— Я… Против!
Ты обидел моего сыночка, маг! Ты сделал ему больно. А теперь я сделаю больно тебе.
Он совершил ту же ошибку, что и я за минуту до этого. Расслабился, уверившись в своем превосходстве. А зря! Я уже нащупала и оборвала впившиеся в мое тело ниточки боли. Уже втянула необходимое количество энергии. А «удар грома» я сплетаю за доли секунды…
— Я против, тэр магистр. Если я начала этот разговор, то я его и…
Скорость регенерации у некроманта оказалась едва ли не лучше моей. Я и фразу закончить не успела, а маг уже поднялся на ноги.
— Мне нравилась эта рубашка, тэсс, — прошипел он, отряхивая с себя лохмотья.
— А я просто обожала свое платье.
Он использовал классический «молот», а мое плетение как обычно изобиловало отсебятиной, навешанной поверх стандартной «звезды». Творческий подход победил.
— Мерзавка малолетняя! — выплюнул он вместе с кровью, и в мой щит врезались «ледяные копья».
— Старайтесь-старайтесь, магистр. Кажется, наше с вами знакомство началось именно с этого щита. Я могу удерживать его сколько…
В грудь ударил великанский кулак, и я отлетела к стене, сшибая стулья.
— Только не против «десницы бога», — усмехнулся некромант окровавленными губами. — Эта штука выгибает любой щит. Что, ваш наставник вас этому не…
Пришла его очередь приложиться головою о стену.
— Вы бы хоть какой щит использовали, тэр-р-р! — прорычала я, демонстрируя подросшие клыки.
Интересно, он понимает, что это не морок? Видимо, да. Иначе, зачем выставил защиту от нежити?
— Я не оборотень, магистр, — обрадовала его я, переступая колючий контур и посылая вперед сотню огненных стрел. — И не вампир, к моему большому сожалению.
— Вампиры — это сказки, — просветил меня Ворон, стирая с лица копоть.
— Это вы так думаете, — клацнула я зубами.
На Таре нет вампиров в классическом понимании — только упыри и прочие кладбищенские кровососы — но кто-то из братьев-идущих постарался и принес в этот мир страшные были своих планет.
— Кто же вы тогда, зубастая тэсс? — он установил незнакомый мне щит, и следующее мое плетение осыпалось, едва его коснувшись.
В номер снова постучали, и ни я, ни хозяин раскуроченных апартаментов не успели даже прокричать «Войдите!» или (что было бы уместнее) «Уйдите!», как дверь распахнулась и на пороге, а через секунду и в комнате возникло новое действующее лицо.
Лицо это было искажено гримасой праведного гнева:
— Вы подлец, тэр!
В руке у неведомо откуда возникнувшего Сэллера появился меч, и он направил его на Салзара.
В принципе, правильная реакция. Что должен подумать восемнадцатилетний мальчишка, обнаружив свою подругу (в невиннейшем смысле этого слова) в одном нижнем белье посреди разломанной мебели, осколков посуды и разбросанного тряпья, бывшего когда-то ее платьем? А тут еще и какой-то мужик с перекошенной физиономией в обрывках рубахи, под которыми тяжело вздымается, никак от порочной страсти, тощая грудь.
Я посмотрела на Ворона. Ворон посмотрел на меня. Мы одновременно перевели глаза на застывшего между нами парня, и…
— Учитесь, тэсс Галла, — усмехнулся некромант. — Очень вежливый молодой человек. Не забывает говорить «тэр» даже тогда, когда обвиняет этого тэра в подлости.
— А я разве называла вас иначе, тэр-р-р? — я провела языком по зубам, чувствуя, как втягиваются клыки.
— У вас это звучало иначе, — он убрал защиту. — Без должного почтения.
— Я постараюсь исправиться, магистр.
— Гал? — обернулся ко мне Сэллер, не опуская при этом оружия. — Что здесь происходит?
— Что происходит, юноша, нужно спрашивать прежде, чем вынимаете меч из ножен, — ответил вместо меня Ворон.
— Сэл, откуда ты здесь?
— Я у тебя был, — острие меча по-прежнему было направлено на некроманта. — Заехал после занятий, а тут как раз твою записку принесли. И я решил…
— Так ты мне вещи принес! — просияла я. — Ты чудо!
