В первый день войны с теми же друзьями написал прошение о зачислении в инженерные войска. Добровольно -ведь повестку Томасу Энтони Стайну, лорду истиной крови, не прислали бы. Скорее его отговаривали бы, предлагали бы остаться в столице или отправиться на Священный Архипелаг… Но в роду Стайнов хватало наследников, чтобы всерьёз переживать о судьбе младшего и последнего в очереди.
Всё это Марти узнала далеко не сразу. Где-то через месяц после знакомства. А в первую встречу они и не разговаривали толком. Томми лежал на столе, а Марти стояла над ним со скальпелем…
На фронт она тоже попала добровольцем. Ушла с последнего курса медицинского и диплом получить не успела, но на второй год войны это никого уже не интересовало, и Мартина Аллен официально числилась хирургом полкового госпиталя.
После Томми сказал, что испугался, когда её увидел. Худенькая и невысокая, с узким личиком и спрятанными под косынку волосами, она показалась ему совсем юной девчонкой, которая понятия не имеет, что делать. А Марти так и не призналась ему, что на самом деле тогда растерялась. Дважды.
В первый раз, когда увидела его ноги.
Жидкий огонь был одной из последних вражеских разработок. Дарнийцы заряжали им снаряды или разливали по земле, и та превращалась в смертельную ловушку… Томми повезло, что он не потерял сознание от боли и успел выбраться из очага до того, как огонь поднялся выше и распространился по всему телу, но ступни и голени выглядели воистину жутко. Три ожога в одном: термический, химический и магический…
Во второй - когда поняла, что наркоз не действует.
Лорды истиной крови не восприимчивы к анестетикам. Но разве Марти думала, что перед ней лорд? Лорд инженер-капитан? Она такого и в самых безумных фантазиях не представила бы. И дозу для инъекций взяла максимальную. Выждала положенное время и, уверенная, что всё идёт как надо, начала срезать остатки расплавленных сапог, обгоревшую ткань и лоскуты сварившейся кожи…
Тогда и увидела, что глаза у инженера зелёные. И открыты. По щекам слёзы текут, а по подбородку - кровь тонкой струйкой из прокушенной губы.
У лордов болевой порог выше, чем у магов вне родов, не говоря уж о неодаренных, но всё же не настолько, чтобы резать их на живую… А Марти резала. Выхода другого не было. Сон сплести у неё не вышло бы, а глушилки, как назло, оказались разряжены.
- Потерплю, - сказал Томми, когда она выпалила это скороговоркой. - Если… согласишься сходить со мной на свидание…
Марти не знала, сможет ли он вообще ходить, но в тот момент решила, что сделает для этого всё возможное. И сделала.
Или только думала так, а на деле Томми был обязан выздоровлением свойствам собственной крови.
Тогда это казалось неважным.
Главное, ходить он мог. И свидание у них было. Затем второе. И третье. И…
Много всего было.
Та же Ликардийская коса. И после…
Тоненькое серебряное колечко, которое Томми достал из нагрудного кармана. А Марти приняла, не задумываясь.
Но, если бы и задумалась, всё равно приняла бы.
В то время всё виделось иначе, и жить хотелось как никогда. А доктора не давали гарантий, и война ещё продолжалась…
…ровно месяц после того, как их обвенчали в полуразрушенном храме под далёкие взрывы и умилённое всхлипывание госпитальных сестричек.
Ещё через месяц Томми увёз её к морю. Купил домик в маленьком городке на юге, где их никто не знал. Сказал, что ему всё равно, где жить, а Марти целители рекомендовали тепло и солнечные ванны.
На самом деле, рекомендаций было намного больше, и она честно выполняла их все. Полгода. Пока не пришло первое письмо из столицы.
Матушка Томми с прискорбием сообщала, что его дядя по отцу и оба кузена скоропостижно скончались вследствие вероломной атаки дарнийских магов на Архипелаг… Не только дядя и кузены Томми - погибло двадцать магов, одиннадцать из которых были лордами. Едва прекратившаяся война могла возобновиться… Но обошлось каким-то чудом и усилиями дипломатов.
