Как видите, я был достаточно адаптирован, и вовсе не представлял из себя огородное растение, ведя вполне самостоятельную, хоть и довольно замкнутую жизнь. Мне всего хватало, и материальных благ, и общения. Далеко не каждому инвалиду так повезло, грех жаловаться.
Диман принес две банки "Балтики" и завел разговор на отвлеченную тему, мне же хотелось только одного: пусть скорее наступит ночь, я нажму клавишу энтер и улечу в открытый Космос без ракеты и корабля!
Работа предстояла огромная: отладка скафандра и встроенных в него приборов. Изучать Вселенную голыми руками невозможно. Кинокамера, спектрограф, анализатор химсостава органики и металлов, емкости для забора образцов породы и мало ли, что еще – все необходимое доставлялось комбинацией специальных команд на левом запястье. Так было удобно, ибо тащить все сразу с собой не имело смысла – лучше путешествовать налегке! Все данные и материалы тем же путем отправлялись обратно и оседали в хранилище установки. Работал с ними уже потом, выйдя из программы.
Как выяснилось, костюм космонавта облюбовала сама программа, из огромного сонма самых разных прикидов, отрытых в Сети. Когда мне удалось это вычислить, сомнений не осталось, - она имитирует мозговую деятельность человека, а поскольку, единственный, кто ей знаком – это я, значит, мою собственную. Так у меня появился кибер-двойник, бесстрастный и совершенно неэмоциональный. Отождествив себя с ним, я получал умопомрачительные преимущества и неограниченную ниву деятельности!
Чего только я не нарыл в открытом Космосе за полтора с лишним года!
Сделал 20 тысяч изображений 15-ти тысячи небесных объектов — звёзд, туманностей, галактик, планет. Они оказались реальными - тот же телескоп "Паззл" совершеннейшим образом подтвердил мои данные – или я подтвердил его данные. Преимущество моих сведений состояло в том, что ролики оказались снятыми с непосредственно близкого расстояния. Академия Космоса, получив документальные подтверждения, стала давать мне предварительные заказы обследовать тот или иной район Вселенной. Мне срочно потребовалось попадать в конкретную точку пространства по заданным координатам, что и удалось после недельного умственного напряжения.
Однажды я обнаружил народонаселённые объекты, на двух планетах с водой и атмосферой, оказалось, есть разумная жизнь. На одной – она только зарождалась, застряв на первобытной стадии. А вот на другой… Гуманоиды, очень похожие на нас, строили свое существование, маршируя под кислотно-оранжевыми знаменами. Они копали траншеи для коммуникаций, распевая гимны, и строили летательные аппараты, не ходя ночевать домой. Они держали равнение на национальных героев, чьё документальное подтверждение ограничивалось плоскими революционными легендами. После полуторагодичного наблюдения там разразился поистине политический коллапс, когда интеллект пошел вразрез с физической силой.
Одни не хотели работать, другие отказывались думать и принимать решения. Тогда появились третьи, лишенные и мышечной резвости, и умственной гибкости, но вооруженные силой идеи. Последовали жестокие репрессии, в результате первые две категории отпрессовали по полной программе. Мозги промыли, мускулы укрепили, а идеологическая клика стала во главе, и в обществе воцарилась обычная повседневная рутинная жизнь… Как ни крути, через подобные испытания прошло любое сколько-нибудь разумное общество, и милейшие собратья по разуму оказались не исключением.
Их цивилизация начала развиваться семимильными шагами. Однако до межгалактических полетов было палкой не добросить, и наблюдения за гуманоидами, условно названными моими шефами из Академии дареками, продолжались с двухмесячной периодичностью.
Я работал, как одержимый, месяцами не вылезая из своей кельи, время шло… Так существовать, во благости и гармоничности, можно долго. Однако в Космосе вдруг обнаружилось нечто, лишившее меня покоя. Но об этом позже…
Прежде хочу рассказать кое о чем. Однажды ко мне пожаловала подружка сестры, Светка. Та самая, которая якобы отправила эсэмэску Таиному парню. Был будний день, вторник, когда зазвонил уличный звонок. Это значило, ко мне пожаловал посторонний, ибо у друзей и родственников имелся свой ключ. Медсестра и массажист звонили условным образом, а то была просто неконтролируемая трель – уши заложило. Кого там черти принесли?! Я нажал кнопку "пуск". Светка вошла, робко озираясь – стало легче, эта девушка не вызывала во мне никаких болезненных ассоциаций.
