Подождала, пока пройдет реакция, и улыбнулась, оценив результат.
- Я так и думала, - сообщила она фамильяру.
Роксэн фыркнула, подтверждая, что и она не сомневалась.
Естественно, Ранбаунг обнаружил маячки. Естественно, уничтожил. Все.
Кроме того, который она загнала ему под кожу в самом начале разговора.
Микроскопическая капсула уже растворилась в крови, и ближайшие три недели - плюс-минус два дня, в зависимости от того, что досточтимый мэтр станет есть и как часто бывать на солнце, - место пребывания господина Алистера не станет для Адалинды секретом. А след от его рукопожатий (благо, потеет он часто и обильно) на сутки пометит каждого, с кем магу доведется встречаться.
- День прошел не зря, - констатировала магиня.
С Джеком мэтр Алистер провозился полночи. Механическим устройством не интересовался - с ходу попытался разобраться с базовым заклинанием. А поутру, не выспавшийся и удрученный неудачей, отправился в Академию. У него были назначены две лекции на разных курсах и несколько консультаций, после которых маг еще несколько часов провел в библиотеке. Две из отобранных им книг взять домой не удалось ввиду их исключительной редкости и ценности, и данное обстоятельство ощутимо подпортило и без того не радужное настроение. Пришлось тратить время на выписки и резервировать фолианты на завтра, так как в один день прочесть все и тем паче понять невозможно. Только намертво приросшая за много лет маска беззаботного добряка надежно скрывала от окружающих усталость и раздражение теоретика.
Приехав домой, он был спокоен и благожелателен. С порога затребовал подать обед.
- Я приглашу госпожу Эбигейл.
Слова Вильямса, решившего, будто он предупредил желания хозяина, вызвали новый всплеск недовольства. Госпожу! Знала бы покойная матушка, урожденная баронесса Гринкорр, кого в ее доме станут именовать госпожой! Сам мэтр Алистер аристократическим происхождением не кичился (титулы со времен установления республики превратились в нечто сродни семейным украшениям, и лишь закоренелые ретрограды и тайные роялисты все еще делили людей на три сорта, согласно происхождению), но вот матушка - матушка его придерживалась подобных взглядов. И сейчас в маге взыграла кровь родительницы. Однако стоило Эбигейл появиться в гостиной в сопровождении Барбары, как негодование в его душе улеглось, уступив место удивлению.
Барбара старалась не напрасно и теперь пришла в расчете на похвалу.
- Платье готовое присмотрела на глазок, - отчитывалась она. - Не угадала немного, но госпожа Эбигейл самолично под себя подогнала. Есть же еще девушки, которые знают, как иголку держать, не то что эти салджвортские белоручки! Прежде в приличных семьях дочерей шитью вперед грамоты учили, а теперь?
Она еще что-то бухтела, но мэтр Алистер не слушал, сосредоточившись на девушке.
Все же загадочные существа женщины. Безо всякой магии меняются до неузнаваемости.
Вчерашняя жалкая девица, которую, кабы не ее механический приятель, Ранбаунг и на порог не пустил бы, преобразилась в молодую особу, не сказать, что очень привлекательную, но довольно интересную. Особенно по нынешней моде. Кофейного цвета платье с высоким, закрывающим шею воротничком, шло к ее глазам и даже к веснушкам, но его строгий, лишенный всяческих намеков на кокетство покрой вкупе с худобой и бледностью девушки, а также с ее короткими, гладко зачесанными назад волосами заставлял вспомнить тех дам, что устроили в прошлом месяце пикет под стенами парламента. Им, видите ли, мало избирательных прав, которые они получили в конце прошлого столетия, когда под напором магинь, не согласных уступать в этом вопросе мужчинам без дара лишь на том основании, что те - мужчины, правительство вынуждено было дать право голоса всем женщинам Линкарры. Теперь представительницы не всегда прекрасного и отнюдь не во всем слабого пола желали наравне с мужчинами выдвигать свои кандидатуры в советы всех уровней. Они много чего еще хотели делать наравне с мужчинами, и этого матушка господина Ранбаунга точно не одобрила бы.
