Маленький английский магазин. Два помощника. И спустя полтора часа я увидела и настоящего пэра, и шотландского горца, и ирландского путешественника, и даже простого английского работягу.
Кстати, да. Лишь видя мою улыбку, выходя из-за шторки, Ирлиг говорил, что «берём».
Потом мы катались по ночному городу, зашли в один из приличных ресторанов, что не закрываются до утра – их не так уж и мало, если ты знаешь, что искать. Потом мы разговаривали о его компании. Он рассказывал забавные истории, связанные с людьми и вампирами.
Я расслабилась. Меня на самом деле отпустила ситуация с мужем. У меня появился друг. Я не знала, что буду делать в будущем, но ощутила в себе желание заниматься чем-то важным. Не ограничиваться домом и детьми, применить свои возможности, желания и знания для чего-то более интересного. Самореализоваться.
Благодаря своему неудачному браку, я научилась разбираться в физике и электронике. А заодно работать молотком, отвёрткой и остальными бытовыми инструментами. Химию любила с юности, хотя тогда она была чем-то на стыке магии и алхимии. Какого-то специализированного образования не получала, но более чем за полтора века стыдно не разобраться в мироустройстве.
Я делилась мыслями с другом. Он внимательно меня слушал, пока вёл машину. Я не сразу сообразила, что еде мы не к моим родным.
– Ирлиг, а мы куда едем?
Всё так же безмятежно улыбаясь, он ответил.
– За нами хвост тащится уже около часа. Я решил, что везти непонятно кого в дом к твоим детям – небезопасно.
– И куда мы?
– Ты любишь летать?
Я не поняла вопроса.
– Ирлиг, я не умею летать. Может, ты и умеешь, но мне такое недоступно.
И тут грянул обидный мужской ржач. Мы даже съехали на обочину, и пока конунг не успокоился, не тронулись в дальнейший путь.
– На вертолёте. Сможем не только спутать наших хвостовых, но и посмотреть куда они рванут, и кто это вообще такие.
Да, мы доехали до взлетно-посадочной площадки, но я не получала от поездки удовольствия. Я обиделась.
А вот зачем он мне крылья подрезал? Я почти поверила, что вот ещё несколько веков – и я смогу летать. И облом. Вот я и обиделась. На него, на себя и на жизнь в целом. Жизнь вообще штука несправедливая.
Не успела я вынырнуть из своих мыслей, как Ирлиг выдернул меня из машины и отвратительно быстро, практически задевая коленями мои висящие на уровне его пояса ноги, побежал к работающему вертолёту. Причём прижал к себе, как ребёнка. А если учитывать, какой он большой, то я вся спряталась у него на груди. Со стороны, наверное, это так и выглядело. Мы успели только заскочить в вертолёт, ещё дверь не захлопнули, а уже полетели.
И только когда Ирлиг помог мне сесть, я ощутила в воздухе одуряющий запах. Густой, невозможно притягательный аромат древней крови.
– Ты поцарапался? Я вроде не сильно в тебя вцепилась. – Не уверена, но, кажется, мой голос дрожал от желания притянуть к себе мужчину и получить то, в чём так долго себе отказывала. Я старалась даже мысли не допускать о кормлении от него.
– Нет. Ты не при чём. – Его гримаса, которую он пытался выдать за улыбку, меня не обманула. – Может, достанешь аптечку? Она у тебя под ногами.
Испугалась я – словами не передать, как. Но дрожащими пальцами достала аптечку и даже открыла её, сломав замок, хотя ключ висел сбоку.
Ирлиг повернулся ко мне плечом, давая доступ к спине, и на темной ткани куртки я различила влажные пятна. Запах крови стал ещё отчётливее.
Превозмогая разрывающие меня желания – ощутить на языке его вкус и забиться в угол от ужаса, – я извлекла ногтями две пули, в сплав которых было добавлено немалое количество серебра, и залила отверстия обеззараживающей мазью, всунув тюбик в рану и выдавив туда больше половины содержимого. Затем я заложила всё ватой, наклеила сверху водонепроницаемый пластырь.
– Пластыря было бы достаточно.
