Амбре от кожевенного поселка щедро разносилось над рекой. Чем ближе приближался брат Авелло к месту назначения, тем сильнее становился невыносимо разящий запах, раздражающий обоняние не только человека, но и животных.
Лошади тихонько ворчали, всхрапывали и мотали гривастыми головами, пытаясь избавиться от головокружительного наваждения. Погонщик стоически терпел, зная, что за следующим извилистым меандром обстановка изменится, и дышать станет легче.
Он не любил эту свою повинность. Но в поселке ждали очередные поставки дубовой коры и желудей, что высились за его спиной горой из холщовых мешков. Дубильный и покрасочный материал требовался кожевникам клана «Старый жёлудь» в гигантских количествах. Дубовые рощи королевства не справлялись с задачей, и необходимые ингредиенты приходилось втридорога покупать у соседей.
Кожи мягкие и податливые на ощупь, по гладкости не уступающие драгоценным шелкам, благородного коньячного цвета. Мастера клана «Старый жёлудь» славились своим искусством на весь континент и за его пределами, продавая результаты своего труда не только в виде выделанных шкур, но и готовых изделий.
Брат Авелло, наморщив мясистый нос, потянулся к кожаному кисету. Растянув плетеный шнурок, извлек трубку, заботливо набитую добрым табаком. Прикусил загубник, предвкушающе крякнул и сделал первую затяжку, с удовольствием ощущая, как мягкий вишневый дым вытравливает из носа ядрено смрадный запах кожевенного производства.
В поселке его встретили радостными криками и дружескими похлопываниями по плечу. В бытность свою ратником нынешний возница со многими из братьев отведал ни один пуд едкой соли, сражаясь со злом, прикрывая незащищенные тылы.
Узнав, что брат Стар занят изготовлением пергамента, Авелло направился в нужную сторону. Обогнув зольные ямы, где вымачивались шкуры перед удалением волосяного покрова. Обошел многочисленные рамы с растянутым для мездрения серповидными ножами материалом. Приветственно помахал рукою подмастерьям, что в поте лица натирали пемзой подготовленные кожи.
В одноэтажной постройке было сумрачно и зябко. Разнообразие ароматов от застарелого человеческого пота, до пряно тяжелого парфюма наперегонки витало с пыльной взвесью, что дымчатыми клубами замирала на фоне тусклых лучей света.
Листы будущего пергамента светились в полумраке потусторонним эфемером, создавая в помещении атмосферу то ли сказки, то ли наводя мистический ужас на неподготовленного посетителя.
Брат Стар низко склонился над рабочим столом и любовно оглаживал мозолистыми ладонями, покрытыми мучным мелом, будущий книжный лист. Он вглядывался в светлую поверхность, словно на ней прямо сейчас проступали чернильные знаки буквенной вязи. Мастер будто читал невидимые строки, складывающиеся в никому не ведомую истину.
Авелло неловко кашлянул, привлекая внимание брата по клану. Кожевник ничем не выдал своего удивления или волнения. Не оборачиваясь, он усмехнулся и махнул рукой в сторону гостя.
– Приветствую тебя, брат Стар, – посетитель с добродушной улыбкой окинул взором морщинистое лицо, заросшее седой бородой и усами, – не соблаговолишь ли пройти со мной в более удобное место для беседы?
- Рад тебе, брат Авелло, – хозяин мастерской подхватил с высокой спинки стула замшевую куртку, – ты, как всегда вовремя, к обеденной трапезе.
– Ничего нет лучше горячей похлебки после долгой дороги, – толстяк растянул в добродушной ухмылке полные губы, – а к щедрому угощению и разговор приятный требуется.
– Ну, это смотря с какими вестями ты к нам пожаловал, – старый мастер, отряхнув ладони, протер холстиной насухо взопревший крепкий еще торс, накинул куртку и решительно покинул помещение пергаментной мастерской.
• * *
– Письмецо тебе от Верховного, – пухлой рукой брат Авелло нырнул в растянутый ворот рясы, пошарил в недрах внутреннего кармана и аккуратно вытянул запечатанный сургучом конверт.
