А вот это интересно!
– Почему ты так думаешь, счастье моё? – Ещё бы не счастье, когда подозреваемая колется на первой фразе.
– Отец сказал, что мы не можем допустить распространение твоей огромной силы тьмы: она вырывалась по ночам, и её не останавливали даже блокирующие магию стены. – Девушка сделала глубокий вдох, как перед нырком в воду, и даже голос её стал ниже и более приемлем для слуха. – И я предложила давать тебе отвар отката, чтобы ты не навредил сам себе.
Желание свернуть ей шею почти пересилил здравый смысл.
Эта безголовая... птица! Чуть не уничтожила все мои старания последних лет!
Отвар отката действует согласно названию. Он снижает уровень и количество активных сил до минимального уровня, которым эльф обладал до какого-то времени, обычно в ауре стирается процентов двадцать. За последние лет двести было зафиксировано всего пару случаев применения этого средства. И эта!.. прости богиня, действовала из лучших побуждений и по мнимой любви, но всё же...
Дальнейшие словесные излияния лишь загоняли эльфийку и её родителя в глубочайшую яму правосудия, из которой я не выпущу их живыми.
В заговоре участвовало такое количество высокопоставленных и приближенных к власти эльфов, что мне самому впору было писать на себя рапорт. Пропустить такое, прямо под носом! Нет, я понимаю, что был неприятный период, когда я укреплял сеть разведки в империи, искал Хозяйку Леса, потом... потом понял, что все беды мира происходят из-за женщин. Но с тех пор, как в моей жизни появилась Марайша, мне казалось, что я вернулся к миру с собой и неплохо справляюсь со своими обязанностями... Демоны, тяжело признавать собственные ошибки.
Теперь, после активных словоизлияний эльфийки, мне есть чем надавить на её отца. Хотя, когда ставкой в игре является трон, многие готовы жертвовать не только собой, но и детьми.
Спускаясь в пыточную, я не знал, что меня ждёт ещё одно разочарование. Советник покончил с собой, что для эльфа, а значит, существа с огромным запасом лет жизни, дикий и отвратительно продуманный поступок. Отравиться ядом арахнида – ощущая, как плавиться кровь, лопаются клетки всех тканей... Затем наступает болевой шок, разрушающий сознание, и как итог – всё тело превращается в кисель с тающими костями, чтобы даже некромант не собрал... Идиот! Как будто ему грозило что-то хуже смерти. И я идиот. Мне теперь опять следы искать. Я не верю, что советник – вершина заговора.
И кто, кроме некроманта, мог ему такое посоветовать? Чем его напугали? Что может быть хуже окончательной смерти? У меня много вопросов и ни одного ответа, кроме гулкой пустоты под черепной коробкой.
Закончив допросы, в том числе кухонных работников и нашего семейного целителя, которому я доверял больше, чем всем остальным врачевателям вместе взятым, я отправился к дяде проверить его самочувствие.
Иногда тебе кажется, что всё плохо, но затем выясняется, что тебе и впрямь показалось. Всё намного хуже, чем можно было представить.
Дядя умирал. Умирал как верховный маг. Как обычный эльф он вполне сможет ещё прожить несколько веков. Ему будет доступна работа с бытовыми магическими приборами, но нечто более затратное – нет. Его источник выжжен. Его силы раздавлены. Меня спасла связь с Марайшей, дяде не на кого было опереться. Чудо, что он выжил.
Я смотрел на кровать Владыки, где лежал вмиг осунувшийся и потерявший себя немолодой мужчина. Таким я его видел лишь в день, когда погибла наша семья.
Как сейчас помню. Лес плакал вместе со своим владыкой. Дождь посреди зимы. А потом целые рощи покрылись ледяной коркой, как и наши сердца. Мы потеряли всех, кого любили.
Мне, конечно, было немного проще. Даже в этом безумии я смог найти положительные моменты. Я остался единственным наследником, и с моей стороны лицемерно было бы отрицать этот факт и делать вид, что мне это неинтересно. С другой стороны, я понимал, что мой старший кузен Шенерэленей справился бы с этой работой в разы лучше меня. Но жизнь не терпит сослагательного наклонения.