Строго говоря, вообще ничего.
-Привет, СвЕш, - поздоровалась девчонка, - извини, я без приглашения. Ты удивлен?
-Отнюдь, - я помотал головой. – А надо?
-Почему бы нет? – Светка крутанулась на пятке и присела перед моим креслом в реверансе.
Я увидал ее трогательную белобрысую макушку – с коей скользили к плечам дорожки совершенно прямых соломенных прядей, пушившихся на концах, нежно и шелково, словно шерстка персидской кошки. Фотки этих загадочных зверей, визжа от восторга, Тая пачками выкапывала в интернете. Показательно: Светкины волосы вызвали некую ассоциацию! А, значит, она не пустое место – как правило, у меня не возникало мыслей и образов про никаких людей!
-Я ведь никогда к тебе не приходила, а ты меня в гости не звал…
-Считаешь это упущением? – я философски усмехнулся, теряясь в догадках, что нужно наивному ребенку от калеки.
-СвЕш, прости, Тая говорила, ты все знаешь... Мне нужен совет…
О как! Дожил, Свен Лавров! С тобой, словно со столетним старцем, советуются! Неизвестно почему, досада охватила все мое существо с макушки до пят, но виду я не подал, ожидая продолжения.
-Понимаешь, в моей жизни ничего никогда не происходило, а мне почти семнадцать. У других девчонок свидания, записочки, поцелуйчики, а у меня ничего, никогда и ни с кем…
-И ты считаешь, так будет всегда?
-Точно! Пацаны на меня ноль внимания, фунт презрения, друзей почти нет, Тайка, с которой с детского садика дружим, и та не хочет ввести меня в свой круг общения. У нее есть компания, а я особняком… Что во мне не так, СвЕш?
-Свет, ты сама себе противоречишь! Мы только теоретически знакомы, и то благодаря сестре, откуда мне знать, в чем твои несовершенства, почему люди к тебе не тянутся…
-…глупая девчонка, так? – она интонацией продолжила мою фразу и вдруг совершила пируэт, изящно раскинув руки. Волосы ее, словно существуя сами по себе, повторили круговое движение, романтично обвернув тонкую нежную шейку по спиральной траектории.
-Не так. Твой любимый цвет? – неожиданно спросил я, ощутив потребность изучить эту личность, словно вновь открытую звезду.
-Изумрудный, - ответила она, не задумываясь, словно выдохнула.
-Музыка?
-Рок-баллады…
-Литература?
-Фэнтези…
-Животное?
-Гепард…
-Птица?
-Фламинго…
-Где хотела бы побывать?
-В Индии…
-Какие парни привлекают?
-Умные и добрые…
-Предпочтения - каким?
-Пожалуй, добрым…
-Замечательно! – я задумался.
-Звучит, как приговор!
-Напротив, все прекрасно! У тебя не должно быть никаких проблем.
-Но они есть!
-Значит, я чего-то не понимаю…
-И это все? – Светкино лицо перекосилось недоумением, я молча развел руками. – Вот спасибо!
-А чего ты хотела от паралитика, который почти не выходит из дома?
-Извини, СвЕша, но ты вовсе не ассоциируешься с больным! Во всяком случае, у меня…
-А с кем, если не секрет? – кажется, она первая, кто проявил ко мне интерес, исключая родителей, да и у них он носил несколько однобокий характер: каково мое душевное состояние и встану ли я когда-нибудь на ноги?
Инвалидное кресло давало стойкий иммунитет от посягательств на личную жизнь – полноте, какая там личная жизнь у инвалида!? Обыкновенно людей интересовали мои умозаключения относительно них самих. Мыслительный процесс, запертый в увечном теле, приобретал в глазах собеседников почти мистическую ценность – оракула, мудреца, но никак не двадцатидвухлетнего парня.
-С человеком, понявшим НЕЧТО… - ответила на мой вопрос подруга сестры.
