- Алика, - позвала я проснувшуюся служанку, - доставай корзинку.
Как оказалось, есть в дороге не очень удобно, особенно, когда едешь в часто трясущейся карете, но возможно. Бутерброды с сыром и мясом слегка утолили голод и, как ни странно, уменьшили панику.
Успокоившись, я все же смогла уснуть, привалившись спиной к одному из сидений.
Длинные стеклянные лабиринты, из которых нет выхода, знакомые и незнакомые лица снаружи, со злорадством наблюдавшие за тем, как я безрезультатно мечусь из коридора в коридор, постоянные тупики, чудовища, протягивавшие ко мне свои лапы… Я искала и не находила выхода, кричала, плакала…
- Селенира, - позвало вдруг одно из чудовищ, - Селенира, проснись!
Меня чуть встряхнули, и я открыла глаза.
- Приехали, - сообщил Шарон, пристально глядя мне в лицо, - вытирай слезы и выходи. Переночуем на постоялом дворе.
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю,
Но тоска во мне — слишком вечная,
Чтоб была ты мне — первой
встречною…
Вижу я по губам - извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется - приступом!
Марина Цветаева. «Ты проходишь своей дорогою»
На улице смеркалось. Солнце уже ушло за далекий горизонт, тьма медленно опускалась на землю, нежно укутывая ее толстым темно-синим покрывалом. В окрестностях двора не было слышно ни звука. В остатках дневного света мы всей компанией зашли внутрь.
Постоялый двор выглядел так же скромно, как его изображали в любых исторических фильмах: грубо сколоченная деревянная мебель, деревянная же стойка с хозяином двора за ней, под потолком развешены разнообразные пучки трав для приправ и связки овощей, окна занавешены простенькими ситцевыми занавесками в цветочек. В общем, ничего примечательного. Единственное отличие – шары под потолком. Если замок в основном освещался скупо, свет давали только факелы на стенах, то здесь свет шел из круглых матовых шаров, висевших под потолком. Насколько я поняла, «работали» они на магии. Оставалось только догадываться, почему такое же освещение не использовалось повсеместно в замке.
Я не особо следила за тем, что заказывал Шарон подбежавшему к нам и угодливо кланявшемуся трактирщику, невысокому мужчине средних лет, пузатому и лысому. Меня больше интересовала обстановка двора. Мы оказались единственными его посетителями, смогли выбрать столы для ужина и рассесться, как удобно. Не все, конечно. Лоран сидел со служанками. С излишне прямой спиной, застывшей на лице маской пренебрежения ко всем окружающим, он напоминал живую статую. Я как будто слышала скрип его зубов, хотя челюсти и не были сжаты. Его самолюбие страдало от того, что ни аристократы в лице Шарона и меня, ни солдаты не пожелали делить с ним пищу. Артар – позорное клеймо на всю жизнь. Тот, кого постоянно сторонятся люди любого класса. Думаю, и служанки отказались бы есть за одним с ним столом, если бы рядом не сидели мы с Шароном. Вряд ли для обитателей замка были секретом не до конца сложившиеся отношения между врачом и их госпожой.
- Селенира, - отвлек меня от размышлений Шарон, - поешь, тебе надо подкрепиться.
Я автоматически кивнула, все еще занятая своими мыслями.
- Селенира.
Я недовольно поморщилась.
- Мы с Аликой ели в карете. Я не голодна, Шарон.
- Да неужели? – насмешливо поинтересовался он. – И поэтому у тебя сейчас бурчит в животе?
Я покраснела. Мой желудок очень не вовремя решил опровергнуть мои слова.
Мясное рагу, густая вязкая каша, похожая по вкусу на тыквенную, сдобные булочки, стакан морса. Я ела, не ощущая вкуса. Усталость, страх перед будущим, недовольство сложившейся ситуацией и моей незавидной ролью в ней мешали наслаждаться ужином.
