Неужели у Макса есть любовница?!
Хмурое лохматое чудище в зеркале вопияло своим безобразием. А ведь Юрка… Будь он неладен… Я ведь тоже всё пирожками его кормила и сама то же самое ела. И стирала и гладила, и убирала. И в том, что Юрка стал пропадать ночами, я тоже, наверное, виновата. Кому захочется приходить к женщине, которая выглядит как неухоженная усталая кухарка?
Я тоскливо посмотрела на дверь. Страшно.
Месяц добровольного заточения не сделал меня смелее. Я смирилась с такой жизнью и текла по течению. Но дальше так продолжаться не могло. Чем я буду отличаться от домашнего животного, если не смогу самостоятельно распоряжаться собой? Выйти за дверь рано или поздно придётся. И пусть от этой мысли начинает ощутимо колотить изнутри, пусть холодеют руки…
— Алло, привет, Ариш…
Подруги на то и существуют, чтобы спасать мир друг друга от разрушения в ответственный момент. И девочки дружить всё–таки умеют, кто бы что ни говорил. Особенно против мальчиков. И уже через полчаса, готовая к подвигам подруга стояла на пороге нашей с Максом квартиры, аккуратно складывая мокрый зонт. Критически оглядела меня хмурым взглядом, заверила, что всё поправимо, и ещё через полчаса мы обе сидели в салоне у Аришкиного мастера.
Точнее, пришлось задействовать нескольких специалистов, чтобы и красили, и стригли, и маникюр и педикюр… Тотальную эпиляцию я стоически стерпела, стиснув зубы и проклиная подругу за идею. Зато на процедурах для лица я почти уснула, расслабившись под приятными поглаживаниями и последующей маской. Кожа стала шелковистой, и даже синяки под глазами заметно уменьшились.
Аришка вышла из массажного кабинета довольной кошечкой, и я позавидовала ей, — мои сеансы начнутся только через три дня. А вот поружка щеголяла длинными, стройными ногами…
Ничего. Я тоже такой буду!
Далее по программе шло посещение спортзала, нужно было продлить мой абонемент, который, как оказалось, уже закончился. А потом ещё по магазинам…
Мы весело провели время. Перекусили в кафе, – не как в прошлый раз, но вдоволь наболтались на чисто женские темы. Ну невозможно же разговаривать о рецептах, колготках и критических днях с мужчиной, сколь бы любим он ни был! А в интернете общаться – не то. Тут и пошептаться можно и посмеяться и видеть человека в естественной обстановке.
— Хочешь, в кино сходим? — предложила она. — Как раз на какой–нибудь вечерний сеанс успеем.
— Макс волноваться будет, — вздохнула.
— А пусть поволнуется. Мужикам полезно иногда немного понервничать и посомневаться. А потом ты придёшь вся такая красавица!..
— Не могу… Нужно ему позвонить. А то приедет, а меня дома нет… — потянулась я к сумочке.
— Кать, да брось!.. Он–то тебя не спрашивал, можно ли в соцсетях с другими женщинами флиртовать? Да и когда ты последний раз в кино была? Пойдём, говорю!
Я переступила с ноги на ногу, закусив чуть подкрашенную губу и разглядывая лакированные носы новых туфелек. С одной стороны, Аришка была права, и Максу стоило напомнить о том, что я не домашнее животное и не кухарка. А с другой — не совсем честно так с ним поступать.
Восемь часов. Он как раз в это время приходит с работы домой. Раньше приходил в шесть, но потом стал после работы заезжать в спортзал, оставаться на работе…
— Идём, идём! — тянула Аришка к лестнице на этаж с кинозалом. — Ой, смотри!..
Подруга раскраснелась, томно улыбаясь афише кинозала, на которой красовался Джейсон Момоа в роли очередного драматического любовника и злодея. И как–то так вздохнулось само собой в унисон с подругой, и лестница эскалатора понесла нас вверх, к приключениям и омуту карих глаз сердцееда.
Да и как могло быть иначе? Он же такой!.. Такой!.. Нельзя просто так взять и не пойти на картину с гавайцем. Кто хоть раз не мечтал побыть Дейнерис? Или Тамарой?..
