Последним шел огонь. Ну, закрыла я глаза, ну представила себе танец пламени в костре, а потом услышала крик. Огонь плясал везде. Вся комната пылала. Не увидев своих экзаменаторов, я испугалась до жути и все это безобразие залила водой. Теперь они все отплевывались от воды (при этом водичка была соленной, а на всех поверхностях лежали водоросли) и были похожи на мокрых куриц (попала):
- Извините. Я не специально, - осталось только ножкой пошаркать для полноты образа.
- Ничего. Просто в следующий раз представляй свечу, а не пожар. Огонь определяющий. Теперь стань в центре того круга, - Это они про постамент, - закрой глаза и представь, что у тебя в руках лежит кусочек тьмы.
Я тут же выполнила, что меня просили.
- Темный факультет, все понятно.
- Нет, Клариса, мы должны окончить. Мало ли. Вдруг она биполярна. Когда ты видела, чтоб определяющими были две противоборствующие стихии.
- Ладно. Пусть будет по-твоему. Теперь представь, как у тебя в руках сияет свет.
Приоткрыв глаза, я увидела у себя в руках жидкий свет. Похоже, до того там так же мило покоился кусочек тьмы. Интересно, они когда-нибудь про инь-ян слышали? Я тут же живо представила, как в левой руке у меня плавиться свет, а в правой - тьма. Потом смешала их, представляя, как они превращаются в идеальный знак равновесия.
Тут же со всех сторон на меня, как горох, посыпались возгласы:
- Стой! Замри! Не сметь!
Перед моими глазами проплыла картинка, как созданый мною знак, впечатывается в постамент на веки вечные. И я просто повторила за видением. Не обращая внимания на возгласы, я опустила древний китайский знак на постамент и представила, как он впитывается в камень.
Круг сразу же окрасился в черное и белое, являя собой живую илюстрацию инь-ян.
- Биполярник. Единственный за последнее тысячилетие. Люциния будет счастлива, - что-то в голосе этого плаща не слышалось особого восторга. А вот маленькая нотка злорадства явно присутствовала.
- Иди сюда, - я подошла к первому столу, и пока экзаменатор что-то там калякал, слушала шепот за спиной.
- Ты видела, что она сделала? Она смешала первичную тьму и свет. Я думал уже все. Конец и нам и Академии.
- Я уже сплела купол Архонта. Думала локализовать взрыв хоть в пределах комнаты.
- Локализовала бы, как же. Ты видела, что она с огнем и водой вытворяла. Интересно, что это за символ?
- Не знаю. Но я не чувствую от него ни света, ни тьмы. Словно, они нейтрализовали друг друга. Мало Люцинии было Принца, так теперь и эта. Два биполярника за три тысячи лет. Не густо.
- А я слышал, что они раньше не были столь редки. Не зря же целый факультет для них был выделен.
- Да. Когда-то их было много. Но с тех пор, как появился демон ни одного не родилось, если не считать этих двух.
Было бы интересно послушать и дальше, но мне уже всунули листок в руку и подталкивали на выход.
- Похоже, ты не шутила, когда сказала, что наши тихие деньки окончены. Дай, посмотреть, что там тебе написали.
- Мне сказали это отдать ей, а не тебе. Если что-то интересно, спроси.
Похоже, Тери меня не слышал, так как забрал листочек, прочитал, отдал красноволосой. Но потом снова выхватил листочек и еще раз пробежал по нему взглядом. А потом рванул в комнату, из которой я вышла.
- Что это с ним?
- Не знаю. Так сейчас посмотрим, куда мне тебя определить. Неужели? Хоть с комнатами не будет проблем. Факультет биполярников очень давно пустует. Я прикажу, приготовить тебе одну из них. Сейчас объясню, как пройти.
- Не стоит, Малори, я ее проведу.
Как-то странно огненная на него реагировала. Глазками так и стреляет, но при этом и слова лишнего боится сказать. А на меня как посмотрела после его слов. Захотелось либо удавить ее, либо удавиться самой.
