– Да, – Юля доверчиво вложила в его сильную руку свою маленькую хрупкую ладошку.
Возможно, потом она об этом пожалеет. Но это будет потом.
Вновь ощутив под ногами твёрдую поверхность, а за зажмуренными веками свет, Юля неуверенно открыла глаза. Её бросало то в дрожь, то в жар, из желания в растерянность, из любопытства в опаску. Но любопытство победило.
– Где мы? Куда ты меня... перенёс? – девушка удивлённо оглядела просторное помещение с высокими арочными окнами и стрельчатыми витражами. Под ногами оказался старинный, потемневший от времени, но чистый и натёртый до блеска паркет. – А где две стены?
Комнате действительно не хватало двух дальних стен, вместо которых клубился плотный густой туман, какие-то изменчивые силуэты и призрачные тени. Часть витражного окна, затронутая туманом, искажалась в цветные полосы, изгибалась спиралью и текла в никуда, медленно растворяясь в пустоте.
– Координаты плывут, сейчас стабилизирую, – Андрей сделал ладонью странный жест, будто затягивает на пальцах невидимые узлы. Из тумана отчётливо проступили положенные стены. Юля растерянно заморгала. – Это наша родовая загородная резиденция, засекреченная. Поэтому и координаты плавающие.
– Резиденция? Плавающая?! – такие вещи у Юльки просто не укладывались в голове. – Это вроде яхты?
– Не совсем. Не в воде плавающая, а в пространстве-времени, – пояснил архонт, сжимая её подрагивающую ладошку. – Фактически это закрытая мерцающая аномальная зона, сдвинутая во времени... немного в сторону, частично проявленная в нескольких реальностях и не проявленная ни в одной. Самое близкое понятие у вас – город-призрак.
– А... зачем он? – бесхитростно спросила Юля.
– Опорный пункт, аванпост, родовое гнездо, укреплённое убежище, эвакуационный терминал... Мы долгие века жили под статутом секретности, давлением численного перевеса слабой расы, внешних угроз со стороны других миров, а в последние десятилетия – и угрозы уничтожения мира изнутри, вашими безмозглыми военными играми. Вот и строили... на перспективу, с подстраховкой и с расчётом на любую, самую махровую гадость, вплоть до ядерной, гравитационной, струнной, неполной пространственной свёртки и... всяких. Такого ваша раса ещё не знает, и хвала богам, – говорить об угрозах Андрею не хотелось, но это помогало хоть как-то взять под контроль свои взбесившиеся желания. – Здесь привязаны несколько стационарных межмировых порталов, тайные тропы через подпространство, сквозные зазеркальные коридоры, и просто выходы в защищённые пространственные гейты. Имеется мощнейшая многоуровневая защита, рассчитанная на широкий спектр угроз, целые арсеналы, запасы продуктов, винные погреба... Очень полезное, в общем, место.
– И красивое, – Юля шагнула к окну, с интересом оглядывая вид. – А какой тут этаж?
– Два целых семь десятых, примерно. Дом двухэтажный, но пространство здесь искривлено, напичкано надстройками и расширениями. А оптическая иллюзия типа «линза» немного добавляет высоты и обзора, – Андрей уютно обхватил её со спины за талию, взяв в плотное кольцо своих рук. Юля расслабилась, склонив голову на его плечо. Так же уютно, доверчиво. Словно они множество раз так стояли.
За окном шелестел старый, но ухоженный и уютный сад с аккуратными дорожками, выложенными диким камнем с узорами из самоцветов. Место казалось странно знакомым – и совсем другим, как осколок полузабытых снов или смутное воспоминание из раннего детства. Здесь солнце только клонилось к закату, раскрасив небо в медь, бронзу и малиновые полосы, так похожие на взлётные. В воздухе звенели стрекозы, то мелькая стремительными росчерками, то странно замедляясь и застывая, что можно разглядеть прозрачные крылышки. В отдалении сквозь буйную зелень поблёскивала речка и виднелся песчаный берег, поросший осокой и густым ивняком. Игривый ветерок донёс отдалённый плеск воды, речную прохладу и запах фиалок. И никого. Ни одной живой души. Только двое – она и Андрей.