А скорбь матушки Томми очень уж походила на радость, ведь смерть родственников на несколько ступеней приблизила её сына к месту главы рода.
Томми не рвался его занять. Говорил так.
Никто и не рассматривал его в этой роли. Иначе не позволили бы выбрать архитектуру, а отправили бы изучать финансы или право. И проследили бы, чтобы не попал на фронт. И жену ему подыскали бы подходящую.
Женитьбой сына леди Амалия Стайн была особенно недовольна и не постеснялась высказать это недовольство, нагрянув к ним без предупреждения.
Холёная красавица без возраста. Ледяная королева… Марти не знала, как к ней обращаться. А леди Стайн к Марти не обращалась никак. Она разговаривала только с сыном, которого называла безответственным мальчишкой, не оправдавшим надежд ни её личных, ни покойного своего отца, ни деда, ещё вполне живого… пока…
Томми извинялся после её ухода. Говорил, что матери придётся смириться его выбором, ведь разводы у лордов не приняты.
Но леди Амалия никак не смирялась.
И Томми становился мрачнее день ото дня. Молчаливее. Дальше…
Когда он успел стать совсем далёким?
Сколько ни старалась, Марти не смогла найти ответа на этот вопрос. Хоть времени подумать у неё было достаточно. Три года, четыре месяца, пять дней…
Лорды не разводятся. Это так. Но закон и внутренние обычаи в ряде случаев позволяют им аннулировать брак. Например, если тот заключён обманом.
Полуслепому старику можно подсунуть на подпись брачный договор, а нотариуса представить торговым агентом. С молодым здоровым мужчиной такой фокус не пройдёт, но если использовать приворот…
А приворот - это уже уголовное преступление. Воздействие на разум и волю. Случайностью не объяснишь, штрафом не отделаешься…
Думал ли Томми о том, что её ждёт, или ему просто нужно было избавиться от неудобной супруги, и неважно какой ценой?
Ответа на этот вопрос Марти тоже не знала.
Всё случилось быстро…
Арест. Камера. Допросы.
Знакомая подпись на заявлении о возбуждении дела.
Протокол клинико-магической экспертизы, подтвердившей, что Томас Энтони Стайн в течение неопределённого времени подвергался воздействию…
Марти не верилось, что всё это - на самом деле. Она просила дать ей поговорить с мужем. Хотела, чтобы он объяснил всё…
- Нам не о чем говорить, - бросил он, столкнувшись с ней в день слушания.
На вопросы обвинителя и адвоката в зале суда он отвечал так же коротко и сухо. В сторону Марти не смотрел.
Зато леди Стайн заливалась соловьём.
Конечно, она с самого начала догадывалась, что что-то не так…
…но подобного и предположить не могла.
Но, если подумать, приворот - единственное объяснение. Разве иначе её сын женился бы на такой?
Марти ведь немолода уже. Некрасива. Не может похвастаться ни происхождением, ни хотя бы достойным воспитанием. И репутация у неё… Все ведь знают, чем занимались такие как она в военных лагерях…
Последнее было особенно мерзко.
Даже обвинитель поморщился.
И судья предупреждающе кашлянул в кулак…
Но и только. По остальным пунктам разногласий не возникло.
Бесплатный защитник, которого Марти выделили, и не пытался убедить суд в несправедливости выдвинутых против неё обвинений. Предлагал сразу признать вину. Быстрее будет. Проще. Приговор можно выхлопотать мягкий, с учётом её, Марти, прошлых заслуг, и если напирать на то, что сделала она всё не ради наживы, а исключительно под влиянием обуявшей её страсти…
Марти обещала подумать.
И думала.
О том, что могла бы нанять другого адвоката. Связаться с фронтовыми друзьями и командирами, с наставниками из университета. Они не отказались бы её поддержать. Вызвала бы свидетелей - тех, на чьих глазах разворачивался их с Томми роман, и тех, кто присутствовал на венчании. Священника, чтобы он подтвердил, что брак их был добровольным союзом, и храмовые реликвии не почувствовали ни на женихе, ни на невесте сторонней магии…
Но нужно ли?