За десять минут до сеанса раздался звонок. Мы как раз доедали мятное мороженое, так что холодок во рту и животе оказался прямо таки зловещим!
— Ты где?
Ни «привет», ни «как дела». Голос Макса был очень встревожен.
— С подругой гуляю, — мурлыкнула в телефон, облизнув ложечку. — А что? Котлеты не вкусные?
Судя по сдерживаемому вздоху на другом конце телефона, дома меня ждёт рассерженный дракон. Ну и пусть. У меня до сих пор перед глазами стоит чужая женская попа в разных ракурсах, к которой возлюбленный гусар написал несколько восторженных комментариев.
— Котлеты? — хмыкнул. — Не могу судить о вкусе того, чего мне не досталось. А коты вряд ли поделятся мнением.
Упс… Когда я уходила, то оставила остывать котлеты под крышкой сковородки. Коты и впрямь всё время вертелись под ногами и норовили залезть на стол…
— А что случилось?
— А это я у Вас, мадам, хотел бы вызнать! Прихожу, дома никого, обувь по коридору разбросана, в кухне сковородка на полу валяется…
— Макс, а я тут ни при чём, — изумилась. — Когда уходила, всё было на месте…
— Хоть бы предупредила, что уйдёшь. Я вообще–то рассчитывал на тебя сегодня.
— Неужели? — не выдержала едкости в ответ на угрюмую претензию. — Я вот тоже рассчитывала на твою… честность. Думала, что гусары верны своим дамам. Но, видимо, все гусары… — не договорила, стиснув зубы. — Ладно, мне пора, — заторопилась. — Тут уже в кинозал запускают. Домой приеду поздно.
— Так, стоять!.. — рявкнул в трубку. — Катерина, в каком…
Но очередь уже подошла, да и что могла сказать уязвлённая женщина своему не идеальному, как оказалось, мужчине?
Фильм был не просто интересным, а захватывающим с самого начала! Погрустив и понервничав, я сама не заметила, как втянулась в сюжет зрелища и забыла, где нахожусь. Границы реальности и экрана размылись, и в какой–то момент я стала частью удивительного мира, где герой — сильный, но неоднозначный по поступкам человек, влюбляется в женщину, с которой ему быть не суждено. Она его ненавидит. Сильно. Ругает его, презирает, унижает. Он тоже не остаётся в долгу, но переживает втайне, тоскует…
Вот как, как можно не влюбиться в такого? Ну что же ты ничего не видишь, дура слепая!.. Да ещё и так подставляешься под удар, а он… конечно же, он, накануне разругавшись с тобой, ни секунды не думая — загораживает собой от осколков прогремевшего взрыва!.. И замирает в кадре смуглое лицо гавайца со шрамированной бровью, и медленно оседает его уже бесчувственное тело на колени…
И так больно за них, так тоскливо, что слёзы текут мелодраматичной рекой из–под 3D очков. Хорошо, что рядом Аришка, накрыла мою руку своей, согревая сухим теплом. Только рука отчего–то несколько крупнее, и излюбленные её ноготки куда–то делись…
Я сняла очки, с удивлением и смущением воззрившись на обладателя жаркой руки. А Макс, посмотрев на меня сквозь трёхмерные очки, прижал палец к губам и положил руку за мои плечи, выжидая моей реакции. Спрашивать у него, куда делась Аришка, я не стала. Тем более что её макушка обнаружилась чуть в стороне, одним рядом ниже. Судя по тому, как она увлечённо смотрела на экран, поменялись они с Максом давно. Поколебавшись, и с подозрением оглядев предложенную уютную подмышку, я решила, что посижу и так, демонстративно проигнорировав жест.
Предательница у меня подруга. Могла бы и сказать, что происходит… Я бы сама пересела! Приехал тут, думает он герой…
…А гаваец меж тем всё ещё жив, курилка!.. Изранен, едва дышит, но возлюбленная его прониклась поступком и теперь пытается спастись сама и вытащить этого влюблённого идиота с прекрасным телом и пронзительным взглядом. А он же мужчина, и снова пытается взять инициативу в свои руки, — вот же мужики!.. И даже вполне натурально бьёт по лицу главного злодея своим увесистым кулачищем, шатаясь от полученных ран. И девчонка перешла на его сторону, — вон как царапается с тем же злодеюкой! Только времени нет. На экране то и дело мелькает ускользающее время таймера на взрывном устройстве.
