выполнит предсмертный материнский урок? Небеса взорвутся громом, ударит молния, море выйдет из берегов? Нет, наказ замечательный! Но сможет ли она всегда быть такой сильной, как просит мама, не опускать голову, смеяться в лицо своим обидчикам? Лучше бы попросила выйти замуж за хорошего человека и нарожать не меньше трех детишек. Идти против ветра и ломать горы Елене не очень-то и хотелось.
- Будь спокойна, мамочка, я все запомнила и сделаю, как ты сказала, ради тебя, буду сильной.
Елена поцеловала маму в лоб и побежала к лестнице, ей нужно было много чего пересказать Ритке.
Всем отличных выходных!
Продолжение следует...
Зима отступала, близился конец марта. Нет, снег еще кучился серыми сугробами вдоль заборов и домов, и небо иногда еще собирало тяжелые облака, но так или иначе уже пахло весной. Канавы напитались влагой, а ручейки успели разворотить ездовые дорожки. Цены на уголь упали, и Петровка вздохнула свободнее. Все жители деревни находились в предвкушении начала посевного сезона. Чем раньше с полей сойдет снег, тем больше урожая принесет осень, а чем больше удастся собрать, тем сытнее пройдет зима.
Рита старалась за всем поспевать, но на ее голову свалилось слишком много забот. Ребенок, свиньи, куры, огород… да разве легко справиться со всем этим хозяйством в одиночку? Матушка то скончалась еще в феврале от воспаления легких. Не выходила она ее, не смогла, собственных сил оказалось недостаточно, а подмога в виде богатых родственничков к ним не спешила. Зря что ли она письмо писала, старалась, выбирала жалобные слова? Права была Ольга, не Скрябины они, а самые настоящие Скрягины! Правильно говорят, что у всех богачей вместо души золотой слиток, а там, где сердце должно быть – там лежит камень. Холодный бриллиант или алмаз. Рита вздохнула. Сложно без Ольги…
Когда женщины не стало, ее смерть приняли достойно, не ожидали, что будет и другой удар. Под дых! Проститься с покойницей, бросить горсть земли на могилу, положить венок, мысленно попрощаться, запомнить уснувшее лицо и поцеловать, сразу им не дали. Земля промерзла на много метров в глубину, ее было не взять ни заступом, ни ломом, поэтому покойников не хоронили, а ставили, сколько не умрет, в специальном доме на окраине Петровки. Божедом называется. Там трупы накладывались друг на друга как дрова в лесу и от мороза становились твердыми как камень. Весной, же когда лед растает, каждый за своим покойником прейдет и заберет, чтобы закопать. Вот и пришлось ждать до весны.
Правда Ритка не сразу смирилась с новыми порядками. Ну, как же это так?! Получается, что раз зима, то нельзя проститься с человеком по нормальному, по-христиански? Не может она это так оставить, лучше уж сама сходит в церковь и похлопочет за Ольгу, попросит раскопать для матушки яму, можно и неглубокую. А на случай отказа женщина подготовила отличную аргументацию, взяла с собой все-все их с Елей денежные сбережения, одну целую поросячью тушку, завернутую в простыню, и корзину яиц. Выбирала только самые крупные и обязательно белые, в отличие от кремовых или коричневых они всегда казались ей чистыми, как все святое. Душу покойницы надо было срочно спасать! И пусть в этой простой просьбе ей откажут, не страшно, с нее ведь не убудет, зато на душе станет немного спокойнее. В общем, собралась, накинула на голову шерстяной платок в цветочек и побежала кланяться в ноги к диакону. Девочку оставила одну, но предварительно строго настрого наказала ей из дома не выходить.
От предложенных денег и подарков диакон Игнатий отнекивался, как мог, неопределенно крутил головой и невнятно мычал, мол, я все понимаю, но такой порядок, ничем помочь не могу. А Ритка ему «слышать ничего не хочу, костьми лягу, а родственницу свою по всем обычаям похороню!».
