- Надеются, - шепнула она на одном из приемов. – Ждут, что им тоже перепадет внимания и благ.
Обе принцессы были в скромных тёмных платьях, глухо застегнутых под самое горло. Узорчатые шали, наброшенные на плечи, и короны из кос должны были подчеркивать их близость к простому народу Рингайи. К тому самому, что тоже бурно веселился сейчас в городе, и в близлежащих деревеньках. И если бы не столичное посольство, то можно было бы тайком выскользнуть за стены и хотя бы на этот вечер забыть обо всем.
Нет, нельзя бы было. И никогда больше не будет можно. Даже, когда гости уедут. Потому что теперь ничего не будет по-прежнему. Дин не могла этого не понимать.
Она перехватила полный надежды и гордости взгляд отца и распрямила спину.Отныне у нее нет собственных желаний и чаяний. Она – Рингайя и Звезда Алезии.
- Можно подумать крестьяночки и в правду так ходят, - пробормотал слишком близко оказавшийся Шейра. – А еще шьют шелками по бархату…
Дин даже не повернула в его сторону головы, а вот Тани усмехнулась краешком рта. Конечно, маркизе Райенар дозволено куда больше человеческих слабостей, чем будущей королеве. Но неужели сестре самой не противно? И все еще хочется с ним разговаривать и смеяться шуткам этого человека?
Красавица Алтанор поправила удерживавшую шаль фибулу и нежно накрыла изящной ручкой раскрытую ладонь мужчины.
Музыканты играли даркайн. Веселый танец, посвященной самой светлой и молодой богине, Госпоже Весеннего Неба. Плыли над начищенным до зеркального блеска полом взявшиеся за руки пары, то соединяясь в один большой хоровод, то распадаясь снова. Это было красиво.
Дин сидела в кресле на возвышении, том самом, что обычно занимали герцог и герцогиня. Теперь это место считалось принадлежащим ей. До тех самых пор, пока ее не увезут из родного дома в столицу. Что ждет ее там? Венец Алезии и трон, но что кроме этого? Вместо лесов и гор Рингайи? Вместо лилий заветного пруда – что?
Ни тени сомнения не должно было промелькнуть на ее лице. Она была дочерью Рингайи и нареченной невестой Виалирра Рихдейра.
- Вы позволите, ваше высочество? – преклонивший колено Золотой граф поцеловал кисточку шали, в которую куталась Дин, и замер.
Столичные гости явно не привезли с собой штат прислуги, камердинеров и куаферов, так что локоны ре Тареи уже не выглядели так избыточно пышно. Но терв на ярко-синем берете сиял все так же дерзко, и снежная белизна кружевного воротника слепила глаза.
- Да, граф, я слушаю вас.
В следующий миг Дин подхватил стремительный вихрь. Она и опомниться не успела, как оказалась на ногах в самом сердце немалого зала. Одна рука Алакрана крепко сжимала дрожащие пальцы рингайской наследницы, вторая совершенно недопустимым образом поддерживала за талию. Дин с тревогой посмотрела в усталые серые глаза.
- А вам… нам это дозволено? – спросила едва слышно.
- Нет, - сверкнул улыбкой Золотой граф. – Мне нет.
Сильная рука направляла все движения Дин, обдавая жаром даже сквозь плотную ткань одежд. Без Тареи будущая Алезская звезда давно бы запуталась, запнулась о собственный подол. Слишком уж не хватало ей сосредоточенности, так сильно выручившей на церемонии Обещания.
- Вам же можно все, моя госпожа. Никто кроме нашего государя и повелителя не будет властен над вами. С того самого мгновения, когда ваши руки соединяться над белым камнем алтаря.
Горячий шепот чуть шевелил выбившуюся из косы прядку волос Асдин. Золотой граф был близко. Слишком близко для такого танца как даркайн. Дин могла чувствовать его дыхание, слышать, как бьется его сердце под прохладным атласом колета.
Она не сразу заметила, что кроме них двоих никто больше не танцует.
- Помните это всегда.
Замысловатое па заставило графа на какое-то время умолкнуть, но когда закончилась музыка, он снова улыбнулся, глядя прямо ей в глаза.