— Чудес не бывает, — желчно процитировал меня Салзар.
— Ой, молчите, магистр, — отмахнулась я. — Что тут у нас? Платье! Отлично.
Стыдливо укутавшись в сброшенное в драке покрывало, я прошествовала за ширму в углу комнаты, оделась, пригладила волосы и появилась перед мужчинами уже в вполне благопристойном виде.
— Сэллер, опусти меч. Не приведите боги, поцарапаешь тэра магистра.
— Галла, что тут случилось?
— Ничего особенного. Тэр Салзар показывал мне кое-какие плетения…
— А тэсс Галла демонстрировала свои, — с гадкой улыбочкой ввинтил некромант. — И мы несколько увлеклись.
Погром в комнате ясно свидетельствовал о степени этого увлечения.
— А твоя одежда?
— Ой, это было еще до того. У тебя нет вещей, сшитых с помощью магии? Стоят втридорога, а расползаются в один момент. Я зацепилась за ограду, и платье буквально стало трещать по швам. Хорошо, что встретила тэра Салзара, и он предложил мне свое гостеприимство.
Канарейки в герцогском дворце так не щебечут.
— Пойдем, я и так задержалась. Где-то тут были мои яблоки…
— Шоколад не забудьте, — вставил Ворон.
— Ах, да! Шоколад! Я вам так благодарна магистр, и за вашу доброту, и за советы, и за урок, который вы мне преподали, — я всучила Сэлу пакет с покупками и подтолкнула парня к выходу. — И за тот последний щит, который я у вас срисовала, — добавила тише. — И, конечно же, за шоколад!
— Мне тоже есть, за что сказать вам спасибо, тэсс.
— Скажете при следующей встрече. Сейчас нам пора.
— Галла! — окликнул он меня уже в дверях. — Вам не кажется, что мы как-то неправильно начали этот разговор?
— Главное, что мы его вовремя закончили.
До самого скверика, в котором находился вход в портал, мы добирались молча. Прошли по широкой аллее мимо обнимающихся парочек до выложенного цветными камнями круга.
— Галла, — Сэллер крепко сжал мое запястье, грозя добавить синяков. — Что у тебя произошло с этим типом?
— Сэл, я же все тебе…
— Я, по-твоему, совсем дурак?
На мою попытку его успокоить он разразился гневной тирадой, с упоминанием драных хоров, всех известных мне разновидностей демонов и недоделанных некромантов. И резануло вдруг по ушам и по сердцу змеиное «шэк» — одно из тех резких саатарских словечек, что вставлял в минуты злости в свои монологи мой зеленоглазый эльф.
Я обещала больше не плакать, но тогда я не знала всего, родной.
— Сэл…
Слезы не потекли. Я просто уткнулась лбом в грудь растерявшегося парня и стояла так какое-то время, чувствуя на своем плече его руку.
— Гал, скажи, что там случилось? Он обидел тебя? Обидел? Хочешь, я вернусь и убью эту мразь? Только скажи…
Я сморгнула, убеждаясь в отсутствии под веками позорной влаги, и подняла на друга глаза.
— Что? — насупился он еще сильнее. — Чему ты улыбаешься?
— Да так. Только заметила, как ты вырос. Когда мы танцевали в стречную ночь, ты был лишь чуть-чуть выше меня, а теперь…
— Не нужно со мной, как с ребенком.
— Но ты действительно вырос.
Только дети все еще растут, Сэл. И я не могу ничего тебе рассказать.
Старший наставник выслушал посетителя и нахмурился.
— Как вам в голову пришло дать ей запись?
Магистр Салзар сам не раз уже пожалел об этом. В принципе, его вполне устраивали предыдущие результаты расследования: убийца мертв, принц Кэллиан жив. Известие о незамеченном ими телепорте, стало ударом. Все с начала! Все с нуля! Но с другой стороны, неуловимый колдун слишком непредсказуем, чтобы позволить ему разгуливать на свободе.
— Если бы я не дал ей запись, мы бы до сих пор пребывали в неведении.
— Тоже верно. Но как мы сами могли не заметить?
— Я думал об этом. Огонь, нестабильный фон — это, конечно, могло послужить причиной искажения, но…
— Договаривайте, тэр Салзар.
