И девушка не разочаровала. Бросила с вызовом:
— Сандр!
Если бы взглядом можно было испепелить, от гостьи бы даже горки пепла не осталось.
Ведьма, тщетно пытаясь сдержать недоумение, усмехнулась. И правда, дурища. Нашла, кому первую любовь подарить. Мерзавцу!
Впрочем, ничего нового.
Соль вздохнула.
— Это ты — его, — хмыкнула. И лениво уточнила: — Как думаешь, что он с тобой сделает, если узнает вот об этом? — указала подбородком на лежащий на столе «подарочек».
Какое-то время с мстительным удовлетворением любовалась открытым ртом и выпученными глазами девчонки. За тем, как сменялись на юном личике шок, понимание, испуг — почти ужас… Наконец недоведьма ожила: встрепенулась, глаза забегали, будто где-то на стенах выход из ситуации найти могли.
— Это… это… — лепетала она, не в силах отыскать оправдание. Потом нашлась, махнула рукой с зажатым в ней платком: — А это не моё! Это ты принесла. Дрянь какая-то… я ж даже не знаю… Вот к чему мусор в избу тащить? Для чё ты мне это, — ткнула с отвращением в презент, — приперла?
Ведьма чувствовала себя будто в цирке. Причём, очень средненьком. Да ещё и когда тебя без твоего согласия на арену выволокли и участвовать в этом убожестве заставили. Хотелось пошутить про бесплатное представление, про уехавший цирк…
«Знала бы, что тут так весело — давно бы наведалась, — с сарказмом думала она. — А то всё в родном мире сидела, варилась».
Желание найти Берта разом обострилось. Найти и расспросить как следует, какого демона он тут забыл.
Кривая усмешка так с ведьминого лица и не сходила.
— Вот Сандр у тебя и выспросит всё: и чей, и зачем, и даже что при этом говорила (если говорила — тебе видней). А меня Небо оправдало. Зато могу теперь в красках рассказать, как именно и что он делать будет, когда докажет, что твоих рук дело. А он докажет, поверь, если уж меня без вины на костёр отправил. Хочешь?
Девчонка побледнела. Голову в плечи вжала.
Так и не дождавшись ответа, колдунья огорченно вздохнула:
— Жаль. Ну, не хочешь, как хочешь, — и поднялась с лавки. — Пойду я тогда. А ты мусор всё же на помойку или в печку выбрасывай в следующий раз. Негоже соседям свинячить. Ну… если к Сандру на дыбу не хочешь, — намеренно слова растягивала, чтоб проняло. Пожала плечами: — Вдруг тебя и такая близость устроит, — и резко качнулась к притихшей девице: — Тебя кто надоумил? — спросила в лоб, строго, без тени сомнения.
— Н… никто, — заикаясь выдавила та, отчаянно замотав головой.
— Врешь.
— Не вру! — на грани истерики выкрикнула девчонка, вскакивая, едва не сбив со стола допотопные швейные принадлежности. — На рынке услышала!
У ведьмы глаза на лоб полезли: не похоже было, что соседка лгала, но кому настолько жизнь не мила, чтобы открыто о порче разговаривать под носом у инквизиции?
— От кого?
— Почем я знаю?!
— Выбирай, — наклоняясь к самому лицу глупой девицы, прошипела Марисоль, — или ты рассказываешь мне всё и о твоей выходке никто не узнает, или я иду к инквизиторам.
Несколько секунд неудачливая пакостница стояла, будто поперхнувшись воздухом. Потом шумно вздохнула. Всхлипнула.
Ведьма терпеливо ждала, давая ей осмыслить ситуацию.
— Я… — наконец со всхлипом выдохнула девчонка. — Я правда не знаю. У мясной лавки шептались, мол, верное средство избавиться от соперника. Я подслушала. Я… не видела кто.
Как и ожидала Марисоль, у влюблённой дурочки от страха даже мысли не возникло, что визитом в башню служителей Веры с подобным добром, ведьма и себя подставить может.
— И голоса не узнала? — продолжила допрос женщина.
— Говорю же, — мотнула головой юная соседка. — Шептались! Смотреть я не рискнула. Испугалась.