Если от неё решили избавиться, могут сделать это и другим, не настолько гуманным способом. А если какие-то древние правила не позволяют лордам крови убивать неугодных жён, выйдет и того хуже. Потому что разводы у них запрещены, и Марти придётся всю жизнь провести с человеком, чувства к которому умерли в один день.
Ещё и с матушкой его…
Бесплатный защитник не обманул насчёт приговора. Злонамеренное воздействие на разум и волю каралось тюремным заключением до двенадцати лет, в зависимости от величины нанесённого ущерба, физического, материального и морального. Мартину, уже не Стайн, а снова Аллен, изучив перечень её наград и состояние банковских счетов, приговорили к пяти. С правом досрочного освобождения по истечении двух лет.
Год назад она пыталась этим правом воспользоваться, но комиссия не сочла её в достаточной мере раскаявшейся и готовой к возвращению в законопослушное общество.
Почему?
Скорее всего, потому что директор Кроули попросила. И в чём-то Марти её понимала. Заключённых в тюрьме под две сотни. Охранники. Повара… А доктор - один. И сестра Лиза, толку от которой немного. Вот Марти и отправили отбывать наказание в лазарете. Неофициально, естественно.
Перед этим директор долго изучала её дело, а после вызвала на личную беседу. Расспрашивала зачем-то о родителях, об учёбе, тяжело ли было в полковом госпитале…
Потом вдруг начала рассказывать сама.
Война обошла остров Карго-Верде стороной, но всё же коснулась его обитателей. Здешних мужчин, как и живших на материке, призывали на фронт. Женщины так же ждали. Консервный завод работал в три смены, выполняя повышенный план по заготовкам, а заключённые в тюрьме шили брезентовые палатки и мешки для трупов.
Сын Эдны Кроули вернулся в таком домой…
Никогда больше эта сухопарая женщина с седыми коротко остриженными волосами, тонкогубым ртом и цепким взглядом холодных голубых глаз не позволяла себе подобных приступов сентиментальности. Но Марти запомнила тот разговор. И вопрос, прозвучавший в самом его конце - такой же, как тот, что задал ей сегодня Фаулер.
- Откуда вам знать, что я этого не делала? - спросила тогда Марти.
- Я не знаю, - ответила директор Кроули. - Карго-Верде знает.
Как и предполагалось, дождь не затянулся.
Когда стихло журчание в водосточных трубах, а в окно, странным образом игнорируя преграду в виде близко стоящего соседнего дома, заглянуло солнце, Марти вспомнила о зубной щётке.
Действительно, нужно купить новую.
И вообще прогуляться.
Не то, чтобы хотелось - она успела отвыкнуть от прогулок, от пространства, ничем не ограниченного, и отсутствия наблюдателей, - но надо.
Осмотреться. Ей ведь тут жить.
И щётку купить. И продуктов каких-нибудь. Или узнать, нет ли поблизости недорогого кафе.
Найти парикмахерскую. Одним из плюсов лазарета были ножницы, там их от неё не прятали. Марти наловчилась стричь себя сама и только вчера подравняла волосы по линии плеч. Вышло аккуратно, но в будущем лучше поручить это мастеру…
В банк можно не торопиться, наличных на первые дни хватит, но разведать, где он находится, не помешает.
И приглядеться к здешним магазинам: позже нужно будет приобрести что-то из одежды. Платье, быть может…
Ей многое предстояло сделать, и если думать сейчас обо всём и сразу, то можно и правда почувствовать пресловутое притяжение тюремных стен, за которыми нет подобных хлопот, а жизнь подчинена чёткому распорядку.
Поэтому Марти думать не стала… Только о том, что при случае нужно прикупить ещё и сумочку. А пока достала из чемодана завёрнутые в платок деньги и сунула в карман жакета. Во второй, закрыв дверь, положила ключ.