Если пациент шутит – значит, будет жить. А если меня пробивает на истерический смех, то и я скоро успокоюсь. Так что можно позволить себе немного расслабиться.
Но вместо успокоения меня посетило иррациональное желание стукнуть викинга. Чтобы не дойти до рукоприкладства, я направила свои действия в иное русло: провела пальцем по обнаженной коже беззащитного мужчины, собрала пару капель крови и слизнула их.
Пищевой оргазм. Не иначе. По-другому не могу описать свои впечатления. Внутри меня будто расцвело ощущение невозможного и давно забытого удовольствия. Я бы, наверное, села на пол и продолжила переживать этот вихрь внутри себя, если бы Ирлиг не подхватил меня и не усадил рядом.
– Не разочарована?
Я ответила «Нет», прежде чем сообразила, что говорю вслух. И залилась краской, поймав его понимающий, пронзительно-синий взгляд.
И как провал, обморок или быстрый сон. Такой же взгляд любимых глаз, ощущения, которые разрывают душу, сердце, выворачивают тебя наизнанку и заставляют гореть и жить. Кажется, это длилось какое-то мгновение. Я сморгнула раз-другой, и ощущение пропало. Внутри разлилась странная, непривычная мне грусть.
Я отвернулась от викинга, продолжая опираться на его здоровое плечо. И предпочла немного подремать, не зацикливаясь на вывертах перегруженного сознания. Скоро рассвет.
Как и где мы приземлились – я не знаю, потому как проснулась вообще непонятно где, лежа на полу на тонком матрасе. Телефона в штанах не обнаружила, как и самих штанов.
При мыслях о викинге, кровь начала течь быстрее. И дело не в том, что он защищал меня или раздевал. Я ощутила, что хочу его. И не только его крови. Несмотря на малое время, прошедшее после разрыва с мужем, я хочу Ирлига как мужчину. Я хочу ощутить себя живой и желанной. И ещё вкус его крови...
Внутри тела закручивается спираль, и клыки удлиняются при одной мысли об этом.
– Ты проснулась!
Чёрт, он что, был всё это время здесь? Пусть я не озвучивала свои мысли, но мой запах мог выдать меня с головой.
– Извини. Это единственное место, которое я смог найти до рассвета. – Он сделал вид, что не заметил, или ему впрямь всё равно?
– Здесь мило, – кое-как выдавила, разглядывая обшарпанные бетонные стены и голый пол.
– Ну да. – Он так невероятно улыбается. – Это подвал нашего пилота. Он человек, но часто сотрудничает со мной, когда я бываю в России.
– Верные люди – редкость.
– Чем больше в них осталось человеческого, тем они вернее. Истинная человеческая природа намного честнее, она – только не смейся, – ближе к животным. Но современное общество позволяет им приобрести то, что раньше считалось истинным пороком – умение без раздумий бить в спину.
– Мне казалось, это было в них всегда.
– Раньше – меньше. Но может, лишь на севере. Иногда мне кажется, что эта зараза пришла с юга, захватила Европу параллельно с христианством и распространилась дальше, когда люди стали бояться смерти. Старые боги, что ходили среди людей, были честнее.
Слушала бы его и слушала.
– У меня к тебе просьба. Ты можешь отказаться, но мне некого больше сейчас попросить.
– Да! – согласие прозвучало сразу. Я не смогла сдержаться, а Ирлиг расплылся в ехидной улыбке и мгновенно оказался рядом.
– Маленькая глупая девочка. А если бы я попросил твоё сердце для ритуала моих богов?
Я чуть дёрнулась, но поняла, что это лишь шутка. Ведь правда?
– Не бойся. Мне просто нужно немного крови, чтобы вывести серебро, что проникло в вены. – Его бархатный шепот, завораживающий, туманящий мысли; горячие руки, скользящие по плечам. Мимолётные касания губ к шее, совсем лишние и безумно нужные, волнующие. И нет сил воспротивится, пусть и для вида, чтоб сохранить ещё одну, давно лишнюю, часть себя, своего смущения.
Укус клыков вышел чуть болезненней, чем я ожидала, но, учитывая, что Ирлиг и сам не маленький, и большие у него не только клыки...