Юля словно проснулась. Сердце сбилось с ритма и заколотилось часто-часто. Никто, совсем никто не знает, где она, и... когда? Это безумие, она точно сумасшедшая – отправиться с малознакомым мужчиной, даже не человеком, неизвестно куда. Вдруг она нужна ему для какого-то жуткого ритуала, или ещё чего не менее жуткого? В памяти мгновенно вылезли все слышанные, прочитанные, известные истории о маньяках, похищениях людей, торговле органами и сексуальном рабстве. Разум замкнуло на грани паники. Только на душе было спокойно и легко, будто все происходящее – абсолютно нормально, и она просто вернулась домой. От такого раздвоения личности разум вовсе завис в каком-то ступоре. На краю сознания мелькнула странная тревога, только уже не за себя, а за Тоню, с каким-то непонятным, но тревожным предчувствием, Юля всем телом прильнула к Андрею, как к единственной защите и самой надёжной опоре.
– Что тебя так встревожило, маленькая искорка? Такой Хаос в мыслях, вот что мне с тобой делать, – архонт крепко прижал её к себе, укрывая в своих уютных надёжных объятиях от всех страхов и сомнений. Бережно, почти невесомо коснулся губами её губ, согревая нежной, нетребовательной лаской. В серебристо-стальных глазах таилась опасная страсть – и такая глубокая нежность, в которой все страхи растаяли, как льдинки в пламени камина, сменяясь совершенно другими чувствами. От которых шла кругом голова, слабели ноги, а низ живота захлёстывал сладкий пожар.
– Я не знаю. Страшилки разные вспомнились, про маньяков и все такое, – Юля смутилась.
Андрей не сдержал смешка, ещё крепче сжав в объятиях девичью фигурку.
– Маньяков среди нас не бывает. Больной, искажённый разум не способен совладать с Силой. Мерзавцы и глупцы, к сожалению, встречаются среди любой расы. И от ошибок никто не застрахован, даже боги ошибаются. Но подобный уровень сознания, как ты подумала, в принципе несовместим с Силой, эмпатией и тонким восприятием, родовыми кодексами и сутью родовой магии. Это вырожденцы, выродки. Исключение из Рода. Жестокости нас учили люди, а не наоборот.
Юля мало что поняла. Но чувство защищённости окутало её с головой, как самый мягкий и уютный плед.
– Знаешь, ещё за Тоню волнуюсь. Мы друг другу даже смс-ки не написали и записок не оставили, – пробормотала она. – Что родители переживать будут. И странности эти: жидкие окна, стены взявшиеся ниоткуда... а главное, что я здесь чувствую себя, как дома. И сад этот кажется знакомым, и речка... понимаешь?
Юлька говорила сумбурно, но откровенно и искренне.
– Понимаю. Но пока ничем не могу помочь, сам ещё полной памяти не обрёл. Зато могу откатить время назад, чтоб твои родители не переживали за тебя, а ты за них и за подругу, – Андрей нежно поцеловал её в носик. Что ему самому родители устроят за это непрошедшее время – он подумает об этом завтра. Или вчера. Но не сегодня. Не сейчас. – Прогуляемся по дому, может ещё что знакомым покажется, м-м?
– Например, кровать? – от этой мысли к щекам девушки прилила кровь. И не только к щекам.
– Здесь много кроватей, можно каждую проверить на узнаваемость! – мужская рука нахально огладила изгиб её талии и бедро. – Есть ещё диваны, кресла, столы, в том числе бильярдный...
Изнутри «плавающая резиденция» превзошла самые смелые Юлькины фантазии. Дом, который оказался внутри просторнее, чем снаружи, действительно больше походил на компактный город, чем на здание. Широкие гулкие коридоры, залитые ярким светом заката, напоминали школьные или музейные. Здесь даже пахло, как в музее, или школе после ремонта. Стариной, тёплым деревом, паркетным лаком, свежей побелкой, и немного лесом. Юля явственно ощутила неповторимый смолистый аромат, как жарким летним днём в сосновом бору. Ухоженный сад за огромными арочными окнами переходил в дикий, за которым начинался непроходимый лес. Или тайга? В висках застучали молоточки, а пульс зашкалил от непонятного волнения. Она никогда не видела тайги. Таёжных закатов, таёжных цветов...