А ещё я встретил Мару, и моя жизнь наполнилась новым смыслом, любовью. А в будущем, надеюсь, наша семья станет ещё больше.
Дядя же на самом деле потерял всё.
Но в ближайшие дни я, похоже, ощущу, каково это – быть владыкой капризных и своенравных эльфов. Уже сейчас понимаю, что тирания и повальные чистки – это самое малое, что ожидает моих подданных.
Марайша
Я шла по затейливым спиральным коридорам к оранжерее. Где она располагается, известно, кажется, каждой душе во дворце, но зайти посторонние туда не могли. Почему? Не знаю. Похоже, какая-то особенная магия окутывает это место. Я зашла в резные двери и сняла домашние туфли. Кощунственно ходить по мягкой траве, что устилала этот дикий, не тронутый рукой разумного уголок.
За резными ставнями, что плотной паутинкой закрывали обзор из коридора, росло около тридцати деревьев. Они все выглядели живыми и здоровыми, но две трети из них были будто покрыты пеплом, что не мешало им чуть шевелить листвой и, похоже, говорить между собой. Остальные же представляли собой самые обычные деревья с зелеными кронами.
Дерево моего эльфа я ощутила по тонкому запаху, что всегда дополнял аромат его кожи. Его ясень стоял в окружении посеревших деревьев его семьи – так же, как и дерево владыки, самое большое среди растущих здесь, было окружено деревьями, покрытыми пеплом.
Я до этого дня не представляла, скольких родных они потеряли. Неудивительно, что их хотят сместить, пока есть возможность. Стоит Тауро немного укорениться на троне, обзавестись детьми – и через пару десятков лет род моего мужа упрочит своё положение. А он не раз шептал мне в постели, что хочет целый выводок эльфят, с моими хитрыми глазами и его длинными ушами, чтобы они всё хорошо видели и слышали. Хотя, моя бы воля, лучше б его дядя наделал ещё детей с какой-нибудь «подходящей» эльфийкой.
Я дошла до дерева мужа и только сейчас поняла, что копательного инструмента с собой не взяла. Хватило бы и ложки – почва здесь на удивление рыхлая и мягкая.
– Нужно было это предусмотреть. – Я с сожалением покачала головой. – Когтями, что ли, рыть?
Росточек в моих руках вяло шевельнулся, в то время как я рассматривала землю. И в ответ на шевеление ростка один из корней дерева Тауро уполз под землю, оставляя мне удобную ямку для посадки.
– И здесь всё готов для меня сделать, но, как обычно, напоказ. Теперь верю, что это действительно его дерево. – Улыбаясь, я опустилась на колени, размотала влажную ткань и погрузила корешки в ямку. – Так-с, территорию обозначила, пора и делами заняться. – Я собралась встать, когда меня по руке хлестанула ветка дерева мужа, да с такой силой, что от удара лопнула кожа на тыльной стороне руки. Кровь шустрым ручейком побежала вниз по пальцам, и несколько шустрых капель сорвались на землю.
Я сдавленно зашипела и попыталась зажать рану, но ничего хорошего из этого не вышло. Отёк набухал очень быстро, и тонкая трещинка слишком быстро увеличивалась.
К тому моменту, когда я вернулась в комнату Тауро, края раны вспухли и будто чуть вывернулись, и с каждой минутой боль становилась сильнее, словно изнутри руку заливали кислотой. А я не могла даже сосредоточиться и набрать сырой силы, не говоря уже о том, чтобы сплести простейшее лечебное плетение. Кисть правой руки отекла, и пальцы отказывались повиноваться. В купальне я намочила полотенце под ледяным водопадом, но прикосновение холода делало только больнее.
Муж, прибежавший через пятнадцать минут, застал меня тихо скулящей, свернувшейся калачиком на кровати.
С его руки тоже не переставая текла кровь, заливая пол и постель, но ему будто было всё равно.
