Зато это был повод для жениха и невесты рассмотреть друг друга и даже поговорить. Это, разумеется, в тех случаях, когда судьбы молодых решали без их участия. Как, например, поступили с Дин.
Нет, она не расплачется. Не вспылит. Не позволит ни одной эмоции отразиться на безупречной маске, в которое отныне превратится ее лицо. Она выдержит все с честью, и только потом, ночью, у пруда позволит себе маленькую слабость быть чем-то недовольной. И никаких обмороков, понятное дело.
Она нашла в толпе ненавистное лицо Шейра. Этот человек даже и не подумал сменить свои черно-белые тряпки на что-либо более приличествующее ситуации и его новому положению. Стоял, смотрел на обеих сестер с откровенно насмешливым видом, крутил ус. Краем взора Дин отметила, как вспыхнула Тани, и почувствовала, что ее кровь напротив отхлынула от лица. В таких случаях она обычно становилась белой, как мел. Элод ре Шейра как будто бы тоже что-то заметил и, приложив палец к губам, подмигнул Дин.
Маркиз Райенар стоял ближе к алтарю. Это было вовсе необязательно, все равно первую клятву приносить Дин и ее суженому, но зеленоокий красавчик явно сгорал от нетерпения. Уж кто-кто, а он добился своего! Заполучил в невесты принцессу Рингайского дома, да не старшую, откровенно ему неприятную, а красавицу Алтанор. Бархатный камзол маркиза переливался золотым шитьем, на холеных руках сияли всеми цветами радуги перстни, в мочке левого уха покачивалась длинная серьга. Дин раньше слышала, что при Алезском дворе такие украшения сейчас в моде, но и думать не могла, что их носят не только дамы, но и кавалеры. А вот шпаги при маркизе вовсе не было. Даже парадной, из тех, что годятся для демонстрации статуса, но не для настоящего боя.
Возле самого алтаря, дерзко поставив ногу на ведущую к нему ступеньку, обнаружился граф Тареи. Золотой граф и в этот раз не изменил себе – от блеска его одежд, даже в неверном свете свечей, слепило глаза. И, конечно, терв стоимостью в небольшое королевство носил именно он. Но что он делал рядом с местом принесения Клятв? Это ведь нарушение не только этикета, но и ритуала!
Отец взял Дин за руку и подвел к алтарю. Специальные герольды торжественно объявили:
- Ее высочество Асдин Зиглинда ре Ринхэ!
Дин вздернула подбородок. Что бы там ни было, а вот этого у нее никто никогда не отнимет! Она – ре Ринхэ, а кровь – не водица!
Старый жрец в молочно-белых одеяниях вышел откуда-то из-за спин гостей, улыбнулся Дин покровительственно и положил на алтарь Книгу Звезд в темно-синем переплете. На другом краю мраморной плиты уже лежала темно-багряная Рингайская Книга.
Мысли Дин забились лихорадочно. Книга Звезд! Ее не должно быть здесь! Ее привозят из Ниарского святилища только, если… Только, если… Если речь идет о рождении, смерти короля или – о его женитьбе! О боги, Темные и Светлые! Даже, если бы Клятву должен был приносить принц крови, даже если бы наследник престола, его нареченной пришлось бы самой ехать в столицу! Если же самую главную книгу Алезии привезли в Рингайский замок, это может означать только одно.
Расширенными от ужаса глазами Дин уставилась сначала на торжественно-величественный лик отца, потом на гордо-удовлетворенную улыбку герцогини. Нет, у них ей не найти сейчас ни поддержки, ни понимания. Взгляд ее заметался, не находя ни одного достойного доверия лица, и совершенно неожиданно остановился на уже знакомых правильных чертах. Золотой граф стоял перед ней, и в его словах, обращенных к ней, в его мягком голосе, она неожиданно услышала сочувствие.
- Сударыня, - говорил гремучий Алакран, опустившись перед Дин на колено, - мой государь поручил мне произнести за него Первые Клятвы и взамен услышать ваши. Это огромная честь, и я буду благодарен, если вы тоже сочтете меня достойным ее.