– Удивил ты меня, – собеседник аккуратно, не торопясь вытер руки о тряпицу, промокнул жирные от похлебки губы, сложенные гузкой, – столько лет ни одной весточки.
– Как зеницу ока берег, – брат Авелло ловко черпал деревянной ложкой остывающее мясное рагу, щедро наложенное в миску дежурным поваренком посланцу из Цитадели, – ни на минуту не останавливался перекусить или отлить.
– Чтобы ты и без перекуса, – мастер махнул свободной рукой, – не поверю.
Конверт из драгоценной бумаги, стоившей немалого количества золотых монет, обжигал подушечки пальцев. Отсутствие карманов, куда можно было спрятать послание, множество любопытных глаз – все мешало вдумчивому прочтению секретного содержимого, что Верховный клана «Старый жёлудь» предпочел доверить бумаге, нежели передать на словах.
– В общине все по-старому, – брат Авелло неспешно рассказывал новости о жизни клана, – стажеров тут из целительского прислали. Девчонки одни. Молоденькие, худые все, за что только душа держится.
– А тебе бы только подержаться, – Стар усмехнулся, глядя на давнишнего знакомца.
– Не мели ерунды, – толстяк добродушно отмахнулся, – они мне в дочки, а то и во внучки годятся. А ты про подержаться.
– Ну, так реноме у тебя, – кожевник нашел, наконец, куда примостить послание, засунув конверт за широкую полосу ремня рабочих штанов, – помнится…
– Уймись, Стар, – Авелло перебил собеседника, – когда это было. Ты лучше послушай, какую я тебе историю расскажу.
– Весь во внимании, друг мой, – старик обнял глиняную кружку с горячим взваром морщинистыми ладонями.
– Девчонки эти из одной группы…
Брат Авелло увлеченно приступил к рассказу о новобранцах целительницах. Историй было много, потому как нападения выходцев из бездны участились. Монстры хаотично прорывали ткань мироздания и выползали в самых неожиданных местах. Иногда это был непролазный лес, где они могли расплодиться прежде, чем выйти к близлежащему поселению. Порой чудовища, словно выйдя из страшной сказки, проникали в этот мир из-под младенческой колыбели, беспощадно расправляясь со всей безмятежно спящей семьей.
– Вызовов много, – толстяк сокрушенно покачал головой, – Цитадель едва справляется. Сдается, и послание Верховного с этим связано.
– Ты же знаешь, брат Авелло, – мастер пожал плечами, – я давно отошел от дел. Да и куда мне, старику, тягаться с молодыми воинами. Силы не те, да и сноровка.
– А опыт, – толстяк достал из кисета трубку с любимым вишневым табаком, – опыт никуда не делся.
– Ты со своим опытом, – Стар решительно поставил пустую кружку на стол, – молодым в сто раз больше фору дашь, а тебя в извозчики списали. Так что не болтай почем зря, а отправляйся-ка устраиваться на ночлег, а мне работу еще закончить надо.
• * *
– Брат Стар, ну, как же это, – Герко, десятилетний мальчишка, взятый кожевником в подмастерья, плаксиво гундосил, наблюдая за сборами наставника, – а как же я теперь? Что же мне теперь без вас-то?
– Не разводи сырость, мальчик, – старик ласково провел мозолистой ладонью по вихрастой, неровно остриженной голове, – по делам еду. Вопрос решу, обратно вернусь.
– А если нет, – воспитанник еще больше захлюпал носом, – если в дороге что приключится. А, вдруг, в столице кто на вас нападет, да прирежет в темной подворотне.
– Ну, ты прямо ужасов напридумал, – старик добродушно ухмыльнулся в седую бороду, – или ты во мне сомневаешься?
– Ни в жизнь, – Герко с фанатичным блеском в глазах взглянул на старшего товарища.
– Ну, вот и не надо, – брат Стар укоризненно покачал головой, – а теперь беги, за тебя никто работу не сделает.