- Барбара, а сами вы случаем не из этих? - полушутливо спросил он, не спеша ни с одобрением, ни с порицанием.
- Из каких?
- Из этих дамочек, что не носят корсетов, ибо те есть оковы домашнего рабства, и хотят во всем быть наравне с мужчинами.
- Я ношу корсет! - гордо приосанилась ничуть не смущенная пикантностью вопроса экономка. - И считаю, что женщина должна оставаться женщиной. В том смысле, что неважно, что у нее в голове, но на голове все должно быть идеально и модная шляпка!
Возразить на это Ранбаунгу было нечего: ни в женщинах, ни в шляпках он особо не разбирался. Были и поинтереснее дела, приступить к которым он планировал сразу же после обеда. Но сначала этот обед нужно пережить.
Стол накрыли на две персоны. Хозяину - на привычном месте во главе, а прибор для Эбигейл прислуживающая в столовой Рита, до конца не определившись со статусом гостьи, предусмотрительно поставила так, чтобы между девушкой и магом оставалось еще два свободных стула.
- Не стесняйтесь, милая моя, - с улыбкой приободрил маг остановившуюся в дверях гостью, выразительно стрельнув глазами в сторону застывшего в ожидании возможных поручений Вильямса. - Присаживайтесь.
Дворецкий отодвинул ей стул, и девица на диво ловко уселась, промямлив что-то благодарное.
Ела она, вопреки всем опасениям, аккуратно, не поднимая глаз от тарелки. В многообразии ложек и вилок если и терялась, виду не показывала. От сочной телячьей отбивной чинно отрезала маленькие кусочки, отправляла в рот и жевала без чавканья. Хлебом не крошила. Соусом скатерть не обляпала. Лишь краснела и бледнела попеременно, но это, насколько господин Ранбаунг знал, правилами этикета не возбраняется.
Лишь в завершение трапезы, поблагодарив тихо и по-прежнему не глядя на хозяина, встала и схватилась за тарелку, словно собиралась нести на кухню. Пришлось остановить ее негромким покашливанием. Девица залилась краской, прошептала повторно слова благодарности и сбежала в выделенную ей комнату, после чего мэтр Алистер благополучно забыл о ней до ужина.
За обедом Эби вспоминала маму.
- Эбигейл, не сутулься, - говорила та. - Убери локти со стола. Жуй с закрытым ртом.
Мама никогда не бывала в таких роскошных домах, не сидела за столами, за которыми глазам больно от блеска хрусталя и начищенного серебра, но приличия - везде приличия, и девушка надеялась, что полученного от родителей воспитания хватит, чтобы не ударить в грязь лицом перед мэтром Алистером. Хотя было бы куда лучше, если бы он вообще ее за свой стол не сажал. Однако маг придумал что-то странное. Маги - они все странные, даже если с виду нормальные. Мэтру Алистеру до господина Дориана в плане чудачеств ой как далеко, но все же у мэтра Дориана Эби было спокойнее. Там она знала свое место, и месту этому вполне соответствовала, а здесь…
Ранним утром ее разбудила пожилая ворчливая женщина, назвавшаяся Барбарой. Принесла чашку с горьким питьем, которое доктор назначил, сказала, что нужно снять мерки, и поинтересовалась, изволит ли госпожа завтракать в своей комнате или спустится в столовую. Но обсмотрев мятое, разрезанное на боку платье, которое Эби с вечера так и не сняла, сама себе ответила: в комнате. Крикнула что-то в коридор, а сама взялась обмерять Эбигейл портняжной лентой. Ноги ее грязные увидела, но и слова не сказала, прошла молча в примыкавшую к спальне ванную и открыла воду. А затем, пока девушка, с опаской отодрав пластырь, под которым остался лишь маленький красноватый шрам, нежилась в теплой воде, перестелила постель и принесла чистую сорочку и широкий бархатный халат. После поставила на столик у кровати поднос с обещанным завтраком.