Что-то я не о том думаю.
Он сделал буквально пару глотков, видимо, не желая брать лишнего. И это можно было бы назвать честным, если бы я не хотела большего.
Почему мы стараемся кормиться в парах? Потому что это очень интимный процесс, создающий особую связь тонких тел, можно сказать, душ.
Поэтому мне и с мужем было легко расстаться. Он давно не давал мне своей крови, сам питался от других, и мои, как оказалось, надуманные и давно лелеемые чувства легко растаяли перед фактом полновесной измены.
А Ирлиг за короткое время нашего знакомства дал мне ощутить себя живой, беззащитной и нужной.
Невесомый поцелуй в быстро закрывающиеся ранки.
После чего викинга буквально снесло в дальний угол и вырвало.
– Что с тобой? – в этот раз я действительно испугалась. Может, с моей кровью что-то не так? Может, муж и на мне опыты ставил? Господи, а если викинг умрёт?
Немного отдышавшись он ответил:
– Всё нормально. Видимо, в этих пулях была ещё какая-то гадость, кроме серебра. Она и набросилась на свежую порцию. Надеюсь, вышло всё. Хорошо, что в тебя не попали.
Его скрутило ещё пару раз, прежде чем он вернулся. И выглядел он при этом бледнее чем обычно.
– Тебе лучше отдохнуть, – пробормотала я.
Уступила ему свой матрасик, жалея, что ничем не могу помочь. Уже хотела отойти, чтоб не мешать ему отдыхать, но Ирлиг поймал мои пальцы свой широкой ладонью и удержал рядом.
– Побудь со мной, моя Фригг, – пробормотал он с закрытыми глазами.
Если честно, в этот момент мне захотелось встать и уйти. Меня будто под дых бревном ударили. Я тут уже рассчитывала на какие-то отношения, а у него в мыслях какая-то Фригидна.
Тьфу, ну что я за дура. Мало мне было одного мужа. Ирлиг – тоже мутный вампир с тёмным и длинным прошлым. И если ему нравится какая-то фригидная вампирша, это их парные проблемы.
Всё равно грустно и плакать хочется. Но не буду. Мои слёзы нужно ещё заслужить.
В тот момент, дневничок, мне тебя ужасно не хватало, чтобы более полно рассказать обо всех эмоциях, которые были куда сильнее, чем я сейчас пишу.
В общем, закопалась я в грустные мысли, а Ирлиг уснул беспокойным сном больного вампира.
А спустя какое-то время я обнаружила себя спящей рядом с крепким мужским телом.
Только я чётко могла сказать, что это мне снится. Место было другое. И ощущение это наслаивалось на вечернюю негу после короткого, но приятного сна.
Это странно. Осознавать себя настоящую и видеть себя в чужом теле. Пальцы длинее и маникюра нет и в помине.
Я оглянулась назад, чтобы понять, кто там такой рукастый. И была рада и не рада увидеть викинга. Те же черты лица, но мягче, нежнее. Волосы заплетены в нечто вроде дредов – помню, он говорил, что это какие-то ритуальные косы, определяющие то ли ранги, то ли ещё что-то в этом роде.
– Любимая, давай ты поспишь. Я понимаю, что меня полгода не было, но ты, моя морская кобылица, вымотала меня так, как вся армия саксонского королька не смогла.
И при этом во время монолога «самого уставшего в мире викинга», его большая мозолистая рука уже вовсю ласкала грудь, а в ягодицы упирался совсем не меч.
– Так ты хочешь, чтобы я тебя попросила? И ты совсем-совсем не соскучился по моему нектару?
Голос у другой меня оказался хриплый, возможно, со сна, и при этом игривый. И пусть я понимала лишь суть беседы, ибо велась она на незнакомом мне языке, но и сути было довольно, чтоб осознать – этих двоих связывает нечто большее, чем постель. И как бы мне ни хотелось узнать, что было дальше, и каково это – ощущать страсть конунга, но сон растворялся, размывался перед моим взором, выталкивая меня в реальность, где я не его женщина. И проснулась я от своего же стона. Возбуждённо-возмущенно-разочарованного стона.
