Хлопнув в ладоши, он остановил поединок.
- Собирайтесь, живо. У нас серьезная проблема.
Остановив бой, молодые люди повернулись к нему и разом напряглись.
«Кажется, на моем лице появились какие-то эмоции», - подумал Антэрн, и, сделав над собой усилие, придал ему абсолютно спокойное выражение.
- Что случилось? – Подался вперед Риис.
- У тебя есть хороший шанс с лихвой отплатить мне за спасение, - спокойно ответил ему Антэрн. – Тишайю похитили, и я собираюсь ее освободить. – Для этого понадобится любая помощь.
Глаза юного богатыря расширились, и он взревел раненым медведем:
- Я покараю ублюдков своим собственным мечом!
При этом он высоко поднял над головой свой двуручник и хорошенько раскрутил его. И на сей раз Эйриша не стала отпускать колкости, хотя для того был прекрасный момент.
- Госпожа жива? – тихим голосом, в котором притаились слезы, спросила она.
- Не знаю, - Антэрн не стал кривить душой. – Прислали ее локон и письмо с требованием прийти к назначенному времени в одно место.
- Ты знаешь, куда, учитель?
- Да, знаю. Это около столицы.
Глаза миниатюрной акробатки зажглись недобрым огнем, и она крутанула свои парные изогнутые клинки.
- Значит, на сей раз – никаких хитрых планов?
- Нет. Никаких планов, никаких дуэлей, никаких разговоров. Мы едем, чтобы убивать и пытать тех, кто выживет, - ровный и спокойный голос Антэрна являлся настоящим произведением искусства, однако глаза, определенно, выдавали его, и неудивительно – очень давно мастер меча не испытывал столь ярких эмоций. – Но сперва мы потолкуем немного с посланцем.
Этот самый посланник оказался насмерть перепуганным мальчишкой, который ничего не знал и не слышал. Его нашли в деревне неподалеку от столицы, заплатили золотом за отправку сообщения. Кто нашел? Какая-то баба с лицом, как у лошади. Знает ли он ее? Нет, конечно! Откуда?
Антэрн поверил мальчишке и не стал избивать того, чтобы выудить нужные сведения. Но и выпускать из-под стражи не пожелал. Он распорядился держать гонца в таверне три дня, после чего отпустить, заплатив за неудобство пару серебряных полумарок.
И уже к обеду Антэрн, а также двое его спутников мчались во весь опор, поднимая за собой столб пыли. Они должны были успеть, просто не имели права опаздывать, чего бы им это не стоило!
Вестовые птицы совсем скоро должны были достичь своих адресатов, а уж те точно знали, что следует предпринять.
Сказать, что пробуждение было болезненным, означало покривить против истины. Оно было по-настоящему мучительным, и Тишайя не сумела сдержать долгого протяжного стона, полного боли.
- О, поглядите-ка, кто проснулся, - раздался глумливый голос, вслед за которым в ее лицо угодило что-то твердое, и Серебряную Молнию накрыла волна новой звенящей боли, а в голове разом помутилось.
Она едва не провалилась в забытье опять, но тотчас же на голову обрушился ледяной поток, приводящий в чувства. Вода забивалась в рот и нос, мешала дышать, и Тишайя закашлялась, широко распахнув глаза. А точнее, один глаз – второй начал стремительно заплывать после нанесенного удара.
Перед ней со злой усмешкой на лице и ведром в руках возникла Малика.
- Нет, нет, моя прекрасная госпожа. Ты и так слишком долго спала.
Она сопроводила эти слова хорошим тычком под ребра, заставившем Тишайю вскрикнуть от боли.
- Больше недели! Это ж надо, а!
Новый удар, снова по лицу. К счастью, не сильный – зубы и нос не пострадали, а вот губы лопнули, точно перезрелые виноградины, забрызгав все вокруг кровью.
Тишайя захрипела и постаралась сделать что-нибудь, но бесполезно – ее руки и ноги были крепко привязаны, а сама она комфортабельно разместилась на отличной и очень качественной дыбе.
Малика широко ухмыльнулась.