– Маруш, ну что ты как маленькая? – Он осторожно накладывал плетения на кисть. – И скоро совсем не будет болеть. Ты же сильная, смелая. Моя спасительница. А тут пустяковая ранка. Ну чего ты растерялась? Меня напугала. – Он уже вытирал остатки крови с моего тела и со своей здоровой руки.
– Не знаю, – заныла, уткнувшись ему в плечо.
– Ох, Мур-Мурёнок. – Тауро нежно гладил меня по голове. – Мы же связаны прочнее однояйцевых драконов. Я всё чувствую, что с тобой происходит. И сейчас ты меня напугала, сорвала с работы.
– Ну и иди отсюда! – рыкнула я, пытаясь отстраниться, но злобный деспот только крепче прижал к себе.
– Кошка дикая. Всё. Я уже здесь, и пока уходить не собираюсь.
– А я устала ото всех «пока», – рыкнула я, и лишь потом сообразила, что это реальная, наконец-то оформившаяся мысль.
– В смысле? – наиграно-удивлённо спросил муж.
А мне захотелось его ударить, накричать, психануть в конце концов. Сколько можно жить окруженной секретами, тайнами, чужими разговорами? Я устала.
Тауро
– А я устала ото всех «пока».
Как кинжалом по достоинству.
Я убрал заслонку на ощущениях. Пусть мы не прошли обряд в храме, и я не могу читать её мысли, но одна на двоих сила, в том числе ментальная, дает мне широкий доступ к чувствам супруги. Я её и поставил несколько минут назад, чтоб не захлебнуться в тихой истерике Мары. А теперь новая волна её взбунтовавшихся эмоций снесла меня, и я мог лишь беспомощно улыбаться, стараясь выплыть из её водоворота чувств. Даже ответил какую-то ересь, лишь бы заткнуть пустоту, которая сгущалась между нами, пока я молчал.
И в меня полетело полотенце, а следом здоровый кулак Мары врезался мне в челюсть.
Я не придумал ничего лучше, как скрутить любимую и прижать к себе. Так моя фурия и далась. Я получил ещё затылком по носу, и на руках отметились её когти, прежде чем удалось обезвредить мою дикую кошечку.
Вот так, свернувшись в агрессивный клубок, мы и лежали, пока Мара не затихла в моих объятьях. Она молчала, но даже через мою броню проскальзывали её тоска, усталость, гнев и боль.
Говорить и что-то выяснять не хотелось. Похоже, у моей малышки сдали нервы. А я ещё должен каким-то образом ей объяснить, что она больше не сможет учиться в академии, а перейдёт на домашнее обучение с учителями, что дадут клятву о неразглашении. И она должна будет вести себя как эльфийская леди. И много ещё чего должна, а хочу-не хочу придётся забыть, как воздушные мечты. Мои желания так же никого не волнуют, но мне проще: я внутренне к этому готовился несколько лет, хотя и желал оттянуть возложение на себя этой ноши.
– Мне иногда видится, что ты меня не любишь, – услышал я глухой голос Мары. Она лежала ко мне спиной, уткнувшись очаровательным носиком в подушку, и отказывалась поворачиваться, как я ни пытался её развернуть.
– Люблю, – фыркнул я в её макушку, прижимаясь всем телом, чтобы она ощутила себя полностью защищённой с той стороны, где лежу я. Ну и что сказать? Я соскучился по ней самой. И по её телу. Того краткого момента единения, что мы устроили в моей тюрьме, явно мало за все месяцы нашей разлуки.
– А почему я этого не чувствую?
– Слишком сильно любишь меня? Вот и не чувствуешь моих чувств.
Спереди раздалось негодующее рычание.
– Понял. Дурак. Исправлюсь. – Мои руки соскользнули с талии Мары и забрались под чудесную домашнюю блузку, где свободно располагались восхитительные округлости с карминовыми вершинками. Как ещё доказать любимой женщине, что та любима и желанна, если она не хочет тебя слышать?