Она замолчала, порхая взором по моему лицу, я вздрогнул – показалось, Светка знает все обо мне, в том числе, и то, что ей знать не должно…
Девушка прокрутилась вокруг своей оси, ножки ее легко топотали по полу, раскинутые руки напоминали крылья бабочки, легкие и нежные, едва трепетавшие от легкого дуновения ветра из форточки.
-Свет, почему ты все время кружишься? – я поймал себя на том, что прищурился и наклонил голову, наблюдая за школьницей. Флиртую? Вот уж пошлость, черт побери!
-Это мое хобби! Никогда не ходила на бальные танцы, или латиноамериканские, даже русские народные! Но дома часто придумываю движения, кружусь или приседаю, потом так приятно взмыть вверх, отпустить собственное тело! СвЕш, а ты ни разу не танцевал на крыше?! – глаза девчонки загорелись, искренне и неподдельно, она схватила меня за руки. – Наверху здорово, к небу ближе! Давай пойдем туда! Тебе понравится, вот увидишь!!!
Не хотелось разочаровывать малышку, но реальность жестока, а парить в облаках безнравственно, если накрепко привязан к земле. Я выдернул руки из ее нежных лапок и проговорил жестче, чем хотелось бы:
-Свет, посмотри на меня! На чердак ведет навесная лестница! Как по ней взобраться инвалиду, чьи ноги парализованы?!
-А я придумаю, СвЕш, обязательно придумаю!
Она чмокнула меня в щеку и вылетела вон прежде, чем я успел что-то сказать! Свете хотелось совета – она его не получила, но ушла воодушевленная. Удача это моя или полный провал – сказать сложно. Несомненно одно: ее невинный поцелуй был единственным, дарованным бедняге Свену не родственным образом. Мама прикладывалась сердечно и щедро, в обе щеки. Тая клевала воздушно и солнечно, чисто по-сестрински. Мужские поцелуи не в счет – их можно и не вспоминать за редкостью и ненадобностью. Света так прикоснулась к моей щеке, что я полночи не мог заснуть: пушисто – нет, мягко – нет, тепло – тоже нет… Так, как целует девушка, с которой хочется залезть на крышу и протанцевать тур вальса.
Я почти не спал, а с утра прошелся по комнате на своей коляске на счет раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три-раз… Совершал пируэты, невольно представляя, как при этом хотя бы одна рука ляжет на ее талию, тонкую, изящную, хрупкую.
Светка выполнила обещание через неделю. Вдруг в мою келью ввалились два дюжих парнищи с мускулами, достойными молотобойцев. Руки и плечи разрабатывал и я, но в сравнении с ними выглядел беспомощным шестиклассником. Следом впорхнула Светка, возбужденно тараторя:
-СвЕша, это братики мои двоюродные, Рома и Тима, они помогут тебя на крышу доставить!
-Спасибо, Свет, но я бы не хотел никого затруднять, и…
-Ладно, парень, не тушуйся! Сеструха все объяснила, мол, человеку за двадцать, а он ни разу на крышу не подымался! – пробасил Рома (или Тима) самым добродушным слогом.
-Ну, точняк! Нельзя такое допустить! Помнишь, братан, как мы оттуда бумажные пакеты с водой на бошки прохожим швыряли! То-то веселуха! – вторил ему Тима (или Рома).
-Прикол! Пока нас соседка не застукала на месте преступления!
-А потом мамка прищучила по полной!
-Выдрала, как сидоровых коз!
Братья веселились так, словно вспоминали нечто по-настоящему приятное, а не то, как их выпороли сыромятным ремешком.
Пока я искал слова, дабы отбояриться от нежданного развлекалова, один из Светкиных кузенов выковырнул меня из кресла и попер к лестнице – лифта в нашей пятиэтажке не имелось. Другой, тем временем, подхватил коляску и последовал за нами. Замыкала шествие школьница, журча, словно весенний ручеек: "СвЕшенька, не бойся, Рома тебя не уронит, он сильный!"
-Главное, коня моего не грохни, - проворчал я в сторону Тимы.
-Не ссы, пацан, я пудовыми гирями жонглирую на раз! – отозвался тот.
В люк на крыше меня внесли, словно пушинку. А вот кресло застопорилось, не желая следовать за неугомонным хозяином.
