— Тебе же мочить твою трубку нельзя! — изумился он. — И на ногах еле стоишь!..
— Ничего, я как–нибудь так…
Обречённо вздохнув, Макс поднялся со стула и уже через минуту вернулся с полотенцем и банным халатом. Я отказывалась несколько раз, уговаривала его уйти спать. Но в его планы это не входило, и мне всё же пришлось идти с ним. Мало было приятного в том, чтобы раздеваться, обнажая огромные синяки, трубку, швы, ссадины и порезы. Видеть, как он сглатывал, стиснув зубы, едва обнажался новый участок повреждённого тела. Чувствовать, как дрожат его руки, когда помогал заклеивать места, которые должны были оставаться сухими.
Сейчас в его взгляде не осталось ни тени сомнений в том, что виноват кто–то кроме него.
— Я тебя люблю, — обвила его слабенькими бледными руками. — Ты слишком винишь себя, не надо…
Обречённый вздох и осторожные, едва уловимые объятия были ответом.
— Ты мой мужчина, — продолжила. — Ты ведь мог даже не искать меня, многие бы спасовали. Ищет полиция — и ладно… Но ты искал. И нашёл. Быстро нашёл! И я знаю: не потому что за фирму боялся, или ответственности. Просто ты меня любишь, хоть и молчишь об этом. И не сможешь простить себе, если…
Макс не дослушал. По всем законам физики и анатомии мне сейчас бы следовало упасть в обморок от такого захвата и поцелуя, но я устояла. Наверное, потому, что у любви нет преград, и она всегда найдёт путь от одного любящего сердца к другому.
— Болтушка моя, — улыбнулся с толикой грусти и смущения. — Мыться давай.
Дни летели незаметно. Макс пропадал на работе, а мы с мамой дежурили дома по хозяйству. Её помощь оказалась не лишней, да и по сладким пирогам я соскучилась сильно! Мне удалось даже договориться с начальством, чтобы часть работы сбрасывали на почту, а если появлялась необходимость, то я могла созваниваться с подчинёнными по смартфону, любезно подаренному Максимом.
Днём мы ездили на процедуры, поначалу в городскую поликлинику. Но на второй день ожидания в очереди мы с Максом одновременно пришли к выводу, что в частной клинике возле дома эти же процедуры хоть и обойдутся недёшево, зато не хуже, и уж тем более без таких очередей. Синяки желтели, я стойко терпела все головокружения во время дыхательных гимнастик, но и дышать со временем становилось всё легче. Появился румянец на щеках, и, благодаря заботе близких, я быстро пошла на поправку.
А вот с задержкой пришлось понервничать. Как купить тест, если из дома – ни шагу, открывать никому нельзя, а тревожить домашних не хочется? Ну не говорить же Максиму о таких вещах?.. И я нашла выход. Однажды, когда мы посещали платную поликлинику, я осторожно оповестила любимого о том, что мне нужно к женскому врачу. Мол, ничего страшного, просто давно не была и консультация не повредит. И уже за дверями гинеколога упросила врача, чтобы мне взяли кровь прямо в кабинете. Макс всё равно ничего не понимает в этих мудрёных названиях анализов, так что тут всё обошлось.
Но к вечеру в ожидании результата я уже извелась. Пересмотрела огромное количество форумов и сайтов на тему беременности, нашла у себя все признаки оной и даже приготовилась к разговору с будущим папой. И когда внизу монитора ноутбука появилось сообщение о результатах анализов из клиники, меня окатило волной жара. Трясущейся рукой я щёлкнула по клавише мышки, зачем–то зажмурившись. И ещё несколько секунд потом в отупении рассматривала соответствие результатов.
Оказывается, я очень хотела этого малыша, и понимание того, что его не будет, холодным комом обожгло изнутри. Это просто гормональный сбой из–за стресса, как и предположила врач. Потому что куча других анализов говорили о том, что я здорова. Только немного нервная, побитая, изломанная. Но здоровая.