- Никого не бойтесь, моя королева. Никогда.
Он подвел ее обратно к возвышению и замер в поклоне, пока она усаживалась в кресло. Дин чувствовала, как немеют и холодеют руки и ноги, как кровь отливает от щек. Наверное, это было очень глупо, но только сейчас Дин окончательно поняла, что дальше будет также. Она навсегда будет одна среди толпы. К ней будут прикованы все без исключения взгляды. И то, что она никогда этого для себя не хотела, ничего не меняет. Она больше не принадлежит себе.
Отныне не важно, что она любит, а что ненавидит. Никто не спросит, какой цвет она любит и где хочет встретить Равноденствие. Все придумают и скажут за нее, вычитают в каких-нибудь древних книгах.
Медленно-медленно она обвела взглядом присутствующих. Все так же гордого, пусть и слегка обеспокоенного отца. Матушку, преисполненную тревоги за нарушающую приличия дочь. Райенара, смотрящего прямо на Дин со странным выражением. раскрасневшуюся Алтанор, чей локоток сжимал откровенно усмехающийся Элод ре Шейра. Других, куда менее знакомых, но так же не отводящих от нее напряженных взглядов.
А из окон так же выжидающе и настороженно на нее смотрела Рингайя.
Её светлость ре Ринхэ пожелала самолично наблюдать за тем, как собирают приданное королевской невесты. Строгая фигура в домашнем, но все равно роскошном платье возникала на пороге дочерней комнаты чуть ли не с первыми лучами рассвета. За ней по пятам следовала целая армия швей, камеристок, кружевниц и прочих наделенных особыми умениями дам. Дин с трудом разлепляла глаза, позволяла обрядить себя в утреннее платье и сомнамбулой следовала за суетящимися женщинами от очередного сундука к столу, на котором раскладывали изумительных оттенков ткани или же подсчитывали столовое серебро. Ни о каких утренних купаниях в пруду, разумеется, больше не могло идти речи. Алезская Звезда была необходима здесь, у нее же было так много неотложных дел, что совсем не должно было оставаться времени на всяческие безрассудства. Дин совершено не понимала, какой в ее присутствии прок. Она не делала ровным счетом ничего. Просто ходила из угла в угол. Иногда пила чай или же стояла на табуретке, пока ее обмеряли и прикладывали к ней отрезы шелка и тафты.
- Я для вас кукла, матушка? – не выдержав, пробормотала Дин.
Герцогиня не сочла должным даже бровью повести на звук ее голоса. Дин подумала, что могла бы возмутиться таким отношением к будущей королеве. Потребовать поклонов и льстивых речей. Вместо этого она просто спросила:
- А как же Алтанор? Про нее вы совсем позабыли?
- Ее сборами занимается госпожа Ральер.
Голос матери прозвучал так равнодушно, что если бы Дин не знала ее, то действительно поверила бы в это безразличие к судьбе любимой дочери. Но, конечно, это была не более чем маска. Хваленое самообладание, доведенное до совершенства, которое не снилось самой Дин.
- Я хочу пойти к ней. Хочу видеть Тани.
- Нет.
- Отчего?
- У вас нет на это времени.
- Я ничем не занята, - Дин пристально посмотрела на строгое лицо матери. – Постоять на табуреточке может любая девица моего роста и комплекции. К примеру, Гелейн.
Высокая и статная кружевница, действительно чем-то напоминавшая Дин, с готовностью приблизилась. Герцогиня чопорно поджала губы.
- Эта селянка заменит принцессу Рингайского дома? Это даже не смешно.
Дин вздохнула. Отчасти она была согласна и думала так же. Кровь – не водица, и потомков ре Ринхэ не спутаешь ни с кем другим. Но это если говорить о достоинстве. О благородстве души. О веками выкованной стойкости и верности закаленной пламенем великих битв. Какое отношение ко всему этому могли иметь рост и обхват талии?
- Эта селянка отныне будет заменять меня во время всех примерок, которые взбредут вам в голову. Я так решила и обсуждению это не подлежит.
Дин решительно выбралась из плена булавок и крючков. Серебристый шелк легко соскользнул на пол.