- Тери, вот скажи мне, что ты со мной возишься. Неужели тебя за хорошее поведение приставили экскурсантом к новеньким?
- Кем-кем?
Ой, кажется, они такого слова не знают.
- Человеком, который все показывает и объясняет. Я, конечно, не против. Просто хочу сразу прояснить ситуацию
Не знаю, что я такого сказала, но дроу посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
- Ты издеваешься или, правда, не знаешь?
- Не знаю, что?
- Ничего. Скажем так, мне просто интересно посмотреть на еще одного уникума.
- Еще одного. Неужели, есть еще такие же красавицы и умницы как я, - знаю, надо быть скромнее. Но я чувствовала себя так прекрасно и легко в этом мире, что просто хотелось веселиться и дурачиться, а еще играть у всех на нервах.
Тери закашлялся.
- Не знаю, насколько меня можно назвать красавицей и умницей, но за исключением моей персоны в этой Академии биполярников ты не встретишь, так что куратором твоим буду тоже я.
Ой, я и влипла – стебаться над собственным куратором. Как я позже выяснила – куратор тут – это не то, что куратор на земле. Здесь куратор – это кто-то ввиде личного учителя, тренера и воспитателя. Ученик поступает в полное распоряжение своего куратора. Если последний сказал прыгать, то остается только спросить как высоко. Но и куратор отвечал за ученика и его успехи своими деньгами, честью, а иногда и жизнью. Самым худшим наказанием было, если куратор отречется от ученика или же ученик отречется от куратора. Таких клеймили и называли изгоями. Их больше никто не брал на работу и никогда ничему не учили. Жизнь такого изгоя была хуже, чем жизнь зачумленного. Но каждое отречение должны были проверить маги и ректор Академии. Если же отречение было беспричинным, то изгоем ставал уже клеветник.
- И как же мне теперь вас называть, лир Айтери?
От официального обращения (сразу проясню ситуацию – всех уважаемых эльфов и дроу официально называли лир или лира (зависит от пола) с полным именем, но поскольку Айтери назвал мне лишь свое краткое имя, то и так сойдет) дроу скривился, словно съел с десяток лимонов да еще и под дых получил.
- Можешь звать просто Айтери, - но увидев нездоровый блеск у меня в глазах, продолжил, - а за любое несанкционированное сокращение моего имени будешь получать лишний час тренировки.
У-у-у, какие мы обидчивые. Ну, ничего, куратор. Это поле о двух игроках.
- Приму к сведению, лир Айтери, - тебе не нравиться официальное обращение – так теперь это будет моей любимой кличкой для тебя.
- Буду вам при много благодарен, лира Снежана.
- Во мне нет крови эльфов, так что вернее будет сьерра Снежана, - как хорошо, что официальное обращение к приблеженным к правящей династии и для драконов, и для сирен идентично. Пусть теперь поломает себе голову.
- Приму к сведенью, сьерра Снежана, - а глазки то как блестят, а клыками как улыбка светит, - это ваши комнаты.
Уф, добрались. Где тут ванна? Я даже не была поражена шикарностью и красотой комнаты. Я вдруг очень сильно ощутила зов природы.
- Я вам при много благодарна, лир Айтери. Но, к сожалению, сильно устала с дороги и была бы вам безмерно благодарна, если б вы дали мне отдохнуть, - самой тошно от этого высого штиля. Но Тери так забавно колбасит.
Да я соврала – я не с дороги, но устала все равно безумно.
А комнаты и вправду были шикарны в стиле ренесанс: гостиная, кабинет, спальня с кроватью размером с небольшой аэродром и выходом в гардеробную, размеры коей не уступали самой спальне, и ванная комната, с бассейном вместо ванны.
И что мне нравилось особо в этой комнате – это выход на террасу. Террасу оплетали лианы, дикий виноград (коей здесь назывался авино) и плющ (лико), по ним было легко спуститься со второго этажа, но вот кому-то тяжелее меня – взобратьс бы уже не получилось. Даже тому же Айтери, при всей его видимой гибкости и атлетичности, не обойтись без сломанных ветвей и, надеюсь, костей.