— Порчу наводить не испугалась, — хмыкнула Соль. — Подумай вот над чем, девочка: тебе очень повезло, что ничего не получилось — мир… Небеса такого не прощают, возвращают сторицей, — бросила через плечо: — До свиданьица, — и вышла, не дожидаясь ответа от притихшей горе-колдуньи.
Какая ответка ей прилетит — Высшие ведают.
Домой ведьма не пошла. Направилась в резиденцию герцога, сожалея о собственной откровенности: если эта дурында сболтнет кому подробности их разговора, беды не миновать. Впрочем, долго засиживаться в этом городишке она всё равно не собиралась. Срисует карту, запасется необходимым. А там… Лес укроет.
Прода 4.6
Хорошо бы до ухода с искривлённой магией разобраться. Не хотела Марисоль бросать в опасности тех, к кому уже успела привязаться. Увы, на ведьмины вопросы Кай мотал головой, выразительно смотрел на Мина и улепетывал куда-нибудь в поисках мышей. Так что источник этой гадости до сих пор оставался неизвестен.
Пробираясь по заснеженным улицам, кутаясь в тёплую накидку, лже-Белошвейка кивала редким знакомым и чутко прислушивалась к происходящещу вокруг.
А послушать было что.
Город гудел, потревоженный вестью о скором приезде того самого проверяющего. По крупицам собирая по дороге слухи, ведьма пришла к выводу, что господин сей направлен был в эти выселки самим Верховным инквизитором. Что проверять — никто толком не знал, но опасались на всякий случай все. Марисоль, сопоставив всё, что успела узнать, уверилась, что проверку затеяли задолго до казни Сольге.
Впрочем, как она вскоре убедилась, её удивительное помилование без внимания не осталось.
Стоило ступить в холл замка, как путь ей преградила внушительная фигура хозяйки, на беду, как раз в этот момент покидавшей обеденный зал.
— Явилась? — грозно зыркнув на нерадивую служанку, вопросила леди.
Решив не провоцировать, Соль присела в реверансе. Опустила глаза.
— Светлого дня, госпожа.
Не дождавшись объяснений, герцогиня поджала губы.
— Где ты пропадала, меня не интересует. Работа стоит. Его светлость тебя всё утро спрашивает. Сегодня ни медяка не получишь. Поднимайся в кабинет, ждут тебя.
Соль поторопилась выполнить приказ. По каменным ступеням шагала, пряча усмешку: вот что кадровый голод делает. Чтобы баре за вопиющее опоздание — и штрафом ограничились?
Правда, ведьма так и не поняла его причину: у герцогини нрав крутой, не поспоришь, но её не часто встретишь, больше взаимодействовать с Николой и Фаиной приходилось. Те строгие были в меру. Коллектив? Разномастный, конечно. Но в любом ужиться можно, коль нужно. Тем более оплата высокая, по здешним меркам.
Но людей в штате было немного. Как и гостей.
Библиотека? Вряд ли челядь о ней за пределами замка болтала. Здесь с длинным языком долго не живут: либо работы и болтливого органа лишишься, либо и вовсе — головы.
Задумавшись, служанка у самого герцогского кабинета едва не столкнулась с лордом Ингваром.
Мужчина сдержанно кивнул на её торопливое приветствие, окинул цепким взглядом серо-стальных глаз и уступил дорогу. Чем, признаться, немало удивил.
— Светлого дня, Сольге, — донеслось в спину.
Но оглянуться ведьма уже не успела: она как раз шагнула в комнату, получив позволение войти.
— Проходи-проходи, Сольге, — махнул хозяин замка и окрестных земель. — Сядь-ка, — небрежно указал на обитый бархатом стул.
Провинившаяся служанка молча повиновалась.
— Скажи мне, девочка, что ты помнишь о дне, когда тебя помиловали?
— Как дома уже очнулась, — пожала плечами ведьма, стараясь изобразить беззаботную наивность.
— А прежде? — сощурил карие глаза господин с когда-то тёмными, а теперь почти седыми волосами.
— Ничегошеньки.
Герцог кивнул, принимая ответ. Но продолжил допытываться:
— О заточении своём?