Прошла по длинному коридору. Спустилась по лестнице.
Было… Страшно?
Нет. Другое.
Неловко.
Странно.
Дом казался пустым. Видимо, большинство жильцов были на работе в это время, а остальные тихо сидели по своим квартиркам.
Марти порадовалась, что не столкнулась ни с кем из них.
На улице ей встретился пожилой мужчина, и она невольно отступила, освобождая дорогу. В последний момент одёрнула себя, чтобы не отвернуться… к стене, которой тут не было, и руки свести за спиной…
Привычки?
Она и не подозревала, что обзавелась подобными.
А старик прошёл мимо, старательно перешагивая лужи, и на Марти даже не взглянул.
После были другие прохожие. Мужчины и женщины. Дети, пробежавшие весёлой ватагой… Марти уже не отшатывалась в сторону, лишь опускала глаза. Иногда она чувствовала на себе любопытные взгляды, но это любопытство не было подозрительным или недобрым - просто мимолётный интерес, возникающий, когда видишь в знакомом месте незнакомое лицо…
Заблудиться Марти не боялась. Не с её памятью.
Она прошла три квартала по прямой. Свернула налево. Уткнулась в окружённый кованной оградой парк, то ли муниципальный, то ли прилегающий к какому-нибудь частному особняку, и повернула направо…
Зубную щётку нашла в магазине с обещающей вывеской «То, что надо!». Там же купила крем для рук и маленькое махровое полотенце.
На кассе покупки сложили в бумажный пакет, и ещё два квартала Марти прошагала, уткнувшись в него носом. Крем пах аптечной ромашкой, полотенце - свежестью новой ткани, а щётка - щёткой. И это было потрясающе!
Но не настолько потрясающе, как тот аромат, что на перекрёстке едва не сбил её с ног.
«Пироги тётушки Энн»…
Пироги!
С мясом. С капустой. С грибами. С яблоками. С рыбой. С клубникой. С сыром. С печенью. С яйцами…
Марти стояла перед вывеской и думала, что в мире, наверное, нет ничего, что нельзя было бы запихнуть в пирог.
С тыквой. С ревенем. С заварным кремом…
«Я должна попробовать их все», - сказала она себе. Задача выполнимая, учитывая, что в этом городе ей предстоит провести целый год. И начать можно немедленно.
Маленький и по-домашнему уютный зал кафе пустовал.
Марти неуверенно остановилась у входа, пересчитала накрытые клетчатыми скатёрками столики, но не выбрала ни один из шести, и прошла к стойке. Присела на высокий табурет, умостив на коленях пакет с покупками. Откашлялась негромко, привлекая внимание того, кто чем-то шуршал в скрытом от глаз посетителей тёмном закутке.
- Минутку! - отозвался приятный женский голос.
Марти представила себе его обладательницу - тётушку Энн – в годах уже, но ещё моложавую крашеную блондинку, улыбчивую и пухлую, словно сдобная булочка. И обязательно - в кружевном передничке.
Когда плод её воображения материализовался за стойкой, ни капли не удивилась.
- Новенькая? - с ходу полюбопытствовала «тётушка».
Марти поёжилась под её оценивающим взглядом.
- В каком смысле? - уточнила немного нервно.
- Недавно в городе?
- Первый день.
- Парома не было.
Прозвучало это… Кто бы знал, как оно прозвучало. И зачем.
Хотя можно догадаться.
- Не было, - согласилась Марти, сползая с табурета.
Ну и ладно. Переживёт.
И не такое переживала.
- Да сиди ты, - вздохнула «тётушка» и, развернувшись, убрела обратно во тьму. - Уже и спросить нельзя.
Пока Марти гадала, что бы всё это значило, толстушка вернулась и поставила перед ней чашку чая и тарелку с большим куском пирога…
- За счёт заведения.
Это было до того странно, что стоило, наверное, встать и уйти. На всякий случай.