Немного повалявшись на мягкой кроватки, я с тяжелым вздохом отправилась искать выход из этого лабиринте, в тайне надеясь все же встретить минотавра, тьху ты, Айтери. Какой же он красивый!
Где-то через час блуждания, я таки вышла к людям – слава всем богам, что я не подвержена географическому кретинизму. Я, как кошка, всегда прихожу туда, куда хочу. Хоть иногда и приходиться поплутать.
Мальчики ждали меня у ворот. На их лицах было написано такое умильное любопытство, что я просто не смогла ему противостоять.
- Мммм, как вам сказать, я произвела фурор.
- И? Так тебя приняли?
- Или уже успели и выгнать? – нет, Габриэль слишком много ехидства от меня набрался.
- Ну, как сказать. Выгнать еще не выгнали. Но и надсмотрщика уже приставили, красиво обозвав его куратором. К тому же я им экзаменаторскую успела немного подправить.
- Подправить или уничтожить? И что же ты успела натворить?
- Снежана, ты же не хотела привлекать к себе лишнее внимание, - как всегда рассудительный Калеб.
Интересно было бы узнать его историю. Но видать не судьба. Или просто не время.
- Калеб, я помню, что не хотела высовываться. Но сила захватила меня. А противиться ей я еще толком не умею.
- Что же там произошло?
- Габи, ты не угомонишься? – посмотрев, на его хитрую мордочку, я поняла, что нет, и сдалась, - для начала там все подпалила, потом залила водой, а на закуску нарисовала знак равновесия, смешав тьму и свет.
Вы бы видели глаза ребят. В них стоял немой вопрос – ты все еще жива? И не в качестве подопытной крыски?
- Вот так вот друг над другом подшучивая и рассказывая о прошедшем дне, мы добрались к отелю.
- Поскольку ты поступила в Академию, то наш контракт считается выполненным. Думаю, пора провести полный расчет, - надолго веселости Калебу не хватило, стоило нам сесть за столик и заказать себе легкий перекус, как он приступил к делу.
- Рыжий, вот как ты мог, мы ж так хорошо сидели. Вот что тебе стоило подождать немного?
- Нет, Габи, Калеб прав, с делами нужно разбираться в первую очередь.
Достав из кошеля требуемую сумму, я передала ее Калебу.
- На этом, думаю, контракт и с моей стороны выполнен. Давайте, что ли отпразднуем мое поступление.
- А это хорошая идея, Снежана, - ох, как у Ангелочка глазки заблестели.
А вот Калеб наоборот, скривился, будто это ему предлагали оплатить вечеринку. Но его мнение уже никого не интересовало.
Под тягучее вино и сладкие фрукты я пересказала ребятам свое «поступление», опустив знакомство с Айтери, даже себе не могу объяснить, почему.
А потом, как обычно, мне захотелось танцевать. Да и музыка была такой тягучей, но ритмичной, с привычными мне, восточными напевами. Сразу вспомнилась студия и наши выступления. Захотелось забыться в танце, мелодия звала и манила. До сих пор не могу понять, как мне удалось материализовать на себе то платье, из которого меня выпутывала Риэра, но оно идеально подходило под танец живота.
Первый шаг, и еще никто ничего не понял, он робкий и легкий, как подкрадывающийся лучик. Второй уже привлекает внимание – резкий и уверенный, как взметнувшееся пламя. Третий – же столь тягучий и страстный, как и аккорды неизвестной мне песни, он приковывает и манит, уже нет равнодушных, уже не слышно разговоров. Все ждут, все затаились, а дальше мелодия срывается, и вместе с ней мы то летим, то замираем; то плавные и аккуратные движения, словно проблески реки, а то резкие и страстные, будто языки пожарища. Этот танец для одного человека и как бы и кому бы не хотелось присоединится – это невозможно, третий в сплетении тела и музыки будет лишним. И вот оборвался звон последней струны, вместе с ним оборвалось и последнее движение. Лишь тишина и затаенные вздохи идут шлейфом.
