– Не бойся, есть под подписи повестки.
Мы войско мигом соберём. Что за беда?
К обеду ложка дорога. И шапками...
Толпой сметём врага.
Никто не победит...
Такая гладкая патриотическая речь
Внезапно перестала течь:
Закашлял Ипполит.
Помощник враз стакан воды поднёс
И осторожно по сутане постучал.
Отече громко опорожнил нос
И как-то неуверенно сказал:
– Народ, Петро,– не хрен на блюде.
Помощник робко:
– Обнищали люди.
На всех нам подконтрольных СМИ
Лишь обещания. Того гляди,
Народ устанет долго запрягать.
Нельзя же бесконечно измываться над людьми,
Нельзя всё время брать,
Ведь нужно что–то и отдать.
Послушайте меня! Настало время прекратить
Наш этнос палкой ворошить.
Петра обуял страх
От слов своих неосторожных:
Ещё один монах
Плюс к цифре заключённых.
Немного сбитый с толку Ипполит
Ревниво на Петра глядит.
«О, как! Да он намылился в вожди.
Мою корову ловко доит.
На то есть правило простое –
Калёным ломом скверну жги».
– Друг Пётр. С народом обождём пока.
И как всегда подсунем внешнего врага.
Итак, союзники.
В союзниках, я думаю, Ракеш.
Без лишних
Дипломатических депеш
Сверх нормы поставляет нам уран,
А мы ему по-тихому ракеты.
Чуть что, водопроводный кран
Прикрыть и… Намасте! Приветы!
Ну, может быть ещё раммин.
У нас там всходы унесённых зёрен.
Мы разные, но путь туда проторен.
К тому же, этот господин
Не любит подкидного дурака,
И вера для него, во всяком случае, пока,
Не колокол немой без языка.
Пожалуй, это всё.
Не на ЕЭС же нам надежды возлагать.
Ксенсы привычку взяли лгать,
На стульях нескольких пытаясь разместиться.
При этом пан Томчак боится
Седло родное разорвать.
И не имея недр богатств,
Томчак – фигляр-политикан
Содружество на раз продаст,
Прогнётся под мелькан.
Но он хитёр, нет, строит хитреца.
Ксенс на Совете не был нем.
Юлил и торговался… Только чем?
Мне всё-таки пока не ясно до конца…
Но я сумею сделать вывод.
Отече Ипполит пошёл к дверям на выход.
– Ну-с, а остальным я поделюсь с Творцом.
– Пропала экспедиция…
– Потом.
7
На Марсе не найти следов
Замшелых стен старинных крепостей,
Фамильных замков, переделанных в музей,
Мостов через защитный ров,
Чугунных кованых цепей.
Высоких башен, красных черепиц,
Ступеней вверх, закрученных в спираль.
Засовов на дверях, заплаканных девиц,
Смотрящих с грустью вдаль.
Сырых подвалов, каменных мешков…
Зажегся свет, стал слышен звук шагов,
Неясный гомон в сводах коридора.
Потом обрывки разговора.
И наконец, отчётливый вопрос:
«Молчит? Валяет дурака? Что показал допрос?»
Перед одной из запертых дверей
Остановилась группа одинаковых людей.
Высокие, все в форме цвета хаки,
На поясе есть что-то в кобуре.
За пояс заткнуты нунчаки.
Шевронов не видать нигде.
Бойцы сопровождали две фигуры
Монахов грузных. Их тонзуры
Лоснились в серебре
От света ртутных ламп.
Один монах засуетился,
Сорвал с замка какой-то штамп.
Затем с поклоном отстранился.
– Любезный, пан Томчак, входите.
Вот стол, удобный стул.
Вот дело. Водички может быть хотите?
Он ксенсу папку протянул.
– Задержанного можно приводить?
– Конечно. Я хотел тебя спросить:
Второго ходока допрос не начинался?
Я бредом просто зачитался.
Он может говорить?
– Больной, не приходя в сознание, скончался.
Теперь он ничего не сможет объяснить.
Пока ведут, прошу у пана слово,
Вопросец, в общем, небольшой.
– Не мямли, сизый голубь.
– У Собора
Народ стоит неуправляемой толпой.
Есть лозунги про власть и голод.
Ругают нецензурно…
– Вас следует учить?
Назначьте срочные работы.
Какой-нибудь там кабель проложить.
От вас мне делается дурно.
Ну что за идиоты?