Злодей повержен, лежит, умирает и глупо улыбается. Да бегите оттуда, бегите же, ну!.. Ой, нашли время целоваться, — там же сейчас рванёт!!!
И рвануло.
Медленно летящие в огне куски арматуры, взмывшие в воздух орущие в агонии смерти люди… Неужели не выживут?! Неужели погибли, — все?.. Нет, ну пожалуйста! Ну не надо замогильным голосом рассказывать за кадром философские истины о любви и предательстве. Я не хочу такой финал!.. Там же гаваец, и девчонка ничего так, хоть и дура упрямая…
Она вышла, из осколков и пепла, хромая и мрачная. Одна. А дальше заиграла пронзительная мелодия и пошли титры.
Ненавижу.
У режиссёров просто мания убивать гавайца в каждом втором фильме с его участием!..
Я прикрыла глаза, судорожно выдыхая от осторожного поцелуя в свежеокрашенную макушку. Макс, разумеется, гад. Но любимый, свой… Получит, конечно, на орехи. Но пока пьянящие запахи дезодоранта и мужского мускуса отвлекали моё внимание от мыслей о мести. Хорошо, что в этом кинозале поднимаются подлокотники и можно уютно вот так, в обнимку… И почему мы раньше в кино не ходили?..
Толпа людей, покидающих зал, выход, бар. Аришка спешно распрощалась, убедившись, что я в надёжных руках и уехала. А я… Пока бармен готовил для нас напитки, а официант удалился исполнять заказ, — Макс ведь так и остался голодным, — я не спешила встречаться взглядом с обладателем красивого костюма, чуть торчащих из–под рукавов манжет и массивных часов. Переодеваться после работы он явно не стал, и я теперь, искоса поглядывая на представительного заместителя генерального директора «Эллады» испытывала лёгкое благоговение.
Второй этаж кинотеатра был небольшим, и не пользовался особой популярностью. Зато здесь было тихо, играла приятная ненавязчивая музыка и зал, построенный вокруг витой лестницы, был освещён мягким приглушённым светом и украшен чёрно–белыми постерами.
Максим наконец сделал заказ, и, приобняв меня за талию, легонько коснулся пальцами моего подбородка, обращая на себя внимание.
— Катюш, может, всё–таки расскажешь, в чём я провинился? Что за истерики с ревностью?
Это было любопытство, смешанное со странным очарованием с его стороны. Зная методы работы Макса с потенциальными партнёрами женского пола по бизнесу, мне, наверное, не стоило так легко верить этому профессиональному обаянию. Что ему стоит солгать? Но влюблённый, ласкающий взгляд, несмотря на всё произошедшее, ввергал в смущение. Совсем уже не хотелось предъявлять претензии и выяснять отношения.
— Ты меня любишь? — тихо спросила, исподлобья глядя в укоризненный прищур глаз.
— Есть сомнения?
И его изумлённо заломанная бровь, и этот добродушный прищур хитринок, и интонация обволакивающего голоса вкупе с нежными, едва заметными поглаживаниями на моей талии: Макс весь был моим сейчас. Я чувствовала. И странное ощущение накрыло вдруг от осознания того, что в данный момент мы двое слишком близки, чтобы тратить это чудесное мгновение на ревность.
— Это уже не важно, — чуть улыбнулась, слегка поправляя на нём строгий галстук стального оттенка.
— Набедокурила и в кусты? — улыбнулся в ответ. — А мне, значит, гадать…
— Кто ещё «набедокурил»!.. И как ты меня нашёл?
— Арине позвонил.
— У тебя ещё и телефон моей подруги есть?!
— Ещё в прошлый раз обменялись. Кать, знать контакты окружения близкого человека, с которым живёшь — нормально, не надо на меня так смотреть!..
Почему–то стало стыдно за свою ревность. И ещё тяжелее — признаться в том, что полезла в его профиль в соцсетях.