Толпа выдохнула единым организмом, и мою концентрацию взорвал шквал аплодисментов. Но мне они были не интересны. Меня уносила следующая мелодия. Кто-то подал кубок с прохладным, чуть кисловатым, молодым вином. Кто-то втянул меня в круг танцующих. И вот я заметила лукавый блеск голубых глаз Ангелочка. И быстрая, легкая, подобная вальсу мелодия подхватила меня одновременно с его руками. Мы смеемся, и уже не разобрать, что кружит нам голову: танец, вино, радость или все вместе.
На смену «вальсу» пришла тяжелая, ритмичная и в чем-то даже грустная мелодия. Она напомнила мне о моем втором товарище. Его красная шевелюра мелькала где-то у столиков. Наверное, только Калеб не поддался общему настрою и остался медленно попивать свое вино.
Так дело не пойдет! Я даже ножкой притопнула от негодования.
- Калеб, милый, пошли танцевать, слышишь? Это мелодия как ты. Пошли, - и звонкий смех на его недоумение в глазах. Еще не родился тот, кто смог бы отказаться от танца с Сиреной.
Этот танец был другим. Страсть на надрыве, боль, и резкие движение, звериная грация и скорость смертельного боя. И не оторвать глаз от соперника, от противника, от партнера. И не отойти, и не подойти, и поддержки, более похожи на удар. И вроде бы в толпе, вроде бы вместе, но все равно одиночество.
И снова чужой бокал с прохладным вином. И опять новая мелодия. И опять другая. В этой мелодии слышался соблазн и свобода, зовущая и остужающая. Кто-то притягивает меня, чьи-то сильные руки обнимают со спины и прижимают к твердой и столь же прохладной, как и мелодия, груди. Я уже хотела перетечь, вырваться, когда узнала эти руки, это ощущение безопасности и скрытой настороженности – Ри.
И правда, этот танец его, это песнь – он сам, как предыдущая была Калебом, а перед тем – Габриэлем.
Ри то флиртует, то учит, то притягивает, а то отталкивает. Пусть темп и не медленный, но танец выходит более спокойным и плавным, но не менее страстным, он откровенен, но на грани, он опасен, но не смертельно, он надежен, но не постоянен. Танец взглядов и полутонов, грации и опыта. Насколько предыдущий танец был резким и рваным, настолько же этот был пластичным и элегантным. Здесь не было контакта глаз. Стоило взгляду задержаться на какой-то черте, как партнер тут же ускользал, за вихрем волос не разобрать выражение глаз, за полуулыбкой – грусти. Все так легко, и так сложно одновременно. Стоило отзвучать последнему звуку, как Ри скрылся за спинами других танцующих.
Я еще ловила блеск его черных волос то там, то тут, но он больше не приближался. Этот вечер был не наш. Не стоило привлекать к нему внимание. И пусть я забылась в музыке и страстях, он оставался трезв и осторожен. Лишь один танец, потому что невозможно устоять; лишь один танец, чтоб дать знать о своем присутствии; лишь один танец, как обещание.
И снова музыка и танец. Не замечаю, с кем танцую, беру бокалы из чужих рук. И захлебываюсь. Захлебываюсь в своих-чужих эмоциях, страсти, безумии, множу все это и выливаю на присутствующих новой песней, новой музыкой, новым танцем, новым безумием.
И тут все оборвалось. На очередном повороте я врезалась в чью-то грудь (прям дежа-вю). С начала утихли голоса и смех. Потом меня тряхнули и подняли на руки, и чей-то рычащий голос немного прояснил сознание.
- Лир Айтери, а мы тут празднуем, ик, не хотели бы к нам присоединиться, ик.
- Что ты творишь?! Зачем ты вбухала столько магии в какую-то гулянку. Уже вся служба безопасности города стоит на ушах. Прекрати это! – от его ледяного голоса, за которым слышалась сдерживаемая ярость, бегали мурашки по коже. И на каждом слове он меня встряхивал, как куль с орехами. Но он не кричал, нет. Он шипел, - да ты пьяна. Пошли, завтра поговорим.
