Дин честно дождалась окончания затеянного невесть для чего спектакля и ушла наверх. Ее не стали задерживать.
Комната Алтанор выходила окнами в сад. Отсюда совсем не было видно дорогу к замку и прочие интересные вещи, зато на силуэт прекрасной пленницы было куда как волнующе смотреть именно сквозь цветущие ветви, оплетающие окно. Возле окна Алтанор и сидела, склонив голову к левому плечу и медленно проводя гребнем по распущенным волосам. Темная волна их, отливающая явственной рыжиной, достигала колен, закручивалась тугими кольцами. У Дин были такие же густые косы, вот только совершенно черные, без драгоценной меди, радующей взор. И кожа была такая же белая, лишь чуть тронутая бледными веснушками. И такие же большие светлые глаза в обрамлении длинных ресниц. Когда-то в детстве сестер часто путали, несмотря на почти трехлетнюю разницу в годах. Больше такого, конечно же, не случалось.
- Ты ошибаешься, - безмятежно молвила Алтанор, не сводя взгляда с полянки в саду. Той, где раскачивались под порывами весеннего ветра качели. – Элод не может свататься к тебе. Он любит меня. Ты не дослушала или не поняла, глупышка. Как всегда.
Дин закусила губу. Сестра говорила об этом человеке с недопустимой теплотой в голосе. О том, кто нанес их семье оскорбление, которое смывают лишь кровью.
- Он обещал все устроить и сделает это, вот увидишь. Я буду представлена ко двору уже к Весеннему Празднику и буду блистать на балу в Ниаре вместо опостылевшей скуки в этом болоте. Я и тебя вызову к себе, даже не сомневайся. Не сразу, конечно, ты же понимаешь, моя Дин. Сначала нам с Элодом будет необходимо побыть вдвоем. Ну а позже, когда родится малыш, мне понадобится сестра. Вот увидишь, все будет прекрасно.
Дин качала головой и вертела в пальцах веер. Слишком все выходило просто.
- Нет, Тани, это не о том. Не о том. Они говорили с отцом о заключении брака, этот человек и граф Тареи. Они имели в виду меня.
- Глупости! – сестра раздраженно отложила гребень и вырвала веер из рук Дин. – Элод обещал. Он станет моим мужем и господином еще до Весеннего Дня.
- Ты не можешь выйти замуж прежде меня, Тани.
- Я не могу не выйти замуж теперь, после всего. У меня нет времени ждать, пока кто-то соблазнится твоим наследством.
Дин вспыхнула. Она и сама знала, что кроме титула и отцовских земель ей нечего предложить будущему супругу, кем бы он ни оказался. Но зачем же было говорить об этом так прямо?
- У меня есть хотя бы наследство, - глядя прямо в безмятежные фиалковые глаза сестры, сказала она. – А у тебя только доброе имя и древняя кровь в жилах. Первое ты уже запятнала, второе без титула и земель стоит немногого.
- Я такая же ре Ринхе, как и ты, - улыбнулась Алтанор.
- Младшая.
- Зато красивая. Элод полюбил меня, как только увидел. А кому может приглянуться такая, как ты? Нет, сестренка, они сватали меня, а ты, как обычно, выдала желаемое за действительное. Я буду танцевать на королевском балу, быть может, даже с его величеством. А ты… Я думаю, для тебя найдется какой-нибудь выход. Быть может, монастырь? И кому тогда перейдет титул?
Дин залилась краской. Нет, она не хотела этого говорить. Но и терпеть издевательства дальше была не намерена. Таких, как она, не запирают в монастырях, уж это-то обе сестры знали наверняка.
- Я наследница Рингайи, Тани. Во мне древняя кровь ре Ринхэ, о которой ты так легко забыла, открыв окно этому оборванцу. Ты предала наш дом, забыла о достоинстве, о чести. Ради чего?
Фиалковые глаза Алтанор засияли, сделавшись еще прекраснее. Восторг плескался в них вместе со странным сочувствием, причину которого Дин не могла понять. Ведь она хотела задеть сестру, унизить и обидеть. Не получилось.
