Пинком отправила его вместе с остатками семьи с проклятой Сильваны прямиком на Альтерру, зная, что сама уйти уже не успеет и вероятно, не сможет. Даже вероятность просчитала. Двадцать один процент выживания бестелесной энегоформы – против нулевого шанса для трёхмерных смертников. Без четырёх секунд мертвецов. Да и от корабля вряд ли что осталось бы, Альянсу в военную лабораторию забрать нечего… Драгоценная жизнь крылатой принцессы Альвирона – за его никчёмную жизнь и спасение его семьи. Жизни детей против жизней детей… что он мог сделать, кроме как сойти с ума, беспомощно наблюдая, как у него на глазах умирает вся семья. А потом в ярости, отчаянии, безумии и агонии, разнести планету в квантовую пыль. Вместе с собой, безумным богом, потерявшим всё. Если бы Летта не взяла эту ситуацию в свои руки и на свои крылатые плечики. И за кем теперь долг жизни?
Без крыльев, сознания и жутковатого ментального фона, без своей непередаваемой ауры силы и власти, птичка выглядела и ощущалась совсем хрупкой. Обледеневшей веточкой с двумя крошечными почками только зародившихся жизней, о которых говорила Альтерра. Атомы сознания новорождённых… нет, ещё нерождённых малышей безмятежно спали внутри колыбели материнского ядра, какие бы ураганы ни бушевали снаружи. У деток ещё не сформировались материальные тела, только зачатки энергоформ. Даже матрицы не успели раскрыться из точек в симплексы, вот Летта и не догадывалась о своём состоянии.
Только Создатель жизни мог ощутить и увидеть искорки-светлячки живого Огня, только другого спектра, слишком самостоятельные для частиц тела матери и с явными вкраплениями стихии Льда. Подобных существ, гармонично сочетающих обе полярных силы, альтерец не встречал. Такое чудо было сложно даже представить. Когда он малодушно и примитивно пытался вообразить, что может родиться от иномирного монстра, в кривом зеркале искажённого разума закономерно воображались монстры. Чистым восприятием Творца он видел… Совершенство. Гармонию, красоту и хрупкое счастье, которое он едва не потерял безвозвратно.
Веймар с птичкой на руках телепортировался из бардака мастерской в спальню, с бесконечной нежностью уложил свою птичку в постель и укрыл её любимым, самым мягким и пушистым пледом. Резкий перепад мерности, полярностей и температур, рывок из криосна ей может повредить, поэтому он наложил усыпляющие, обездвиживающие и обезболивающие плетения. Самые бережные, которые вообще знал и мог создать. Теперь она плавно перейдёт из криосна в обычный целительный сон и будет спать, пока организму это нужно. А ему пора уделить внимание родным, всё ещё безмятежно спящим на корабле. Но и оставить Летту было выше его сил, а разложить на проекции себя и находиться в двух местах одновременно Веймар не умел. Нет, больше он никогда её не оставит и не отпустит, пусть всё хоть в Бездну провалится. Знание само всплыло из глубин сущности, подсознания, сверхсознания? Да какая, к чёрным дырам, разница…
Веймар взял её за руку, больше волей и намерением Творца, чем физически. Он больше не сомневался в своей силе, правах и возможностях, не думал, получится или нет, что выйдет и будет ли смеяться Элайна. Да хоть вся Альтерра. Это давно стало неважным.
«Моя. Никому не отдам, даже самой смерти», – прошептал он, и слова эти эхом отозвались в пустой комнате, словно заклинание, сплетающее их судьбы воедино.
На запястье Летты медленно проявилась Печать. Морозный узор, сложная вязь серебристых нитей-паутин, словно вытканный из инея, аметиста и хрусталя, пульсировал под кожей, отзываясь в его собственной груди. Прямая и обратная связь, абсолютный паритет. Он коснулся знака кончиками пальцев, чувствуя, как магия проникает и прорастает в неё, соединяя их невидимыми нитями.