Единственное, что Дин могла, это не все-таки не упасть в обморок. Не доставить этой поживы жадно внимающей публике. Никогда.
Наверное, в таких случаях должна звучать какая-то торжественная музыка, словно из вышних сфер, и все озаряться священным, неземным светом. Это ведь не просто слова и подписи в Книгах. Это судьбоносный шаг, веха истории. Кто бы мог представить себе, что Дин вот так запросто окажется на ее страницах! Что когда-нибудь о ней будут помнить как о королеве Зиглинде, а не просто как одной из двух последних истинных принцесс Рингайского дома.
Тареи вел ее вкруг алтаря, и рука его была твердой и горячей. На такую удобно опираться, но страшно слишком сильно сжать – а вдруг обожжешься ненароком?
Королева Алезии. Кто бы мог представить.
Дин дышала через раз, но высоко задирала подбородок. Все шло так, как должно было. Кому и быть избранной Виалирром Рихдейром как не ей? Это самое верное из всех возможных решений. Так было предназначено с самого начала, и никакой рыжий нахал, чье имя даже упоминаться в этих святых стенах недостойно, никакой безродный воришка не сыграл здесь особенной роли. Просто так суждено, вот и все. И незачем быть благодарными кому-либо кроме благородных предков и мудрого государя, своевременно вспомнившего кто именно его самые преданные вассалы. Асдин Зиглинда ре Ринхэ сумеет с честью нести на своем челе Звездный Венец.
Дин шла, говорила, делала все, что только от нее требовалось, даже не задумываясь. Все было как во сне, как в искристом тумане, когда душа попросту не в состоянии вместить все переполняющие ее чувства. Тани в таких случаях становилась очень говорлива и порывиста. Дин напротив – преувеличенно замыкалась в себе. Оставляла на всеобщее обозрение лишь оболочку, безупречную маску, а весь прочий сумбур прятала поглубже. Даже мать не всегда умела замечать такое ее настроение.
Ее поздравляли с невиданной честью, оказанной его величеством. Ей клялись в верности и приносили присягу. Дарили немыслимые какие-то вещи, говорили слишком много красивых слов. Она кивала, отвечала, улыбалась уголками губ. Совершала все то, что требовали от нее приличия. Отец шепнул что-то вроде «моя, моя дочь», мать украдкой одернула платье. Тани молчала и отводила глаза. Элод ре Шейра растолкал всех и опустился перед Дин на одно колено.
- Господин Шейра, - мурлыкнул над ухом ленивый голос, теперь уже хорошо знакомый. – Неужели вы измените вашим принципам и принесете клятву верности кому-либо кроме короля?
Золотой граф по-прежнему не отходил от Дин ни на шаг, скрупулезно выполняя поручение повелителя. Хотя уж кто-кто, а он всяко сумел бы найти развлечений поизысканней, чем таскаться весь вечер за такой скучной дамой.
- Я никогда никому и ничему не изменяю, - сверкнул глазами этот мерзавец. – А уж особенно королю и самому себе. Все, чего я хотел просить у ее высочества, это дозволения поцеловать ей руку. Не больше.
Дин замерла. И в самом деле, Шейра не переходил никаких границ дозволенного. Она еще не была королевой, и даже не оказала бы высочайшей милости, исполнив такую просьбу. Касаться руки Рингайской наследницы почетно, но не более того. Уж особенно для того, кто успел дотронуться до куда более сокровенных мест ее родной сестры. Дин еле заметно вздрогнула от омерзения. Нет, она не желала этого выносить. Не сейчас. Не после чистого таинства Обещания. Не в тот вечер, когда она ощущала себя такой, такой целостной и настоящей. Следующей истинному предназначению.
Она хотела сказать что-то, уклониться от прямого ответа, отступить за широкую спину отца, но не успела даже раскрыть рта. Золоченая спина Алакрана прикрыла ее мгновенно.
- - Побойтесь богов, господин Шейра! – насмешливо молвил ее подневольный спутник. – Ручки Алезской Звезды не для вас. Как можно!
Рыжий усмехнулся.
