Таким тоном Марисоль обычно проклятия посылала. На «доблестном» и вовсе едва на шипение не сорвалась. Плохо. Так и выдать себя недолго.
В его взгляде мелькнуло что-то… Удивление? Уважение? Словом, к делу отношения не имеющее.
А потом сиреневые глаза сошурились, и их обладатель с нескрываемой угрозой процедил:
— Я не тащу тебя в цитадель.
Ведьма едва сдержала ухмылку, с иронией подумав, что благодарить она его за это не будет. Впрочем, ее избавили от сей сомнительной необходимости, продолжив:
— Я приду завтра. Лично. Жди, — припечатал господин и, не дожидаясь ответа, продолжил путь.
Соль проводила его взглядом. И могла бы дать честное ведьминское слово, в том, что он споткнулся и едва не угодил под копыта взбрыкнувшей лошади проезжавшего мимо вестового, ее вины не было. Что было дальше, женщина не видела, но острый взгляд клинком колол меж лопаток.
А что ведьма? Ведьма шла предупреждать управляющего о внеплановом выходном. С достоинством торопилась. А то как же? Изба не топлена, половички не чищены, пол не метен…
Всю ночь блеск дома наводить к приходу дорогого гостя!
Прода 3.8
Узнав о том, зачем ей понадобился выходной, Никола даже брюзжать не стал — отпустил с миром, ещё и обережным знаком осенил. У ведьмы даже промелькнула ироничная мысль, что она нашла идеальную отмазку для любого работодателя.
Правда, в нагрузку напоследок досталась ещё парочка дел, в числе которых была ставшая уже привычной прогулка с Каем, вернее слежка, чтобы этот обормот чего недозволенного не натворил да в курятник не влез.
Горностай, за эти несколько дней окончательно сменивший шерсть, носился по облетевшему саду в поисках добычи. Только чёрная кисточка хвоста мелькала то за присыпанными снегом голыми кустиками, то за кочками сухостоя, то на ветвях деревьев.
Ведьма расчистила от снега деревянную скамеечку под чем-то плодовым, на ветвях которого ещё алели мелкие — с медную монету — круглые плодики, напоминающие яблочки, и села, пытаясь одним глазом уследить за неугомонным зверем, другим — за вельможным сорванцом, и при этом успеть разобрать хотя бы несколько строк в раздобытой книге.
Чуть проще стало, когда эти двое затеяли играть в салочки. Причём, мохнатый вполне осознанно догонял мальчишку, осторожно, чтобы не поцарапать, касался лапой и улепетывал со всех лап. Мин, заливаясь хохотом, бросался в погоню.
Скоро маленький аристократ выдохся. И Кай снова занялся поиском пропитания.
— Читаешь? — деловито поинтересовался мальчишка, подскакивая к ведьме. Перевёл дух и с озорным блеском в глазах спросил: — А если Кай сбежит?
— Не сбежит, — улыбнулась Соль, — вон там у вас цветы луковичные, которые мыши любят, да ещё и солома разбросана: ему добычи на целый день хватит.
Ведьма не очень понимала, как это чудо справляется с такими мелкими грызунами — не ласка все-таки. Но факт оставался фактом: мышами горностай полакомиться любил.
— Понятно, — важно кивнул Мин. И наклонился, заложив руки за спину, заглядывая в книгу. — Что читаешь?
— Что-то про изучение наших земель, — Соль подняла глаза на любопытного мальчугана. И вдруг решилась: — Но «читаю» — это громко сказано. Не умею я толком.
— Поня-атно, — снова протянул мальчуган. И очень серьёзно посоветовал: — Ты книги, особенно такие, из библиотеки не выноси. Они древние, редкие. Отец рассердится, если узнает.
— Древние? — удивилась ведьма.
Ещё раз придирчиво осмотрела книгу в своих руках. Меньше всего она походила на старинное сокровище: тонкий деревянный переплёт, обтянутый кожей; внутри — листы гораздо тоньше и качественнее тех, что Соль приобрела в лавке; буквы, мало похожие на рукописные. Да и выглядела она как новенькая. Единственное, пожалуй, что выдавало её ценность — золотое и серебряное тиснение, да прозрачный гранёный камень в центре корешка, слабо поблескивающий в свете закатного солнца.