Письмо Верховного Инквизитора клана «Старый жёлудь» не на шутку озадачило мастера. В основном послание изобиловала новостями и проблемами Цитадели. Дотошный руководитель жаловался на недостаток ресурсов, в том числе человеческих. Ужасался участившимся в этом году прорывам материи мира, из которых проникали злобные твари преисподней. Сокрушался, что в столице вновь отвергли прошение об освобождении клановых ратников от ежемесячной сдачи донорской крови для Высших королевства. Удивлялся, что в целители теперь идут только девушки, и даже откровенно слабые парни предпочитают боевое направление.
В конце же брат Стар обнаружил предписание от Верховного Инквизитора явиться в кратчайшие сроки ко двору пред темные очи предводителя клана «Старый жёлудь», он же правитель королевства Сангвитэрра.
Мастер невольно окунулся в давнишние воспоминания, связанные с королем в будущем, в те времена еще почти мальчишкой. Окровавленные, изодранные в лохмотья кисти и предплечья по-юношески тонких рук. Сдернутый до затылка скальп. Кусок щеки, болтающийся на в соплю растянувшейся коже, обнажившей белесый частокол зубов.
– Найди жёлудь, – хрипящий шепот из надорванного горла, – хотя бы один, в нем родовая сила…
И непролазный лес, который пришлось преодолевать ползком, взрывая густой валежник обломанными под корень ногтями, добавляя и так израненному телу еще больше повреждений. И насекомые, впивающиеся сонмом беспощадных жвал, пробирающихся через кожу до самой печенки. И старый, иссушенный годами дубовый плод под полуистлевшей шляпкой, что за долю секунды тонет в окровавленном ковшике ладони, изодранной в мясо. И собственный стон, когда существо в бессознательном состоянии смыкает острые клыки на запястье, начинает, причмокивая и довольно урча, вытягивать жизненную энергию с хлынувшим из прокушенной вены кровью.
Что могло понадобиться правителю Сангвитерры от старого кожевника? Брат Стар недоуменно пожал плечами. Но нет смысла гадать на желудях. В дорогу, а там ясно будет.
• * *
Норовистый конь всхрапнул, жалобно заржал, словно малый жеребенок. Он чувствовал опасность, но не мог понять, откуда ждать беду. Из густых зарослей в любой момент мог появиться противник, будь то зверь лесной или исчадие преисподней.
Брат Стар внимательно вглядывался в сумрак леса, ожидая нападения со всех сторон. В мозолистых пальцах привычно вертел речной голыш на тот случай, если пространство разверзнется межмировой трещиной, откуда в клубах смрадного дымчатого тумана полезут монструозные чудовища – порождения больной фантазии Богов иного мира.
Лес жил своей жизнью, не обращая внимания на существ, так беспардонно ворвавшихся в размеренный распорядок дня. Пение птиц, стрекот многочисленных насекомых, шуршание листвы, скрип и потрескивание засохших ветвей – все это звучало слажено, отточено, словно музыкальная симфония, созданная природным композитором.
Окружающая картина разделилась надвое прямо перед бархатным носом жеребца, заставив резко отпрянуть назад. Всадник едва остался в седле, ловко сгруппировавшись и удержав поводья одной рукой.
Пространственная рана расходилась, разъезжалась, словно кто-то большой и могучий с натугой и дрожащим напряжением раздвигал двойные створки межмирового прохода. Из прорехи густо повалил смрадный дым, обволакивая окружающие деревья в кокон вязкого паутинного тумана.
Брат Стар, наспех успокоив испуганного коня, изловчился и метко запустил речной камешек в сердцевину перехода в потусторонний мир. Чернеющая жадностью утроба с чавкающим звуком поглотила нежданное подношение. Но, столкнувшись с материальной угрозой, превратившейся в поражающий элемент, тьма клокочуще взревела и с громким хлопком свернулась в точку, растворившуюся среди стволов деревьев.
Опытный воин в прошлом, нынешний кожевник, не мешкая, выхватил из крепления справа верный четырехгранный эсток, вслушался в приглушенные туманом звуки леса.
