Оттаявший эльф включился в разговор и сказал, что им действительно очень повезло, что какая-то Талли согласилась посидеть с малышкой, потому что никто другой с этим не справился бы, но теперь он переживал, что по возвращении обнаружит во дворце несколько новых комнат. Красивая тэсс отмахнулась от его опасений, сказав, что главное, чтобы старые никуда не девались.
Витар ничего не понимал из этих разговоров, но ему нравилось радостное оживление, сменившее напряженную тишину.
Не успели первые гости рассесться, как Лара вновь побежала открывать. Эльф насмешливо изогнул бровь, прислушавшись, а отец сердито сказал, что блокаду в своем доме устанавливать не позволит. Когда распахнулась дверь, в гостиную ввалился бородатый дядька в черном плаще, зло поглядел на всех вместе и на каждого в отдельности, тяжело вздохнул и сделал кому-то в коридоре знак, что можно войти. Появившегося на пороге мужчину лет сорока, статного и широкоплечего, с собранными в короткую косичку русыми волосами, встречали почтительными поклонами и глубокими реверансами. Даже Витар без подсказок согнулся пополам. Вновь прибывший замахал руками, сказал, что он тут неофициально, и цикнул на хотевшего что-то вставить бородача. Он по-родственному обнялся с эльфом и поцеловал руку его спутнице. А когда та назвала его величеством, пригрозил, что станет звать ее бабушкой, если она сделает это еще раз. Бородатый путался под ногами и чуть ли не во рты ко всем заглядывал. Величество закатил глаза и попросил кого-то на потолке избавить его от этого недоразумения, но молитва была услышана чуть ниже, Ларой. Она под каким-то предлогом деликатно оттащила подозрительного типа к двери в библиотеку, и уже через минуту все забыли, что этот смурной дядька вообще приходил. А величество предложил откупорить вино и выпить за кузину и ее прекрасную семью.
Только успели наполнить бокалы, как пришла еще одна гостья. На этот раз, не величество и даже не высочество, а просто тэсс Милара, папина подруга еще со времен учебы. Она с порога заявила, что не стоит недооценивать тайную разведку Кармола, никогда бы не прозевавшую прибытие в королевство столь важных особ, и ее собственное желание в числе первых поздравить друга с прибавлением в семействе. С «важными особами» она поздоровалась почтительно, но без лишнего трепета, а потом шепнула отцу, так что и Витар услышал, что когда столько лет варишься в этом котле уже не обращаешь внимания на титулы. Буревестник спросил у нее, кого еще ждать, и она ответила, что сообщила Дану и Али – эти имена Витар хорошо знал и обрадовался. Тэр Данвей должен был вот-вот появиться вместе с женой, и мальчик предвидел грандиозный фейерверк, а тэсс Алатти сперва собиралась дождаться не ночевавшего дома сына и по-быстрому его убить.
Вымотавшийся за последние сутки Витар начал задремывать, прижавшись к отцовскому плечу, и в полусне ему виделась варящаяся в огромном котле тэсс Мила и тэсс Алатти, гоняющаяся с огненным мечом за своим сыном Эвилом.
Наверное, он совсем уснул бы, если бы папе не понадобилось зачем-то отойти к величеству, а черноволосый эльф, пользуясь этим, не решился подсесть к мальчику и заговорить. Сперва лар’элланец уточнил у него, действительно ли он Витар, а получив утвердительный ответ, сказал, что в таком случае он может звать его пра-пра… в общем, дедушкой. Витар, конечно, удивился, но счел, что дедушки лишними не бывают. Вот дедушка Энгус, например, всегда балует его подарками…
Дедушка и бабушка пришли сразу за тэром Данвеем и тэсс Рисой, и были удивлены тем, что они не первые и не единственные гости. Бабушка пыталась как-то «организовать это спонтанное празднование», но папа представил ее величеству и пра-пра, и она надолго утратила способность говорить. А дедушка сказал, что поскольку теперь родителям будет не до него, Витар нуждается в утешительном призе, и хотя мальчик понимал, насколько ошибочны предположения почетного Верховного судьи, от подарков отказываться не стал. Дед Энгус пообещал ему новый арбалет в случае рождения мальчиков и подседельного кера, если это окажутся девочки. Услыхавший это Сумрак удивился такой несправедливости и поинтересовался, почему это девочки оцениваются больше, чем мальчики, аж в целого кера, но к бабушке вернулся дар речи, и она сказала, что никакой несправедливости нет и она очень хотела бы, чтобы это были все же девочки, потому что ей уже хватило за жизнь несносных мальчишек.