Где-то в мире
Девушка с белоснежными волосами, в которых пробегали голубые искры, одетая в белый хитон, что лишь подчёркивал все изгибы юного тела, перевернула водные часы. Щелочка между частями сосуда была столь мала, что сквозь неё могла просочиться лишь пара молекул, но и того было достаточно, чтобы отсчёт начался.
– Даже интересно, позовёт он меня или справится сам? – усмехнулась богиня, встряхнув густыми волосами.
Где-то в горах среди ясного неба проскользнули несколько молний, изрядно напугав молодого дракончика.
– И что бы с тебя стребовать, гордый эльфик? – Богиня задумчиво прикусила губу.
Она столь глубоко ушла в свои мысли, что совсем не заметила чёрные глаза, отразившиеся в нескольких стеклянных гранях. Чужой взгляд следил за ней из глубин иной вселенной, но что поделаешь, если глупая вера в собственную неуязвимость – обратная сторона безнаказанности и всесилия в своей вотчине.
Для той, что веками жила в тени, собирая силу по крохам, следить из тени и ждать давно стало нормой. И это – то, что она умела лучше всех богов в известных вселенных.
Где-то очень далеко
У любого мира есть свои боги. Разумеется, они делятся на сотворённых и провозглашенных, создателей и наблюдателей, родных и пришлых.
И как во всех мирах, в маленькой, но активно расширяющейся вселенной Баас Аппо были свои боги. Они были сотворены демиургом, которому принадлежала эта часть бескрайнего пространства создателя. И звали их Бастет и Аппок.
У демиурга много забав и богатая фантазия, и однажды ему захотелось узнать, что получится, если взять демона-чистильщика с изнанки (а они, да будет вам известно, питаются исключительно силой жизни), и скрестить с расой псиоников, помешанной на исследовании окружающего мира. Так появились сфинксы. Не очень красивые, совершенно лысые гуманоиды, высокоинтеллектуальные демоны, зависимые от энергии и стремящиеся поглотить все знания мира. Блуждая в космосе, эти создания впадали в спячку – токов сил, что идут через пространства, только и хватает на поддержание организмов от истощения. Но высаживаясь на живых, наполненных магией планетах, они в прямом смысле оживали, изучали и поглощали, вытягивая все соки волшебных миров.
Так случилось и с миром Баас Аппо.
Божеству Аппоку в некотором роде повезло больше. На подвластной ему планете паразиты только выкачали почти всю доступную силу. Сам же бог, при помощи жриц, что служили ему, запечатал себя в ядре планеты, не дав её окончательно осушить. Пришельцы побились о его защиту, но без регулярной подпитки не смогли долго оставаться на использованной и уже не интересной земле. Забрав часть жителей на образцы, они покинули когда-то гостеприимный дом истинных драконов и их бога.
Чтобы добраться до планеты богини Бастет, где жили мудрые, магически одарённые ракши.
Думала ли богиня о своих детях, которых было не так много, или просто хотела спасти старого друга-соперника, нам узнать уже не дано. Но, вложив все свои силы, она изменила одну из множества линий силы своей планеты, перекинув её на луну и замаскировала под токи вселенной, а в дальнейшем и скрылась там, готовя приют для избранных. В то же время её любимому жрецу пришло предсказание: враги и соперники, слившись в потомках, дадут жизнь ключу, что откроет темницу хладнокровного бога.
Что было потом, через века, в общих чертах известно ракшасам. Они стали удачным экспериментом демонов. Сфинксы поняли, что могут искоренить в следующих поколениях своего вида острую необходимость в особой энергии живых планет, и уплыли в космические дали. А ракши канули в историю.
Пророчество, прозвучавшее и услышанное, забылось, но не исчезло, а лишь веками, по крохам, набирало силу, чтобы однажды сработать и перебросить юную ракшасу в другую вселенную, где она смогла развить силы, данные четырёхлапыми предками, и стать ключом, способным вернуть магию в мир своей богини.
И в эту самую минуту зелёные глаза с вертикальным зрачком внимательно наблюдали за богиней другого мира, чтобы в решающую минуту вернуть свой ключик назад.