Все в таком же задумчивом настроении я поднялась в свою комнату, вымылась с помощью служанок в невысоком жестяном тазу, любезно предоставленном трактирщиком, переоделась в плотную длинную ночную рубашку и легла спать. Впрочем, уснуть мне не удалось: не успела я расслабиться и выбросить из головы мешавшие отдыхать проблемы, как по всему постоялому двору вдруг разнесся жуткий вой.
Подскочила я высоко, спасибо натренированному телу. Резко опустившись на кровать, ударилась всем, чем было можно, о жесткий каркас и, не сдержавшись, грязно выругалась. Вой повторился. По телу пробежал табун мурашек.
- Убью, - мрачно пообещала я сама себе, вставая с кровати и растирая руки, ноги и спину. В душе бушевал ураган эмоций: страх смешал с недовольством, раздражение – с любопытством. А еще хотелось собственными холеными руками попробовать придушить того, кто посмел нарушить сон моего сиятельства. В общем, в коридоре я оказалась, пылая жаждой мщения.
- Ронара, идите к себе, - Лоран, как будто дежурил у моей двери, появился мгновенно, перегородил дорогу: губы сжаты, глаза недовольно сверкают, одет по-дорожному. Он что, не раздевался еще? – Солдаты сами со всем разберутся.
Я хотела было ответить, но внизу раздались крики и шум.
- Ронара!
Я прищурилась:
- Вы же врач, нет? Так почему вы…
Вой повторился. Да что там вообще происходит?!
Оттолкнув в сторону явно не ожидавшего от меня такой прыти Лорана, я метнулась к ограждению: спускаться не стану, но надо же понять…
Наверху шары горели слабо, коридор был практически полностью погружен в полумрак. А вот внизу, в общем зале, все освещалось намного лучше. Пятеро стражников и Шарон окружили метавшееся в их кольце непонятное существо: высокое, сгорбленное, покрытое густой шерстью, оно тщетно пыталось вырваться, угрожающе шипело и изредка бросалось на мою охрану.
- Нестабильный оборотень опасен, ронара. Идите в свою комнату.
Лоран стоял за спиной, буквально дышал в затылок, четко проговаривая каждое слово, и от звука его голоса, немного хрипловатого, будто сильно натруженного, у меня бегали по телу мурашки не хуже, чем от воя оборотня. Да что там мурашки. Казалось, что каждый волосок на теле вставал дыбом, едва я слышала этот голос, причем так близко ко мне.
- Отойдите, - я заставила себя говорить спокойно, с безразличием. – Вы нарушаете мое личное пространство. Лоран!
Только после оклика он неохотно повиновался. Послышались шаги. Я считала. Один, два, три. Встал. Что ж, хоть так. Я повернулась и, стараясь держать дистанцию между мной и Лораном, направилась в свою комнату. Нестабильный оборотень. Боже, куда я попала…
В комнате я, закрыв дверь на защелку, обессиленно привалилась к стене. Вот и пойми, кто опасней: непонятный оборотень, воющий внизу, или сгорающий от страсти артар наверху. Селенира, ты трусливо сбежала, а я теперь понятия не имею, как выпутаться из этой ситуации!
Как правая и левая рука —
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежны, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встаёт — и бездна пролегла
От правого — до левого крыла!
Марина Цветаева. «Как правая и левая рука»
Остаток ночи прошел на удивление спокойно. Вой скоро затих, спать ничего не мешало. Я тщательно гнала от себя мысли о дальнейшей судьбе оборотня. Утром выяснилось, что солдаты связали его и уложили спать в кладовке.
- Пить меньше надо, особенно в полнолуние, - ворчал Шарон, спускаясь вместе со мной в общий зал.
Там нас уже ждал сюрприз, по мне, не особо приятный: за завтраком к нам присоединились новые клиенты хозяина двора. Высокий, красивый, можно сказать, смазливый, сероглазый блондин и холеная, явно посвящавшая все свободное время уходу за собой любимой голубоглазая брюнетка как будто сошли с земных глянцевых журналов, если, конечно, делать скидку на их наряды. Длинному закрытому ярко-голубому платью и кокетливо выглядывавшим из-под него кожаным туфлям в тон явно не хватало для завершения образа боа на плечи, а молочного цвета рубашке под зеленым камзолом – золотых иди платиновых запонок. Одинаковые приторные улыбки и фамильное сходство между вновь прибывшими давали понять, что перед нами брат и сестра.