- Вы думаете?
- Абсолютно уверен. Пусть вы и наложили лапу на все, что принадлежит нашему государю, так легко и непринужденно, этот свет вам придется наблюдать издалека. Как обычному смертному. Простите, ваше высочество. Некоторые личности столь дерзки и самодовольны. Обопритесь на мою руку вновь и позвольте проводить вас в более приличествующее вам место.
Так и не поняв из нелепого диалога ничего, Дин послушно ухватилась за подставленный локоть и проследовала к стоящим на помосте креслам. Обычно там сидели герцог и герцогиня, но в этот раз покрывала со звездами недвусмысленно указывали, кому должно их занять на время, пока главную роль в дальнейшем действе перехватила другие. Впрочем, Алакран садиться не стал. Так и замер возле Дин. Кажется, даже на спинку кресла вольготно облокотился.
Райенар и Тани в свою очередь ходили вокруг белого камня, клялись, обменивались кольцами и ставили росчерки в ритуальных фолиантах. По бледненькому личику Алтанор то и дело проскальзывали невесомые, мимолетные, словно облачка, тени, но никто не обращал на них никакого внимания. Даже Элод ре Шейра наблюдал за происходящим с интересом, приличествующим простому случайному зрителю, а уж никак не человеку, по вине которого все свершилось. Бедная Тани то и дело пыталась привлечь его внимание, но ничего кроме скептической гримасы так и не добилась. Зато ее нареченный сиял, будто начищенный кухаркой медный таз. Сверкал очами, тряс шапкой буйных кудрей. Дин стало противно, и она отвернулась.
- Не бойтесь, ваше высочество, - тихо сказал ре Тареи. – Скоро вся эта суета закончится, и вы сможете уйти к себе. Вам необходимо о многом подумать, я понимаю. Дорога предстоит трудная и долгая.
Дин нахмурилась.
- Но ведь ехать еще не скоро. Или вы хотите сказать, что… что все будет так скоропалительно?
- Нет, ваше высочество, разумеется, никто не заставит вас ускорить назначенные традицией сроки. Это даже королям неподвластно. Особенно королям. У вас будет три недели перед помолвкой. Но дорога, о которой я говорю, начнется завтра. И закончится только вместе с вашей жизнью. Сегодня день, когда зажглась ваша звезда. Когда она начала свой путь по небосклону. Запомните его, каким бы нелепым он вам ни показался.
Дин внимательно посмотрела в серьезные глаза собеседника. Кажется, он действительно верил в то, что говорил. А еще он отчего-то ей сочувствовал.
Заснуть не удавалось. Не помогали заваренные загодя травы, ароматная курильница у изголовья, попытки считать в уме бусины старых чёток. Слишком велико и серьёзно оказалось потрясение.
Как жить, боги? Как теперь жить дальше, чтобы не оступиться в танце, в котором не знаешь ни одной фигуры?
А оступаться ей ни в коем случае нельзя. За ней стоит Рингайя.
Дверь скрипнула тихонько.
- Дишка?
Красавица Алтанор пробралась в спальню сестры, закутанная в одеяло и ужасно растревоженная.
- Входи. Мне тоже никак не сомкнуть сегодня глаз.
- Да, - кивнула Тани, забираясь на кровать. – Ни настойка не помогла, ни мамин заговор. Я не знаю, как теперь буду жить. Как возможно жить после такого.
Дин непонимающе посмотрела на сестру. В темноте было не разглядеть бездонных глаз Алтанор, но отчего-то была уверена, что в них блестят слёзы.
- Тани, но всё же устроилось. Всё обернулось к лучшему. Да, Райенар – не лучшая для тебя партия, но это всё же честный брак с вельможей, приближённым к трону…
- Вот как? – воскликнула Тани. – Тебе, значит, достанется корона Алезии, а меня отобрали у Элода и отдали невесть кому!
- Тани, но ведь тебе необходимо выйти замуж. Ты не можешь этого не понимать. Ты сама говорила мне об этом. Райенар – не лучшая партия, но и не оскорбительная. В отличие от твоего Шейра.