– Под крылом самолета о чём-то поёт... зелёное море тайги, – тихонько пропела Юля, чувствуя, как странно, тепло и терпко щемит в груди.
– Ты такие песни знаешь? Это же шестидесятых годов прошлого века, – теперь в груди защемило и у Андрея.
– Не один же рэп на парах слушать, – пошутила Юля. – А честно, не знаю. Даже не понимаю, что спела и почему. Дома есть пластинки восьмидесятых и кассеты девяностых, а эту... может, когда по радио или в кино слышала, а теперь вспомнилось.
Девушка задумчиво смотрела на километры тайги, в зелёное море, убегающее в расплавленное золото и хрустальную синь небесного полотна. Свет заката окрасил её волосы в пламя и рубин, а силуэт окутало золотисто-малиновое сияние. Эта картина врезалась в душу и память Андрея, подобно гравировке. Или всегда там была, занесённая песками беспощадного времени? Ещё один затерянный осколок чего-то важного занял свое место.
«Моя память ещё расколота. Но моя душа тебя помнит»
«В прошлый раз я опоздал. В этот раз постарался исправить ошибку. Все просчитать невозможно, теперь мы встретились слишком рано. Но лучше ошибиться в эту сторону...»
Они вдвоём будто выпали из реальности, за пределы времени, пределы всего. Даже Тьма и Огонь замерли, словно боялись нарушить волшебство, спугнуть бабочку-тайну. Не осталось ни мыслей, ни страхов, ни сомнений. Только одна тайна на двоих, один долгий поцелуй и странная алхимия двух душ. Желание становилось нестерпимым и било по нервам, как ток. Уже неразделимо, где чьё. Своих твёрдых намерений Андрей уже совершенно не скрывал. Ненужная одежда просто полетела на пол. Андрея ещё сдерживала невинность Юли. Юлю больше не сдерживало ничего.
Они ввалились в первую попавшуюся дверь, за которой открылся каминный зал. Но ни Андрей, ни Юля не заметили бы, хоть откройся за ней Бездна. Опьяненные, окрылённые поцелуями, весной и чем-то запредельным. Мягкая шкура у камина и огромный кожаный диван – единственное, что их сейчас интересовало. Хотелось и немедленно броситься в омут страсти, и растянуть, продлить этот сладкий момент предвкушения. И залпом хлебнуть блаженства до краев – и неторопливо смаковать друг друга, как самое изысканное вино, наслаждаясь каждой каплей, нотой, моментом.
Юля даже не заметила, когда осталась абсолютно обнажённой. Ощутив на коже осязаемый, полный едва сдерживаемого желания взгляд архонта, смущённо вспыхнула и попыталась прикрыться ладошками. Андрей недоумённо приподнял бровь, просто опрокинул её на диван и вздернул руки над головой. Одна его ладонь легко удерживала обе её кисти, чтоб даже не помышляли закрывать от него такую красоту: восхитительную упругую грудь, манящий треугольник между ног и гладкие, нежные лепестки, которых ещё не касался ни один мужчина. Чистый, невинный соблазн. Все-таки она предпочитает на интимных местах гладкую кожу. Цепкий взгляд Андрея сразу заметил порез от бритвы. А вот бриться не умеет, поранилась, маленькая. Он лёгким прикосновением исцелил ранку, с чётким намерением в дальнейшем брить её сам. Он точно не порежет, даже если брить стилетом или опасной бритвой. А сам неприятный процесс легко превратит в зажигательную чувственную игру... Слишком сильно он хотел видеть её такой – голенькой, открытой и доступной для него, без всех этих ненавистных тряпок и любых преград. Гладить, целовать, ласкать каждую клеточку её тела, без всяких запретов и границ, ощущая её доверие, ответное желание, наслаждение... Вертикальные зрачки возбуждённо, учащённо пульсировали, радужки и белки сплошь поглотило пламя, не оставив в глазах мага ничего человеческого.