Папа разговаривал с гостями, улыбался, но когда никто, кроме Витара, не видел, вздыхал и шепотом делился с сыном тем, что в женитьбе на принцессе есть свои минусы. А еще обещал узнать, кто «их всех» позвал, и оторвать доброжелателю голову. Витар подумал, что это, наверное, Лара, но отцу говорить не стал: Лара ему нравилась с головой.
Потом появился сидэ Миаллан. Вообще-то Витару, как идущему, эльф давно разрешил называть себя просто Гайли, но мальчишка пока не отваживался на панибратский тон. Пра-пра удивился, увидев среброволосого, но тот сказал, что у него отпуск, и тут он неофициально, как и величество. А Витару сообщил на ухо, что в такой ситуации доктор не помешает. Мальчик предложил сидэ Миаллану пойти наверх, но эльф рассмеялся и сказал, что он – совсем другой доктор, и внизу от него будет больше толку. Затем поинтересовался, как давно у папы проявились первые «симптомы». Витар не знал, что это такое, и Гайли перефразировал вопрос: спросил, давно ли отец ест тарталетки вместе с салфетками. Тарталетка была первая, и салфетку папа тут же выплюнул, но Витар припомнил заварник и поглядел на часы. Оказалось, что прошло всего полчаса, и мальчик сам удивился, как много всего случилось за это время, кроме самого главного.
Стоило об этом подумать, как в гостиную зашел Рин. Все повернулись к нему, и тэр Эн-Ферро спросил, все ли в порядке. Рин сказал, что нет, и гомон смолк, а папа побледнел. Тогда Рин помахал перевязанной рукой и сообщил, что она его укусила - разве же это нормально? Все облегченно выдохнули (и Витар – тоже) и на несколько голосов уверили молодого карда, что да. Рин обиженно надулся, отобрал у величества бокал, залпом выпил и снова ушел.
А Витар все-таки уснул…
Итак, ворон на дереве было три.
Эвил поглядел на них, потом – на свои носочки и скорбно вздохнул. Стянул с головы чепчик и протянул эльфу.
- Подержи пока.
Примерился к птицам, подняв над головой руку, и вздохнул снова: пальцы дрожали. То ли все еще после вчерашнего, то ли уже от холода.
- Всех не накрою, - признался он. – Разве что вместе с деревом… и к демонам в бездну!
- Не, не надо в бездну, - затряс головой Ленир. – Мне феникс живой нужен. Очень нужен.
- А мне, думаешь, не нужен? С живым фениксом и я живее буду. Матери принесу, скажу, охотился всю ночь. Может, и поверит… Если в сторону дышать.
- Матери? – переспросил принц. – Мать тебя и без феникса простит. Ну, повоспитывает немного – переживешь. А мне грозились уши отрезать…
- Полностью? – уточнил Эвил.
- В смысле?
- Ну, если не полностью и аккуратненько так… Вот тут вот…
- Отстань! – Ленир отбил что-то вычерчивающий вокруг его уха палец. – Думай, как ворон ловить будем.
- А что тут думать? Никак. Могу наугад одну сбить, может, повезет.
- А если не повезет? Нет, так не пойдет. Нужно всех. Или определить как-то, которая из них – наша.
- Поближе бы их подманить, - предложил Эвил, прыгая с ноги на ногу. – Тогда я попробовал бы. А так – не вижу.
- Сбегать к Эйли, пусть зерна даст, сыпанем им?
- Пока будем туда-сюда бегать, они улетят. Вот, гляди, уже собираются. Сейчас надо. Может, ты попробуешь их как-то?..
- Как?