- Именно, Дин, - сестра порывисто ухватилась за её руки. – Именно. Моего Шейра. А теперь нас отбирают друг у друга. Что мне прикажешь, радоваться этому?
- Не радоваться, но… - Дин пожала плечами и попыталась притянуть сестру к себе, но та вывернулась. – Ты можешь просто достойно принять свою судьбу. И с гордо поднятой головой пойти по суждённому тебе пути.
- Как сделала ты сама?
Отчего-то в голосе Алтанор кроме боли звучало немало яда.
- Я счастлива, что мне выпала такая великая честь.
- Честь? Ты считаешь это честью? Ох, как так вышло, что ты такая восторженная дурочка, Дин? И такая законченная ледышка? Но всё равно как жаль…
- Что ты хочешь сказать?
- Что моя жизнь, быть может, станет мукой рядом с нелюбимым мужем. Но мне хоть будет о чём вспоминать. Твоя же, вовсе лишённая любви, брошенная под ноги такому как Виалирр Рихдейр, всё равно что закончилась.
- Ты ошибаешься. Мой путь только начинается, и вместе со своим венценосным супругом я постараюсь совершить немало славных дел…
- С кем? С этим коронованным посмешищем? К тому же не думаю, что ему будет до тебя какое-то дело после того, как он получит права на Рингайю.
Дин стиснула пальцами виски.
- Ты не можешь, Тани! Ты не смеешь! Это же государь!
- Ну отчего же не смею? – сестра улыбнулась и покачала головой. – Это все знают. Это все говорят. Наш благородный отец, разумеется, выше всех сплетен и слухов, но запретить их он может только у себя в замке. Даже на конюшне люди уже будут втихаря болтать.
- Это наш государь!
- Конечно. Ну а что ты так всполошилась? Неужто и до тебя докатились все эти истории? Раз так, то ты должна и сама понимать, что такого густого дыма никогда не бывает без огня.
Дин смотрела на сестру и не верила, что та действительно произносит все эти глупости. Что может повторять такие вещи за языкатыми кумушками из деревенских, за столичными расфуфыренными модницами, которые не знают, чем развлечь себя на провинциальных балах кроме как выдуманными тошнотворными историями. Нет, Дин не раз видела, как Тани шушукается с ними по углам, но и представить не могла, что в своем стремлении уязвить ее, Алтанор опустится до их уровня. Ну нет же!
- Он носит серьги и пудрит лицо, Дин. Как женщина. Как самая дорогая куртизанка Ниары. У него целый штат куаферов и портных, которые выдумывают для него и его дружков самые немыслимые наряды. Его отец был воином и пал на поле брани, возглавляя армию, а Виалирр Рихдейр прячется под собственную кровать, стоит ему лишь заподозрить угрозу своей драгоценной жизни. И своих любимчиков, вроде моего драгоценного женишка, он подбирает себе под стать. Вот каков он, наш государь.
Сердце Дин будто замерло на мгновение, а потом пустилось вскачь.
- Ты говоришь, чушь, - отчеканила она, глядя сестре в лицо.
- Нет, не чушь. Я наверное знаю.
- Твой Шейра рассказал? Кто еще мог додуматься до такой низости!
- О нет, - Тани покачала головой. – Элод никогда не говорит о своем господине. Но все остальные говорят. Все, Дин, все. Мир полнится слухами, а ты со своими книгами и отец со своей верностью просто слепые и глухие.
- Тани!
- Что «Тани»? Я желаю тебе только добра. Да, мы часто ссоримся. Да, я дразнила и насмехалась над тобой. Но ведь я все равно всегда тебя любила, как и ты меня. И лучше ты услышишь эту злую правду сейчас, от меня, в стенах нашего дома, чем потом столкнешься с ней одна-одинешенька. Ты будешь королевой, Дин. Но ты никогда не будешь женой и матерью. Ты будешь носить Венец, но никогда – дитя. Тебя никто не будет любить по ночам, и все, что тебе остается это воплощать в себе глупую гордыню всех поколений наших прапрародственников. Может, это и правильно, я не знаю, с твоим-то характером и с твоим лицом. Но я очень жалею тебя. Правда.
