Ночь 6. Свобода
Девушка вновь проснулась на своей кровати: из окна лился непонятный, похожий на дневной свет. Часть привычной рутины поглотила эта странная псевдореальность. Да, всё подряд из реальности сознание запоминает не особо охотно, происходящее — точно не норма. Тем более идти точно зная, куда, тоже странно, учитывая, что раньше в этих местах никогда не был.
Дом... пыльная дорога... какая-то пожарная лестница... скрипучая дверь... Помещение напоминало старинную антикварную лавку: множество различных старинных вещей, принадлежащих разным эпохам и цивилизациям. Смазанные незнакомцы с фырчанием проходили мимо. Сам сероглазка сидел на краю стола, изучая какие-то записи в блокноте, и опять курил какую-то дрянь. Видимо, у него это отработанный способ для усиления мыслительной деятельности.
— Эй! Сероглазка!.. — мужчина встрепенулся, в немом удивлении рассматривая бледную девушку, которой совсем здесь не место в его понимании.
— Ты мне снишься?
— Нет, как видишь, мы всё ещё… там… тут… — мелочь прячет изменившуюся руку за спину, натягивая рукав свитера пониже. Наверно, скоро она восстановится. По крайней мере, девушка на это надеялась.
— Ладно… — парень затушил сигарету, вставая, — сейчас позову остальных, жди здесь.
Путь назад оказался значительно проще: она провела их через зеркало лавки в свой дом. Как она это сделала? Она сама не понимала. Время, словно, замерло, уступив место иной силе. Девушка привела их к двери в гостиную на первом этаже. Стоило ей протянуть руки к створкам, как те дрогнули. Отступив на шаг, она начала медленно разводить руки в стороны. И в этот момент и вторая рука тоже обзавелась знакомыми синими когтями. Когда двери стали безостановочно дрожать, она развела ладони в стороны рывком — створки ударились о стены, не издав и звука. Не было и большей части привычной мебели из реальности. Мелочь не видела ни малейшей необходимости тратить на это свои силы.
— Идите за мной, я знаю, как вы можете вернуться, — она сделала шаг за порог, и остальные пошли за ней, кто-то уверенно (истерло и тихоня), кто-то менее охотно (сероглазка). После того, как дверь исчезла, она создала для них иную на этой же стене. С противоположной стороны материализовала кресло — осколок воспоминаний. Подойдя к нему, мелочь провела кончиками когтей по бархатистой спинке, и села в него. В реальной жизни она часто пыталась спрятаться в нём от всех проблем с игрушкой или книгой в руках. Механический совсем не нужный ей здесь вдох-выдох, и на её губы ложится грустная улыбка, которую она возвращает ребятам:
— Вам туда, — указывает правой ладонью на появившееся зеркало: мягкий свет, льющийся от его поверхности, загоняет полумрак комнаты по углам. Сил последней ночи хватит или на её уход, или на их. Но она уже понимает, вряд ли просто так отпустят её кошмары. Она сама не готова их отпустить. В этом и состоит главная проблема, она лелеет и бережёт их, как старые, ненужные, но такие любимые игрушки. И это по-настоящему ужасно.
Ребята с сожалением и долей возмущения посмотрели на неё и шагнули за рамку. Свет за ними померк, зеркало исчезло. Голова брюнетки поникла вниз, глаза её закрылись. Они ушли… они — больше не пленники этого места — обители её кошмаров. И она безумно рада этому. К счастью, их кошмары не успели стать частью этого места. Последнее, на что хватает её сил, это начать хрипло скрипуче напевать:
Ночь становится темнее,
Тают контуры лица…
Воображению виднее —
Нет у ужасов конца…
— Кхе-кхе… — кашель сгибает её пополам, тёплая жидкость выступает на губах. Это уже и к лучшему, что глаза не способны больше ничего видеть.
— Хнык-хнык… — послышалось где-то рядом. Жутик тихо плакала. Или скорее оплакивала сидящую в кресле? Она тоже начала тихо напевать. Комнату начала пожирать пустота, стены рассыпались, как карточный домик, порываясь чёрными трещинами, поглощающими любой свет.
Ночь становится темнее,
Что-то капает во тьме…
Когтистые руки сжали другие, безвольные в своих, покачивая их из стороны в сторону.