- Мало тебе? Мало? – вышел из себя священнослужитель и, размахивая крупным, размером с мужскую кисть, позолоченным крестом, начал фыркать. – Собралась еще одного умертвить? Объясняют ведь дуре, что копать никак не получится, земля сейчас тверже скалы, а она заладила одно и то же «как же так!» да «как же так!». А вот так! Ждите до весны! Господь все видит и рабу Ольгу с неприкаянной душой не оставит, и как положите рабу в землю, так сразу он ее в свое царство ангелов и заберет.
Ритка часто моргала и ни черта не понимала. Во-первых, с самого утра у нее в голове стоял гул, будто ее телега переехала, не шутки, ведь проснуться и узнать, что скончалась Ольга. А во-вторых, действительно ума в женщине было немного и не все, что объяснял ей Игнатий, она знала, но как было положено, кивала и глубоко кланялась, а за великую службу поблагодарила словами и после отправилась домой. Деньги и дары пришлось назад возвращать, не удобно конечно, но диакон ни в какую с нее ни копейки брать не желал. Смырь соленый!
Пришлось ждать весны. Зато в день похорон выглянуло солнышко и согрело ветерок. Вокруг все было так, как любила Ольга при жизни: набухшие почки, блестящие ручейки и запах прошлогоднего сена и сырой земли. Провожать пришла лишь горстка крестьян. Знакомых у Ольги оказалось не много, но не потому, что она была нелюдимой, просто ей некогда было заводить друзей, всегда вся в делах, в ребенке и муже.
Среди пришедших крестьян заметно выделялся высокий мужчина, он был одет богаче остальных. Ритка не сразу его заметила, слезы помешали. Неужели сам Скрябин пожаловал? Интересно кто из них отец или старший брат Константина Корнеевича? Стоит важный как павлин, грудь держит колесом, шею вытягивает, а сзади развивается шлица плаща. Лицо благородное, щеки задеты легким румянцем, брови соколиные, нос прямой, а губы строгие и сухие. Мужчина в солидном возрасте, но не отец, тому должно быть уже лет сто. Значит, старший брат! Как Костик учил, его зовут? Помнится Борисом… стало быть, перед ними расфуфырился сам Борис Корнеевич Скрябин!
Рита осмотрелась. А точно! Вон у березок раскорячилась его карета с тройкой. Хороша…и тройка, и карета - все дорогое, богатое, в золоте. Вон уже лежебоки и зеваки из своих хижин повыскакивали, ходят вокруг дворянина. На что надеетесь, собаки?! Скрягины не привыкли делиться своим добром ни с кем. Пшли все вон! Превратили, понимаете ли, траур в свадьбу и балаган!
Скоро и Елена заметила необычного человека в строгом черном плаще, в шляпе с короткими полями и деревянной тростью в руках. Скрябин - поняла девочка. Явился-таки! Неужели прибыл специально за ней и увезет в город? Нет, она вовсе не против, там большая жизнь и ее будущее, да и что, если рассудить, делать тут, в Петровке? Разве только помирать, как мать. Нет, такой же судьбы она себе не желает и сделает все, что от нее потребуется, чтобы родственник с собой забрал.
Мужчина заметил на себе любопытные взгляды женщины и ребенка. По возрасту девочка вполне подходила под описание падчерицы его незадачливого братишки - Ели. Лет шесть-семь, высокая для своего возраста, худая, грязная одежда и на гроб смотрит с неподдельной тоской, не то, что все остальные. А женщина, что держит девочку за руку, самая настоящая гусыня. Приземистая, широкая в бедрах и груди, лицо хоть и наполовину укутано в черный траурный платок, а все равно видно, что грубое мужское. Это, значит, нянька племянницы – Рита. Да уж… добавил, Борька, ты себе хлопот, не жилось спокойно, так принимай теперь приключения на свою пятую точку! Борис про себя хмыкнул и отправился к родственничкам.
- Соболезную вашему горю, - обратился он сначала к Ритке, а потом пристально посмотрел на девочку.
- Пусть земля ей будет пухом, - ответила гусыня, гордо задрав подбородок.