Нет, она не расплачется. Не вспылит. Не позволит ни одной эмоции отразиться на безупречной маске, в которое отныне превратится ее лицо. Она выдержит все с честью, и только потом, ночью, у пруда позволит себе маленькую слабость быть чем-то недовольной. И никаких обмороков, понятное дело.
Она нашла в толпе ненавистное лицо Шейра. Этот человек даже и не подумал сменить свои черно-белые тряпки на что-либо более приличествующее ситуации и его новому положению. Стоял, смотрел на обеих сестер с откровенно насмешливым видом, крутил ус. Краем взора Дин отметила, как вспыхнула Тани, и почувствовала, что ее кровь напротив отхлынула от лица. В таких случаях она обычно становилась белой, как мел. Элод ре Шейра как будто бы тоже что-то заметил и, приложив палец к губам, подмигнул Дин.
Маркиз Райенар стоял ближе к алтарю. Это было вовсе необязательно, все равно первую клятву приносить Дин и ее суженому, но зеленоокий красавчик явно сгорал от нетерпения. Уж кто-кто, а он добился своего! Заполучил в невесты принцессу Рингайского дома, да не старшую, откровенно ему неприятную, а красавицу Алтанор. Бархатный камзол маркиза переливался золотым шитьем, на холеных руках сияли всеми цветами радуги перстни, в мочке левого уха покачивалась длинная серьга. Дин раньше слышала, что при Алезском дворе такие украшения сейчас в моде, но и думать не могла, что их носят не только дамы, но и кавалеры. А вот шпаги при маркизе вовсе не было. Даже парадной, из тех, что годятся для демонстрации статуса, но не для настоящего боя.
Возле самого алтаря, дерзко поставив ногу на ведущую к нему ступеньку, обнаружился граф Тареи. Золотой граф и в этот раз не изменил себе – от блеска его одежд, даже в неверном свете свечей, слепило глаза. И, конечно, терв стоимостью в небольшое королевство носил именно он. Но что он делал рядом с местом принесения Клятв? Это ведь нарушение не только этикета, но и ритуала!
Отец взял Дин за руку и подвел к алтарю. Специальные герольды торжественно объявили:
- Ее высочество Асдин Зиглинда ре Ринхэ!
Дин вздернула подбородок. Что бы там ни было, а вот этого у нее никто никогда не отнимет! Она – ре Ринхэ, а кровь – не водица!
Старый жрец в молочно-белых одеяниях вышел откуда-то из-за спин гостей, улыбнулся Дин покровительственно и положил на алтарь Книгу Звезд в темно-синем переплете. На другом краю мраморной плиты уже лежала темно-багряная Рингайская Книга.
Мысли Дин забились лихорадочно. Книга Звезд! Ее не должно быть здесь! Ее привозят из Ниарского святилища только, если… Только, если… Если речь идет о рождении, смерти короля или – о его женитьбе! О боги, Темные и Светлые! Даже, если бы Клятву должен был приносить принц крови, даже если бы наследник престола, его нареченной пришлось бы самой ехать в столицу! Если же самую главную книгу Алезии привезли в Рингайский замок, это может означать только одно.
Расширенными от ужаса глазами Дин уставилась сначала на торжественно-величественный лик отца, потом на гордо-удовлетворенную улыбку герцогини. Нет, у них ей не найти сейчас ни поддержки, ни понимания. Взгляд ее заметался, не находя ни одного достойного доверия лица, и совершенно неожиданно остановился на уже знакомых правильных чертах. Золотой граф стоял перед ней, и в его словах, обращенных к ней, в его мягком голосе, она неожиданно услышала сочувствие.
- Сударыня, - говорил гремучий Алакран, опустившись перед Дин на колено, - мой государь поручил мне произнести за него Первые Клятвы и взамен услышать ваши. Это огромная честь, и я буду благодарен, если вы тоже сочтете меня достойным ее.
Единственное, что Дин могла, это не все-таки не упасть в обморок. Не доставить этой поживы жадно внимающей публике. Никогда.