— Очень, — слишком серьёзно, чтобы это было шуткой, кивнул Мин. И улыбнулся: — Ты её на место положи, а я никому не скажу.
— Спасибо.
Мальчишка пожал плечами. Тон стал покровительственным.
— Было бы за что. Ты ж не знала. А научить читать и писать я тебя и сам могу, — и по-детски смущённо добавил: — Если хочешь.
— Конечно хочу, ваша светлость! И буду вам очень-очень признательна!
У мальчишки даже кончики ушей под сбитой набекрень шапкой порозовели.
— Тогда решено. Будем тебя во время прогулок грамоте учить, — заявил юный господин и строго добавил, выставив указательный палец, явно копируя своего учителя: — Только ты не лодырничай и не отвлекайся.
— Приложу все усилия, — пряча улыбку, пообещала новоиспечённая ученица.
На том и разошлись, прежде на пару с трудом уговорив Кая вернуться в клетку.
А на следующий день с утра пораньше ведьма приступила к хлопотам. Вытащила половички, слегка протряхнула да на заборе развесила. Второпях разлила воду на мостках, ведущих к крыльцу.
«Жаль, не масло», — ехидно усмехнулась про себя.
Замочила шторки да скатерки, до которых раньше всё руки не доходили, в корыте, водрузив его на самое видное место…
Растянула бы хлопоты и на пять, и на десять дней, но с такой задачей одному не справиться. Тут, как говорится, помощник нужен.
После обеда подморозило.
Ведьма оглядела хоромы. Довольно крякнула. И с чувством выполненного долга поставила горшок с водой в растопленную печь.
Без магии было тяжело. Но использовать её Соль не рисковала. Особенно сегодня.
Дрова весело потрескивали, до странности поднимая настроение. Бесшабашная злость, которую в родном мире удавалось обуздать, во многом благодаря советам Бертрана, отчаянно рвалась на волю совершенно глупыми идеями. Так и подмывало выскочить к господину инквизитору с пыльным половичком наперевес. Встряхнуть от души прям перед холеной мордой. Припорошить пылью его белоснежность. И рассыпаться в фальшивых извинениях, дескать, не серчай, милостивый государь, торопилась — не углядела, не успела к твоему прихожу подготовиться, курица нерасторопная. Она бы ради такого дела даже золы не пожалела.
Увы, побоялась, что подобного шоу ей уже не простят. Досадно, конечно, но тело, пусть и совсем недавно чужое, ей живым нужно было.
Вздохнула. Хорошо Берту — ему тело искать не надо. Зато и вероятного запасного нет, как бы цинично это ни звучало.
В общем, половички остались висеть на заборе.
Пока Соль размышляла над их судьбой, у калитки показалась знакомая внушительная фигура.
Сандр бросил взгляд на заборное украшение. Скривился. Уверенно отодвинул лёгкий засов, до которого и ребёнок дотянулся бы, и шагнул во двор. Тут же, поскользнувшись, ухватился за хлипкую ограду (к великому сожалению ведьмы, выстоявшую), вернув равновесие, брезгливо отряхнул руки и возобновил путь. Более осмотрительно, но не менее уверенно.
Соль подумалось, что ему по должности и не такие преграды преодолевать приходилось.
Встречать дорогого гостя она не собиралась вовсе, не говоря уже о хлебе с солью. Плюхнула в лохань нагретой воды, собираясь чашки после трапезы помыть.
Но даже в руки не успела посуду взять, когда в дверь постучали. Спокойно так, с чувством собственного достоинства. Без угрозы вроде бы.
Прода 3.9
А тело вдруг сжалось настороженной пружиной.
Немудрено.
Ведьме даже любопытно стало, кто и как стучал, когда эти детины пришли арестовывать маленькую Сольге. Девчонка, вон, этому… командиру рыцарей в пурпурном плаще едва до подбородка доставала. И волшебницей не была.
Стучали ведь, судя по реакции. Сколько их было?
Но женщина мышью в угол забиваться не стала. Вдохнула. Расправила плечи. И пошла открывать.