-Братан, пособи энту штукенцию впендюрить! – раздался из люка басок Тимы.
Не долго думая, Рома посадил меня на карниз и кинулся помогать. Вцепившись обеими руками в ограждение, я ощутил себя ничуть не менее беспомощным, чем в открытом Космосе. То внутри программы, а то наяву, есть разница? Передо мной расстилалась добрая часть города, изрядно мною забытого. Прекрасного в едва наметившимся прозрачном осеннем золоте и буйстве естественных и рукотворных красок. Взор мой рвался за горизонт, но вдруг молнией скользнул вниз, на серый асфальт, смертельно притягательный, как единственная альтернатива жизни инвалида-колясочника. Руки, повторюсь, у меня достаточно тренированы, смогу перекинуть тело через перила – и конец моим мучениям и страданиям родных…
Чушь какая-то! Все давно адаптировались к безрадостному факту моей неподвижности, да и сам я тоже. Какое избавление, от чего? Или кого? Мамы, папы, Таи, Димана… и Светки с ее прикольными братьями и танцами на крыше, о чем совсем недавно мечталось с придыхом и восторгом? Мне даже стало смешно. Комизма добавил Тима, спросив:
-Ну чё, молодежь, два часа вам хватит? А то мне сёдня в ночную шагать, а надо еще к Алене заскочить, ахнуть ее пару разочков, чтобы работалось легче!
-Ну, ты ловелас, братан! Не забудь шоколадку купить! – заржал Рома. – Лады, через два часа будем!
-Спасибо, хорошие мои! – Светка поочередно чмокнула атлетов, после чего они удалились.
Мы посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались. Давно не смеялся с такой детской безмятежностью!
-Мне понравились твои братья, - заметил я.
-Они очень добрые! И не держат меня за дурочку, как другие… А принимают такой, какая есть! – сообщила девушка и вдруг покраснела, словно маков цвет.
-Я тоже принимаю тебя такой, какая ты есть – милой и славной! – голос вдруг зазвенел – неужели, это произносят мои уста?! Происходящее показалось мне жестоким абсурдом, сейчас окажется, что программа решила подшутить и забросила меня в мою же собственную грезу?!
Пришлось ущипнуть себя за щеку, боль настойчиво убедила – мы не в киберпросторанстве! Все происходит наяву!
-Извини, получается, я напросилась на комплимент! Но до чего приятно! Меня никто еще так не называл!
Искренний ребенок! Как же легко с ней, как необыкновенно прекрасно! Светка принесла небольшой проигрыватель на батарейках, откуда полились романтичные и воздушные вальсы Штрауса. Сначала девушка закружилась передо мной, словно беззаботный мотылёк, я ощутил необыкновенный подъем, покатился следом и не заметил, как включился в танец. Кажется, мы словили ангельский выдох! Наши движения идеально совпали с волшебным ритмом музыки, а фигуры перестали быть индивидуальными, а сделались единой композицией. Танцем душ и тел.
Город кружился в унисон, его грузные удары и легкие звоны вплелись в летящие аккорды с той редкостной гармонией, которая есть лишь у живой природы. Но город тоже живой, неравнодушный и страждущий! В тот день он с удовольствием подпевал миниатюрному проигрывателю. Сколько времени мы танцевали, не останавливаясь, я не помню! Наконец, Света, оступившись, упала ко мне на колени, сразу встать не смогла, тяжело дышала, запуталась в звуках, страшно заалела всем своим разгоряченным ликом и хотела вскочить, но я удержал ее обеими руками, прижал к себе. Молча, с исступлением отчаяния, вдруг осознал: это волшебство скоро закончится.
Диман принес две банки "Балтики" и завел разговор на отвлеченную тему, мне же хотелось только одного: пусть скорее наступит ночь, я нажму клавишу энтер и улечу в открытый Космос без ракеты и корабля!
Работа предстояла огромная: отладка скафандра и встроенных в него приборов. Изучать Вселенную голыми руками невозможно. Кинокамера, спектрограф, анализатор химсостава органики и металлов, емкости для забора образцов породы и мало ли, что еще – все необходимое доставлялось комбинацией специальных команд на левом запястье. Так было удобно, ибо тащить все сразу с собой не имело смысла – лучше путешествовать налегке! Все данные и материалы тем же путем отправлялись обратно и оседали в хранилище установки. Работал с ними уже потом, выйдя из программы.