- А ну стой. То, что ты Принц, не дает тебе право распоряжаться ею. Снежана не твоя наложница, - голос Калеба прошелся опаляющей волной у меня по сознанию. Принц, значит.
- Извините. Я не специально, - осталось только ножкой пошаркать для полноты образа.
- Ничего. Просто в следующий раз представляй свечу, а не пожар. Огонь определяющий. Теперь стань в центре того круга, - Это они про постамент, - закрой глаза и представь, что у тебя в руках лежит кусочек тьмы.
Я тут же выполнила, что меня просили.
- Темный факультет, все понятно.
- Нет, Клариса, мы должны окончить. Мало ли. Вдруг она биполярна. Когда ты видела, чтоб определяющими были две противоборствующие стихии.
- Ладно. Пусть будет по-твоему. Теперь представь, как у тебя в руках сияет свет.
Приоткрыв глаза, я увидела у себя в руках жидкий свет. Похоже, до того там так же мило покоился кусочек тьмы. Интересно, они когда-нибудь про инь-ян слышали? Я тут же живо представила, как в левой руке у меня плавиться свет, а в правой - тьма. Потом смешала их, представляя, как они превращаются в идеальный знак равновесия.
Тут же со всех сторон на меня, как горох, посыпались возгласы:
- Стой! Замри! Не сметь!
Перед моими глазами проплыла картинка, как созданый мною знак, впечатывается в постамент на веки вечные. И я просто повторила за видением. Не обращая внимания на возгласы, я опустила древний китайский знак на постамент и представила, как он впитывается в камень.
Круг сразу же окрасился в черное и белое, являя собой живую илюстрацию инь-ян.
- Биполярник. Единственный за последнее тысячилетие. Люциния будет счастлива, - что-то в голосе этого плаща не слышалось особого восторга. А вот маленькая нотка злорадства явно присутствовала.
- Иди сюда, - я подошла к первому столу, и пока экзаменатор что-то там калякал, слушала шепот за спиной.
- Ты видела, что она сделала? Она смешала первичную тьму и свет. Я думал уже все. Конец и нам и Академии.
- Я уже сплела купол Архонта. Думала локализовать взрыв хоть в пределах комнаты.
- Локализовала бы, как же. Ты видела, что она с огнем и водой вытворяла. Интересно, что это за символ?
- Не знаю. Но я не чувствую от него ни света, ни тьмы. Словно, они нейтрализовали друг друга. Мало Люцинии было Принца, так теперь и эта. Два биполярника за три тысячи лет. Не густо.
- А я слышал, что они раньше не были столь редки. Не зря же целый факультет для них был выделен.
- Да. Когда-то их было много. Но с тех пор, как появился демон ни одного не родилось, если не считать этих двух.
Было бы интересно послушать и дальше, но мне уже всунули листок в руку и подталкивали на выход.
- Похоже, ты не шутила, когда сказала, что наши тихие деньки окончены. Дай, посмотреть, что там тебе написали.
- Мне сказали это отдать ей, а не тебе. Если что-то интересно, спроси.
Похоже, Тери меня не слышал, так как забрал листочек, прочитал, отдал красноволосой. Но потом снова выхватил листочек и еще раз пробежал по нему взглядом. А потом рванул в комнату, из которой я вышла.
- Что это с ним?
- Не знаю. Так сейчас посмотрим, куда мне тебя определить. Неужели? Хоть с комнатами не будет проблем. Факультет биполярников очень давно пустует. Я прикажу, приготовить тебе одну из них. Сейчас объясню, как пройти.
- Не стоит, Малори, я ее проведу.
Как-то странно огненная на него реагировала. Глазками так и стреляет, но при этом и слова лишнего боится сказать. А на меня как посмотрела после его слов. Захотелось либо удавить ее, либо удавиться самой.
- Тери, вот скажи мне, что ты со мной возишься. Неужели тебя за хорошее поведение приставили экскурсантом к новеньким?
- Кем-кем?
Ой, кажется, они такого слова не знают.