Эби пыталась обдумать ситуацию, в которой оказалась, но то ли из-за лекарств, то ли из-за того, что она еще не отошла от пережитых потрясений, получалось это из рук вон плохо. Мысли в голове вертелись странные, путаные. То тюрьма вспоминалась (и в сравнении с грязной вонючей камерой нынешнее положение, безусловно, ее радовало). То Джек, которого она с вечера еще не видела, зато помнила его слова про самоуничтожение (и от этого делалось страшно до ледяных мурашек). Дальше - хуже: впервые за много дней Эби вспомнила взрыв, мэтра Дориана, Эйдена и все, что было до того, и разрыдалась горько и громко, не заботясь о том, что кто-нибудь может услышать…
Неизвестно, сколько это продолжалось бы, не вернись Барбара с покупками. Белье, чулки, туфли, три платья, каждое из которых оказалось велико, но это и к лучшему, привычная работа отвлекла девушку на несколько часов. Шила будто не для себя, не верилось уже, что ей останется все это богатство. Нет, обязательно случится что-нибудь, и хорошо, если на смену новым нарядам снова придет серая тюремная роба, а не белый саван… Но все же шила, и результатом осталась довольна. А Барбара, удивившаяся сперва, когда у нее спросили иглу и нитки, оценив работу, потеплела и словами, и взглядом. Одеться помогла. Ребра-то еще не срослись, хоть и не болели уже. Под ребрами болело - но это совсем другое.
А потом был обед.
Эби хотела расспросить мэтра Алистера о Джеке, о том, как самой ей теперь быть, чем чревато и насколько затянется ее пребывание в этом доме, но маг отмалчивался, и она не решилась первой завести разговор. Отобедав, ушла наверх: подшивать оставшиеся платья и ждать новостей от Джека.
У господина Ранбаунга тоже была домашняя лаборатория. Джек подумал, что данное помещение имеется в жилище каждого мага. Но лаборатории мэтра Алистера было далеко до той, в которой родился искусственный человек.
Да, родился - теперь он так называл это. Рождение. Первые шаги. Первые воспоминания…
С воспоминаниями творилось что-то странное. Он видел себя то полуразобранным механизмом, над которым возится, спрятав глаза под очками с толстыми линзами, мэтр Дориан. То ребенком, рисующим что-то в большом альбоме под надзором строгого воспитателя. Воспитатель тоже был в очках, и так же пощипывал себя за бороду, когда задумывался о чем-то. Еще был сад… Сады. В одном он гулял с Эбигейл по посыпанным песком дорожкам и рвал розы. В других случалось всякое. Однажды он разбил коленку, упав с пони. С кем-то повздорил - не помнил с кем и по какому поводу. В одном из этих садов он прижимал к гладкому стволу бука девушку в открытом платье…
А после - взрыв.
Но прежде белый росчерк и боль.
- Ну, - мэтр Алистер в предвкушении потер ладони. - Продолжим?
- Продолжим.
Все, что делал маг, не причиняло механическому человеку неудобств или боли, которой он не чувствовал, но о которой хорошо помнил от другого себя, - так пусть занимается. Может быть, разберется. Хотя Джек, кажется, и без него уже понял. Не все, но понял.
Вспомнил.
Как другую жизнь, другой дом и другие сады.
Как другое имя.
Имя, которое он написал пальцем на темной столешнице и стер по привычке, хоть отполированное дерево и так не хранило следов.
Джек и… другой.
Джек или другой?
Другой, непохожий на него. Чужак, с которым у них лишь одно общее воспоминание - густые каштановые волосы, грустные глаза цвета горького шоколада, кожа в пятнышках веснушек…
- Продолжим, - повторил он. - Но после я хочу навестить Эбигейл.
- Конечно-конечно.