- Ронар, ронара, - мужчина целенаправленно подошел к нашему столику, ведя за собой за руку, будто на поводу, сестру. Они оба поздоровались, сложив руки на груди, - позвольте присоединиться к вам. Всегда рад в поездке встретить приятных собеседников.
«И как ему плохо не стало от такой приторности в улыбке», - думала я, краем глаза наблюдая за Лораном. Ему новенькие пришлись не по душе. В блондине он сразу почувствовал соперника и заиграл желваками. Из глаз разве что молнии не сыпались.
Шарон между тем успел завязать светскую беседу с вновь прибывшими и даже выяснил, что блондина зовут Нарон, а его сестру – Карина. Они оба явно что-то скрывали и попали сюда далеко не случайно, решила я про себя, слишком искусственно вели себя, будто играли навязанные им и плохо выученные роли.
Поддерживать ни к чему не обязывающую беседу я не умела – на Земле считала себя глубоким интровертом и общалась по своей воле только с матерью, а вынужденно – с коллегами и учениками. Поэтому Шарон отдувался за нас двоих, демонстрируя навыки светского общения. Я же ела молча. Хлеб, мясо, сыр, колбаски, мед, морс – еда была незамысловатой, но сытной. Вряд ли ее хватило бы до ужина, но полдня точно можно было не заботиться о пропитании.
Уйдя глубоко в свои мысли, я пропустила, каким образом Нарон и Карина навязались к нам в спутники, а потому была просто поставлена перед неприятным фактом: дальше в «моей» карете мы едем уже втроем – я, служанка и Карина.
Новая попутчица оказалась не в меру болтливой. Она пыталась меня расшевелить многочисленными пространными разговорами об изменчивой погоде, градом вопросов о столице, в которой собиралась побывать, по ее словам, впервые, об императорском дворе и современной моде. Я отвечала односложно или кивала. Девушка мне не нравилась. Чувствовалась в ней фальшь. Карина лебезила и заискивала передо мной, но при этом один или два раза я ловила с ее стороны взгляды, полные отчаянной злобы. Привычка отсеивать лишнее, выработанная во время работы в школе, помогала не заострять внимание на болтовне спутницы. Ехала бы я одна, уже давно открыла бы книгу. А тут и невежливо, и вопросы возникнут: с чего это образованной, грамотной герцогине по очередному кругу изучать мифы и легенды своего мира?
К обеду от постоянной, не замолкавшей трескотни Карины у меня разболелась голова. Вслед за ней начал возмущаться желудок, напоминая, что времени прошло немало, и пора бы его накормить. Потом к горлу подкатила тошнота. Через несколько минут меня рвало у обочины дороги всем съеденным завтраком.
- Укачало, - равнодушно пожала я плечами в ответ на встревоженный взгляд Шарона, когда все закончилось.
Обеспокоенность Лорана я привычно проигнорировала, Нарону на его «сладкую» улыбку ответила хмурым взглядом и неохотно вернулась в карету.
Дальше ехали молча. Карина пару раз пыталась что-то сказать, но каждый раз вовремя прикусывала язык. Я пила воду из железной фляги и мечтала об очередном постоялом дворе. Настроение из отвратного переползло к отметке: «убью всех и жалеть не буду».
Когда, наконец, Шарон дал приказ останавливаться, я с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из кареты самостоятельно.
- Селенира, - отвел меня в сторону Шарон, едва мы зашли в общий зал, - нельзя так открыто выказывать недоверие нашим спутникам.