- Ради любви, Дин. Ради того, за что и умереть не жалко, а не только, как ты сказала, забыть о древности крови. Ты просто не знаешь, что это, глупенькая моя Дин, да и не узнаешь уже никогда. Я горюю вместе с тобой, пусть ты мне и не веришь. Но так решили боги и чем тебе помочь, я не знаю.
- Они говорили обо мне, - упрямо покачала головой Дин. – Обо мне. Да и не может отец отдать твою руку такому, как он. Он никогда на это согласится.
- А твою, значит, может? – скривилась Алтанор. – Ты старшая дочь и наследница. Я всего лишь твоя прелестная сестренка. Неужели ты думаешь, что твоя рука ценится меньше из-за какого-то там увечья? Нет, милая, это тебя за такого, как Элод, никогда не отдадут. Меня – можно. В конце концов, он благородный дворянин и любимец короля. Ты для такого, конечно, слишком недостижимая добыча. Но я… Я – совсем иное дело.
Голос сестры журчал, будто воды Киатайи. Убаюкивал. Успокаивал. Вселял надежду. Будто и не было ничего страшного. Будто они вовсе не потеряли все в один день по вине этого самого королевского любимца. Будто этот человек явился в их дом не вором, а дорогим гостем. А почему бы и нет? Король и в самом деле осыпал его невиданными милостями и спускал ему выходки почище совращения дочери какого-то там всеми забытого герцога. Виалирр Рихдейр Второй мало считался со старой знатью, предпочитая окружать себя самым разнообразным сбродом, приравнивая их к потомственной аристократии специальными указами. Это знали все в Алезии, да и за ее пределами тоже. Может, его величество так расщедрился, что решил сделать Шейра повелителем Рингайи?
- Они говорили обо мне, - выныривая из затягивающего омута, повторила Дин.
Алтанор величественно повела плечами.
- Может быть, Элод решил устроить твою судьбу? Чтобы беспрепятственно жениться на мне? Выдать тебя за… ну хоть за Тареи или за Райенара? Хотя оба тоже недостаточно знатны… Может, все же его высочество Эрце наконец решил связать себя священными узами, как ты думаешь?
Эрце? Быть может. Это не звучало бессмыслицей, подобной всему сказанному прежде. Младший брат короля был красив, знатен и уже достиг того возраста, когда пора бы и остепениться. Особенно учитывая, что других наследников у государя Алезии не было и не предвиделось.
- Размечталась? – проницательно спросила Алтанор. – Будешь герцогиней, жить в почете и уважении. Думаю, в народе тебя даже полюбят. Ведь ты не какая-то там иностранка, а Рингайская принцесса. Будем встречаться с тобой при дворе, на приемах и балах.
Дин села на кровать и молча уставилась на свои руки. Это могло быть правдой. Это могло быть выходом для них всех. Отец так давно мечтал о чем-то подобном. Дом ре Ринхэ наконец свяжет себя с королевским накрепко. Дети Дин будут добавлять к гербу Рингайи Алезские звезды. А она принесет своему мужу в приданое герцогство, и, наверное, за это он начнет ее если не любить, то хотя бы ценить.
Наверное, она всегда хотела этого. Всего, что говорила Тани. Уважения, народной любви, замка с королевским гербом. Мужа, который будет посвящать ей подвиги на ратном поле и вести за руку на торжественных шествиях. Герцог и герцогиня Эрце всегда шли после короля, на всех церемониях и в храмах.
Нет, пышной жизни при дворе она для себя не хотела. Для Алтанор – быть может. Если все сложится именно так, то именно Дин вызовет сестру к себе и устроит хоть в свиту королевы-матери. А сама, конечно же, выберет тихую жизнь в одном из многочисленных замков мужа. Будет ждать его вечерами у камина. Родит ему детей. Со строгими чертами Рингайских владетелей и серебряными глазами Алезского королевского дома.
- Дин?
Тани подошла ближе, обняла сестру за плечи.
- Не грусти, Дин. Вот увидишь, все сложится хорошо. Уже через месяц мы обе поедем в Ниару. И у нас будут деньги. Закажем себе новые платья, и туфли, и такие, знаешь, смешные шапочки, которые вот только вошли в моду. Я видела у Луни ре Тальпен.