Они напали сразу с обеих сторон, вцепившись в надежную кожу сапог. Конь истошно заржал и взвился на дыбы. Мелкие юркие твари, покрытые чешуйчатой броней, упорно вгрызались в сыромятную преграду, что стойко сдерживала натиск ядовитых зубов.
Брат Стар ловко, словно тренировал это действие каждый день, метко проткнул острием эстока нервный узел в основании гибкой шеи сначала одной твари, следом другой, оставив их мертвые тела в виде украшений крепкой обуви.
Потусторонний туман без подпитки из преисподней быстро растворялся в дневном свете. Беспечные звуки леса с нарастающей громкостью возвращались к привычному состоянию. Но мастер не расслаблялся, а зорко оглядывал окружающую обстановку. Сколько еще чудовищных порождений проникло сквозь межмировую щель, не известно. Но нет, никто больше не стремился напасть на источник вкусного мяса, поживиться ароматной плотью и густой горячей кровью.
Старик поместил доброе оружие на место, спешился. Из седельной сумки достал припасенные для верного спутника яблоки, конь благодарно заворчал, захрупав угощением.
С трудом, но мастеру удалось разжать челюсти мелких злобных тварей, сведенные посмертной судорогой. Крепкая чешуйчатая броня на спине и боках не давала нанести повреждения тварям, и брат Стар взрезал острым кинжалом беззащитные животы, покрытые свалявшейся колтунами землистой шерстью. Мертвые тушки с разверстыми кавернами ран бросил тут же, в кустах – лесные хищники доведут справедливое дело до конца.
В небе, словно колокол возмездия, прогремел гром. Из резко налетевших тяжелых туч на лес обрушился ливень, будто попытка смыть остаточные воспоминания о произошедшем.
Мастер по-стариковски пробормотал под нос крепкое бранное словцо и полез за скаткой тяжелого кожаного плаща.
– Гребаный мир, – Стар смачно харкнул в сторону кустов, куда забросил убитых тварей, и накрыл седую голову глубоким капюшоном.
• * *
– Здравствуй, брат мой, – правитель Сангвитерры не сильно изменился с их первой встречи, – рад увидеть тебя после стольких лет.
– Чуть меньше десятка, – ухмыльнулся мастер, тепло обнимая давнишнего знакомца, – что для кровопийцы этот срок – миг.
– Шутить изволишь, – Саннвер добродушно покачал головой, – годы идут, а ты не меняешься.
– Так мы, люди, как ты знаешь, неизменны в своих привычках, – брат Стар хитро подмигнул, смежив морщинистое веко над глазом, покрытым возрастной патиной.
– Присаживайся за мой гостеприимный стол, человек, – король радушно указал на удобный стул, – подкрепись после долгой дороги.
– За мной не заржавеет, – мастер без стеснения принялся за трапезу, – но брат мой названный, Саннвер, не томи прелюдией. Приступай к рассказу, но коротко и по существу.
Повелитель, оттолкнувшись от подлокотников замшевого кресла, медленно встал, прошелся по комнате, куда пригласил долгожданного посетителя для приватной беседы. Подойдя к окну, долго всматривался в замковую округу, щедро облитую красно-оранжевым солнцем, которое бывает только в конце жаркого лета.
Брат Стар не торопил хозяина замка, с чувством вкушал изысканные угощения, наслаждался приятным вином и внимательно следил за поведением старого друга.
– До тебя, наверняка, доходили слухи, – вампир, наконец, решился приступить к рассказу, – что королевства Сангвитерра и Шинэмор договорились объединиться посредством женитьбы.
– Слыхал, – утвердительно кивнул мастер, – не знал, правда или нет.
– Правительница Шинэмора вынуждена была отдать за меня свою единственную наследницу, – Саннвер мягко улыбнулся, – прелестную и благовоспитанную Виктори.
– Красивое имя, – брат Стар многозначительно поиграл седыми бровями.