– Почему ты так думаешь, счастье моё? – Ещё бы не счастье, когда подозреваемая колется на первой фразе.
– Отец сказал, что мы не можем допустить распространение твоей огромной силы тьмы: она вырывалась по ночам, и её не останавливали даже блокирующие магию стены. – Девушка сделала глубокий вдох, как перед нырком в воду, и даже голос её стал ниже и более приемлем для слуха. – И я предложила давать тебе отвар отката, чтобы ты не навредил сам себе.
Желание свернуть ей шею почти пересилил здравый смысл.
Эта безголовая... птица! Чуть не уничтожила все мои старания последних лет!
Отвар отката действует согласно названию. Он снижает уровень и количество активных сил до минимального уровня, которым эльф обладал до какого-то времени, обычно в ауре стирается процентов двадцать. За последние лет двести было зафиксировано всего пару случаев применения этого средства. И эта!.. прости богиня, действовала из лучших побуждений и по мнимой любви, но всё же...
Дальнейшие словесные излияния лишь загоняли эльфийку и её родителя в глубочайшую яму правосудия, из которой я не выпущу их живыми.
В заговоре участвовало такое количество высокопоставленных и приближенных к власти эльфов, что мне самому впору было писать на себя рапорт. Пропустить такое, прямо под носом! Нет, я понимаю, что был неприятный период, когда я укреплял сеть разведки в империи, искал Хозяйку Леса, потом... потом понял, что все беды мира происходят из-за женщин. Но с тех пор, как в моей жизни появилась Марайша, мне казалось, что я вернулся к миру с собой и неплохо справляюсь со своими обязанностями... Демоны, тяжело признавать собственные ошибки.
Теперь, после активных словоизлияний эльфийки, мне есть чем надавить на её отца. Хотя, когда ставкой в игре является трон, многие готовы жертвовать не только собой, но и детьми.
Спускаясь в пыточную, я не знал, что меня ждёт ещё одно разочарование. Советник покончил с собой, что для эльфа, а значит, существа с огромным запасом лет жизни, дикий и отвратительно продуманный поступок. Отравиться ядом арахнида – ощущая, как плавиться кровь, лопаются клетки всех тканей... Затем наступает болевой шок, разрушающий сознание, и как итог – всё тело превращается в кисель с тающими костями, чтобы даже некромант не собрал... Идиот! Как будто ему грозило что-то хуже смерти. И я идиот. Мне теперь опять следы искать. Я не верю, что советник – вершина заговора.
И кто, кроме некроманта, мог ему такое посоветовать? Чем его напугали? Что может быть хуже окончательной смерти? У меня много вопросов и ни одного ответа, кроме гулкой пустоты под черепной коробкой.
Закончив допросы, в том числе кухонных работников и нашего семейного целителя, которому я доверял больше, чем всем остальным врачевателям вместе взятым, я отправился к дяде проверить его самочувствие.
Иногда тебе кажется, что всё плохо, но затем выясняется, что тебе и впрямь показалось. Всё намного хуже, чем можно было представить.
Дядя умирал. Умирал как верховный маг. Как обычный эльф он вполне сможет ещё прожить несколько веков. Ему будет доступна работа с бытовыми магическими приборами, но нечто более затратное – нет. Его источник выжжен. Его силы раздавлены. Меня спасла связь с Марайшей, дяде не на кого было опереться. Чудо, что он выжил.
Я смотрел на кровать Владыки, где лежал вмиг осунувшийся и потерявший себя немолодой мужчина. Таким я его видел лишь в день, когда погибла наша семья.
Как сейчас помню. Лес плакал вместе со своим владыкой. Дождь посреди зимы. А потом целые рощи покрылись ледяной коркой, как и наши сердца. Мы потеряли всех, кого любили.
Мне, конечно, было немного проще. Даже в этом безумии я смог найти положительные моменты. Я остался единственным наследником, и с моей стороны лицемерно было бы отрицать этот факт и делать вид, что мне это неинтересно. С другой стороны, я понимал, что мой старший кузен Шенерэленей справился бы с этой работой в разы лучше меня. Но жизнь не терпит сослагательного наклонения.