Невольные переселенцы с Сильваны продолжали безмятежно спать в жилом отсеке, куда их перебросила Летта, прежде чем принять последний бой. Появление на корабле могущественного предка заметил лишь сам живой корабль, остальных Веймар должен был подготовить и разбудить сам. Желательно так, чтоб старики обошлись без инфаркта, а беременная девчонка от ужаса не родила на месте. Слабая раса, неодарённые, хрупкие тела, хрупкие жизни.
Веймар чувствовал родство и кровную связь с каждым из них, значит феникс не ошиблась и не обманула его, схватив под видом потомков первых попавшихся аборигенов. Но Силу их кровь давно утратила. Искра дара ощущалась только в мальчишке-заморыше, удивительно похожем на пра-пра-пра…деда. В каждом из неподвижных лиц взгляд художника подмечал черты Ильмираны и его собственные, а пацанёнок и вовсе был зеркальным отражением предка, каким Веймар помнил себя в детстве. Практически одно лицо, только измождённое, усталое, как у глубокого старика, и серое, как эсфаэлит. Что эти трёхмерные гуманоидные твари делают с детьми, что мертвецы выглядят краше и живей... Альтерец был не уверен, что хочет это знать. Но придётся, чтобы помочь. Сейчас ему особенно остро не хватало Летты. Её силы и знаний, бездонного опыта, руки и крыла, улыбки и странной логики, тёплого янтарного взгляда и незримой поддержки, к которой он слишком быстро привык и принимал как должное. Даже Печати как-то не хватало. Он уже привык к ней, как к части собственного тела, и теперь вместо освобождения чувствовал пустоту.
Груз ответственности, свалившийся на него одного вместе с обретением семьи, непривычно давил.
Пожалуй, Веймар впервые ощутил, как давит сила и власть. Не хуже бетонной плиты. Он бы с радостью снял с себя часть этого груза, разделил его с той, кто сильнее, мудрее, опытнее и дальновиднее. Оказывается, ему вовсе и не нужна власть. Он веками гнался за ней, как котёнок рахши за блестящей бумажкой, не осознавая, кто дёргает за верёвочки. Всего лишь навязанные установки отца. На контрасте с развёрнутыми многоуровневыми программами, императивами и тонкими влияниями Летты, совсем чахлые и смешные. Просто мусор, ментальный шум. Теперь эта шелуха просто сгорела, осыпалась серым пеплом, оставляя чистый кристалл духа, воли, разума и сердца. Этого не могли дать никакие наркотики, блестящие фантики иллюзий и прочие суррогаты счастья. Зачем и кому нужны дешёвые заменители, если есть настоящее. Любимая женщина, любимое дело, будущее в детях, живая семья, которую он и не мечтал обрести. После чистых океанов и звёздных бесконечностей совсем не тянет в канавы, лужи и болота. Он просто… вырос.
Веймар со вздохом расщепил сознание на пять ментальных линий: четыре – для одновременного сканирования переселенцев, дополнительная – для обработки информации и подбора под каждый разум индивидуальной схемы влияния. Компиляция знаний и навыков, полученных от Летты, с собственными наработками многократно ускоряла и упрощала рутинную работу менталиста. Психо-ментальная стабилизация родственников, лёгкая (или не очень) коррекция, вписывание знаний об Альтерре и любые воздействия на разум теперь давались Веймару намного проще и эффективнее. Но работать в тандеме с Леттой всё равно лучше.
Он с непривычным сожалением закончил свою привычную работу и направил лёгкий пробуждающий импульс в сознание старушки – матери маленькой семьи. Теперь он знал и её имя, и родственные связи, и всю жизнь. Которая уже бы оборвалась, если бы не Летта, её защита, целительная магия и её время. Веймар отчётливо видел добавленное время жизни и тонкую нить хронодолга между огненной птичкой и своей… правнучкой. Он не увидел своей дочери и внуков, но успел увидеть живой и вернуть на родину внучку Марейи. Последнюю, кто помнит живой его дочь, свою бабушку. Веймар с комом в горле коснулся седых волос. Ещё один бесценный подарок Летты – коснуться хотя бы частички своего давно потерянного дитя, которого больше нет. Внутри что-то щемило и рвалось. Но не рушилось, а наоборот, вставало на свои места.