Дин улыбнулась.
- Ты правда этого хочешь?
- Конечно, - непонимающе воззрилась на нее Алтанор. – Разве можно не хотеть? Это же королевский двор, глупая. Это сердце Алезии. Вся жизнь там, а не в этом древнем болоте. Там его величество. Ты будешь герцогиней Эрце, я супругой ближайшего друга короля. Мы будем видеть его величество каждый день.
Дин пожала плечами.
- Не знаю. Не уверена, что мне это нужно. Разве ты не слышала, что говорят про обычаи при этом дворе? И про его величество тоже.
Алтанор вспыхнула.
- Не слышала, Тани? И твой Элод ничего не рассказывал?
- С Элодом нам было чем заняться и без досужих сплетен, - надменно вздернула подбородок Алтанор. – И тебе не советую повторять все эти глупости. Их придумывают враги короля, чтобы опорочить его доброе имя.
Дин вздохнула. Враги врагами, но она и сама была не слепой. По крайней мере, не настолько, чтобы не заметить очевидного. При дворе Виалирра Рихдейра блеск и роскошь давно оттеснили в глубочайшую тень верность, доблесть и честь. Там не было места суровой благопристойности, испокон веков принятой в Рингайе. Распущенность нравов и кичливая спесь – вот чем славилось королевское окружение. Достаточно было поглядеть на сегодняшних послов, чтобы сомнения в этом в одночасье отпали.
- Я не хочу жить в Ниаре, - честно сказала Дин. – Это хорошо, что у монсеньора Эрце есть владения вдали от столицы.
- Какая ты скучная, - пожала плечами Тани. – Если уж на то пошло, лучше бы Элод уговорил короля отдать тебя за Золотого графа. С Алакраном ты не соскучишься. Он не только красив и обласкан высочайшей милостью. Он еще и отважен. Ты знаешь, что Тареи опять отличился в последней компании против тагойцев? Говорят, что он настолько яростен в схватке, что внушает ужас одним своим видом. Он владеет каким-то очень смертоносным оружием и косит врагов, как наши крестьяне сено на лугах. Хотела бы посмотреть?
- Нет, - честно ответила Дин.
Граф Тареи ей не понравился. Она даже не заметила его хваленой красоты, только холодные глаза, исполненные равнодушия и тоски. Впрочем, не сильно-то она его разглядывала, если признаться честно самой себе. Ненавистный Элод ре Шейра полностью завладел ее вниманием слишком быстро. Вот дерзкий прищур его зеленых глаз и нахальную усмешку она запомнила хорошо. Этот человек словно ощупывал ее взглядом всю, от уложенных короной кос до мысков туфелек, выступавших из под слишком короткого подола домашнего платья. На декольте, пусть и прикрытом простым полотном нижней сорочки, взгляд его задержался дольше всего. И, пусть Дин не была искушена в подобных вещах, но Шейра увиденное явно одобрил. Несмотря ни на что.
- И правильно, - неубедительно согласилась с ней красавица Алтанор. – Тем более Золотой граф на тебя и не посмотрит. Возьмет из одолжения королю и ради титула, а сам найдет любовницу.
- Тани! тебе не кажется, что для девы твоих лет ты неоправданно цинична?
- А что такого? Это ты со своими книгами ничего вокруг себя не видишь. Не все же такие слепые.
Дин встала, отошла к окну. Действительно, она должна многим казаться такой смешной. Даже собственной младшей сестренке.
- Ну, даже, если не Эрце, - задумчиво протянула Алтанор, - все равно выдать тебя замуж это хорошая мысль. Это похоже на Элода. Когда все остальные рыдают, не зная, как выйти из затруднительного положения, рвут на себе волосы и посыпают головы пеплом, он находит единственный простой и разумный выход. Это все он, я уверена. Ты должна быть нам благодарна, если все устроится.
Дин кусала губы. Этот человек нанес оскорбление ее семье, обесчестил ее сестру, а теперь раздавал с барского плеча милости, которым необходимо было улыбаться и еще и чувствовать себя перед ним в неоплатном долгу. Ведь он так благородно спас их с сестрой от позора.