- И не надейся, моя хорошая. Когда стало ясно, что ты выкарабкаешься и скоро очухаешься, мои парни перетащили тебя в эту милую пыточную камеру. Хотели сперва попользовать немного, но я не дала. Ничего, еще успеют, - тут ее усмешка превратилась в по-настоящему злобный оскал, - когда прикончат твоего хахаля.
- Антэрн, - Тишайя в ужасе воззрилась на свою пленительницу. – Умоляю, скажи, что с ним?
Малика улыбнулась еще сильнее и легонько, почти беззлобно, хлестнула Тишайю по губам.
- Пока все хорошо, но уже совсем скоро мы с ним встретимся, и вот тогда… - она плотоядно облизнулась, не договорив, что именно произойдет после этой встречи.
Тишайе, впрочем, и не требовались пояснения – она и так прекрасно поняла, что же имеет в виду Малика.
«Но пока он жив, он жив и идет ко мне на помощь»! – мелькнула у нее в голове мысль, от которой разбитые губы воительницы непроизвольно разошлись в едва заметной усмешке.
Увы, но Малика была весьма наблюдательной женщиной. Она злобно прищурилась и склонилась над покалеченной рукой своей пленницы.
- А знаешь, - зловещим голосом прошептала она. – Я собиралась приберечь тебя на сладкое, ну, когда прикончу этого урода, но вот что-то очень захотелось чутка повеселиться. Дай-ка свою сухонькую лапку.
С этими словами она легко, точно каждый день проделывала подобное, сломала мизинец Тишайи.
Да, та не могла даже сжать пальцы своей покалеченной руки, вот только боль она чувствовала превосходно. Тишайя заорала во весь голос и Малика, радостно гогоча, с хрустом вывернула ей в противоположную сторону еще один палец.
А затем еще один.
Кошмарная боль и рвотные позывы в пустом желудке одновременно ударили по Серебряной Молнии, которая еще не успела отойти от длительного сна, вызванного страшным ударом по голове, и она вновь провалилась в забытье.
Малика, дорвавшаяся до возможности отомстить противнице, которая не только унизила ее в бою, но еще и своим шикарным телом и прекрасным лицом вызывала у копейщицы жгучую зависть, не позволила той так просто забыться.
Она вновь и вновь приводила свою пленницу в чувства, чтобы причинять ей мучения. Сломав все пальцы на изувеченной руке, она принялась запихивать иглы под ногти, чередуя это с избиениями и глумлением.
При этом она сознательно не уродовала ни лицо, ни правую – здоровую - руку Тишайи. Малика хотело приберечь это удовольствие напоследок.
О да, она мечтала наблюдать за тем, как проклятая сука станет умирать! Как она будет орать, размазывая сопли и слезы, и молить о пощаде! Малика придумала десятки самых разных пыток, болезненных и унизительных, и лишение единственной работающей руки, а также обезображивание лица должны были стать финальным аккордом. Пальцы она собиралась отрубать медленно – по фаланге в день, а миловидное личико… С него можно будет содрать столько лоскутов кожи!
От этих мыслей Малику бросило в жар, и она ощутила пламя, разгорающееся внизу живота. Нервно кусая губы, чародейка принялась избивать в очередной раз потерявшую сознание женщину, стараясь поставить ей как можно больше синяков и ссадин, при этом, не сломав ничего и не повредив лица.
Та вяло стонала, харкая кровью, что лишь раззадоривало копейщицу и возбуждало ее еще сильнее. Ее забава была остановлена слугой, приоткрывшим большую железную дверь.
- Госпожа, к вам гость.
Малика приподнялась и стряхнула с кулаков капли крови. Ее сердце гулко ухнуло.
«Неужели он»?
- Кто именно?
- Он назвался Хис-Тиром, госпожа и прибыл в сопровождении самой настоящей свиты.
«Хис»! – Малика с огромным трудом сдержала рвущийся наружу ликующий клич. – «Значит, все-таки смог оторваться от дел! Смог»!