Хорошо, что одна. Было бы очень неудобно, если бы Ирлиг учуял мой запах желания и вновь сделал вид, что это его не касается. И даже если бы он захотел развить наши отношения в этом ключе, поймав меня тёпленькой, не уверена, что я готова к этому.
Сама не знаю, чего хочу и чего боюсь. Эх-х....
Я успела немного размяться и разогнать кровь, да разобрать волосы на пряди пальцами к тому моменту, когда Ирлиг вернулся. Делать вид, что я спала, аки мёртвая царевна – не видела смысла.
В руках у конунга был бокал с кровью.
– Мне кажется, что я в последнее время слишком много пью, – проворчала я, улыбаясь и принимая у него тёплый стакан.
– Тебе нужно восстановить силы. Я немало взял у тебя утром. – Его рука дёрнулась в мою сторону, но тут же была остановлена волевым усилием. Не будь я вампиром – и не заметила бы.
Вот тебе и механизм кормления в действии. Уже проявляется желание тактильного контакта. Немного жаль. Мне хотелось знать, что Ирлиг мог бы ко мне испытывать без рефлексов, выработанных тысячелетиями эволюции нашего вида.
– Нужно возвращаться. Боюсь, что твой бывший муженёк не успокоится, пока не заберёт то, что ему так отчаянно нужно.
– Да хрен ему, – жестко отрезала я. – Хочу закончить эту тяжбу со счетами, законсервировать имущество и уехать с детьми куда-нибудь подальше. Сил моих нет оставаться в одной с ним стране.
– У меня есть чудесный дом в Ирландии, где тебе и детям будет уютно и комфортно. Там рядом небольшой аэродром, чтобы можно было добраться до любого уголка Соединённого Королевства за считанные часы. – Он забрал мой стакан, и наши пальцы «случайно» соприкоснулись.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Стакан в его ладони хрустнул и осыпался звенящей мозаикой на бетонный пол.
– Это безопасно, и я смогу...
– Я должна самой себе доказать, что чего-то стою в этой жизни, не прикрываясь мужчиной, обстоятельствами и детьми.
– Ставя под удар их и себя?
Его вопрос вызвал бурю эмоций – от щиплющей глаза беспомощности до звериной ярости.
– Не твоя забота, – рыкнула я, ставя Ирлига в одно мгновение в один ряд с бывшем мужем.
Я слишком долго плыла по течению, слишком полагалась на судьбу, слишком верила мужчине, за что сейчас плачу тройную цену. Это только в теории мужчинам нужна нежная и ласковая домохозяйка, а на деле – если ты не можешь всего сама, если ты не личность, то ты никому не нужна и встаёшь вровень с обслугой – дампирками и человечками.
Мне стоило бы в тот момент больше внимания уделить мимике конунга, но я, поглощенная грустными мыслями, приняла его ироничную улыбку за признание моей правоты.
– Я приму твоё решение, но, пожалуйста, расскажи, куда же ты повезешь детей, чтобы вас не доставал и не беспокоил твой бывший муж?
– Я думала о том, чтобы перебраться за океан.
– Туда, где тебе не сможет помочь семья, и где твои дети будут в большей опасности, нежели сейчас.
И, не говоря больше ни слова, он сильно толкнул меня к стене, развернул, оцарапав лоб о бетон, вывернул руки за спиной и нанес несколько ощутимых шлепков ниже пояса.
– Вздорная девчонка! Не думаешь о себе, подумай о детях. Твой муж ни перед чем не остановится. Хочешь трястись от страха за жизни родных? Хочешь сходить с ума всякий раз, когда дети выходят из поля зрения? – он говорил так, будто сам не один раз прошел через это. Каждое предложение сопровождалось нанесением новой красной отметины на мою многострадальную попку.
И я в жизни никому не признаюсь, кроме тебя, дорогой дневник, но это было возмутительно возбуждающе.
Ирлиг был прав по всем пунктам. И мог без жестокости, но твердо отстоять свою позицию.