– Конечно, рассказчик обнажил острые клыки в легкой усмешке,– ее матери Светлани, несмотря на способности, все труднее сдерживать распространяемую крамолу, наветы и заговоры.
Лошади тихонько ворчали, всхрапывали и мотали гривастыми головами, пытаясь избавиться от головокружительного наваждения. Погонщик стоически терпел, зная, что за следующим извилистым меандром обстановка изменится, и дышать станет легче.
Он не любил эту свою повинность. Но в поселке ждали очередные поставки дубовой коры и желудей, что высились за его спиной горой из холщовых мешков. Дубильный и покрасочный материал требовался кожевникам клана «Старый жёлудь» в гигантских количествах. Дубовые рощи королевства не справлялись с задачей, и необходимые ингредиенты приходилось втридорога покупать у соседей.
Кожи мягкие и податливые на ощупь, по гладкости не уступающие драгоценным шелкам, благородного коньячного цвета. Мастера клана «Старый жёлудь» славились своим искусством на весь континент и за его пределами, продавая результаты своего труда не только в виде выделанных шкур, но и готовых изделий.
Брат Авелло, наморщив мясистый нос, потянулся к кожаному кисету. Растянув плетеный шнурок, извлек трубку, заботливо набитую добрым табаком. Прикусил загубник, предвкушающе крякнул и сделал первую затяжку, с удовольствием ощущая, как мягкий вишневый дым вытравливает из носа ядрено смрадный запах кожевенного производства.
В поселке его встретили радостными криками и дружескими похлопываниями по плечу. В бытность свою ратником нынешний возница со многими из братьев отведал ни один пуд едкой соли, сражаясь со злом, прикрывая незащищенные тылы.
Узнав, что брат Стар занят изготовлением пергамента, Авелло направился в нужную сторону. Обогнув зольные ямы, где вымачивались шкуры перед удалением волосяного покрова. Обошел многочисленные рамы с растянутым для мездрения серповидными ножами материалом. Приветственно помахал рукою подмастерьям, что в поте лица натирали пемзой подготовленные кожи.
В одноэтажной постройке было сумрачно и зябко. Разнообразие ароматов от застарелого человеческого пота, до пряно тяжелого парфюма наперегонки витало с пыльной взвесью, что дымчатыми клубами замирала на фоне тусклых лучей света.
Листы будущего пергамента светились в полумраке потусторонним эфемером, создавая в помещении атмосферу то ли сказки, то ли наводя мистический ужас на неподготовленного посетителя.
Брат Стар низко склонился над рабочим столом и любовно оглаживал мозолистыми ладонями, покрытыми мучным мелом, будущий книжный лист. Он вглядывался в светлую поверхность, словно на ней прямо сейчас проступали чернильные знаки буквенной вязи. Мастер будто читал невидимые строки, складывающиеся в никому не ведомую истину.
Авелло неловко кашлянул, привлекая внимание брата по клану. Кожевник ничем не выдал своего удивления или волнения. Не оборачиваясь, он усмехнулся и махнул рукой в сторону гостя.
– Приветствую тебя, брат Стар, – посетитель с добродушной улыбкой окинул взором морщинистое лицо, заросшее седой бородой и усами, – не соблаговолишь ли пройти со мной в более удобное место для беседы?
- Рад тебе, брат Авелло, – хозяин мастерской подхватил с высокой спинки стула замшевую куртку, – ты, как всегда вовремя, к обеденной трапезе.
– Ничего нет лучше горячей похлебки после долгой дороги, – толстяк растянул в добродушной ухмылке полные губы, – а к щедрому угощению и разговор приятный требуется.
– Ну, это смотря с какими вестями ты к нам пожаловал, – старый мастер, отряхнув ладони, протер холстиной насухо взопревший крепкий еще торс, накинул куртку и решительно покинул помещение пергаментной мастерской.
• * *
– Письмецо тебе от Верховного, – пухлой рукой брат Авелло нырнул в растянутый ворот рясы, пошарил в недрах внутреннего кармана и аккуратно вытянул запечатанный сургучом конверт.