Когда она вернулась в столицу со своим ценнейшим трофеем, Малика с удивлением обнаружила целых четыре письма, скрепленных личной печатью северянина. Они смогли один раз встретиться в городе, но, увы, дела и заботы мешали как ей, так и ему, завязать более тесное общение. В горизонтальном положении, как рассчитывала копейщица.
Наконец, пару дней назад дипломат прислал гонца с предложением посетить ее имение с целью немного пофехтовать. Малика с радостью бы ответила согласием еще тогда, но, увы, не имела никакой возможности – слишком важные дела не позволяли ей отвлечься. И только сегодня утром она сумела-таки отправить ему приглашение – все равно до завтра было решительно нечем заняться.
Вот только Малика и не надеялась, что ответ последует столь стремительно!
- Быстро проводить в главный зал! – едва не сорвалась она на крик. – Всех служанок, которые умеют укладывать прическу и делать все эти бабские штуки ко мне живо, я буду в своих покоях!
Она бросила последний короткий взгляд на Тишайю и послала ей воздушный поцелуй.
- Не скучай, я вернусь, когда закончу с твоим дружком, и вот тогда нас ждет по-настоящему волнительная ночка.
Она понеслась наверх, перепрыгивая через три ступеньки, и чувствуя, как внутри закипает волна горячей животной похоти.
«Даже если он пришел просто поздороваться, затащу к себе и отымею»! – решила она, переступая порог своей комнаты. – «Но сперва нужно привести себя в порядок».
Она бросила короткий взгляд на окно. День был в самом разгаре, разведчики уже ждали в месте встречи – на случай, если этот тип сумеет добраться до трактира раньше. Ее личная гвардия - отряд в три сотни воинов, который расположился в особняке, также только ждал приказа. Все было готово, а значит, она имеет полное право на то, чтобы насладиться мужчиной. Первым мужчиной за долгие месяцы!
Наскоро сбросив одежду, Малика смыла кровь – служанки по утрам традиционно приносили лохань с горячей водой и оставляли ее в комнате госпожи, зная, что та с легкостью может пожелать искупаться посреди дня. То, что вода к тому времени остывала, никогда не волновало закаленную женщину. Она с детства купалась в ледяной речке, протекавшей рядом с деревней и не испытывала при этом ни малейшего дискомфорта.
К тому моменту, когда копейщица выбралась из лохани, подбежали несколько девушек, которые помогли Малике справиться с непослушными волосами и даже попытались нарядить ее в платье. Эта идея была отметена с яростью, и дочка Дракона нарядилась в свою любимую мужскую одежду, которая никогда не стесняла движений и позволяла в случае чего сходу вступить в драку. Немного подумав, она пристегнула пояс с коротким мечом и кинжалом, потом, еще немного подумав, слегка расшнуровала шелковую рубашку.
- Как шлюха, - прокомментировала свой вид Малика, посмотревшись в зеркало. – То, что надо.
И она спустилась к ожидавшему в главном зале Хис-Тиру, попутно выяснив, размещена ли его свита. Получив утвердительный ответ, копейщица рывком распахнула двери и решительным шагом направилась к послу, который был занят изучением многочисленных охотничьих трофеев.
Тот обернулся, одарив Малику одной из своих улыбок, и воительница почувствовала, как ноги начинают подкашиваться. Она кашлянула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. И не только.
- Приветствую в моем скромном жилище, - хрипло произнесла она, пытаясь привести дыхание в порядок и, точно хищница, приближаясь к своей жертве.
Хис-Тир сегодня был одет еще лучше, чем в замке ее братца. Несмотря на то, что золота и драгоценных камней на нем было куда меньше, но при этом все смотрелось целостно и очень органично. И вообще, темных тонов штаны и камзол, из-под которого выглядывала белоснежная рубаха, делали северянина куда мужественней.
Малика оказалась напротив него, и Хис-Тир, каким-то невероятным образом завладев ее рукой, поцеловал ладонь, отчего Малику пронзил электрический разряд, и она едва заметно пискнула.
- Отличные трофеи, моя госпожа, - Хис-Тир кивнул в сторону головы большого борова.
- А-а-а, этого я прибила сама.