Старая женщина медленно открыла глаза, встретившись с ним взглядом. Непонимающим, растерянным, но хотя бы осмысленным, без шока, паники, ужаса и ненависти к «похитителю». При виде фиолетовых глаз мужчины она побледнела, но больше от удивления, чем от страха или близости обморока. Альтерцев она никогда не видела, но явно была наслышана.
– Где я? Кто вы? – старушка попыталась оглядеться, наткнулась взглядом на ложемент с неподвижно спящим мальчишкой и побледнела сильнее. За внука ей было намного тревожнее, чем за себя, несмотря ни на какие воздействия. – Рэй… он жив? Что вы с ним сделали?
Она говорила на каком-то сильванском диалекте, но мысли были без слов понятны любому телепату.
– Он жив, просто спит, – успокоил её Веймар, накрыв ладонью вздрагивающую сухонькую руку. – Больше никто с ним ничего не сделает. Он такой же мой внук, как и твой, Инара. Я не враг и не охотник за одарёнными детьми, а ваш общий предок и твой прадед. Марейя была моей дочерью.
– Бабушка Рейя не знала своего отца, – страх Инары перед Веймаром совсем исчез, но доверять незнакомцу она не спешила.
– Я сам не знал о её существовании. Но надеялся и искал многие годы, пока не отчаялся. Я не предавал, не бросал дочь, так… сложились обстоятельства, – Веймар понимал, как это звучит со стороны, но это была правда. Какая есть.
– Вы же… альтерец? – неуверенно уточнила правнучка. Никем другим он быть не мог. Молодой красивый мужчина с самоцветно-фиолетовыми глазами, назвавшийся предком, на вид годился ей в сыновья. – Не слыхала, чтоб альтерцы кого-то похищали.
– В особых случаях, как видишь, похищаем, – добродушно усмехнулся альтерец. – Моё имя Веймар, вы на моём корабле, а корабль – на Альтерре, – он выдавал информацию осторожно, дозированно, по чуть-чуть, давая пожилой женщине время осознать и принять новости. – Вас погрузили в сон, чтобы сгладить… отдельные моменты перемещения и не допустить лишних проблем. Но вы здесь не пленники, а мои дети, которые наконец вернулись домой. Моя семья, прямые наследники моего рода. Вы в безопасности, это сейчас главное.
Инара слабо кивнула. Сама не понимая, почему, но она поверила альтерцу. Вряд ли здесь будет страшней и хуже, чем на Сильване, где у неё силой отняли внука и увезли в неизвестном направлении, всего лишь за фиолетовый оттенок глаз и проявленные с испугу непонятные способности. Рэй то ли движением руки остановил напавших на него школьных хулиганов, то ли заморозил… Он сам досмерти испугался и ничего не понял, а военные не объясняли. Отец Рэя, сын Инары, погиб, пытаясь защитить сынишку от участи подопытной крысы. У матери, потерявшей сразу сына и мужа, просто не выдержало сердце. Этой двойной потери она не пережила. У стариков осталась только внучка Иола, старшая сестра Рэя. Самая обычная сильванка, каких миллиарды. Если бы не одно но…
– Я вижу, ваша внучка беременна. Ещё поэтому не тороплюсь её будить, – заметил Веймар. Инара снова кивнула: смысл отрицать очевидное. – Её супруга поблизости не было, связь между ними отсутствует, поэтому… исполнитель… переместил только её. Но это можно решить. Иола и малыш не будут страдать.
Инара почти не удивилась, что альтерец читает мысли, а если и удивилась – не придала значения. Читает и читает, и что с того.