Ранбаунг не спорил. Он готов был согласиться с чем угодно, лишь бы ближайшие несколько часов механический человек молчал и не мешал ему возиться с чарами, формировавшими искусственное сознание. Все они одинаковые, Дориану тоже было безразлично все вокруг, когда он принимался за работу.
Возможно, магу помогли бы воспоминания и догадки Джека. А может быть, напротив, все только усложнили бы. Не было точного ответа, и механический человек не стал ни о чем рассказывать. Пока мэтр Алистер пытался словно спутавшуюся пряжу разобрать созданное покойным товарищем заклинание, Джек распутывал свой клубок, сплетенный из нитей прошлого и настоящего.
Вечером Адалинда планировала встретиться со своим человеком из ВРО.
В сложившихся обстоятельствах никому нельзя доверять, тем паче - бывшему коллеге, но никто другой не даст ей более полной информации о том, что произошло в доме Дориана. Специалисты из внутренней разведки уже изучили место происшествия и тела, подготовили сводный отчет. А человек из управления, который, к слову, многим ей обязан, обещал снять копию. Но…
- Нервы, - с усмешкой объяснила она смутное беспокойство себе и украдкой наблюдавшей за ней Роксэн. - Бартон знает, на что я способна, и не осмелится меня предать. Скорее, он не согласился бы на встречу.
Фамильяр мяукнул успокаивающе, и на душе стало спокойнее.
К назначенному часу магиня была в условленном месте.
В погожий вечер многие горожане решили посетить Общественный парк Салджворта, но затеряться в толпе оказалось не так легко. Женщина, одиноко прогуливающаяся по аллеям, уже усыпанным первыми пожелтевшими листьями, обязательно привлечет внимание, и не сдержанные манеры, ни вдовий наряд не защитят ее от любопытных взглядов.
Но долго гулять одной не пришлось. Магиня неспешно обошла большой фонтан, рядом с которым ей назначили свидание, и уже собралась сделать второй круг, когда из боковой аллейки появился мужчина. Быстрым и легким движением он в приветствии приподнял над головой черный котелок, без дальнейших церемоний схватил Адалинду за руку и далее пошел рядом с ней, словно был тут с самого начала.
- Рад видеть тебя живой и невредимой, - прошептал господин с подкупающей искренностью. - Но восстановительный процесс еще не завершился. Прежде ты чувствовала меня за десяток шагов.
- Я в полном порядке, - стараясь сохранять спокойствие, заверила магиня. - Просто с тех пор ты научился лучше закрываться, Фредерик.
Она отогнала паническое желание бежать и непринужденно взяла бывшего супруга под руку. Прощупала его защиту и с неудовольствием признала, что любая попытка атаки заведомо обречена на провал. Кроме попытки убийства: в арсенале Адалинды имелось несколько плетений, способных разбить и не такой щит. Но еще один мертвый бывший муж ей был не нужен. По крайней мере, пока.
- Сколько агентов в парке? - поинтересовалась она со скучающим видом, не позволяя себе оглядываться по сторонам.
- Двое. Ты и я.
- Кажется, ты посчитал меня по ошибке, - улыбнулась магиня, поддерживая видимость милой беседы. - Управление аннулировало мои полномочия.
- Ты сама написала рапорт, - с укором напомнил Фредерик. - Я составил рекомендации не давать ему хода, но к ним в сложившейся ситуации не прислушались.
- Что же за ситуация сложилась? - наигранно удивилась она.
Этот вопрос не требовал ответа, куда больше ей хотелось знать, что случилось с Бартоном, и Фредерик без труда угадал это желание.
- Завтра я напишу ходатайство о его переводе в другой отдел. – Имени он не назвал, но Адалинда не сомневалась, что ему известно, кто был ее осведомителем в управлении. - Рекомендую понизить уровень доступа в связи с возможной неблагонадежностью. Не волнуйся, при моей специализации приводить конкретные примеры не обязательно, достаточно положиться на чутье и составить пару-тройку графиков, свидетельствующих об эмоциональной неустойчивости агента. Прости, но подобное нельзя игнорировать. Сегодня он передает копии секретных документов тебе, а завтра…
- Я так и думала, - сообщила она фамильяру.