- Позвольте представиться, Скрябин Борис Корнеевич, законный дядя вашей послушницы.
Ритку бросило в жар. Законный! Он сказал не родной дядя, а законный. Ну, конечно, кто бы сомневался, крестьяне этим Скрягиным в родственники не годятся, но по всем законам – да, нашей Елечке он приходится дядей.
- Приятно познакомиться! - Ритка расплылась в улыбке и мягко ткнула Елю в лопатку, мол, чего молчишь, здоровайся, строй глазки! Наконец нарисовался богатый дядюшка, ты должна ему во всем понравиться, и тогда он заберет тебя с собой.
- В общем, будь умницей и паинькой, - учила Рита еще до смерти матери.
- Приятно познакомиться, - повторила Елена и смело посмотрела Борису прямо в глаза. Красивый! А еще взгляд у дядюшки неожиданно теплый и добрый, как у диакона или как у Петьки из сельхоз лавки. Он специально притворяется или правда рад ее видеть?
- Что ж… я приехал совсем ненадолго, ночевать не останусь…
Борис выглядел уверенным и говорил спокойным ровным голосом. А внутри у него кипело железо, мужчина усиленно думал и уже в который раз со всей ответственностью подбирал правильные слова. Нужно будет все грамотно выставить, может быть, даже соврать. Девочка ему нужна, ее надо срочно забирать с собой и увозить в Соколиное поместье, спрятать от любопытных глаз, намыть, переодеть, воспитать, дать хорошее образование и манеры. Еля уже немаленькая и совсем скоро, лет через семь от нее можно будет избавиться, выдать замуж за какого-нибудь дряхлого вдовца или на худой конец за нищего охотника за титулами. И пусть потом муж заботится о падчерице брата. Кого-то более достойного эта девочка не потянет, рано или поздно правда, о том откуда она родом все равно откроется. А кому нужна крестьянка в супруги?
Проблема в том, что она Скрябина, именно поэтому и не может дальше оставаться жить в этой…глуши. Что будут говорить люди, его знакомые, высший свет и другие родовитые дворяне, если узнают, что его племянница живет где-то на отшибе севера, не умеет читать и писать, не знает бальных танцев и не разбирается в живописи? Случится дикий скандал! Даже думать страшно, зная, какие ядовитые мысли и острые язычки у знати! В считанные дни род Скрябиных, начиная с прапрадедов, опозорится, а сколько пройдет времени и сколько сменится поколений, прежде чем репутация их фамилии снова станет прежней? Они и так, считай, пострадали из-за выходки братца, еле скрыли факт свадьбы, пришлось много врать, в основном, что Константин переехал в другую плохо развитую страну со странными обычаями, и именно поэтому носа своего в Петрограде не показывает. Ну, а через несколько лет все сложилось, лучше не придумаешь. Брат умер. Сказали, свалила заморская болезнь неизвестного происхождения и вида. Погоревали и забыли, что был младший Скрябин. Борис вынул белоснежный накрахмаленный платок из нагрудного кармана жилета и протер вмиг вспотевший лоб.
- Планирую забрать вашу Елю с собой, моя племянница должна расти в других условиях, девочка должна узнать, как выглядит двор и в свое время быть представленной высшему свету. Рита позвольте вашу руку?
Рита изобразила масленую улыбку и мурлыкнула «прошу». Борис взял ее под локоть и увел в сторонку, подальше от толпы простолюдин и гроба, который уже опускали в яму.
- Я понимаю ваши чувства, вам будет тяжело расставаться с воспитанницей, вы станете скучать по девочке. Но вы, Рита, сами должны понимать, что здесь у нее совершенно нет будущего. Еле самой же будет лучше, если я приложу усилия и средства, поверьте мне на слово не маленькие, и сделаю из нее придворную даму. Когда она расцветет, то сможет сыграть выгодную партию, обеспечив себе безбедную жизнь до конца дней. А вам, моя дорогая, достанется земля и дом в Петровке, примите от меня этот маленький дар в знак благодарности за все эти годы заботы о падчерице моего брата!
