Влад достал из холодильника воду, затем схватил с полки пульт и, нажав на кнопку, стал напротив кондиционера, подставляя лицо холодному потоку воздуха. Егор, сидевший за столом, недоуменно кивнул ему головой, явно не понимая, что происходит.
- Да вроде не жарко. Ты чего? - поинтересовался он, и у Влада возникло стойкое желание долбануть друга по башке бутылкой с водой.
- А вы постойте у огня, Егор, - все так же, не отрываясь от сковородок, мелодично возразила Аня, - и вам жарко станет.
Егор поднялся, собираясь занять место Влада у плиты, но он резко ткнул его рукой в грудь, сердито зашипев:
- Куда? Иди, посуду мой.
...Не хватало, чтобы еще ты на нее смотрел.
Егор удивленно округлил глаза, но, очевидно, заметив каким свирепым у шефа стало лицо, молча пошел к рукомойнику.
Влад повернулся и почувствовал себя маньяком. Он смотрел на грациозные плечи, тонкую спину, нежный затылок, волосы, сколотые заколкой-крабом на макушке, и представлял, как подходит, прижимается к ней сзади, проводит носом по пушистым колечкам, выбившимся из прически, скользит губами по гибкой шее, целует выступающий бугорок позвонка и вдыхает пьянящий запах женщины. А еще... в руках покалывало от желания проложить ладонями дорожку вдоль ее тела, почувствовав пальцами плавную округлость груди, женственный изгиб бедра, текучую пластичность линий.
В голове гулко зашумела пульсирующая толчками кровь, во рту мгновенно пересохло, а в паху стало болезненно тесно.
...Все! Поплыл. Какой нафиг завтрак и ужин, если ты на меня так действуешь?!
Резко отодвинув Аню в сторону, Влад вплотную подвинулся к плите.
- Сядь, отдыхай, дальше я сам, - не поднимая на Аню глаз напряженно буркнул он. Сердце выбивало сбивчивый ритм, и Влад молил бога, лишь бы она не поняла, что с ним происходит и насколько он возбужден.
- Я просто постою рядом, чтобы ты ничего не сжег, - мягко возразила Аня.
- Или ты сядешь, или мы с Егором сейчас уйдем! - Влад налил на сковородку тесто и изо всех сил сосредоточился на процессе его равномерного распределения.
Аня что-то обиженно пискнула, но закончивший мыть посуду Егор заботливо подставил ей стул и встал рядом с Владом.
- Не беспокойтесь, Анна Ивановна, мы не такие безрукие, как вам кажется.
Смешки и веселая болтовня Егора отвлекли Вольского от крамольных мыслей, а спустя несколько минут он успокоился и бросил робкий взгляд через плечо на притихшую Аню. Она расставляла на столе тарелки, потом, достав из шкафчика варенье, стала наливать его в стеклянную вазочку.
- Ты сядешь когда-нибудь? - сердито возмутился Влад, когда она, прихрамывая поплелась к холодильнику.
- Я только сметану возьму, - Аня испугано застыла на полпути, прижав к груди тонкие ладони.
Отчего-то в этот момент с ее невероятными наивно-детскими глазами она показалась Владу такой потерянной и беззащитной, что у него ком подступил к горлу и возникло отчаянное желание обнять ее, и ласково погладить по искристо поблескивающим в свете электрической лампы волосам.
- Я сам возьму, - сипло выдохнул Влад. - Ты совсем не даешь ноге отдохнуть. Хочешь, чтобы меня совесть окончательно замучила?
Аня, слабо улыбнувшись, повинно опустила голову и, вернувшись к столу, села на стул, целомудренно сложив на коленках ладошки.
... Как девочка ... Такая нежная. Такая ранимая. Аня... Анечка…
Влад выложил последний блин на тарелку и под громкие фанфары, выдаваемые Егором, поставил перед Аней горячую румяную горку.
- Ну как? Пойдет?
Она совершенно фантастически улыбнулась ему и, сняв сверху слегка кривоватый блин, откусила от него кусок.
- По-моему, невероятно вкусно. Поздравляю.