Роксэн фыркнула, подтверждая, что и она не сомневалась.
Естественно, Ранбаунг обнаружил маячки. Естественно, уничтожил. Все.
Кроме того, который она загнала ему под кожу в самом начале разговора.
Микроскопическая капсула уже растворилась в крови, и ближайшие три недели - плюс-минус два дня, в зависимости от того, что досточтимый мэтр станет есть и как часто бывать на солнце, - место пребывания господина Алистера не станет для Адалинды секретом. А след от его рукопожатий (благо, потеет он часто и обильно) на сутки пометит каждого, с кем магу доведется встречаться.
- День прошел не зря, - констатировала магиня.
Глава 19
С Джеком мэтр Алистер провозился полночи. Механическим устройством не интересовался - с ходу попытался разобраться с базовым заклинанием. А поутру, не выспавшийся и удрученный неудачей, отправился в Академию. У него были назначены две лекции на разных курсах и несколько консультаций, после которых маг еще несколько часов провел в библиотеке. Две из отобранных им книг взять домой не удалось ввиду их исключительной редкости и ценности, и данное обстоятельство ощутимо подпортило и без того не радужное настроение. Пришлось тратить время на выписки и резервировать фолианты на завтра, так как в один день прочесть все и тем паче понять невозможно. Только намертво приросшая за много лет маска беззаботного добряка надежно скрывала от окружающих усталость и раздражение теоретика.
Приехав домой, он был спокоен и благожелателен. С порога затребовал подать обед.
- Я приглашу госпожу Эбигейл.
Слова Вильямса, решившего, будто он предупредил желания хозяина, вызвали новый всплеск недовольства. Госпожу! Знала бы покойная матушка, урожденная баронесса Гринкорр, кого в ее доме станут именовать госпожой! Сам мэтр Алистер аристократическим происхождением не кичился (титулы со времен установления республики превратились в нечто сродни семейным украшениям, и лишь закоренелые ретрограды и тайные роялисты все еще делили людей на три сорта, согласно происхождению), но вот матушка - матушка его придерживалась подобных взглядов. И сейчас в маге взыграла кровь родительницы. Однако стоило Эбигейл появиться в гостиной в сопровождении Барбары, как негодование в его душе улеглось, уступив место удивлению.
Барбара старалась не напрасно и теперь пришла в расчете на похвалу.
- Платье готовое присмотрела на глазок, - отчитывалась она. - Не угадала немного, но госпожа Эбигейл самолично под себя подогнала. Есть же еще девушки, которые знают, как иголку держать, не то что эти салджвортские белоручки! Прежде в приличных семьях дочерей шитью вперед грамоты учили, а теперь?
Она еще что-то бухтела, но мэтр Алистер не слушал, сосредоточившись на девушке.
Все же загадочные существа женщины. Безо всякой магии меняются до неузнаваемости.
Вчерашняя жалкая девица, которую, кабы не ее механический приятель, Ранбаунг и на порог не пустил бы, преобразилась в молодую особу, не сказать, что очень привлекательную, но довольно интересную. Особенно по нынешней моде. Кофейного цвета платье с высоким, закрывающим шею воротничком, шло к ее глазам и даже к веснушкам, но его строгий, лишенный всяческих намеков на кокетство покрой вкупе с худобой и бледностью девушки, а также с ее короткими, гладко зачесанными назад волосами заставлял вспомнить тех дам, что устроили в прошлом месяце пикет под стенами парламента. Им, видите ли, мало избирательных прав, которые они получили в конце прошлого столетия, когда под напором магинь, не согласных уступать в этом вопросе мужчинам без дара лишь на том основании, что те - мужчины, правительство вынуждено было дать право голоса всем женщинам Линкарры. Теперь представительницы не всегда прекрасного и отнюдь не во всем слабого пола желали наравне с мужчинами выдвигать свои кандидатуры в советы всех уровней. Они много чего еще хотели делать наравне с мужчинами, и этого матушка господина Ранбаунга точно не одобрила бы.