Юля тонула в них, как в песчинка в океане. Его хищные, плавные, но молниеносные движения, нечеловеческая сила, стальная хватка и такие откровенные прикосновения должны бы всерьёз испугать девушку. Но только завели ещё сильней.
Она и близко не представляла, насколько он сильный. Даже обнажённых парней, вот так, вживую, так близко не видела никогда. Разве что голые торсы на пляже или физкультуре. И желаний они вызывали не больше, чем пляжные зонтики, турники или брусья. Максимум – были приятны глазу, как красивая картинка. Андрей разжигал в ней желание, просто находясь рядом. То, что она видела сейчас, было телом не паренька, а хищника. С вполне определёнными мужскими желаниями и потребностями.
Широкая ладонь нежно огладила животик, спускаясь чуть ниже ласкающими дразнящими движениями. Сжала грудь, слегка стиснув сосок между пальцев. По телу девушки прокатилась сладкая дрожь. Юля прикусила губу, стараясь сдержать приглушённый стон. Получилось не очень, но она хотя бы старалась.
– Здесь можно не сдерживаться, стонать и кричать, сколько и как захочется, – большой палец огладил вершинку, явно наслаждаясь нежностью кожи и ответной реакцией невинного тела. – Можно даже диван сломать, ну его к Хаосу и в Инферно...
Андрей так же нежно, чувственно очертил языком тонкую бархатистую кожу вокруг соска. Обхватил упругую вершинку губами, лаская нежную плоть кончиком языка. Юля снова не сдержала стон и выгнулась навстречу его ласке, то стискивая, то вновь разводя стройные ноги и открывая его взгляду самое сокровенное. Она не отдавала в этом отчёта, тело просто принимало ласки и наслаждалось ими. Для неё все особенно остро, на грани, потому что впервые. Его девочке было немного стыдно, но так приятно. Сладко. Волшебно... Возбуждение Искорки воспламеняло и било по мозгам, как чистый спирт. А её удовольствие он ощутил всем телом, всем существом. Даже острей, чем собственное.
Чтобы показать ей все оттенки кайфа, ради её наслаждения, он готов был оттягивать своё. Хотя сам не понимал, какими силами. Как-то Юля упрекнула его, что им всем одно надо. Ошиблась, маленькая искорка. Ему нужно было всё. Владеть душой и телом, чувствовать её всю, целовать от макушки до пальчиков ног, взять до последней капли, отдавая взамен всего себя. Чтобы она желала его не меньше, улетала к звёздам вместе с ним, и наконец поняла: она – его. Без страхов, без колебаний, сомнений и любых игр, на-вечно... на Вечность...
Руки Андрея неторопливо блуждали по её телу, оглаживая и лаская плавные изгибы, округлости, впадинки. Губы нежно скользили по тёплой беззащитной коже, зацеловывая каждый миллиметр, оставляя влажные дорожки поцелуев, огненные узоры и невидимые метки, не дающие и шанса на сопротивление. То опускались вниз, по шее, груди, животику, к самому сокровенному, то снова возвращались к её губам, распаляя и дразня. Юля рвано дышала, вспыхивала, вздрагивала и почти не сдерживала тихих стонов. Губы припухли от поцелуев, щёки раскраснелись. Соски сжались в тугие бутоны, умоляя о ласке. От его близости, ласк, поцелуев по всему телу растекалась сладкая дрожь, переходящая в сладкий пожар. Только бы не останавливался... Но остановиться сейчас он и не мог, и не хотел. Проще остановить метеорит или цунами.
Его совсем юная, неопытная Искорка оказалась отзывчивой, чувственной и страстной. Просто неумелая пока. И так мило смущается, когда он целует её шею и грудь, посасывая и дразня языком дерзко торчащие бусинки-сосочки. Она мелко дрожала и извивалась, так дерзко, трепетно и сладко испытывая его контроль. Самая сладкая проверка на прочность. Тонкий, почти неуловимый аромат её тела с ума сводил.