- Но Асдин! – герцогиня позволила себе повысить голос. Едва заметно, но и это уже было за рамками обыкновенного.
- Я хочу видеть сестру, матушка. Уверена, что здесь и без меня все пройдет как должно. Все корзинки, шкатулки с фамильными драгоценностями и наряды, о которых еще вчера я не смела и мечтать, займут надлежащие места. Благодарю вас за все это.
Дин быстро переоделась обратно в домашнее. Прошла мимо выстроившихся рядами ларцов и чемоданов. Тронула кончиками пальцев россыпь перламутровых пуговиц на медном блюде.
- Асдин, останься!
Порог она переступила ровным спокойным шагом. И даже дверью не хлопнула.
В комнатах Тани владычествовала такая же нелепая суматоха. Но не озаренная присутствием ее светлости герцогини, она была куда более веселой. Алтанор металась от одной кучи сваленных вещей к другой, смеялась вместе с горничными, дарила им подарки, кружилась, прижав к груди свадебный букет, который сотворили из веточек синелиста и бубенчиков деревенские девы.
Заметив сестру, Алтанор остановилась.
- Ты от нее сбежала? – сказала с улыбкой.
- Да.
- Ты еще долго продержалась. Я бы столько не смогла.
- Где госпожа Ральер? Ее светлость сказала, что твоими сборами в дорогу занимается она.
- Я ее уже часа два как отослала прочь. Старая брюзга. Заходи и присаживайся. Как думаешь, что из этого больше подойдет для представления ко двору? Вот это зеленое с тканым узором? Или вон тот густо-лиловый бархат? Прости, я совсем забыла, что лиловый скорее подходит для тебя. Он будет хорош с аметистами ре Ринхэ. А я не посмею, пребывая столь близко к тебе, тебя затмить.
Дин послушно опустилась в кресло.
- Выбери вон то алое, - сказала она. – Чтобы всем сразу стало ясно, кто из нас воплощает древнюю кровь великого Дома, а кто молодость и красоту.
Тани кивнула внимательно следящей за ней Мейг. Девушка, просияв, окутала Алтанор отрезом материи тревожно-красного цвета.
- Так? – спросила Тани, даже не пытаясь подойти к зеркалу, чтобы взглянуть на себя.
В младшая из рингайских принцесс казалась взрослее. Кроме того ее черты обретали совершенно не свойственную ей суровость.
- Нет, - честно сказала Дин. – Убери. Ты – летняя роза, а это какой-то огнецвет.
- Мейг, распусти мне волосы, - задумчиво велела Алтанор.
Волна отливающих медью темных локонов плащом укрыла стройную фигурку.
- Диадему.
Мейг расторопно достала из футляра украшения. Тоненькая бронзовая веточка, усыпанная цитринами, легла на волосы, нераспустившийся бутон на длинной цепочке спустился в ложбинку между высокими грудями.
- Мне кажется, Элоду бы понравилось. Он бы оценил.
Мейг рассмеялась. Дин покачала головой.
- Тани, ты не можешь…
Зачарованная красотка отбросила свое алое одеяние прочь. Ссутулившись, села на скамью.
- Да, ты права, не могу. Не могу быть самой собой. Не могу одарить любимого человека всем, что имею. Даже мечтать об это вслух мне непозволительно. Ты права. Я выберу светло-розовое. Как знак моей невинности, чистоты и того, что я только слабая тень совей венценосной сестры.
Дин вздохнула. Настроение Тани менялось теперь чаще, чем погода в горах. Дин и сама последние дни пребывала в некотором смятении, но хотя бы умела держать себя в руках.
- Я думаю, его сиятельству будет приятно видеть тебя такой юной и трогательной, как воплощение весны.
- Его сиятельству будет приятно, даже если я явлюсь к нему в монашеском балахоне. Правда, если я так предстану перед королем… - Тани усмехнулась. – Боюсь, Райенар поспешит от меня отделаться тотчас же.
Дин посмотрела на сестру внимательнее. Она могла бы это сделать. Тани – могла бы.