– Женщина, ты сумасшедшая. – Конунг прижался ко мне всем телом, давая ощутить, что не мне одной его поведение не кажется неправильным или неоправданным.
Кстати, да. Лишь видя мою улыбку, выходя из-за шторки, Ирлиг говорил, что «берём».
Потом мы катались по ночному городу, зашли в один из приличных ресторанов, что не закрываются до утра – их не так уж и мало, если ты знаешь, что искать. Потом мы разговаривали о его компании. Он рассказывал забавные истории, связанные с людьми и вампирами.
Я расслабилась. Меня на самом деле отпустила ситуация с мужем. У меня появился друг. Я не знала, что буду делать в будущем, но ощутила в себе желание заниматься чем-то важным. Не ограничиваться домом и детьми, применить свои возможности, желания и знания для чего-то более интересного. Самореализоваться.
Благодаря своему неудачному браку, я научилась разбираться в физике и электронике. А заодно работать молотком, отвёрткой и остальными бытовыми инструментами. Химию любила с юности, хотя тогда она была чем-то на стыке магии и алхимии. Какого-то специализированного образования не получала, но более чем за полтора века стыдно не разобраться в мироустройстве.
Я делилась мыслями с другом. Он внимательно меня слушал, пока вёл машину. Я не сразу сообразила, что еде мы не к моим родным.
– Ирлиг, а мы куда едем?
Всё так же безмятежно улыбаясь, он ответил.
– За нами хвост тащится уже около часа. Я решил, что везти непонятно кого в дом к твоим детям – небезопасно.
– И куда мы?
– Ты любишь летать?
Я не поняла вопроса.
– Ирлиг, я не умею летать. Может, ты и умеешь, но мне такое недоступно.
И тут грянул обидный мужской ржач. Мы даже съехали на обочину, и пока конунг не успокоился, не тронулись в дальнейший путь.
– На вертолёте. Сможем не только спутать наших хвостовых, но и посмотреть куда они рванут, и кто это вообще такие.
Да, мы доехали до взлетно-посадочной площадки, но я не получала от поездки удовольствия. Я обиделась.
А вот зачем он мне крылья подрезал? Я почти поверила, что вот ещё несколько веков – и я смогу летать. И облом. Вот я и обиделась. На него, на себя и на жизнь в целом. Жизнь вообще штука несправедливая.
Не успела я вынырнуть из своих мыслей, как Ирлиг выдернул меня из машины и отвратительно быстро, практически задевая коленями мои висящие на уровне его пояса ноги, побежал к работающему вертолёту. Причём прижал к себе, как ребёнка. А если учитывать, какой он большой, то я вся спряталась у него на груди. Со стороны, наверное, это так и выглядело. Мы успели только заскочить в вертолёт, ещё дверь не захлопнули, а уже полетели.
И только когда Ирлиг помог мне сесть, я ощутила в воздухе одуряющий запах. Густой, невозможно притягательный аромат древней крови.
– Ты поцарапался? Я вроде не сильно в тебя вцепилась. – Не уверена, но, кажется, мой голос дрожал от желания притянуть к себе мужчину и получить то, в чём так долго себе отказывала. Я старалась даже мысли не допускать о кормлении от него.
– Нет. Ты не при чём. – Его гримаса, которую он пытался выдать за улыбку, меня не обманула. – Может, достанешь аптечку? Она у тебя под ногами.
Испугалась я – словами не передать, как. Но дрожащими пальцами достала аптечку и даже открыла её, сломав замок, хотя ключ висел сбоку.
Ирлиг повернулся ко мне плечом, давая доступ к спине, и на темной ткани куртки я различила влажные пятна. Запах крови стал ещё отчётливее.
Превозмогая разрывающие меня желания – ощутить на языке его вкус и забиться в угол от ужаса, – я извлекла ногтями две пули, в сплав которых было добавлено немалое количество серебра, и залила отверстия обеззараживающей мазью, всунув тюбик в рану и выдавив туда больше половины содержимого. Затем я заложила всё ватой, наклеила сверху водонепроницаемый пластырь.
– Пластыря было бы достаточно.
Если пациент шутит – значит, будет жить. А если меня пробивает на истерический смех, то и я скоро успокоюсь. Так что можно позволить себе немного расслабиться.