Но пирог…
Горячий ещё. Румяный. С яблоками. И с корицей. Ароматный до умопомрачения. Тающий во рту…
Марти не заметила, как съела весь кусок, а потом собирала пальцем оставшиеся на тарелке крошки.
Всё это Марти узнала далеко не сразу. Где-то через месяц после знакомства. А в первую встречу они и не разговаривали толком. Томми лежал на столе, а Марти стояла над ним со скальпелем…
На фронт она тоже попала добровольцем. Ушла с последнего курса медицинского и диплом получить не успела, но на второй год войны это никого уже не интересовало, и Мартина Аллен официально числилась хирургом полкового госпиталя.
После Томми сказал, что испугался, когда её увидел. Худенькая и невысокая, с узким личиком и спрятанными под косынку волосами, она показалась ему совсем юной девчонкой, которая понятия не имеет, что делать. А Марти так и не призналась ему, что на самом деле тогда растерялась. Дважды.
В первый раз, когда увидела его ноги.
Жидкий огонь был одной из последних вражеских разработок. Дарнийцы заряжали им снаряды или разливали по земле, и та превращалась в смертельную ловушку… Томми повезло, что он не потерял сознание от боли и успел выбраться из очага до того, как огонь поднялся выше и распространился по всему телу, но ступни и голени выглядели воистину жутко. Три ожога в одном: термический, химический и магический…
Во второй - когда поняла, что наркоз не действует.
Лорды истиной крови не восприимчивы к анестетикам. Но разве Марти думала, что перед ней лорд? Лорд инженер-капитан? Она такого и в самых безумных фантазиях не представила бы. И дозу для инъекций взяла максимальную. Выждала положенное время и, уверенная, что всё идёт как надо, начала срезать остатки расплавленных сапог, обгоревшую ткань и лоскуты сварившейся кожи…
Тогда и увидела, что глаза у инженера зелёные. И открыты. По щекам слёзы текут, а по подбородку - кровь тонкой струйкой из прокушенной губы.
У лордов болевой порог выше, чем у магов вне родов, не говоря уж о неодаренных, но всё же не настолько, чтобы резать их на живую… А Марти резала. Выхода другого не было. Сон сплести у неё не вышло бы, а глушилки, как назло, оказались разряжены.
- Потерплю, - сказал Томми, когда она выпалила это скороговоркой. - Если… согласишься сходить со мной на свидание…
Марти не знала, сможет ли он вообще ходить, но в тот момент решила, что сделает для этого всё возможное. И сделала.
Или только думала так, а на деле Томми был обязан выздоровлением свойствам собственной крови.
Тогда это казалось неважным.
Главное, ходить он мог. И свидание у них было. Затем второе. И третье. И…
Много всего было.
Та же Ликардийская коса. И после…
Тоненькое серебряное колечко, которое Томми достал из нагрудного кармана. А Марти приняла, не задумываясь.
Но, если бы и задумалась, всё равно приняла бы.
В то время всё виделось иначе, и жить хотелось как никогда. А доктора не давали гарантий, и война ещё продолжалась…
…ровно месяц после того, как их обвенчали в полуразрушенном храме под далёкие взрывы и умилённое всхлипывание госпитальных сестричек.
Ещё через месяц Томми увёз её к морю. Купил домик в маленьком городке на юге, где их никто не знал. Сказал, что ему всё равно, где жить, а Марти целители рекомендовали тепло и солнечные ванны.
На самом деле, рекомендаций было намного больше, и она честно выполняла их все. Полгода. Пока не пришло первое письмо из столицы.
Матушка Томми с прискорбием сообщала, что его дядя по отцу и оба кузена скоропостижно скончались вследствие вероломной атаки дарнийских магов на Архипелаг… Не только дядя и кузены Томми - погибло двадцать магов, одиннадцать из которых были лордами. Едва прекратившаяся война могла возобновиться… Но обошлось каким-то чудом и усилиями дипломатов.
А скорбь матушки Томми очень уж походила на радость, ведь смерть родственников на несколько ступеней приблизила её сына к месту главы рода.