Но хуже всего было другое. Хуже всего было то, что Алтанор говорила правду. Всех устроил бы любой из перечисленных выходов. И отца, и его величество, и саму Тани. Если бы Шейра выбрал для своих любовных подвигов Дин, то уже вел бы ее под венец под восторженное одобрение родственников, удачно устроивших судьбу безнадежного детища. И все, что ей оставалось бы, смиренно подставить ручку под брачный браслет или принять постриг в ближайшей обители. Брак или монастырь. Прекрасный выбор. Особенно, если помнить, что в монастырь таких, как она, обычно не отдают. Ах, да, еще в парке возле замка был пруд. В нем неудачная дочь владетеля Рингайи могла бы утопиться.
Асдин всегда любила это место. Тихое, спокойное. Только черная вода колыхалась мерно, только луна любопытно выглядывала из заводи. Знаменитые серебристые кувшинки еще не распустились, но бутоны уже качались на обсидиановой глади, напоминая Алезские звезды больше, чем в пору цветения. Здесь редко можно было встретить кого либо, и дочери герцога часто пользовались этим убежищем от любопытных взглядов, когда хотели посекретничать или подумать в одиночестве. Теперь Алтанор не выходила из дома, но Дин-то могла позволить себе небольшую прогулку, незаметно выскользнув через черный ход. Она разулась, сняла чулки и бродила по щиколотку в воде, высоко подняв широкие юбки. А жила бы при дворе, носила бы тяжелый бархат и колючую златотканую парчу, которые так просто не подхватишь. Пришлось бы раздеваться, бросать платье на берегу без присмотра и мало ли что. Да и где в той столице найдешь место, подобное этому? Там же только мощенные булыжником улицы, грязь и толкотня.
Граф Тареи сравнил Дин с лунным светом, отраженным в озерной глади. Он, разумеется, по придворному обычаю льстил, но слышать подобное было приятно. Дин всегда любила луну, ее изображения, связанные с ней легенды. Даже пыталась писать сонеты, посвященные красоте ночи. Вот и теперь она бродила в прохладной по-вечернему водице и бормотала приходящие на ум строки, довольно безыскусные, но кто мог ее слышать? Кому было до нее дело?
Дин разжала руки, позволив юбкам коснуться воды. Никто не заметит. Никто не спросит. Всех волнует только судьба красавицы Алтанор и причины, приведшие в Рингайский замок столичное посольство. Она, Дин, никому сейчас не нужна, и может позволить себе играть в озерную русалку сколько угодно. Даже волосы вот может распустить и вплести в смоляные пряди побег плюща вместо надоевших гребней.
Дин вошла в озерные волны уже по колено и медленно добрела до выглядывавшего из них плоского камня. Села на мягкий мох, запрокинула лицо к любопытному лику луны и запела.
Все воздушные замки растаяли снегом в долине.
Все мечты утекли, словно полые воды под мост.
Из всего, что любила, остались в сердечном помине
Только синее небо да бледная музыка звезд.
Ветер в ветках играет, и слушают ветер деревья.
Пустота отдыхает. И грезит вода о весне.
И старинная ель, охмелев от тумана доверья,
Одинокое облако тихо целует во сне.*
Наверное, в эти минуты она чувствовала себя слишком беззащитной перед людьми и миром. Открытой и близкой небу, богу, весеннему ветру и всем чувствам, которые обычно сдерживала. В тишине ночного парка было что-то более высокое, чем все храмовые службы. Не нужно было ни свечей, ни молитв, ни священных книг, чтобы ясно это понимать. Только доверие и безграничная любовь.
И именно поэтому раздавшийся тихий смешок испугал Дин куда больше, чем мог бы в другое время. Нет, кричать и бежать стремглав испуганной ланью она, конечно, не стала. Только резко обернулась и замерла, широко раскрытыми глазами глядя на выходящего из-за дерева чужака. А тот подкручивал тонкие усики и молчал. Весенний ветер трепал темно-рыжие волосы, раздувал широкие рукава белоснежной рубашки, делая их похожими на паруса со старинных картин, а еще на крылья и на облака.