- Копьем?
- А как же иначе? – Малика, нащупавшая тему для разговора, приободрилась, и взяла себя в руки. – Это была отличная охота. Помню как сейчас – я отбилась от наших, и тут этот зверь попер на меня! Из оружия – одно копье. Я уперлась спиной в дерево, выставила копье и принялась материть эту тварь так, что, наверное, у нее уши в трубочки свернулись. И он прет! Глазищи горят, из пасти пена! Рычит, сука, что мужик с недотрахом! И я ка-ак насадила его на копье!
- Правда? – Хис-Тир неожиданно оказался совсем близко к ней. - А знаешь, моя госпожа, я тоже славный охотник.
Его губы каким-то образом оказались около ее уха, и горячее дыхание обожгло Малику, словно пламя.
- И на каких же зверей ты охотишься?
Его руки обвили талию воительницы.
- Только на самую достойную и прекрасную, - серьезно ответил Хис-Тир, и поцеловал копейщицу. – Я скучал по тебе, моя госпожа.
И вот после этих слов последние крупицы рассудка полностью покинули охваченную огнем голову Малики. Ни завтрашний бой, ни связанные с ним риски, ни чересчур своевременное появление красавца северянина, ни строгий приказ отца больше не могли пробиться к этой измученной одиночеством душе.
Хис-Тир тихо выбрался из кровати и быстро оделся. Что ни говори, а покидать чужие постели так, чтобы их хозяйка ничего не обнаружила, он научился еще в годы зеленой юности. И сейчас мужчина с полным правом мог считать себя настоящим профессионалом в этом деле.
Он посмотрел на крепко спящую Малику и с улыбкой подумал:
«Не ожидал встретить столь норовистую лошадку, объездить тебя оказалось весьма непросто».
Лучник подошел к двери и выскользнул наружу, аккуратно прикрыв ее за собой. Перед этим он бросил последний взгляд на спящую любовницу. Он ощутил укол жалости к этой изголодавшейся по мужскому вниманию женщине, будущее которой представлялось северянину только в темных тонах.
Стояла глубокая ночь, и большая часть обитателей усадьбы спала, а потому можно было передвигаться относительно безопасно.
«Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах, моя маленькая упрямая лошадка, потому что завтра ты умрешь», - подумал он, быстро спускаясь по лестнице.
Его люди уже ждали в главном зале, как и было обговорено.
- Ну? – требовательно спросил Хис-Тир.
- Нашли, господин, - ответил один из них, склонившись в глубоком поклоне. – Шар-Зим следит.
- Отлично, веди.
Они быстро добрались до лестницы, ведущей вниз, избегая многочисленных охранников и слуг. Хис-Тир полагал, что пока лучше не афишировать свои цели – он всегда успеет это сделать. Тут дежурили целых пять солдат. Точнее, они дежурили до того, как Шар-Зим вместе с тремя бурдюками вина подсел к ним поиграть в кости. Сейчас воины сладко спали – у Хис-Тира осталось немного сонного зелья, примененного Антом в замке герцога.
Слуга, оглянувшись по сторонам, открыл дверь, шепнув господину:
- Внизу охраны нет, пленница одна, я проверил. Мы будем ее вызволять?
- Нет, - покачал головой северянин. – Только удостоверюсь, что она жива, мы не сможем уйти с нею отсюда.
- Как тебе будет угодно, - поклонился воин.
Хис-Тир быстро пошел вниз, нетерпеливо перепрыгивая через ступеньки. Он распахнул отчаянно завизжавшую железную дверь и поморщился от этого звука. В подвале располагалось всего несколько камер, в одной из которой он и заметил Тишайю. Та выглядела отвратительно – распухшее и залитое кровью лицо, изуродованная левая рука, над которой поработал настоящий мастер своего дела, изорванная одежда.
- Тиша? – шепнул Хис-Тир, всматриваясь через прутья смотрового окошка. – Ты жива?
Некоторое время ничего не было слышно, затем раздался слабый стон. Тишайя с трудом открыла глаз, который заплыл меньше и, несколько раз моргнув, уставилась на Хис-Тира.