Возможно, потом она об этом пожалеет. Но это будет потом.
Вновь ощутив под ногами твёрдую поверхность, а за зажмуренными веками свет, Юля неуверенно открыла глаза. Её бросало то в дрожь, то в жар, из желания в растерянность, из любопытства в опаску. Но любопытство победило.
– Где мы? Куда ты меня... перенёс? – девушка удивлённо оглядела просторное помещение с высокими арочными окнами и стрельчатыми витражами. Под ногами оказался старинный, потемневший от времени, но чистый и натёртый до блеска паркет. – А где две стены?
Комнате действительно не хватало двух дальних стен, вместо которых клубился плотный густой туман, какие-то изменчивые силуэты и призрачные тени. Часть витражного окна, затронутая туманом, искажалась в цветные полосы, изгибалась спиралью и текла в никуда, медленно растворяясь в пустоте.
– Координаты плывут, сейчас стабилизирую, – Андрей сделал ладонью странный жест, будто затягивает на пальцах невидимые узлы. Из тумана отчётливо проступили положенные стены. Юля растерянно заморгала. – Это наша родовая загородная резиденция, засекреченная. Поэтому и координаты плавающие.
– Резиденция? Плавающая?! – такие вещи у Юльки просто не укладывались в голове. – Это вроде яхты?
– Не совсем. Не в воде плавающая, а в пространстве-времени, – пояснил архонт, сжимая её подрагивающую ладошку. – Фактически это закрытая мерцающая аномальная зона, сдвинутая во времени... немного в сторону, частично проявленная в нескольких реальностях и не проявленная ни в одной. Самое близкое понятие у вас – город-призрак.
– А... зачем он? – бесхитростно спросила Юля.
– Опорный пункт, аванпост, родовое гнездо, укреплённое убежище, эвакуационный терминал... Мы долгие века жили под статутом секретности, давлением численного перевеса слабой расы, внешних угроз со стороны других миров, а в последние десятилетия – и угрозы уничтожения мира изнутри, вашими безмозглыми военными играми. Вот и строили... на перспективу, с подстраховкой и с расчётом на любую, самую махровую гадость, вплоть до ядерной, гравитационной, струнной, неполной пространственной свёртки и... всяких. Такого ваша раса ещё не знает, и хвала богам, – говорить об угрозах Андрею не хотелось, но это помогало хоть как-то взять под контроль свои взбесившиеся желания. – Здесь привязаны несколько стационарных межмировых порталов, тайные тропы через подпространство, сквозные зазеркальные коридоры, и просто выходы в защищённые пространственные гейты. Имеется мощнейшая многоуровневая защита, рассчитанная на широкий спектр угроз, целые арсеналы, запасы продуктов, винные погреба... Очень полезное, в общем, место.
– И красивое, – Юля шагнула к окну, с интересом оглядывая вид. – А какой тут этаж?
– Два целых семь десятых, примерно. Дом двухэтажный, но пространство здесь искривлено, напичкано надстройками и расширениями. А оптическая иллюзия типа «линза» немного добавляет высоты и обзора, – Андрей уютно обхватил её со спины за талию, взяв в плотное кольцо своих рук. Юля расслабилась, склонив голову на его плечо. Так же уютно, доверчиво. Словно они множество раз так стояли.
За окном шелестел старый, но ухоженный и уютный сад с аккуратными дорожками, выложенными диким камнем с узорами из самоцветов. Место казалось странно знакомым – и совсем другим, как осколок полузабытых снов или смутное воспоминание из раннего детства. Здесь солнце только клонилось к закату, раскрасив небо в медь, бронзу и малиновые полосы, так похожие на взлётные. В воздухе звенели стрекозы, то мелькая стремительными росчерками, то странно замедляясь и застывая, что можно разглядеть прозрачные крылышки. В отдалении сквозь буйную зелень поблёскивала речка и виднелся песчаный берег, поросший осокой и густым ивняком. Игривый ветерок донёс отдалённый плеск воды, речную прохладу и запах фиалок. И никого. Ни одной живой души. Только двое – она и Андрей.