Не знаете, как два и два сложить?
Раскрылась дверь.
Вошёл обычный с виду человек,
Лишь на руках смирительный бандаж.
– Итак,…
– Верните оберег.
– На нём автограф ваш.
– Я – Гена, Гена крокодил.
– Даю последний шанс.
Кто безделушку подарил?
– Единый Отце Наш.
– Ну-ну, забавный пустячок,
Всего лишь кроха-светлячок.
Но накрошился винегрет.
Ведь весит оберег не мало.
К тому же, экспертиза показала,
Что сей таинственный предмет
Из очень редкого металла.
Ценю, хвалю за силу веры,
Но только богохульные слова…
Как говорится, время делу.
Кто ложь вложил в греховные уста?!
Мужчина оберег зажал в кулак.
– Закончим, дядя, спор.
Несите хворост…
– Да что ж такое? Темнота, дурак.
Эт, раньше был костёр.
Сейчас всего один укол от хвори,
И мы продолжим интересный разговор.
Под правую лопатку
Вонзается игла.
– Как он?
– Очнулся… Всё в порядке.
Дал два, а надо полтора куба.
Тем самым дозу чуть переборщил.
И вздулась синевой у парня вена.
– Вонючий козодой!
–Я – Гена крокодил. Я Гена.
Хочу к семье, хочу домой…
Зовут Иван. Фамилия моя…
– Она мне не нужна.
Рассказывай. Не зли меня.
Где ты встречал Творца?
1
– На Марсе шесть часов утра
По Эйри Ноль, ноль ноль.
Инфо-канал Провинции Роса
Подкаст «Глаголь» для вас вещает.
Устами нашими достатка и тепла Творец желает,
А также, всем напоминает
О часе утренней молитвы.
По плоскому экрану побежали титры,
Но это только толерантности кивок.
Конечно, все с младых ногтей
Рецепты каш, рецепты щей,
Святые тексты знают назубок.
Иван Петрович тоже знал.
Он повернулся к образам,
Неспешным темпом стал читать,
Немного, правда, переставил и отсебятину добавил…
Немного можно не считать,
Ведь важно смыслы понимать.
Не тут-то было, не прошло.
На атомной лампадке вдруг зелёное стекло
Окрасилось в кроваво-красный цвет,
Что означало лишь одно:
Немалый штраф.
– Платить? За что? Здесь скверны нет!
Но личный кабинет
Уведомление прислал,
Что деньги в Комитет
Лояльных Дел уже списал.
– Огнём оно неправедным гори!
И шёпотом: – Стукач! Сатрап!
Свет на лампаде стал опять зелёным.
Запахло вкусным, но затем палёным:
Сломался повар-автомат,
Яичницу молитвой не спасти.
– Бедлам! Проклятье, пахнет газом.
А дикторша в платке и тёмном платье
Решает все проблемы разом:
– … Свечу угодникам поставьте…
– Сщас, брошу всё, бегу, исподнее отдам!
Что, кукла, лыбишься?
Как будто по грудям течёт елей!
– Мы переходим к ленте новостей.
На сессии Верховного Совета Волостей
В честь Отче спел церковный сводный хор…
Из дальнего угла, ведущего на задний двор,
Выходит женщина, Иванова жена,
И не сметая с туфель сор,
Ивану говорит:
– Дым коромыслом! Но не бывает дыма без огня.
– Без завтрака остались ты, да я. Но есть немного сыра…
– Заутреню я пропустила… Иван, в саду какой-то псих…
– Зато я отмолился за двоих… Так, что в саду?
Как громко называешь садом
Клочок искусственной земли,
Четыре яблони, смородины кусты,
Потом…
– Под корень топором
Все яблони снесли,
А урожай …–
Жена к глазам притронулась платком, –
– До яблочка, всё унесли.
Прекрасно зная мужа непростой характер,
Ему на плечи руки положила.
Сейчас взорвётся, он ругаться мастер.
Пусть не гигант.
Есть в нём пружинистая сила
Ответ держать на козни Сатаны.
Напротив ожиданиям жены
Спокойные звучат слова:
– Ещё просыпал соль…
Мы не должны
Творцу пенять за этот карамболь.
Не он беду припас. Послушай на экране дуру.
– …Мы от души спешим поздравить вас.
На стол поставьте зарумяненный пирог.
Спас яблочный…
– Ты поняла: сегодня продовольственный платить налог.