- Барбара, а сами вы случаем не из этих? - полушутливо спросил он, не спеша ни с одобрением, ни с порицанием.
- Из каких?
- Из этих дамочек, что не носят корсетов, ибо те есть оковы домашнего рабства, и хотят во всем быть наравне с мужчинами.
- Я ношу корсет! - гордо приосанилась ничуть не смущенная пикантностью вопроса экономка. - И считаю, что женщина должна оставаться женщиной. В том смысле, что неважно, что у нее в голове, но на голове все должно быть идеально и модная шляпка!
Возразить на это Ранбаунгу было нечего: ни в женщинах, ни в шляпках он особо не разбирался. Были и поинтереснее дела, приступить к которым он планировал сразу же после обеда. Но сначала этот обед нужно пережить.
Стол накрыли на две персоны. Хозяину - на привычном месте во главе, а прибор для Эбигейл прислуживающая в столовой Рита, до конца не определившись со статусом гостьи, предусмотрительно поставила так, чтобы между девушкой и магом оставалось еще два свободных стула.
- Не стесняйтесь, милая моя, - с улыбкой приободрил маг остановившуюся в дверях гостью, выразительно стрельнув глазами в сторону застывшего в ожидании возможных поручений Вильямса. - Присаживайтесь.
Дворецкий отодвинул ей стул, и девица на диво ловко уселась, промямлив что-то благодарное.
Ела она, вопреки всем опасениям, аккуратно, не поднимая глаз от тарелки. В многообразии ложек и вилок если и терялась, виду не показывала. От сочной телячьей отбивной чинно отрезала маленькие кусочки, отправляла в рот и жевала без чавканья. Хлебом не крошила. Соусом скатерть не обляпала. Лишь краснела и бледнела попеременно, но это, насколько господин Ранбаунг знал, правилами этикета не возбраняется.
Лишь в завершение трапезы, поблагодарив тихо и по-прежнему не глядя на хозяина, встала и схватилась за тарелку, словно собиралась нести на кухню. Пришлось остановить ее негромким покашливанием. Девица залилась краской, прошептала повторно слова благодарности и сбежала в выделенную ей комнату, после чего мэтр Алистер благополучно забыл о ней до ужина.
За обедом Эби вспоминала маму.
- Эбигейл, не сутулься, - говорила та. - Убери локти со стола. Жуй с закрытым ртом.
Мама никогда не бывала в таких роскошных домах, не сидела за столами, за которыми глазам больно от блеска хрусталя и начищенного серебра, но приличия - везде приличия, и девушка надеялась, что полученного от родителей воспитания хватит, чтобы не ударить в грязь лицом перед мэтром Алистером. Хотя было бы куда лучше, если бы он вообще ее за свой стол не сажал. Однако маг придумал что-то странное. Маги - они все странные, даже если с виду нормальные. Мэтру Алистеру до господина Дориана в плане чудачеств ой как далеко, но все же у мэтра Дориана Эби было спокойнее. Там она знала свое место, и месту этому вполне соответствовала, а здесь…
Ранним утром ее разбудила пожилая ворчливая женщина, назвавшаяся Барбарой. Принесла чашку с горьким питьем, которое доктор назначил, сказала, что нужно снять мерки, и поинтересовалась, изволит ли госпожа завтракать в своей комнате или спустится в столовую. Но обсмотрев мятое, разрезанное на боку платье, которое Эби с вечера так и не сняла, сама себе ответила: в комнате. Крикнула что-то в коридор, а сама взялась обмерять Эбигейл портняжной лентой. Ноги ее грязные увидела, но и слова не сказала, прошла молча в примыкавшую к спальне ванную и открыла воду. А затем, пока девушка, с опаской отодрав пластырь, под которым остался лишь маленький красноватый шрам, нежилась в теплой воде, перестелила постель и принесла чистую сорочку и широкий бархатный халат. После поставила на столик у кровати поднос с обещанным завтраком.