Удивление пополам с испугом вышли вполне достоверные.
— Светлого дня, Сольге, — холодно поздоровался гость. Кажется, приём ему не понравился.
— И вам того же, — смешавшись под пристальным взглядом, отозвалась ведьма.
Подавила желание сбежать и спрятаться.
Совершенно иррациональное желание.
Выходило, что и сей господин среди стучавших обретался.
Что ж, сам виноват.
Вернула господину инквизитору вежливую улыбку и посторонилась, пропуская внутрь.
Невольно отметила, что на этот раз трости у мужчины в руках не было.
— Вы не назвали времени, потому я не знала когда вас ждать, — виновато развела руками. — Чаю предложить не могу. А пироги…
«Пироги» дорогой гость и сам уже узрел: в ведре с отходами, черненькие такие, блестящие.
Скривился. Но промолчал.
Стул, вернее лавку хозяйка ему тоже не предложила. Таким предложения и не требуются.
Сел, откинув за спину неизменный плащ. Цвета не изменились, и пламя вышитое осталось, но накидка явно стала теплее. Появился отороченный мехом капюшон.
Между прочим, на полюбившееся ей место уселся — сбоку от окна. Удачное очень местечко: и обзор на улицу от самого поворота, и сидящий в глаза не бросается (если, конечно, это не инквизитор, от которого чувством собственной значимости за версту разит), и пути отхода имеются. Такие себе, но всё же.
Впрочем, ведьма готова была ему эту наглость спустить — лишь бы скорее убрался из этого дома, теперь уже ей принадлежащего. После того как расскажет, что ему от Сольге надо, разумеется. Авось хоть одним вопросом меньше станет.
Молчал нежеланный гость долго. Капюшон он снял. С неприкрытым раздражением убрал с благородного лица выпавший из хвоста каштановый локон.
С явным неудовольствием разглядывал скромное жилище.
Соль перемыла посуду (не бросать же начатое, в самом деле?), убрала, небрежно вытерла руки о передник и села напротив служителя Веры. Молча.
Тяжелее всего оказалось стойко выдержать его взгляд. Очень мужской. Откровенно оценивающий.
Но глаз ведьма не опустила. Не с руки ей бояться того, кто колдовство-то настоящее, может, и не видел.
— Я рад, что ты выжила, — наконец выдал гость.
Марисоль подавила кривую усмешку. Удивил.
— Меня Небо оправдало, — парировала. — А вы, если я что-то смыслю в инквизиторах, верили в обратное.
Гость поморщился:
— Дерзишь, — и отмахнулся: — На моей памяти Небеса ещё никого не оправдали.
Соль молча пожала плечами, не удостаивая гостя взглядом. Что ж, будет первой, она не против.
— Говорят, ты потеряла память…
Ведьма внутренне подобралась. Перевела взгляд с окна на инквизитора. Уж очень тон ей не понравился. И буркнула коротко:
— Слава Небу.
— Ты изменилась, — сложив руки на столе, заявил Сандр. — В самом деле ничего не помнишь?
Марисоль сжала передник, стараясь удержать лицо. Не хватало, чтобы он что-нибудь заподозрил.
А на лице гостя смешались самые разные эмоции: удивление, недоверие и… облегчение? Последнее путешественницу озадачило. Новый вопрос обдал тревогой: какие отношения между ними были? В чем именно заключалось это «не ладили»? К девчонке, насколько Марисоль помнила ощущения этого тела, никто не прикасался, как это ни странно. Кроме палачей, разумеется. Во всяком случае, в плане плотских утех — в последние месяцы точно никто, раньше — не знала. Но магии ведьма верила.
Что же могло их связывать?
Ведь и пытали её не слишком усердно. Или всё же магия исцелила?
Спохватившись, что господин ждёт ответа, не сводя с неё своих удивительных глаз, Соль почти выплюнула:
— И благодарю Небо за то, что избавило меня от этого бремени, — встала, комкая в кулаках тонкую ткань.
Для чего он явился? Убедиться лично и, если притворяется, избавиться от ненужной свидетельницы? Что ж такого могла увидеть или услышать эта девочка?