- Человеком, который все показывает и объясняет. Я, конечно, не против. Просто хочу сразу прояснить ситуацию
Не знаю, что я такого сказала, но дроу посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
- Ты издеваешься или, правда, не знаешь?
- Не знаю, что?
- Ничего. Скажем так, мне просто интересно посмотреть на еще одного уникума.
- Еще одного. Неужели, есть еще такие же красавицы и умницы как я, - знаю, надо быть скромнее. Но я чувствовала себя так прекрасно и легко в этом мире, что просто хотелось веселиться и дурачиться, а еще играть у всех на нервах.
Тери закашлялся.
- Не знаю, насколько меня можно назвать красавицей и умницей, но за исключением моей персоны в этой Академии биполярников ты не встретишь, так что куратором твоим буду тоже я.
Ой, я и влипла – стебаться над собственным куратором. Как я позже выяснила – куратор тут – это не то, что куратор на земле. Здесь куратор – это кто-то ввиде личного учителя, тренера и воспитателя. Ученик поступает в полное распоряжение своего куратора. Если последний сказал прыгать, то остается только спросить как высоко. Но и куратор отвечал за ученика и его успехи своими деньгами, честью, а иногда и жизнью. Самым худшим наказанием было, если куратор отречется от ученика или же ученик отречется от куратора. Таких клеймили и называли изгоями. Их больше никто не брал на работу и никогда ничему не учили. Жизнь такого изгоя была хуже, чем жизнь зачумленного. Но каждое отречение должны были проверить маги и ректор Академии. Если же отречение было беспричинным, то изгоем ставал уже клеветник.
- И как же мне теперь вас называть, лир Айтери?
От официального обращения (сразу проясню ситуацию – всех уважаемых эльфов и дроу официально называли лир или лира (зависит от пола) с полным именем, но поскольку Айтери назвал мне лишь свое краткое имя, то и так сойдет) дроу скривился, словно съел с десяток лимонов да еще и под дых получил.
- Можешь звать просто Айтери, - но увидев нездоровый блеск у меня в глазах, продолжил, - а за любое несанкционированное сокращение моего имени будешь получать лишний час тренировки.
У-у-у, какие мы обидчивые. Ну, ничего, куратор. Это поле о двух игроках.
- Приму к сведению, лир Айтери, - тебе не нравиться официальное обращение – так теперь это будет моей любимой кличкой для тебя.
- Буду вам при много благодарен, лира Снежана.
- Во мне нет крови эльфов, так что вернее будет сьерра Снежана, - как хорошо, что официальное обращение к приблеженным к правящей династии и для драконов, и для сирен идентично. Пусть теперь поломает себе голову.
- Приму к сведенью, сьерра Снежана, - а глазки то как блестят, а клыками как улыбка светит, - это ваши комнаты.
Уф, добрались. Где тут ванна? Я даже не была поражена шикарностью и красотой комнаты. Я вдруг очень сильно ощутила зов природы.
- Я вам при много благодарна, лир Айтери. Но, к сожалению, сильно устала с дороги и была бы вам безмерно благодарна, если б вы дали мне отдохнуть, - самой тошно от этого высого штиля. Но Тери так забавно колбасит.
Да я соврала – я не с дороги, но устала все равно безумно.
А комнаты и вправду были шикарны в стиле ренесанс: гостиная, кабинет, спальня с кроватью размером с небольшой аэродром и выходом в гардеробную, размеры коей не уступали самой спальне, и ванная комната, с бассейном вместо ванны.
И что мне нравилось особо в этой комнате – это выход на террасу. Террасу оплетали лианы, дикий виноград (коей здесь назывался авино) и плющ (лико), по ним было легко спуститься со второго этажа, но вот кому-то тяжелее меня – взобратьс бы уже не получилось. Даже тому же Айтери, при всей его видимой гибкости и атлетичности, не обойтись без сломанных ветвей и, надеюсь, костей.
Глава 10
Немного повалявшись на мягкой кроватки, я с тяжелым вздохом отправилась искать выход из этого лабиринте, в тайне надеясь все же встретить минотавра, тьху ты, Айтери. Какой же он красивый!