Чем я расплачиваться буду?
Такой давно хозяйственный уклад.
Как будто всё продумано, логично.
Тебе нарезали участок личный,
На нём выращивай хоть виноград.
Но будь любезен поделиться.
И прежде с тем, кто денно и всенощно
С небесным Богом держит связь,
Радеет о народном благе, бдит.
Над душами овец имеет власть.
Власть, что характерно, очень прочно
К своим рукам стянул Отече Ипполит.
По пирамиде вниз поток распоряжений,
А также, материальных достижений,
В которых доля есть Иванова труда.
– Опаздывать нельзя. Мне в институт пора.
Да! К сожалению, реальность такова,
Что нет страшнее катастрофы,
Чем мужику лишиться основной работы.
Вот к женщинам закон добрее,
Их труд в три раза ценится слабее,
Толкая исподволь на приусадебный клочок
Выращивать травы пучок,
Носить избытки на базар.
Такая участь большинства семейных пар.
– Появится мытАрь. Открой кубышку.
– Да я открою, Ваня, только вот детишки…
Всё сочтено до самой мелочи на месяцы вперёд.
Перед интернатом долг растёт.
Родителям послать не будет лишним…
– Понятно, но тюремный срок…
Придумаем, появятся мыслишки.
– Может, нашу развалюху-теремок… продать?
Со мной идеями делилась мама,
Мол, принята жилищная программа,
Которая коттеджному жилью
Альтернативой главной может стать.
Ну, как же мама говорила?
Да, вспомнила!
«Большая коммунальная квартира».
– Не верю я жулью.
Мамаше передай почтение моё…
А дальше ты прекрасно знаешь что.
Я ухожу. Целую. Позже позвоню.
Иван Петрович вышел на крыльцо.
Без яблонь сиротливо смотрятся три сотки.
Чужое варварство, как говорится, на лицо.
– Я этим подлецам повырываю ногти,
Подвешу за мошонки к потолку.
Уж если сам глотаешь сопли,
Уж если сам в долгу,
Другим не надо гадить на порог.
Всех тяготит
Единый продовольственный налог.
Мужчина сел в видавший виды флайер.
Закончив диагностику, дал средний газ.
«Орла» в круг ожидания направил…
Внизу под ним, куда хватало глаз,
Жилой район, как в клеточку тетрадь.
Ивану кажется, что меньше надо ждать,
Что флайеров число заметно сократилось.
Быть может это просто вздор,
Быть может всё случайно наложилось?
Обидный штраф, яичница, топор,
Святая правда, вера, лживость,
«…Мы от души спешим поздравить вас…»
Чтобы одни пеньки остались,
Руби под корень средний класс.
Своих души, чтобы чужие обосрались.
2
Похожие на клинья журавлей,
Которых в небе Марса не бывает вовсе,
Летят по пеленгу кессонных боксов
Десятки тысяч мигающих огней
От флайеров, спешащих на работу
В ближайший город.
Словно соты
Подобные Иванову массивы
Огромный мегаполис окружили.
Всего лишь несколько минут полёта
И снова под колпак.
Транспондер мзду въездную снял со счёта.
Иван косится на дорожный знак.
Нет, показалось, и свободен эшелон
До главной винтовой развязки.
С десяток вниз витков несильной тряски,
И на парковке институтской он.
Дорога в проходную через паперть,
Где нужно денежку оставить
На луч надежды жизни новой,
А также, на ремонт столовой.
«Закрытый» институт
Прямого подчинения Отече
По местным меркам вдоволь обеспечен.
Матчасть – новьё,
Сотрудники все сыты.
Но средства всё равно,
Как дождь в песочный грунт,
Где дна проверки не найдут,
Текут на подставные депозиты.
Но если всё разворовать,
Кормушку можно потерять.
Не лучше ли тогда создать
Альтруистический мираж.
И под прикрытием служить кому
Или чему угодно:
Отечеству, науке, Богу, сатане, искусству, долгу,
Тем самым умножая свой багаж.
Но совесть всё слабеет и слабеет
В жестокой не объявленной войне.
А что Иван Петрович?
Он совсем другой, скромнее,
По честности, имея прав втройне.
По записи в дипломе – крио-физик,
По книжке трудовой – дозиметрист.
К разряду мастера по шашкам очень близок,
В раллийной гонке по горам имеет приз.