– Нет у внучки супруга, – старушка только махнула рукой. – Был один, вертихвост, задурил молоденькой девчонке голову, Ола и влюбилась без памяти. А как узнал про ребёнка – только его и видели. Да что с него взять, такой же бестолковый студент, нашкодил – и исчез. Конечно, внучка тяжело переживала предательство, но малыш вернул ей смысл жизни. А папашу она и видеть не хочет. Сильней за дитя боится. Что маленького отнимут, как брата. На опыты заберут, издеваться будут всяко… Или других подопытных рожать насильно заставят.
– Больше нечего бояться, – Веймар скрипнул зубами, резковато поднялся и задумчиво подошёл к ложементу Иолы, отмечая в юном лице милые черты Ильмираны. – Я знаю, почему Иола была вынуждена прятаться и жить в подвале. В ней самой искры дара нет, но у малыша он вполне может проявиться. Ещё поэтому и Иола, и Рэй должны жить на Альтерре, а я как глава рода имею право принять такое решение, – подтвердил Веймар. – Рэй – одарённый потомок альтерцев, Иола – носитель гена, вот этот ир-те-хаар Джонатан Склайр… в общем, это уже неважно. Никого из вас здесь не достанут, хоть всем Альянсом будут зубными щётками вселенную прочёсывать. А если что – другая вселенная имеется.
Веймар едва коснулся среза памяти Летты и того кластера, что она передала Альтерре, но уже ненавидел главу разведуправления, для которого живая планета – как кость в горле, и идущего на любые преступления ради своих маниакальных целей. Похоже, там что-то личное, но деталей Альтерра ему не сообщала. Альянсом будут заниматься другие, и он догадывался, кто. Не хотелось бы оказаться на месте этого Джонатана, если Сайнор или Химера всерьёз разозлятся. Но это и не его дело.
– Ну, главное выяснили, пора будить остальных и подкрепиться чем-то посущественнее информации, – Веймар мягко улыбнулся Инаре. –
– Заодно решите, где будете жить. Не на корабле же вас размещать, всем переселенцам полагается жильё. Вы можете жить хоть в родовом замке Декандео, хоть в городе, хоть в моём доме. Там уютно и никого чужих нет, только я с женой. Пока привыкнете и адаптируетесь, это лучший вариант, город и замок пустуют. И нет, вы нас не стесните. Пространства хватает, а не хватит – не проблема, добавим.
Муж Инары приходил в себя дольше и был дезориентирован сильнее. В силу возраста, тяжёлой работы на шахтах, состояния здоровья и отсутствия альтерских генов, перемещение он пережил чудом. Или точными действиями Летты. Таких чудес не бывает, просто птичка мыслит другими категориями и масштабами. Массивами событий. И сделала всё возможное, чтобы не разлучать семью. Иначе старику Эдгару не видать бы Альтерры, как собственной лысины. Пожилая пара трепетно любила друг друга, разлучить их было бы жестоко. Летта могла быть жестокой с бандитами, насильниками и убийцами, но не с беззащитными существами, чьи жизни зависят от неё. Веймар столько раз успел в этом убедиться, и всякий раз удивлялся этому непостижимому разуму, как впервые. Даже теперь краем сознания он думал о ней, чутко отслеживая связь и ощущая её, как часть себя. А ведь с тех самых пор, когда на запястье расцвёл огненный цветок, он не ощущал одиночества и вообще забыл это муторное чувство…
Веймар замер ледяной статуей, осознав эту простую мысль, которую и не замечал из-за её очевидности.
– Веймар, что-то не так? – обернулась Инара.
Старушка, которая последние дни вообще не поднималась с постели, смогла пройтись по каюте и теперь сидела рядом с мужем, держа его за руку.
– Всё так. Наконец-то всё так, как должно быть, – Веймар усилием воли приглушил растрёпанные эмоции и осторожно коснулся лба Иолы, пробуждая её сознание.