Первые солёные капли, минуя сухие губы, разбились кляксой о клавиатуру. А у мамы нюх на слёзы дочерей. Мы с Анькой всегда удивлялись, как это она умудряется к нам приходить, когда нам хуже всего? Она пришла и в этот раз. Утешала, гладила по голове свою взрослую дочь и словно заговорами твердила фразы «не время», «всё ещё будет» и «вот разберёшься с проблемами…».
А вечером, когда мы сели ужинать втроём, я задумчиво смотрела на Максима и сжимала рыжего плюшевого медведя на коленях. В суете тяжёлых рабочих будней и разбирательств с тем файлом, который не должен был попасть в чужие руки, Макс всё же находил время для того, чтобы заехать в цветочный магазин и порадовать меня ярким нежным букетом или, как сегодня, милой мягкой игрушкой.
Он ведь мог бы быть отличным папой для наших детей. С Юркой как–то всё не получалось. То он не хотел, то я… Предохранялись по–разному и не всегда, могли бы тысячу раз уже забеременеть, но не случалось. И, наверное, хорошо, что не случилось. Юрку я любила, но эта любовь скорее напоминала тяжёлую болезнь, иссушившую меня изнутри и снаружи. Что бы я тогда смогла дать ребёнку?
Да и мама, глядя на нас с Максимом, улыбалась чему–то своему и старалась уйти в момент, когда на него находила нежность. Единственным минусом в этой ситуации были её ежедневные упрёки и требования о разводе с Юркой. «Новой семьи не построишь, не отпустив старую», — ворчала она. И что внуков хочет, и что Макс умничка, и что я зря на него ворчу по пустякам. «Он же любит тебя, неужели не видишь? Хороший парень, заботливый, работящий, а ты даже разводиться не хочешь со своим оболтусом!..»
Однажды вечером, когда мама всё–таки уехала, мы с Максом сидели перед телевизором. Был выходной, и мы решили провести его вместе дома, с горкой креветок и пузатым чайником зелёного чая. Осенний дождь барабанил по крыше, изрядно дополняя нотками грусти романтичную балладу Боярского «ланфрен ланфра». А у нас уже по сложившейся традиции собрался целый кинозал из котов, собаки и нас в обнимку под одним большим клетчатым пледом. И что там происходило на экране… мы порой упускали. Ведь можно гладить друг друга пальчиками по лицу, и слизывать кетчуп, смеясь, с перепачканной небритой щеки. И дарить друг другу улыбки и поцелуи, перемежая их рассказами о том, что происходит на работе. И даже игриво кусаться немного.
Максиму стоило немало нервов найти человека, который оказался в сговоре с теми похитителями. Уволенный за растрату бухгалтер может на поверку оказаться страшнее и хитрее матёрого преступника. Он ушёл в другую компанию, но обид не забыл. Вот почему «Эллада» проиграла тендер. Этот человек слишком хорошо знал, над чем и какими методами работает его бывший начальник. А уголовное дело о похищении всё же завели, — поспособствовало упрямство одного настойчивого гусара.
Навозившись с любимым всласть и сонно греясь на сильном плече Максима, я наконец поделилась новостью:
— Знаешь, я документы на развод подала.
— Мм? — сонно отозвался. — И что? Муж подписал?
— Не явился, хотя обещал, — вздохнула с сожалением. — Но это уже не важно. С тем адвокатом, которого ты мне посоветовал, всё оказалось немного проще. Через три месяца будет суд. Если Юрка не подпишет документы и не предложит иного, то квартира будет продана без его согласия.
— Через три месяца может быть поздно… Впрочем, у нас такие дела быстро не делаются…
Я приподнялась на локте, рассматривая бессовестно сонное выражение лица. Может, ему и понятно, а мне?..
— Какие ещё дела?
— Прокурорские. Уголовные.
Повисла тишина. Макс приоткрыл один глаз, убеждаясь, что я всё ещё гипнотизирую его, и вздохнул.
— Кать, он убить тебя хотел, понимаешь? Нас обоих. Та авария после отпуска просто чудом закончилась лишь испугом и парой синяков. Если бы ты погибла, то квартира и всё ваше имущество досталось бы ему. А меня убрать — для него вообще дело принципа. Неужели ты думала, что я просто так спущу ему это с рук?