- Не бойся так, - покачала головой Алтанор. – Я никогда этого не сделаю. И не потому что не хочу. А потому что я дала слово. Я не буду огнецветом, растущим в диких зарослях на берегах ледяной Киатайи. Я останусь тепличной розой.
Дин пожала плечами.
- Мне кажется, что это почему-то тоже ранит тебя. Вот эта вот необходимость оставаться собой, прежней, а не придумывать дикие какие-то изменения. Так, Тани?
- Изменения уже случились, - покачала головой Алтанор. – Случились и немалые. Просто вы все, и ты, и другие, не хотите увидеть, не хотите понять. Для вас я всё такая же, как была, и все, что может заставить усомниться, кажется притворством. Фальшивой игрой домашнего театра. Но все не так, моя Дин. И мне придется до конца жизни носить маску, которую для меня выбрали другие. Ты не представляешь, каково это! Как тяжело мне и страшно!
По нежному заплаканному лицу разлились красноватые пятна. Дин поспешно встала, взяла со столика тонкий высокий стакан.
- Тани, где твое лекарство?
Младшая из рингайских принцесс с малолетства отличалась – нет, не слабым здоровьем, это было бы слишком для наследницы великого рода – но особой хрупкостью. Излишней восприимчивостью к миру – кажется, так это назвали лекари. Оттого каждое сильное потрясение могло уложить красавицу Алтанор в постель на пару дней, а уж вся эта предсвадебная суматоха так и вовсе грозила возобновлением сильных приступов.
Дин, правда, порою казалось, что если бы вместо цветочных капель и полного покоя господа медикусы прописали сестренке что-нибудь более неприятное и менее поэтичное, то болезнь закончилась бы сама по себе. Но что Дин могла понимать в таких делах? А уж мягкосердечием и состраданием к ближним она никогда не отличалась.
Привычно отмерив нужное количество снадобья из хрустальных флакончиков, Дин добавила в бокал холодного молока. Алтанор, уже томно прикрывшая веки, протянула трясущуюся руку.
- Я, наверное, скоро умру, - печально сказала она, вцепившись в бокал. – Этот Райенар выгадал больше, чем намеревался. Ему будет почет. И Рингайя. И никакой докучливой опозоренной супруги в придачу.
- Пей уже, - вздохнула Дин. – Не будет ему никакой Рингайи. Ты не наследница.
- Ах да, - усмехнулась младшая, залпом проглотив питье. – Я же родилась не в то время. И теперь всегда должна буду оставаться только сестрой великой королевы Зиглинды. А ведь я ничем не хуже тебя. Тебе не кажется, что это… немножко несправедливо?
Дин вздохнула. Вот они и пришли к сути. К тому, что вроде бы никогда не стоит произносить вслух, но что отравило их с Тани отношения все последние месяцы.
- Тани, - стараясь оставаться сдержанной и достойной, произнесла Дин вслух, - как ты полагаешь, почему этот человек поступил с тобой именно таким образом?
- Что ты хочешь сказать? – Алтанор нахмурилась и отставила бокал. – Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Почему Элод полюбил меня, а не тебя, такую гордую и первородную?
- Конечно, нет, Тани. И ты знаешь, что я не об этом. Почему он не предложил тебя его величеству? Так, как ты сама говорила, когда мы еще не понимали, что происходит. Чтобы меня отправили в обитель, а тебя сделали единственной полноправной наследницей. И королевой. Если этот человек действительно имеет голос в таких делах, почему он выбрал меня?
Алтанор сердито накрутила на пальцы нитку жемчуга, разорвав, и бусины дробно застучали по полу, рассыпаясь.
- Я не знаю. Он не говорит.
- Я знаю, что ты не знаешь, - отмахнулась Дин. - Я спрашиваю, что ты об этом думаешь.
- Он меня любит, - упрямо поджала губы младшая.
Дин тряхнула головой.
- Ты же помнишь, я ничего не понимаю в этой вашей любви. Но то, что с нами происходит из-за нее, слишком неправильно. Необычно. Противоречит заветам людей и богов, Темных и Светлых.
- Отчего же? Наследница Рингайи едва ли не лучший выбор для королевской семьи. Виалирр Рихдейр мог бы и сам вспомнить про тебя, если бы отец потрудился хоть изредка бывать при дворе.