Томми не рвался его занять. Говорил так.
Никто и не рассматривал его в этой роли. Иначе не позволили бы выбрать архитектуру, а отправили бы изучать финансы или право. И проследили бы, чтобы не попал на фронт. И жену ему подыскали бы подходящую.
Женитьбой сына леди Амалия Стайн была особенно недовольна и не постеснялась высказать это недовольство, нагрянув к ним без предупреждения.
Холёная красавица без возраста. Ледяная королева… Марти не знала, как к ней обращаться. А леди Стайн к Марти не обращалась никак. Она разговаривала только с сыном, которого называла безответственным мальчишкой, не оправдавшим надежд ни её личных, ни покойного своего отца, ни деда, ещё вполне живого… пока…
Томми извинялся после её ухода. Говорил, что матери придётся смириться его выбором, ведь разводы у лордов не приняты.
Но леди Амалия никак не смирялась.
И Томми становился мрачнее день ото дня. Молчаливее. Дальше…
Когда он успел стать совсем далёким?
Сколько ни старалась, Марти не смогла найти ответа на этот вопрос. Хоть времени подумать у неё было достаточно. Три года, четыре месяца, пять дней…
Лорды не разводятся. Это так. Но закон и внутренние обычаи в ряде случаев позволяют им аннулировать брак. Например, если тот заключён обманом.
Полуслепому старику можно подсунуть на подпись брачный договор, а нотариуса представить торговым агентом. С молодым здоровым мужчиной такой фокус не пройдёт, но если использовать приворот…
А приворот - это уже уголовное преступление. Воздействие на разум и волю. Случайностью не объяснишь, штрафом не отделаешься…
Думал ли Томми о том, что её ждёт, или ему просто нужно было избавиться от неудобной супруги, и неважно какой ценой?
Ответа на этот вопрос Марти тоже не знала.
Всё случилось быстро…
Арест. Камера. Допросы.
Знакомая подпись на заявлении о возбуждении дела.
Протокол клинико-магической экспертизы, подтвердившей, что Томас Энтони Стайн в течение неопределённого времени подвергался воздействию…
Марти не верилось, что всё это - на самом деле. Она просила дать ей поговорить с мужем. Хотела, чтобы он объяснил всё…
- Нам не о чем говорить, - бросил он, столкнувшись с ней в день слушания.
На вопросы обвинителя и адвоката в зале суда он отвечал так же коротко и сухо. В сторону Марти не смотрел.
Зато леди Стайн заливалась соловьём.
Конечно, она с самого начала догадывалась, что что-то не так…
…но подобного и предположить не могла.
Но, если подумать, приворот - единственное объяснение. Разве иначе её сын женился бы на такой?
Марти ведь немолода уже. Некрасива. Не может похвастаться ни происхождением, ни хотя бы достойным воспитанием. И репутация у неё… Все ведь знают, чем занимались такие как она в военных лагерях…
Последнее было особенно мерзко.
Даже обвинитель поморщился.
И судья предупреждающе кашлянул в кулак…
Но и только. По остальным пунктам разногласий не возникло.
Бесплатный защитник, которого Марти выделили, и не пытался убедить суд в несправедливости выдвинутых против неё обвинений. Предлагал сразу признать вину. Быстрее будет. Проще. Приговор можно выхлопотать мягкий, с учётом её, Марти, прошлых заслуг, и если напирать на то, что сделала она всё не ради наживы, а исключительно под влиянием обуявшей её страсти…
Марти обещала подумать.
И думала.
О том, что могла бы нанять другого адвоката. Связаться с фронтовыми друзьями и командирами, с наставниками из университета. Они не отказались бы её поддержать. Вызвала бы свидетелей - тех, на чьих глазах разворачивался их с Томми роман, и тех, кто присутствовал на венчании. Священника, чтобы он подтвердил, что брак их был добровольным союзом, и храмовые реликвии не почувствовали ни на женихе, ни на невесте сторонней магии…
Но нужно ли?