- Э-э… - огневик присмотрелся к принцу. – Эльфийская магия? Говорят, вас звери-птицы слушаются. У меня книга в детстве была, там юная эльфийская дева пела песню, и к ней сбегались все обитатели леса. Слышал эту историю? Мачеха хотела ее убить, и дева нашла убежище у гномов…
- Издеваешься? – подозрительно прищурился Ленир. – Я не маг – это раз. И не юная дева, если ты еще не заметил. У меня и гномов знакомых нет…
- Но петь-то ты умеешь?
Одна из ворон громко каркнула и захлопала крыльями.
- Это последний шанс, - без единого намека на шутку продолжил Эвил. – Спой, тебе жалко, что ли?
- Петь воронам?! Я, между прочим, пр-р… происхожу из знатного семейства и пою лишь на больших праздниках, перед высочайшими гостями…
- Ленир, - вздохнул маг, - они на дереве, в десяти гиарах от земли – куда выше? Давай, сидэ, это – единственный способ. Или идем назад. Я не феникс: простужусь, умру - уже не воскресну.
Эльф сам уже оценил «свежесть» зимнего утра и мог только представлять, каково Эвилу топтаться по снегу в одних носках. Да и не убудет с него, в конце концов. Дома послушать пение наследного принца приходили те еще птицы: качали клювами и каркали невпопад – терпел же.
Ленир откашлялся, вернул магу чепчик, взобрался на широкий пень у тропы, чтобы быть поближе к настороженно вертящим головами слушателям, и негромко начал:
- О, фея, в дивных сновиденьях,
явись усладою ночей.
Не жить мне без твоих очей.
И стану я считать мгновенья,
когда смогу увидеть их,
пускай во сне, пускай на миг…
- Хорошо, - похвалил Эвил. – Еще минут десять такой тоски, они уснут и попадают с дерева.
Принц сердито заскрежетал зубами.
Птицы на березе переглянулись и растопырили крылья.
- Повеселей у тебя ничего нет? Это же вороны, им не интересно слушать про несчастную любовь. Им бы что-нибудь более приземленное: солнышко светит, искрится снежок… Понял?
- Э-э… Солнышко светит, искрится снежок, - нерешительно пропел Ленир на мотив слышанной когда-то детской песенки.
Вороны заинтересованно прислушались.
- Молодец, не останавливайся.
- Солнышко светит, искрится снежок…
Я вам, вороны, принес пирожок!
Птицы радостно встрепенулись, и вдохновленный их вниманием певец продолжил:
- Вкусный, румяный, большой пирожок,
сыра головку и каши горшок.
Ну-ка летите скорее сюда,
сытная ждет здесь пернатых еда.
Пернатые не торопились.
- Наверное, нас боятся, - шепотом заметил Эвил. – Скажи, что мы – их друзья.
- Ты это серьезно?
Впрочем, вряд ли можно было бы сделать ситуацию еще более абсурдной.
- Я – добрый эльф из волшебных лесов,
друг перепелок, соек и сов.
Так что бояться меня вам не след,
смело летите сюда на обед!
- А я?
- А… А это мой друг, он прославленный маг,
и не смотрите, что в странных носках.
Пусть он небрит, не причесан и хмур,
любит ворон он и… и…
- Жареных кур! – невпопад закончил Эвил.
Но вороны и без того не спешили спускаться. Может, песня им не понравилась. Может, смущало отсутствие в поле зрения обещанного пирожка.
- А спали ты их, как и собирался, - махнул рукой принц, спрыгнув с пенька. – Хоть пожаров больше не будет. Ну и что, что никто не узнает, что это мы феникса нашли. Брат говорит, что истинные герои часто остаются в тени.
- И спалю! – хмуро пообещал огневик. – Твари носатые! Мы тут мерзнем, песни им поем, а они…
А они не стали дожидаться окончания гневной тирады, синхронно взмахнули крыльями и взмыли высоко в небо. Эвил проводил их взглядом и разразился такой бранью, что кристалл Ленира переводил эту речь через слово.
- Пошли, - вздохнул эльф. – Видно, не судьба.
Теперь, когда проклятые птицы были вне досягаемости, он понял, насколько замерз, и мечтал поскорее оказаться в тепле флигелька Эйли. А если хозяйка сжалится и напоит горячим чаем, будет и вовсе хорошо. И демоны с этим фениксом!
- Пошли, - согласился продрогший маг.