Но вместо успокоения меня посетило иррациональное желание стукнуть викинга. Чтобы не дойти до рукоприкладства, я направила свои действия в иное русло: провела пальцем по обнаженной коже беззащитного мужчины, собрала пару капель крови и слизнула их.
Пищевой оргазм. Не иначе. По-другому не могу описать свои впечатления. Внутри меня будто расцвело ощущение невозможного и давно забытого удовольствия. Я бы, наверное, села на пол и продолжила переживать этот вихрь внутри себя, если бы Ирлиг не подхватил меня и не усадил рядом.
– Не разочарована?
Я ответила «Нет», прежде чем сообразила, что говорю вслух. И залилась краской, поймав его понимающий, пронзительно-синий взгляд.
И как провал, обморок или быстрый сон. Такой же взгляд любимых глаз, ощущения, которые разрывают душу, сердце, выворачивают тебя наизнанку и заставляют гореть и жить. Кажется, это длилось какое-то мгновение. Я сморгнула раз-другой, и ощущение пропало. Внутри разлилась странная, непривычная мне грусть.
Я отвернулась от викинга, продолжая опираться на его здоровое плечо. И предпочла немного подремать, не зацикливаясь на вывертах перегруженного сознания. Скоро рассвет.
Как и где мы приземлились – я не знаю, потому как проснулась вообще непонятно где, лежа на полу на тонком матрасе. Телефона в штанах не обнаружила, как и самих штанов.
При мыслях о викинге, кровь начала течь быстрее. И дело не в том, что он защищал меня или раздевал. Я ощутила, что хочу его. И не только его крови. Несмотря на малое время, прошедшее после разрыва с мужем, я хочу Ирлига как мужчину. Я хочу ощутить себя живой и желанной. И ещё вкус его крови...
Внутри тела закручивается спираль, и клыки удлиняются при одной мысли об этом.
– Ты проснулась!
Чёрт, он что, был всё это время здесь? Пусть я не озвучивала свои мысли, но мой запах мог выдать меня с головой.
– Извини. Это единственное место, которое я смог найти до рассвета. – Он сделал вид, что не заметил, или ему впрямь всё равно?
– Здесь мило, – кое-как выдавила, разглядывая обшарпанные бетонные стены и голый пол.
– Ну да. – Он так невероятно улыбается. – Это подвал нашего пилота. Он человек, но часто сотрудничает со мной, когда я бываю в России.
– Верные люди – редкость.
– Чем больше в них осталось человеческого, тем они вернее. Истинная человеческая природа намного честнее, она – только не смейся, – ближе к животным. Но современное общество позволяет им приобрести то, что раньше считалось истинным пороком – умение без раздумий бить в спину.
– Мне казалось, это было в них всегда.
– Раньше – меньше. Но может, лишь на севере. Иногда мне кажется, что эта зараза пришла с юга, захватила Европу параллельно с христианством и распространилась дальше, когда люди стали бояться смерти. Старые боги, что ходили среди людей, были честнее.
Слушала бы его и слушала.
– У меня к тебе просьба. Ты можешь отказаться, но мне некого больше сейчас попросить.
– Да! – согласие прозвучало сразу. Я не смогла сдержаться, а Ирлиг расплылся в ехидной улыбке и мгновенно оказался рядом.
– Маленькая глупая девочка. А если бы я попросил твоё сердце для ритуала моих богов?
Я чуть дёрнулась, но поняла, что это лишь шутка. Ведь правда?
– Не бойся. Мне просто нужно немного крови, чтобы вывести серебро, что проникло в вены. – Его бархатный шепот, завораживающий, туманящий мысли; горячие руки, скользящие по плечам. Мимолётные касания губ к шее, совсем лишние и безумно нужные, волнующие. И нет сил воспротивится, пусть и для вида, чтоб сохранить ещё одну, давно лишнюю, часть себя, своего смущения.
Укус клыков вышел чуть болезненней, чем я ожидала, но, учитывая, что Ирлиг и сам не маленький, и большие у него не только клыки...
Что-то я не о том думаю.