Воображению виднее,
Что же тянется к тебе…
Последнее четверостишие они напевали вместе: их голоса плавно усиливали друг друга.
Ночь становится темнее,
Не кричи, и не стучи,
Шагай во тьму смелее,
Ты уже у тьмы внутри…
— Надо же, так это была не моя мать… — хриплый вздох, — это была я… — едва слышный смешок, — оторванные друг от друга на живую части меня, скитающиеся во тьме, чтобы быть подчинёнными или уничтоженными... — с побелевших изогнутых в усмешке губ капает кровь. — Одичавшие и сейчас умирающие. Как же иронично… и жестоко…
— НЕ-Е-Е-ЕТ!.. — истошный вопль, сопровождаемый звоном разбивающегося зеркала.
— Ты проиграла, возрадуйся...
— Пи… пи… пи… — мерзко пищал медицинский прибор, являясь маяком того, что пациентка ещё жива. И уже в следующее мгновение бледная темноволосая девушка со стоном выгнулась от нестерпимой боли во всём теле на белоснежной кровати. Хлопает дверь, в палату зашёл совсем не врач. На парне светлая ветровка, он дрожащими тёплыми пальцами касаются её плеч, лба, щёк. Она его не видит, но чувствует. Тепло? Тепло!
— Мелочь… ИРА! — он прижимает её к себе, нежно гладя по волосам. — Вернулась… — едва ощутимый поцелуй в макушку, — вернулась… — наконец, отпускает, пристально разглядывая её лицо. Да, она, да, живая! Даже самой ещё не верится!
— Ой… сероглазка!.. — выдыхает она слова через силу, снова падая на кровать. Руки пока не способны держать вес тела. Атрофировались мышцы.
— Да, да, сероглазка… — парень радостно разулыбался, садясь на край кровати.
— Я-я-а… — названная Ирой сглатывает, в горле сухо, как в пустыне, — можно воды?
— Да, — он подаёт ей стакан, наполненный столь необходимой ей жидкостью, помогая попить, — кстати, я — Виктор, — осторожно пожал её дрожащую ладошку.
— Приятно познакомиться, Ви-ик… — девушка морщит нос, голос не вовремя пропал, связки тоже пока плохо слушаются.
— Можешь и так звать, — он бережно укрывает её одеялом, — восстанавливайся, и мы тебя отсюда заберём, — пока он говорил, брюнетка перевела взгляд на дверь, у которой уже несколько минут маячили остальные две знакомые рожицы.
— Привет, ребята!.. — она вяло машет им рукой.
— Ты давай отдыхай, — тихоня подтвердил слова истерла кивком. Они сначала долго искали больницу, где она находилась: довели куратора и его друга до белого коления. Тот помог, но явно планировал стрясти с них отчёт на полную катушку. А пока, они абсолютно правы, ей стоит хорошенько отдохнуть. Однако девушку сильно напрягает немигающий взгляд полупрозрачной женщины из коридора. Но дверь закрылась, оставляя только догадки о причине увиденного.
Спустя несколько суток…
Впервые за долгое время Иру перестали мучить кошмары, она начала высыпаться. Остаточное явление — пониженная до тридцати, тридцати пяти температура тела. Одним словом — гипотермия на лицо. Но чувствовать себя хорошо, ей это не мешает. Поэтому со скрипом, но всё же довольно быстро её выписали из больницы. Призраков там за последние дни она видела не единожды. И привыкать к их соседству не планировала.
Дома ночевать мелочь наотрез отказалась, ей было страшно оставаться один на один с тем, что она не понимает. Но со временем придётся разбираться и с этим. Поэтому она пока обитает в комнате ребят в общежитии при их конторе, благо четвёртая койка оказалась свободной. И кто бы мог подумать, что в таком здании может обитать столько различной потусторонней мерзоты. Ночные похождения Иры, только первые двое суток пугали соседей (точнее само её появление в коридоре), потом они предпочли просто не покидать ночью свои комнаты без особой нужды.
— Скри-и-ип… — разбудил её очередной этап садизма. Вот открыл бы дверь человек, было бы глубоко плевать. А вот, когда потусторонняя пакость, сон как рукой снимает.