Обе принцессы были в скромных тёмных платьях, глухо застегнутых под самое горло. Узорчатые шали, наброшенные на плечи, и короны из кос должны были подчеркивать их близость к простому народу Рингайи. К тому самому, что тоже бурно веселился сейчас в городе, и в близлежащих деревеньках. И если бы не столичное посольство, то можно было бы тайком выскользнуть за стены и хотя бы на этот вечер забыть обо всем.
Нет, нельзя бы было. И никогда больше не будет можно. Даже, когда гости уедут. Потому что теперь ничего не будет по-прежнему. Дин не могла этого не понимать.
Она перехватила полный надежды и гордости взгляд отца и распрямила спину.Отныне у нее нет собственных желаний и чаяний. Она – Рингайя и Звезда Алезии.
- Можно подумать крестьяночки и в правду так ходят, - пробормотал слишком близко оказавшийся Шейра. – А еще шьют шелками по бархату…
Дин даже не повернула в его сторону головы, а вот Тани усмехнулась краешком рта. Конечно, маркизе Райенар дозволено куда больше человеческих слабостей, чем будущей королеве. Но неужели сестре самой не противно? И все еще хочется с ним разговаривать и смеяться шуткам этого человека?
Красавица Алтанор поправила удерживавшую шаль фибулу и нежно накрыла изящной ручкой раскрытую ладонь мужчины.
Музыканты играли даркайн. Веселый танец, посвященной самой светлой и молодой богине, Госпоже Весеннего Неба. Плыли над начищенным до зеркального блеска полом взявшиеся за руки пары, то соединяясь в один большой хоровод, то распадаясь снова. Это было красиво.
Дин сидела в кресле на возвышении, том самом, что обычно занимали герцог и герцогиня. Теперь это место считалось принадлежащим ей. До тех самых пор, пока ее не увезут из родного дома в столицу. Что ждет ее там? Венец Алезии и трон, но что кроме этого? Вместо лесов и гор Рингайи? Вместо лилий заветного пруда – что?
Ни тени сомнения не должно было промелькнуть на ее лице. Она была дочерью Рингайи и нареченной невестой Виалирра Рихдейра.
- Вы позволите, ваше высочество? – преклонивший колено Золотой граф поцеловал кисточку шали, в которую куталась Дин, и замер.
Столичные гости явно не привезли с собой штат прислуги, камердинеров и куаферов, так что локоны ре Тареи уже не выглядели так избыточно пышно. Но терв на ярко-синем берете сиял все так же дерзко, и снежная белизна кружевного воротника слепила глаза.
- Да, граф, я слушаю вас.
В следующий миг Дин подхватил стремительный вихрь. Она и опомниться не успела, как оказалась на ногах в самом сердце немалого зала. Одна рука Алакрана крепко сжимала дрожащие пальцы рингайской наследницы, вторая совершенно недопустимым образом поддерживала за талию. Дин с тревогой посмотрела в усталые серые глаза.
- А вам… нам это дозволено? – спросила едва слышно.
- Нет, - сверкнул улыбкой Золотой граф. – Мне нет.
Сильная рука направляла все движения Дин, обдавая жаром даже сквозь плотную ткань одежд. Без Тареи будущая Алезская звезда давно бы запуталась, запнулась о собственный подол. Слишком уж не хватало ей сосредоточенности, так сильно выручившей на церемонии Обещания.
- Вам же можно все, моя госпожа. Никто кроме нашего государя и повелителя не будет властен над вами. С того самого мгновения, когда ваши руки соединяться над белым камнем алтаря.
Горячий шепот чуть шевелил выбившуюся из косы прядку волос Асдин. Золотой граф был близко. Слишком близко для такого танца как даркайн. Дин могла чувствовать его дыхание, слышать, как бьется его сердце под прохладным атласом колета.
Она не сразу заметила, что кроме них двоих никто больше не танцует.
- Помните это всегда.
Замысловатое па заставило графа на какое-то время умолкнуть, но когда закончилась музыка, он снова улыбнулся, глядя прямо ей в глаза.
- Никого не бойтесь, моя королева. Никогда.