Рита расцвела. Какой интеллигентный человек этот Борис!
Еще вчера Скрябин ездил в нотариальную контору и уладил все дела с наследством девочки. Оформил опекунство над Елей Константиновной Скрябиной и теперь мог сам распоряжаться всем, что досталось ей от матери. Также сегодня с самого утра Борис смотрел их землю. Про себя отметил, что она выглядит достойно, участок ухожен, чувствуется сильная хозяйская рука, и не так мал, как ему представлялось в поездке сюда. Дом, естественно, не имеет никакой ценности, он обветшал, крыша прохудилась, доски прогнили, да и дымоход давно пора менять. Здесь больше забот и вливаний, а пользы никакой. Северная земля не сможет принести ему большого дохода. Он слышал, что в этих местах зима свирепствует почти семь месяцев, четыре месяца длится переходный период, а лето совсем короткое и холодное. Ровным счетом ему здесь ничего не нужно. Зато гусыне, он узнавал, жить негде. Вопрос с подкупом решился довольно просто и обоюдовыгодно. Он забирает свалившуюся ему на голову родственницу, а ее нянька остается при доме и участке в двадцать соток. Конечно, только на словах! Все документы на землю и дом он заберет себе, так сказать, в счет оплаты за будущие вложения в девочку. А если Рита начнет брыкаться и просить у него деньги, он даст, но только в разумных количествах. По итогу все должны остаться довольными, лишние скандалы и пересуды ему ни к чему.
Когда гроб закопали, а над бывшей ямой вырос земляной холмик, Борис бросил горсть земли и пожелал покойнице легкого сна. То же самое проделали Рита и племянница. Поминки прошли тут же. Рита разлила бутыль с мутной жидкостью всем пришедшим и раздала по пшеничному сухарю. Сухарь Борис взял, не помянуть покойницу он не мог, а от бормотухи наотрез отказался.
- Благодарствую, хозяйка, но я уже очень стар и пью мало, а употреблять перед поездкой мне и вовсе не стоит. Боюсь не доехать, и прежде всего беспокоюсь не за себя, отныне у меня есть забота поважнее собственной шкуры. Моя племянница Елечка не обязана дышать дядиным перегаром в течение поездки.
- А сколько дней ей придется провести в дороге? – икнув, поинтересовалась Рита. Самогон оказался довольно крепким и уже начинал дурманить тело женщины.
- Четверо суток, - радостно сообщил Борис, мысленно отмечая победу.
Смог ведь! Айда Борька! Уговорил, и даже врать не пришлось. Малость приукрасил, не без этого, что-то умолчал, но главное ему доверяют ребенка, не просят за него денег и даже документов. Простота хуже воровства!
- Не волнуйтесь, ночи мы будем проводить в гостевых домах, я планирую снимать лучшие номера, если такие окажутся свободными. У меня самого был сын, я отлично знаком с потребностями молодого организма и смогу обеспечить Елечке наилучший уход. Горячую еду три раза в сутки, крепкий сон в чистой постели, ну и конечно присмотр. У меня хватит средств на это и даже на большее.
У него был сын?! Плохо это или хорошо? Елена задумалась, глядя на свою пьяную няньку. Ритка в конец развязалась, начала не в впопад хохотать, хрюкать, икать и съела остатки приготовленных для раздачи сухарей. К вечеру народ начал расползаться по домам, засобирался и Борис Корнеевич.
- Рита, приготовьте моей племяннице в дорогу три-четыре комплекта сменной одежды, столько же белья, две пары обуви будет достаточно, принадлежности для девочки, гребень там, бантики, чулочки… Вы и сами все знаете лучше меня! Больше никаких вещей не потребуется, я куплю своей племяннице все новое, разве что она сама захочет взять что-то на память. Но только не большое, - это он сказал уже самой Елене.
Рита выпучила глаза, с полминуты молчала, а потом заржала как кобыла на выпасе.