— Я не думаю, что он хотел именно убить, — осторожно начала, подумав. — Возможно, он хотел отомстить… Знаешь, он мелочный. Понимает, что сам виноват, но никогда не признает этого, что бы ни говорил. Виноваты всегда другие, но не он.
— Прокуратура разберётся. Даже если ничего доказать не удастся, то в другой раз подумает, прежде чем такие вещи подстраивать.
Грустно признавать, но, в самом деле, не хотелось бы повторения Юркиных пакостей, если он действительно оказался на это способен.
— Максим, а что тебя связывает с Валерией? Ну, та надоедливая женщина на банкете, беременная от тебя?..
Мужчина ехидно улыбнулся одной стороной лица, щурясь на меня одним глазом, — так и хотелось укусить за нос!
— Ревнуешь? Мы же оба знаем, что Лерка не беременна. А если и беременна, то уже не от меня. Какой из меня отец? А из неё — мать?.. У меня голова на плечах пока ещё держится, чтобы допускать такие глупые случайности. Мне просто нужно было время, чтобы это доказать. Да и Лерка владеет слишком крупным бизнесом, чтобы с ней ссориться.
— Неприятная особа… — надулась. — Неужели тебе такие нравятся?
— М–м–м–м… — заурчал, словно кот, потягиваясь. — Мне ты нравишься!..
Потянувшись, Макс повернулся на бок, подгребая меня под себя. Игриво поцеловал ушко, горячо в него выдохнув, нырнул рукой под мою футболку. От ласковых, осторожных поглаживаний и поцелуев участилось дыхание, — я так по нему соскучилась!.. Но до сегодняшнего вечера он любыми способами отговаривал меня. И вот, наконец–то полноценные объятия, опьяняющий запах любимого мужчины и горьковатый привкус одеколона с его кожи у шеи… Горячая мужская грудь чуть прижимается к моей, и… Бок прострелило едва заметно, но вскрикнула я так, что сама не ожидала! Даже сиамец подпрыгнул на спинке дивана, вжавшись в стену, а уж любимый и вовсе оказался сидящим на другом конце дивана!..
— Всё нормально! — поспешила заверить его, отбирая трубку телефона из немного трясущихся мужских рук. — Правда, нормально!.. — заглянула в расширенные зрачки. — Просто испугалась…
— И ты ещё спрашивала, почему я тебя не трогаю, и у нас секса нет?!
Кот в шоке, Макс — тем более…
А я что?.. Только и оставалось улыбаться смущённо и подлизываться, обнимая отпирающегося гусара…
Несколько дней спустя мне сняли трубку. О кровоподтёках ещё напоминали небольшие синяки, но они хотя бы перестали болеть при каждом прикосновении. Звонила свекровь, скандалила секунд пятнадцать. Больше я просто не выдержала. Оказывается, и квартиру её Юрочки я хочу отобрать, неблагодарная, и счастлива я должна быть тем, что Юра благородно оставил мне мою машину. А посему просто обязана забрать заявление о покушении на жизнь. Ведь не мог её благородный, воспитанный сын совершить такой подлый поступок! Это всё нехристианская меркантильность… Далее, зная манеру разговора свекрови, следовал новый цикл уже сказанного.
Как–то всё равно стало, что там грозит бывшему мужу. Лишь бы уже развели хоть как–то. Даже если половину квартиры не отсужу, что вряд ли, и то не сильно огорчусь. Деньги, конечно, огромные и не лишние, но… Словно бы грязные, чумные.
Как говорит Аришка, «хорошее дело браком не назовут».
Макс наспех выпил кофе, закусив горячим бутербродом, забрал коробку с домашней едой, и снова уехал на работу. Холодно, как мне показалось. Отстранённо. И уже не в первый раз я замечала, что он всё меньше смотрит на меня с интересом, часто теряет нить разговора. Но я не придавала этому значения. Он столько работает, что неудивительно!.. С недавнего времени Макс перестал ходить на обед в кафе или рестораны, и вряд ли потому что я так уж замечательно готовлю, как он рассказывает. Каждый визит к врачу — существенная сумма, которую оплачивал он сам, считая, что только так и можно. Но ведь даже заместитель генерального директора относительно крупной компании не зарабатывает миллионы, и я старалась приготовить для него очередной кулинарный шедевр.
