ушла в компьютерный клуб, чтобы не мешать сладкой парочке. Но ещё задолго до полуночи именинница позвонила подруге, всхлипывая в трубку.
– Тоньчик, мы расстались.
Тоня выдала в трубку нечто непереводимо-программистское, из смеси лексикона гопников с узко-специальными компьютерными терминами.
– Юль, этот гад тебя обидел? Тогда ему крышка, – в голосе обычно невозмутимой Антонины прорезался металл. – Хочешь, я ему все соцсети хакну? Или запущу вирус, все курсачи и учебные программы тю-тю... а вместо них порнуху залью, то-то его предки обрадуются... Ну не реви, Борисовна. В чем баг*? (*жаргонное слово в программировании, обозначающее ошибку в программе)
Оказалось, Юлька просто «не дала», на что Артём смертельно обиделся и ушёл, забрав гуся. Вот за гуся было обиднее всего.
– Ну и забирай своего гуся! И спи с ним, – возмущённо выпалила Юля в удаляющуюся Артемову спину, бросив в неё же первой попавшейся тетрадкой. Потом хряпнула дверью, сползла на пол, разревелась и набрала Тоньку.
– Борисовна, не нагнетай. Может, ещё успокоится и вернётся. А нет – значит, не твоя он судьба. Что ж теперь, каждому обиженному и угнетённому давать, – философски заметила подруга. – Ну и на кой патч тебе эта обижуля? Тебе восемнадцать, а не восемьдесят, твоё впереди и от тебя точно не убежит. Ещё и с гусем! – девчонки хихикнули. – А если невеста уходит к другому, ещё неизвестно, кому повезло, – процитировала классику Тоня.
Наутро импульсивная, но отходчивая Юлька уже успокоилась и щебетала, как птичка. Не так бодро и активно, как обычно, но уже без драм. А через неделю доставили гуся, которого Тоня заказала по интернету. Раза в полтора больше и мягче, чем прежний. Юлиана была в восторге. Артём больше не приходил.
– Значит, так я была нужна ему, – с неожиданным для своего характера трезвым взглядом как-то заметила Юля. – Или нужен просто секс, а вовсе не я и мои чувства. А для меня это все-таки первый раз. Страшно, Тонь. Не готова я пока.