- Я не выказываю, - недовольно дернула я плечом, - я его не чувствую, это самое доверие. Что им от нас надо? Хочешь сказать, здесь настолько опасные дороги, чтобы ездить всей толпой? Эта девчонка молчать совсем не умеет. Или не хочет. Ты же понимаешь, что так просто мне не стало бы плохо?
- Хочешь сказать, она попыталась навести на тебя порчу? – нахмурился Шарон.
Вообще-то, я имела в виду другое, но в данном случае лишь неопределенно пожала плечами. Пусть думает, как хочет.
Ужинала я в своей комнате, вместе с личной служанкой. Алика тоже казалась уставшей, и я не удивилась бы, узнав, что поведение новой спутницы утомило и ее.
На этот раз никакой оборотень спать нам не мешал, поэтому, вымывшись в тазу и переодевшись из дорожного платья в ночную рубашку, я с чистой совестью уплыла в объятия Морфея.
Приснился мне мужчина, высокий, статный, красивый, с правильными чертами лица, густыми черными волосами и карими глазами. Он грустно улыбнулся, посмотрев на меня:
- Не упрямься, не надо. Тебе все равно не переиграть судьбу. Не отказывай ему. Вы будете счастливы вместе.
Мужчина исчез, я проснулась. И что это было?
…Я бы хотела жить с Вами в маленьком городе,
Где вечные сумерки, и вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице
Тонкий звон старинных часов — словно капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды —
Флейта,
И сам флейтист в окне,
И большие тюльпаны на окнах.
И, может быть, Вы бы даже меня не любили…
Марина Цветаева. «Я бы хотела жить с Вами в маленьком городе»
Третий и четвертый дни поездки ничем особенным мне не запомнились. Дорога из окна кареты казалась одной бесконечной серой лентой с редкими вкраплениями разноцветных садов и полей. Я даже не смогла толком рассмотреть, мимо чего мы проезжали, – животные ехали, может, не особо быстро, но без остановки, а потому впечатления сливались друг с другом. Большей частью мы втроем проводили время в тишине: Карина после моего «приступа» стала тише воды ниже травы, лишний раз ко мне не обращалась, сидела, погруженная в какие-то свои думы. А вот ее брат по утрам и вечерам становился с каждый днем все напористей. Внешне, конечно, приличия соблюдались, но вел себя Нарон с явным намеком на более близкие отношения. Был бы женщиной, давно на колени запрыгнул бы и рукой шею обвил, чтобы жертва не сбежала. А так, лишь упорно стрелял глазками, продолжал сладко улыбаться и пару раз пытался остаться со мной наедине. Его не остановили ни мое имя, ни титул. У меня складывалось впечатление, что наша встреча не была случайной. Правда, понять мотивов его поведения я не могла: у меня не укладывалось в голове, как можно добровольно стать мужем той, у кого спутники жизни умирают максимум через три года. И ладно бы это была только моя особенность. Но нет, проклятие лежало на всем роду. Ни один мужчина не выживал. На что рассчитывал Нарон, я не понимала, а потому старалась держаться от него подальше с молчаливого одобрения Шарона. Он сам после моего «приступа» изменил отношение к нашим попутчикам, смотрел на них с подозрением, отвечал на расспросы Нарона скупо и не стремился завязывать дружеские отношения.
Непонятный мужчина мне больше не снился, и я рада была хотя бы этой малости: не хотела разгадывать еще и эту загадку.
Утром пятого дня, спустившись в общий зал очередного постоялого двора, не отличавшегося ничем от своих предшественников, я с удивлением наблюдала непонятную сцену: Шарон успокаивал горячившегося Нарона, что-то тихо говорившего моему начальнику охраны. Судя по тону, наш спутник пытался угрожать. Но удивительным было не это, а то, что и он, и Лоран красовались чуть ли не симметричными повреждениями на лицах: синяки под глазами, разбитые губы, запекшаяся под носами кровь. Похоже, я пропустила драку.