— Я полагаю, мы имеем дело с намеренным вмешательством на стадии записи.
— Исключено, — веско бросил Медведь. — При съемке присутствовали только наставники школы, я не допустил даже вольных магов, желавших помочь.
— Значит, это мог сделать кто-либо из учителей, — осторожно произнес Салзар. — Это объяснило бы, как магистру Феасту удалось беспрепятственно покинуть Марони, а после столь же легко возвратиться.
— Чушь! — не желал соглашаться Марко. — Есть и другие объяснения.
— Пусть так, — не стал спорить Ворон. — У нас будет время обсудить это. А сейчас нужно рассказать обо всем герцогу и его величеству. Дождаться их реакции и составить план дальнейших действий. Но прежде давайте определимся, как быть с вашей ученицей.
— Я категорически против того, чтобы задействовать Галлу, — высказал свое мнение наставник. — Она неопытна и часто бывает вспыльчива.
— Это да, — Ворон осторожно коснулся шишки на затылке. — Именно поэтому я считаю, что неразумно держать ее в стороне. Она ведь не остановится и натворит таких дел, что мы с вами не разгребем и до конца своих чародейских жизней.
— Может, запереть где-нибудь до окончания дела?
— Я думал о чем-то подобном. Но скольких магов вы готовы на это выделить, тэр Марко? Или закуете ее в наручники со слезами демонов? Сомневаюсь, что эта девица простит вам подобное отношение. А ведь у вас, помнится, были на нее планы.
Старший наставник в задумчивости поднял глаза на сидящего перед ним колдуна.
— Даже не знаю, как правильней будет поступить. А что это у вас на лбу?
— Где? А, всего лишь царапина. Видели бы вы мой номер! Тогда не сомневались бы, что вашу Галлу нужно держать на коротком поводке. Причем во всех смыслах. Кем она оборачивается?
— Что?
— Она же маг-перевертыш?
— Галла? — рассмеялся Марко. — «Оборотка» — единственный раздел, в котором она не продвинулась ни на шаг.
— Все же иллюзия, — пробормотал пристыженный некромант. — Но как реально смотрелось! Так что вы решили?
— Поговорю с ней завтра.
— Не советовал бы затягивать. Я еще кое-что вам не сказал: кажется, ваша ученица взяла кристалл. По крайней мере, в моей комнате его уже нет.
Галла
Я никому и ничего не могу рассказать. Сэлу - оттого, что хотела бы защитить его от жестокой, но пока не коснувшейся его правды жизни. Лайсу — оттого, что тогда он решит защитить меня. Сразу же представился масштабный семейный скандал, экстренно вызванный на Тар дядюшка-дракон, поспешные сборы и моя насильственная телепортация куда-нибудь подальше от Марони. А вот нечуждый мстительных наклонностей Эн-Ферро может и задержаться, и тогда я стану не только беситься из-за собственного вынужденного бездействия, но и за него волноваться.
— Ласси, если папа спросит, скажи, что я размяться пошла.
— А мне с тобой можно?
— Можно, но не нужно. Лучше в Улики сбегай. Шоколад у меня в сумке возьми — порадуй девчонок…
Пусть все остается, как есть. Пусть мучится нелепыми сомнениями Сэллер, подозревая меня во всех смертных грехах. Пусть отправляется со следующего почина в лесной лагерь Эн-Ферро, пребывающий в полной уверенности, что его друг успел перед смертью отправить на тот свет своего убийцу.
А я останусь здесь. Даже если королевский посланник уже успел наябедничать наставнику, и с завтрашнего дня мне будет отказано в обучении. Даже если ко мне приставят десяток магов, призванных следить, чтобы я не путалась под ногами у дознавателей. Даже если… А что еще они могут сделать? В самом деле посадить меня в тюрьму? Выслать из герцогства?
Значит, нельзя терять время.
Но что у меня есть? Кристалл памяти, который я стащила у Салзара, и очередное его заверение в том, что преступник не уйдет от возмездия. Заверение можно с чистой совестью отбросить — уже довелось убедиться в его неостоятельности. А вот кристалл пригодится.