Но не успели они развернуться и сделать несколько шагов по направлению к хутору, как сзади захлопали крылья спикировавшей на освобожденный Лениром пень вороны.
- Пир-р-рожок! – требовательно выговорила птица, алчно поблескивая черными бусинами глаз.
- Чего? – растерялся принц.
- Пир-рожок! – повторила ворона.
Она нетерпеливо переминалась с лапки на лапку и выжидательно поглядывала на застывших на тропинке парней.
- Он… Он у меня не здесь, - сглотнув, соврал эльф. – Но если вы полетите с нами вон туда…
- Да что ты с ней разговариваешь, - Эвил оттолкнул Ленира в сторону, и выбросил вперед руку, запустив в ворону чем-то невидимым.
Промахнулся совсем немного: снег под пнем взбугрился. А оскорбленная в лучших чувствах просительница возмущенно замахала крыльями.
- Вр-руны! – заорала она, поднимаясь в воздух. – Пр-рохвосты! Пир-рожок укр-р-рали!
- Что?! – вскричал разозленный промахом огневик. – Это наш пирожок, гадина прожорливая! Чтоб тебе…
Он снова кинул чем-то в ворону и снова промахнулся.
- Кар-раул! Кр-р-ровопийца! – истошно завопил феникс (а кто бы еще это был?), улепетывая от разъяренного мага.
- Не уйдешь, говорилка пернатая! – помчался за птицей Эвил, высоко прыгая по глубокому снегу – только полосатые носки мелькали. – Сейчас я тебя!..
Попытки с десятой он все же попал, и ворона, издав последнее душераздирающее «Кар!», рухнула вниз и утонула в пушистом сугробе.
- Ты все-таки ее убил, - ужаснулся Ленир, откопав несчастную птицу.
- Она первая начала! – огрызнулся огневик.
Ворона лежала на спине, вывернув шею и растопырив крылья. Скрюченные лапки торчали вверх надломленными веточками. Эльф несколько раз ткнул бездыханную птаху пальцем, надеясь, что все же ошибся в выводах, но, увы, феникс, на которого возлагалось столько надежд, был мертв.
- Давай хоть труп заберем, - предложил Эвил. – Остаточные эманации еще чувствуются…
Он протянул к птице ладони, выставив так, словно хотел отогреть руки этими самыми остаточными эманациями, и в этот момент феникс вспыхнул ярким пламенем, заставив мага отпрянуть назад.
- Ты зачем это? – возмутился Ленир.
- Это не я, - пробормотал обескуражено огневик.
За секунду, не больше, от вороны осталась лишь кучка пепла. А спустя еще миг эта кучка зашевелилась.
- Феникс! – Эвил стукнул себя кулаком по лбу. – Это же феникс!
Действительно, как можно было забыть? Из-за этого ведь и начался шум: умирает, значит, птичка, а потом возрождается – все по канону.
Из пепла показалась аккуратненькая черная головка. Блестящие глазки испуганно заморгали, заметив растопырившего пальцы эльфа и нависшего над ним с заклинанием наготове мага.
- Пир-рожок? – каркнул вороненок с надеждой.
- Будет тебе пирожок, - пообещал Ленир.
Сцапав теплую, в самом деле очень теплую, птицу, он выдернул из косы ленту, скрутил пленнице лапки, обмотал обреченно сложенные крылья и завязал на шее феникса кокетливый бантик – хоть сейчас кому подарить.
- Кошмар-р-р! – не оценила заботы ворона.
- Ты бы ей лучше клюв завязал, - проворчал Эвил. – И пошли уже, пока я совсем не задубел.
Дядя Эйли, опираясь на палку, встречал их во дворе. Заметив его, Ленир пропустил вперед мага, и лишь когда тот спокойно поравнялся с человеком и заговорил, рискнул приблизиться.
- Странные вы какие-то, - справедливо заметил хозяин Уликов. – Вскочили, побежали.
- Так по утрам бегать для здоровья полезно, - клацая зубами и притопывая на месте, пояснил Эвил.
- И снегом обтираться, - зачем-то добавил эльф, греясь о прижатого к животу феникса.