- Ронара, - едва увидев меня, Нарон снова превратился в галантного кавалера, попытался даже улыбнуться и тут же поморщился из-за разбитой губы, - прошу простить меня из-за ненадлежащего вида…
Как оказалось, есть в дороге не очень удобно, особенно, когда едешь в часто трясущейся карете, но возможно. Бутерброды с сыром и мясом слегка утолили голод и, как ни странно, уменьшили панику.
Успокоившись, я все же смогла уснуть, привалившись спиной к одному из сидений.
Длинные стеклянные лабиринты, из которых нет выхода, знакомые и незнакомые лица снаружи, со злорадством наблюдавшие за тем, как я безрезультатно мечусь из коридора в коридор, постоянные тупики, чудовища, протягивавшие ко мне свои лапы… Я искала и не находила выхода, кричала, плакала…
- Селенира, - позвало вдруг одно из чудовищ, - Селенира, проснись!
Меня чуть встряхнули, и я открыла глаза.
- Приехали, - сообщил Шарон, пристально глядя мне в лицо, - вытирай слезы и выходи. Переночуем на постоялом дворе.
Глава 10
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю,
Но тоска во мне — слишком вечная,
Чтоб была ты мне — первой
встречною…
Вижу я по губам - извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется - приступом!
Марина Цветаева. «Ты проходишь своей дорогою»
На улице смеркалось. Солнце уже ушло за далекий горизонт, тьма медленно опускалась на землю, нежно укутывая ее толстым темно-синим покрывалом. В окрестностях двора не было слышно ни звука. В остатках дневного света мы всей компанией зашли внутрь.
Постоялый двор выглядел так же скромно, как его изображали в любых исторических фильмах: грубо сколоченная деревянная мебель, деревянная же стойка с хозяином двора за ней, под потолком развешены разнообразные пучки трав для приправ и связки овощей, окна занавешены простенькими ситцевыми занавесками в цветочек. В общем, ничего примечательного. Единственное отличие – шары под потолком. Если замок в основном освещался скупо, свет давали только факелы на стенах, то здесь свет шел из круглых матовых шаров, висевших под потолком. Насколько я поняла, «работали» они на магии. Оставалось только догадываться, почему такое же освещение не использовалось повсеместно в замке.
Я не особо следила за тем, что заказывал Шарон подбежавшему к нам и угодливо кланявшемуся трактирщику, невысокому мужчине средних лет, пузатому и лысому. Меня больше интересовала обстановка двора. Мы оказались единственными его посетителями, смогли выбрать столы для ужина и рассесться, как удобно. Не все, конечно. Лоран сидел со служанками. С излишне прямой спиной, застывшей на лице маской пренебрежения ко всем окружающим, он напоминал живую статую. Я как будто слышала скрип его зубов, хотя челюсти и не были сжаты. Его самолюбие страдало от того, что ни аристократы в лице Шарона и меня, ни солдаты не пожелали делить с ним пищу. Артар – позорное клеймо на всю жизнь. Тот, кого постоянно сторонятся люди любого класса. Думаю, и служанки отказались бы есть за одним с ним столом, если бы рядом не сидели мы с Шароном. Вряд ли для обитателей замка были секретом не до конца сложившиеся отношения между врачом и их госпожой.
- Селенира, - отвлек меня от размышлений Шарон, - поешь, тебе надо подкрепиться.
Я автоматически кивнула, все еще занятая своими мыслями.
- Селенира.
Я недовольно поморщилась.
- Мы с Аликой ели в карете. Я не голодна, Шарон.
- Да неужели? – насмешливо поинтересовался он. – И поэтому у тебя сейчас бурчит в животе?
Я покраснела. Мой желудок очень не вовремя решил опровергнуть мои слова.
Мясное рагу, густая вязкая каша, похожая по вкусу на тыквенную, сдобные булочки, стакан морса. Я ела, не ощущая вкуса. Усталость, страх перед будущим, недовольство сложившейся ситуацией и моей незавидной ролью в ней мешали наслаждаться ужином.