А ещё я встретил Мару, и моя жизнь наполнилась новым смыслом, любовью. А в будущем, надеюсь, наша семья станет ещё больше.
Дядя же на самом деле потерял всё.
Но в ближайшие дни я, похоже, ощущу, каково это – быть владыкой капризных и своенравных эльфов. Уже сейчас понимаю, что тирания и повальные чистки – это самое малое, что ожидает моих подданных.
Марайша
Я шла по затейливым спиральным коридорам к оранжерее. Где она располагается, известно, кажется, каждой душе во дворце, но зайти посторонние туда не могли. Почему? Не знаю. Похоже, какая-то особенная магия окутывает это место. Я зашла в резные двери и сняла домашние туфли. Кощунственно ходить по мягкой траве, что устилала этот дикий, не тронутый рукой разумного уголок.
За резными ставнями, что плотной паутинкой закрывали обзор из коридора, росло около тридцати деревьев. Они все выглядели живыми и здоровыми, но две трети из них были будто покрыты пеплом, что не мешало им чуть шевелить листвой и, похоже, говорить между собой. Остальные же представляли собой самые обычные деревья с зелеными кронами.
Дерево моего эльфа я ощутила по тонкому запаху, что всегда дополнял аромат его кожи. Его ясень стоял в окружении посеревших деревьев его семьи – так же, как и дерево владыки, самое большое среди растущих здесь, было окружено деревьями, покрытыми пеплом.
Я до этого дня не представляла, скольких родных они потеряли. Неудивительно, что их хотят сместить, пока есть возможность. Стоит Тауро немного укорениться на троне, обзавестись детьми – и через пару десятков лет род моего мужа упрочит своё положение. А он не раз шептал мне в постели, что хочет целый выводок эльфят, с моими хитрыми глазами и его длинными ушами, чтобы они всё хорошо видели и слышали. Хотя, моя бы воля, лучше б его дядя наделал ещё детей с какой-нибудь «подходящей» эльфийкой.
Я дошла до дерева мужа и только сейчас поняла, что копательного инструмента с собой не взяла. Хватило бы и ложки – почва здесь на удивление рыхлая и мягкая.
– Нужно было это предусмотреть. – Я с сожалением покачала головой. – Когтями, что ли, рыть?
Росточек в моих руках вяло шевельнулся, в то время как я рассматривала землю. И в ответ на шевеление ростка один из корней дерева Тауро уполз под землю, оставляя мне удобную ямку для посадки.
– И здесь всё готов для меня сделать, но, как обычно, напоказ. Теперь верю, что это действительно его дерево. – Улыбаясь, я опустилась на колени, размотала влажную ткань и погрузила корешки в ямку. – Так-с, территорию обозначила, пора и делами заняться. – Я собралась встать, когда меня по руке хлестанула ветка дерева мужа, да с такой силой, что от удара лопнула кожа на тыльной стороне руки. Кровь шустрым ручейком побежала вниз по пальцам, и несколько шустрых капель сорвались на землю.
Я сдавленно зашипела и попыталась зажать рану, но ничего хорошего из этого не вышло. Отёк набухал очень быстро, и тонкая трещинка слишком быстро увеличивалась.
К тому моменту, когда я вернулась в комнату Тауро, края раны вспухли и будто чуть вывернулись, и с каждой минутой боль становилась сильнее, словно изнутри руку заливали кислотой. А я не могла даже сосредоточиться и набрать сырой силы, не говоря уже о том, чтобы сплести простейшее лечебное плетение. Кисть правой руки отекла, и пальцы отказывались повиноваться. В купальне я намочила полотенце под ледяным водопадом, но прикосновение холода делало только больнее.
Муж, прибежавший через пятнадцать минут, застал меня тихо скулящей, свернувшейся калачиком на кровати.
С его руки тоже не переставая текла кровь, заливая пол и постель, но ему будто было всё равно.