В карьерном росте далеко не первый,
По головам коллег не лезет напролом.
Характер у него довольно скверный,
Но свой Петрович за приятельским столом.
Простое кредо у него:
Берёшь лопату и копаешь глубоко.
Судьба как сны. Её не выбирают,
Но и сама судьба в рулетку не играет.
Не ставит фишки на комизм или трагизм.
В случайности поверить мы должны,
Которыми она законы прикрывает.
И дело будущего понять весь механизм.
Вот кажется простое дело:
Иван Петрович поздоровался с начальником отдела.
В ответ внимательный и недовольный взор.
– Тебя, Скворцов, наш главный вызывает на ковёр.
Судьба идти.
Конечно, и у него есть косяки:
То свет забудет погасить,
Последним уходя по пятницам домой.
То зама назовёт козлом, его любовницу козой.
То позабудет цвет в горшке полить.
То с матом с кипятком уронит чайник.
Покается Иван,
И всё отпустит непосредственный начальник.
А тут какой-то непонятный фокус.
И как пройти в административный корпус?
«В такой роскошный кабинет
В спецовке заходить неловко.
Возможно, даже тараканов нет,
Чем не порадует рабочая столовка.
Прекрасные, прекрасные иконы!».
– Скворцов Иван Петров? Мы не знакомы...
– Я был немного занят, Владыко Генеральный.
– На свете много языков, а ты избрал нахальный.
Хвала Творцу, понятно, почему.
Стой там, Иван.
По твоему лицу гуляют тени беспокойства.
Расслабься... На тебя есть виды, даже план
Почётного ответственного свойства.
– Как на голову снег.
Но миллионы смотрятся достойно.
Хотя бы из моих коллег...
– Молчи! Прискорбно,
Что к дерзноте прибавилась строптивость.
И не понятна мне Творца немилость,
Кого назвал искусственный машинный интеллект.
Я не устану повторять, что в этот инструмент
Искусно и искусственно запрятан бес.
Что недалёк критический момент...
– Владыко, на дворе технический и нравственный прогресс...
- Опять наперекор... Всё с ведома Творца.
На это денно, нощно уповаю я.
– И я.
– Хоть в этом мы сошлись.
Но время дорого, мы отвлеклись.
Хотим, Иван, тебя послать... Нет-нет, гораздо ближе.
Ваня, сядь.
Возьми вон тот пакет под сургучом.
Там файловый архив под зашифрованным графическим ключом.
Подробно всё изложено: что? как? зачем?
Моя задача, не касаясь тайных схем
Лишь сообщить,
Что надобно, Иван, тебе отбыть
В составе экспедиции пяти Провинций.
Я знаю, ты впервые за границей.
И вот, что хочется сказать:
Родную Матушку-Росу
Один ты будешь представлять.
Смотри не посрами, дерьмом спецуху не загадь.
Иначе, голову снесу.
А если дураком не будешь,
Достаток для семьи добудешь.
Я вижу, стал хвостом от радости вилять.
Иди уже
С Творцом в душе
Командировку оформлять.
3
За месяц до того,
Как озадаченный и радостный Иван
Сошёл с начальственных ковров,
На мирно спящий вахтенный экран
Пришёл тревожный нотис из десятка слов.
Нет, на матке-корабле всё безопасно,
А что внизу, на Марсе? То пока неясно.
В привычных очертаниях ничто не изменилось,
Однако в тексте говорилось,
Что в метрике планетного пространства
Был зафиксирован игольчатый пробой,
Как будто волн текущих постоянство
Нарушил каменный прибой.
Судить по датчикам, то очевидно…
По датчикам? В иллюминатор видно,
Что грозный бог внезапно получил нокаут.
Столь был обширен энергетический блэкаут.
Погасли купола, остановилось производство,
Нарушилось войсками руководство…
Вся жизнь придвинулась к критической черте…
Прошла минута…Полторы…Почти что две…
Включилось всё одновременно, мигом, разом.
Мир снова покатился к лучшим временам.
Четыре миллиарда душ, слегка отравленные страхом,
Вернулись к будничным делам.
– Не сходится, – сказал команде капитан
Земного корабля разведки.
– По данным бортовой информационной сетки
У них включения резервов ждут
Как минимум одиннадцать минут.
И то, ступенчатым каскадом
От магистрали магистраль.
Ну, кто придумает мораль?
Бурлящим водопадом
Все зашумели разом, загалдели.