Все в таком же задумчивом настроении я поднялась в свою комнату, вымылась с помощью служанок в невысоком жестяном тазу, любезно предоставленном трактирщиком, переоделась в плотную длинную ночную рубашку и легла спать. Впрочем, уснуть мне не удалось: не успела я расслабиться и выбросить из головы мешавшие отдыхать проблемы, как по всему постоялому двору вдруг разнесся жуткий вой.
Подскочила я высоко, спасибо натренированному телу. Резко опустившись на кровать, ударилась всем, чем было можно, о жесткий каркас и, не сдержавшись, грязно выругалась. Вой повторился. По телу пробежал табун мурашек.
- Убью, - мрачно пообещала я сама себе, вставая с кровати и растирая руки, ноги и спину. В душе бушевал ураган эмоций: страх смешал с недовольством, раздражение – с любопытством. А еще хотелось собственными холеными руками попробовать придушить того, кто посмел нарушить сон моего сиятельства. В общем, в коридоре я оказалась, пылая жаждой мщения.
- Ронара, идите к себе, - Лоран, как будто дежурил у моей двери, появился мгновенно, перегородил дорогу: губы сжаты, глаза недовольно сверкают, одет по-дорожному. Он что, не раздевался еще? – Солдаты сами со всем разберутся.
Я хотела было ответить, но внизу раздались крики и шум.
- Ронара!
Я прищурилась:
- Вы же врач, нет? Так почему вы…
Вой повторился. Да что там вообще происходит?!
Оттолкнув в сторону явно не ожидавшего от меня такой прыти Лорана, я метнулась к ограждению: спускаться не стану, но надо же понять…
Наверху шары горели слабо, коридор был практически полностью погружен в полумрак. А вот внизу, в общем зале, все освещалось намного лучше. Пятеро стражников и Шарон окружили метавшееся в их кольце непонятное существо: высокое, сгорбленное, покрытое густой шерстью, оно тщетно пыталось вырваться, угрожающе шипело и изредка бросалось на мою охрану.
- Нестабильный оборотень опасен, ронара. Идите в свою комнату.
Лоран стоял за спиной, буквально дышал в затылок, четко проговаривая каждое слово, и от звука его голоса, немного хрипловатого, будто сильно натруженного, у меня бегали по телу мурашки не хуже, чем от воя оборотня. Да что там мурашки. Казалось, что каждый волосок на теле вставал дыбом, едва я слышала этот голос, причем так близко ко мне.
- Отойдите, - я заставила себя говорить спокойно, с безразличием. – Вы нарушаете мое личное пространство. Лоран!
Только после оклика он неохотно повиновался. Послышались шаги. Я считала. Один, два, три. Встал. Что ж, хоть так. Я повернулась и, стараясь держать дистанцию между мной и Лораном, направилась в свою комнату. Нестабильный оборотень. Боже, куда я попала…
В комнате я, закрыв дверь на защелку, обессиленно привалилась к стене. Вот и пойми, кто опасней: непонятный оборотень, воющий внизу, или сгорающий от страсти артар наверху. Селенира, ты трусливо сбежала, а я теперь понятия не имею, как выпутаться из этой ситуации!
Глава 11
Как правая и левая рука —
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежны, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встаёт — и бездна пролегла
От правого — до левого крыла!
Марина Цветаева. «Как правая и левая рука»
Остаток ночи прошел на удивление спокойно. Вой скоро затих, спать ничего не мешало. Я тщательно гнала от себя мысли о дальнейшей судьбе оборотня. Утром выяснилось, что солдаты связали его и уложили спать в кладовке.
- Пить меньше надо, особенно в полнолуние, - ворчал Шарон, спускаясь вместе со мной в общий зал.
Там нас уже ждал сюрприз, по мне, не особо приятный: за завтраком к нам присоединились новые клиенты хозяина двора. Высокий, красивый, можно сказать, смазливый, сероглазый блондин и холеная, явно посвящавшая все свободное время уходу за собой любимой голубоглазая брюнетка как будто сошли с земных глянцевых журналов, если, конечно, делать скидку на их наряды. Длинному закрытому ярко-голубому платью и кокетливо выглядывавшим из-под него кожаным туфлям в тон явно не хватало для завершения образа боа на плечи, а молочного цвета рубашке под зеленым камзолом – золотых иди платиновых запонок. Одинаковые приторные улыбки и фамильное сходство между вновь прибывшими давали понять, что перед нами брат и сестра.