Эби пыталась обдумать ситуацию, в которой оказалась, но то ли из-за лекарств, то ли из-за того, что она еще не отошла от пережитых потрясений, получалось это из рук вон плохо. Мысли в голове вертелись странные, путаные. То тюрьма вспоминалась (и в сравнении с грязной вонючей камерой нынешнее положение, безусловно, ее радовало). То Джек, которого она с вечера еще не видела, зато помнила его слова про самоуничтожение (и от этого делалось страшно до ледяных мурашек). Дальше - хуже: впервые за много дней Эби вспомнила взрыв, мэтра Дориана, Эйдена и все, что было до того, и разрыдалась горько и громко, не заботясь о том, что кто-нибудь может услышать…
Неизвестно, сколько это продолжалось бы, не вернись Барбара с покупками. Белье, чулки, туфли, три платья, каждое из которых оказалось велико, но это и к лучшему, привычная работа отвлекла девушку на несколько часов. Шила будто не для себя, не верилось уже, что ей останется все это богатство. Нет, обязательно случится что-нибудь, и хорошо, если на смену новым нарядам снова придет серая тюремная роба, а не белый саван… Но все же шила, и результатом осталась довольна. А Барбара, удивившаяся сперва, когда у нее спросили иглу и нитки, оценив работу, потеплела и словами, и взглядом. Одеться помогла. Ребра-то еще не срослись, хоть и не болели уже. Под ребрами болело - но это совсем другое.
А потом был обед.
Эби хотела расспросить мэтра Алистера о Джеке, о том, как самой ей теперь быть, чем чревато и насколько затянется ее пребывание в этом доме, но маг отмалчивался, и она не решилась первой завести разговор. Отобедав, ушла наверх: подшивать оставшиеся платья и ждать новостей от Джека.
У господина Ранбаунга тоже была домашняя лаборатория. Джек подумал, что данное помещение имеется в жилище каждого мага. Но лаборатории мэтра Алистера было далеко до той, в которой родился искусственный человек.
Да, родился - теперь он так называл это. Рождение. Первые шаги. Первые воспоминания…
С воспоминаниями творилось что-то странное. Он видел себя то полуразобранным механизмом, над которым возится, спрятав глаза под очками с толстыми линзами, мэтр Дориан. То ребенком, рисующим что-то в большом альбоме под надзором строгого воспитателя. Воспитатель тоже был в очках, и так же пощипывал себя за бороду, когда задумывался о чем-то. Еще был сад… Сады. В одном он гулял с Эбигейл по посыпанным песком дорожкам и рвал розы. В других случалось всякое. Однажды он разбил коленку, упав с пони. С кем-то повздорил - не помнил с кем и по какому поводу. В одном из этих садов он прижимал к гладкому стволу бука девушку в открытом платье…
А после - взрыв.
Но прежде белый росчерк и боль.
- Ну, - мэтр Алистер в предвкушении потер ладони. - Продолжим?
- Продолжим.
Все, что делал маг, не причиняло механическому человеку неудобств или боли, которой он не чувствовал, но о которой хорошо помнил от другого себя, - так пусть занимается. Может быть, разберется. Хотя Джек, кажется, и без него уже понял. Не все, но понял.
Вспомнил.
Как другую жизнь, другой дом и другие сады.
Как другое имя.
Имя, которое он написал пальцем на темной столешнице и стер по привычке, хоть отполированное дерево и так не хранило следов.
Джек и… другой.
Джек или другой?
Другой, непохожий на него. Чужак, с которым у них лишь одно общее воспоминание - густые каштановые волосы, грустные глаза цвета горького шоколада, кожа в пятнышках веснушек…
- Продолжим, - повторил он. - Но после я хочу навестить Эбигейл.
- Конечно-конечно.
Ранбаунг не спорил. Он готов был согласиться с чем угодно, лишь бы ближайшие несколько часов механический человек молчал и не мешал ему возиться с чарами, формировавшими искусственное сознание. Все они одинаковые, Дориану тоже было безразлично все вокруг, когда он принимался за работу.