Мы войско мигом соберём. Что за беда?
К обеду ложка дорога. И шапками...
Толпой сметём врага.
Никто не победит...
Такая гладкая патриотическая речь
Внезапно перестала течь:
Закашлял Ипполит.
Помощник враз стакан воды поднёс
И осторожно по сутане постучал.
Отече громко опорожнил нос
И как-то неуверенно сказал:
– Народ, Петро,– не хрен на блюде.
Помощник робко:
– Обнищали люди.
На всех нам подконтрольных СМИ
Лишь обещания. Того гляди,
Народ устанет долго запрягать.
Нельзя же бесконечно измываться над людьми,
Нельзя всё время брать,
Ведь нужно что–то и отдать.
Послушайте меня! Настало время прекратить
Наш этнос палкой ворошить.
Петра обуял страх
От слов своих неосторожных:
Ещё один монах
Плюс к цифре заключённых.
Немного сбитый с толку Ипполит
Ревниво на Петра глядит.
«О, как! Да он намылился в вожди.
Мою корову ловко доит.
На то есть правило простое –
Калёным ломом скверну жги».
– Друг Пётр. С народом обождём пока.
И как всегда подсунем внешнего врага.
Итак, союзники.
В союзниках, я думаю, Ракеш.
Без лишних
Дипломатических депеш
Сверх нормы поставляет нам уран,
А мы ему по-тихому ракеты.
Чуть что, водопроводный кран
Прикрыть и… Намасте! Приветы!
Ну, может быть ещё раммин.
У нас там всходы унесённых зёрен.
Мы разные, но путь туда проторен.
К тому же, этот господин
Не любит подкидного дурака,
И вера для него, во всяком случае, пока,
Не колокол немой без языка.
Пожалуй, это всё.
Не на ЕЭС же нам надежды возлагать.
Ксенсы привычку взяли лгать,
На стульях нескольких пытаясь разместиться.
При этом пан Томчак боится
Седло родное разорвать.
И не имея недр богатств,
Томчак – фигляр-политикан
Содружество на раз продаст,
Прогнётся под мелькан.
Но он хитёр, нет, строит хитреца.
Ксенс на Совете не был нем.
Юлил и торговался… Только чем?
Мне всё-таки пока не ясно до конца…
Но я сумею сделать вывод.
Отече Ипполит пошёл к дверям на выход.
– Ну-с, а остальным я поделюсь с Творцом.
– Пропала экспедиция…
– Потом.
7
На Марсе не найти следов
Замшелых стен старинных крепостей,
Фамильных замков, переделанных в музей,
Мостов через защитный ров,
Чугунных кованых цепей.
Высоких башен, красных черепиц,
Ступеней вверх, закрученных в спираль.
Засовов на дверях, заплаканных девиц,
Смотрящих с грустью вдаль.
Сырых подвалов, каменных мешков…
Зажегся свет, стал слышен звук шагов,
Неясный гомон в сводах коридора.
Потом обрывки разговора.
И наконец, отчётливый вопрос:
«Молчит? Валяет дурака? Что показал допрос?»
Перед одной из запертых дверей
Остановилась группа одинаковых людей.
Высокие, все в форме цвета хаки,
На поясе есть что-то в кобуре.
За пояс заткнуты нунчаки.
Шевронов не видать нигде.
Бойцы сопровождали две фигуры
Монахов грузных. Их тонзуры
Лоснились в серебре
От света ртутных ламп.
Один монах засуетился,
Сорвал с замка какой-то штамп.
Затем с поклоном отстранился.
– Любезный, пан Томчак, входите.
Вот стол, удобный стул.
Вот дело. Водички может быть хотите?
Он ксенсу папку протянул.
– Задержанного можно приводить?
– Конечно. Я хотел тебя спросить:
Второго ходока допрос не начинался?
Я бредом просто зачитался.
Он может говорить?
– Больной, не приходя в сознание, скончался.
Теперь он ничего не сможет объяснить.
Пока ведут, прошу у пана слово,
Вопросец, в общем, небольшой.
– Не мямли, сизый голубь.
– У Собора
Народ стоит неуправляемой толпой.
Есть лозунги про власть и голод.
Ругают нецензурно…
– Вас следует учить?
Назначьте срочные работы.
Какой-нибудь там кабель проложить.
От вас мне делается дурно.
Ну что за идиоты?