Наверное, в таких случаях должна звучать какая-то торжественная музыка, словно из вышних сфер, и все озаряться священным, неземным светом. Это ведь не просто слова и подписи в Книгах. Это судьбоносный шаг, веха истории. Кто бы мог представить себе, что Дин вот так запросто окажется на ее страницах! Что когда-нибудь о ней будут помнить как о королеве Зиглинде, а не просто как одной из двух последних истинных принцесс Рингайского дома.
Тареи вел ее вкруг алтаря, и рука его была твердой и горячей. На такую удобно опираться, но страшно слишком сильно сжать – а вдруг обожжешься ненароком?
Королева Алезии. Кто бы мог представить.
Дин дышала через раз, но высоко задирала подбородок. Все шло так, как должно было. Кому и быть избранной Виалирром Рихдейром как не ей? Это самое верное из всех возможных решений. Так было предназначено с самого начала, и никакой рыжий нахал, чье имя даже упоминаться в этих святых стенах недостойно, никакой безродный воришка не сыграл здесь особенной роли. Просто так суждено, вот и все. И незачем быть благодарными кому-либо кроме благородных предков и мудрого государя, своевременно вспомнившего кто именно его самые преданные вассалы. Асдин Зиглинда ре Ринхэ сумеет с честью нести на своем челе Звездный Венец.
Дин шла, говорила, делала все, что только от нее требовалось, даже не задумываясь. Все было как во сне, как в искристом тумане, когда душа попросту не в состоянии вместить все переполняющие ее чувства. Тани в таких случаях становилась очень говорлива и порывиста. Дин напротив – преувеличенно замыкалась в себе. Оставляла на всеобщее обозрение лишь оболочку, безупречную маску, а весь прочий сумбур прятала поглубже. Даже мать не всегда умела замечать такое ее настроение.
Ее поздравляли с невиданной честью, оказанной его величеством. Ей клялись в верности и приносили присягу. Дарили немыслимые какие-то вещи, говорили слишком много красивых слов. Она кивала, отвечала, улыбалась уголками губ. Совершала все то, что требовали от нее приличия. Отец шепнул что-то вроде «моя, моя дочь», мать украдкой одернула платье. Тани молчала и отводила глаза. Элод ре Шейра растолкал всех и опустился перед Дин на одно колено.
- Господин Шейра, - мурлыкнул над ухом ленивый голос, теперь уже хорошо знакомый. – Неужели вы измените вашим принципам и принесете клятву верности кому-либо кроме короля?
Золотой граф по-прежнему не отходил от Дин ни на шаг, скрупулезно выполняя поручение повелителя. Хотя уж кто-кто, а он всяко сумел бы найти развлечений поизысканней, чем таскаться весь вечер за такой скучной дамой.
- Я никогда никому и ничему не изменяю, - сверкнул глазами этот мерзавец. – А уж особенно королю и самому себе. Все, чего я хотел просить у ее высочества, это дозволения поцеловать ей руку. Не больше.
Дин замерла. И в самом деле, Шейра не переходил никаких границ дозволенного. Она еще не была королевой, и даже не оказала бы высочайшей милости, исполнив такую просьбу. Касаться руки Рингайской наследницы почетно, но не более того. Уж особенно для того, кто успел дотронуться до куда более сокровенных мест ее родной сестры. Дин еле заметно вздрогнула от омерзения. Нет, она не желала этого выносить. Не сейчас. Не после чистого таинства Обещания. Не в тот вечер, когда она ощущала себя такой, такой целостной и настоящей. Следующей истинному предназначению.
Она хотела сказать что-то, уклониться от прямого ответа, отступить за широкую спину отца, но не успела даже раскрыть рта. Золоченая спина Алакрана прикрыла ее мгновенно.
- - Побойтесь богов, господин Шейра! – насмешливо молвил ее подневольный спутник. – Ручки Алезской Звезды не для вас. Как можно!
Рыжий усмехнулся.
- Вы думаете?