Скоро мне и самой предстояло выйти на работу с больничного, хотя и были опасения, что меня попросту уволят. Кому нужен сотрудник, который почти не появляется на работе? Сначала внеплановый отпуск, потом вот больничный…
Но это потом. На сегодня у меня ещё были планы прочитать очередной детектив, к которым я пристрастилась с недавнего времени. А что? Если на планшете читать, – а я для этой цели использовала тот, что Макс разрешил, то и места в квартире не занимает, и читать можно хоть круглосуточно!
И вот, на месте, где герои вот–вот распутают цепочку загадочных происшествий, внизу окошечка сверкнуло сообщение из социальной сети. Наверное, Максим вчера не закрыл свой аккаунт, когда сидел на кухне вечером. И… Я знаю, что так делать нельзя…
Писала девушка, на аватарке которой было спортивное подтянутое тело в кружавчиках, а лицо – в ажурной маске. Но едва вчитавшись в переписку, я обомлела. «Привет, Максик, как дела, мой сладкий?»
И он в ответ совершенно спокойно ей:
«Привет, солнце. Нормально всё. Отдыхаю вот (смайлик). Что нового?»
И так они общались регулярно, едва ли не каждый день. А на страничке этой девицы безобразное множество откровенных фотографий, которые «Максик» регулярно снабжал лайками и восхищением в комментариях. Вот тут она в коротком кружевном платьице, там – только попа в стрингах с капельками на коже.
Корпус планшета жалобно хрустнул под пальцами. Не лопнул, нет. Всего лишь вывел звуком из ступора. Я сглотнула комок. Перед глазами замелькали сцены, как я этот планшет в Макса швыряю, и как истерики устраиваю. А потом демонстративно ухожу. Куда? Не знаю. Но руки тряслись, и горло стянуло тугим арканом обиды.
И я уже набирала ледяными неслушающимися пальцами номер Макса на новом смартфоне, как увидела своё собственное отражение в зеркале…
В домашних тренировочных штанах и застиранной старой мужской футболке, с пучком на голове и перекошенным от ревности лицом я была чудовищна.
— Да, Кать? Алло?.. Алло–о–о!..
Я помолчала ещё немного, переводя взгляд с ненавистных до дрожи картинок в планшете на собственное отражение и обратно, собралась с духом и постаралась как можно ровнее ответить:
— Прости, я ошиблась…
Несколько минут покоя и тишины. Никому не будет лучше от того, что я наделаю в порыве эмоций и гнева, так? Это непрофессионально. Руководитель даже в личной жизни должен уметь предъявлять претензии обоснованно и взвешенно.
Волосы у корней отросли. И пусть перепад натурального оттенка и краски был не сильный, — это всё равно видно. Растрёпанные, кое–как завязанные наверху в драный пучок… И это только о волосах. А если раздеться?..
Покрутившись у зеркала, я пришла к выводу, что:
а) по попе и бокам давно и безнадёжно рыдает спортзал.
б) по ним же грустит и тоскует массаж, ибо, чтобы добиться эффекта, как у той девицы, придётся пойти на жертвы.
в) мне срочно нужно к косметологу…
Смущённая и расстроенная донельзя, я упала на диван, спугнув Шермана, который с некоторой брезгливостью теперь смотрел на меня со стола. Даже рыжий плюшевый рыжий медведь молчаливо взирал на меня с прискорбием.
Всё плохо. Разбежалась я, ага. Вся такая эффектная хлопнула дверью…
Но всё равно обидно! Неужели нельзя было намекнуть, что у нас что–то не так? Неужели просто нельзя было сказать, что я плохо одеваюсь?..
Медведь молчал. Шер опасливо косился на мои страдания.