***
Комната Алтанор выходила окнами в сад. Отсюда совсем не было видно дорогу к замку и прочие интересные вещи, зато на силуэт прекрасной пленницы было куда как волнующе смотреть именно сквозь цветущие ветви, оплетающие окно. Возле окна Алтанор и сидела, склонив голову к левому плечу и медленно проводя гребнем по распущенным волосам. Темная волна их, отливающая явственной рыжиной, достигала колен, закручивалась тугими кольцами. У Дин были такие же густые косы, вот только совершенно черные, без драгоценной меди, радующей взор. И кожа была такая же белая, лишь чуть тронутая бледными веснушками. И такие же большие светлые глаза в обрамлении длинных ресниц. Когда-то в детстве сестер часто путали, несмотря на почти трехлетнюю разницу в годах. Больше такого, конечно же, не случалось.
- Ты ошибаешься, - безмятежно молвила Алтанор, не сводя взгляда с полянки в саду. Той, где раскачивались под порывами весеннего ветра качели. – Элод не может свататься к тебе. Он любит меня. Ты не дослушала или не поняла, глупышка. Как всегда.
Дин закусила губу. Сестра говорила об этом человеке с недопустимой теплотой в голосе. О том, кто нанес их семье оскорбление, которое смывают лишь кровью.
- Он обещал все устроить и сделает это, вот увидишь. Я буду представлена ко двору уже к Весеннему Празднику и буду блистать на балу в Ниаре вместо опостылевшей скуки в этом болоте. Я и тебя вызову к себе, даже не сомневайся. Не сразу, конечно, ты же понимаешь, моя Дин. Сначала нам с Элодом будет необходимо побыть вдвоем. Ну а позже, когда родится малыш, мне понадобится сестра. Вот увидишь, все будет прекрасно.
Дин качала головой и вертела в пальцах веер. Слишком все выходило просто.
- Нет, Тани, это не о том. Не о том. Они говорили с отцом о заключении брака, этот человек и граф Тареи. Они имели в виду меня.
- Глупости! – сестра раздраженно отложила гребень и вырвала веер из рук Дин. – Элод обещал. Он станет моим мужем и господином еще до Весеннего Дня.
- Ты не можешь выйти замуж прежде меня, Тани.
- Я не могу не выйти замуж теперь, после всего. У меня нет времени ждать, пока кто-то соблазнится твоим наследством.
Дин вспыхнула. Она и сама знала, что кроме титула и отцовских земель ей нечего предложить будущему супругу, кем бы он ни оказался. Но зачем же было говорить об этом так прямо?
- У меня есть хотя бы наследство, - глядя прямо в безмятежные фиалковые глаза сестры, сказала она. – А у тебя только доброе имя и древняя кровь в жилах. Первое ты уже запятнала, второе без титула и земель стоит немногого.
- Я такая же ре Ринхе, как и ты, - улыбнулась Алтанор.
- Младшая.
- Зато красивая. Элод полюбил меня, как только увидел. А кому может приглянуться такая, как ты? Нет, сестренка, они сватали меня, а ты, как обычно, выдала желаемое за действительное. Я буду танцевать на королевском балу, быть может, даже с его величеством. А ты… Я думаю, для тебя найдется какой-нибудь выход. Быть может, монастырь? И кому тогда перейдет титул?
Дин залилась краской. Нет, она не хотела этого говорить. Но и терпеть издевательства дальше была не намерена. Таких, как она, не запирают в монастырях, уж это-то обе сестры знали наверняка.
- Я наследница Рингайи, Тани. Во мне древняя кровь ре Ринхэ, о которой ты так легко забыла, открыв окно этому оборванцу. Ты предала наш дом, забыла о достоинстве, о чести. Ради чего?
Фиалковые глаза Алтанор засияли, сделавшись еще прекраснее. Восторг плескался в них вместе со странным сочувствием, причину которого Дин не могла понять. Ведь она хотела задеть сестру, унизить и обидеть. Не получилось.