– Маруш, ну что ты как маленькая? – Он осторожно накладывал плетения на кисть. – И скоро совсем не будет болеть. Ты же сильная, смелая. Моя спасительница. А тут пустяковая ранка. Ну чего ты растерялась? Меня напугала. – Он уже вытирал остатки крови с моего тела и со своей здоровой руки.
– Не знаю, – заныла, уткнувшись ему в плечо.
– Ох, Мур-Мурёнок. – Тауро нежно гладил меня по голове. – Мы же связаны прочнее однояйцевых драконов. Я всё чувствую, что с тобой происходит. И сейчас ты меня напугала, сорвала с работы.
– Ну и иди отсюда! – рыкнула я, пытаясь отстраниться, но злобный деспот только крепче прижал к себе.
– Кошка дикая. Всё. Я уже здесь, и пока уходить не собираюсь.
– А я устала ото всех «пока», – рыкнула я, и лишь потом сообразила, что это реальная, наконец-то оформившаяся мысль.
– В смысле? – наиграно-удивлённо спросил муж.
А мне захотелось его ударить, накричать, психануть в конце концов. Сколько можно жить окруженной секретами, тайнами, чужими разговорами? Я устала.
Тауро
– А я устала ото всех «пока».
Как кинжалом по достоинству.
Я убрал заслонку на ощущениях. Пусть мы не прошли обряд в храме, и я не могу читать её мысли, но одна на двоих сила, в том числе ментальная, дает мне широкий доступ к чувствам супруги. Я её и поставил несколько минут назад, чтоб не захлебнуться в тихой истерике Мары. А теперь новая волна её взбунтовавшихся эмоций снесла меня, и я мог лишь беспомощно улыбаться, стараясь выплыть из её водоворота чувств. Даже ответил какую-то ересь, лишь бы заткнуть пустоту, которая сгущалась между нами, пока я молчал.
И в меня полетело полотенце, а следом здоровый кулак Мары врезался мне в челюсть.
Я не придумал ничего лучше, как скрутить любимую и прижать к себе. Так моя фурия и далась. Я получил ещё затылком по носу, и на руках отметились её когти, прежде чем удалось обезвредить мою дикую кошечку.
Вот так, свернувшись в агрессивный клубок, мы и лежали, пока Мара не затихла в моих объятьях. Она молчала, но даже через мою броню проскальзывали её тоска, усталость, гнев и боль.
Говорить и что-то выяснять не хотелось. Похоже, у моей малышки сдали нервы. А я ещё должен каким-то образом ей объяснить, что она больше не сможет учиться в академии, а перейдёт на домашнее обучение с учителями, что дадут клятву о неразглашении. И она должна будет вести себя как эльфийская леди. И много ещё чего должна, а хочу-не хочу придётся забыть, как воздушные мечты. Мои желания так же никого не волнуют, но мне проще: я внутренне к этому готовился несколько лет, хотя и желал оттянуть возложение на себя этой ноши.
– Мне иногда видится, что ты меня не любишь, – услышал я глухой голос Мары. Она лежала ко мне спиной, уткнувшись очаровательным носиком в подушку, и отказывалась поворачиваться, как я ни пытался её развернуть.
– Люблю, – фыркнул я в её макушку, прижимаясь всем телом, чтобы она ощутила себя полностью защищённой с той стороны, где лежу я. Ну и что сказать? Я соскучился по ней самой. И по её телу. Того краткого момента единения, что мы устроили в моей тюрьме, явно мало за все месяцы нашей разлуки.
– А почему я этого не чувствую?
– Слишком сильно любишь меня? Вот и не чувствуешь моих чувств.
Спереди раздалось негодующее рычание.
– Понял. Дурак. Исправлюсь. – Мои руки соскользнули с талии Мары и забрались под чудесную домашнюю блузку, где свободно располагались восхитительные округлости с карминовыми вершинками. Как ещё доказать любимой женщине, что та любима и желанна, если она не хочет тебя слышать?