Он подвел ее обратно к возвышению и замер в поклоне, пока она усаживалась в кресло. Дин чувствовала, как немеют и холодеют руки и ноги, как кровь отливает от щек. Наверное, это было очень глупо, но только сейчас Дин окончательно поняла, что дальше будет также. Она навсегда будет одна среди толпы. К ней будут прикованы все без исключения взгляды. И то, что она никогда этого для себя не хотела, ничего не меняет. Она больше не принадлежит себе.
Отныне не важно, что она любит, а что ненавидит. Никто не спросит, какой цвет она любит и где хочет встретить Равноденствие. Все придумают и скажут за нее, вычитают в каких-нибудь древних книгах.
Медленно-медленно она обвела взглядом присутствующих. Все так же гордого, пусть и слегка обеспокоенного отца. Матушку, преисполненную тревоги за нарушающую приличия дочь. Райенара, смотрящего прямо на Дин со странным выражением. раскрасневшуюся Алтанор, чей локоток сжимал откровенно усмехающийся Элод ре Шейра. Других, куда менее знакомых, но так же не отводящих от нее напряженных взглядов.
А из окон так же выжидающе и настороженно на нее смотрела Рингайя.
Прода от 23.04.2021, 10:12
***
Её светлость ре Ринхэ пожелала самолично наблюдать за тем, как собирают приданное королевской невесты. Строгая фигура в домашнем, но все равно роскошном платье возникала на пороге дочерней комнаты чуть ли не с первыми лучами рассвета. За ней по пятам следовала целая армия швей, камеристок, кружевниц и прочих наделенных особыми умениями дам. Дин с трудом разлепляла глаза, позволяла обрядить себя в утреннее платье и сомнамбулой следовала за суетящимися женщинами от очередного сундука к столу, на котором раскладывали изумительных оттенков ткани или же подсчитывали столовое серебро. Ни о каких утренних купаниях в пруду, разумеется, больше не могло идти речи. Алезская Звезда была необходима здесь, у нее же было так много неотложных дел, что совсем не должно было оставаться времени на всяческие безрассудства. Дин совершено не понимала, какой в ее присутствии прок. Она не делала ровным счетом ничего. Просто ходила из угла в угол. Иногда пила чай или же стояла на табуретке, пока ее обмеряли и прикладывали к ней отрезы шелка и тафты.
- Я для вас кукла, матушка? – не выдержав, пробормотала Дин.
Герцогиня не сочла должным даже бровью повести на звук ее голоса. Дин подумала, что могла бы возмутиться таким отношением к будущей королеве. Потребовать поклонов и льстивых речей. Вместо этого она просто спросила:
- А как же Алтанор? Про нее вы совсем позабыли?
- Ее сборами занимается госпожа Ральер.
Голос матери прозвучал так равнодушно, что если бы Дин не знала ее, то действительно поверила бы в это безразличие к судьбе любимой дочери. Но, конечно, это была не более чем маска. Хваленое самообладание, доведенное до совершенства, которое не снилось самой Дин.
- Я хочу пойти к ней. Хочу видеть Тани.
- Нет.
- Отчего?
- У вас нет на это времени.
- Я ничем не занята, - Дин пристально посмотрела на строгое лицо матери. – Постоять на табуреточке может любая девица моего роста и комплекции. К примеру, Гелейн.
Высокая и статная кружевница, действительно чем-то напоминавшая Дин, с готовностью приблизилась. Герцогиня чопорно поджала губы.
- Эта селянка заменит принцессу Рингайского дома? Это даже не смешно.
Дин вздохнула. Отчасти она была согласна и думала так же. Кровь – не водица, и потомков ре Ринхэ не спутаешь ни с кем другим. Но это если говорить о достоинстве. О благородстве души. О веками выкованной стойкости и верности закаленной пламенем великих битв. Какое отношение ко всему этому могли иметь рост и обхват талии?
- Эта селянка отныне будет заменять меня во время всех примерок, которые взбредут вам в голову. Я так решила и обсуждению это не подлежит.
Дин решительно выбралась из плена булавок и крючков. Серебристый шелк легко соскользнул на пол.
