Оливер вспомнил опустевший в несколько минут скверик рядом со столовой. Совпадение? Или все, находившиеся там, действительно ощутили гнет чужих эмоций и инстинктивно старались уйти подальше от их источника? Почему тогда он остался?
Было у него предположение на этот счет, но Райхон никогда не интересовался эмпатическими проявлениями сверх необходимых ему в работе знаний, и не мог быть уверен в правильности своей догадки.
- Скажите, Эдвард, если нет ограничений в виде замкнутого пространства или необходимости находиться в одном помещении, но некто все-таки не избежал попадания под влияние чужого настроения, чем это можно было бы объяснить?
Грин, приступивший уже к перевязке, ненадолго прервался и задумался.
- Влияние точно было ненамеренным и ненаправленным? - уточнил он. Оливер кивнул. - Тогда есть несколько вариантов. Повышенная внушаемость, собственно, пострадавшего. Ослабление естественной защиты вследствие каких-то иных событий. Некие отвлекающие факторы, не позволившие сразу почувствовать немотивированного изменения настроения. Или… Мы говорим о каком-то конкретном случае?
- Да нет, так, в общем, - отмахнулся здоровой рукой Оливер. - Но если попытаться смоделировать ситуацию… Допустим, в разгар праздника, когда всем весело, некто транслирует противоположные эмоции. Все инстинктивно избегают его, но какой-то человек все же попадает под воздействие.
- Ему тоже было весело на празднике?
Да какое там…
- Предположим, что нет.
- То есть, как такового, перепада настроения он не ощутил? Откуда тогда уверенность, что трансляция имела место?
- Мы же обсуждаем гипотетическую ситуацию, - не позволил поймать себя на недомолвках Оливер. - Наличие трансляции уже в условиях задачи. И перепад он ощутил, но не настолько резкий, чтобы это его насторожило.
- Тогда все просто, - вернулся к перевязке Грин, утратив интерес к вопросу. - Транслируемые эмоции совпали по спектру с эмоциями подпавшего под влияние. Возник резонанс, вследствие чего эти эмоции естественно усилились. В таком состоянии не исключено усложнение связей и возникновение ответной волны. Такая себе усиленная ретрансляция… Понимаете, о чем я? Замкнутый круг: один передает эмоции, второй возвращает их пропустив через себя, первый принимает больше, чем отдал, и транслирует еще более сильные чувства.
- Эмоции могут меняться в процессе? При сохранении резонанса?
- Почему бы и нет?
- И чьи тогда это эмоции?
Целитель снова отвлекся от бинтов. Сморщил лоб.
- А хрен его знает, - выдал после раздумий универсальную, хоть и не совсем научную формулировку. - Скорее всего, того, кто инициировал начальную трансляцию. Но нельзя исключать, что они изменились под влиянием второго участника.
- Можно об этом где-нибудь почитать?
- Можно, - разрешил доктор. - Чтение вам не противопоказано. А вот физические нагрузки придется ограничить. И… пропишу-ка я вам еще особое питание.
- С повышенным содержанием кальция? - предположил Оливер, припомнив, какая диета предписана при переломах, которых у него за жизнь случалось немало.
- С повышенным содержанием еды, - укоризненно проворчал Грин. - Нормальной еды, а не кофе с сэндвичами. Мне вовсе не улыбается лечить вам еще и гастрит, а вы к нему уверенно стремитесь.
Беседа перетекла на темы здоровья и профилактики заболеваний желудка, коими доктор грозил милорду Райхону уже не первый год, но, на счастье, не затянулась. Грин вспомнил, что и сам не успел позавтракать, велел прийти в понедельник к нему в лечебницу, чтобы показать руку, и на этом распрощался.
Оставшись один, Оливер подумал, что и впрямь неплохо было бы поесть, но вместо похода в столовую, где у него имелся свой стол в отгороженном и от общего студенческого зала, и от преподавательской части «кабинете», зачем-то достал из мусорной корзины пепельницу, кое-как отмыл ее одной рукой и поставил на каминную полку в гостиной, после чего решил наведаться в библиотеку.