— Совсем ничего, — покачала головой Соль, потупившись.
Ненадолго в кабинете повисла тишина. Господин задумчиво крутил в руках золоченый кубок. Ведьма не поднимала головы, чувствуя на себе тяжёлый, настороженный взгляд.
— Что ж, можешь идти, — наконец смилостивился владетель душ и земель.
На откровенно удивлённый взгляд служанки лишь пригрозил:
— Но коли солгала…
— Я не смею, ваша светлость, — покорно выдохнула Соль.
Выйдя в коридор и завернув за угол (подальше от глаз торчащей тут и там стражи), ведьма тяжело привалилась к стене и шумно глубоко вдохнула в попытке унять бешено колотящееся сердце. И этот про память выспрашивает. С чего бы?
Бежать надо. И чем раньше, тем лучше. А то кабы чего не вышло, как говаривала её бабушка.
План сформировался быстро. Спустя пару минут Соль нашла Николу и напросилась остаться с ночевой, мол, опоздание (да чего уж, почти прогул!) отработать, вину искупить. Управляющий только что у виска пальцем не покрутил. Хотя взгляд был не менее выразительный.
Показал, где слуги спят, да отправил на кухню — чаны закопченные драить.
С чанами ведьма только к закату кое-как управилась, в очередной раз проклиная невозможность колдовать. Про себя разумеется. И тут же, наплевав на гудящие руки и спину, которую четверть часа назад с трудом разогнула, напросилась наводить порядок в библиотеке.
— Не боишься? Вечереет, — хмыкнул Никола и подмигнул.
— Людей бояться разумнее, — пожала плечами ведьма.
— Ишь, умная стала, — беззлобно буркнул мужчина. — Иди уж, смелая.
Ведьма никак на это шутливое замечание не отреагировала. Подхватила тряпку да ведро и шагнула к двери, собираясь на господский этаж.
— Фонарь возьми, возвращаться-то по темени, — догнал уже в дверях голос управляющего.
Коридоры потемнели и опустели. Блеклые цветные пятна света из узких окон-бойниц перечеокивали пол. Кое-где уже зажгли настенные светильники.
Ведьме подумалось, что в библиотеке в этот час должно быть красиво.
Но того, что ожидало её ночью, Соль даже предположить не могла.
Прода 4.7.
Дорогие друзья!
Как некоторым известно, я собиралась выложить ночные приключения целиком. Но, увы, поняла, что это займёт больше времени, чем хотелось бы. Дабы не мучить вас долгим ожиданием, выкладываю первую часть.
Вторую часть Марлезонского балета... кхм, ночных похождений ведьмы постараюсь выложить через день-два.
Приятного чтения!
***
Старинный зал с уходящими ввысь, к сводчатому потолку, и в стороны рядами книг встретил её лениво опускающимися сумерками и плотной, обволакивающей тишиной, какая бывает лишь в библиотеках. Ведьма осторожно опустила тяжелое ведро на пол. Выпрямившись, вдохнула полной грудью этот особенный аромат бумаги, кожи и чернил, позволила себе мгновение неторопливого спокойствия.
В двери за спиной тихонько заскреблись.
Хмыкнув, ведьма поспешила открыть.
Но приветливая улыбка сползла с её губ раньше, чем женщина успела коснуться дверной ручки.
— Где же ты её находишь? — встревоженно спросила Соль у белого горностая, взъерошенного, жалобно смотрящего на неё с пола. — Проходи, — вздохнула. — Помогу.
В этот раз силы оказалось больше. И зверёк вёл себя беспокойно. Крутился у ног. Ластился. Будто знал, что ведьма их оставить собирается.
— Не могу я, маленький, — со вздохом покачала головой Марисоль, — у меня друг в беде. Погибнуть может. А я не знаю, ни где он, ни сколько у меня времени осталось, чтобы ему помочь.
Зверёк фыркнул. Куснул её ладонь, легонько, не стремясь навредить. Отскочил.
Она понимала. Кай беспокоился за людей, которых считал своими. Хотел им помочь. Так же искренне, самоотверженно, как она сама рвалась на помощь Бертрану.
И если искревленной силы было много, это действительно проблема.