- Где ж я столько вам найду?! Вся верхняя одежда на девочке, белье я вам смогу дать только два комплекта, есть еще вязаная кофта, валенки, но они вам уже ни к чему. И все!
- Будь спокойна, мамочка, я все запомнила и сделаю, как ты сказала, ради тебя, буду сильной.
Елена поцеловала маму в лоб и побежала к лестнице, ей нужно было много чего пересказать Ритке.
Всем отличных выходных!
Продолжение следует...
Прода от 16.06.2020, 15:46
Глава 3
Зима отступала, близился конец марта. Нет, снег еще кучился серыми сугробами вдоль заборов и домов, и небо иногда еще собирало тяжелые облака, но так или иначе уже пахло весной. Канавы напитались влагой, а ручейки успели разворотить ездовые дорожки. Цены на уголь упали, и Петровка вздохнула свободнее. Все жители деревни находились в предвкушении начала посевного сезона. Чем раньше с полей сойдет снег, тем больше урожая принесет осень, а чем больше удастся собрать, тем сытнее пройдет зима.
Рита старалась за всем поспевать, но на ее голову свалилось слишком много забот. Ребенок, свиньи, куры, огород… да разве легко справиться со всем этим хозяйством в одиночку? Матушка то скончалась еще в феврале от воспаления легких. Не выходила она ее, не смогла, собственных сил оказалось недостаточно, а подмога в виде богатых родственничков к ним не спешила. Зря что ли она письмо писала, старалась, выбирала жалобные слова? Права была Ольга, не Скрябины они, а самые настоящие Скрягины! Правильно говорят, что у всех богачей вместо души золотой слиток, а там, где сердце должно быть – там лежит камень. Холодный бриллиант или алмаз. Рита вздохнула. Сложно без Ольги…
Когда женщины не стало, ее смерть приняли достойно, не ожидали, что будет и другой удар. Под дых! Проститься с покойницей, бросить горсть земли на могилу, положить венок, мысленно попрощаться, запомнить уснувшее лицо и поцеловать, сразу им не дали. Земля промерзла на много метров в глубину, ее было не взять ни заступом, ни ломом, поэтому покойников не хоронили, а ставили, сколько не умрет, в специальном доме на окраине Петровки. Божедом называется. Там трупы накладывались друг на друга как дрова в лесу и от мороза становились твердыми как камень. Весной, же когда лед растает, каждый за своим покойником прейдет и заберет, чтобы закопать. Вот и пришлось ждать до весны.
Правда Ритка не сразу смирилась с новыми порядками. Ну, как же это так?! Получается, что раз зима, то нельзя проститься с человеком по нормальному, по-христиански? Не может она это так оставить, лучше уж сама сходит в церковь и похлопочет за Ольгу, попросит раскопать для матушки яму, можно и неглубокую. А на случай отказа женщина подготовила отличную аргументацию, взяла с собой все-все их с Елей денежные сбережения, одну целую поросячью тушку, завернутую в простыню, и корзину яиц. Выбирала только самые крупные и обязательно белые, в отличие от кремовых или коричневых они всегда казались ей чистыми, как все святое. Душу покойницы надо было срочно спасать! И пусть в этой простой просьбе ей откажут, не страшно, с нее ведь не убудет, зато на душе станет немного спокойнее. В общем, собралась, накинула на голову шерстяной платок в цветочек и побежала кланяться в ноги к диакону. Девочку оставила одну, но предварительно строго настрого наказала ей из дома не выходить.
От предложенных денег и подарков диакон Игнатий отнекивался, как мог, неопределенно крутил головой и невнятно мычал, мол, я все понимаю, но такой порядок, ничем помочь не могу. А Ритка ему «слышать ничего не хочу, костьми лягу, а родственницу свою по всем обычаям похороню!».