От нее шли такие яркие и теплые эманации, что Владу вдруг стало нестерпимо жаль утраченного времени. Невыносимо обидно, что он не встретил ее раньше, такую чистую, светлую, удивительную. Как же несправедливо, что на долю слабой и хрупкой женщины выпало столько горя. Как больно видеть в ее лучистом каре-зеленом взгляде затаившуюся печаль и тоску, и как же хочется слышать ее счастливый голос и серебристый смех, откликающиеся в душе светлой музыкой. И в этот миг он понял, что готов совершить невозможное: вытянуть из себя все жилы, вывернуться наизнанку и завязаться узлом, лишь бы всю оставшуюся жизнь быть с ней рядом. Сделать так, чтобы оттуда, из самой глубины ее любимых глаз, шел тот мягкий и умиротворяющий свет, способный своим теплом растопить все арктические ледники.
Как жаль, что все так не просто, и нельзя, забив на условности, сделать то, что так отчаянно хочется. А он хотел так много. Все и сразу. Хотел послать Егора...Далеко послать. Чтобы не скоро вернулся. А затем отнести Аню наверх, уложить на кровать рядом с собой, обнять крепко, бережно, и пока она не уснет у него на плече, неслышно перебирать шелковые прядки ее волос, любуясь каждой черточкой ее родного лица.
Все будет. У них все это обязательно будет. И рассветы, и дни, и ночи, наполненные смехом, счастьем, теплом. И блины эти...будь они неладны… он обязательно научится готовить, и кормить ее будет, как маленькую... усадив на колени, целуя испачканные губы, и ... будет заниматься с ней любовью. Жадно. До одури. С нахрапом. А потом еще и еще - неторопливо, мучительно-медленно. До самоистязания. До ломок. Смакуя и растягивая кайф, выцеловывая каждый миллиметр ее нежного тела…
Еда таяла так несправедливо быстро, несоизмеримо быстро в сравнении с тем временем, что было потрачено на ее приготовление, и Владу хотелось прибить Егора, пожиравшего блины со скоростью звука.
Так хорошо было сидеть рядом с Аней на кухне, наблюдать за тем, как она улыбается, подпирая голову ладошками. Она оживала. Оттаивала. И так страшно было сделать неосторожный вздох, неловкий жест, чтобы не напугать ее, и она снова не отгородилась от него ледяной стеной.
- Ты почему не ешь? - Влад наступил под столом Егору на ногу и подвинул блюдо с блинами ближе к Ане.
- Я уже наелась, - слабо пожала плечами она, отодвигая тарелку Егору.
- Ты всего две штуки съела, - настойчиво возвращая блины обратно, возмутился Влад.
Аня удивленно подняла на него глаза.
- Ты что считал?
- Так и скажи, что невкусные получились, - красиво ушел от ответа на вопрос Влад.
- Что ты! Очень вкусные. Я просто не ем на ночь, - Аня покаянно улыбнулась сначала подозрительно уставившемуся на нее Владу, а потом переставшему наконец жевать Егору.
- Ладно, не надо щадить наше самолюбие, - подыграл он Вольскому. - Нам-то все равно, что есть, а вам наверно точно не понравились.
- Да что вы выдумываете! - Аня возмущенно схватила с тарелки блинчик и, макнув его в сметану, стала ожесточенно жевать. - Очень вкусные получились. И вообще, тесто, между прочим, я делала, а в блинах самое главное - это пропорции.
- Да-а? - переглянувшись, одновременно протянули мужчины.
- А я думал, главное - чтобы не подгорели, - подмигнув Егору, сообщил Влад.
- Нет, ну, и это тоже важно, - Аня отодвинула от себя тарелку подальше.
- Значит, пригорели, раз не ешь, - снова поставив перед ней тарелку, огорчительно вздохнул Влад.
Аня, похоже, разозлилась - резко вытянув еще один блин, она скрутила его в трубочку.
- Ем! Видите? - она яростно откусывала кусок за куском. - Отличные блины! Совсем не подгоревшие.
- Правда? - улыбнулся Влад, наблюдая за тем, как Аня сердито поглощает результат их совместного труда. - Вот прям от сердца отлегло. А то я думал, как в пословице - первые блины комом.
- Все, я наелась, - взмолилась она, глядя на Влада. - Я больше не могу. Честно.