Мужик поглядел на красные уши принца, оценил носки мага и предпочел промолчать и сделать вид, что даже не заметил ворону в подарочной упаковке.
Эйли на их появление во флигеле с фениксом тоже отреагировала странно.
Витар ничего не понимал из этих разговоров, но ему нравилось радостное оживление, сменившее напряженную тишину.
Не успели первые гости рассесться, как Лара вновь побежала открывать. Эльф насмешливо изогнул бровь, прислушавшись, а отец сердито сказал, что блокаду в своем доме устанавливать не позволит. Когда распахнулась дверь, в гостиную ввалился бородатый дядька в черном плаще, зло поглядел на всех вместе и на каждого в отдельности, тяжело вздохнул и сделал кому-то в коридоре знак, что можно войти. Появившегося на пороге мужчину лет сорока, статного и широкоплечего, с собранными в короткую косичку русыми волосами, встречали почтительными поклонами и глубокими реверансами. Даже Витар без подсказок согнулся пополам. Вновь прибывший замахал руками, сказал, что он тут неофициально, и цикнул на хотевшего что-то вставить бородача. Он по-родственному обнялся с эльфом и поцеловал руку его спутнице. А когда та назвала его величеством, пригрозил, что станет звать ее бабушкой, если она сделает это еще раз. Бородатый путался под ногами и чуть ли не во рты ко всем заглядывал. Величество закатил глаза и попросил кого-то на потолке избавить его от этого недоразумения, но молитва была услышана чуть ниже, Ларой. Она под каким-то предлогом деликатно оттащила подозрительного типа к двери в библиотеку, и уже через минуту все забыли, что этот смурной дядька вообще приходил. А величество предложил откупорить вино и выпить за кузину и ее прекрасную семью.
Только успели наполнить бокалы, как пришла еще одна гостья. На этот раз, не величество и даже не высочество, а просто тэсс Милара, папина подруга еще со времен учебы. Она с порога заявила, что не стоит недооценивать тайную разведку Кармола, никогда бы не прозевавшую прибытие в королевство столь важных особ, и ее собственное желание в числе первых поздравить друга с прибавлением в семействе. С «важными особами» она поздоровалась почтительно, но без лишнего трепета, а потом шепнула отцу, так что и Витар услышал, что когда столько лет варишься в этом котле уже не обращаешь внимания на титулы. Буревестник спросил у нее, кого еще ждать, и она ответила, что сообщила Дану и Али – эти имена Витар хорошо знал и обрадовался. Тэр Данвей должен был вот-вот появиться вместе с женой, и мальчик предвидел грандиозный фейерверк, а тэсс Алатти сперва собиралась дождаться не ночевавшего дома сына и по-быстрому его убить.
Вымотавшийся за последние сутки Витар начал задремывать, прижавшись к отцовскому плечу, и в полусне ему виделась варящаяся в огромном котле тэсс Мила и тэсс Алатти, гоняющаяся с огненным мечом за своим сыном Эвилом.
Наверное, он совсем уснул бы, если бы папе не понадобилось зачем-то отойти к величеству, а черноволосый эльф, пользуясь этим, не решился подсесть к мальчику и заговорить. Сперва лар’элланец уточнил у него, действительно ли он Витар, а получив утвердительный ответ, сказал, что в таком случае он может звать его пра-пра… в общем, дедушкой. Витар, конечно, удивился, но счел, что дедушки лишними не бывают. Вот дедушка Энгус, например, всегда балует его подарками…
Дедушка и бабушка пришли сразу за тэром Данвеем и тэсс Рисой, и были удивлены тем, что они не первые и не единственные гости. Бабушка пыталась как-то «организовать это спонтанное празднование», но папа представил ее величеству и пра-пра, и она надолго утратила способность говорить. А дедушка сказал, что поскольку теперь родителям будет не до него, Витар нуждается в утешительном призе, и хотя мальчик понимал, насколько ошибочны предположения почетного Верховного судьи, от подарков отказываться не стал. Дед Энгус пообещал ему новый арбалет в случае рождения мальчиков и подседельного кера, если это окажутся девочки. Услыхавший это Сумрак удивился такой несправедливости и поинтересовался, почему это девочки оцениваются больше, чем мальчики, аж в целого кера, но к бабушке вернулся дар речи, и она сказала, что никакой несправедливости нет и она очень хотела бы, чтобы это были все же девочки, потому что ей уже хватило за жизнь несносных мальчишек.