- Ради любви, Дин. Ради того, за что и умереть не жалко, а не только, как ты сказала, забыть о древности крови. Ты просто не знаешь, что это, глупенькая моя Дин, да и не узнаешь уже никогда. Я горюю вместе с тобой, пусть ты мне и не веришь. Но так решили боги и чем тебе помочь, я не знаю.
- Они говорили обо мне, - упрямо покачала головой Дин. – Обо мне. Да и не может отец отдать твою руку такому, как он. Он никогда на это согласится.
- А твою, значит, может? – скривилась Алтанор. – Ты старшая дочь и наследница. Я всего лишь твоя прелестная сестренка. Неужели ты думаешь, что твоя рука ценится меньше из-за какого-то там увечья? Нет, милая, это тебя за такого, как Элод, никогда не отдадут. Меня – можно. В конце концов, он благородный дворянин и любимец короля. Ты для такого, конечно, слишком недостижимая добыча. Но я… Я – совсем иное дело.
Голос сестры журчал, будто воды Киатайи. Убаюкивал. Успокаивал. Вселял надежду. Будто и не было ничего страшного. Будто они вовсе не потеряли все в один день по вине этого самого королевского любимца. Будто этот человек явился в их дом не вором, а дорогим гостем. А почему бы и нет? Король и в самом деле осыпал его невиданными милостями и спускал ему выходки почище совращения дочери какого-то там всеми забытого герцога. Виалирр Рихдейр Второй мало считался со старой знатью, предпочитая окружать себя самым разнообразным сбродом, приравнивая их к потомственной аристократии специальными указами. Это знали все в Алезии, да и за ее пределами тоже. Может, его величество так расщедрился, что решил сделать Шейра повелителем Рингайи?
- Они говорили обо мне, - выныривая из затягивающего омута, повторила Дин.
Алтанор величественно повела плечами.
- Может быть, Элод решил устроить твою судьбу? Чтобы беспрепятственно жениться на мне? Выдать тебя за… ну хоть за Тареи или за Райенара? Хотя оба тоже недостаточно знатны… Может, все же его высочество Эрце наконец решил связать себя священными узами, как ты думаешь?
Эрце? Быть может. Это не звучало бессмыслицей, подобной всему сказанному прежде. Младший брат короля был красив, знатен и уже достиг того возраста, когда пора бы и остепениться. Особенно учитывая, что других наследников у государя Алезии не было и не предвиделось.
- Размечталась? – проницательно спросила Алтанор. – Будешь герцогиней, жить в почете и уважении. Думаю, в народе тебя даже полюбят. Ведь ты не какая-то там иностранка, а Рингайская принцесса. Будем встречаться с тобой при дворе, на приемах и балах.
Дин села на кровать и молча уставилась на свои руки. Это могло быть правдой. Это могло быть выходом для них всех. Отец так давно мечтал о чем-то подобном. Дом ре Ринхэ наконец свяжет себя с королевским накрепко. Дети Дин будут добавлять к гербу Рингайи Алезские звезды. А она принесет своему мужу в приданое герцогство, и, наверное, за это он начнет ее если не любить, то хотя бы ценить.
Наверное, она всегда хотела этого. Всего, что говорила Тани. Уважения, народной любви, замка с королевским гербом. Мужа, который будет посвящать ей подвиги на ратном поле и вести за руку на торжественных шествиях. Герцог и герцогиня Эрце всегда шли после короля, на всех церемониях и в храмах.
Нет, пышной жизни при дворе она для себя не хотела. Для Алтанор – быть может. Если все сложится именно так, то именно Дин вызовет сестру к себе и устроит хоть в свиту королевы-матери. А сама, конечно же, выберет тихую жизнь в одном из многочисленных замков мужа. Будет ждать его вечерами у камина. Родит ему детей. Со строгими чертами Рингайских владетелей и серебряными глазами Алезского королевского дома.
- Дин?
Тани подошла ближе, обняла сестру за плечи.
- Не грусти, Дин. Вот увидишь, все сложится хорошо. Уже через месяц мы обе поедем в Ниару. И у нас будут деньги. Закажем себе новые платья, и туфли, и такие, знаешь, смешные шапочки, которые вот только вошли в моду. Я видела у Луни ре Тальпен.