... Вот и хорошо, что наелась, птичка-невеличка. Клюешь, как воробышек.
С чистым сердцем и спокойной душой Влад подтянул тарелку к себе и, на глазах у опешившего от такой наглости Егора, стал методично уничтожать все, что наготовил. За последний блин они едва не подрались.
- Я вам на завтрак сделаю с мясом, - рассмеялась Аня, когда они, тяжело вздохнув, посмотрели на осиротевшее блюдо.
- Аня, какой завтрак? – Влад, собрав со стола пустую посуду, честно отправился ее мыть. - Я пошутил. Не хватало, чтобы ты еще вставала ни свет ни заря и готовила. Выспись хорошенько. А я утром заеду заберу тебя, и на работу отвезу.
- Но я же обещала…
Влад обернулся, и ему на миг показалось, что Аня чем-то расстроилась. Улыбка исчезла с ее лица и глаза словно потухли, и теперь смотрели на него немного отстраненно и рассеянно.
- Как-нибудь в другой раз, - мягко проронил он, складывая посуду возле мойки. - Мы пойдем, пожалуй, - зыркнул Влад на развалившегося под стенкой, как сытый кот, друга и телохранителя. - И так засиделись дольше, чем положено.
Аня молча поплелась за ними следом, когда они с Егором стали собираться на выход. Вольский искоса поглядывал на нее и ему не нравился ее отсутствующий вид, улыбчивая и искрящаяся светом Аня куда-то исчезла. Эта невозможная женщина снова спряталась в свою непробиваемую ракушку, замкнувшись в себе, и Влад не мог понять, что могло такого произойти в ее голове всего за несколько минут.
- У тебя есть запасной ключ от ворот? - остановил он ее возле двери, ведущей на улицу.
Аня вздрогнула, словно очнувшись от странного гипнотического состояния. Тонкие пальцы механически нескладно прошлись по лицу, как будто убирали невидимую прядку
-Что?
- Ключ мне свой запасной от ворот дай, - все больше хмурясь попросил Влад.
- Зачем? - как-то отрешенно поинтересовалась она, и Влад стал нервничать. Аня всегда настороженно и подозрительно реагировала на любые непонятные поползновения, а тут...
...Черт. Что происходит? Что с тобой, Аня?
- Ты еле ходишь, - мрачно пояснил он. - А у тебя высокие ступеньки и огромный двор. Тебе тяжело будет проводить нас с Егором, а потом вернуться обратно. Давай, я ворота сам закрою, чтобы ты из дома не выходила, а ключ тебе утром отдам, когда на работу повезу.
- Да, конечно, - Аня выдвинула ячейку в тумбочке, доставая оттуда еще одну связку ключей. -Вот, - она бездумно протянула их Владу, и у него возникло ощущение, что от него пытаются побыстрее отделаться.
- Аня с тобой все в порядке?
Она снова скользнула по нему пустым взглядом, надежно пряча за стеклом отстраненности свое внутреннее «я» и, утвердительно кивнув, ответила:
- Все нормально. Устала. Спать хочу.
- Спасибо за ужин и за прекрасный вечер, - Вольский вышел на крыльцо, но почему-то уходить не хотелось совсем, у него было стойкое ощущение, что Аню сейчас нельзя оставлять одну, а остаться он не мог. Да она бы и не позволила.
- Спасибо, Анна Ивановна. Спокойной ночи, - попрощался с ней Егор.
- Да не за что, - вяло улыбнулась она. - Спокойной ночи. До завтра.
Влад спускался по ступенькам, ежесекундно оглядываясь на закрывшиеся за его спиной двери. Ему казалось, что там, за непроницаемой перегородкой, любимая женщина, беззащитно ссутулив маленькие плечи, горько плачет, и он чувствовал себя омерзительно бессильным. Он не понимал, что случилось, и хуже всего - ничего не мог сделать.
Она
Аня закрыла за покинувшими дом мужчинами замок, и безвольно прислонилась к двери, прислушиваясь к тишине, унылой паутиной повисшей в ее пустом доме. Ни шороха. Ни звука. Ни движения. Снова одиночество и стылый холод стен.