Сам Грин гастрита не опасался. Доктору повезло жениться на женщине не только красивой и умной, но и обладающей определенными кулинарными талантами. Где урожденная леди Аштон научилась готовить и откуда брала неизвестные местным кухаркам рецепты - история отдельная, но за годы уже стало традицией, что в выходные кухней Элизабет занималась сама.
- Ну, что там? - миссис Грин встретила мужа в прихожей и с порога начала допрос. - Что с Оливером?
На звонок ответила она и рассказ об ушибленной руке выслушала раньше супруга, но, зная милорда Райхона, не исключала, что тот многого недоговорил.
- Ерунда, - успокоил ее доктор. - Споткнулся и неудачно упал на руку. Походит в повязке несколько дней, впредь будет осторожнее.
- Рука правая? Которую он прошлой зимой поранил?
- Угу. Не везет ему с ней, - Эдвард принюхался к доносившимся из столовой ароматам. - Вы уже позавтракали?
- Грэм - да, а я ждала тебя.
- Сейчас, только руки вымою…
Но первым делом он направился в кабинет. Оставил на полке у двери саквояж, с которым обычно ходил на дом к пациентам, и подошел к столу. Достал из выдвижного ящичка папку, откуда вытащил несколько сколотых между собой листов. Пробежал глазами заполненные аккуратным разборчивым почерком строки стандартного бланка и нашел нужное.
- Неконтролируемая трансляция эмоций, - прочитал негромко. - Гипотетическая ситуация, угу.
Копию личного дела Элеонор Мэйнард он взял в канцелярии академии несколько недель назад: нередко общие сведения подшивались к больничным картам студентов, и его запрос никого не удивил. Как и самого доктора не удивила и не заинтересовала особая отметка в деле мисс Мэйнард. Подобные способности чаще создавали проблемы своим носителям, нежели их окружению, и вряд ли могли быть связаны с чарами, повлиявшими на внешность девушки, а Грина интересовало это и только это.
- Любопытно, - пробормотал, тем не менее, он. - Очень любопытно.
Но интуиция, которой природа доктора не обделила, подсказывала, что любопытство в данном случае лучше умерить. Поэтому он, хоть и не без сожаления, убрал бумаги и пошел в столовую.
С возвращением в общежитие Нелл повезло, дорогой от парка ей никто не встретился, смотрительница, обычно дежурившая в холле, куда-то отлучилась, а в коридорах было непривычно тихо и пусто. Девушки, полночи развлекавшиеся на балу, еще даже не вставали. Дарла, завалившаяся в кровать, не раздеваясь, спала как убитая и прихода соседки не заметила, а позже выяснилось, что и ночного отсутствия - тоже: вернувшись, она тихо зашла в комнату, уверенная, что Нелл давно спит, и не зажигая света, легла и тут же уснула. Проснувшись, еще и извинялась за то, что потеряла подругу в радостной суматохе.
Не решение всех проблем, но хоть не пришлось оправдываться за отлучку, и за нарушение распорядка выговор не влепят. Интересно, как повел бы себя милорд Райхон, когда ему, как куратору, передали бы докладную комендантши о том, что одна из его студенток неведомо где гуляла до утра?
Нелл тряхнула головой: нет, не интересно. Ни капельки.
К пробуждению Дарлы она успела сходить в купальню на первом этаже и смыть с себя следы минувшей ночи. С водой унеслась и часть тревог и ненужных мыслей, позволив сосредоточиться на главном.
Алан. Здесь. В академии.
Алан и Сью.
Сердце отзывалось болью на эти имена, но, скорее, по привычке. Столько времени прошло, столько всего случилось, что просто не может уже болеть. Не о чем. Нечему.
Надо думать о том, как быть дальше.
Чем ей грозит то, что кому-то тут известно, кем она была прежде? Что они могут сделать? Расскажут историю, которой сами толком не знают? Рискнут разворошить похороненное в архивах прошлое? Опровергнуть его?