Папа разговаривал с гостями, улыбался, но когда никто, кроме Витара, не видел, вздыхал и шепотом делился с сыном тем, что в женитьбе на принцессе есть свои минусы. А еще обещал узнать, кто «их всех» позвал, и оторвать доброжелателю голову. Витар подумал, что это, наверное, Лара, но отцу говорить не стал: Лара ему нравилась с головой.
Потом появился сидэ Миаллан. Вообще-то Витару, как идущему, эльф давно разрешил называть себя просто Гайли, но мальчишка пока не отваживался на панибратский тон. Пра-пра удивился, увидев среброволосого, но тот сказал, что у него отпуск, и тут он неофициально, как и величество. А Витару сообщил на ухо, что в такой ситуации доктор не помешает. Мальчик предложил сидэ Миаллану пойти наверх, но эльф рассмеялся и сказал, что он – совсем другой доктор, и внизу от него будет больше толку. Затем поинтересовался, как давно у папы проявились первые «симптомы». Витар не знал, что это такое, и Гайли перефразировал вопрос: спросил, давно ли отец ест тарталетки вместе с салфетками. Тарталетка была первая, и салфетку папа тут же выплюнул, но Витар припомнил заварник и поглядел на часы. Оказалось, что прошло всего полчаса, и мальчик сам удивился, как много всего случилось за это время, кроме самого главного.
Стоило об этом подумать, как в гостиную зашел Рин. Все повернулись к нему, и тэр Эн-Ферро спросил, все ли в порядке. Рин сказал, что нет, и гомон смолк, а папа побледнел. Тогда Рин помахал перевязанной рукой и сообщил, что она его укусила - разве же это нормально? Все облегченно выдохнули (и Витар – тоже) и на несколько голосов уверили молодого карда, что да. Рин обиженно надулся, отобрал у величества бокал, залпом выпил и снова ушел.
А Витар все-таки уснул…
Итак, ворон на дереве было три.
Эвил поглядел на них, потом – на свои носочки и скорбно вздохнул. Стянул с головы чепчик и протянул эльфу.
- Подержи пока.
Примерился к птицам, подняв над головой руку, и вздохнул снова: пальцы дрожали. То ли все еще после вчерашнего, то ли уже от холода.
- Всех не накрою, - признался он. – Разве что вместе с деревом… и к демонам в бездну!
- Не, не надо в бездну, - затряс головой Ленир. – Мне феникс живой нужен. Очень нужен.
- А мне, думаешь, не нужен? С живым фениксом и я живее буду. Матери принесу, скажу, охотился всю ночь. Может, и поверит… Если в сторону дышать.
- Матери? – переспросил принц. – Мать тебя и без феникса простит. Ну, повоспитывает немного – переживешь. А мне грозились уши отрезать…
- Полностью? – уточнил Эвил.
- В смысле?
- Ну, если не полностью и аккуратненько так… Вот тут вот…
- Отстань! – Ленир отбил что-то вычерчивающий вокруг его уха палец. – Думай, как ворон ловить будем.
- А что тут думать? Никак. Могу наугад одну сбить, может, повезет.
- А если не повезет? Нет, так не пойдет. Нужно всех. Или определить как-то, которая из них – наша.
- Поближе бы их подманить, - предложил Эвил, прыгая с ноги на ногу. – Тогда я попробовал бы. А так – не вижу.
- Сбегать к Эйли, пусть зерна даст, сыпанем им?
- Пока будем туда-сюда бегать, они улетят. Вот, гляди, уже собираются. Сейчас надо. Может, ты попробуешь их как-то?..
- Как?
- Э-э… - огневик присмотрелся к принцу. – Эльфийская магия? Говорят, вас звери-птицы слушаются. У меня книга в детстве была, там юная эльфийская дева пела песню, и к ней сбегались все обитатели леса. Слышал эту историю? Мачеха хотела ее убить, и дева нашла убежище у гномов…
- Издеваешься? – подозрительно прищурился Ленир. – Я не маг – это раз. И не юная дева, если ты еще не заметил. У меня и гномов знакомых нет…
- Но петь-то ты умеешь?