Где-то в мире
Девушка с белоснежными волосами, в которых пробегали голубые искры, одетая в белый хитон, что лишь подчёркивал все изгибы юного тела, перевернула водные часы. Щелочка между частями сосуда была столь мала, что сквозь неё могла просочиться лишь пара молекул, но и того было достаточно, чтобы отсчёт начался.
– Даже интересно, позовёт он меня или справится сам? – усмехнулась богиня, встряхнув густыми волосами.
Где-то в горах среди ясного неба проскользнули несколько молний, изрядно напугав молодого дракончика.
– И что бы с тебя стребовать, гордый эльфик? – Богиня задумчиво прикусила губу.
Она столь глубоко ушла в свои мысли, что совсем не заметила чёрные глаза, отразившиеся в нескольких стеклянных гранях. Чужой взгляд следил за ней из глубин иной вселенной, но что поделаешь, если глупая вера в собственную неуязвимость – обратная сторона безнаказанности и всесилия в своей вотчине.
Для той, что веками жила в тени, собирая силу по крохам, следить из тени и ждать давно стало нормой. И это – то, что она умела лучше всех богов в известных вселенных.
Где-то очень далеко
У любого мира есть свои боги. Разумеется, они делятся на сотворённых и провозглашенных, создателей и наблюдателей, родных и пришлых.
И как во всех мирах, в маленькой, но активно расширяющейся вселенной Баас Аппо были свои боги. Они были сотворены демиургом, которому принадлежала эта часть бескрайнего пространства создателя. И звали их Бастет и Аппок.
У демиурга много забав и богатая фантазия, и однажды ему захотелось узнать, что получится, если взять демона-чистильщика с изнанки (а они, да будет вам известно, питаются исключительно силой жизни), и скрестить с расой псиоников, помешанной на исследовании окружающего мира. Так появились сфинксы. Не очень красивые, совершенно лысые гуманоиды, высокоинтеллектуальные демоны, зависимые от энергии и стремящиеся поглотить все знания мира. Блуждая в космосе, эти создания впадали в спячку – токов сил, что идут через пространства, только и хватает на поддержание организмов от истощения. Но высаживаясь на живых, наполненных магией планетах, они в прямом смысле оживали, изучали и поглощали, вытягивая все соки волшебных миров.
Так случилось и с миром Баас Аппо.
Божеству Аппоку в некотором роде повезло больше. На подвластной ему планете паразиты только выкачали почти всю доступную силу. Сам же бог, при помощи жриц, что служили ему, запечатал себя в ядре планеты, не дав её окончательно осушить. Пришельцы побились о его защиту, но без регулярной подпитки не смогли долго оставаться на использованной и уже не интересной земле. Забрав часть жителей на образцы, они покинули когда-то гостеприимный дом истинных драконов и их бога.
Чтобы добраться до планеты богини Бастет, где жили мудрые, магически одарённые ракши.
Думала ли богиня о своих детях, которых было не так много, или просто хотела спасти старого друга-соперника, нам узнать уже не дано. Но, вложив все свои силы, она изменила одну из множества линий силы своей планеты, перекинув её на луну и замаскировала под токи вселенной, а в дальнейшем и скрылась там, готовя приют для избранных. В то же время её любимому жрецу пришло предсказание: враги и соперники, слившись в потомках, дадут жизнь ключу, что откроет темницу хладнокровного бога.
Что было потом, через века, в общих чертах известно ракшасам. Они стали удачным экспериментом демонов. Сфинксы поняли, что могут искоренить в следующих поколениях своего вида острую необходимость в особой энергии живых планет, и уплыли в космические дали. А ракши канули в историю.
Пророчество, прозвучавшее и услышанное, забылось, но не исчезло, а лишь веками, по крохам, набирало силу, чтобы однажды сработать и перебросить юную ракшасу в другую вселенную, где она смогла развить силы, данные четырёхлапыми предками, и стать ключом, способным вернуть магию в мир своей богини.
И в эту самую минуту зелёные глаза с вертикальным зрачком внимательно наблюдали за богиней другого мира, чтобы в решающую минуту вернуть свой ключик назад.