- Мало тебе? Мало? – вышел из себя священнослужитель и, размахивая крупным, размером с мужскую кисть, позолоченным крестом, начал фыркать. – Собралась еще одного умертвить? Объясняют ведь дуре, что копать никак не получится, земля сейчас тверже скалы, а она заладила одно и то же «как же так!» да «как же так!». А вот так! Ждите до весны! Господь все видит и рабу Ольгу с неприкаянной душой не оставит, и как положите рабу в землю, так сразу он ее в свое царство ангелов и заберет.
Ритка часто моргала и ни черта не понимала. Во-первых, с самого утра у нее в голове стоял гул, будто ее телега переехала, не шутки, ведь проснуться и узнать, что скончалась Ольга. А во-вторых, действительно ума в женщине было немного и не все, что объяснял ей Игнатий, она знала, но как было положено, кивала и глубоко кланялась, а за великую службу поблагодарила словами и после отправилась домой. Деньги и дары пришлось назад возвращать, не удобно конечно, но диакон ни в какую с нее ни копейки брать не желал. Смырь соленый!
Пришлось ждать весны. Зато в день похорон выглянуло солнышко и согрело ветерок. Вокруг все было так, как любила Ольга при жизни: набухшие почки, блестящие ручейки и запах прошлогоднего сена и сырой земли. Провожать пришла лишь горстка крестьян. Знакомых у Ольги оказалось не много, но не потому, что она была нелюдимой, просто ей некогда было заводить друзей, всегда вся в делах, в ребенке и муже.
Среди пришедших крестьян заметно выделялся высокий мужчина, он был одет богаче остальных. Ритка не сразу его заметила, слезы помешали. Неужели сам Скрябин пожаловал? Интересно кто из них отец или старший брат Константина Корнеевича? Стоит важный как павлин, грудь держит колесом, шею вытягивает, а сзади развивается шлица плаща. Лицо благородное, щеки задеты легким румянцем, брови соколиные, нос прямой, а губы строгие и сухие. Мужчина в солидном возрасте, но не отец, тому должно быть уже лет сто. Значит, старший брат! Как Костик учил, его зовут? Помнится Борисом… стало быть, перед ними расфуфырился сам Борис Корнеевич Скрябин!
Рита осмотрелась. А точно! Вон у березок раскорячилась его карета с тройкой. Хороша…и тройка, и карета - все дорогое, богатое, в золоте. Вон уже лежебоки и зеваки из своих хижин повыскакивали, ходят вокруг дворянина. На что надеетесь, собаки?! Скрягины не привыкли делиться своим добром ни с кем. Пшли все вон! Превратили, понимаете ли, траур в свадьбу и балаган!
Скоро и Елена заметила необычного человека в строгом черном плаще, в шляпе с короткими полями и деревянной тростью в руках. Скрябин - поняла девочка. Явился-таки! Неужели прибыл специально за ней и увезет в город? Нет, она вовсе не против, там большая жизнь и ее будущее, да и что, если рассудить, делать тут, в Петровке? Разве только помирать, как мать. Нет, такой же судьбы она себе не желает и сделает все, что от нее потребуется, чтобы родственник с собой забрал.
Мужчина заметил на себе любопытные взгляды женщины и ребенка. По возрасту девочка вполне подходила под описание падчерицы его незадачливого братишки - Ели. Лет шесть-семь, высокая для своего возраста, худая, грязная одежда и на гроб смотрит с неподдельной тоской, не то, что все остальные. А женщина, что держит девочку за руку, самая настоящая гусыня. Приземистая, широкая в бедрах и груди, лицо хоть и наполовину укутано в черный траурный платок, а все равно видно, что грубое мужское. Это, значит, нянька племянницы – Рита. Да уж… добавил, Борька, ты себе хлопот, не жилось спокойно, так принимай теперь приключения на свою пятую точку! Борис про себя хмыкнул и отправился к родственничкам.
- Соболезную вашему горю, - обратился он сначала к Ритке, а потом пристально посмотрел на девочку.
- Пусть земля ей будет пухом, - ответила гусыня, гордо задрав подбородок.
- Позвольте представиться, Скрябин Борис Корнеевич, законный дядя вашей послушницы.