Одна из ворон громко каркнула и захлопала крыльями.
- Это последний шанс, - без единого намека на шутку продолжил Эвил. – Спой, тебе жалко, что ли?
- Петь воронам?! Я, между прочим, пр-р… происхожу из знатного семейства и пою лишь на больших праздниках, перед высочайшими гостями…
- Ленир, - вздохнул маг, - они на дереве, в десяти гиарах от земли – куда выше? Давай, сидэ, это – единственный способ. Или идем назад. Я не феникс: простужусь, умру - уже не воскресну.
Эльф сам уже оценил «свежесть» зимнего утра и мог только представлять, каково Эвилу топтаться по снегу в одних носках. Да и не убудет с него, в конце концов. Дома послушать пение наследного принца приходили те еще птицы: качали клювами и каркали невпопад – терпел же.
Ленир откашлялся, вернул магу чепчик, взобрался на широкий пень у тропы, чтобы быть поближе к настороженно вертящим головами слушателям, и негромко начал:
- О, фея, в дивных сновиденьях,
явись усладою ночей.
Не жить мне без твоих очей.
И стану я считать мгновенья,
когда смогу увидеть их,
пускай во сне, пускай на миг…
- Хорошо, - похвалил Эвил. – Еще минут десять такой тоски, они уснут и попадают с дерева.
Принц сердито заскрежетал зубами.
Птицы на березе переглянулись и растопырили крылья.
- Повеселей у тебя ничего нет? Это же вороны, им не интересно слушать про несчастную любовь. Им бы что-нибудь более приземленное: солнышко светит, искрится снежок… Понял?
- Э-э… Солнышко светит, искрится снежок, - нерешительно пропел Ленир на мотив слышанной когда-то детской песенки.
Вороны заинтересованно прислушались.
- Молодец, не останавливайся.
- Солнышко светит, искрится снежок…
Я вам, вороны, принес пирожок!
Птицы радостно встрепенулись, и вдохновленный их вниманием певец продолжил:
- Вкусный, румяный, большой пирожок,
сыра головку и каши горшок.
Ну-ка летите скорее сюда,
сытная ждет здесь пернатых еда.
Пернатые не торопились.
- Наверное, нас боятся, - шепотом заметил Эвил. – Скажи, что мы – их друзья.
- Ты это серьезно?
Впрочем, вряд ли можно было бы сделать ситуацию еще более абсурдной.
- Я – добрый эльф из волшебных лесов,
друг перепелок, соек и сов.
Так что бояться меня вам не след,
смело летите сюда на обед!
- А я?
- А… А это мой друг, он прославленный маг,
и не смотрите, что в странных носках.
Пусть он небрит, не причесан и хмур,
любит ворон он и… и…
- Жареных кур! – невпопад закончил Эвил.
Но вороны и без того не спешили спускаться. Может, песня им не понравилась. Может, смущало отсутствие в поле зрения обещанного пирожка.
- А спали ты их, как и собирался, - махнул рукой принц, спрыгнув с пенька. – Хоть пожаров больше не будет. Ну и что, что никто не узнает, что это мы феникса нашли. Брат говорит, что истинные герои часто остаются в тени.
- И спалю! – хмуро пообещал огневик. – Твари носатые! Мы тут мерзнем, песни им поем, а они…
А они не стали дожидаться окончания гневной тирады, синхронно взмахнули крыльями и взмыли высоко в небо. Эвил проводил их взглядом и разразился такой бранью, что кристалл Ленира переводил эту речь через слово.
- Пошли, - вздохнул эльф. – Видно, не судьба.
Теперь, когда проклятые птицы были вне досягаемости, он понял, насколько замерз, и мечтал поскорее оказаться в тепле флигелька Эйли. А если хозяйка сжалится и напоит горячим чаем, будет и вовсе хорошо. И демоны с этим фениксом!
- Пошли, - согласился продрогший маг.
Но не успели они развернуться и сделать несколько шагов по направлению к хутору, как сзади захлопали крылья спикировавшей на освобожденный Лениром пень вороны.