Девушка медленно открыла глаза. Ментальное воздействие приглушило шок, а увидев родные лица дедушки и бабушки, Иола успокоилась, даже не успев испугаться.
– Где мы? Что произошло? – девушка неловко села и с любопытством огляделась вокруг.
– Мы дома, в безопасности, – ответила Инара. – Больше не нужно прятаться в подвале. Мы будем жить.
– А это кто? – Иола перевела взгляд на Веймара и смущённо покраснела.
Таких красивых мужчин она ещё не видела и даже не представляла.
Без крыльев, сознания и жутковатого ментального фона, без своей непередаваемой ауры силы и власти, птичка выглядела и ощущалась совсем хрупкой. Обледеневшей веточкой с двумя крошечными почками только зародившихся жизней, о которых говорила Альтерра. Атомы сознания новорождённых… нет, ещё нерождённых малышей безмятежно спали внутри колыбели материнского ядра, какие бы ураганы ни бушевали снаружи. У деток ещё не сформировались материальные тела, только зачатки энергоформ. Даже матрицы не успели раскрыться из точек в симплексы, вот Летта и не догадывалась о своём состоянии.
Только Создатель жизни мог ощутить и увидеть искорки-светлячки живого Огня, только другого спектра, слишком самостоятельные для частиц тела матери и с явными вкраплениями стихии Льда. Подобных существ, гармонично сочетающих обе полярных силы, альтерец не встречал. Такое чудо было сложно даже представить. Когда он малодушно и примитивно пытался вообразить, что может родиться от иномирного монстра, в кривом зеркале искажённого разума закономерно воображались монстры. Чистым восприятием Творца он видел… Совершенство. Гармонию, красоту и хрупкое счастье, которое он едва не потерял безвозвратно.
Веймар с птичкой на руках телепортировался из бардака мастерской в спальню, с бесконечной нежностью уложил свою птичку в постель и укрыл её любимым, самым мягким и пушистым пледом. Резкий перепад мерности, полярностей и температур, рывок из криосна ей может повредить, поэтому он наложил усыпляющие, обездвиживающие и обезболивающие плетения. Самые бережные, которые вообще знал и мог создать. Теперь она плавно перейдёт из криосна в обычный целительный сон и будет спать, пока организму это нужно. А ему пора уделить внимание родным, всё ещё безмятежно спящим на корабле. Но и оставить Летту было выше его сил, а разложить на проекции себя и находиться в двух местах одновременно Веймар не умел. Нет, больше он никогда её не оставит и не отпустит, пусть всё хоть в Бездну провалится. Знание само всплыло из глубин сущности, подсознания, сверхсознания? Да какая, к чёрным дырам, разница…
Веймар взял её за руку, больше волей и намерением Творца, чем физически. Он больше не сомневался в своей силе, правах и возможностях, не думал, получится или нет, что выйдет и будет ли смеяться Элайна. Да хоть вся Альтерра. Это давно стало неважным.
«Моя. Никому не отдам, даже самой смерти», – прошептал он, и слова эти эхом отозвались в пустой комнате, словно заклинание, сплетающее их судьбы воедино.
На запястье Летты медленно проявилась Печать. Морозный узор, сложная вязь серебристых нитей-паутин, словно вытканный из инея, аметиста и хрусталя, пульсировал под кожей, отзываясь в его собственной груди. Прямая и обратная связь, абсолютный паритет. Он коснулся знака кончиками пальцев, чувствуя, как магия проникает и прорастает в неё, соединяя их невидимыми нитями.
***
Невольные переселенцы с Сильваны продолжали безмятежно спать в жилом отсеке, куда их перебросила Летта, прежде чем принять последний бой. Появление на корабле могущественного предка заметил лишь сам живой корабль, остальных Веймар должен был подготовить и разбудить сам. Желательно так, чтоб старики обошлись без инфаркта, а беременная девчонка от ужаса не родила на месте. Слабая раса, неодарённые, хрупкие тела, хрупкие жизни.