Зачем им это? При их спокойной счастливой жизни - зачем?
Незачем.
Но поговорить все же придется.
С Аланом. Сюзанне вообще не стоит знать, она такая впечатлительная… была…
Да, нужно поговорить с Аланом. Но не сегодня. Потом. Когда он сам решит продолжить разговор, а Нелл не сомневалась, что он решит.
А после она все же хотела увидеть Сью. Незаметно, издали.
Сью и их с Аланом дочь - девочку, названную именем той, чьей смерти обязана своим рождением, той, чей пепел хранится в запечатанной урне в забытом склепе, куда никто не носит цветов.
Нелл знала об этом, потому что до приезда в академию побывала в том склепе. Постояла с минуту у неглубокой ниши, коснулась пальцами выбитого в камне имени. Цветов не оставила…
Имея богатое собрание книг, часть которых досталась от отца, а часть была куплена уже лично, в библиотеке академии Оливер появлялся нечасто, а в секции менталистики не бывал, кажется, вообще никогда. Но от помощи в подборе литературы он, тем не менее, отказался. Возможно, оттого, что с некоторых пор подспудно не доверял библиотекарям.
Запрос он решился озвучить только поисковому артефакту.
Большой стеклянный шар с плавающими внутри него разноцветными светлячками вытягивал немало энергии и ответы давал порой расплывчатые, отсылая посетителя ко всем без разбора источникам, в которых упоминалось нужное имя, событие или явление, но при должном опыте использования был весьма удобен. Среди прочего еще и тем, что не задавал лишних вопросов, не пытался завести отстраненную беседу, а после не заглядывал с любопытством через плечо.
Проследив за самыми яркими поисковыми маячками, Оливер снял с полок три книги. Записываться в журнал не стал, сказав, что просмотрит их на месте, а закончив, сам вернул книги на места.
За час с небольшим он узнал все, что хотел, о непроизвольных трансляциях, эмоциональном резонансе и, на всякий случай, о диссонансе, но так и не придумал, что теперь со всем этим делать.
Видимо, нужно было поговорить с Элеонор. Она не производила впечатления легкомысленной особы, для которой подобные приключения, являлись чем-то обыденным, и сейчас должна была сожалеть о случившемся, а то, что она считала себя ответственной за все, лишь усугубляло эти сожаления.
Не стоило откладывать разговор. Иначе Элеонор промучается все выходные, решит для себя что-нибудь наверняка неправильное, а в понедельник еще и на занятия не явится. Да и ему будет спокойнее, когда все недоразумения между ними разрешатся.
Но как устроить встречу?
Конечно, у ректора могли найтись причины появиться в выходной на рабочем месте. У куратора группы отыскался бы повод вызвать к себе старосту. Но после всего это было бы неправильно.
В голову лезли глупости, вроде того, чтобы пригласить девушку на обед, но проблем это точно не решило бы. Поэтому, не найдя другого выхода, Оливер решил прогуляться. Где-нибудь в районе третьего женского общежития.
Погода хорошая, создающий иллюзорный полог амулет есть. Можно побродить, не привлекая лишнего внимания, дождаться, когда Элеонор пойдет в столовую или еще куда-нибудь…
Через час после того, как проснулась Дарла и принялась пересказывать соседке все, что та пропустила на вчерашнем празднике, Нелл поняла, что хочет курить.
Еще через полчаса, за которые подружка так и не добралась до окончания рассказа, желание это стало просто невыносимым.
- Прости, мне нужно отлучиться. Договорилась с одной знакомой…
- Со знакомой? - соседка лукаво улыбнулась. - Не со знакомым?
- О чем ты? - удивилась вопросу Нелл.
- Да так, - Дарла продолжала многозначительно улыбаться. - Подумала, вдруг он тебя нашел, и вы успели условиться о свидании. Парень, с которым ты танцевала, старшекурсник… Нет?
- Даже не представляю, о ком ты, - Нелл передернула плечами.