Если от неё решили избавиться, могут сделать это и другим, не настолько гуманным способом. А если какие-то древние правила не позволяют лордам крови убивать неугодных жён, выйдет и того хуже. Потому что разводы у них запрещены, и Марти придётся всю жизнь провести с человеком, чувства к которому умерли в один день.
Ещё и с матушкой его…
Бесплатный защитник не обманул насчёт приговора. Злонамеренное воздействие на разум и волю каралось тюремным заключением до двенадцати лет, в зависимости от величины нанесённого ущерба, физического, материального и морального. Мартину, уже не Стайн, а снова Аллен, изучив перечень её наград и состояние банковских счетов, приговорили к пяти. С правом досрочного освобождения по истечении двух лет.
Год назад она пыталась этим правом воспользоваться, но комиссия не сочла её в достаточной мере раскаявшейся и готовой к возвращению в законопослушное общество.
Почему?
Скорее всего, потому что директор Кроули попросила. И в чём-то Марти её понимала. Заключённых в тюрьме под две сотни. Охранники. Повара… А доктор - один. И сестра Лиза, толку от которой немного. Вот Марти и отправили отбывать наказание в лазарете. Неофициально, естественно.
Перед этим директор долго изучала её дело, а после вызвала на личную беседу. Расспрашивала зачем-то о родителях, об учёбе, тяжело ли было в полковом госпитале…
Потом вдруг начала рассказывать сама.
Война обошла остров Карго-Верде стороной, но всё же коснулась его обитателей. Здешних мужчин, как и живших на материке, призывали на фронт. Женщины так же ждали. Консервный завод работал в три смены, выполняя повышенный план по заготовкам, а заключённые в тюрьме шили брезентовые палатки и мешки для трупов.
Сын Эдны Кроули вернулся в таком домой…
Никогда больше эта сухопарая женщина с седыми коротко остриженными волосами, тонкогубым ртом и цепким взглядом холодных голубых глаз не позволяла себе подобных приступов сентиментальности. Но Марти запомнила тот разговор. И вопрос, прозвучавший в самом его конце - такой же, как тот, что задал ей сегодня Фаулер.
- Откуда вам знать, что я этого не делала? - спросила тогда Марти.
- Я не знаю, - ответила директор Кроули. - Карго-Верде знает.
Глава 2
Как и предполагалось, дождь не затянулся.
Когда стихло журчание в водосточных трубах, а в окно, странным образом игнорируя преграду в виде близко стоящего соседнего дома, заглянуло солнце, Марти вспомнила о зубной щётке.
Действительно, нужно купить новую.
И вообще прогуляться.
Не то, чтобы хотелось - она успела отвыкнуть от прогулок, от пространства, ничем не ограниченного, и отсутствия наблюдателей, - но надо.
Осмотреться. Ей ведь тут жить.
И щётку купить. И продуктов каких-нибудь. Или узнать, нет ли поблизости недорогого кафе.
Найти парикмахерскую. Одним из плюсов лазарета были ножницы, там их от неё не прятали. Марти наловчилась стричь себя сама и только вчера подравняла волосы по линии плеч. Вышло аккуратно, но в будущем лучше поручить это мастеру…
В банк можно не торопиться, наличных на первые дни хватит, но разведать, где он находится, не помешает.
И приглядеться к здешним магазинам: позже нужно будет приобрести что-то из одежды. Платье, быть может…
Ей многое предстояло сделать, и если думать сейчас обо всём и сразу, то можно и правда почувствовать пресловутое притяжение тюремных стен, за которыми нет подобных хлопот, а жизнь подчинена чёткому распорядку.
Поэтому Марти думать не стала… Только о том, что при случае нужно прикупить ещё и сумочку. А пока достала из чемодана завёрнутые в платок деньги и сунула в карман жакета. Во второй, закрыв дверь, положила ключ.
Прошла по длинному коридору. Спустилась по лестнице.
Было… Страшно?
Нет. Другое.
Неловко.
Странно.