- Собирайтесь, живо. У нас серьезная проблема.
Остановив бой, молодые люди повернулись к нему и разом напряглись.
«Кажется, на моем лице появились какие-то эмоции», - подумал Антэрн, и, сделав над собой усилие, придал ему абсолютно спокойное выражение.
- Что случилось? – Подался вперед Риис.
- У тебя есть хороший шанс с лихвой отплатить мне за спасение, - спокойно ответил ему Антэрн. – Тишайю похитили, и я собираюсь ее освободить. – Для этого понадобится любая помощь.
Глаза юного богатыря расширились, и он взревел раненым медведем:
- Я покараю ублюдков своим собственным мечом!
При этом он высоко поднял над головой свой двуручник и хорошенько раскрутил его. И на сей раз Эйриша не стала отпускать колкости, хотя для того был прекрасный момент.
- Госпожа жива? – тихим голосом, в котором притаились слезы, спросила она.
- Не знаю, - Антэрн не стал кривить душой. – Прислали ее локон и письмо с требованием прийти к назначенному времени в одно место.
- Ты знаешь, куда, учитель?
- Да, знаю. Это около столицы.
Глаза миниатюрной акробатки зажглись недобрым огнем, и она крутанула свои парные изогнутые клинки.
- Значит, на сей раз – никаких хитрых планов?
- Нет. Никаких планов, никаких дуэлей, никаких разговоров. Мы едем, чтобы убивать и пытать тех, кто выживет, - ровный и спокойный голос Антэрна являлся настоящим произведением искусства, однако глаза, определенно, выдавали его, и неудивительно – очень давно мастер меча не испытывал столь ярких эмоций. – Но сперва мы потолкуем немного с посланцем.
Этот самый посланник оказался насмерть перепуганным мальчишкой, который ничего не знал и не слышал. Его нашли в деревне неподалеку от столицы, заплатили золотом за отправку сообщения. Кто нашел? Какая-то баба с лицом, как у лошади. Знает ли он ее? Нет, конечно! Откуда?
Антэрн поверил мальчишке и не стал избивать того, чтобы выудить нужные сведения. Но и выпускать из-под стражи не пожелал. Он распорядился держать гонца в таверне три дня, после чего отпустить, заплатив за неудобство пару серебряных полумарок.
И уже к обеду Антэрн, а также двое его спутников мчались во весь опор, поднимая за собой столб пыли. Они должны были успеть, просто не имели права опаздывать, чего бы им это не стоило!
Вестовые птицы совсем скоро должны были достичь своих адресатов, а уж те точно знали, что следует предпринять.
***
Сказать, что пробуждение было болезненным, означало покривить против истины. Оно было по-настоящему мучительным, и Тишайя не сумела сдержать долгого протяжного стона, полного боли.
- О, поглядите-ка, кто проснулся, - раздался глумливый голос, вслед за которым в ее лицо угодило что-то твердое, и Серебряную Молнию накрыла волна новой звенящей боли, а в голове разом помутилось.
Она едва не провалилась в забытье опять, но тотчас же на голову обрушился ледяной поток, приводящий в чувства. Вода забивалась в рот и нос, мешала дышать, и Тишайя закашлялась, широко распахнув глаза. А точнее, один глаз – второй начал стремительно заплывать после нанесенного удара.
Перед ней со злой усмешкой на лице и ведром в руках возникла Малика.
- Нет, нет, моя прекрасная госпожа. Ты и так слишком долго спала.
Она сопроводила эти слова хорошим тычком под ребра, заставившем Тишайю вскрикнуть от боли.
- Больше недели! Это ж надо, а!
Новый удар, снова по лицу. К счастью, не сильный – зубы и нос не пострадали, а вот губы лопнули, точно перезрелые виноградины, забрызгав все вокруг кровью.
Тишайя захрипела и постаралась сделать что-нибудь, но бесполезно – ее руки и ноги были крепко привязаны, а сама она комфортабельно разместилась на отличной и очень качественной дыбе.
Малика широко ухмыльнулась.