Аня устало поплелась на кухню - туда, где еще несколько минут назад творилась суета, звучали веселые голоса и смех. Все это так болезненно напомнило ей ее прошлую жизнь: сотни счастливых вечеров, проведенных в кругу семьи, Темку, выхватывающего со сковороды горячие блины, Андрюшу, обнимающего ее за талию и нежно целующего в шею, затылок, макушку. Глупая. Она сердилась на него. Говорила, что он мешает ей готовить. А теперь? И рада бы... Но некому было мешать или отвлекать ее, как и не для кого было готовить. Никому не нужна была ее стряпня... И сама она тоже никому не нужна. Даже этим двоим, совершенно чужим мужчинам, тоже не нужны были ни ее ужины, ни ее завтраки.
...Что это? Нашла из-за чего расстраиваться? Баба с воза...
Бестолковые слезы зачем-то непрошено выкатились из глаз, проложив по щекам привычные мокрые дорожки.
Аня смежила веки, подставляя лицо электрическому свету лампы, позволяя очертаниям мира расплыться светло-желтым пятном.
- Я скучаю. Я так по тебе скучаю, Андрюша.
Она ждала... Ждала что сейчас из яркого сияющего нимба возникнет такой родной и любимый образ, но вместо Андрея из пустоты почему-то выплыло лицо Вольского, и он смотрел на нее своими проницательными темно-серыми глазами со странной смесью грусти и тревоги.
Открыв глаза, Аня недоуменно огляделась по сторонам, все еще не понимая, что происходит. Почему он?
Странно, непонятно - почему этого человека становится в последнее время так много в ее жизни? И даже в видения ее умудрился влезть. Безумный день. Вот уж правду говорят, как начнется, так и закончится. Тоскливо посмотрев на свою лодыжку, Аня подумала, что не мешало бы снять бинт и нанести мазь. Мстя за целый день нагрузок, нога налилась и ныла. Вольский был прав - давно надо было ухать домой и отдохнуть, а не торчать на работе.
...Да что же это такое? Опять Вольский! Наваждение просто какое-то. Надо же, привязался, как банный лист после операции.
Тяжело вздохнув, она поковыляла в душ, а выйдя оттуда, так и уснула на диване в гостиной, понимая, что подняться по лестнице в спальню на второй этаж просто не сможет. Нет сил. Да и желания особого не было. Какая разница. Что там, что здесь - пустая холодная постель.
А утром проснувшееся солнце разбудило ее скользящими по лицу солнечными зайчиками, весело запрыгивающими в дом сквозь незакрытые шторы.
Она проспала. Будильник остался в спальне, а на мобилке, затурканная и умаянная суетой вчерашнего дня, она совершенно забыла установить сигнал.
Аня привычно отбросила одеяло, стремительно вскакивая с дивана, и так же стремительно рухнула обратно, вскрикнув от резкой боли.
- Ах ты ж, - у нее и вовсе за ночь вылетело из головы, что полученная вчера травма к утру не пройдет. Порывшись в кармане, она достала оттуда эластичный бинт и, кряхтя и бурча от досады, стала наматывать его на ступню. Получалось не очень.
Она вдруг вспомнила, как ловко это делал Вольский и разозлилась.
Опять он. Не успело утро начаться.
Она еще что-то недовольно проворчала, а потом увидела ноги. Нет, не ноги. Сначала туфли. Дорогие. Неприлично дорогие. От Berluti. Сшитые на заказ. Огромного, как минимум сорок пятого размера. Ноги были потом. Длинные, мощные, одетые в брюки Billionaire Italian Couture, и их же рубаха облегала здоровенный, мускулистый торс. А дальше собственной персоной стоял Вольский, и вид у него был какой-то странный - безупречно-взъерошенный что ли. У Ани внезапно возникло смутное сомнение, что этот стоящий напротив нее франт не может не уметь завязывать галстуки. Здравая мысль ушла быстро. На смену ей пришла паника.
- Ты? Ты как...- выронив из рук бинт попыталась что-то сказать она.
- Я стучал. Никто не открывал. Потом открыл ключом, - он говорил как-то отрывисто и сердито, словно злился на нее за что-то и изо всех сил пытался это скрыть. В подтверждение своих слов он тряхнул перед ее глазами связкой ключей. Ее ключей.