А если он с ней не только переписывается? О «ночнушке» Макс как–то сказал, что подозревал о её лжи насчёт беременности, но хотел быть уверенным. Только это их и связывало. А тут…
— Ничего, я как–нибудь так…
Обречённо вздохнув, Макс поднялся со стула и уже через минуту вернулся с полотенцем и банным халатом. Я отказывалась несколько раз, уговаривала его уйти спать. Но в его планы это не входило, и мне всё же пришлось идти с ним. Мало было приятного в том, чтобы раздеваться, обнажая огромные синяки, трубку, швы, ссадины и порезы. Видеть, как он сглатывал, стиснув зубы, едва обнажался новый участок повреждённого тела. Чувствовать, как дрожат его руки, когда помогал заклеивать места, которые должны были оставаться сухими.
Сейчас в его взгляде не осталось ни тени сомнений в том, что виноват кто–то кроме него.
— Я тебя люблю, — обвила его слабенькими бледными руками. — Ты слишком винишь себя, не надо…
Обречённый вздох и осторожные, едва уловимые объятия были ответом.
— Ты мой мужчина, — продолжила. — Ты ведь мог даже не искать меня, многие бы спасовали. Ищет полиция — и ладно… Но ты искал. И нашёл. Быстро нашёл! И я знаю: не потому что за фирму боялся, или ответственности. Просто ты меня любишь, хоть и молчишь об этом. И не сможешь простить себе, если…
Макс не дослушал. По всем законам физики и анатомии мне сейчас бы следовало упасть в обморок от такого захвата и поцелуя, но я устояла. Наверное, потому, что у любви нет преград, и она всегда найдёт путь от одного любящего сердца к другому.
— Болтушка моя, — улыбнулся с толикой грусти и смущения. — Мыться давай.
Дни летели незаметно. Макс пропадал на работе, а мы с мамой дежурили дома по хозяйству. Её помощь оказалась не лишней, да и по сладким пирогам я соскучилась сильно! Мне удалось даже договориться с начальством, чтобы часть работы сбрасывали на почту, а если появлялась необходимость, то я могла созваниваться с подчинёнными по смартфону, любезно подаренному Максимом.
Днём мы ездили на процедуры, поначалу в городскую поликлинику. Но на второй день ожидания в очереди мы с Максом одновременно пришли к выводу, что в частной клинике возле дома эти же процедуры хоть и обойдутся недёшево, зато не хуже, и уж тем более без таких очередей. Синяки желтели, я стойко терпела все головокружения во время дыхательных гимнастик, но и дышать со временем становилось всё легче. Появился румянец на щеках, и, благодаря заботе близких, я быстро пошла на поправку.
А вот с задержкой пришлось понервничать. Как купить тест, если из дома – ни шагу, открывать никому нельзя, а тревожить домашних не хочется? Ну не говорить же Максиму о таких вещах?.. И я нашла выход. Однажды, когда мы посещали платную поликлинику, я осторожно оповестила любимого о том, что мне нужно к женскому врачу. Мол, ничего страшного, просто давно не была и консультация не повредит. И уже за дверями гинеколога упросила врача, чтобы мне взяли кровь прямо в кабинете. Макс всё равно ничего не понимает в этих мудрёных названиях анализов, так что тут всё обошлось.
Но к вечеру в ожидании результата я уже извелась. Пересмотрела огромное количество форумов и сайтов на тему беременности, нашла у себя все признаки оной и даже приготовилась к разговору с будущим папой. И когда внизу монитора ноутбука появилось сообщение о результатах анализов из клиники, меня окатило волной жара. Трясущейся рукой я щёлкнула по клавише мышки, зачем–то зажмурившись. И ещё несколько секунд потом в отупении рассматривала соответствие результатов.
Оказывается, я очень хотела этого малыша, и понимание того, что его не будет, холодным комом обожгло изнутри. Это просто гормональный сбой из–за стресса, как и предположила врач. Потому что куча других анализов говорили о том, что я здорова. Только немного нервная, побитая, изломанная. Но здоровая.