Как выяснилось, костюм космонавта облюбовала сама программа, из огромного сонма самых разных прикидов, отрытых в Сети. Когда мне удалось это вычислить, сомнений не осталось, - она имитирует мозговую деятельность человека, а поскольку, единственный, кто ей знаком – это я, значит, мою собственную. Так у меня появился кибер-двойник, бесстрастный и совершенно неэмоциональный. Отождествив себя с ним, я получал умопомрачительные преимущества и неограниченную ниву деятельности!
Чего только я не нарыл в открытом Космосе за полтора с лишним года!
Сделал 20 тысяч изображений 15-ти тысячи небесных объектов — звёзд, туманностей, галактик, планет. Они оказались реальными - тот же телескоп "Паззл" совершеннейшим образом подтвердил мои данные – или я подтвердил его данные. Преимущество моих сведений состояло в том, что ролики оказались снятыми с непосредственно близкого расстояния. Академия Космоса, получив документальные подтверждения, стала давать мне предварительные заказы обследовать тот или иной район Вселенной. Мне срочно потребовалось попадать в конкретную точку пространства по заданным координатам, что и удалось после недельного умственного напряжения.
Однажды я обнаружил народонаселённые объекты, на двух планетах с водой и атмосферой, оказалось, есть разумная жизнь. На одной – она только зарождалась, застряв на первобытной стадии. А вот на другой… Гуманоиды, очень похожие на нас, строили свое существование, маршируя под кислотно-оранжевыми знаменами. Они копали траншеи для коммуникаций, распевая гимны, и строили летательные аппараты, не ходя ночевать домой. Они держали равнение на национальных героев, чьё документальное подтверждение ограничивалось плоскими революционными легендами. После полуторагодичного наблюдения там разразился поистине политический коллапс, когда интеллект пошел вразрез с физической силой.
Одни не хотели работать, другие отказывались думать и принимать решения. Тогда появились третьи, лишенные и мышечной резвости, и умственной гибкости, но вооруженные силой идеи. Последовали жестокие репрессии, в результате первые две категории отпрессовали по полной программе. Мозги промыли, мускулы укрепили, а идеологическая клика стала во главе, и в обществе воцарилась обычная повседневная рутинная жизнь… Как ни крути, через подобные испытания прошло любое сколько-нибудь разумное общество, и милейшие собратья по разуму оказались не исключением.
Их цивилизация начала развиваться семимильными шагами. Однако до межгалактических полетов было палкой не добросить, и наблюдения за гуманоидами, условно названными моими шефами из Академии дареками, продолжались с двухмесячной периодичностью.
Я работал, как одержимый, месяцами не вылезая из своей кельи, время шло… Так существовать, во благости и гармоничности, можно долго. Однако в Космосе вдруг обнаружилось нечто, лишившее меня покоя. Но об этом позже…
Прежде хочу рассказать кое о чем. Однажды ко мне пожаловала подружка сестры, Светка. Та самая, которая якобы отправила эсэмэску Таиному парню. Был будний день, вторник, когда зазвонил уличный звонок. Это значило, ко мне пожаловал посторонний, ибо у друзей и родственников имелся свой ключ. Медсестра и массажист звонили условным образом, а то была просто неконтролируемая трель – уши заложило. Кого там черти принесли?! Я нажал кнопку "пуск". Светка вошла, робко озираясь – стало легче, эта девушка не вызывала во мне никаких болезненных ассоциаций.
Строго говоря, вообще ничего.
-Привет, СвЕш, - поздоровалась девчонка, - извини, я без приглашения. Ты удивлен?
-Отнюдь, - я помотал головой. – А надо?
-Почему бы нет? – Светка крутанулась на пятке и присела перед моим креслом в реверансе.
Я увидал ее трогательную белобрысую макушку – с коей скользили к плечам дорожки совершенно прямых соломенных прядей, пушившихся на концах, нежно и шелково, словно шерстка персидской кошки. Фотки этих загадочных зверей, визжа от восторга, Тая пачками выкапывала в интернете. Показательно: Светкины волосы вызвали некую ассоциацию! А, значит, она не пустое место – как правило, у меня не возникало мыслей и образов про никаких людей!