Она и забыла, что дала ему их. Что на нее нашло? Помутнение какое-то - дать совершенно чужому человеку ключи от дома.
- Да вроде не жарко. Ты чего? - поинтересовался он, и у Влада возникло стойкое желание долбануть друга по башке бутылкой с водой.
- А вы постойте у огня, Егор, - все так же, не отрываясь от сковородок, мелодично возразила Аня, - и вам жарко станет.
Егор поднялся, собираясь занять место Влада у плиты, но он резко ткнул его рукой в грудь, сердито зашипев:
- Куда? Иди, посуду мой.
...Не хватало, чтобы еще ты на нее смотрел.
Егор удивленно округлил глаза, но, очевидно, заметив каким свирепым у шефа стало лицо, молча пошел к рукомойнику.
Влад повернулся и почувствовал себя маньяком. Он смотрел на грациозные плечи, тонкую спину, нежный затылок, волосы, сколотые заколкой-крабом на макушке, и представлял, как подходит, прижимается к ней сзади, проводит носом по пушистым колечкам, выбившимся из прически, скользит губами по гибкой шее, целует выступающий бугорок позвонка и вдыхает пьянящий запах женщины. А еще... в руках покалывало от желания проложить ладонями дорожку вдоль ее тела, почувствовав пальцами плавную округлость груди, женственный изгиб бедра, текучую пластичность линий.
В голове гулко зашумела пульсирующая толчками кровь, во рту мгновенно пересохло, а в паху стало болезненно тесно.
...Все! Поплыл. Какой нафиг завтрак и ужин, если ты на меня так действуешь?!
Резко отодвинув Аню в сторону, Влад вплотную подвинулся к плите.
- Сядь, отдыхай, дальше я сам, - не поднимая на Аню глаз напряженно буркнул он. Сердце выбивало сбивчивый ритм, и Влад молил бога, лишь бы она не поняла, что с ним происходит и насколько он возбужден.
- Я просто постою рядом, чтобы ты ничего не сжег, - мягко возразила Аня.
- Или ты сядешь, или мы с Егором сейчас уйдем! - Влад налил на сковородку тесто и изо всех сил сосредоточился на процессе его равномерного распределения.
Аня что-то обиженно пискнула, но закончивший мыть посуду Егор заботливо подставил ей стул и встал рядом с Владом.
- Не беспокойтесь, Анна Ивановна, мы не такие безрукие, как вам кажется.
Смешки и веселая болтовня Егора отвлекли Вольского от крамольных мыслей, а спустя несколько минут он успокоился и бросил робкий взгляд через плечо на притихшую Аню. Она расставляла на столе тарелки, потом, достав из шкафчика варенье, стала наливать его в стеклянную вазочку.
- Ты сядешь когда-нибудь? - сердито возмутился Влад, когда она, прихрамывая поплелась к холодильнику.
- Я только сметану возьму, - Аня испугано застыла на полпути, прижав к груди тонкие ладони.
Отчего-то в этот момент с ее невероятными наивно-детскими глазами она показалась Владу такой потерянной и беззащитной, что у него ком подступил к горлу и возникло отчаянное желание обнять ее, и ласково погладить по искристо поблескивающим в свете электрической лампы волосам.
- Я сам возьму, - сипло выдохнул Влад. - Ты совсем не даешь ноге отдохнуть. Хочешь, чтобы меня совесть окончательно замучила?
Аня, слабо улыбнувшись, повинно опустила голову и, вернувшись к столу, села на стул, целомудренно сложив на коленках ладошки.
... Как девочка ... Такая нежная. Такая ранимая. Аня... Анечка…
Влад выложил последний блин на тарелку и под громкие фанфары, выдаваемые Егором, поставил перед Аней горячую румяную горку.
- Ну как? Пойдет?
Она совершенно фантастически улыбнулась ему и, сняв сверху слегка кривоватый блин, откусила от него кусок.
- По-моему, невероятно вкусно. Поздравляю.