Веймар чувствовал родство и кровную связь с каждым из них, значит феникс не ошиблась и не обманула его, схватив под видом потомков первых попавшихся аборигенов. Но Силу их кровь давно утратила. Искра дара ощущалась только в мальчишке-заморыше, удивительно похожем на пра-пра-пра…деда. В каждом из неподвижных лиц взгляд художника подмечал черты Ильмираны и его собственные, а пацанёнок и вовсе был зеркальным отражением предка, каким Веймар помнил себя в детстве. Практически одно лицо, только измождённое, усталое, как у глубокого старика, и серое, как эсфаэлит. Что эти трёхмерные гуманоидные твари делают с детьми, что мертвецы выглядят краше и живей... Альтерец был не уверен, что хочет это знать. Но придётся, чтобы помочь. Сейчас ему особенно остро не хватало Летты. Её силы и знаний, бездонного опыта, руки и крыла, улыбки и странной логики, тёплого янтарного взгляда и незримой поддержки, к которой он слишком быстро привык и принимал как должное. Даже Печати как-то не хватало. Он уже привык к ней, как к части собственного тела, и теперь вместо освобождения чувствовал пустоту.
Груз ответственности, свалившийся на него одного вместе с обретением семьи, непривычно давил.
Пожалуй, Веймар впервые ощутил, как давит сила и власть. Не хуже бетонной плиты. Он бы с радостью снял с себя часть этого груза, разделил его с той, кто сильнее, мудрее, опытнее и дальновиднее. Оказывается, ему вовсе и не нужна власть. Он веками гнался за ней, как котёнок рахши за блестящей бумажкой, не осознавая, кто дёргает за верёвочки. Всего лишь навязанные установки отца. На контрасте с развёрнутыми многоуровневыми программами, императивами и тонкими влияниями Летты, совсем чахлые и смешные. Просто мусор, ментальный шум. Теперь эта шелуха просто сгорела, осыпалась серым пеплом, оставляя чистый кристалл духа, воли, разума и сердца. Этого не могли дать никакие наркотики, блестящие фантики иллюзий и прочие суррогаты счастья. Зачем и кому нужны дешёвые заменители, если есть настоящее. Любимая женщина, любимое дело, будущее в детях, живая семья, которую он и не мечтал обрести. После чистых океанов и звёздных бесконечностей совсем не тянет в канавы, лужи и болота. Он просто… вырос.
Веймар со вздохом расщепил сознание на пять ментальных линий: четыре – для одновременного сканирования переселенцев, дополнительная – для обработки информации и подбора под каждый разум индивидуальной схемы влияния. Компиляция знаний и навыков, полученных от Летты, с собственными наработками многократно ускоряла и упрощала рутинную работу менталиста. Психо-ментальная стабилизация родственников, лёгкая (или не очень) коррекция, вписывание знаний об Альтерре и любые воздействия на разум теперь давались Веймару намного проще и эффективнее. Но работать в тандеме с Леттой всё равно лучше.
Он с непривычным сожалением закончил свою привычную работу и направил лёгкий пробуждающий импульс в сознание старушки – матери маленькой семьи. Теперь он знал и её имя, и родственные связи, и всю жизнь. Которая уже бы оборвалась, если бы не Летта, её защита, целительная магия и её время. Веймар отчётливо видел добавленное время жизни и тонкую нить хронодолга между огненной птичкой и своей… правнучкой. Он не увидел своей дочери и внуков, но успел увидеть живой и вернуть на родину внучку Марейи. Последнюю, кто помнит живой его дочь, свою бабушку. Веймар с комом в горле коснулся седых волос. Ещё один бесценный подарок Летты – коснуться хотя бы частички своего давно потерянного дитя, которого больше нет. Внутри что-то щемило и рвалось. Но не рушилось, а наоборот, вставало на свои места.