Он сделал буквально пару глотков, видимо, не желая брать лишнего. И это можно было бы назвать честным, если бы я не хотела большего.
Почему мы стараемся кормиться в парах? Потому что это очень интимный процесс, создающий особую связь тонких тел, можно сказать, душ.
Поэтому мне и с мужем было легко расстаться. Он давно не давал мне своей крови, сам питался от других, и мои, как оказалось, надуманные и давно лелеемые чувства легко растаяли перед фактом полновесной измены.
А Ирлиг за короткое время нашего знакомства дал мне ощутить себя живой, беззащитной и нужной.
Невесомый поцелуй в быстро закрывающиеся ранки.
После чего викинга буквально снесло в дальний угол и вырвало.
– Что с тобой? – в этот раз я действительно испугалась. Может, с моей кровью что-то не так? Может, муж и на мне опыты ставил? Господи, а если викинг умрёт?
Немного отдышавшись он ответил:
– Всё нормально. Видимо, в этих пулях была ещё какая-то гадость, кроме серебра. Она и набросилась на свежую порцию. Надеюсь, вышло всё. Хорошо, что в тебя не попали.
Его скрутило ещё пару раз, прежде чем он вернулся. И выглядел он при этом бледнее чем обычно.
– Тебе лучше отдохнуть, – пробормотала я.
Уступила ему свой матрасик, жалея, что ничем не могу помочь. Уже хотела отойти, чтоб не мешать ему отдыхать, но Ирлиг поймал мои пальцы свой широкой ладонью и удержал рядом.
– Побудь со мной, моя Фригг, – пробормотал он с закрытыми глазами.
Если честно, в этот момент мне захотелось встать и уйти. Меня будто под дых бревном ударили. Я тут уже рассчитывала на какие-то отношения, а у него в мыслях какая-то Фригидна.
Тьфу, ну что я за дура. Мало мне было одного мужа. Ирлиг – тоже мутный вампир с тёмным и длинным прошлым. И если ему нравится какая-то фригидная вампирша, это их парные проблемы.
Всё равно грустно и плакать хочется. Но не буду. Мои слёзы нужно ещё заслужить.
В тот момент, дневничок, мне тебя ужасно не хватало, чтобы более полно рассказать обо всех эмоциях, которые были куда сильнее, чем я сейчас пишу.
В общем, закопалась я в грустные мысли, а Ирлиг уснул беспокойным сном больного вампира.
А спустя какое-то время я обнаружила себя спящей рядом с крепким мужским телом.
Только я чётко могла сказать, что это мне снится. Место было другое. И ощущение это наслаивалось на вечернюю негу после короткого, но приятного сна.
Это странно. Осознавать себя настоящую и видеть себя в чужом теле. Пальцы длинее и маникюра нет и в помине.
Я оглянулась назад, чтобы понять, кто там такой рукастый. И была рада и не рада увидеть викинга. Те же черты лица, но мягче, нежнее. Волосы заплетены в нечто вроде дредов – помню, он говорил, что это какие-то ритуальные косы, определяющие то ли ранги, то ли ещё что-то в этом роде.
– Любимая, давай ты поспишь. Я понимаю, что меня полгода не было, но ты, моя морская кобылица, вымотала меня так, как вся армия саксонского королька не смогла.
И при этом во время монолога «самого уставшего в мире викинга», его большая мозолистая рука уже вовсю ласкала грудь, а в ягодицы упирался совсем не меч.
– Так ты хочешь, чтобы я тебя попросила? И ты совсем-совсем не соскучился по моему нектару?
Голос у другой меня оказался хриплый, возможно, со сна, и при этом игривый. И пусть я понимала лишь суть беседы, ибо велась она на незнакомом мне языке, но и сути было довольно, чтоб осознать – этих двоих связывает нечто большее, чем постель. И как бы мне ни хотелось узнать, что было дальше, и каково это – ощущать страсть конунга, но сон растворялся, размывался перед моим взором, выталкивая меня в реальность, где я не его женщина. И проснулась я от своего же стона. Возбуждённо-возмущенно-разочарованного стона.