От нее шли такие яркие и теплые эманации, что Владу вдруг стало нестерпимо жаль утраченного времени. Невыносимо обидно, что он не встретил ее раньше, такую чистую, светлую, удивительную. Как же несправедливо, что на долю слабой и хрупкой женщины выпало столько горя. Как больно видеть в ее лучистом каре-зеленом взгляде затаившуюся печаль и тоску, и как же хочется слышать ее счастливый голос и серебристый смех, откликающиеся в душе светлой музыкой. И в этот миг он понял, что готов совершить невозможное: вытянуть из себя все жилы, вывернуться наизнанку и завязаться узлом, лишь бы всю оставшуюся жизнь быть с ней рядом. Сделать так, чтобы оттуда, из самой глубины ее любимых глаз, шел тот мягкий и умиротворяющий свет, способный своим теплом растопить все арктические ледники.
Как жаль, что все так не просто, и нельзя, забив на условности, сделать то, что так отчаянно хочется. А он хотел так много. Все и сразу. Хотел послать Егора...Далеко послать. Чтобы не скоро вернулся. А затем отнести Аню наверх, уложить на кровать рядом с собой, обнять крепко, бережно, и пока она не уснет у него на плече, неслышно перебирать шелковые прядки ее волос, любуясь каждой черточкой ее родного лица.
Все будет. У них все это обязательно будет. И рассветы, и дни, и ночи, наполненные смехом, счастьем, теплом. И блины эти...будь они неладны… он обязательно научится готовить, и кормить ее будет, как маленькую... усадив на колени, целуя испачканные губы, и ... будет заниматься с ней любовью. Жадно. До одури. С нахрапом. А потом еще и еще - неторопливо, мучительно-медленно. До самоистязания. До ломок. Смакуя и растягивая кайф, выцеловывая каждый миллиметр ее нежного тела…
Еда таяла так несправедливо быстро, несоизмеримо быстро в сравнении с тем временем, что было потрачено на ее приготовление, и Владу хотелось прибить Егора, пожиравшего блины со скоростью звука.
Так хорошо было сидеть рядом с Аней на кухне, наблюдать за тем, как она улыбается, подпирая голову ладошками. Она оживала. Оттаивала. И так страшно было сделать неосторожный вздох, неловкий жест, чтобы не напугать ее, и она снова не отгородилась от него ледяной стеной.
- Ты почему не ешь? - Влад наступил под столом Егору на ногу и подвинул блюдо с блинами ближе к Ане.
- Я уже наелась, - слабо пожала плечами она, отодвигая тарелку Егору.
- Ты всего две штуки съела, - настойчиво возвращая блины обратно, возмутился Влад.
Аня удивленно подняла на него глаза.
- Ты что считал?
- Так и скажи, что невкусные получились, - красиво ушел от ответа на вопрос Влад.
- Что ты! Очень вкусные. Я просто не ем на ночь, - Аня покаянно улыбнулась сначала подозрительно уставившемуся на нее Владу, а потом переставшему наконец жевать Егору.
- Ладно, не надо щадить наше самолюбие, - подыграл он Вольскому. - Нам-то все равно, что есть, а вам наверно точно не понравились.
- Да что вы выдумываете! - Аня возмущенно схватила с тарелки блинчик и, макнув его в сметану, стала ожесточенно жевать. - Очень вкусные получились. И вообще, тесто, между прочим, я делала, а в блинах самое главное - это пропорции.
- Да-а? - переглянувшись, одновременно протянули мужчины.
- А я думал, главное - чтобы не подгорели, - подмигнув Егору, сообщил Влад.
- Нет, ну, и это тоже важно, - Аня отодвинула от себя тарелку подальше.
- Значит, пригорели, раз не ешь, - снова поставив перед ней тарелку, огорчительно вздохнул Влад.
Аня, похоже, разозлилась - резко вытянув еще один блин, она скрутила его в трубочку.
- Ем! Видите? - она яростно откусывала кусок за куском. - Отличные блины! Совсем не подгоревшие.
- Правда? - улыбнулся Влад, наблюдая за тем, как Аня сердито поглощает результат их совместного труда. - Вот прям от сердца отлегло. А то я думал, как в пословице - первые блины комом.
- Все, я наелась, - взмолилась она, глядя на Влада. - Я больше не могу. Честно.
... Вот и хорошо, что наелась, птичка-невеличка. Клюешь, как воробышек.