А судя по тому, что Кай игнорировал не самые, мягко говоря, приятные ощущения, собирая эту гадость, её было много.
Чертыхнувшись, ведьма сдалась:
— Хорошо, я перепишу карту, а потом ты покажешь мне, где набрал искривлённой магии. Договорились?
Кай, казалось, задумался на миг. Потом кивнул, что-то коротко пискнул и умчался вглубь библиотеки.
Хмыкнув, ведьма выгребла карту, достала свой пергамент. И, разложив всё необходимое на столе, задумалась. Окрестности она перерисовала со всем тщанием. Нашла Ведьмин камень. На пергаменте мелкий скальный «клык» торчал ровнехонько там, где сходились три территории: герцогство, в сердце густых лесов которого и находилась ведьма; земли короны с, собственно, столицей государства и юго-западный феод, подписанный как «Нихем» — «тёмные земли», насколько поняла Соль.
Какая ещё информация ей могла пригодиться? Если она провела ритуал правильно, то перебросить её в этот мир должно было где-то поблизости от Берта. Другой вопрос, что в понимании Вселенной — «поблизости»? С помощью магии скопировать карту можно было бы целиком, уменьшать и увеличивать по необходимости. И следы её колдовства даже успели бы развеяться до утра. Но импульс будет ярким — это не бытовое постирочное заклинание и не природная сила Кая. А если его засекут раньше? На что именно способна инквизиция в действительности, ведьма до сих пор не знала. Потому могла бравировать сколько угодно, но подвергать опасности Мина, Кая и даже сплетницу Жилку временная служанка не хотела.
С тяжким вздохом принялась переводить вручную. Закрепить сие художество, чтоб не выцвело, не размазалось, не порвалось и не потерялось, можно будет позже, хоть в лесу. Там — пусть хоть заищутся.
Всё отступило на второй план: искажённая магия, ниша с зеркалом и неизвестными старыми книжками, которую показал Мин, предстоящее путешествие… — осталось лишь напряжённое внимание и карта, которую следовало перенести на небольшой клочок пергамента как можно более точно.
В полночь магический фон изменился. Сначала Соль почувствовала, как густеет сила вокруг. А после, подняв взгляд от бумаг на столе, застыла поражённая увиденным. Второй ярус, тот самый где хранились книги, украшенные кристаллами горного хрусталя, сиял. Переливался всеми мыслимыми и немыслимыми цветами. Искрились камни, вправленные в книжные переплёты, мягко текла сквозь них магия.
Где-то в глубине библиотеки раздался тонкий звон. Помещение заполнил неразборчивый не то шёпот, не то шелест.
Ведьма поднялась. Опасности она не чувствовала. Потому, хоть осторожность и соблюдала, не торопилась, всё же шла со спокойной душой.
Звук доносился из той самой ниши с зеркалом. Тихий, призывный. Неужели это он так пугал обитателей замка? Или немаги слышали нечто иное?
Как во многих историях с замками, дворцами или старинными особняками, чтобы добраться до потайной ниши, нужно было активировать механизм. В её случае — утопить фальшь-книгу в стене. Кусок резного стеллажа в человеческий рост высотой послушно отъехал в сторону по спрятанному в полу желобу.
Ступенька — и почти круглая (двенадцатигранная, по-видимому, так было легче уложить камни) комнатка. Тёмная: единственное круглое окно, когда-то украшавшее свод, было замуровано тем же серым, блеклым камнем. В центре помещения на небольшом возвышении располагалось зеркало, точь-в-точь такое как у Сольге дома. Рядом — постамент, кафедра, на которой лежали две старые, потрёпанные, даже облезлые книжки. Такой Соль видела нишу при дневном свете, падавшем из прохода, когда Мин с гордостью показывал свою находку.
Увиденное же в полночь потрясло.
В воздухе над резной кафедрой парили два фолианта. На обоих тисненным узором переливались драконы: на переплёте одного тома чёрный, на другом — белый, вместо глаз — светящиеся кристаллы горного хрусталя. На укреплённых ажурным металлом углах — белые и чёрные, не знакомые Соль камни помельче. Вокруг ящеров огнедышащих вились серебряные руны.