- Как можно такого забыть? – возмутилась Дарла. - Вспоминай: высокий, красивый, смуглая кожа, темные волосы, голубые глаза… Он несколько раз к нам подходил, спрашивал о тебе.
- Точно обо мне?
- Разве тебя можно с кем-нибудь перепутать?
С этим глупо было бы спорить: внешность у нее запоминающаяся. Но внезапно объявившийся поклонник сейчас интересовал меньше, чем спрятанные среди белья сигареты, которые нужно вытащить незаметно для Дарлы и бросить в сумочку, а уже потом, не спеша, уложить в опустевший за ночь портсигар. Даже после того, как она дымила в компании ректора, Нелл не хотела признаваться друзьям в том, что курит. Конечно, и студенты курили, не из их группы, но другие, тут, в академии. Парни пыхтели папиросами, некоторые - дорогими сигарами, напоказ солидно. Девчонки то хихикая, то напуская на себя романтически-задумчивый вид, тянули медленно тонкие ароматизированные сигареты. А Нелл… она просто дышала дымом, когда чувствовала, что задыхается воздухом… Как сейчас.
- Прости, мне нужно идти.
Схватила с полки первую подвернувшуюся книгу, набросила на плечи шаль и выскочила из комнаты до того, как Дарла успела еще что-нибудь сказать.
Оливер надеялся, что ожидание не затянется, но не рассчитывал, что Элеонор выйдет из общежития в тот самый момент, как он свернет на дорожку, с которой просматривалось крыльцо. От неожиданности он позабыл, что надежно скрыт иллюзией, и чуть не поддался соблазну спрятаться за деревом. Впрочем, сделай он это, никто не потешался бы над ведущим себя как мальчишка ректором: амулет, создающий полог, Райхон позаимствовал из арсенала полиции, а до того имел возможность убедиться в его мощности. Но и зная, что никто его не видит, чувствовал себя Оливер неуютно.
Пока он раздумывал, как быть дальше, Элеонор приблизилась почти вплотную: лицо спокойно до отрешенности, висящая на сгибе локтя сумочка раскачивается в такт шагам, толстая книга прижата к груди. Только взгляд настороженный, нервный, словно выискивает шпионов в растущих по обе стороны от дорожки кустах. Когда этот взгляд скользнул по нему, невидимому, Оливер поежился, прирос на несколько секунд к земле, но позволив Элеонор отойти на несколько ярдов, пошел за ней. Ничто не мешало сбросить иллюзию и окликнуть девушку, но он продолжал красться следом, убеждая себя, что просто ищет удобный момент.
Выложенная плиткой дорожка закончилась невысоким бордюром, за которым начиналась вытоптанная в траве тропинка, уводящая вглубь парка. Тропинка упиралась в стену кустарника.
Незаметно протиснуться в узкую прореху, так, чтобы ни одна веточка не шелохнулась, у него не получилось бы, но Оливер и пытаться не стал. Он знал, что там, за кустами. Маленькая полянка, из тех, на которых любят собираться вечерами студенты, толстое бревно или притащенные из-под фонаря скамейки. К нему регулярно поступали жалобы от смотрителей территории, чьи попытки ликвидировать «непотребные места» раз за разом терпели крах, и милорд ректор, снабдив эти писульки соответствующей резолюцией, передавал их в отдел благоустройства, прекрасно помня о том, что Ланс Бертран, возглавлявший этот отдел, в студенческие годы лично приложил руку к созданию нескольких таких «непотребных мест», а значит, за сохранность уединенных полянок можно не волноваться. Много эти смотрители понимают? Для непотребств и другие места найдутся, а вот посидеть компанией в тихом уголке, или с девушкой вдвоем… Или девушке одной, бросив на скамейку книгу и вынув из сумочки сигарету. Затягиваться с наслаждением, задерживать на миг дыхание, а затем медленно выпускать струйку дыма…
Оливер никогда не курил. Общество курящих мужчин терпел, скрывая раздражение. Курящие же женщины ему откровенно не нравились. Не нравились их театральные жесты, вытянутые трубочкой губы и то, как едва затушив сигарету, ему протягивали для поцелуя провонявшую табачным дымом руку.