— Ай, ладно, попробую сегодня поспать… — девушка повернулась на другой бок и закрыла глаза.
— Скри-и-ип, скри-и-ип… — издевательски снова заскрипели открытые окна в коридоре и двери на этаж.
— Сволочи… — девушка возмущённо пробурчала под нос, вылезая из-под тёплого мягкого одеялка, о котором мечтала весь день, лопатя книги в поисках подходящей информации. — Как бы не разбудить ребят, как бы не…
— СКРИ-И-И-П!!! — а вот это могло их разбудить, не паши они который день над отчётом. Тематика — её кома, из которой они её вытащили (или она их?..). Не суть, суть здесь в…
— Скри-и-и-п-скри-и-ип…
Так вот… она вернулась, и поэтому задание они выполнили, но как описать столь оригинальный феномен, не знают.
— Скри-и-ип… скри-и-и-п, скри-и-и-ип… скри-и-ип…
— «Короче, пойду с ними познакомлюсь…» — подумала про себя, решив, что лучше поступить так, чем потихоньку сходить сума. И вот, когда уже почти спустила ноги на стол, на её ногу легла горячая, учитывая пониженную температуру тела, рука:
— Ты куда? — хриплым ото сна голосом спросил её Виктор. Но к такому делу за несколько ночей Ира уже успела немного привыкнуть: стоит проснуться ей, просыпается он. Но в первый раз она ударом ноги чуть не сломала ему нос, но ключевое — почти.
— Туда, — подбородком указывает в сторону двери, — они мне спать мешают, — девушка морщится, понимая, что её слова звучат по-идиотски. Но уж как есть.
— Тогда пошли вместе, — парень встал, не шатаясь. И не подумаешь, что едва спит уже почти неделю. Подал ей фонарик, да, тот самый, его нашли в кровати медсёстры. Ребята всё перевели в шутку, мол оставили в качестве защиты от кошмаров. Но факт остался фактом, эта вещь вернулась вместе с ней.
— Щёлк! — фонарик, конечно, же загорелся. Загорается он только при наличии поблизости иных. Недавно не запланировано проверили, еле ноги унесли.
Девушка вновь проснулась на своей кровати: из окна лился непонятный, похожий на дневной свет. Часть привычной рутины поглотила эта странная псевдореальность. Да, всё подряд из реальности сознание запоминает не особо охотно, происходящее — точно не норма. Тем более идти точно зная, куда, тоже странно, учитывая, что раньше в этих местах никогда не был.
Дом... пыльная дорога... какая-то пожарная лестница... скрипучая дверь... Помещение напоминало старинную антикварную лавку: множество различных старинных вещей, принадлежащих разным эпохам и цивилизациям. Смазанные незнакомцы с фырчанием проходили мимо. Сам сероглазка сидел на краю стола, изучая какие-то записи в блокноте, и опять курил какую-то дрянь. Видимо, у него это отработанный способ для усиления мыслительной деятельности.
— Эй! Сероглазка!.. — мужчина встрепенулся, в немом удивлении рассматривая бледную девушку, которой совсем здесь не место в его понимании.
— Ты мне снишься?
— Нет, как видишь, мы всё ещё… там… тут… — мелочь прячет изменившуюся руку за спину, натягивая рукав свитера пониже. Наверно, скоро она восстановится. По крайней мере, девушка на это надеялась.
— Ладно… — парень затушил сигарету, вставая, — сейчас позову остальных, жди здесь.
***
Путь назад оказался значительно проще: она провела их через зеркало лавки в свой дом. Как она это сделала? Она сама не понимала. Время, словно, замерло, уступив место иной силе. Девушка привела их к двери в гостиную на первом этаже. Стоило ей протянуть руки к створкам, как те дрогнули. Отступив на шаг, она начала медленно разводить руки в стороны. И в этот момент и вторая рука тоже обзавелась знакомыми синими когтями. Когда двери стали безостановочно дрожать, она развела ладони в стороны рывком — створки ударились о стены, не издав и звука. Не было и большей части привычной мебели из реальности. Мелочь не видела ни малейшей необходимости тратить на это свои силы.