- И не надейся, моя хорошая. Когда стало ясно, что ты выкарабкаешься и скоро очухаешься, мои парни перетащили тебя в эту милую пыточную камеру. Хотели сперва попользовать немного, но я не дала. Ничего, еще успеют, - тут ее усмешка превратилась в по-настоящему злобный оскал, - когда прикончат твоего хахаля.
- Антэрн, - Тишайя в ужасе воззрилась на свою пленительницу. – Умоляю, скажи, что с ним?
Малика улыбнулась еще сильнее и легонько, почти беззлобно, хлестнула Тишайю по губам.
- Пока все хорошо, но уже совсем скоро мы с ним встретимся, и вот тогда… - она плотоядно облизнулась, не договорив, что именно произойдет после этой встречи.
Тишайе, впрочем, и не требовались пояснения – она и так прекрасно поняла, что же имеет в виду Малика.
«Но пока он жив, он жив и идет ко мне на помощь»! – мелькнула у нее в голове мысль, от которой разбитые губы воительницы непроизвольно разошлись в едва заметной усмешке.
Увы, но Малика была весьма наблюдательной женщиной. Она злобно прищурилась и склонилась над покалеченной рукой своей пленницы.
- А знаешь, - зловещим голосом прошептала она. – Я собиралась приберечь тебя на сладкое, ну, когда прикончу этого урода, но вот что-то очень захотелось чутка повеселиться. Дай-ка свою сухонькую лапку.
С этими словами она легко, точно каждый день проделывала подобное, сломала мизинец Тишайи.
Да, та не могла даже сжать пальцы своей покалеченной руки, вот только боль она чувствовала превосходно. Тишайя заорала во весь голос и Малика, радостно гогоча, с хрустом вывернула ей в противоположную сторону еще один палец.
А затем еще один.
Кошмарная боль и рвотные позывы в пустом желудке одновременно ударили по Серебряной Молнии, которая еще не успела отойти от длительного сна, вызванного страшным ударом по голове, и она вновь провалилась в забытье.
***
Малика, дорвавшаяся до возможности отомстить противнице, которая не только унизила ее в бою, но еще и своим шикарным телом и прекрасным лицом вызывала у копейщицы жгучую зависть, не позволила той так просто забыться.
Она вновь и вновь приводила свою пленницу в чувства, чтобы причинять ей мучения. Сломав все пальцы на изувеченной руке, она принялась запихивать иглы под ногти, чередуя это с избиениями и глумлением.
При этом она сознательно не уродовала ни лицо, ни правую – здоровую - руку Тишайи. Малика хотело приберечь это удовольствие напоследок.
О да, она мечтала наблюдать за тем, как проклятая сука станет умирать! Как она будет орать, размазывая сопли и слезы, и молить о пощаде! Малика придумала десятки самых разных пыток, болезненных и унизительных, и лишение единственной работающей руки, а также обезображивание лица должны были стать финальным аккордом. Пальцы она собиралась отрубать медленно – по фаланге в день, а миловидное личико… С него можно будет содрать столько лоскутов кожи!
От этих мыслей Малику бросило в жар, и она ощутила пламя, разгорающееся внизу живота. Нервно кусая губы, чародейка принялась избивать в очередной раз потерявшую сознание женщину, стараясь поставить ей как можно больше синяков и ссадин, при этом, не сломав ничего и не повредив лица.
Та вяло стонала, харкая кровью, что лишь раззадоривало копейщицу и возбуждало ее еще сильнее. Ее забава была остановлена слугой, приоткрывшим большую железную дверь.
- Госпожа, к вам гость.
Малика приподнялась и стряхнула с кулаков капли крови. Ее сердце гулко ухнуло.
«Неужели он»?
- Кто именно?
- Он назвался Хис-Тиром, госпожа и прибыл в сопровождении самой настоящей свиты.
«Хис»! – Малика с огромным трудом сдержала рвущийся наружу ликующий клич. – «Значит, все-таки смог оторваться от дел! Смог»!