– Удивил ты меня, – собеседник аккуратно, не торопясь вытер руки о тряпицу, промокнул жирные от похлебки губы, сложенные гузкой, – столько лет ни одной весточки.
– Как зеницу ока берег, – брат Авелло ловко черпал деревянной ложкой остывающее мясное рагу, щедро наложенное в миску дежурным поваренком посланцу из Цитадели, – ни на минуту не останавливался перекусить или отлить.
– Чтобы ты и без перекуса, – мастер махнул свободной рукой, – не поверю.
Конверт из драгоценной бумаги, стоившей немалого количества золотых монет, обжигал подушечки пальцев. Отсутствие карманов, куда можно было спрятать послание, множество любопытных глаз – все мешало вдумчивому прочтению секретного содержимого, что Верховный клана «Старый жёлудь» предпочел доверить бумаге, нежели передать на словах.
– В общине все по-старому, – брат Авелло неспешно рассказывал новости о жизни клана, – стажеров тут из целительского прислали. Девчонки одни. Молоденькие, худые все, за что только душа держится.
– А тебе бы только подержаться, – Стар усмехнулся, глядя на давнишнего знакомца.
– Не мели ерунды, – толстяк добродушно отмахнулся, – они мне в дочки, а то и во внучки годятся. А ты про подержаться.
– Ну, так реноме у тебя, – кожевник нашел, наконец, куда примостить послание, засунув конверт за широкую полосу ремня рабочих штанов, – помнится…
– Уймись, Стар, – Авелло перебил собеседника, – когда это было. Ты лучше послушай, какую я тебе историю расскажу.
– Весь во внимании, друг мой, – старик обнял глиняную кружку с горячим взваром морщинистыми ладонями.
– Девчонки эти из одной группы…
Брат Авелло увлеченно приступил к рассказу о новобранцах целительницах. Историй было много, потому как нападения выходцев из бездны участились. Монстры хаотично прорывали ткань мироздания и выползали в самых неожиданных местах. Иногда это был непролазный лес, где они могли расплодиться прежде, чем выйти к близлежащему поселению. Порой чудовища, словно выйдя из страшной сказки, проникали в этот мир из-под младенческой колыбели, беспощадно расправляясь со всей безмятежно спящей семьей.
– Вызовов много, – толстяк сокрушенно покачал головой, – Цитадель едва справляется. Сдается, и послание Верховного с этим связано.
– Ты же знаешь, брат Авелло, – мастер пожал плечами, – я давно отошел от дел. Да и куда мне, старику, тягаться с молодыми воинами. Силы не те, да и сноровка.
– А опыт, – толстяк достал из кисета трубку с любимым вишневым табаком, – опыт никуда не делся.
– Ты со своим опытом, – Стар решительно поставил пустую кружку на стол, – молодым в сто раз больше фору дашь, а тебя в извозчики списали. Так что не болтай почем зря, а отправляйся-ка устраиваться на ночлег, а мне работу еще закончить надо.
• * *
– Брат Стар, ну, как же это, – Герко, десятилетний мальчишка, взятый кожевником в подмастерья, плаксиво гундосил, наблюдая за сборами наставника, – а как же я теперь? Что же мне теперь без вас-то?
– Не разводи сырость, мальчик, – старик ласково провел мозолистой ладонью по вихрастой, неровно остриженной голове, – по делам еду. Вопрос решу, обратно вернусь.
– А если нет, – воспитанник еще больше захлюпал носом, – если в дороге что приключится. А, вдруг, в столице кто на вас нападет, да прирежет в темной подворотне.
– Ну, ты прямо ужасов напридумал, – старик добродушно ухмыльнулся в седую бороду, – или ты во мне сомневаешься?
– Ни в жизнь, – Герко с фанатичным блеском в глазах взглянул на старшего товарища.
– Ну, вот и не надо, – брат Стар укоризненно покачал головой, – а теперь беги, за тебя никто работу не сделает.