Юля словно проснулась. Сердце сбилось с ритма и заколотилось часто-часто. Никто, совсем никто не знает, где она, и... когда? Это безумие, она точно сумасшедшая – отправиться с малознакомым мужчиной, даже не человеком, неизвестно куда. Вдруг она нужна ему для какого-то жуткого ритуала, или ещё чего не менее жуткого? В памяти мгновенно вылезли все слышанные, прочитанные, известные истории о маньяках, похищениях людей, торговле органами и сексуальном рабстве. Разум замкнуло на грани паники. Только на душе было спокойно и легко, будто все происходящее – абсолютно нормально, и она просто вернулась домой. От такого раздвоения личности разум вовсе завис в каком-то ступоре. На краю сознания мелькнула странная тревога, только уже не за себя, а за Тоню, с каким-то непонятным, но тревожным предчувствием, Юля всем телом прильнула к Андрею, как к единственной защите и самой надёжной опоре.
– Что тебя так встревожило, маленькая искорка? Такой Хаос в мыслях, вот что мне с тобой делать, – архонт крепко прижал её к себе, укрывая в своих уютных надёжных объятиях от всех страхов и сомнений. Бережно, почти невесомо коснулся губами её губ, согревая нежной, нетребовательной лаской. В серебристо-стальных глазах таилась опасная страсть – и такая глубокая нежность, в которой все страхи растаяли, как льдинки в пламени камина, сменяясь совершенно другими чувствами. От которых шла кругом голова, слабели ноги, а низ живота захлёстывал сладкий пожар.
– Я не знаю. Страшилки разные вспомнились, про маньяков и все такое, – Юля смутилась.
Андрей не сдержал смешка, ещё крепче сжав в объятиях девичью фигурку.
– Маньяков среди нас не бывает. Больной, искажённый разум не способен совладать с Силой. Мерзавцы и глупцы, к сожалению, встречаются среди любой расы. И от ошибок никто не застрахован, даже боги ошибаются. Но подобный уровень сознания, как ты подумала, в принципе несовместим с Силой, эмпатией и тонким восприятием, родовыми кодексами и сутью родовой магии. Это вырожденцы, выродки. Исключение из Рода. Жестокости нас учили люди, а не наоборот.
Юля мало что поняла. Но чувство защищённости окутало её с головой, как самый мягкий и уютный плед.
– Знаешь, ещё за Тоню волнуюсь. Мы друг другу даже смс-ки не написали и записок не оставили, – пробормотала она. – Что родители переживать будут. И странности эти: жидкие окна, стены взявшиеся ниоткуда... а главное, что я здесь чувствую себя, как дома. И сад этот кажется знакомым, и речка... понимаешь?
Юлька говорила сумбурно, но откровенно и искренне.
– Понимаю. Но пока ничем не могу помочь, сам ещё полной памяти не обрёл. Зато могу откатить время назад, чтоб твои родители не переживали за тебя, а ты за них и за подругу, – Андрей нежно поцеловал её в носик. Что ему самому родители устроят за это непрошедшее время – он подумает об этом завтра. Или вчера. Но не сегодня. Не сейчас. – Прогуляемся по дому, может ещё что знакомым покажется, м-м?
– Например, кровать? – от этой мысли к щекам девушки прилила кровь. И не только к щекам.
– Здесь много кроватей, можно каждую проверить на узнаваемость! – мужская рука нахально огладила изгиб её талии и бедро. – Есть ещё диваны, кресла, столы, в том числе бильярдный...
Изнутри «плавающая резиденция» превзошла самые смелые Юлькины фантазии. Дом, который оказался внутри просторнее, чем снаружи, действительно больше походил на компактный город, чем на здание. Широкие гулкие коридоры, залитые ярким светом заката, напоминали школьные или музейные. Здесь даже пахло, как в музее, или школе после ремонта. Стариной, тёплым деревом, паркетным лаком, свежей побелкой, и немного лесом. Юля явственно ощутила неповторимый смолистый аромат, как жарким летним днём в сосновом бору. Ухоженный сад за огромными арочными окнами переходил в дикий, за которым начинался непроходимый лес. Или тайга? В висках застучали молоточки, а пульс зашкалил от непонятного волнения. Она никогда не видела тайги. Таёжных закатов, таёжных цветов...