— А как мне реагировать, когда ты восхищаешься чужими откровенными фото? Что я должна думать?
На несколько секунд он застыл, мучительно припоминая сей прискорбный факт.
— Кать, я не помню, — улыбнулся, пожав плечами. — Да и какая разница? Даже если и так… Что у меня может быть общего с девушкой, чьи откровенные фотки я могу осмотреть и прокомментировать наравне с тысячами других мужчин? Я не с фотками, а с тобой живу. Делю, что называется, пищу и кров, зарабатываю для нас деньги. У нас общие проблемы и радости — этого мало?
— Признанное тобой «мы» и «нас» — уже много… — вздохнула, утыкаясь лбом в уже немного колючий подбородок.
Смесь одуряющих запахов у любимой шеи и тепла объятий — это нечестно. Думается с трудом. Куда уж там до страшной мести? Да и сказанное им только что воздушными крылышками прорезалось над лопатками.
Люблю, люблю, люблю!..
— Но всё равно обидно.
— Тогда у нас ничего не выйдет.
После шелковистых лепестков словесной нежности — как мешком по голове! Я отстранилась, распахнув глаза и перестав улыбаться.
— Если хочешь быть со мной счастлива, — пояснил, — научись доверять мне, как себе. Что бы ты ни видела, что бы тебе ни говорили — не верь. Если я пойму, что мне чего–то не хватает в наших отношениях, я сам скажу. И того же я жду от тебя.
Вчерашний день — учитель при сегодняшнем.
Публий Сир (римский поэт эпохи Цезаря)
Выходное утро после тяжёлой рабочей недели подобен глотку райской свободы. Лежать, слушая тишину сонной квартиры и никуда, совершенно никуда не торопиться — это ли не чудо? Я совершенно вымоталась за эти дни, но в груди жила маленькая гордость за то, какая я молодец, несмотря на все трудности. Справилась, расставила приоритеты, да я просто ух–х!..
Выходить на работу после длительного перерыва оказалось тяжело не только физически, но и морально. Надо сказать, что моего выхода не ждали. Негласным лидером стала та упрямая дама, с которой у меня накануне аварии разгорелся конфликт. Пришлось отвоёвывать своё положение и ставить тётеньку на законное место.
Потягиваясь на нагретых простынях, я вспомнила, как женщина хорохорилась, пыталась хамить и настаивала на том, что у неё здесь прав больше, но… Многим она попросту мешала назойливыми советами, в то время как свою работу она не делала, сваливая её на других. Да и шеф дал мне понять, что либо я разбираюсь с этой проблемой мирно, либо мои услуги здесь и не нужны. Вопрос компетенции! Люди, даже и имеющие лидерские качества, далеко не всегда умеют правильно выстроить политику общения с коллегами.
У меня не осталось выбора, кроме как честно предложить ей подписать уже оформленное увольнение. И если бы не заранее полученная подпись генерального директора на этом листке, мне было бы намного сложнее. Но шефу она и сама давно надоела, и её заслуги перед фирмой уже не выглядели столь впечатляющими. Решение об увольнении он оставил за мной. После этого она долго плакала у меня в кабинете и жаловалась на жизнь. Стакан воды, салфетки и капли пустырника из медчасти заняли в итоге около получаса. Но, кажется, возымели своё действие.
Так что, лёжа в субботнее утро в постели на свежем белье, всё ещё немного похрустывающей после стирки и глажки, я чувствовала себя, если не победителем, то хотя бы на пути к лучшему.
Макс посапывал рядом, запрокинув руку наверх. Напряжённые черты лица серьёзного начальника разгладились, временами сопение переходило в храп. Такой забавный и родной человек, и даже на уголок пододеяльника по носу не реагирует. А, нет, реагирует!.. И нечего кусаться, пытаясь уложить меня рядом… или хотя бы на себя, потому как я была против укладываться вообще.
— Мадам, Вы что–то быстро выспались… — недовольно проворчал со сна. — Неужели ночью было мало?..
— М–м… — довольно улыбнулась, вспоминая подробности.
Утыкаться носом в его горячую вкусно пахнущую шею, лёжа при этом на нём было немного больно.