Ритку бросило в жар. Законный! Он сказал не родной дядя, а законный. Ну, конечно, кто бы сомневался, крестьяне этим Скрягиным в родственники не годятся, но по всем законам – да, нашей Елечке он приходится дядей.
- Приятно познакомиться! - Ритка расплылась в улыбке и мягко ткнула Елю в лопатку, мол, чего молчишь, здоровайся, строй глазки! Наконец нарисовался богатый дядюшка, ты должна ему во всем понравиться, и тогда он заберет тебя с собой.
- В общем, будь умницей и паинькой, - учила Рита еще до смерти матери.
- Приятно познакомиться, - повторила Елена и смело посмотрела Борису прямо в глаза. Красивый! А еще взгляд у дядюшки неожиданно теплый и добрый, как у диакона или как у Петьки из сельхоз лавки. Он специально притворяется или правда рад ее видеть?
- Что ж… я приехал совсем ненадолго, ночевать не останусь…
Борис выглядел уверенным и говорил спокойным ровным голосом. А внутри у него кипело железо, мужчина усиленно думал и уже в который раз со всей ответственностью подбирал правильные слова. Нужно будет все грамотно выставить, может быть, даже соврать. Девочка ему нужна, ее надо срочно забирать с собой и увозить в Соколиное поместье, спрятать от любопытных глаз, намыть, переодеть, воспитать, дать хорошее образование и манеры. Еля уже немаленькая и совсем скоро, лет через семь от нее можно будет избавиться, выдать замуж за какого-нибудь дряхлого вдовца или на худой конец за нищего охотника за титулами. И пусть потом муж заботится о падчерице брата. Кого-то более достойного эта девочка не потянет, рано или поздно правда, о том откуда она родом все равно откроется. А кому нужна крестьянка в супруги?
Проблема в том, что она Скрябина, именно поэтому и не может дальше оставаться жить в этой…глуши. Что будут говорить люди, его знакомые, высший свет и другие родовитые дворяне, если узнают, что его племянница живет где-то на отшибе севера, не умеет читать и писать, не знает бальных танцев и не разбирается в живописи? Случится дикий скандал! Даже думать страшно, зная, какие ядовитые мысли и острые язычки у знати! В считанные дни род Скрябиных, начиная с прапрадедов, опозорится, а сколько пройдет времени и сколько сменится поколений, прежде чем репутация их фамилии снова станет прежней? Они и так, считай, пострадали из-за выходки братца, еле скрыли факт свадьбы, пришлось много врать, в основном, что Константин переехал в другую плохо развитую страну со странными обычаями, и именно поэтому носа своего в Петрограде не показывает. Ну, а через несколько лет все сложилось, лучше не придумаешь. Брат умер. Сказали, свалила заморская болезнь неизвестного происхождения и вида. Погоревали и забыли, что был младший Скрябин. Борис вынул белоснежный накрахмаленный платок из нагрудного кармана жилета и протер вмиг вспотевший лоб.
- Планирую забрать вашу Елю с собой, моя племянница должна расти в других условиях, девочка должна узнать, как выглядит двор и в свое время быть представленной высшему свету. Рита позвольте вашу руку?
Рита изобразила масленую улыбку и мурлыкнула «прошу». Борис взял ее под локоть и увел в сторонку, подальше от толпы простолюдин и гроба, который уже опускали в яму.
- Я понимаю ваши чувства, вам будет тяжело расставаться с воспитанницей, вы станете скучать по девочке. Но вы, Рита, сами должны понимать, что здесь у нее совершенно нет будущего. Еле самой же будет лучше, если я приложу усилия и средства, поверьте мне на слово не маленькие, и сделаю из нее придворную даму. Когда она расцветет, то сможет сыграть выгодную партию, обеспечив себе безбедную жизнь до конца дней. А вам, моя дорогая, достанется земля и дом в Петровке, примите от меня этот маленький дар в знак благодарности за все эти годы заботы о падчерице моего брата!
Рита расцвела. Какой интеллигентный человек этот Борис!