Было у него предположение на этот счет, но Райхон никогда не интересовался эмпатическими проявлениями сверх необходимых ему в работе знаний, и не мог быть уверен в правильности своей догадки.
- Скажите, Эдвард, если нет ограничений в виде замкнутого пространства или необходимости находиться в одном помещении, но некто все-таки не избежал попадания под влияние чужого настроения, чем это можно было бы объяснить?
Грин, приступивший уже к перевязке, ненадолго прервался и задумался.
- Влияние точно было ненамеренным и ненаправленным? - уточнил он. Оливер кивнул. - Тогда есть несколько вариантов. Повышенная внушаемость, собственно, пострадавшего. Ослабление естественной защиты вследствие каких-то иных событий. Некие отвлекающие факторы, не позволившие сразу почувствовать немотивированного изменения настроения. Или… Мы говорим о каком-то конкретном случае?
- Да нет, так, в общем, - отмахнулся здоровой рукой Оливер. - Но если попытаться смоделировать ситуацию… Допустим, в разгар праздника, когда всем весело, некто транслирует противоположные эмоции. Все инстинктивно избегают его, но какой-то человек все же попадает под воздействие.
- Ему тоже было весело на празднике?
Да какое там…
- Предположим, что нет.
- То есть, как такового, перепада настроения он не ощутил? Откуда тогда уверенность, что трансляция имела место?
- Мы же обсуждаем гипотетическую ситуацию, - не позволил поймать себя на недомолвках Оливер. - Наличие трансляции уже в условиях задачи. И перепад он ощутил, но не настолько резкий, чтобы это его насторожило.
- Тогда все просто, - вернулся к перевязке Грин, утратив интерес к вопросу. - Транслируемые эмоции совпали по спектру с эмоциями подпавшего под влияние. Возник резонанс, вследствие чего эти эмоции естественно усилились. В таком состоянии не исключено усложнение связей и возникновение ответной волны. Такая себе усиленная ретрансляция… Понимаете, о чем я? Замкнутый круг: один передает эмоции, второй возвращает их пропустив через себя, первый принимает больше, чем отдал, и транслирует еще более сильные чувства.
- Эмоции могут меняться в процессе? При сохранении резонанса?
- Почему бы и нет?
- И чьи тогда это эмоции?
Целитель снова отвлекся от бинтов. Сморщил лоб.
- А хрен его знает, - выдал после раздумий универсальную, хоть и не совсем научную формулировку. - Скорее всего, того, кто инициировал начальную трансляцию. Но нельзя исключать, что они изменились под влиянием второго участника.
- Можно об этом где-нибудь почитать?
- Можно, - разрешил доктор. - Чтение вам не противопоказано. А вот физические нагрузки придется ограничить. И… пропишу-ка я вам еще особое питание.
- С повышенным содержанием кальция? - предположил Оливер, припомнив, какая диета предписана при переломах, которых у него за жизнь случалось немало.
- С повышенным содержанием еды, - укоризненно проворчал Грин. - Нормальной еды, а не кофе с сэндвичами. Мне вовсе не улыбается лечить вам еще и гастрит, а вы к нему уверенно стремитесь.
Беседа перетекла на темы здоровья и профилактики заболеваний желудка, коими доктор грозил милорду Райхону уже не первый год, но, на счастье, не затянулась. Грин вспомнил, что и сам не успел позавтракать, велел прийти в понедельник к нему в лечебницу, чтобы показать руку, и на этом распрощался.
Оставшись один, Оливер подумал, что и впрямь неплохо было бы поесть, но вместо похода в столовую, где у него имелся свой стол в отгороженном и от общего студенческого зала, и от преподавательской части «кабинете», зачем-то достал из мусорной корзины пепельницу, кое-как отмыл ее одной рукой и поставил на каминную полку в гостиной, после чего решил наведаться в библиотеку.