Дин улыбнулась.
- Ты правда этого хочешь?
- Конечно, - непонимающе воззрилась на нее Алтанор. – Разве можно не хотеть? Это же королевский двор, глупая. Это сердце Алезии. Вся жизнь там, а не в этом древнем болоте. Там его величество. Ты будешь герцогиней Эрце, я супругой ближайшего друга короля. Мы будем видеть его величество каждый день.
Дин пожала плечами.
- Не знаю. Не уверена, что мне это нужно. Разве ты не слышала, что говорят про обычаи при этом дворе? И про его величество тоже.
Алтанор вспыхнула.
- Не слышала, Тани? И твой Элод ничего не рассказывал?
- С Элодом нам было чем заняться и без досужих сплетен, - надменно вздернула подбородок Алтанор. – И тебе не советую повторять все эти глупости. Их придумывают враги короля, чтобы опорочить его доброе имя.
Дин вздохнула. Враги врагами, но она и сама была не слепой. По крайней мере, не настолько, чтобы не заметить очевидного. При дворе Виалирра Рихдейра блеск и роскошь давно оттеснили в глубочайшую тень верность, доблесть и честь. Там не было места суровой благопристойности, испокон веков принятой в Рингайе. Распущенность нравов и кичливая спесь – вот чем славилось королевское окружение. Достаточно было поглядеть на сегодняшних послов, чтобы сомнения в этом в одночасье отпали.
- Я не хочу жить в Ниаре, - честно сказала Дин. – Это хорошо, что у монсеньора Эрце есть владения вдали от столицы.
- Какая ты скучная, - пожала плечами Тани. – Если уж на то пошло, лучше бы Элод уговорил короля отдать тебя за Золотого графа. С Алакраном ты не соскучишься. Он не только красив и обласкан высочайшей милостью. Он еще и отважен. Ты знаешь, что Тареи опять отличился в последней компании против тагойцев? Говорят, что он настолько яростен в схватке, что внушает ужас одним своим видом. Он владеет каким-то очень смертоносным оружием и косит врагов, как наши крестьяне сено на лугах. Хотела бы посмотреть?
- Нет, - честно ответила Дин.
Граф Тареи ей не понравился. Она даже не заметила его хваленой красоты, только холодные глаза, исполненные равнодушия и тоски. Впрочем, не сильно-то она его разглядывала, если признаться честно самой себе. Ненавистный Элод ре Шейра полностью завладел ее вниманием слишком быстро. Вот дерзкий прищур его зеленых глаз и нахальную усмешку она запомнила хорошо. Этот человек словно ощупывал ее взглядом всю, от уложенных короной кос до мысков туфелек, выступавших из под слишком короткого подола домашнего платья. На декольте, пусть и прикрытом простым полотном нижней сорочки, взгляд его задержался дольше всего. И, пусть Дин не была искушена в подобных вещах, но Шейра увиденное явно одобрил. Несмотря ни на что.
- И правильно, - неубедительно согласилась с ней красавица Алтанор. – Тем более Золотой граф на тебя и не посмотрит. Возьмет из одолжения королю и ради титула, а сам найдет любовницу.
- Тани! тебе не кажется, что для девы твоих лет ты неоправданно цинична?
- А что такого? Это ты со своими книгами ничего вокруг себя не видишь. Не все же такие слепые.
Дин встала, отошла к окну. Действительно, она должна многим казаться такой смешной. Даже собственной младшей сестренке.
- Ну, даже, если не Эрце, - задумчиво протянула Алтанор, - все равно выдать тебя замуж это хорошая мысль. Это похоже на Элода. Когда все остальные рыдают, не зная, как выйти из затруднительного положения, рвут на себе волосы и посыпают головы пеплом, он находит единственный простой и разумный выход. Это все он, я уверена. Ты должна быть нам благодарна, если все устроится.
Дин кусала губы. Этот человек нанес оскорбление ее семье, обесчестил ее сестру, а теперь раздавал с барского плеча милости, которым необходимо было улыбаться и еще и чувствовать себя перед ним в неоплатном долгу. Ведь он так благородно спас их с сестрой от позора.