Хмурое лохматое чудище в зеркале вопияло своим безобразием. А ведь Юрка… Будь он неладен… Я ведь тоже всё пирожками его кормила и сама то же самое ела. И стирала и гладила, и убирала. И в том, что Юрка стал пропадать ночами, я тоже, наверное, виновата. Кому захочется приходить к женщине, которая выглядит как неухоженная усталая кухарка?
Я тоскливо посмотрела на дверь. Страшно.
Месяц добровольного заточения не сделал меня смелее. Я смирилась с такой жизнью и текла по течению. Но дальше так продолжаться не могло. Чем я буду отличаться от домашнего животного, если не смогу самостоятельно распоряжаться собой? Выйти за дверь рано или поздно придётся. И пусть от этой мысли начинает ощутимо колотить изнутри, пусть холодеют руки…
— Алло, привет, Ариш…
Подруги на то и существуют, чтобы спасать мир друг друга от разрушения в ответственный момент. И девочки дружить всё–таки умеют, кто бы что ни говорил. Особенно против мальчиков. И уже через полчаса, готовая к подвигам подруга стояла на пороге нашей с Максом квартиры, аккуратно складывая мокрый зонт. Критически оглядела меня хмурым взглядом, заверила, что всё поправимо, и ещё через полчаса мы обе сидели в салоне у Аришкиного мастера.
Точнее, пришлось задействовать нескольких специалистов, чтобы и красили, и стригли, и маникюр и педикюр… Тотальную эпиляцию я стоически стерпела, стиснув зубы и проклиная подругу за идею. Зато на процедурах для лица я почти уснула, расслабившись под приятными поглаживаниями и последующей маской. Кожа стала шелковистой, и даже синяки под глазами заметно уменьшились.
Аришка вышла из массажного кабинета довольной кошечкой, и я позавидовала ей, — мои сеансы начнутся только через три дня. А вот поружка щеголяла длинными, стройными ногами…
Ничего. Я тоже такой буду!
Далее по программе шло посещение спортзала, нужно было продлить мой абонемент, который, как оказалось, уже закончился. А потом ещё по магазинам…
Мы весело провели время. Перекусили в кафе, – не как в прошлый раз, но вдоволь наболтались на чисто женские темы. Ну невозможно же разговаривать о рецептах, колготках и критических днях с мужчиной, сколь бы любим он ни был! А в интернете общаться – не то. Тут и пошептаться можно и посмеяться и видеть человека в естественной обстановке.
— Хочешь, в кино сходим? — предложила она. — Как раз на какой–нибудь вечерний сеанс успеем.
— Макс волноваться будет, — вздохнула.
— А пусть поволнуется. Мужикам полезно иногда немного понервничать и посомневаться. А потом ты придёшь вся такая красавица!..
— Не могу… Нужно ему позвонить. А то приедет, а меня дома нет… — потянулась я к сумочке.
— Кать, да брось!.. Он–то тебя не спрашивал, можно ли в соцсетях с другими женщинами флиртовать? Да и когда ты последний раз в кино была? Пойдём, говорю!
Я переступила с ноги на ногу, закусив чуть подкрашенную губу и разглядывая лакированные носы новых туфелек. С одной стороны, Аришка была права, и Максу стоило напомнить о том, что я не домашнее животное и не кухарка. А с другой — не совсем честно так с ним поступать.
Восемь часов. Он как раз в это время приходит с работы домой. Раньше приходил в шесть, но потом стал после работы заезжать в спортзал, оставаться на работе…
— Идём, идём! — тянула Аришка к лестнице на этаж с кинозалом. — Ой, смотри!..
Подруга раскраснелась, томно улыбаясь афише кинозала, на которой красовался Джейсон Момоа в роли очередного драматического любовника и злодея. И как–то так вздохнулось само собой в унисон с подругой, и лестница эскалатора понесла нас вверх, к приключениям и омуту карих глаз сердцееда.
Да и как могло быть иначе? Он же такой!.. Такой!.. Нельзя просто так взять и не пойти на картину с гавайцем. Кто хоть раз не мечтал побыть Дейнерис? Или Тамарой?..