Не знаете, как два и два сложить?
Раскрылась дверь.
Вошёл обычный с виду человек,
Лишь на руках смирительный бандаж.
– Итак,…
– Верните оберег.
– На нём автограф ваш.
– Я – Гена, Гена крокодил.
– Даю последний шанс.
Кто безделушку подарил?
– Единый Отце Наш.
– Ну-ну, забавный пустячок,
Всего лишь кроха-светлячок.
Но накрошился винегрет.
Ведь весит оберег не мало.
К тому же, экспертиза показала,
Что сей таинственный предмет
Из очень редкого металла.
Ценю, хвалю за силу веры,
Но только богохульные слова…
Как говорится, время делу.
Кто ложь вложил в греховные уста?!
Мужчина оберег зажал в кулак.
– Закончим, дядя, спор.
Несите хворост…
– Да что ж такое? Темнота, дурак.
Эт, раньше был костёр.
Сейчас всего один укол от хвори,
И мы продолжим интересный разговор.
Под правую лопатку
Вонзается игла.
– Как он?
– Очнулся… Всё в порядке.
Дал два, а надо полтора куба.
Тем самым дозу чуть переборщил.
И вздулась синевой у парня вена.
– Вонючий козодой!
–Я – Гена крокодил. Я Гена.
Хочу к семье, хочу домой…
Зовут Иван. Фамилия моя…
– Она мне не нужна.
Рассказывай. Не зли меня.
Где ты встречал Творца?
Глава 2
1
– На Марсе шесть часов утра
По Эйри Ноль, ноль ноль.
Инфо-канал Провинции Роса
Подкаст «Глаголь» для вас вещает.
Устами нашими достатка и тепла Творец желает,
А также, всем напоминает
О часе утренней молитвы.
По плоскому экрану побежали титры,
Но это только толерантности кивок.
Конечно, все с младых ногтей
Рецепты каш, рецепты щей,
Святые тексты знают назубок.
Иван Петрович тоже знал.
Он повернулся к образам,
Неспешным темпом стал читать,
Немного, правда, переставил и отсебятину добавил…
Немного можно не считать,
Ведь важно смыслы понимать.
Не тут-то было, не прошло.
На атомной лампадке вдруг зелёное стекло
Окрасилось в кроваво-красный цвет,
Что означало лишь одно:
Немалый штраф.
– Платить? За что? Здесь скверны нет!
Но личный кабинет
Уведомление прислал,
Что деньги в Комитет
Лояльных Дел уже списал.
– Огнём оно неправедным гори!
И шёпотом: – Стукач! Сатрап!
Свет на лампаде стал опять зелёным.
Запахло вкусным, но затем палёным:
Сломался повар-автомат,
Яичницу молитвой не спасти.
– Бедлам! Проклятье, пахнет газом.
А дикторша в платке и тёмном платье
Решает все проблемы разом:
– … Свечу угодникам поставьте…
– Сщас, брошу всё, бегу, исподнее отдам!
Что, кукла, лыбишься?
Как будто по грудям течёт елей!
– Мы переходим к ленте новостей.
На сессии Верховного Совета Волостей
В честь Отче спел церковный сводный хор…
Из дальнего угла, ведущего на задний двор,
Выходит женщина, Иванова жена,
И не сметая с туфель сор,
Ивану говорит:
– Дым коромыслом! Но не бывает дыма без огня.
– Без завтрака остались ты, да я. Но есть немного сыра…
– Заутреню я пропустила… Иван, в саду какой-то псих…
– Зато я отмолился за двоих… Так, что в саду?
Как громко называешь садом
Клочок искусственной земли,
Четыре яблони, смородины кусты,
Потом…
– Под корень топором
Все яблони снесли,
А урожай …–
Жена к глазам притронулась платком, –
– До яблочка, всё унесли.
Прекрасно зная мужа непростой характер,
Ему на плечи руки положила.
Сейчас взорвётся, он ругаться мастер.
Пусть не гигант.
Есть в нём пружинистая сила
Ответ держать на козни Сатаны.
Напротив ожиданиям жены
Спокойные звучат слова:
– Ещё просыпал соль…
Мы не должны
Творцу пенять за этот карамболь.
Не он беду припас. Послушай на экране дуру.
– …Мы от души спешим поздравить вас.
На стол поставьте зарумяненный пирог.
Спас яблочный…
– Ты поняла: сегодня продовольственный платить налог.