- Абсолютно уверен. Пусть вы и наложили лапу на все, что принадлежит нашему государю, так легко и непринужденно, этот свет вам придется наблюдать издалека. Как обычному смертному. Простите, ваше высочество. Некоторые личности столь дерзки и самодовольны. Обопритесь на мою руку вновь и позвольте проводить вас в более приличествующее вам место.
Так и не поняв из нелепого диалога ничего, Дин послушно ухватилась за подставленный локоть и проследовала к стоящим на помосте креслам. Обычно там сидели герцог и герцогиня, но в этот раз покрывала со звездами недвусмысленно указывали, кому должно их занять на время, пока главную роль в дальнейшем действе перехватила другие. Впрочем, Алакран садиться не стал. Так и замер возле Дин. Кажется, даже на спинку кресла вольготно облокотился.
Райенар и Тани в свою очередь ходили вокруг белого камня, клялись, обменивались кольцами и ставили росчерки в ритуальных фолиантах. По бледненькому личику Алтанор то и дело проскальзывали невесомые, мимолетные, словно облачка, тени, но никто не обращал на них никакого внимания. Даже Элод ре Шейра наблюдал за происходящим с интересом, приличествующим простому случайному зрителю, а уж никак не человеку, по вине которого все свершилось. Бедная Тани то и дело пыталась привлечь его внимание, но ничего кроме скептической гримасы так и не добилась. Зато ее нареченный сиял, будто начищенный кухаркой медный таз. Сверкал очами, тряс шапкой буйных кудрей. Дин стало противно, и она отвернулась.
- Не бойтесь, ваше высочество, - тихо сказал ре Тареи. – Скоро вся эта суета закончится, и вы сможете уйти к себе. Вам необходимо о многом подумать, я понимаю. Дорога предстоит трудная и долгая.
Дин нахмурилась.
- Но ведь ехать еще не скоро. Или вы хотите сказать, что… что все будет так скоропалительно?
- Нет, ваше высочество, разумеется, никто не заставит вас ускорить назначенные традицией сроки. Это даже королям неподвластно. Особенно королям. У вас будет три недели перед помолвкой. Но дорога, о которой я говорю, начнется завтра. И закончится только вместе с вашей жизнью. Сегодня день, когда зажглась ваша звезда. Когда она начала свой путь по небосклону. Запомните его, каким бы нелепым он вам ни показался.
Дин внимательно посмотрела в серьезные глаза собеседника. Кажется, он действительно верил в то, что говорил. А еще он отчего-то ей сочувствовал.
Прода от 14.04.2021, 04:24
***
Заснуть не удавалось. Не помогали заваренные загодя травы, ароматная курильница у изголовья, попытки считать в уме бусины старых чёток. Слишком велико и серьёзно оказалось потрясение.
Как жить, боги? Как теперь жить дальше, чтобы не оступиться в танце, в котором не знаешь ни одной фигуры?
А оступаться ей ни в коем случае нельзя. За ней стоит Рингайя.
Дверь скрипнула тихонько.
- Дишка?
Красавица Алтанор пробралась в спальню сестры, закутанная в одеяло и ужасно растревоженная.
- Входи. Мне тоже никак не сомкнуть сегодня глаз.
- Да, - кивнула Тани, забираясь на кровать. – Ни настойка не помогла, ни мамин заговор. Я не знаю, как теперь буду жить. Как возможно жить после такого.
Дин непонимающе посмотрела на сестру. В темноте было не разглядеть бездонных глаз Алтанор, но отчего-то была уверена, что в них блестят слёзы.
- Тани, но всё же устроилось. Всё обернулось к лучшему. Да, Райенар – не лучшая для тебя партия, но это всё же честный брак с вельможей, приближённым к трону…
- Вот как? – воскликнула Тани. – Тебе, значит, достанется корона Алезии, а меня отобрали у Элода и отдали невесть кому!
- Тани, но ведь тебе необходимо выйти замуж. Ты не можешь этого не понимать. Ты сама говорила мне об этом. Райенар – не лучшая партия, но и не оскорбительная. В отличие от твоего Шейра.