Первые солёные капли, минуя сухие губы, разбились кляксой о клавиатуру. А у мамы нюх на слёзы дочерей. Мы с Анькой всегда удивлялись, как это она умудряется к нам приходить, когда нам хуже всего? Она пришла и в этот раз. Утешала, гладила по голове свою взрослую дочь и словно заговорами твердила фразы «не время», «всё ещё будет» и «вот разберёшься с проблемами…».
А вечером, когда мы сели ужинать втроём, я задумчиво смотрела на Максима и сжимала рыжего плюшевого медведя на коленях. В суете тяжёлых рабочих будней и разбирательств с тем файлом, который не должен был попасть в чужие руки, Макс всё же находил время для того, чтобы заехать в цветочный магазин и порадовать меня ярким нежным букетом или, как сегодня, милой мягкой игрушкой.
Он ведь мог бы быть отличным папой для наших детей. С Юркой как–то всё не получалось. То он не хотел, то я… Предохранялись по–разному и не всегда, могли бы тысячу раз уже забеременеть, но не случалось. И, наверное, хорошо, что не случилось. Юрку я любила, но эта любовь скорее напоминала тяжёлую болезнь, иссушившую меня изнутри и снаружи. Что бы я тогда смогла дать ребёнку?
Да и мама, глядя на нас с Максимом, улыбалась чему–то своему и старалась уйти в момент, когда на него находила нежность. Единственным минусом в этой ситуации были её ежедневные упрёки и требования о разводе с Юркой. «Новой семьи не построишь, не отпустив старую», — ворчала она. И что внуков хочет, и что Макс умничка, и что я зря на него ворчу по пустякам. «Он же любит тебя, неужели не видишь? Хороший парень, заботливый, работящий, а ты даже разводиться не хочешь со своим оболтусом!..»
Однажды вечером, когда мама всё–таки уехала, мы с Максом сидели перед телевизором. Был выходной, и мы решили провести его вместе дома, с горкой креветок и пузатым чайником зелёного чая. Осенний дождь барабанил по крыше, изрядно дополняя нотками грусти романтичную балладу Боярского «ланфрен ланфра». А у нас уже по сложившейся традиции собрался целый кинозал из котов, собаки и нас в обнимку под одним большим клетчатым пледом. И что там происходило на экране… мы порой упускали. Ведь можно гладить друг друга пальчиками по лицу, и слизывать кетчуп, смеясь, с перепачканной небритой щеки. И дарить друг другу улыбки и поцелуи, перемежая их рассказами о том, что происходит на работе. И даже игриво кусаться немного.
Максиму стоило немало нервов найти человека, который оказался в сговоре с теми похитителями. Уволенный за растрату бухгалтер может на поверку оказаться страшнее и хитрее матёрого преступника. Он ушёл в другую компанию, но обид не забыл. Вот почему «Эллада» проиграла тендер. Этот человек слишком хорошо знал, над чем и какими методами работает его бывший начальник. А уголовное дело о похищении всё же завели, — поспособствовало упрямство одного настойчивого гусара.
Навозившись с любимым всласть и сонно греясь на сильном плече Максима, я наконец поделилась новостью:
— Знаешь, я документы на развод подала.
— Мм? — сонно отозвался. — И что? Муж подписал?
— Не явился, хотя обещал, — вздохнула с сожалением. — Но это уже не важно. С тем адвокатом, которого ты мне посоветовал, всё оказалось немного проще. Через три месяца будет суд. Если Юрка не подпишет документы и не предложит иного, то квартира будет продана без его согласия.
— Через три месяца может быть поздно… Впрочем, у нас такие дела быстро не делаются…
Я приподнялась на локте, рассматривая бессовестно сонное выражение лица. Может, ему и понятно, а мне?..
— Какие ещё дела?
— Прокурорские. Уголовные.
Повисла тишина. Макс приоткрыл один глаз, убеждаясь, что я всё ещё гипнотизирую его, и вздохнул.
— Кать, он убить тебя хотел, понимаешь? Нас обоих. Та авария после отпуска просто чудом закончилась лишь испугом и парой синяков. Если бы ты погибла, то квартира и всё ваше имущество досталось бы ему. А меня убрать — для него вообще дело принципа. Неужели ты думала, что я просто так спущу ему это с рук?