- Но Асдин! – герцогиня позволила себе повысить голос. Едва заметно, но и это уже было за рамками обыкновенного.
- Я хочу видеть сестру, матушка. Уверена, что здесь и без меня все пройдет как должно. Все корзинки, шкатулки с фамильными драгоценностями и наряды, о которых еще вчера я не смела и мечтать, займут надлежащие места. Благодарю вас за все это.
Дин быстро переоделась обратно в домашнее. Прошла мимо выстроившихся рядами ларцов и чемоданов. Тронула кончиками пальцев россыпь перламутровых пуговиц на медном блюде.
- Асдин, останься!
Порог она переступила ровным спокойным шагом. И даже дверью не хлопнула.
В комнатах Тани владычествовала такая же нелепая суматоха. Но не озаренная присутствием ее светлости герцогини, она была куда более веселой. Алтанор металась от одной кучи сваленных вещей к другой, смеялась вместе с горничными, дарила им подарки, кружилась, прижав к груди свадебный букет, который сотворили из веточек синелиста и бубенчиков деревенские девы.
Заметив сестру, Алтанор остановилась.
- Ты от нее сбежала? – сказала с улыбкой.
- Да.
- Ты еще долго продержалась. Я бы столько не смогла.
- Где госпожа Ральер? Ее светлость сказала, что твоими сборами в дорогу занимается она.
- Я ее уже часа два как отослала прочь. Старая брюзга. Заходи и присаживайся. Как думаешь, что из этого больше подойдет для представления ко двору? Вот это зеленое с тканым узором? Или вон тот густо-лиловый бархат? Прости, я совсем забыла, что лиловый скорее подходит для тебя. Он будет хорош с аметистами ре Ринхэ. А я не посмею, пребывая столь близко к тебе, тебя затмить.
Дин послушно опустилась в кресло.
- Выбери вон то алое, - сказала она. – Чтобы всем сразу стало ясно, кто из нас воплощает древнюю кровь великого Дома, а кто молодость и красоту.
Тани кивнула внимательно следящей за ней Мейг. Девушка, просияв, окутала Алтанор отрезом материи тревожно-красного цвета.
- Так? – спросила Тани, даже не пытаясь подойти к зеркалу, чтобы взглянуть на себя.
В младшая из рингайских принцесс казалась взрослее. Кроме того ее черты обретали совершенно не свойственную ей суровость.
- Нет, - честно сказала Дин. – Убери. Ты – летняя роза, а это какой-то огнецвет.
- Мейг, распусти мне волосы, - задумчиво велела Алтанор.
Волна отливающих медью темных локонов плащом укрыла стройную фигурку.
- Диадему.
Мейг расторопно достала из футляра украшения. Тоненькая бронзовая веточка, усыпанная цитринами, легла на волосы, нераспустившийся бутон на длинной цепочке спустился в ложбинку между высокими грудями.
- Мне кажется, Элоду бы понравилось. Он бы оценил.
Мейг рассмеялась. Дин покачала головой.
- Тани, ты не можешь…
Зачарованная красотка отбросила свое алое одеяние прочь. Ссутулившись, села на скамью.
- Да, ты права, не могу. Не могу быть самой собой. Не могу одарить любимого человека всем, что имею. Даже мечтать об это вслух мне непозволительно. Ты права. Я выберу светло-розовое. Как знак моей невинности, чистоты и того, что я только слабая тень совей венценосной сестры.
Дин вздохнула. Настроение Тани менялось теперь чаще, чем погода в горах. Дин и сама последние дни пребывала в некотором смятении, но хотя бы умела держать себя в руках.
- Я думаю, его сиятельству будет приятно видеть тебя такой юной и трогательной, как воплощение весны.
- Его сиятельству будет приятно, даже если я явлюсь к нему в монашеском балахоне. Правда, если я так предстану перед королем… - Тани усмехнулась. – Боюсь, Райенар поспешит от меня отделаться тотчас же.
Дин посмотрела на сестру внимательнее. Она могла бы это сделать. Тани – могла бы.
- Не бойся так, - покачала головой Алтанор. – Я никогда этого не сделаю. И не потому что не хочу. А потому что я дала слово. Я не буду огнецветом, растущим в диких зарослях на берегах ледяной Киатайи. Я останусь тепличной розой.