С чистым сердцем и спокойной душой Влад подтянул тарелку к себе и, на глазах у опешившего от такой наглости Егора, стал методично уничтожать все, что наготовил. За последний блин они едва не подрались.
- Я вам на завтрак сделаю с мясом, - рассмеялась Аня, когда они, тяжело вздохнув, посмотрели на осиротевшее блюдо.
- Аня, какой завтрак? – Влад, собрав со стола пустую посуду, честно отправился ее мыть. - Я пошутил. Не хватало, чтобы ты еще вставала ни свет ни заря и готовила. Выспись хорошенько. А я утром заеду заберу тебя, и на работу отвезу.
- Но я же обещала…
Влад обернулся, и ему на миг показалось, что Аня чем-то расстроилась. Улыбка исчезла с ее лица и глаза словно потухли, и теперь смотрели на него немного отстраненно и рассеянно.
- Как-нибудь в другой раз, - мягко проронил он, складывая посуду возле мойки. - Мы пойдем, пожалуй, - зыркнул Влад на развалившегося под стенкой, как сытый кот, друга и телохранителя. - И так засиделись дольше, чем положено.
Аня молча поплелась за ними следом, когда они с Егором стали собираться на выход. Вольский искоса поглядывал на нее и ему не нравился ее отсутствующий вид, улыбчивая и искрящаяся светом Аня куда-то исчезла. Эта невозможная женщина снова спряталась в свою непробиваемую ракушку, замкнувшись в себе, и Влад не мог понять, что могло такого произойти в ее голове всего за несколько минут.
- У тебя есть запасной ключ от ворот? - остановил он ее возле двери, ведущей на улицу.
Аня вздрогнула, словно очнувшись от странного гипнотического состояния. Тонкие пальцы механически нескладно прошлись по лицу, как будто убирали невидимую прядку
-Что?
- Ключ мне свой запасной от ворот дай, - все больше хмурясь попросил Влад.
- Зачем? - как-то отрешенно поинтересовалась она, и Влад стал нервничать. Аня всегда настороженно и подозрительно реагировала на любые непонятные поползновения, а тут...
...Черт. Что происходит? Что с тобой, Аня?
- Ты еле ходишь, - мрачно пояснил он. - А у тебя высокие ступеньки и огромный двор. Тебе тяжело будет проводить нас с Егором, а потом вернуться обратно. Давай, я ворота сам закрою, чтобы ты из дома не выходила, а ключ тебе утром отдам, когда на работу повезу.
- Да, конечно, - Аня выдвинула ячейку в тумбочке, доставая оттуда еще одну связку ключей. -Вот, - она бездумно протянула их Владу, и у него возникло ощущение, что от него пытаются побыстрее отделаться.
- Аня с тобой все в порядке?
Она снова скользнула по нему пустым взглядом, надежно пряча за стеклом отстраненности свое внутреннее «я» и, утвердительно кивнув, ответила:
- Все нормально. Устала. Спать хочу.
- Спасибо за ужин и за прекрасный вечер, - Вольский вышел на крыльцо, но почему-то уходить не хотелось совсем, у него было стойкое ощущение, что Аню сейчас нельзя оставлять одну, а остаться он не мог. Да она бы и не позволила.
- Спасибо, Анна Ивановна. Спокойной ночи, - попрощался с ней Егор.
- Да не за что, - вяло улыбнулась она. - Спокойной ночи. До завтра.
Влад спускался по ступенькам, ежесекундно оглядываясь на закрывшиеся за его спиной двери. Ему казалось, что там, за непроницаемой перегородкой, любимая женщина, беззащитно ссутулив маленькие плечи, горько плачет, и он чувствовал себя омерзительно бессильным. Он не понимал, что случилось, и хуже всего - ничего не мог сделать.
Она
Аня закрыла за покинувшими дом мужчинами замок, и безвольно прислонилась к двери, прислушиваясь к тишине, унылой паутиной повисшей в ее пустом доме. Ни шороха. Ни звука. Ни движения. Снова одиночество и стылый холод стен.