Но хуже всего было другое. Хуже всего было то, что Алтанор говорила правду. Всех устроил бы любой из перечисленных выходов. И отца, и его величество, и саму Тани. Если бы Шейра выбрал для своих любовных подвигов Дин, то уже вел бы ее под венец под восторженное одобрение родственников, удачно устроивших судьбу безнадежного детища. И все, что ей оставалось бы, смиренно подставить ручку под брачный браслет или принять постриг в ближайшей обители. Брак или монастырь. Прекрасный выбор. Особенно, если помнить, что в монастырь таких, как она, обычно не отдают. Ах, да, еще в парке возле замка был пруд. В нем неудачная дочь владетеля Рингайи могла бы утопиться.
***
Асдин всегда любила это место. Тихое, спокойное. Только черная вода колыхалась мерно, только луна любопытно выглядывала из заводи. Знаменитые серебристые кувшинки еще не распустились, но бутоны уже качались на обсидиановой глади, напоминая Алезские звезды больше, чем в пору цветения. Здесь редко можно было встретить кого либо, и дочери герцога часто пользовались этим убежищем от любопытных взглядов, когда хотели посекретничать или подумать в одиночестве. Теперь Алтанор не выходила из дома, но Дин-то могла позволить себе небольшую прогулку, незаметно выскользнув через черный ход. Она разулась, сняла чулки и бродила по щиколотку в воде, высоко подняв широкие юбки. А жила бы при дворе, носила бы тяжелый бархат и колючую златотканую парчу, которые так просто не подхватишь. Пришлось бы раздеваться, бросать платье на берегу без присмотра и мало ли что. Да и где в той столице найдешь место, подобное этому? Там же только мощенные булыжником улицы, грязь и толкотня.
Граф Тареи сравнил Дин с лунным светом, отраженным в озерной глади. Он, разумеется, по придворному обычаю льстил, но слышать подобное было приятно. Дин всегда любила луну, ее изображения, связанные с ней легенды. Даже пыталась писать сонеты, посвященные красоте ночи. Вот и теперь она бродила в прохладной по-вечернему водице и бормотала приходящие на ум строки, довольно безыскусные, но кто мог ее слышать? Кому было до нее дело?
Дин разжала руки, позволив юбкам коснуться воды. Никто не заметит. Никто не спросит. Всех волнует только судьба красавицы Алтанор и причины, приведшие в Рингайский замок столичное посольство. Она, Дин, никому сейчас не нужна, и может позволить себе играть в озерную русалку сколько угодно. Даже волосы вот может распустить и вплести в смоляные пряди побег плюща вместо надоевших гребней.
Дин вошла в озерные волны уже по колено и медленно добрела до выглядывавшего из них плоского камня. Села на мягкий мох, запрокинула лицо к любопытному лику луны и запела.
Все воздушные замки растаяли снегом в долине.
Все мечты утекли, словно полые воды под мост.
Из всего, что любила, остались в сердечном помине
Только синее небо да бледная музыка звезд.
Ветер в ветках играет, и слушают ветер деревья.
Пустота отдыхает. И грезит вода о весне.
И старинная ель, охмелев от тумана доверья,
Одинокое облако тихо целует во сне.*
Наверное, в эти минуты она чувствовала себя слишком беззащитной перед людьми и миром. Открытой и близкой небу, богу, весеннему ветру и всем чувствам, которые обычно сдерживала. В тишине ночного парка было что-то более высокое, чем все храмовые службы. Не нужно было ни свечей, ни молитв, ни священных книг, чтобы ясно это понимать. Только доверие и безграничная любовь.
И именно поэтому раздавшийся тихий смешок испугал Дин куда больше, чем мог бы в другое время. Нет, кричать и бежать стремглав испуганной ланью она, конечно, не стала. Только резко обернулась и замерла, широко раскрытыми глазами глядя на выходящего из-за дерева чужака. А тот подкручивал тонкие усики и молчал. Весенний ветер трепал темно-рыжие волосы, раздувал широкие рукава белоснежной рубашки, делая их похожими на паруса со старинных картин, а еще на крылья и на облака.