Старая женщина медленно открыла глаза, встретившись с ним взглядом. Непонимающим, растерянным, но хотя бы осмысленным, без шока, паники, ужаса и ненависти к «похитителю». При виде фиолетовых глаз мужчины она побледнела, но больше от удивления, чем от страха или близости обморока. Альтерцев она никогда не видела, но явно была наслышана.
– Где я? Кто вы? – старушка попыталась оглядеться, наткнулась взглядом на ложемент с неподвижно спящим мальчишкой и побледнела сильнее. За внука ей было намного тревожнее, чем за себя, несмотря ни на какие воздействия. – Рэй… он жив? Что вы с ним сделали?
Она говорила на каком-то сильванском диалекте, но мысли были без слов понятны любому телепату.
– Он жив, просто спит, – успокоил её Веймар, накрыв ладонью вздрагивающую сухонькую руку. – Больше никто с ним ничего не сделает. Он такой же мой внук, как и твой, Инара. Я не враг и не охотник за одарёнными детьми, а ваш общий предок и твой прадед. Марейя была моей дочерью.
– Бабушка Рейя не знала своего отца, – страх Инары перед Веймаром совсем исчез, но доверять незнакомцу она не спешила.
– Я сам не знал о её существовании. Но надеялся и искал многие годы, пока не отчаялся. Я не предавал, не бросал дочь, так… сложились обстоятельства, – Веймар понимал, как это звучит со стороны, но это была правда. Какая есть.
– Вы же… альтерец? – неуверенно уточнила правнучка. Никем другим он быть не мог. Молодой красивый мужчина с самоцветно-фиолетовыми глазами, назвавшийся предком, на вид годился ей в сыновья. – Не слыхала, чтоб альтерцы кого-то похищали.
– В особых случаях, как видишь, похищаем, – добродушно усмехнулся альтерец. – Моё имя Веймар, вы на моём корабле, а корабль – на Альтерре, – он выдавал информацию осторожно, дозированно, по чуть-чуть, давая пожилой женщине время осознать и принять новости. – Вас погрузили в сон, чтобы сгладить… отдельные моменты перемещения и не допустить лишних проблем. Но вы здесь не пленники, а мои дети, которые наконец вернулись домой. Моя семья, прямые наследники моего рода. Вы в безопасности, это сейчас главное.
Инара слабо кивнула. Сама не понимая, почему, но она поверила альтерцу. Вряд ли здесь будет страшней и хуже, чем на Сильване, где у неё силой отняли внука и увезли в неизвестном направлении, всего лишь за фиолетовый оттенок глаз и проявленные с испугу непонятные способности. Рэй то ли движением руки остановил напавших на него школьных хулиганов, то ли заморозил… Он сам досмерти испугался и ничего не понял, а военные не объясняли. Отец Рэя, сын Инары, погиб, пытаясь защитить сынишку от участи подопытной крысы. У матери, потерявшей сразу сына и мужа, просто не выдержало сердце. Этой двойной потери она не пережила. У стариков осталась только внучка Иола, старшая сестра Рэя. Самая обычная сильванка, каких миллиарды. Если бы не одно но…
– Я вижу, ваша внучка беременна. Ещё поэтому не тороплюсь её будить, – заметил Веймар. Инара снова кивнула: смысл отрицать очевидное. – Её супруга поблизости не было, связь между ними отсутствует, поэтому… исполнитель… переместил только её. Но это можно решить. Иола и малыш не будут страдать.
Инара почти не удивилась, что альтерец читает мысли, а если и удивилась – не придала значения. Читает и читает, и что с того.
– Нет у внучки супруга, – старушка только махнула рукой. – Был один, вертихвост, задурил молоденькой девчонке голову, Ола и влюбилась без памяти. А как узнал про ребёнка – только его и видели. Да что с него взять, такой же бестолковый студент, нашкодил – и исчез. Конечно, внучка тяжело переживала предательство, но малыш вернул ей смысл жизни. А папашу она и видеть не хочет. Сильней за дитя боится. Что маленького отнимут, как брата. На опыты заберут, издеваться будут всяко… Или других подопытных рожать насильно заставят.