Письмо Верховного Инквизитора клана «Старый жёлудь» не на шутку озадачило мастера. В основном послание изобиловала новостями и проблемами Цитадели. Дотошный руководитель жаловался на недостаток ресурсов, в том числе человеческих. Ужасался участившимся в этом году прорывам материи мира, из которых проникали злобные твари преисподней. Сокрушался, что в столице вновь отвергли прошение об освобождении клановых ратников от ежемесячной сдачи донорской крови для Высших королевства. Удивлялся, что в целители теперь идут только девушки, и даже откровенно слабые парни предпочитают боевое направление.
В конце же брат Стар обнаружил предписание от Верховного Инквизитора явиться в кратчайшие сроки ко двору пред темные очи предводителя клана «Старый жёлудь», он же правитель королевства Сангвитэрра.
Мастер невольно окунулся в давнишние воспоминания, связанные с королем в будущем, в те времена еще почти мальчишкой. Окровавленные, изодранные в лохмотья кисти и предплечья по-юношески тонких рук. Сдернутый до затылка скальп. Кусок щеки, болтающийся на в соплю растянувшейся коже, обнажившей белесый частокол зубов.
– Найди жёлудь, – хрипящий шепот из надорванного горла, – хотя бы один, в нем родовая сила…
И непролазный лес, который пришлось преодолевать ползком, взрывая густой валежник обломанными под корень ногтями, добавляя и так израненному телу еще больше повреждений. И насекомые, впивающиеся сонмом беспощадных жвал, пробирающихся через кожу до самой печенки. И старый, иссушенный годами дубовый плод под полуистлевшей шляпкой, что за долю секунды тонет в окровавленном ковшике ладони, изодранной в мясо. И собственный стон, когда существо в бессознательном состоянии смыкает острые клыки на запястье, начинает, причмокивая и довольно урча, вытягивать жизненную энергию с хлынувшим из прокушенной вены кровью.
Что могло понадобиться правителю Сангвитерры от старого кожевника? Брат Стар недоуменно пожал плечами. Но нет смысла гадать на желудях. В дорогу, а там ясно будет.
• * *
Норовистый конь всхрапнул, жалобно заржал, словно малый жеребенок. Он чувствовал опасность, но не мог понять, откуда ждать беду. Из густых зарослей в любой момент мог появиться противник, будь то зверь лесной или исчадие преисподней.
Брат Стар внимательно вглядывался в сумрак леса, ожидая нападения со всех сторон. В мозолистых пальцах привычно вертел речной голыш на тот случай, если пространство разверзнется межмировой трещиной, откуда в клубах смрадного дымчатого тумана полезут монструозные чудовища – порождения больной фантазии Богов иного мира.
Лес жил своей жизнью, не обращая внимания на существ, так беспардонно ворвавшихся в размеренный распорядок дня. Пение птиц, стрекот многочисленных насекомых, шуршание листвы, скрип и потрескивание засохших ветвей – все это звучало слажено, отточено, словно музыкальная симфония, созданная природным композитором.
Окружающая картина разделилась надвое прямо перед бархатным носом жеребца, заставив резко отпрянуть назад. Всадник едва остался в седле, ловко сгруппировавшись и удержав поводья одной рукой.
Пространственная рана расходилась, разъезжалась, словно кто-то большой и могучий с натугой и дрожащим напряжением раздвигал двойные створки межмирового прохода. Из прорехи густо повалил смрадный дым, обволакивая окружающие деревья в кокон вязкого паутинного тумана.
Брат Стар, наспех успокоив испуганного коня, изловчился и метко запустил речной камешек в сердцевину перехода в потусторонний мир. Чернеющая жадностью утроба с чавкающим звуком поглотила нежданное подношение. Но, столкнувшись с материальной угрозой, превратившейся в поражающий элемент, тьма клокочуще взревела и с громким хлопком свернулась в точку, растворившуюся среди стволов деревьев.
Опытный воин в прошлом, нынешний кожевник, не мешкая, выхватил из крепления справа верный четырехгранный эсток, вслушался в приглушенные туманом звуки леса.