Где-то через час блуждания, я таки вышла к людям – слава всем богам, что я не подвержена географическому кретинизму. Я, как кошка, всегда прихожу туда, куда хочу. Хоть иногда и приходиться поплутать.
Мальчики ждали меня у ворот. На их лицах было написано такое умильное любопытство, что я просто не смогла ему противостоять.
- Мммм, как вам сказать, я произвела фурор.
- И? Так тебя приняли?
- Или уже успели и выгнать? – нет, Габриэль слишком много ехидства от меня набрался.
- Ну, как сказать. Выгнать еще не выгнали. Но и надсмотрщика уже приставили, красиво обозвав его куратором. К тому же я им экзаменаторскую успела немного подправить.
- Подправить или уничтожить? И что же ты успела натворить?
- Снежана, ты же не хотела привлекать к себе лишнее внимание, - как всегда рассудительный Калеб.
Интересно было бы узнать его историю. Но видать не судьба. Или просто не время.
- Калеб, я помню, что не хотела высовываться. Но сила захватила меня. А противиться ей я еще толком не умею.
- Что же там произошло?
- Габи, ты не угомонишься? – посмотрев, на его хитрую мордочку, я поняла, что нет, и сдалась, - для начала там все подпалила, потом залила водой, а на закуску нарисовала знак равновесия, смешав тьму и свет.
Вы бы видели глаза ребят. В них стоял немой вопрос – ты все еще жива? И не в качестве подопытной крыски?
- Вот так вот друг над другом подшучивая и рассказывая о прошедшем дне, мы добрались к отелю.
- Поскольку ты поступила в Академию, то наш контракт считается выполненным. Думаю, пора провести полный расчет, - надолго веселости Калебу не хватило, стоило нам сесть за столик и заказать себе легкий перекус, как он приступил к делу.
- Рыжий, вот как ты мог, мы ж так хорошо сидели. Вот что тебе стоило подождать немного?
- Нет, Габи, Калеб прав, с делами нужно разбираться в первую очередь.
Достав из кошеля требуемую сумму, я передала ее Калебу.
- На этом, думаю, контракт и с моей стороны выполнен. Давайте, что ли отпразднуем мое поступление.
- А это хорошая идея, Снежана, - ох, как у Ангелочка глазки заблестели.
А вот Калеб наоборот, скривился, будто это ему предлагали оплатить вечеринку. Но его мнение уже никого не интересовало.
Под тягучее вино и сладкие фрукты я пересказала ребятам свое «поступление», опустив знакомство с Айтери, даже себе не могу объяснить, почему.
А потом, как обычно, мне захотелось танцевать. Да и музыка была такой тягучей, но ритмичной, с привычными мне, восточными напевами. Сразу вспомнилась студия и наши выступления. Захотелось забыться в танце, мелодия звала и манила. До сих пор не могу понять, как мне удалось материализовать на себе то платье, из которого меня выпутывала Риэра, но оно идеально подходило под танец живота.
Первый шаг, и еще никто ничего не понял, он робкий и легкий, как подкрадывающийся лучик. Второй уже привлекает внимание – резкий и уверенный, как взметнувшееся пламя. Третий – же столь тягучий и страстный, как и аккорды неизвестной мне песни, он приковывает и манит, уже нет равнодушных, уже не слышно разговоров. Все ждут, все затаились, а дальше мелодия срывается, и вместе с ней мы то летим, то замираем; то плавные и аккуратные движения, словно проблески реки, а то резкие и страстные, будто языки пожарища. Этот танец для одного человека и как бы и кому бы не хотелось присоединится – это невозможно, третий в сплетении тела и музыки будет лишним. И вот оборвался звон последней струны, вместе с ним оборвалось и последнее движение. Лишь тишина и затаенные вздохи идут шлейфом.