Еще вчера Скрябин ездил в нотариальную контору и уладил все дела с наследством девочки. Оформил опекунство над Елей Константиновной Скрябиной и теперь мог сам распоряжаться всем, что досталось ей от матери. Также сегодня с самого утра Борис смотрел их землю. Про себя отметил, что она выглядит достойно, участок ухожен, чувствуется сильная хозяйская рука, и не так мал, как ему представлялось в поездке сюда. Дом, естественно, не имеет никакой ценности, он обветшал, крыша прохудилась, доски прогнили, да и дымоход давно пора менять. Здесь больше забот и вливаний, а пользы никакой. Северная земля не сможет принести ему большого дохода. Он слышал, что в этих местах зима свирепствует почти семь месяцев, четыре месяца длится переходный период, а лето совсем короткое и холодное. Ровным счетом ему здесь ничего не нужно. Зато гусыне, он узнавал, жить негде. Вопрос с подкупом решился довольно просто и обоюдовыгодно. Он забирает свалившуюся ему на голову родственницу, а ее нянька остается при доме и участке в двадцать соток. Конечно, только на словах! Все документы на землю и дом он заберет себе, так сказать, в счет оплаты за будущие вложения в девочку. А если Рита начнет брыкаться и просить у него деньги, он даст, но только в разумных количествах. По итогу все должны остаться довольными, лишние скандалы и пересуды ему ни к чему.
Когда гроб закопали, а над бывшей ямой вырос земляной холмик, Борис бросил горсть земли и пожелал покойнице легкого сна. То же самое проделали Рита и племянница. Поминки прошли тут же. Рита разлила бутыль с мутной жидкостью всем пришедшим и раздала по пшеничному сухарю. Сухарь Борис взял, не помянуть покойницу он не мог, а от бормотухи наотрез отказался.
- Благодарствую, хозяйка, но я уже очень стар и пью мало, а употреблять перед поездкой мне и вовсе не стоит. Боюсь не доехать, и прежде всего беспокоюсь не за себя, отныне у меня есть забота поважнее собственной шкуры. Моя племянница Елечка не обязана дышать дядиным перегаром в течение поездки.
- А сколько дней ей придется провести в дороге? – икнув, поинтересовалась Рита. Самогон оказался довольно крепким и уже начинал дурманить тело женщины.
- Четверо суток, - радостно сообщил Борис, мысленно отмечая победу.
Смог ведь! Айда Борька! Уговорил, и даже врать не пришлось. Малость приукрасил, не без этого, что-то умолчал, но главное ему доверяют ребенка, не просят за него денег и даже документов. Простота хуже воровства!
- Не волнуйтесь, ночи мы будем проводить в гостевых домах, я планирую снимать лучшие номера, если такие окажутся свободными. У меня самого был сын, я отлично знаком с потребностями молодого организма и смогу обеспечить Елечке наилучший уход. Горячую еду три раза в сутки, крепкий сон в чистой постели, ну и конечно присмотр. У меня хватит средств на это и даже на большее.
У него был сын?! Плохо это или хорошо? Елена задумалась, глядя на свою пьяную няньку. Ритка в конец развязалась, начала не в впопад хохотать, хрюкать, икать и съела остатки приготовленных для раздачи сухарей. К вечеру народ начал расползаться по домам, засобирался и Борис Корнеевич.
- Рита, приготовьте моей племяннице в дорогу три-четыре комплекта сменной одежды, столько же белья, две пары обуви будет достаточно, принадлежности для девочки, гребень там, бантики, чулочки… Вы и сами все знаете лучше меня! Больше никаких вещей не потребуется, я куплю своей племяннице все новое, разве что она сама захочет взять что-то на память. Но только не большое, - это он сказал уже самой Елене.
Рита выпучила глаза, с полминуты молчала, а потом заржала как кобыла на выпасе.
- Где ж я столько вам найду?! Вся верхняя одежда на девочке, белье я вам смогу дать только два комплекта, есть еще вязаная кофта, валенки, но они вам уже ни к чему. И все!