Сиреневые глаза опасно прищурились.
Резкое движение через стол — взмах руки — стальная хватка на тонком запястье — и он дёрнул девушку на себя.
— Уж больно дерзкая стала, — шепнул инквизитор, касаясь тёплым дыханием приоткрытых от неожиданности девичьих губ, не отводя глаз, — как норовистая кобылка. Объездить бы тебя.
Усмехнулся, когда ведьма бессильно дёрнулась, и попытался поймать прядь её волос.
— Шею свернуть не боишься? — прошипела Соль, дернув головой.
Он коротко хохотнул.
Потом продолжил негромко, проигнорировав её выпад:
— Слышал, ты уже не столь ценна, милая моя, — прозвучало слишком ласково, обволакивая той самой приторностью, от которой зубы сводит. — Коли прежде тебя не спас твой талант, на что ты рассчитываешь нынче? А, Белошвейка?
Обращение жгло откровенной насмешкой.
Ведьма вновь дёрнулась.
И неожиданно получила свободу.
Попятилась.
— Ты меня благодарить должна, — усмехнулся этот тип, со спокойной снисходительностью наблюдая за тем, как девушка, торопливо нашарив, сжимает в руке кочергу.
— За что? — прошипела путешественница, стараясь обуздать клокочущую в груди ярость. — За то что наветом воспользовался? За пытки? За то что огонь мои ноги лизал?
— За то что жива осталась, — припечатал инквизитор. — Отныне и его светлость за тебя заступаться не станет. Нет ему выгоды. Не дури, маленькая.
Настала очередь кривиться Соль. «Девочка», «маленькая»… Как же её коробило от подобных снисходительных обращений! Ещё бы обращающийся представлял собой хоть что-то. А то так — шишка на ровном месте. Начальство местечкового типа.
Ведьма нахмурилась, отчётливо скрипнув зубами, и удобнее перехватила импровизированное оружие.
Это что же получается? Костёр — месть отвергнутого инквизитора? Попытка припугнуть, вышедшая из-под контроля? Всего-то?
«Это он пожарную команду с вёдрами снаряжал, что на площади не объявился?» — со злой иронией подумала она.
Струсил?
— Меня Небо оправдало! — упрямо повторила Соль, испепеляя взглядом настырного служителя инквизиции.
— Не смеши меня…
Как же велико было желание его проклясть!
Пока ведьма боролась с искушением, Сандр поднялся. С откровенной усмешкой окинул застывшую девушку взглядом, задержав его на побелевших пальцах, сжимающих металл.
— Небеса никого не оправдывают и не милуют. Им давно нет дела до наших ничтожных жизней. Подумай, девочка, — ещё раз предупредил и… ушёл, оставив ведьму потрясенно пялиться ему вслед, в бессильной ярости сжимая кулаки.
Наконец, отбросив кочергу (за спиной оглушительно загрохотало падающее железо), Соль шумно втянула носом воздух. Прикрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. Как же она жалела о том, что не могла применить к этой напыщенной сволочи магию! Пришлось напомнить себе, зачем она вообще сунулась в этот отсталый, грязный, мерзкий мир.
Помогло не сразу.
Опустив за дорогим гостем засов, Соль вернулась в горницу. Подняла рассыпавшиеся печные принадлежности.
Сердце до сих пор яростно колотилось, в ушах шумело.
Умылась.
Холодная вода помогла вернуть подобие душевного равновесия.
Волшебница достала припрятанные на ужин пирожки. Румяные, вкусные… Спасибо бабушке за науку. И опустилась на лавку, рассеянно надкусывая аппетитную корку.
Вряд ли это их последняя встреча. Такие даже силу не всегда понимают, что уж о словах говорить.
При воспоминании о визитере губы сами кривились в презрительной усмешке.
За окном, у калитки, мелькнул знакомый уже цветастый платок. Соседка, налюбовавшись, домой отправилась? Было наплевать.
Проводив её равнодушным взглядом, Соль махнула в сторону корыта магическим импульсом. Мерно захлюпала вода. Прикрыв глаза, ведьма привалилась к стене. Вздохнула. Сегодня можно. После инквизитора сюда никто не сунется.