За десять минут до сеанса раздался звонок. Мы как раз доедали мятное мороженое, так что холодок во рту и животе оказался прямо таки зловещим!
— Ты где?
Ни «привет», ни «как дела». Голос Макса был очень встревожен.
— С подругой гуляю, — мурлыкнула в телефон, облизнув ложечку. — А что? Котлеты не вкусные?
Судя по сдерживаемому вздоху на другом конце телефона, дома меня ждёт рассерженный дракон. Ну и пусть. У меня до сих пор перед глазами стоит чужая женская попа в разных ракурсах, к которой возлюбленный гусар написал несколько восторженных комментариев.
— Котлеты? — хмыкнул. — Не могу судить о вкусе того, чего мне не досталось. А коты вряд ли поделятся мнением.
Упс… Когда я уходила, то оставила остывать котлеты под крышкой сковородки. Коты и впрямь всё время вертелись под ногами и норовили залезть на стол…
— А что случилось?
— А это я у Вас, мадам, хотел бы вызнать! Прихожу, дома никого, обувь по коридору разбросана, в кухне сковородка на полу валяется…
— Макс, а я тут ни при чём, — изумилась. — Когда уходила, всё было на месте…
— Хоть бы предупредила, что уйдёшь. Я вообще–то рассчитывал на тебя сегодня.
— Неужели? — не выдержала едкости в ответ на угрюмую претензию. — Я вот тоже рассчитывала на твою… честность. Думала, что гусары верны своим дамам. Но, видимо, все гусары… — не договорила, стиснув зубы. — Ладно, мне пора, — заторопилась. — Тут уже в кинозал запускают. Домой приеду поздно.
— Так, стоять!.. — рявкнул в трубку. — Катерина, в каком…
Но очередь уже подошла, да и что могла сказать уязвлённая женщина своему не идеальному, как оказалось, мужчине?
Фильм был не просто интересным, а захватывающим с самого начала! Погрустив и понервничав, я сама не заметила, как втянулась в сюжет зрелища и забыла, где нахожусь. Границы реальности и экрана размылись, и в какой–то момент я стала частью удивительного мира, где герой — сильный, но неоднозначный по поступкам человек, влюбляется в женщину, с которой ему быть не суждено. Она его ненавидит. Сильно. Ругает его, презирает, унижает. Он тоже не остаётся в долгу, но переживает втайне, тоскует…
Вот как, как можно не влюбиться в такого? Ну что же ты ничего не видишь, дура слепая!.. Да ещё и так подставляешься под удар, а он… конечно же, он, накануне разругавшись с тобой, ни секунды не думая — загораживает собой от осколков прогремевшего взрыва!.. И замирает в кадре смуглое лицо гавайца со шрамированной бровью, и медленно оседает его уже бесчувственное тело на колени…
И так больно за них, так тоскливо, что слёзы текут мелодраматичной рекой из–под 3D очков. Хорошо, что рядом Аришка, накрыла мою руку своей, согревая сухим теплом. Только рука отчего–то несколько крупнее, и излюбленные её ноготки куда–то делись…
Я сняла очки, с удивлением и смущением воззрившись на обладателя жаркой руки. А Макс, посмотрев на меня сквозь трёхмерные очки, прижал палец к губам и положил руку за мои плечи, выжидая моей реакции. Спрашивать у него, куда делась Аришка, я не стала. Тем более что её макушка обнаружилась чуть в стороне, одним рядом ниже. Судя по тому, как она увлечённо смотрела на экран, поменялись они с Максом давно. Поколебавшись, и с подозрением оглядев предложенную уютную подмышку, я решила, что посижу и так, демонстративно проигнорировав жест.
Предательница у меня подруга. Могла бы и сказать, что происходит… Я бы сама пересела! Приехал тут, думает он герой…
…А гаваец меж тем всё ещё жив, курилка!.. Изранен, едва дышит, но возлюбленная его прониклась поступком и теперь пытается спастись сама и вытащить этого влюблённого идиота с прекрасным телом и пронзительным взглядом. А он же мужчина, и снова пытается взять инициативу в свои руки, — вот же мужики!.. И даже вполне натурально бьёт по лицу главного злодея своим увесистым кулачищем, шатаясь от полученных ран. И девчонка перешла на его сторону, — вон как царапается с тем же злодеюкой! Только времени нет. На экране то и дело мелькает ускользающее время таймера на взрывном устройстве.