«Память, она живая, малыш, - учил меня отец. - Нужно только уметь до нее достучаться…»
У меня в руках сейчас была память. Память четырех стихий. Огня, отобравшего жизнь у моего любимого. Воздуха, который услужливо разносил по комнатам посольства безжалостное пламя. Оплавившейся от пожара Земли. И бессильной что-либо исправить Воды. Но эта память не была живой. Я не могу до нее достучаться, папа. Она мертва, как и тот, по ком я теперь не плачу.
«Энергетическая съемка событий используется и в обучении. Наставник создает плетение и записывает процесс, ученик настраивается на его образ и подключается к чужой памяти. Входит в фиксированный образ и впитывая в себя необходимые навыки…».
Моя собственная память насмехалась, подсовывая выдержки из книг. В нашей школе подобную методику не применяли: слишком дорогой способ. Но впервые столкнувшись с упоминанием о нем, я задумалась, нельзя ли таким образом проникнуть в чужое сознание, вытянуть из него воспоминания не связанные с учебным процессом. Спросила об этом у наставника. Медведь тогда не на шутку озадачился, а поразмыслив, пришел к выводу, что можно, хотя он сам о таком и не слышал. И если бы сейчас мне удалось настроиться на колдуна и влезть в его грязные мыслишки…
Но эта память была мертва. Запись делали не во время трагедии, а несколько часов спустя, когда Неизбежная уже провела непереходимую черту, отделив мертвое от живого. Линия Омсты — так называют Тарские маги эту невидимую грань. Линия Омсты…
Мысль еще не успела оформиться, а руки уже принялись за дело. Линия Омсты — живое к живым, мертвое к мертвым. Ее используют, устанавливая контур от нежити. Ее вычерчивают некроманты, взывая к духам умерших, защищая себя от гнева вернувшихся из небытия. Эту черту наводят вокруг кладбищ, предупреждая нежеланные пробуждения. Живое к живым. Мертвое к мертвым. А если попробовать наоборот?
Контур я провела мечом прямо по вытоптанной траве. Несколько раз проверила, не прерывается ли где кособокий круг. Внутрь вписала такой же кривой четырехугольник. В конце концов главное в этом деле — символика, а не геометрическая точность, и если я рисую квадрат, то это и будет квадрат, пусть он и смахивает больше на трапецию. Намного важнее, чтобы мне удалось наложить правильное, а точнее — неправильное плетение: вывернуть линию Омсты не от себя, ограждаясь от мира мертвых, а к себе, временно причислив себя к сонму ушедших и отгораживаясь от живых. Но прежде, чем сделать это, я укрепила защиту вокруг малыша. Прогулка в небытие никоим образом не должна отразиться на Дэви, сыночек и так пострадал сегодня, ощутив предназначенную его самоуверенной мамаше боль. А теперь за дело…
Сверкающая змейка обежала углы и изгибы вырезанного поверх травы и земли рисунка, наполняя силой каждую линию. Контур замкнулся.
Сначала была темнота.
После где-то поблизости замерцал огонек. Теплый и живой. Потом еще один, потом еще и еще, и еще. Пять огоньков. Три из них — тусклые, не дающие ни света, ни тепла. Это люди. Мне они неинтересны. Мне нужен тот, другой. Тот, от которого веет огненной мощью, болью и смертью. Тот, чья переполненная тьмой аура почти сливается с окружающим меня мраком. Тот, в чьих мыслях я смогу отыскать ответ на мучающий меня вопрос: где мне искать тебя, мразь? Где? Стоит только подойти поближе, вдохнуть в себя твою тьму и погрузиться в поток мыслей, блуждавших в твоей голове в ту ночь, когда ты шел по коридорам Посольского дома, неся в руках смерть. Мне нужно лишь подойти к тебе, тварь!
Нужно, но я не хочу. Не хочу к тебе. Я хочу к нему. К нему — теплому и светлому. К нему — живому.
Я хочу к нему.
Я иду к нему…
…Капюшон скрывает лицо, руки тянутся к пламени…
— Кто вы, и что здесь делаете?
— Сидэ Иоллар?
Колдун? Тот самый, что был на кладбище? Голос другой, ни намека на хрипоту, но эти желчные интонации я ни с чем не перепутаю! Ну, здравствуй, колдун.