- Пир-р-рожок! – требовательно выговорила птица, алчно поблескивая черными бусинами глаз.
- Чего? – растерялся принц.
- Пир-рожок! – повторила ворона.
Она нетерпеливо переминалась с лапки на лапку и выжидательно поглядывала на застывших на тропинке парней.
- Он… Он у меня не здесь, - сглотнув, соврал эльф. – Но если вы полетите с нами вон туда…
- Да что ты с ней разговариваешь, - Эвил оттолкнул Ленира в сторону, и выбросил вперед руку, запустив в ворону чем-то невидимым.
Промахнулся совсем немного: снег под пнем взбугрился. А оскорбленная в лучших чувствах просительница возмущенно замахала крыльями.
- Вр-руны! – заорала она, поднимаясь в воздух. – Пр-рохвосты! Пир-рожок укр-р-рали!
- Что?! – вскричал разозленный промахом огневик. – Это наш пирожок, гадина прожорливая! Чтоб тебе…
Он снова кинул чем-то в ворону и снова промахнулся.
- Кар-раул! Кр-р-ровопийца! – истошно завопил феникс (а кто бы еще это был?), улепетывая от разъяренного мага.
- Не уйдешь, говорилка пернатая! – помчался за птицей Эвил, высоко прыгая по глубокому снегу – только полосатые носки мелькали. – Сейчас я тебя!..
Попытки с десятой он все же попал, и ворона, издав последнее душераздирающее «Кар!», рухнула вниз и утонула в пушистом сугробе.
- Ты все-таки ее убил, - ужаснулся Ленир, откопав несчастную птицу.
- Она первая начала! – огрызнулся огневик.
Ворона лежала на спине, вывернув шею и растопырив крылья. Скрюченные лапки торчали вверх надломленными веточками. Эльф несколько раз ткнул бездыханную птаху пальцем, надеясь, что все же ошибся в выводах, но, увы, феникс, на которого возлагалось столько надежд, был мертв.
- Давай хоть труп заберем, - предложил Эвил. – Остаточные эманации еще чувствуются…
Он протянул к птице ладони, выставив так, словно хотел отогреть руки этими самыми остаточными эманациями, и в этот момент феникс вспыхнул ярким пламенем, заставив мага отпрянуть назад.
- Ты зачем это? – возмутился Ленир.
- Это не я, - пробормотал обескуражено огневик.
За секунду, не больше, от вороны осталась лишь кучка пепла. А спустя еще миг эта кучка зашевелилась.
- Феникс! – Эвил стукнул себя кулаком по лбу. – Это же феникс!
Действительно, как можно было забыть? Из-за этого ведь и начался шум: умирает, значит, птичка, а потом возрождается – все по канону.
Из пепла показалась аккуратненькая черная головка. Блестящие глазки испуганно заморгали, заметив растопырившего пальцы эльфа и нависшего над ним с заклинанием наготове мага.
- Пир-рожок? – каркнул вороненок с надеждой.
- Будет тебе пирожок, - пообещал Ленир.
Сцапав теплую, в самом деле очень теплую, птицу, он выдернул из косы ленту, скрутил пленнице лапки, обмотал обреченно сложенные крылья и завязал на шее феникса кокетливый бантик – хоть сейчас кому подарить.
- Кошмар-р-р! – не оценила заботы ворона.
- Ты бы ей лучше клюв завязал, - проворчал Эвил. – И пошли уже, пока я совсем не задубел.
Дядя Эйли, опираясь на палку, встречал их во дворе. Заметив его, Ленир пропустил вперед мага, и лишь когда тот спокойно поравнялся с человеком и заговорил, рискнул приблизиться.
- Странные вы какие-то, - справедливо заметил хозяин Уликов. – Вскочили, побежали.
- Так по утрам бегать для здоровья полезно, - клацая зубами и притопывая на месте, пояснил Эвил.
- И снегом обтираться, - зачем-то добавил эльф, греясь о прижатого к животу феникса.
Мужик поглядел на красные уши принца, оценил носки мага и предпочел промолчать и сделать вид, что даже не заметил ворону в подарочной упаковке.
Эйли на их появление во флигеле с фениксом тоже отреагировала странно.