Злодей повержен, лежит, умирает и глупо улыбается. Да бегите оттуда, бегите же, ну!.. Ой, нашли время целоваться, — там же сейчас рванёт!!!
И рвануло.
Медленно летящие в огне куски арматуры, взмывшие в воздух орущие в агонии смерти люди… Неужели не выживут?! Неужели погибли, — все?.. Нет, ну пожалуйста! Ну не надо замогильным голосом рассказывать за кадром философские истины о любви и предательстве. Я не хочу такой финал!.. Там же гаваец, и девчонка ничего так, хоть и дура упрямая…
Она вышла, из осколков и пепла, хромая и мрачная. Одна. А дальше заиграла пронзительная мелодия и пошли титры.
Ненавижу.
У режиссёров просто мания убивать гавайца в каждом втором фильме с его участием!..
Я прикрыла глаза, судорожно выдыхая от осторожного поцелуя в свежеокрашенную макушку. Макс, разумеется, гад. Но любимый, свой… Получит, конечно, на орехи. Но пока пьянящие запахи дезодоранта и мужского мускуса отвлекали моё внимание от мыслей о мести. Хорошо, что в этом кинозале поднимаются подлокотники и можно уютно вот так, в обнимку… И почему мы раньше в кино не ходили?..
Толпа людей, покидающих зал, выход, бар. Аришка спешно распрощалась, убедившись, что я в надёжных руках и уехала. А я… Пока бармен готовил для нас напитки, а официант удалился исполнять заказ, — Макс ведь так и остался голодным, — я не спешила встречаться взглядом с обладателем красивого костюма, чуть торчащих из–под рукавов манжет и массивных часов. Переодеваться после работы он явно не стал, и я теперь, искоса поглядывая на представительного заместителя генерального директора «Эллады» испытывала лёгкое благоговение.
Второй этаж кинотеатра был небольшим, и не пользовался особой популярностью. Зато здесь было тихо, играла приятная ненавязчивая музыка и зал, построенный вокруг витой лестницы, был освещён мягким приглушённым светом и украшен чёрно–белыми постерами.
Максим наконец сделал заказ, и, приобняв меня за талию, легонько коснулся пальцами моего подбородка, обращая на себя внимание.
— Катюш, может, всё–таки расскажешь, в чём я провинился? Что за истерики с ревностью?
Это было любопытство, смешанное со странным очарованием с его стороны. Зная методы работы Макса с потенциальными партнёрами женского пола по бизнесу, мне, наверное, не стоило так легко верить этому профессиональному обаянию. Что ему стоит солгать? Но влюблённый, ласкающий взгляд, несмотря на всё произошедшее, ввергал в смущение. Совсем уже не хотелось предъявлять претензии и выяснять отношения.
— Ты меня любишь? — тихо спросила, исподлобья глядя в укоризненный прищур глаз.
— Есть сомнения?
И его изумлённо заломанная бровь, и этот добродушный прищур хитринок, и интонация обволакивающего голоса вкупе с нежными, едва заметными поглаживаниями на моей талии: Макс весь был моим сейчас. Я чувствовала. И странное ощущение накрыло вдруг от осознания того, что в данный момент мы двое слишком близки, чтобы тратить это чудесное мгновение на ревность.
— Это уже не важно, — чуть улыбнулась, слегка поправляя на нём строгий галстук стального оттенка.
— Набедокурила и в кусты? — улыбнулся в ответ. — А мне, значит, гадать…
— Кто ещё «набедокурил»!.. И как ты меня нашёл?
— Арине позвонил.
— У тебя ещё и телефон моей подруги есть?!
— Ещё в прошлый раз обменялись. Кать, знать контакты окружения близкого человека, с которым живёшь — нормально, не надо на меня так смотреть!..
Почему–то стало стыдно за свою ревность. И ещё тяжелее — признаться в том, что полезла в его профиль в соцсетях.