Ты обидел моего сыночка, маг! Ты сделал ему больно. А теперь я сделаю больно тебе.
Он совершил ту же ошибку, что и я за минуту до этого. Расслабился, уверившись в своем превосходстве. А зря! Я уже нащупала и оборвала впившиеся в мое тело ниточки боли. Уже втянула необходимое количество энергии. А «удар грома» я сплетаю за доли секунды…
— Я против, тэр магистр. Если я начала этот разговор, то я его и…
Скорость регенерации у некроманта оказалась едва ли не лучше моей. Я и фразу закончить не успела, а маг уже поднялся на ноги.
— Мне нравилась эта рубашка, тэсс, — прошипел он, отряхивая с себя лохмотья.
— А я просто обожала свое платье.
Он использовал классический «молот», а мое плетение как обычно изобиловало отсебятиной, навешанной поверх стандартной «звезды». Творческий подход победил.
— Мерзавка малолетняя! — выплюнул он вместе с кровью, и в мой щит врезались «ледяные копья».
— Старайтесь-старайтесь, магистр. Кажется, наше с вами знакомство началось именно с этого щита. Я могу удерживать его сколько…
В грудь ударил великанский кулак, и я отлетела к стене, сшибая стулья.
— Только не против «десницы бога», — усмехнулся некромант окровавленными губами. — Эта штука выгибает любой щит. Что, ваш наставник вас этому не…
Пришла его очередь приложиться головою о стену.
— Вы бы хоть какой щит использовали, тэр-р-р! — прорычала я, демонстрируя подросшие клыки.
Интересно, он понимает, что это не морок? Видимо, да. Иначе, зачем выставил защиту от нежити?
— Я не оборотень, магистр, — обрадовала его я, переступая колючий контур и посылая вперед сотню огненных стрел. — И не вампир, к моему большому сожалению.
— Вампиры — это сказки, — просветил меня Ворон, стирая с лица копоть.
— Это вы так думаете, — клацнула я зубами.
На Таре нет вампиров в классическом понимании — только упыри и прочие кладбищенские кровососы — но кто-то из братьев-идущих постарался и принес в этот мир страшные были своих планет.
— Кто же вы тогда, зубастая тэсс? — он установил незнакомый мне щит, и следующее мое плетение осыпалось, едва его коснувшись.
В номер снова постучали, и ни я, ни хозяин раскуроченных апартаментов не успели даже прокричать «Войдите!» или (что было бы уместнее) «Уйдите!», как дверь распахнулась и на пороге, а через секунду и в комнате возникло новое действующее лицо.
Лицо это было искажено гримасой праведного гнева:
— Вы подлец, тэр!
В руке у неведомо откуда возникнувшего Сэллера появился меч, и он направил его на Салзара.
В принципе, правильная реакция. Что должен подумать восемнадцатилетний мальчишка, обнаружив свою подругу (в невиннейшем смысле этого слова) в одном нижнем белье посреди разломанной мебели, осколков посуды и разбросанного тряпья, бывшего когда-то ее платьем? А тут еще и какой-то мужик с перекошенной физиономией в обрывках рубахи, под которыми тяжело вздымается, никак от порочной страсти, тощая грудь.
Я посмотрела на Ворона. Ворон посмотрел на меня. Мы одновременно перевели глаза на застывшего между нами парня, и…
— Учитесь, тэсс Галла, — усмехнулся некромант. — Очень вежливый молодой человек. Не забывает говорить «тэр» даже тогда, когда обвиняет этого тэра в подлости.
— А я разве называла вас иначе, тэр-р-р? — я провела языком по зубам, чувствуя, как втягиваются клыки.
— У вас это звучало иначе, — он убрал защиту. — Без должного почтения.
— Я постараюсь исправиться, магистр.
— Гал? — обернулся ко мне Сэллер, не опуская при этом оружия. — Что здесь происходит?
— Что происходит, юноша, нужно спрашивать прежде, чем вынимаете меч из ножен, — ответил вместо меня Ворон.
— Сэл, откуда ты здесь?
— Я у тебя был, — острие меча по-прежнему было направлено на некроманта. — Заехал после занятий, а тут как раз твою записку принесли. И я решил…
— Так ты мне вещи принес! — просияла я. — Ты чудо!