Чем я расплачиваться буду?
Такой давно хозяйственный уклад.
Как будто всё продумано, логично.
Тебе нарезали участок личный,
На нём выращивай хоть виноград.
Но будь любезен поделиться.
И прежде с тем, кто денно и всенощно
С небесным Богом держит связь,
Радеет о народном благе, бдит.
Над душами овец имеет власть.
Власть, что характерно, очень прочно
К своим рукам стянул Отече Ипполит.
По пирамиде вниз поток распоряжений,
А также, материальных достижений,
В которых доля есть Иванова труда.
– Опаздывать нельзя. Мне в институт пора.
Да! К сожалению, реальность такова,
Что нет страшнее катастрофы,
Чем мужику лишиться основной работы.
Вот к женщинам закон добрее,
Их труд в три раза ценится слабее,
Толкая исподволь на приусадебный клочок
Выращивать травы пучок,
Носить избытки на базар.
Такая участь большинства семейных пар.
– Появится мытАрь. Открой кубышку.
– Да я открою, Ваня, только вот детишки…
Всё сочтено до самой мелочи на месяцы вперёд.
Перед интернатом долг растёт.
Родителям послать не будет лишним…
– Понятно, но тюремный срок…
Придумаем, появятся мыслишки.
– Может, нашу развалюху-теремок… продать?
Со мной идеями делилась мама,
Мол, принята жилищная программа,
Которая коттеджному жилью
Альтернативой главной может стать.
Ну, как же мама говорила?
Да, вспомнила!
«Большая коммунальная квартира».
– Не верю я жулью.
Мамаше передай почтение моё…
А дальше ты прекрасно знаешь что.
Я ухожу. Целую. Позже позвоню.
Иван Петрович вышел на крыльцо.
Без яблонь сиротливо смотрятся три сотки.
Чужое варварство, как говорится, на лицо.
– Я этим подлецам повырываю ногти,
Подвешу за мошонки к потолку.
Уж если сам глотаешь сопли,
Уж если сам в долгу,
Другим не надо гадить на порог.
Всех тяготит
Единый продовольственный налог.
Мужчина сел в видавший виды флайер.
Закончив диагностику, дал средний газ.
«Орла» в круг ожидания направил…
Внизу под ним, куда хватало глаз,
Жилой район, как в клеточку тетрадь.
Ивану кажется, что меньше надо ждать,
Что флайеров число заметно сократилось.
Быть может это просто вздор,
Быть может всё случайно наложилось?
Обидный штраф, яичница, топор,
Святая правда, вера, лживость,
«…Мы от души спешим поздравить вас…»
Чтобы одни пеньки остались,
Руби под корень средний класс.
Своих души, чтобы чужие обосрались.
2
Похожие на клинья журавлей,
Которых в небе Марса не бывает вовсе,
Летят по пеленгу кессонных боксов
Десятки тысяч мигающих огней
От флайеров, спешащих на работу
В ближайший город.
Словно соты
Подобные Иванову массивы
Огромный мегаполис окружили.
Всего лишь несколько минут полёта
И снова под колпак.
Транспондер мзду въездную снял со счёта.
Иван косится на дорожный знак.
Нет, показалось, и свободен эшелон
До главной винтовой развязки.
С десяток вниз витков несильной тряски,
И на парковке институтской он.
Дорога в проходную через паперть,
Где нужно денежку оставить
На луч надежды жизни новой,
А также, на ремонт столовой.
«Закрытый» институт
Прямого подчинения Отече
По местным меркам вдоволь обеспечен.
Матчасть – новьё,
Сотрудники все сыты.
Но средства всё равно,
Как дождь в песочный грунт,
Где дна проверки не найдут,
Текут на подставные депозиты.
Но если всё разворовать,
Кормушку можно потерять.
Не лучше ли тогда создать
Альтруистический мираж.
И под прикрытием служить кому
Или чему угодно:
Отечеству, науке, Богу, сатане, искусству, долгу,
Тем самым умножая свой багаж.
Но совесть всё слабеет и слабеет
В жестокой не объявленной войне.
А что Иван Петрович?
Он совсем другой, скромнее,
По честности, имея прав втройне.
По записи в дипломе – крио-физик,
По книжке трудовой – дозиметрист.
К разряду мастера по шашкам очень близок,
В раллийной гонке по горам имеет приз.