- Именно, Дин, - сестра порывисто ухватилась за её руки. – Именно. Моего Шейра. А теперь нас отбирают друг у друга. Что мне прикажешь, радоваться этому?
- Не радоваться, но… - Дин пожала плечами и попыталась притянуть сестру к себе, но та вывернулась. – Ты можешь просто достойно принять свою судьбу. И с гордо поднятой головой пойти по суждённому тебе пути.
- Как сделала ты сама?
Отчего-то в голосе Алтанор кроме боли звучало немало яда.
- Я счастлива, что мне выпала такая великая честь.
- Честь? Ты считаешь это честью? Ох, как так вышло, что ты такая восторженная дурочка, Дин? И такая законченная ледышка? Но всё равно как жаль…
- Что ты хочешь сказать?
- Что моя жизнь, быть может, станет мукой рядом с нелюбимым мужем. Но мне хоть будет о чём вспоминать. Твоя же, вовсе лишённая любви, брошенная под ноги такому как Виалирр Рихдейр, всё равно что закончилась.
- Ты ошибаешься. Мой путь только начинается, и вместе со своим венценосным супругом я постараюсь совершить немало славных дел…
- С кем? С этим коронованным посмешищем? К тому же не думаю, что ему будет до тебя какое-то дело после того, как он получит права на Рингайю.
Дин стиснула пальцами виски.
- Ты не можешь, Тани! Ты не смеешь! Это же государь!
- Ну отчего же не смею? – сестра улыбнулась и покачала головой. – Это все знают. Это все говорят. Наш благородный отец, разумеется, выше всех сплетен и слухов, но запретить их он может только у себя в замке. Даже на конюшне люди уже будут втихаря болтать.
- Это наш государь!
- Конечно. Ну а что ты так всполошилась? Неужто и до тебя докатились все эти истории? Раз так, то ты должна и сама понимать, что такого густого дыма никогда не бывает без огня.
Дин смотрела на сестру и не верила, что та действительно произносит все эти глупости. Что может повторять такие вещи за языкатыми кумушками из деревенских, за столичными расфуфыренными модницами, которые не знают, чем развлечь себя на провинциальных балах кроме как выдуманными тошнотворными историями. Нет, Дин не раз видела, как Тани шушукается с ними по углам, но и представить не могла, что в своем стремлении уязвить ее, Алтанор опустится до их уровня. Ну нет же!
- Он носит серьги и пудрит лицо, Дин. Как женщина. Как самая дорогая куртизанка Ниары. У него целый штат куаферов и портных, которые выдумывают для него и его дружков самые немыслимые наряды. Его отец был воином и пал на поле брани, возглавляя армию, а Виалирр Рихдейр прячется под собственную кровать, стоит ему лишь заподозрить угрозу своей драгоценной жизни. И своих любимчиков, вроде моего драгоценного женишка, он подбирает себе под стать. Вот каков он, наш государь.
Сердце Дин будто замерло на мгновение, а потом пустилось вскачь.
- Ты говоришь, чушь, - отчеканила она, глядя сестре в лицо.
- Нет, не чушь. Я наверное знаю.
- Твой Шейра рассказал? Кто еще мог додуматься до такой низости!
- О нет, - Тани покачала головой. – Элод никогда не говорит о своем господине. Но все остальные говорят. Все, Дин, все. Мир полнится слухами, а ты со своими книгами и отец со своей верностью просто слепые и глухие.
- Тани!
- Что «Тани»? Я желаю тебе только добра. Да, мы часто ссоримся. Да, я дразнила и насмехалась над тобой. Но ведь я все равно всегда тебя любила, как и ты меня. И лучше ты услышишь эту злую правду сейчас, от меня, в стенах нашего дома, чем потом столкнешься с ней одна-одинешенька. Ты будешь королевой, Дин. Но ты никогда не будешь женой и матерью. Ты будешь носить Венец, но никогда – дитя. Тебя никто не будет любить по ночам, и все, что тебе остается это воплощать в себе глупую гордыню всех поколений наших прапрародственников. Может, это и правильно, я не знаю, с твоим-то характером и с твоим лицом. Но я очень жалею тебя. Правда.