Толпа выдохнула единым организмом, и мою концентрацию взорвал шквал аплодисментов. Но мне они были не интересны. Меня уносила следующая мелодия. Кто-то подал кубок с прохладным, чуть кисловатым, молодым вином. Кто-то втянул меня в круг танцующих. И вот я заметила лукавый блеск голубых глаз Ангелочка. И быстрая, легкая, подобная вальсу мелодия подхватила меня одновременно с его руками. Мы смеемся, и уже не разобрать, что кружит нам голову: танец, вино, радость или все вместе.
На смену «вальсу» пришла тяжелая, ритмичная и в чем-то даже грустная мелодия. Она напомнила мне о моем втором товарище. Его красная шевелюра мелькала где-то у столиков. Наверное, только Калеб не поддался общему настрою и остался медленно попивать свое вино.
Так дело не пойдет! Я даже ножкой притопнула от негодования.
- Калеб, милый, пошли танцевать, слышишь? Это мелодия как ты. Пошли, - и звонкий смех на его недоумение в глазах. Еще не родился тот, кто смог бы отказаться от танца с Сиреной.
Этот танец был другим. Страсть на надрыве, боль, и резкие движение, звериная грация и скорость смертельного боя. И не оторвать глаз от соперника, от противника, от партнера. И не отойти, и не подойти, и поддержки, более похожи на удар. И вроде бы в толпе, вроде бы вместе, но все равно одиночество.
И снова чужой бокал с прохладным вином. И опять новая мелодия. И опять другая. В этой мелодии слышался соблазн и свобода, зовущая и остужающая. Кто-то притягивает меня, чьи-то сильные руки обнимают со спины и прижимают к твердой и столь же прохладной, как и мелодия, груди. Я уже хотела перетечь, вырваться, когда узнала эти руки, это ощущение безопасности и скрытой настороженности – Ри.
И правда, этот танец его, это песнь – он сам, как предыдущая была Калебом, а перед тем – Габриэлем.
Ри то флиртует, то учит, то притягивает, а то отталкивает. Пусть темп и не медленный, но танец выходит более спокойным и плавным, но не менее страстным, он откровенен, но на грани, он опасен, но не смертельно, он надежен, но не постоянен. Танец взглядов и полутонов, грации и опыта. Насколько предыдущий танец был резким и рваным, настолько же этот был пластичным и элегантным. Здесь не было контакта глаз. Стоило взгляду задержаться на какой-то черте, как партнер тут же ускользал, за вихрем волос не разобрать выражение глаз, за полуулыбкой – грусти. Все так легко, и так сложно одновременно. Стоило отзвучать последнему звуку, как Ри скрылся за спинами других танцующих.
Я еще ловила блеск его черных волос то там, то тут, но он больше не приближался. Этот вечер был не наш. Не стоило привлекать к нему внимание. И пусть я забылась в музыке и страстях, он оставался трезв и осторожен. Лишь один танец, потому что невозможно устоять; лишь один танец, чтоб дать знать о своем присутствии; лишь один танец, как обещание.
И снова музыка и танец. Не замечаю, с кем танцую, беру бокалы из чужих рук. И захлебываюсь. Захлебываюсь в своих-чужих эмоциях, страсти, безумии, множу все это и выливаю на присутствующих новой песней, новой музыкой, новым танцем, новым безумием.
И тут все оборвалось. На очередном повороте я врезалась в чью-то грудь (прям дежа-вю). С начала утихли голоса и смех. Потом меня тряхнули и подняли на руки, и чей-то рычащий голос немного прояснил сознание.
- Лир Айтери, а мы тут празднуем, ик, не хотели бы к нам присоединиться, ик.
- Что ты творишь?! Зачем ты вбухала столько магии в какую-то гулянку. Уже вся служба безопасности города стоит на ушах. Прекрати это! – от его ледяного голоса, за которым слышалась сдерживаемая ярость, бегали мурашки по коже. И на каждом слове он меня встряхивал, как куль с орехами. Но он не кричал, нет. Он шипел, - да ты пьяна. Пошли, завтра поговорим.
- А ну стой. То, что ты Принц, не дает тебе право распоряжаться ею. Снежана не твоя наложница, - голос Калеба прошелся опаляющей волной у меня по сознанию. Принц, значит.