— Идите за мной, я знаю, как вы можете вернуться, — она сделала шаг за порог, и остальные пошли за ней, кто-то уверенно (истерло и тихоня), кто-то менее охотно (сероглазка). После того, как дверь исчезла, она создала для них иную на этой же стене. С противоположной стороны материализовала кресло — осколок воспоминаний. Подойдя к нему, мелочь провела кончиками когтей по бархатистой спинке, и села в него. В реальной жизни она часто пыталась спрятаться в нём от всех проблем с игрушкой или книгой в руках. Механический совсем не нужный ей здесь вдох-выдох, и на её губы ложится грустная улыбка, которую она возвращает ребятам:
— Вам туда, — указывает правой ладонью на появившееся зеркало: мягкий свет, льющийся от его поверхности, загоняет полумрак комнаты по углам. Сил последней ночи хватит или на её уход, или на их. Но она уже понимает, вряд ли просто так отпустят её кошмары. Она сама не готова их отпустить. В этом и состоит главная проблема, она лелеет и бережёт их, как старые, ненужные, но такие любимые игрушки. И это по-настоящему ужасно.
Ребята с сожалением и долей возмущения посмотрели на неё и шагнули за рамку. Свет за ними померк, зеркало исчезло. Голова брюнетки поникла вниз, глаза её закрылись. Они ушли… они — больше не пленники этого места — обители её кошмаров. И она безумно рада этому. К счастью, их кошмары не успели стать частью этого места. Последнее, на что хватает её сил, это начать хрипло скрипуче напевать:
Ночь становится темнее,
Тают контуры лица…
Воображению виднее —
Нет у ужасов конца…
— Кхе-кхе… — кашель сгибает её пополам, тёплая жидкость выступает на губах. Это уже и к лучшему, что глаза не способны больше ничего видеть.
— Хнык-хнык… — послышалось где-то рядом. Жутик тихо плакала. Или скорее оплакивала сидящую в кресле? Она тоже начала тихо напевать. Комнату начала пожирать пустота, стены рассыпались, как карточный домик, порываясь чёрными трещинами, поглощающими любой свет.
Ночь становится темнее,
Что-то капает во тьме…
Когтистые руки сжали другие, безвольные в своих, покачивая их из стороны в сторону.
Воображению виднее,
Что же тянется к тебе…
Последнее четверостишие они напевали вместе: их голоса плавно усиливали друг друга.
Ночь становится темнее,
Не кричи, и не стучи,
Шагай во тьму смелее,
Ты уже у тьмы внутри…
— Надо же, так это была не моя мать… — хриплый вздох, — это была я… — едва слышный смешок, — оторванные друг от друга на живую части меня, скитающиеся во тьме, чтобы быть подчинёнными или уничтоженными... — с побелевших изогнутых в усмешке губ капает кровь. — Одичавшие и сейчас умирающие. Как же иронично… и жестоко…
— НЕ-Е-Е-ЕТ!.. — истошный вопль, сопровождаемый звоном разбивающегося зеркала.
— Ты проиграла, возрадуйся...
***
— Пи… пи… пи… — мерзко пищал медицинский прибор, являясь маяком того, что пациентка ещё жива. И уже в следующее мгновение бледная темноволосая девушка со стоном выгнулась от нестерпимой боли во всём теле на белоснежной кровати. Хлопает дверь, в палату зашёл совсем не врач. На парне светлая ветровка, он дрожащими тёплыми пальцами касаются её плеч, лба, щёк. Она его не видит, но чувствует. Тепло? Тепло!
— Мелочь… ИРА! — он прижимает её к себе, нежно гладя по волосам. — Вернулась… — едва ощутимый поцелуй в макушку, — вернулась… — наконец, отпускает, пристально разглядывая её лицо. Да, она, да, живая! Даже самой ещё не верится!
— Ой… сероглазка!.. — выдыхает она слова через силу, снова падая на кровать. Руки пока не способны держать вес тела. Атрофировались мышцы.
— Да, да, сероглазка… — парень радостно разулыбался, садясь на край кровати.
— Я-я-а… — названная Ирой сглатывает, в горле сухо, как в пустыне, — можно воды?
— Да, — он подаёт ей стакан, наполненный столь необходимой ей жидкостью, помогая попить, — кстати, я — Виктор, — осторожно пожал её дрожащую ладошку.