Аня устало поплелась на кухню - туда, где еще несколько минут назад творилась суета, звучали веселые голоса и смех. Все это так болезненно напомнило ей ее прошлую жизнь: сотни счастливых вечеров, проведенных в кругу семьи, Темку, выхватывающего со сковороды горячие блины, Андрюшу, обнимающего ее за талию и нежно целующего в шею, затылок, макушку. Глупая. Она сердилась на него. Говорила, что он мешает ей готовить. А теперь? И рада бы... Но некому было мешать или отвлекать ее, как и не для кого было готовить. Никому не нужна была ее стряпня... И сама она тоже никому не нужна. Даже этим двоим, совершенно чужим мужчинам, тоже не нужны были ни ее ужины, ни ее завтраки.
...Что это? Нашла из-за чего расстраиваться? Баба с воза...
Бестолковые слезы зачем-то непрошено выкатились из глаз, проложив по щекам привычные мокрые дорожки.
Аня смежила веки, подставляя лицо электрическому свету лампы, позволяя очертаниям мира расплыться светло-желтым пятном.
- Я скучаю. Я так по тебе скучаю, Андрюша.
Она ждала... Ждала что сейчас из яркого сияющего нимба возникнет такой родной и любимый образ, но вместо Андрея из пустоты почему-то выплыло лицо Вольского, и он смотрел на нее своими проницательными темно-серыми глазами со странной смесью грусти и тревоги.
Открыв глаза, Аня недоуменно огляделась по сторонам, все еще не понимая, что происходит. Почему он?
Странно, непонятно - почему этого человека становится в последнее время так много в ее жизни? И даже в видения ее умудрился влезть. Безумный день. Вот уж правду говорят, как начнется, так и закончится. Тоскливо посмотрев на свою лодыжку, Аня подумала, что не мешало бы снять бинт и нанести мазь. Мстя за целый день нагрузок, нога налилась и ныла. Вольский был прав - давно надо было ухать домой и отдохнуть, а не торчать на работе.
...Да что же это такое? Опять Вольский! Наваждение просто какое-то. Надо же, привязался, как банный лист после операции.
Тяжело вздохнув, она поковыляла в душ, а выйдя оттуда, так и уснула на диване в гостиной, понимая, что подняться по лестнице в спальню на второй этаж просто не сможет. Нет сил. Да и желания особого не было. Какая разница. Что там, что здесь - пустая холодная постель.
А утром проснувшееся солнце разбудило ее скользящими по лицу солнечными зайчиками, весело запрыгивающими в дом сквозь незакрытые шторы.
Она проспала. Будильник остался в спальне, а на мобилке, затурканная и умаянная суетой вчерашнего дня, она совершенно забыла установить сигнал.
Аня привычно отбросила одеяло, стремительно вскакивая с дивана, и так же стремительно рухнула обратно, вскрикнув от резкой боли.
- Ах ты ж, - у нее и вовсе за ночь вылетело из головы, что полученная вчера травма к утру не пройдет. Порывшись в кармане, она достала оттуда эластичный бинт и, кряхтя и бурча от досады, стала наматывать его на ступню. Получалось не очень.
Она вдруг вспомнила, как ловко это делал Вольский и разозлилась.
Опять он. Не успело утро начаться.
Она еще что-то недовольно проворчала, а потом увидела ноги. Нет, не ноги. Сначала туфли. Дорогие. Неприлично дорогие. От Berluti. Сшитые на заказ. Огромного, как минимум сорок пятого размера. Ноги были потом. Длинные, мощные, одетые в брюки Billionaire Italian Couture, и их же рубаха облегала здоровенный, мускулистый торс. А дальше собственной персоной стоял Вольский, и вид у него был какой-то странный - безупречно-взъерошенный что ли. У Ани внезапно возникло смутное сомнение, что этот стоящий напротив нее франт не может не уметь завязывать галстуки. Здравая мысль ушла быстро. На смену ей пришла паника.
- Ты? Ты как...- выронив из рук бинт попыталась что-то сказать она.
- Я стучал. Никто не открывал. Потом открыл ключом, - он говорил как-то отрывисто и сердито, словно злился на нее за что-то и изо всех сил пытался это скрыть. В подтверждение своих слов он тряхнул перед ее глазами связкой ключей. Ее ключей.
Она и забыла, что дала ему их. Что на нее нашло? Помутнение какое-то - дать совершенно чужому человеку ключи от дома.