- Ронар, ронара, - мужчина целенаправленно подошел к нашему столику, ведя за собой за руку, будто на поводу, сестру. Они оба поздоровались, сложив руки на груди, - позвольте присоединиться к вам. Всегда рад в поездке встретить приятных собеседников.
«И как ему плохо не стало от такой приторности в улыбке», - думала я, краем глаза наблюдая за Лораном. Ему новенькие пришлись не по душе. В блондине он сразу почувствовал соперника и заиграл желваками. Из глаз разве что молнии не сыпались.
Шарон между тем успел завязать светскую беседу с вновь прибывшими и даже выяснил, что блондина зовут Нарон, а его сестру – Карина. Они оба явно что-то скрывали и попали сюда далеко не случайно, решила я про себя, слишком искусственно вели себя, будто играли навязанные им и плохо выученные роли.
Поддерживать ни к чему не обязывающую беседу я не умела – на Земле считала себя глубоким интровертом и общалась по своей воле только с матерью, а вынужденно – с коллегами и учениками. Поэтому Шарон отдувался за нас двоих, демонстрируя навыки светского общения. Я же ела молча. Хлеб, мясо, сыр, колбаски, мед, морс – еда была незамысловатой, но сытной. Вряд ли ее хватило бы до ужина, но полдня точно можно было не заботиться о пропитании.
Уйдя глубоко в свои мысли, я пропустила, каким образом Нарон и Карина навязались к нам в спутники, а потому была просто поставлена перед неприятным фактом: дальше в «моей» карете мы едем уже втроем – я, служанка и Карина.
Новая попутчица оказалась не в меру болтливой. Она пыталась меня расшевелить многочисленными пространными разговорами об изменчивой погоде, градом вопросов о столице, в которой собиралась побывать, по ее словам, впервые, об императорском дворе и современной моде. Я отвечала односложно или кивала. Девушка мне не нравилась. Чувствовалась в ней фальшь. Карина лебезила и заискивала передо мной, но при этом один или два раза я ловила с ее стороны взгляды, полные отчаянной злобы. Привычка отсеивать лишнее, выработанная во время работы в школе, помогала не заострять внимание на болтовне спутницы. Ехала бы я одна, уже давно открыла бы книгу. А тут и невежливо, и вопросы возникнут: с чего это образованной, грамотной герцогине по очередному кругу изучать мифы и легенды своего мира?
К обеду от постоянной, не замолкавшей трескотни Карины у меня разболелась голова. Вслед за ней начал возмущаться желудок, напоминая, что времени прошло немало, и пора бы его накормить. Потом к горлу подкатила тошнота. Через несколько минут меня рвало у обочины дороги всем съеденным завтраком.
- Укачало, - равнодушно пожала я плечами в ответ на встревоженный взгляд Шарона, когда все закончилось.
Обеспокоенность Лорана я привычно проигнорировала, Нарону на его «сладкую» улыбку ответила хмурым взглядом и неохотно вернулась в карету.
Дальше ехали молча. Карина пару раз пыталась что-то сказать, но каждый раз вовремя прикусывала язык. Я пила воду из железной фляги и мечтала об очередном постоялом дворе. Настроение из отвратного переползло к отметке: «убью всех и жалеть не буду».
Когда, наконец, Шарон дал приказ останавливаться, я с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из кареты самостоятельно.
- Селенира, - отвел меня в сторону Шарон, едва мы зашли в общий зал, - нельзя так открыто выказывать недоверие нашим спутникам.
- Я не выказываю, - недовольно дернула я плечом, - я его не чувствую, это самое доверие. Что им от нас надо? Хочешь сказать, здесь настолько опасные дороги, чтобы ездить всей толпой? Эта девчонка молчать совсем не умеет. Или не хочет. Ты же понимаешь, что так просто мне не стало бы плохо?