– Под крылом самолета о чём-то поёт... зелёное море тайги, – тихонько пропела Юля, чувствуя, как странно, тепло и терпко щемит в груди.
– Ты такие песни знаешь? Это же шестидесятых годов прошлого века, – теперь в груди защемило и у Андрея.
– Не один же рэп на парах слушать, – пошутила Юля. – А честно, не знаю. Даже не понимаю, что спела и почему. Дома есть пластинки восьмидесятых и кассеты девяностых, а эту... может, когда по радио или в кино слышала, а теперь вспомнилось.
Девушка задумчиво смотрела на километры тайги, в зелёное море, убегающее в расплавленное золото и хрустальную синь небесного полотна. Свет заката окрасил её волосы в пламя и рубин, а силуэт окутало золотисто-малиновое сияние. Эта картина врезалась в душу и память Андрея, подобно гравировке. Или всегда там была, занесённая песками беспощадного времени? Ещё один затерянный осколок чего-то важного занял свое место.
«Моя память ещё расколота. Но моя душа тебя помнит»
«В прошлый раз я опоздал. В этот раз постарался исправить ошибку. Все просчитать невозможно, теперь мы встретились слишком рано. Но лучше ошибиться в эту сторону...»
Они вдвоём будто выпали из реальности, за пределы времени, пределы всего. Даже Тьма и Огонь замерли, словно боялись нарушить волшебство, спугнуть бабочку-тайну. Не осталось ни мыслей, ни страхов, ни сомнений. Только одна тайна на двоих, один долгий поцелуй и странная алхимия двух душ. Желание становилось нестерпимым и било по нервам, как ток. Уже неразделимо, где чьё. Своих твёрдых намерений Андрей уже совершенно не скрывал. Ненужная одежда просто полетела на пол. Андрея ещё сдерживала невинность Юли. Юлю больше не сдерживало ничего.
Они ввалились в первую попавшуюся дверь, за которой открылся каминный зал. Но ни Андрей, ни Юля не заметили бы, хоть откройся за ней Бездна. Опьяненные, окрылённые поцелуями, весной и чем-то запредельным. Мягкая шкура у камина и огромный кожаный диван – единственное, что их сейчас интересовало. Хотелось и немедленно броситься в омут страсти, и растянуть, продлить этот сладкий момент предвкушения. И залпом хлебнуть блаженства до краев – и неторопливо смаковать друг друга, как самое изысканное вино, наслаждаясь каждой каплей, нотой, моментом.
Юля даже не заметила, когда осталась абсолютно обнажённой. Ощутив на коже осязаемый, полный едва сдерживаемого желания взгляд архонта, смущённо вспыхнула и попыталась прикрыться ладошками. Андрей недоумённо приподнял бровь, просто опрокинул её на диван и вздернул руки над головой. Одна его ладонь легко удерживала обе её кисти, чтоб даже не помышляли закрывать от него такую красоту: восхитительную упругую грудь, манящий треугольник между ног и гладкие, нежные лепестки, которых ещё не касался ни один мужчина. Чистый, невинный соблазн. Все-таки она предпочитает на интимных местах гладкую кожу. Цепкий взгляд Андрея сразу заметил порез от бритвы. А вот бриться не умеет, поранилась, маленькая. Он лёгким прикосновением исцелил ранку, с чётким намерением в дальнейшем брить её сам. Он точно не порежет, даже если брить стилетом или опасной бритвой. А сам неприятный процесс легко превратит в зажигательную чувственную игру... Слишком сильно он хотел видеть её такой – голенькой, открытой и доступной для него, без всех этих ненавистных тряпок и любых преград. Гладить, целовать, ласкать каждую клеточку её тела, без всяких запретов и границ, ощущая её доверие, ответное желание, наслаждение... Вертикальные зрачки возбуждённо, учащённо пульсировали, радужки и белки сплошь поглотило пламя, не оставив в глазах мага ничего человеческого.