Дин пожала плечами.
- Мне кажется, что это почему-то тоже ранит тебя. Вот эта вот необходимость оставаться собой, прежней, а не придумывать дикие какие-то изменения. Так, Тани?
- Изменения уже случились, - покачала головой Алтанор. – Случились и немалые. Просто вы все, и ты, и другие, не хотите увидеть, не хотите понять. Для вас я всё такая же, как была, и все, что может заставить усомниться, кажется притворством. Фальшивой игрой домашнего театра. Но все не так, моя Дин. И мне придется до конца жизни носить маску, которую для меня выбрали другие. Ты не представляешь, каково это! Как тяжело мне и страшно!
По нежному заплаканному лицу разлились красноватые пятна. Дин поспешно встала, взяла со столика тонкий высокий стакан.
- Тани, где твое лекарство?
Младшая из рингайских принцесс с малолетства отличалась – нет, не слабым здоровьем, это было бы слишком для наследницы великого рода – но особой хрупкостью. Излишней восприимчивостью к миру – кажется, так это назвали лекари. Оттого каждое сильное потрясение могло уложить красавицу Алтанор в постель на пару дней, а уж вся эта предсвадебная суматоха так и вовсе грозила возобновлением сильных приступов.
Дин, правда, порою казалось, что если бы вместо цветочных капель и полного покоя господа медикусы прописали сестренке что-нибудь более неприятное и менее поэтичное, то болезнь закончилась бы сама по себе. Но что Дин могла понимать в таких делах? А уж мягкосердечием и состраданием к ближним она никогда не отличалась.
Привычно отмерив нужное количество снадобья из хрустальных флакончиков, Дин добавила в бокал холодного молока. Алтанор, уже томно прикрывшая веки, протянула трясущуюся руку.
- Я, наверное, скоро умру, - печально сказала она, вцепившись в бокал. – Этот Райенар выгадал больше, чем намеревался. Ему будет почет. И Рингайя. И никакой докучливой опозоренной супруги в придачу.
- Пей уже, - вздохнула Дин. – Не будет ему никакой Рингайи. Ты не наследница.
- Ах да, - усмехнулась младшая, залпом проглотив питье. – Я же родилась не в то время. И теперь всегда должна буду оставаться только сестрой великой королевы Зиглинды. А ведь я ничем не хуже тебя. Тебе не кажется, что это… немножко несправедливо?
Дин вздохнула. Вот они и пришли к сути. К тому, что вроде бы никогда не стоит произносить вслух, но что отравило их с Тани отношения все последние месяцы.
- Тани, - стараясь оставаться сдержанной и достойной, произнесла Дин вслух, - как ты полагаешь, почему этот человек поступил с тобой именно таким образом?
- Что ты хочешь сказать? – Алтанор нахмурилась и отставила бокал. – Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Почему Элод полюбил меня, а не тебя, такую гордую и первородную?
- Конечно, нет, Тани. И ты знаешь, что я не об этом. Почему он не предложил тебя его величеству? Так, как ты сама говорила, когда мы еще не понимали, что происходит. Чтобы меня отправили в обитель, а тебя сделали единственной полноправной наследницей. И королевой. Если этот человек действительно имеет голос в таких делах, почему он выбрал меня?
Алтанор сердито накрутила на пальцы нитку жемчуга, разорвав, и бусины дробно застучали по полу, рассыпаясь.
- Я не знаю. Он не говорит.
- Я знаю, что ты не знаешь, - отмахнулась Дин. - Я спрашиваю, что ты об этом думаешь.
- Он меня любит, - упрямо поджала губы младшая.
Дин тряхнула головой.
- Ты же помнишь, я ничего не понимаю в этой вашей любви. Но то, что с нами происходит из-за нее, слишком неправильно. Необычно. Противоречит заветам людей и богов, Темных и Светлых.
- Отчего же? Наследница Рингайи едва ли не лучший выбор для королевской семьи. Виалирр Рихдейр мог бы и сам вспомнить про тебя, если бы отец потрудился хоть изредка бывать при дворе.