— Я не думаю, что он хотел именно убить, — осторожно начала, подумав. — Возможно, он хотел отомстить… Знаешь, он мелочный. Понимает, что сам виноват, но никогда не признает этого, что бы ни говорил. Виноваты всегда другие, но не он.
— Прокуратура разберётся. Даже если ничего доказать не удастся, то в другой раз подумает, прежде чем такие вещи подстраивать.
Грустно признавать, но, в самом деле, не хотелось бы повторения Юркиных пакостей, если он действительно оказался на это способен.
— Максим, а что тебя связывает с Валерией? Ну, та надоедливая женщина на банкете, беременная от тебя?..
Мужчина ехидно улыбнулся одной стороной лица, щурясь на меня одним глазом, — так и хотелось укусить за нос!
— Ревнуешь? Мы же оба знаем, что Лерка не беременна. А если и беременна, то уже не от меня. Какой из меня отец? А из неё — мать?.. У меня голова на плечах пока ещё держится, чтобы допускать такие глупые случайности. Мне просто нужно было время, чтобы это доказать. Да и Лерка владеет слишком крупным бизнесом, чтобы с ней ссориться.
— Неприятная особа… — надулась. — Неужели тебе такие нравятся?
— М–м–м–м… — заурчал, словно кот, потягиваясь. — Мне ты нравишься!..
Потянувшись, Макс повернулся на бок, подгребая меня под себя. Игриво поцеловал ушко, горячо в него выдохнув, нырнул рукой под мою футболку. От ласковых, осторожных поглаживаний и поцелуев участилось дыхание, — я так по нему соскучилась!.. Но до сегодняшнего вечера он любыми способами отговаривал меня. И вот, наконец–то полноценные объятия, опьяняющий запах любимого мужчины и горьковатый привкус одеколона с его кожи у шеи… Горячая мужская грудь чуть прижимается к моей, и… Бок прострелило едва заметно, но вскрикнула я так, что сама не ожидала! Даже сиамец подпрыгнул на спинке дивана, вжавшись в стену, а уж любимый и вовсе оказался сидящим на другом конце дивана!..
— Всё нормально! — поспешила заверить его, отбирая трубку телефона из немного трясущихся мужских рук. — Правда, нормально!.. — заглянула в расширенные зрачки. — Просто испугалась…
— И ты ещё спрашивала, почему я тебя не трогаю, и у нас секса нет?!
Кот в шоке, Макс — тем более…
А я что?.. Только и оставалось улыбаться смущённо и подлизываться, обнимая отпирающегося гусара…
***
Несколько дней спустя мне сняли трубку. О кровоподтёках ещё напоминали небольшие синяки, но они хотя бы перестали болеть при каждом прикосновении. Звонила свекровь, скандалила секунд пятнадцать. Больше я просто не выдержала. Оказывается, и квартиру её Юрочки я хочу отобрать, неблагодарная, и счастлива я должна быть тем, что Юра благородно оставил мне мою машину. А посему просто обязана забрать заявление о покушении на жизнь. Ведь не мог её благородный, воспитанный сын совершить такой подлый поступок! Это всё нехристианская меркантильность… Далее, зная манеру разговора свекрови, следовал новый цикл уже сказанного.
Как–то всё равно стало, что там грозит бывшему мужу. Лишь бы уже развели хоть как–то. Даже если половину квартиры не отсужу, что вряд ли, и то не сильно огорчусь. Деньги, конечно, огромные и не лишние, но… Словно бы грязные, чумные.
Как говорит Аришка, «хорошее дело браком не назовут».
Макс наспех выпил кофе, закусив горячим бутербродом, забрал коробку с домашней едой, и снова уехал на работу. Холодно, как мне показалось. Отстранённо. И уже не в первый раз я замечала, что он всё меньше смотрит на меня с интересом, часто теряет нить разговора. Но я не придавала этому значения. Он столько работает, что неудивительно!.. С недавнего времени Макс перестал ходить на обед в кафе или рестораны, и вряд ли потому что я так уж замечательно готовлю, как он рассказывает. Каждый визит к врачу — существенная сумма, которую оплачивал он сам, считая, что только так и можно. Но ведь даже заместитель генерального директора относительно крупной компании не зарабатывает миллионы, и я старалась приготовить для него очередной кулинарный шедевр.