Юля тонула в них, как в песчинка в океане. Его хищные, плавные, но молниеносные движения, нечеловеческая сила, стальная хватка и такие откровенные прикосновения должны бы всерьёз испугать девушку. Но только завели ещё сильней.
Она и близко не представляла, насколько он сильный. Даже обнажённых парней, вот так, вживую, так близко не видела никогда. Разве что голые торсы на пляже или физкультуре. И желаний они вызывали не больше, чем пляжные зонтики, турники или брусья. Максимум – были приятны глазу, как красивая картинка. Андрей разжигал в ней желание, просто находясь рядом. То, что она видела сейчас, было телом не паренька, а хищника. С вполне определёнными мужскими желаниями и потребностями.
Широкая ладонь нежно огладила животик, спускаясь чуть ниже ласкающими дразнящими движениями. Сжала грудь, слегка стиснув сосок между пальцев. По телу девушки прокатилась сладкая дрожь. Юля прикусила губу, стараясь сдержать приглушённый стон. Получилось не очень, но она хотя бы старалась.
– Здесь можно не сдерживаться, стонать и кричать, сколько и как захочется, – большой палец огладил вершинку, явно наслаждаясь нежностью кожи и ответной реакцией невинного тела. – Можно даже диван сломать, ну его к Хаосу и в Инферно...
Андрей так же нежно, чувственно очертил языком тонкую бархатистую кожу вокруг соска. Обхватил упругую вершинку губами, лаская нежную плоть кончиком языка. Юля снова не сдержала стон и выгнулась навстречу его ласке, то стискивая, то вновь разводя стройные ноги и открывая его взгляду самое сокровенное. Она не отдавала в этом отчёта, тело просто принимало ласки и наслаждалось ими. Для неё все особенно остро, на грани, потому что впервые. Его девочке было немного стыдно, но так приятно. Сладко. Волшебно... Возбуждение Искорки воспламеняло и било по мозгам, как чистый спирт. А её удовольствие он ощутил всем телом, всем существом. Даже острей, чем собственное.
Чтобы показать ей все оттенки кайфа, ради её наслаждения, он готов был оттягивать своё. Хотя сам не понимал, какими силами. Как-то Юля упрекнула его, что им всем одно надо. Ошиблась, маленькая искорка. Ему нужно было всё. Владеть душой и телом, чувствовать её всю, целовать от макушки до пальчиков ног, взять до последней капли, отдавая взамен всего себя. Чтобы она желала его не меньше, улетала к звёздам вместе с ним, и наконец поняла: она – его. Без страхов, без колебаний, сомнений и любых игр, на-вечно... на Вечность...
Руки Андрея неторопливо блуждали по её телу, оглаживая и лаская плавные изгибы, округлости, впадинки. Губы нежно скользили по тёплой беззащитной коже, зацеловывая каждый миллиметр, оставляя влажные дорожки поцелуев, огненные узоры и невидимые метки, не дающие и шанса на сопротивление. То опускались вниз, по шее, груди, животику, к самому сокровенному, то снова возвращались к её губам, распаляя и дразня. Юля рвано дышала, вспыхивала, вздрагивала и почти не сдерживала тихих стонов. Губы припухли от поцелуев, щёки раскраснелись. Соски сжались в тугие бутоны, умоляя о ласке. От его близости, ласк, поцелуев по всему телу растекалась сладкая дрожь, переходящая в сладкий пожар. Только бы не останавливался... Но остановиться сейчас он и не мог, и не хотел. Проще остановить метеорит или цунами.
Его совсем юная, неопытная Искорка оказалась отзывчивой, чувственной и страстной. Просто неумелая пока. И так мило смущается, когда он целует её шею и грудь, посасывая и дразня языком дерзко торчащие бусинки-сосочки. Она мелко дрожала и извивалась, так дерзко, трепетно и сладко испытывая его контроль. Самая сладкая проверка на прочность. Тонкий, почти неуловимый аромат её тела с ума сводил.