Когда она вернулась в столицу со своим ценнейшим трофеем, Малика с удивлением обнаружила целых четыре письма, скрепленных личной печатью северянина. Они смогли один раз встретиться в городе, но, увы, дела и заботы мешали как ей, так и ему, завязать более тесное общение. В горизонтальном положении, как рассчитывала копейщица.
Наконец, пару дней назад дипломат прислал гонца с предложением посетить ее имение с целью немного пофехтовать. Малика с радостью бы ответила согласием еще тогда, но, увы, не имела никакой возможности – слишком важные дела не позволяли ей отвлечься. И только сегодня утром она сумела-таки отправить ему приглашение – все равно до завтра было решительно нечем заняться.
Вот только Малика и не надеялась, что ответ последует столь стремительно!
- Быстро проводить в главный зал! – едва не сорвалась она на крик. – Всех служанок, которые умеют укладывать прическу и делать все эти бабские штуки ко мне живо, я буду в своих покоях!
Она бросила последний короткий взгляд на Тишайю и послала ей воздушный поцелуй.
- Не скучай, я вернусь, когда закончу с твоим дружком, и вот тогда нас ждет по-настоящему волнительная ночка.
Она понеслась наверх, перепрыгивая через три ступеньки, и чувствуя, как внутри закипает волна горячей животной похоти.
«Даже если он пришел просто поздороваться, затащу к себе и отымею»! – решила она, переступая порог своей комнаты. – «Но сперва нужно привести себя в порядок».
Она бросила короткий взгляд на окно. День был в самом разгаре, разведчики уже ждали в месте встречи – на случай, если этот тип сумеет добраться до трактира раньше. Ее личная гвардия - отряд в три сотни воинов, который расположился в особняке, также только ждал приказа. Все было готово, а значит, она имеет полное право на то, чтобы насладиться мужчиной. Первым мужчиной за долгие месяцы!
Наскоро сбросив одежду, Малика смыла кровь – служанки по утрам традиционно приносили лохань с горячей водой и оставляли ее в комнате госпожи, зная, что та с легкостью может пожелать искупаться посреди дня. То, что вода к тому времени остывала, никогда не волновало закаленную женщину. Она с детства купалась в ледяной речке, протекавшей рядом с деревней и не испытывала при этом ни малейшего дискомфорта.
К тому моменту, когда копейщица выбралась из лохани, подбежали несколько девушек, которые помогли Малике справиться с непослушными волосами и даже попытались нарядить ее в платье. Эта идея была отметена с яростью, и дочка Дракона нарядилась в свою любимую мужскую одежду, которая никогда не стесняла движений и позволяла в случае чего сходу вступить в драку. Немного подумав, она пристегнула пояс с коротким мечом и кинжалом, потом, еще немного подумав, слегка расшнуровала шелковую рубашку.
- Как шлюха, - прокомментировала свой вид Малика, посмотревшись в зеркало. – То, что надо.
И она спустилась к ожидавшему в главном зале Хис-Тиру, попутно выяснив, размещена ли его свита. Получив утвердительный ответ, копейщица рывком распахнула двери и решительным шагом направилась к послу, который был занят изучением многочисленных охотничьих трофеев.
Тот обернулся, одарив Малику одной из своих улыбок, и воительница почувствовала, как ноги начинают подкашиваться. Она кашлянула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. И не только.
- Приветствую в моем скромном жилище, - хрипло произнесла она, пытаясь привести дыхание в порядок и, точно хищница, приближаясь к своей жертве.
Хис-Тир сегодня был одет еще лучше, чем в замке ее братца. Несмотря на то, что золота и драгоценных камней на нем было куда меньше, но при этом все смотрелось целостно и очень органично. И вообще, темных тонов штаны и камзол, из-под которого выглядывала белоснежная рубаха, делали северянина куда мужественней.
Малика оказалась напротив него, и Хис-Тир, каким-то невероятным образом завладев ее рукой, поцеловал ладонь, отчего Малику пронзил электрический разряд, и она едва заметно пискнула.
- Отличные трофеи, моя госпожа, - Хис-Тир кивнул в сторону головы большого борова.
- А-а-а, этого я прибила сама.
- Копьем?