Скоро мне и самой предстояло выйти на работу с больничного, хотя и были опасения, что меня попросту уволят. Кому нужен сотрудник, который почти не появляется на работе? Сначала внеплановый отпуск, потом вот больничный…
Но это потом. На сегодня у меня ещё были планы прочитать очередной детектив, к которым я пристрастилась с недавнего времени. А что? Если на планшете читать, – а я для этой цели использовала тот, что Макс разрешил, то и места в квартире не занимает, и читать можно хоть круглосуточно!
И вот, на месте, где герои вот–вот распутают цепочку загадочных происшествий, внизу окошечка сверкнуло сообщение из социальной сети. Наверное, Максим вчера не закрыл свой аккаунт, когда сидел на кухне вечером. И… Я знаю, что так делать нельзя…
Писала девушка, на аватарке которой было спортивное подтянутое тело в кружавчиках, а лицо – в ажурной маске. Но едва вчитавшись в переписку, я обомлела. «Привет, Максик, как дела, мой сладкий?»
И он в ответ совершенно спокойно ей:
«Привет, солнце. Нормально всё. Отдыхаю вот (смайлик). Что нового?»
И так они общались регулярно, едва ли не каждый день. А на страничке этой девицы безобразное множество откровенных фотографий, которые «Максик» регулярно снабжал лайками и восхищением в комментариях. Вот тут она в коротком кружевном платьице, там – только попа в стрингах с капельками на коже.
Корпус планшета жалобно хрустнул под пальцами. Не лопнул, нет. Всего лишь вывел звуком из ступора. Я сглотнула комок. Перед глазами замелькали сцены, как я этот планшет в Макса швыряю, и как истерики устраиваю. А потом демонстративно ухожу. Куда? Не знаю. Но руки тряслись, и горло стянуло тугим арканом обиды.
И я уже набирала ледяными неслушающимися пальцами номер Макса на новом смартфоне, как увидела своё собственное отражение в зеркале…
В домашних тренировочных штанах и застиранной старой мужской футболке, с пучком на голове и перекошенным от ревности лицом я была чудовищна.
— Да, Кать? Алло?.. Алло–о–о!..
Я помолчала ещё немного, переводя взгляд с ненавистных до дрожи картинок в планшете на собственное отражение и обратно, собралась с духом и постаралась как можно ровнее ответить:
— Прости, я ошиблась…
Несколько минут покоя и тишины. Никому не будет лучше от того, что я наделаю в порыве эмоций и гнева, так? Это непрофессионально. Руководитель даже в личной жизни должен уметь предъявлять претензии обоснованно и взвешенно.
Волосы у корней отросли. И пусть перепад натурального оттенка и краски был не сильный, — это всё равно видно. Растрёпанные, кое–как завязанные наверху в драный пучок… И это только о волосах. А если раздеться?..
Покрутившись у зеркала, я пришла к выводу, что:
а) по попе и бокам давно и безнадёжно рыдает спортзал.
б) по ним же грустит и тоскует массаж, ибо, чтобы добиться эффекта, как у той девицы, придётся пойти на жертвы.
в) мне срочно нужно к косметологу…
Смущённая и расстроенная донельзя, я упала на диван, спугнув Шермана, который с некоторой брезгливостью теперь смотрел на меня со стола. Даже рыжий плюшевый рыжий медведь молчаливо взирал на меня с прискорбием.
Всё плохо. Разбежалась я, ага. Вся такая эффектная хлопнула дверью…
Но всё равно обидно! Неужели нельзя было намекнуть, что у нас что–то не так? Неужели просто нельзя было сказать, что я плохо одеваюсь?..
Медведь молчал. Шер опасливо косился на мои страдания.
А если он с ней не только переписывается? О «ночнушке» Макс как–то сказал, что подозревал о её лжи насчёт беременности, но хотел быть уверенным. Только это их и связывало. А тут…