Сам Грин гастрита не опасался. Доктору повезло жениться на женщине не только красивой и умной, но и обладающей определенными кулинарными талантами. Где урожденная леди Аштон научилась готовить и откуда брала неизвестные местным кухаркам рецепты - история отдельная, но за годы уже стало традицией, что в выходные кухней Элизабет занималась сама.
- Ну, что там? - миссис Грин встретила мужа в прихожей и с порога начала допрос. - Что с Оливером?
На звонок ответила она и рассказ об ушибленной руке выслушала раньше супруга, но, зная милорда Райхона, не исключала, что тот многого недоговорил.
- Ерунда, - успокоил ее доктор. - Споткнулся и неудачно упал на руку. Походит в повязке несколько дней, впредь будет осторожнее.
- Рука правая? Которую он прошлой зимой поранил?
- Угу. Не везет ему с ней, - Эдвард принюхался к доносившимся из столовой ароматам. - Вы уже позавтракали?
- Грэм - да, а я ждала тебя.
- Сейчас, только руки вымою…
Но первым делом он направился в кабинет. Оставил на полке у двери саквояж, с которым обычно ходил на дом к пациентам, и подошел к столу. Достал из выдвижного ящичка папку, откуда вытащил несколько сколотых между собой листов. Пробежал глазами заполненные аккуратным разборчивым почерком строки стандартного бланка и нашел нужное.
- Неконтролируемая трансляция эмоций, - прочитал негромко. - Гипотетическая ситуация, угу.
Копию личного дела Элеонор Мэйнард он взял в канцелярии академии несколько недель назад: нередко общие сведения подшивались к больничным картам студентов, и его запрос никого не удивил. Как и самого доктора не удивила и не заинтересовала особая отметка в деле мисс Мэйнард. Подобные способности чаще создавали проблемы своим носителям, нежели их окружению, и вряд ли могли быть связаны с чарами, повлиявшими на внешность девушки, а Грина интересовало это и только это.
- Любопытно, - пробормотал, тем не менее, он. - Очень любопытно.
Но интуиция, которой природа доктора не обделила, подсказывала, что любопытство в данном случае лучше умерить. Поэтому он, хоть и не без сожаления, убрал бумаги и пошел в столовую.
ГЛАВА 5
С возвращением в общежитие Нелл повезло, дорогой от парка ей никто не встретился, смотрительница, обычно дежурившая в холле, куда-то отлучилась, а в коридорах было непривычно тихо и пусто. Девушки, полночи развлекавшиеся на балу, еще даже не вставали. Дарла, завалившаяся в кровать, не раздеваясь, спала как убитая и прихода соседки не заметила, а позже выяснилось, что и ночного отсутствия - тоже: вернувшись, она тихо зашла в комнату, уверенная, что Нелл давно спит, и не зажигая света, легла и тут же уснула. Проснувшись, еще и извинялась за то, что потеряла подругу в радостной суматохе.
Не решение всех проблем, но хоть не пришлось оправдываться за отлучку, и за нарушение распорядка выговор не влепят. Интересно, как повел бы себя милорд Райхон, когда ему, как куратору, передали бы докладную комендантши о том, что одна из его студенток неведомо где гуляла до утра?
Нелл тряхнула головой: нет, не интересно. Ни капельки.
К пробуждению Дарлы она успела сходить в купальню на первом этаже и смыть с себя следы минувшей ночи. С водой унеслась и часть тревог и ненужных мыслей, позволив сосредоточиться на главном.
Алан. Здесь. В академии.
Алан и Сью.
Сердце отзывалось болью на эти имена, но, скорее, по привычке. Столько времени прошло, столько всего случилось, что просто не может уже болеть. Не о чем. Нечему.
Надо думать о том, как быть дальше.
Чем ей грозит то, что кому-то тут известно, кем она была прежде? Что они могут сделать? Расскажут историю, которой сами толком не знают? Рискнут разворошить похороненное в архивах прошлое? Опровергнуть его?
Зачем им это? При их спокойной счастливой жизни - зачем?
Незачем.
Но поговорить все же придется.