Хорошо, что одна. Было бы очень неудобно, если бы Ирлиг учуял мой запах желания и вновь сделал вид, что это его не касается. И даже если бы он захотел развить наши отношения в этом ключе, поймав меня тёпленькой, не уверена, что я готова к этому.
Сама не знаю, чего хочу и чего боюсь. Эх-х....
Я успела немного размяться и разогнать кровь, да разобрать волосы на пряди пальцами к тому моменту, когда Ирлиг вернулся. Делать вид, что я спала, аки мёртвая царевна – не видела смысла.
В руках у конунга был бокал с кровью.
– Мне кажется, что я в последнее время слишком много пью, – проворчала я, улыбаясь и принимая у него тёплый стакан.
– Тебе нужно восстановить силы. Я немало взял у тебя утром. – Его рука дёрнулась в мою сторону, но тут же была остановлена волевым усилием. Не будь я вампиром – и не заметила бы.
Вот тебе и механизм кормления в действии. Уже проявляется желание тактильного контакта. Немного жаль. Мне хотелось знать, что Ирлиг мог бы ко мне испытывать без рефлексов, выработанных тысячелетиями эволюции нашего вида.
– Нужно возвращаться. Боюсь, что твой бывший муженёк не успокоится, пока не заберёт то, что ему так отчаянно нужно.
– Да хрен ему, – жестко отрезала я. – Хочу закончить эту тяжбу со счетами, законсервировать имущество и уехать с детьми куда-нибудь подальше. Сил моих нет оставаться в одной с ним стране.
– У меня есть чудесный дом в Ирландии, где тебе и детям будет уютно и комфортно. Там рядом небольшой аэродром, чтобы можно было добраться до любого уголка Соединённого Королевства за считанные часы. – Он забрал мой стакан, и наши пальцы «случайно» соприкоснулись.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Стакан в его ладони хрустнул и осыпался звенящей мозаикой на бетонный пол.
– Это безопасно, и я смогу...
– Я должна самой себе доказать, что чего-то стою в этой жизни, не прикрываясь мужчиной, обстоятельствами и детьми.
– Ставя под удар их и себя?
Его вопрос вызвал бурю эмоций – от щиплющей глаза беспомощности до звериной ярости.
– Не твоя забота, – рыкнула я, ставя Ирлига в одно мгновение в один ряд с бывшем мужем.
Я слишком долго плыла по течению, слишком полагалась на судьбу, слишком верила мужчине, за что сейчас плачу тройную цену. Это только в теории мужчинам нужна нежная и ласковая домохозяйка, а на деле – если ты не можешь всего сама, если ты не личность, то ты никому не нужна и встаёшь вровень с обслугой – дампирками и человечками.
Мне стоило бы в тот момент больше внимания уделить мимике конунга, но я, поглощенная грустными мыслями, приняла его ироничную улыбку за признание моей правоты.
– Я приму твоё решение, но, пожалуйста, расскажи, куда же ты повезешь детей, чтобы вас не доставал и не беспокоил твой бывший муж?
– Я думала о том, чтобы перебраться за океан.
– Туда, где тебе не сможет помочь семья, и где твои дети будут в большей опасности, нежели сейчас.
И, не говоря больше ни слова, он сильно толкнул меня к стене, развернул, оцарапав лоб о бетон, вывернул руки за спиной и нанес несколько ощутимых шлепков ниже пояса.
– Вздорная девчонка! Не думаешь о себе, подумай о детях. Твой муж ни перед чем не остановится. Хочешь трястись от страха за жизни родных? Хочешь сходить с ума всякий раз, когда дети выходят из поля зрения? – он говорил так, будто сам не один раз прошел через это. Каждое предложение сопровождалось нанесением новой красной отметины на мою многострадальную попку.
И я в жизни никому не признаюсь, кроме тебя, дорогой дневник, но это было возмутительно возбуждающе.
Ирлиг был прав по всем пунктам. И мог без жестокости, но твердо отстоять свою позицию.
– Женщина, ты сумасшедшая. – Конунг прижался ко мне всем телом, давая ощутить, что не мне одной его поведение не кажется неправильным или неоправданным.