– Больше нечего бояться, – Веймар скрипнул зубами, резковато поднялся и задумчиво подошёл к ложементу Иолы, отмечая в юном лице милые черты Ильмираны. – Я знаю, почему Иола была вынуждена прятаться и жить в подвале. В ней самой искры дара нет, но у малыша он вполне может проявиться. Ещё поэтому и Иола, и Рэй должны жить на Альтерре, а я как глава рода имею право принять такое решение, – подтвердил Веймар. – Рэй – одарённый потомок альтерцев, Иола – носитель гена, вот этот ир-те-хаар Джонатан Склайр… в общем, это уже неважно. Никого из вас здесь не достанут, хоть всем Альянсом будут зубными щётками вселенную прочёсывать. А если что – другая вселенная имеется.
Веймар едва коснулся среза памяти Летты и того кластера, что она передала Альтерре, но уже ненавидел главу разведуправления, для которого живая планета – как кость в горле, и идущего на любые преступления ради своих маниакальных целей. Похоже, там что-то личное, но деталей Альтерра ему не сообщала. Альянсом будут заниматься другие, и он догадывался, кто. Не хотелось бы оказаться на месте этого Джонатана, если Сайнор или Химера всерьёз разозлятся. Но это и не его дело.
– Ну, главное выяснили, пора будить остальных и подкрепиться чем-то посущественнее информации, – Веймар мягко улыбнулся Инаре. –
– Заодно решите, где будете жить. Не на корабле же вас размещать, всем переселенцам полагается жильё. Вы можете жить хоть в родовом замке Декандео, хоть в городе, хоть в моём доме. Там уютно и никого чужих нет, только я с женой. Пока привыкнете и адаптируетесь, это лучший вариант, город и замок пустуют. И нет, вы нас не стесните. Пространства хватает, а не хватит – не проблема, добавим.
Муж Инары приходил в себя дольше и был дезориентирован сильнее. В силу возраста, тяжёлой работы на шахтах, состояния здоровья и отсутствия альтерских генов, перемещение он пережил чудом. Или точными действиями Летты. Таких чудес не бывает, просто птичка мыслит другими категориями и масштабами. Массивами событий. И сделала всё возможное, чтобы не разлучать семью. Иначе старику Эдгару не видать бы Альтерры, как собственной лысины. Пожилая пара трепетно любила друг друга, разлучить их было бы жестоко. Летта могла быть жестокой с бандитами, насильниками и убийцами, но не с беззащитными существами, чьи жизни зависят от неё. Веймар столько раз успел в этом убедиться, и всякий раз удивлялся этому непостижимому разуму, как впервые. Даже теперь краем сознания он думал о ней, чутко отслеживая связь и ощущая её, как часть себя. А ведь с тех самых пор, когда на запястье расцвёл огненный цветок, он не ощущал одиночества и вообще забыл это муторное чувство…
Веймар замер ледяной статуей, осознав эту простую мысль, которую и не замечал из-за её очевидности.
– Веймар, что-то не так? – обернулась Инара.
Старушка, которая последние дни вообще не поднималась с постели, смогла пройтись по каюте и теперь сидела рядом с мужем, держа его за руку.
– Всё так. Наконец-то всё так, как должно быть, – Веймар усилием воли приглушил растрёпанные эмоции и осторожно коснулся лба Иолы, пробуждая её сознание.
Девушка медленно открыла глаза. Ментальное воздействие приглушило шок, а увидев родные лица дедушки и бабушки, Иола успокоилась, даже не успев испугаться.
– Где мы? Что произошло? – девушка неловко села и с любопытством огляделась вокруг.
– Мы дома, в безопасности, – ответила Инара. – Больше не нужно прятаться в подвале. Мы будем жить.
– А это кто? – Иола перевела взгляд на Веймара и смущённо покраснела.
Таких красивых мужчин она ещё не видела и даже не представляла.