— Чудес не бывает, — желчно процитировал меня Салзар.
— Ой, молчите, магистр, — отмахнулась я. — Что тут у нас? Платье! Отлично.
Стыдливо укутавшись в сброшенное в драке покрывало, я прошествовала за ширму в углу комнаты, оделась, пригладила волосы и появилась перед мужчинами уже в вполне благопристойном виде.
— Сэллер, опусти меч. Не приведите боги, поцарапаешь тэра магистра.
— Галла, что тут случилось?
— Ничего особенного. Тэр Салзар показывал мне кое-какие плетения…
— А тэсс Галла демонстрировала свои, — с гадкой улыбочкой ввинтил некромант. — И мы несколько увлеклись.
Погром в комнате ясно свидетельствовал о степени этого увлечения.
— А твоя одежда?
— Ой, это было еще до того. У тебя нет вещей, сшитых с помощью магии? Стоят втридорога, а расползаются в один момент. Я зацепилась за ограду, и платье буквально стало трещать по швам. Хорошо, что встретила тэра Салзара, и он предложил мне свое гостеприимство.
Канарейки в герцогском дворце так не щебечут.
— Пойдем, я и так задержалась. Где-то тут были мои яблоки…
— Шоколад не забудьте, — вставил Ворон.
— Ах, да! Шоколад! Я вам так благодарна магистр, и за вашу доброту, и за советы, и за урок, который вы мне преподали, — я всучила Сэлу пакет с покупками и подтолкнула парня к выходу. — И за тот последний щит, который я у вас срисовала, — добавила тише. — И, конечно же, за шоколад!
— Мне тоже есть, за что сказать вам спасибо, тэсс.
— Скажете при следующей встрече. Сейчас нам пора.
— Галла! — окликнул он меня уже в дверях. — Вам не кажется, что мы как-то неправильно начали этот разговор?
— Главное, что мы его вовремя закончили.
До самого скверика, в котором находился вход в портал, мы добирались молча. Прошли по широкой аллее мимо обнимающихся парочек до выложенного цветными камнями круга.
— Галла, — Сэллер крепко сжал мое запястье, грозя добавить синяков. — Что у тебя произошло с этим типом?
— Сэл, я же все тебе…
— Я, по-твоему, совсем дурак?
На мою попытку его успокоить он разразился гневной тирадой, с упоминанием драных хоров, всех известных мне разновидностей демонов и недоделанных некромантов. И резануло вдруг по ушам и по сердцу змеиное «шэк» — одно из тех резких саатарских словечек, что вставлял в минуты злости в свои монологи мой зеленоглазый эльф.
Я обещала больше не плакать, но тогда я не знала всего, родной.
— Сэл…
Слезы не потекли. Я просто уткнулась лбом в грудь растерявшегося парня и стояла так какое-то время, чувствуя на своем плече его руку.
— Гал, скажи, что там случилось? Он обидел тебя? Обидел? Хочешь, я вернусь и убью эту мразь? Только скажи…
Я сморгнула, убеждаясь в отсутствии под веками позорной влаги, и подняла на друга глаза.
— Что? — насупился он еще сильнее. — Чему ты улыбаешься?
— Да так. Только заметила, как ты вырос. Когда мы танцевали в стречную ночь, ты был лишь чуть-чуть выше меня, а теперь…
— Не нужно со мной, как с ребенком.
— Но ты действительно вырос.
Только дети все еще растут, Сэл. И я не могу ничего тебе рассказать.
Старший наставник выслушал посетителя и нахмурился.
— Как вам в голову пришло дать ей запись?
Магистр Салзар сам не раз уже пожалел об этом. В принципе, его вполне устраивали предыдущие результаты расследования: убийца мертв, принц Кэллиан жив. Известие о незамеченном ими телепорте, стало ударом. Все с начала! Все с нуля! Но с другой стороны, неуловимый колдун слишком непредсказуем, чтобы позволить ему разгуливать на свободе.
— Если бы я не дал ей запись, мы бы до сих пор пребывали в неведении.
— Тоже верно. Но как мы сами могли не заметить?
— Я думал об этом. Огонь, нестабильный фон — это, конечно, могло послужить причиной искажения, но…
— Договаривайте, тэр Салзар.