В карьерном росте далеко не первый,
По головам коллег не лезет напролом.
Характер у него довольно скверный,
Но свой Петрович за приятельским столом.
Простое кредо у него:
Берёшь лопату и копаешь глубоко.
Судьба как сны. Её не выбирают,
Но и сама судьба в рулетку не играет.
Не ставит фишки на комизм или трагизм.
В случайности поверить мы должны,
Которыми она законы прикрывает.
И дело будущего понять весь механизм.
Вот кажется простое дело:
Иван Петрович поздоровался с начальником отдела.
В ответ внимательный и недовольный взор.
– Тебя, Скворцов, наш главный вызывает на ковёр.
Судьба идти.
Конечно, и у него есть косяки:
То свет забудет погасить,
Последним уходя по пятницам домой.
То зама назовёт козлом, его любовницу козой.
То позабудет цвет в горшке полить.
То с матом с кипятком уронит чайник.
Покается Иван,
И всё отпустит непосредственный начальник.
А тут какой-то непонятный фокус.
И как пройти в административный корпус?
«В такой роскошный кабинет
В спецовке заходить неловко.
Возможно, даже тараканов нет,
Чем не порадует рабочая столовка.
Прекрасные, прекрасные иконы!».
– Скворцов Иван Петров? Мы не знакомы...
– Я был немного занят, Владыко Генеральный.
– На свете много языков, а ты избрал нахальный.
Хвала Творцу, понятно, почему.
Стой там, Иван.
По твоему лицу гуляют тени беспокойства.
Расслабься... На тебя есть виды, даже план
Почётного ответственного свойства.
– Как на голову снег.
Но миллионы смотрятся достойно.
Хотя бы из моих коллег...
– Молчи! Прискорбно,
Что к дерзноте прибавилась строптивость.
И не понятна мне Творца немилость,
Кого назвал искусственный машинный интеллект.
Я не устану повторять, что в этот инструмент
Искусно и искусственно запрятан бес.
Что недалёк критический момент...
– Владыко, на дворе технический и нравственный прогресс...
- Опять наперекор... Всё с ведома Творца.
На это денно, нощно уповаю я.
– И я.
– Хоть в этом мы сошлись.
Но время дорого, мы отвлеклись.
Хотим, Иван, тебя послать... Нет-нет, гораздо ближе.
Ваня, сядь.
Возьми вон тот пакет под сургучом.
Там файловый архив под зашифрованным графическим ключом.
Подробно всё изложено: что? как? зачем?
Моя задача, не касаясь тайных схем
Лишь сообщить,
Что надобно, Иван, тебе отбыть
В составе экспедиции пяти Провинций.
Я знаю, ты впервые за границей.
И вот, что хочется сказать:
Родную Матушку-Росу
Один ты будешь представлять.
Смотри не посрами, дерьмом спецуху не загадь.
Иначе, голову снесу.
А если дураком не будешь,
Достаток для семьи добудешь.
Я вижу, стал хвостом от радости вилять.
Иди уже
С Творцом в душе
Командировку оформлять.
3
За месяц до того,
Как озадаченный и радостный Иван
Сошёл с начальственных ковров,
На мирно спящий вахтенный экран
Пришёл тревожный нотис из десятка слов.
Нет, на матке-корабле всё безопасно,
А что внизу, на Марсе? То пока неясно.
В привычных очертаниях ничто не изменилось,
Однако в тексте говорилось,
Что в метрике планетного пространства
Был зафиксирован игольчатый пробой,
Как будто волн текущих постоянство
Нарушил каменный прибой.
Судить по датчикам, то очевидно…
По датчикам? В иллюминатор видно,
Что грозный бог внезапно получил нокаут.
Столь был обширен энергетический блэкаут.
Погасли купола, остановилось производство,
Нарушилось войсками руководство…
Вся жизнь придвинулась к критической черте…
Прошла минута…Полторы…Почти что две…
Включилось всё одновременно, мигом, разом.
Мир снова покатился к лучшим временам.
Четыре миллиарда душ, слегка отравленные страхом,
Вернулись к будничным делам.
– Не сходится, – сказал команде капитан
Земного корабля разведки.
– По данным бортовой информационной сетки
У них включения резервов ждут
Как минимум одиннадцать минут.
И то, ступенчатым каскадом
От магистрали магистраль.
Ну, кто придумает мораль?
Бурлящим водопадом
Все зашумели разом, загалдели.