— А как мне реагировать, когда ты восхищаешься чужими откровенными фото? Что я должна думать?
На несколько секунд он застыл, мучительно припоминая сей прискорбный факт.
— Кать, я не помню, — улыбнулся, пожав плечами. — Да и какая разница? Даже если и так… Что у меня может быть общего с девушкой, чьи откровенные фотки я могу осмотреть и прокомментировать наравне с тысячами других мужчин? Я не с фотками, а с тобой живу. Делю, что называется, пищу и кров, зарабатываю для нас деньги. У нас общие проблемы и радости — этого мало?
— Признанное тобой «мы» и «нас» — уже много… — вздохнула, утыкаясь лбом в уже немного колючий подбородок.
Смесь одуряющих запахов у любимой шеи и тепла объятий — это нечестно. Думается с трудом. Куда уж там до страшной мести? Да и сказанное им только что воздушными крылышками прорезалось над лопатками.
Люблю, люблю, люблю!..
— Но всё равно обидно.
— Тогда у нас ничего не выйдет.
После шелковистых лепестков словесной нежности — как мешком по голове! Я отстранилась, распахнув глаза и перестав улыбаться.
— Если хочешь быть со мной счастлива, — пояснил, — научись доверять мне, как себе. Что бы ты ни видела, что бы тебе ни говорили — не верь. Если я пойму, что мне чего–то не хватает в наших отношениях, я сам скажу. И того же я жду от тебя.
Вчерашний день — учитель при сегодняшнем.
Публий Сир (римский поэт эпохи Цезаря)
ГЛАВА 10
Выходное утро после тяжёлой рабочей недели подобен глотку райской свободы. Лежать, слушая тишину сонной квартиры и никуда, совершенно никуда не торопиться — это ли не чудо? Я совершенно вымоталась за эти дни, но в груди жила маленькая гордость за то, какая я молодец, несмотря на все трудности. Справилась, расставила приоритеты, да я просто ух–х!..
Выходить на работу после длительного перерыва оказалось тяжело не только физически, но и морально. Надо сказать, что моего выхода не ждали. Негласным лидером стала та упрямая дама, с которой у меня накануне аварии разгорелся конфликт. Пришлось отвоёвывать своё положение и ставить тётеньку на законное место.
Потягиваясь на нагретых простынях, я вспомнила, как женщина хорохорилась, пыталась хамить и настаивала на том, что у неё здесь прав больше, но… Многим она попросту мешала назойливыми советами, в то время как свою работу она не делала, сваливая её на других. Да и шеф дал мне понять, что либо я разбираюсь с этой проблемой мирно, либо мои услуги здесь и не нужны. Вопрос компетенции! Люди, даже и имеющие лидерские качества, далеко не всегда умеют правильно выстроить политику общения с коллегами.
У меня не осталось выбора, кроме как честно предложить ей подписать уже оформленное увольнение. И если бы не заранее полученная подпись генерального директора на этом листке, мне было бы намного сложнее. Но шефу она и сама давно надоела, и её заслуги перед фирмой уже не выглядели столь впечатляющими. Решение об увольнении он оставил за мной. После этого она долго плакала у меня в кабинете и жаловалась на жизнь. Стакан воды, салфетки и капли пустырника из медчасти заняли в итоге около получаса. Но, кажется, возымели своё действие.
Так что, лёжа в субботнее утро в постели на свежем белье, всё ещё немного похрустывающей после стирки и глажки, я чувствовала себя, если не победителем, то хотя бы на пути к лучшему.
Макс посапывал рядом, запрокинув руку наверх. Напряжённые черты лица серьёзного начальника разгладились, временами сопение переходило в храп. Такой забавный и родной человек, и даже на уголок пододеяльника по носу не реагирует. А, нет, реагирует!.. И нечего кусаться, пытаясь уложить меня рядом… или хотя бы на себя, потому как я была против укладываться вообще.
— Мадам, Вы что–то быстро выспались… — недовольно проворчал со сна. — Неужели ночью было мало?..
— М–м… — довольно улыбнулась, вспоминая подробности.
Утыкаться носом в его горячую вкусно пахнущую шею, лёжа при этом на нём было немного больно.