Дом казался пустым. Видимо, большинство жильцов были на работе в это время, а остальные тихо сидели по своим квартиркам.
Марти порадовалась, что не столкнулась ни с кем из них.
На улице ей встретился пожилой мужчина, и она невольно отступила, освобождая дорогу. В последний момент одёрнула себя, чтобы не отвернуться… к стене, которой тут не было, и руки свести за спиной…
Привычки?
Она и не подозревала, что обзавелась подобными.
А старик прошёл мимо, старательно перешагивая лужи, и на Марти даже не взглянул.
После были другие прохожие. Мужчины и женщины. Дети, пробежавшие весёлой ватагой… Марти уже не отшатывалась в сторону, лишь опускала глаза. Иногда она чувствовала на себе любопытные взгляды, но это любопытство не было подозрительным или недобрым - просто мимолётный интерес, возникающий, когда видишь в знакомом месте незнакомое лицо…
Заблудиться Марти не боялась. Не с её памятью.
Она прошла три квартала по прямой. Свернула налево. Уткнулась в окружённый кованной оградой парк, то ли муниципальный, то ли прилегающий к какому-нибудь частному особняку, и повернула направо…
Зубную щётку нашла в магазине с обещающей вывеской «То, что надо!». Там же купила крем для рук и маленькое махровое полотенце.
На кассе покупки сложили в бумажный пакет, и ещё два квартала Марти прошагала, уткнувшись в него носом. Крем пах аптечной ромашкой, полотенце - свежестью новой ткани, а щётка - щёткой. И это было потрясающе!
Но не настолько потрясающе, как тот аромат, что на перекрёстке едва не сбил её с ног.
«Пироги тётушки Энн»…
Пироги!
С мясом. С капустой. С грибами. С яблоками. С рыбой. С клубникой. С сыром. С печенью. С яйцами…
Марти стояла перед вывеской и думала, что в мире, наверное, нет ничего, что нельзя было бы запихнуть в пирог.
С тыквой. С ревенем. С заварным кремом…
«Я должна попробовать их все», - сказала она себе. Задача выполнимая, учитывая, что в этом городе ей предстоит провести целый год. И начать можно немедленно.
Маленький и по-домашнему уютный зал кафе пустовал.
Марти неуверенно остановилась у входа, пересчитала накрытые клетчатыми скатёрками столики, но не выбрала ни один из шести, и прошла к стойке. Присела на высокий табурет, умостив на коленях пакет с покупками. Откашлялась негромко, привлекая внимание того, кто чем-то шуршал в скрытом от глаз посетителей тёмном закутке.
- Минутку! - отозвался приятный женский голос.
Марти представила себе его обладательницу - тётушку Энн – в годах уже, но ещё моложавую крашеную блондинку, улыбчивую и пухлую, словно сдобная булочка. И обязательно - в кружевном передничке.
Когда плод её воображения материализовался за стойкой, ни капли не удивилась.
- Новенькая? - с ходу полюбопытствовала «тётушка».
Марти поёжилась под её оценивающим взглядом.
- В каком смысле? - уточнила немного нервно.
- Недавно в городе?
- Первый день.
- Парома не было.
Прозвучало это… Кто бы знал, как оно прозвучало. И зачем.
Хотя можно догадаться.
- Не было, - согласилась Марти, сползая с табурета.
Ну и ладно. Переживёт.
И не такое переживала.
- Да сиди ты, - вздохнула «тётушка» и, развернувшись, убрела обратно во тьму. - Уже и спросить нельзя.
Пока Марти гадала, что бы всё это значило, толстушка вернулась и поставила перед ней чашку чая и тарелку с большим куском пирога…
- За счёт заведения.
Это было до того странно, что стоило, наверное, встать и уйти. На всякий случай.
Но пирог…
Горячий ещё. Румяный. С яблоками. И с корицей. Ароматный до умопомрачения. Тающий во рту…
Марти не заметила, как съела весь кусок, а потом собирала пальцем оставшиеся на тарелке крошки.