— Я полагаю, мы имеем дело с намеренным вмешательством на стадии записи.
— Исключено, — веско бросил Медведь. — При съемке присутствовали только наставники школы, я не допустил даже вольных магов, желавших помочь.
— Значит, это мог сделать кто-либо из учителей, — осторожно произнес Салзар. — Это объяснило бы, как магистру Феасту удалось беспрепятственно покинуть Марони, а после столь же легко возвратиться.
— Чушь! — не желал соглашаться Марко. — Есть и другие объяснения.
— Пусть так, — не стал спорить Ворон. — У нас будет время обсудить это. А сейчас нужно рассказать обо всем герцогу и его величеству. Дождаться их реакции и составить план дальнейших действий. Но прежде давайте определимся, как быть с вашей ученицей.
— Я категорически против того, чтобы задействовать Галлу, — высказал свое мнение наставник. — Она неопытна и часто бывает вспыльчива.
— Это да, — Ворон осторожно коснулся шишки на затылке. — Именно поэтому я считаю, что неразумно держать ее в стороне. Она ведь не остановится и натворит таких дел, что мы с вами не разгребем и до конца своих чародейских жизней.
— Может, запереть где-нибудь до окончания дела?
— Я думал о чем-то подобном. Но скольких магов вы готовы на это выделить, тэр Марко? Или закуете ее в наручники со слезами демонов? Сомневаюсь, что эта девица простит вам подобное отношение. А ведь у вас, помнится, были на нее планы.
Старший наставник в задумчивости поднял глаза на сидящего перед ним колдуна.
— Даже не знаю, как правильней будет поступить. А что это у вас на лбу?
— Где? А, всего лишь царапина. Видели бы вы мой номер! Тогда не сомневались бы, что вашу Галлу нужно держать на коротком поводке. Причем во всех смыслах. Кем она оборачивается?
— Что?
— Она же маг-перевертыш?
— Галла? — рассмеялся Марко. — «Оборотка» — единственный раздел, в котором она не продвинулась ни на шаг.
— Все же иллюзия, — пробормотал пристыженный некромант. — Но как реально смотрелось! Так что вы решили?
— Поговорю с ней завтра.
— Не советовал бы затягивать. Я еще кое-что вам не сказал: кажется, ваша ученица взяла кристалл. По крайней мере, в моей комнате его уже нет.
Галла
Я никому и ничего не могу рассказать. Сэлу - оттого, что хотела бы защитить его от жестокой, но пока не коснувшейся его правды жизни. Лайсу — оттого, что тогда он решит защитить меня. Сразу же представился масштабный семейный скандал, экстренно вызванный на Тар дядюшка-дракон, поспешные сборы и моя насильственная телепортация куда-нибудь подальше от Марони. А вот нечуждый мстительных наклонностей Эн-Ферро может и задержаться, и тогда я стану не только беситься из-за собственного вынужденного бездействия, но и за него волноваться.
— Ласси, если папа спросит, скажи, что я размяться пошла.
— А мне с тобой можно?
— Можно, но не нужно. Лучше в Улики сбегай. Шоколад у меня в сумке возьми — порадуй девчонок…
Пусть все остается, как есть. Пусть мучится нелепыми сомнениями Сэллер, подозревая меня во всех смертных грехах. Пусть отправляется со следующего почина в лесной лагерь Эн-Ферро, пребывающий в полной уверенности, что его друг успел перед смертью отправить на тот свет своего убийцу.
А я останусь здесь. Даже если королевский посланник уже успел наябедничать наставнику, и с завтрашнего дня мне будет отказано в обучении. Даже если ко мне приставят десяток магов, призванных следить, чтобы я не путалась под ногами у дознавателей. Даже если… А что еще они могут сделать? В самом деле посадить меня в тюрьму? Выслать из герцогства?
Значит, нельзя терять время.
Но что у меня есть? Кристалл памяти, который я стащила у Салзара, и очередное его заверение в том, что преступник не уйдет от возмездия. Заверение можно с чистой совестью отбросить — уже довелось убедиться в его неостоятельности. А вот кристалл пригодится.