- Хочешь сказать, она попыталась навести на тебя порчу? – нахмурился Шарон.
Вообще-то, я имела в виду другое, но в данном случае лишь неопределенно пожала плечами. Пусть думает, как хочет.
Ужинала я в своей комнате, вместе с личной служанкой. Алика тоже казалась уставшей, и я не удивилась бы, узнав, что поведение новой спутницы утомило и ее.
На этот раз никакой оборотень спать нам не мешал, поэтому, вымывшись в тазу и переодевшись из дорожного платья в ночную рубашку, я с чистой совестью уплыла в объятия Морфея.
Приснился мне мужчина, высокий, статный, красивый, с правильными чертами лица, густыми черными волосами и карими глазами. Он грустно улыбнулся, посмотрев на меня:
- Не упрямься, не надо. Тебе все равно не переиграть судьбу. Не отказывай ему. Вы будете счастливы вместе.
Мужчина исчез, я проснулась. И что это было?
Глава 12
…Я бы хотела жить с Вами в маленьком городе,
Где вечные сумерки, и вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице
Тонкий звон старинных часов — словно капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды —
Флейта,
И сам флейтист в окне,
И большие тюльпаны на окнах.
И, может быть, Вы бы даже меня не любили…
Марина Цветаева. «Я бы хотела жить с Вами в маленьком городе»
Третий и четвертый дни поездки ничем особенным мне не запомнились. Дорога из окна кареты казалась одной бесконечной серой лентой с редкими вкраплениями разноцветных садов и полей. Я даже не смогла толком рассмотреть, мимо чего мы проезжали, – животные ехали, может, не особо быстро, но без остановки, а потому впечатления сливались друг с другом. Большей частью мы втроем проводили время в тишине: Карина после моего «приступа» стала тише воды ниже травы, лишний раз ко мне не обращалась, сидела, погруженная в какие-то свои думы. А вот ее брат по утрам и вечерам становился с каждый днем все напористей. Внешне, конечно, приличия соблюдались, но вел себя Нарон с явным намеком на более близкие отношения. Был бы женщиной, давно на колени запрыгнул бы и рукой шею обвил, чтобы жертва не сбежала. А так, лишь упорно стрелял глазками, продолжал сладко улыбаться и пару раз пытался остаться со мной наедине. Его не остановили ни мое имя, ни титул. У меня складывалось впечатление, что наша встреча не была случайной. Правда, понять мотивов его поведения я не могла: у меня не укладывалось в голове, как можно добровольно стать мужем той, у кого спутники жизни умирают максимум через три года. И ладно бы это была только моя особенность. Но нет, проклятие лежало на всем роду. Ни один мужчина не выживал. На что рассчитывал Нарон, я не понимала, а потому старалась держаться от него подальше с молчаливого одобрения Шарона. Он сам после моего «приступа» изменил отношение к нашим попутчикам, смотрел на них с подозрением, отвечал на расспросы Нарона скупо и не стремился завязывать дружеские отношения.
Непонятный мужчина мне больше не снился, и я рада была хотя бы этой малости: не хотела разгадывать еще и эту загадку.
Утром пятого дня, спустившись в общий зал очередного постоялого двора, не отличавшегося ничем от своих предшественников, я с удивлением наблюдала непонятную сцену: Шарон успокаивал горячившегося Нарона, что-то тихо говорившего моему начальнику охраны. Судя по тону, наш спутник пытался угрожать. Но удивительным было не это, а то, что и он, и Лоран красовались чуть ли не симметричными повреждениями на лицах: синяки под глазами, разбитые губы, запекшаяся под носами кровь. Похоже, я пропустила драку.
- Ронара, - едва увидев меня, Нарон снова превратился в галантного кавалера, попытался даже улыбнуться и тут же поморщился из-за разбитой губы, - прошу простить меня из-за ненадлежащего вида…