С Аланом. Сюзанне вообще не стоит знать, она такая впечатлительная… была…
Да, нужно поговорить с Аланом. Но не сегодня. Потом. Когда он сам решит продолжить разговор, а Нелл не сомневалась, что он решит.
А после она все же хотела увидеть Сью. Незаметно, издали.
Сью и их с Аланом дочь - девочку, названную именем той, чьей смерти обязана своим рождением, той, чей пепел хранится в запечатанной урне в забытом склепе, куда никто не носит цветов.
Нелл знала об этом, потому что до приезда в академию побывала в том склепе. Постояла с минуту у неглубокой ниши, коснулась пальцами выбитого в камне имени. Цветов не оставила…
Имея богатое собрание книг, часть которых досталась от отца, а часть была куплена уже лично, в библиотеке академии Оливер появлялся нечасто, а в секции менталистики не бывал, кажется, вообще никогда. Но от помощи в подборе литературы он, тем не менее, отказался. Возможно, оттого, что с некоторых пор подспудно не доверял библиотекарям.
Запрос он решился озвучить только поисковому артефакту.
Большой стеклянный шар с плавающими внутри него разноцветными светлячками вытягивал немало энергии и ответы давал порой расплывчатые, отсылая посетителя ко всем без разбора источникам, в которых упоминалось нужное имя, событие или явление, но при должном опыте использования был весьма удобен. Среди прочего еще и тем, что не задавал лишних вопросов, не пытался завести отстраненную беседу, а после не заглядывал с любопытством через плечо.
Проследив за самыми яркими поисковыми маячками, Оливер снял с полок три книги. Записываться в журнал не стал, сказав, что просмотрит их на месте, а закончив, сам вернул книги на места.
За час с небольшим он узнал все, что хотел, о непроизвольных трансляциях, эмоциональном резонансе и, на всякий случай, о диссонансе, но так и не придумал, что теперь со всем этим делать.
Видимо, нужно было поговорить с Элеонор. Она не производила впечатления легкомысленной особы, для которой подобные приключения, являлись чем-то обыденным, и сейчас должна была сожалеть о случившемся, а то, что она считала себя ответственной за все, лишь усугубляло эти сожаления.
Не стоило откладывать разговор. Иначе Элеонор промучается все выходные, решит для себя что-нибудь наверняка неправильное, а в понедельник еще и на занятия не явится. Да и ему будет спокойнее, когда все недоразумения между ними разрешатся.
Но как устроить встречу?
Конечно, у ректора могли найтись причины появиться в выходной на рабочем месте. У куратора группы отыскался бы повод вызвать к себе старосту. Но после всего это было бы неправильно.
В голову лезли глупости, вроде того, чтобы пригласить девушку на обед, но проблем это точно не решило бы. Поэтому, не найдя другого выхода, Оливер решил прогуляться. Где-нибудь в районе третьего женского общежития.
Погода хорошая, создающий иллюзорный полог амулет есть. Можно побродить, не привлекая лишнего внимания, дождаться, когда Элеонор пойдет в столовую или еще куда-нибудь…
Через час после того, как проснулась Дарла и принялась пересказывать соседке все, что та пропустила на вчерашнем празднике, Нелл поняла, что хочет курить.
Еще через полчаса, за которые подружка так и не добралась до окончания рассказа, желание это стало просто невыносимым.
- Прости, мне нужно отлучиться. Договорилась с одной знакомой…
- Со знакомой? - соседка лукаво улыбнулась. - Не со знакомым?
- О чем ты? - удивилась вопросу Нелл.
- Да так, - Дарла продолжала многозначительно улыбаться. - Подумала, вдруг он тебя нашел, и вы успели условиться о свидании. Парень, с которым ты танцевала, старшекурсник… Нет?
- Даже не представляю, о ком ты, - Нелл передернула плечами.
- Как можно такого забыть? – возмутилась Дарла. - Вспоминай: высокий, красивый, смуглая кожа, темные волосы, голубые глаза… Он несколько раз к нам подходил, спрашивал о тебе.