- А как же иначе? – Малика, нащупавшая тему для разговора, приободрилась, и взяла себя в руки. – Это была отличная охота. Помню как сейчас – я отбилась от наших, и тут этот зверь попер на меня! Из оружия – одно копье. Я уперлась спиной в дерево, выставила копье и принялась материть эту тварь так, что, наверное, у нее уши в трубочки свернулись. И он прет! Глазищи горят, из пасти пена! Рычит, сука, что мужик с недотрахом! И я ка-ак насадила его на копье!
- Правда? – Хис-Тир неожиданно оказался совсем близко к ней. - А знаешь, моя госпожа, я тоже славный охотник.
Его губы каким-то образом оказались около ее уха, и горячее дыхание обожгло Малику, словно пламя.
- И на каких же зверей ты охотишься?
Его руки обвили талию воительницы.
- Только на самую достойную и прекрасную, - серьезно ответил Хис-Тир, и поцеловал копейщицу. – Я скучал по тебе, моя госпожа.
И вот после этих слов последние крупицы рассудка полностью покинули охваченную огнем голову Малики. Ни завтрашний бой, ни связанные с ним риски, ни чересчур своевременное появление красавца северянина, ни строгий приказ отца больше не могли пробиться к этой измученной одиночеством душе.
***
Хис-Тир тихо выбрался из кровати и быстро оделся. Что ни говори, а покидать чужие постели так, чтобы их хозяйка ничего не обнаружила, он научился еще в годы зеленой юности. И сейчас мужчина с полным правом мог считать себя настоящим профессионалом в этом деле.
Он посмотрел на крепко спящую Малику и с улыбкой подумал:
«Не ожидал встретить столь норовистую лошадку, объездить тебя оказалось весьма непросто».
Лучник подошел к двери и выскользнул наружу, аккуратно прикрыв ее за собой. Перед этим он бросил последний взгляд на спящую любовницу. Он ощутил укол жалости к этой изголодавшейся по мужскому вниманию женщине, будущее которой представлялось северянину только в темных тонах.
Стояла глубокая ночь, и большая часть обитателей усадьбы спала, а потому можно было передвигаться относительно безопасно.
«Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах, моя маленькая упрямая лошадка, потому что завтра ты умрешь», - подумал он, быстро спускаясь по лестнице.
Его люди уже ждали в главном зале, как и было обговорено.
- Ну? – требовательно спросил Хис-Тир.
- Нашли, господин, - ответил один из них, склонившись в глубоком поклоне. – Шар-Зим следит.
- Отлично, веди.
Они быстро добрались до лестницы, ведущей вниз, избегая многочисленных охранников и слуг. Хис-Тир полагал, что пока лучше не афишировать свои цели – он всегда успеет это сделать. Тут дежурили целых пять солдат. Точнее, они дежурили до того, как Шар-Зим вместе с тремя бурдюками вина подсел к ним поиграть в кости. Сейчас воины сладко спали – у Хис-Тира осталось немного сонного зелья, примененного Антом в замке герцога.
Слуга, оглянувшись по сторонам, открыл дверь, шепнув господину:
- Внизу охраны нет, пленница одна, я проверил. Мы будем ее вызволять?
- Нет, - покачал головой северянин. – Только удостоверюсь, что она жива, мы не сможем уйти с нею отсюда.
- Как тебе будет угодно, - поклонился воин.
Хис-Тир быстро пошел вниз, нетерпеливо перепрыгивая через ступеньки. Он распахнул отчаянно завизжавшую железную дверь и поморщился от этого звука. В подвале располагалось всего несколько камер, в одной из которой он и заметил Тишайю. Та выглядела отвратительно – распухшее и залитое кровью лицо, изуродованная левая рука, над которой поработал настоящий мастер своего дела, изорванная одежда.
- Тиша? – шепнул Хис-Тир, всматриваясь через прутья смотрового окошка. – Ты жива?
Некоторое время ничего не было слышно, затем раздался слабый стон. Тишайя с трудом открыла глаз, который заплыл меньше и, несколько раз моргнув, уставилась на Хис-Тира.