Возможно, магу помогли бы воспоминания и догадки Джека. А может быть, напротив, все только усложнили бы. Не было точного ответа, и механический человек не стал ни о чем рассказывать. Пока мэтр Алистер пытался словно спутавшуюся пряжу разобрать созданное покойным товарищем заклинание, Джек распутывал свой клубок, сплетенный из нитей прошлого и настоящего.
Вечером Адалинда планировала встретиться со своим человеком из ВРО.
В сложившихся обстоятельствах никому нельзя доверять, тем паче - бывшему коллеге, но никто другой не даст ей более полной информации о том, что произошло в доме Дориана. Специалисты из внутренней разведки уже изучили место происшествия и тела, подготовили сводный отчет. А человек из управления, который, к слову, многим ей обязан, обещал снять копию. Но…
- Нервы, - с усмешкой объяснила она смутное беспокойство себе и украдкой наблюдавшей за ней Роксэн. - Бартон знает, на что я способна, и не осмелится меня предать. Скорее, он не согласился бы на встречу.
Фамильяр мяукнул успокаивающе, и на душе стало спокойнее.
К назначенному часу магиня была в условленном месте.
В погожий вечер многие горожане решили посетить Общественный парк Салджворта, но затеряться в толпе оказалось не так легко. Женщина, одиноко прогуливающаяся по аллеям, уже усыпанным первыми пожелтевшими листьями, обязательно привлечет внимание, и не сдержанные манеры, ни вдовий наряд не защитят ее от любопытных взглядов.
Но долго гулять одной не пришлось. Магиня неспешно обошла большой фонтан, рядом с которым ей назначили свидание, и уже собралась сделать второй круг, когда из боковой аллейки появился мужчина. Быстрым и легким движением он в приветствии приподнял над головой черный котелок, без дальнейших церемоний схватил Адалинду за руку и далее пошел рядом с ней, словно был тут с самого начала.
- Рад видеть тебя живой и невредимой, - прошептал господин с подкупающей искренностью. - Но восстановительный процесс еще не завершился. Прежде ты чувствовала меня за десяток шагов.
- Я в полном порядке, - стараясь сохранять спокойствие, заверила магиня. - Просто с тех пор ты научился лучше закрываться, Фредерик.
Она отогнала паническое желание бежать и непринужденно взяла бывшего супруга под руку. Прощупала его защиту и с неудовольствием признала, что любая попытка атаки заведомо обречена на провал. Кроме попытки убийства: в арсенале Адалинды имелось несколько плетений, способных разбить и не такой щит. Но еще один мертвый бывший муж ей был не нужен. По крайней мере, пока.
- Сколько агентов в парке? - поинтересовалась она со скучающим видом, не позволяя себе оглядываться по сторонам.
- Двое. Ты и я.
- Кажется, ты посчитал меня по ошибке, - улыбнулась магиня, поддерживая видимость милой беседы. - Управление аннулировало мои полномочия.
- Ты сама написала рапорт, - с укором напомнил Фредерик. - Я составил рекомендации не давать ему хода, но к ним в сложившейся ситуации не прислушались.
- Что же за ситуация сложилась? - наигранно удивилась она.
Этот вопрос не требовал ответа, куда больше ей хотелось знать, что случилось с Бартоном, и Фредерик без труда угадал это желание.
- Завтра я напишу ходатайство о его переводе в другой отдел. – Имени он не назвал, но Адалинда не сомневалась, что ему известно, кто был ее осведомителем в управлении. - Рекомендую понизить уровень доступа в связи с возможной неблагонадежностью. Не волнуйся, при моей специализации приводить конкретные примеры не обязательно, достаточно положиться на чутье и составить пару-тройку графиков, свидетельствующих об эмоциональной неустойчивости агента. Прости, но подобное нельзя игнорировать. Сегодня он передает копии секретных документов тебе, а завтра…