«Память, она живая, малыш, - учил меня отец. - Нужно только уметь до нее достучаться…»
У меня в руках сейчас была память. Память четырех стихий. Огня, отобравшего жизнь у моего любимого. Воздуха, который услужливо разносил по комнатам посольства безжалостное пламя. Оплавившейся от пожара Земли. И бессильной что-либо исправить Воды. Но эта память не была живой. Я не могу до нее достучаться, папа. Она мертва, как и тот, по ком я теперь не плачу.
«Энергетическая съемка событий используется и в обучении. Наставник создает плетение и записывает процесс, ученик настраивается на его образ и подключается к чужой памяти. Входит в фиксированный образ и впитывая в себя необходимые навыки…».
Моя собственная память насмехалась, подсовывая выдержки из книг. В нашей школе подобную методику не применяли: слишком дорогой способ. Но впервые столкнувшись с упоминанием о нем, я задумалась, нельзя ли таким образом проникнуть в чужое сознание, вытянуть из него воспоминания не связанные с учебным процессом. Спросила об этом у наставника. Медведь тогда не на шутку озадачился, а поразмыслив, пришел к выводу, что можно, хотя он сам о таком и не слышал. И если бы сейчас мне удалось настроиться на колдуна и влезть в его грязные мыслишки…
Но эта память была мертва. Запись делали не во время трагедии, а несколько часов спустя, когда Неизбежная уже провела непереходимую черту, отделив мертвое от живого. Линия Омсты — так называют Тарские маги эту невидимую грань. Линия Омсты…
Мысль еще не успела оформиться, а руки уже принялись за дело. Линия Омсты — живое к живым, мертвое к мертвым. Ее используют, устанавливая контур от нежити. Ее вычерчивают некроманты, взывая к духам умерших, защищая себя от гнева вернувшихся из небытия. Эту черту наводят вокруг кладбищ, предупреждая нежеланные пробуждения. Живое к живым. Мертвое к мертвым. А если попробовать наоборот?
Контур я провела мечом прямо по вытоптанной траве. Несколько раз проверила, не прерывается ли где кособокий круг. Внутрь вписала такой же кривой четырехугольник. В конце концов главное в этом деле — символика, а не геометрическая точность, и если я рисую квадрат, то это и будет квадрат, пусть он и смахивает больше на трапецию. Намного важнее, чтобы мне удалось наложить правильное, а точнее — неправильное плетение: вывернуть линию Омсты не от себя, ограждаясь от мира мертвых, а к себе, временно причислив себя к сонму ушедших и отгораживаясь от живых. Но прежде, чем сделать это, я укрепила защиту вокруг малыша. Прогулка в небытие никоим образом не должна отразиться на Дэви, сыночек и так пострадал сегодня, ощутив предназначенную его самоуверенной мамаше боль. А теперь за дело…
Сверкающая змейка обежала углы и изгибы вырезанного поверх травы и земли рисунка, наполняя силой каждую линию. Контур замкнулся.
Сначала была темнота.
После где-то поблизости замерцал огонек. Теплый и живой. Потом еще один, потом еще и еще, и еще. Пять огоньков. Три из них — тусклые, не дающие ни света, ни тепла. Это люди. Мне они неинтересны. Мне нужен тот, другой. Тот, от которого веет огненной мощью, болью и смертью. Тот, чья переполненная тьмой аура почти сливается с окружающим меня мраком. Тот, в чьих мыслях я смогу отыскать ответ на мучающий меня вопрос: где мне искать тебя, мразь? Где? Стоит только подойти поближе, вдохнуть в себя твою тьму и погрузиться в поток мыслей, блуждавших в твоей голове в ту ночь, когда ты шел по коридорам Посольского дома, неся в руках смерть. Мне нужно лишь подойти к тебе, тварь!
Нужно, но я не хочу. Не хочу к тебе. Я хочу к нему. К нему — теплому и светлому. К нему — живому.
Я хочу к нему.
Я иду к нему…
…Капюшон скрывает лицо, руки тянутся к пламени…
— Кто вы, и что здесь делаете?
— Сидэ Иоллар?
Колдун? Тот самый, что был на кладбище? Голос другой, ни намека на хрипоту, но эти желчные интонации я ни с чем не перепутаю! Ну, здравствуй, колдун.