- Точно обо мне?
- Разве тебя можно с кем-нибудь перепутать?
С этим глупо было бы спорить: внешность у нее запоминающаяся. Но внезапно объявившийся поклонник сейчас интересовал меньше, чем спрятанные среди белья сигареты, которые нужно вытащить незаметно для Дарлы и бросить в сумочку, а уже потом, не спеша, уложить в опустевший за ночь портсигар. Даже после того, как она дымила в компании ректора, Нелл не хотела признаваться друзьям в том, что курит. Конечно, и студенты курили, не из их группы, но другие, тут, в академии. Парни пыхтели папиросами, некоторые - дорогими сигарами, напоказ солидно. Девчонки то хихикая, то напуская на себя романтически-задумчивый вид, тянули медленно тонкие ароматизированные сигареты. А Нелл… она просто дышала дымом, когда чувствовала, что задыхается воздухом… Как сейчас.
- Прости, мне нужно идти.
Схватила с полки первую подвернувшуюся книгу, набросила на плечи шаль и выскочила из комнаты до того, как Дарла успела еще что-нибудь сказать.
Оливер надеялся, что ожидание не затянется, но не рассчитывал, что Элеонор выйдет из общежития в тот самый момент, как он свернет на дорожку, с которой просматривалось крыльцо. От неожиданности он позабыл, что надежно скрыт иллюзией, и чуть не поддался соблазну спрятаться за деревом. Впрочем, сделай он это, никто не потешался бы над ведущим себя как мальчишка ректором: амулет, создающий полог, Райхон позаимствовал из арсенала полиции, а до того имел возможность убедиться в его мощности. Но и зная, что никто его не видит, чувствовал себя Оливер неуютно.
Пока он раздумывал, как быть дальше, Элеонор приблизилась почти вплотную: лицо спокойно до отрешенности, висящая на сгибе локтя сумочка раскачивается в такт шагам, толстая книга прижата к груди. Только взгляд настороженный, нервный, словно выискивает шпионов в растущих по обе стороны от дорожки кустах. Когда этот взгляд скользнул по нему, невидимому, Оливер поежился, прирос на несколько секунд к земле, но позволив Элеонор отойти на несколько ярдов, пошел за ней. Ничто не мешало сбросить иллюзию и окликнуть девушку, но он продолжал красться следом, убеждая себя, что просто ищет удобный момент.
Выложенная плиткой дорожка закончилась невысоким бордюром, за которым начиналась вытоптанная в траве тропинка, уводящая вглубь парка. Тропинка упиралась в стену кустарника.
Незаметно протиснуться в узкую прореху, так, чтобы ни одна веточка не шелохнулась, у него не получилось бы, но Оливер и пытаться не стал. Он знал, что там, за кустами. Маленькая полянка, из тех, на которых любят собираться вечерами студенты, толстое бревно или притащенные из-под фонаря скамейки. К нему регулярно поступали жалобы от смотрителей территории, чьи попытки ликвидировать «непотребные места» раз за разом терпели крах, и милорд ректор, снабдив эти писульки соответствующей резолюцией, передавал их в отдел благоустройства, прекрасно помня о том, что Ланс Бертран, возглавлявший этот отдел, в студенческие годы лично приложил руку к созданию нескольких таких «непотребных мест», а значит, за сохранность уединенных полянок можно не волноваться. Много эти смотрители понимают? Для непотребств и другие места найдутся, а вот посидеть компанией в тихом уголке, или с девушкой вдвоем… Или девушке одной, бросив на скамейку книгу и вынув из сумочки сигарету. Затягиваться с наслаждением, задерживать на миг дыхание, а затем медленно выпускать струйку дыма…
Оливер никогда не курил. Общество курящих мужчин терпел, скрывая раздражение. Курящие же женщины ему откровенно не нравились. Не нравились их театральные жесты, вытянутые трубочкой губы и то, как едва затушив сигарету, ему протягивали для поцелуя провонявшую табачным дымом руку.