— Приятно познакомиться, Ви-ик… — девушка морщит нос, голос не вовремя пропал, связки тоже пока плохо слушаются.
— Можешь и так звать, — он бережно укрывает её одеялом, — восстанавливайся, и мы тебя отсюда заберём, — пока он говорил, брюнетка перевела взгляд на дверь, у которой уже несколько минут маячили остальные две знакомые рожицы.
— Привет, ребята!.. — она вяло машет им рукой.
— Ты давай отдыхай, — тихоня подтвердил слова истерла кивком. Они сначала долго искали больницу, где она находилась: довели куратора и его друга до белого коления. Тот помог, но явно планировал стрясти с них отчёт на полную катушку. А пока, они абсолютно правы, ей стоит хорошенько отдохнуть. Однако девушку сильно напрягает немигающий взгляд полупрозрачной женщины из коридора. Но дверь закрылась, оставляя только догадки о причине увиденного.
***
Спустя несколько суток…
Впервые за долгое время Иру перестали мучить кошмары, она начала высыпаться. Остаточное явление — пониженная до тридцати, тридцати пяти температура тела. Одним словом — гипотермия на лицо. Но чувствовать себя хорошо, ей это не мешает. Поэтому со скрипом, но всё же довольно быстро её выписали из больницы. Призраков там за последние дни она видела не единожды. И привыкать к их соседству не планировала.
Дома ночевать мелочь наотрез отказалась, ей было страшно оставаться один на один с тем, что она не понимает. Но со временем придётся разбираться и с этим. Поэтому она пока обитает в комнате ребят в общежитии при их конторе, благо четвёртая койка оказалась свободной. И кто бы мог подумать, что в таком здании может обитать столько различной потусторонней мерзоты. Ночные похождения Иры, только первые двое суток пугали соседей (точнее само её появление в коридоре), потом они предпочли просто не покидать ночью свои комнаты без особой нужды.
— Скри-и-ип… — разбудил её очередной этап садизма. Вот открыл бы дверь человек, было бы глубоко плевать. А вот, когда потусторонняя пакость, сон как рукой снимает.
— Ай, ладно, попробую сегодня поспать… — девушка повернулась на другой бок и закрыла глаза.
— Скри-и-ип, скри-и-ип… — издевательски снова заскрипели открытые окна в коридоре и двери на этаж.
— Сволочи… — девушка возмущённо пробурчала под нос, вылезая из-под тёплого мягкого одеялка, о котором мечтала весь день, лопатя книги в поисках подходящей информации. — Как бы не разбудить ребят, как бы не…
— СКРИ-И-И-П!!! — а вот это могло их разбудить, не паши они который день над отчётом. Тематика — её кома, из которой они её вытащили (или она их?..). Не суть, суть здесь в…
— Скри-и-и-п-скри-и-ип…
Так вот… она вернулась, и поэтому задание они выполнили, но как описать столь оригинальный феномен, не знают.
— Скри-и-ип… скри-и-и-п, скри-и-и-ип… скри-и-ип…
— «Короче, пойду с ними познакомлюсь…» — подумала про себя, решив, что лучше поступить так, чем потихоньку сходить сума. И вот, когда уже почти спустила ноги на стол, на её ногу легла горячая, учитывая пониженную температуру тела, рука:
— Ты куда? — хриплым ото сна голосом спросил её Виктор. Но к такому делу за несколько ночей Ира уже успела немного привыкнуть: стоит проснуться ей, просыпается он. Но в первый раз она ударом ноги чуть не сломала ему нос, но ключевое — почти.
— Туда, — подбородком указывает в сторону двери, — они мне спать мешают, — девушка морщится, понимая, что её слова звучат по-идиотски. Но уж как есть.
— Тогда пошли вместе, — парень встал, не шатаясь. И не подумаешь, что едва спит уже почти неделю. Подал ей фонарик, да, тот самый, его нашли в кровати медсёстры. Ребята всё перевели в шутку, мол оставили в качестве защиты от кошмаров. Но факт остался фактом, эта вещь вернулась вместе с ней.
— Щёлк! — фонарик, конечно, же загорелся. Загорается он только при наличии поблизости иных. Недавно не запланировано проверили, еле ноги унесли.