Они напали сразу с обеих сторон, вцепившись в надежную кожу сапог. Конь истошно заржал и взвился на дыбы. Мелкие юркие твари, покрытые чешуйчатой броней, упорно вгрызались в сыромятную преграду, что стойко сдерживала натиск ядовитых зубов.
Брат Стар ловко, словно тренировал это действие каждый день, метко проткнул острием эстока нервный узел в основании гибкой шеи сначала одной твари, следом другой, оставив их мертвые тела в виде украшений крепкой обуви.
Потусторонний туман без подпитки из преисподней быстро растворялся в дневном свете. Беспечные звуки леса с нарастающей громкостью возвращались к привычному состоянию. Но мастер не расслаблялся, а зорко оглядывал окружающую обстановку. Сколько еще чудовищных порождений проникло сквозь межмировую щель, не известно. Но нет, никто больше не стремился напасть на источник вкусного мяса, поживиться ароматной плотью и густой горячей кровью.
Старик поместил доброе оружие на место, спешился. Из седельной сумки достал припасенные для верного спутника яблоки, конь благодарно заворчал, захрупав угощением.
С трудом, но мастеру удалось разжать челюсти мелких злобных тварей, сведенные посмертной судорогой. Крепкая чешуйчатая броня на спине и боках не давала нанести повреждения тварям, и брат Стар взрезал острым кинжалом беззащитные животы, покрытые свалявшейся колтунами землистой шерстью. Мертвые тушки с разверстыми кавернами ран бросил тут же, в кустах – лесные хищники доведут справедливое дело до конца.
В небе, словно колокол возмездия, прогремел гром. Из резко налетевших тяжелых туч на лес обрушился ливень, будто попытка смыть остаточные воспоминания о произошедшем.
Мастер по-стариковски пробормотал под нос крепкое бранное словцо и полез за скаткой тяжелого кожаного плаща.
– Гребаный мир, – Стар смачно харкнул в сторону кустов, куда забросил убитых тварей, и накрыл седую голову глубоким капюшоном.
• * *
– Здравствуй, брат мой, – правитель Сангвитерры не сильно изменился с их первой встречи, – рад увидеть тебя после стольких лет.
– Чуть меньше десятка, – ухмыльнулся мастер, тепло обнимая давнишнего знакомца, – что для кровопийцы этот срок – миг.
– Шутить изволишь, – Саннвер добродушно покачал головой, – годы идут, а ты не меняешься.
– Так мы, люди, как ты знаешь, неизменны в своих привычках, – брат Стар хитро подмигнул, смежив морщинистое веко над глазом, покрытым возрастной патиной.
– Присаживайся за мой гостеприимный стол, человек, – король радушно указал на удобный стул, – подкрепись после долгой дороги.
– За мной не заржавеет, – мастер без стеснения принялся за трапезу, – но брат мой названный, Саннвер, не томи прелюдией. Приступай к рассказу, но коротко и по существу.
Повелитель, оттолкнувшись от подлокотников замшевого кресла, медленно встал, прошелся по комнате, куда пригласил долгожданного посетителя для приватной беседы. Подойдя к окну, долго всматривался в замковую округу, щедро облитую красно-оранжевым солнцем, которое бывает только в конце жаркого лета.
Брат Стар не торопил хозяина замка, с чувством вкушал изысканные угощения, наслаждался приятным вином и внимательно следил за поведением старого друга.
– До тебя, наверняка, доходили слухи, – вампир, наконец, решился приступить к рассказу, – что королевства Сангвитерра и Шинэмор договорились объединиться посредством женитьбы.
– Слыхал, – утвердительно кивнул мастер, – не знал, правда или нет.
– Правительница Шинэмора вынуждена была отдать за меня свою единственную наследницу, – Саннвер мягко улыбнулся, – прелестную и благовоспитанную Виктори.
– Красивое имя, – брат Стар многозначительно поиграл седыми бровями.
– Конечно, рассказчик обнажил острые клыки в легкой усмешке,– ее матери Светлани, несмотря на способности, все труднее сдерживать распространяемую крамолу, наветы и заговоры.