-Я ведь никогда к тебе не приходила, а ты меня в гости не звал…
-Считаешь это упущением? – я философски усмехнулся, теряясь в догадках, что нужно наивному ребенку от калеки.
-СвЕш, прости, Тая говорила, ты все знаешь... Мне нужен совет…
О как! Дожил, Свен Лавров! С тобой, словно со столетним старцем, советуются! Неизвестно почему, досада охватила все мое существо с макушки до пят, но виду я не подал, ожидая продолжения.
-Понимаешь, в моей жизни ничего никогда не происходило, а мне почти семнадцать. У других девчонок свидания, записочки, поцелуйчики, а у меня ничего, никогда и ни с кем…
-И ты считаешь, так будет всегда?
-Точно! Пацаны на меня ноль внимания, фунт презрения, друзей почти нет, Тайка, с которой с детского садика дружим, и та не хочет ввести меня в свой круг общения. У нее есть компания, а я особняком… Что во мне не так, СвЕш?
-Свет, ты сама себе противоречишь! Мы только теоретически знакомы, и то благодаря сестре, откуда мне знать, в чем твои несовершенства, почему люди к тебе не тянутся…
-…глупая девчонка, так? – она интонацией продолжила мою фразу и вдруг совершила пируэт, изящно раскинув руки. Волосы ее, словно существуя сами по себе, повторили круговое движение, романтично обвернув тонкую нежную шейку по спиральной траектории.
-Не так. Твой любимый цвет? – неожиданно спросил я, ощутив потребность изучить эту личность, словно вновь открытую звезду.
-Изумрудный, - ответила она, не задумываясь, словно выдохнула.
-Музыка?
-Рок-баллады…
-Литература?
-Фэнтези…
-Животное?
-Гепард…
-Птица?
-Фламинго…
-Где хотела бы побывать?
-В Индии…
-Какие парни привлекают?
-Умные и добрые…
-Предпочтения - каким?
-Пожалуй, добрым…
-Замечательно! – я задумался.
-Звучит, как приговор!
-Напротив, все прекрасно! У тебя не должно быть никаких проблем.
-Но они есть!
-Значит, я чего-то не понимаю…
-И это все? – Светкино лицо перекосилось недоумением, я молча развел руками. – Вот спасибо!
-А чего ты хотела от паралитика, который почти не выходит из дома?
-Извини, СвЕша, но ты вовсе не ассоциируешься с больным! Во всяком случае, у меня…
-А с кем, если не секрет? – кажется, она первая, кто проявил ко мне интерес, исключая родителей, да и у них он носил несколько однобокий характер: каково мое душевное состояние и встану ли я когда-нибудь на ноги?
Инвалидное кресло давало стойкий иммунитет от посягательств на личную жизнь – полноте, какая там личная жизнь у инвалида!? Обыкновенно людей интересовали мои умозаключения относительно них самих. Мыслительный процесс, запертый в увечном теле, приобретал в глазах собеседников почти мистическую ценность – оракула, мудреца, но никак не двадцатидвухлетнего парня.
-С человеком, понявшим НЕЧТО… - ответила на мой вопрос подруга сестры.
Она замолчала, порхая взором по моему лицу, я вздрогнул – показалось, Светка знает все обо мне, в том числе, и то, что ей знать не должно…
Девушка прокрутилась вокруг своей оси, ножки ее легко топотали по полу, раскинутые руки напоминали крылья бабочки, легкие и нежные, едва трепетавшие от легкого дуновения ветра из форточки.
-Свет, почему ты все время кружишься? – я поймал себя на том, что прищурился и наклонил голову, наблюдая за школьницей. Флиртую? Вот уж пошлость, черт побери!
-Это мое хобби! Никогда не ходила на бальные танцы, или латиноамериканские, даже русские народные! Но дома часто придумываю движения, кружусь или приседаю, потом так приятно взмыть вверх, отпустить собственное тело! СвЕш, а ты ни разу не танцевал на крыше?! – глаза девчонки загорелись, искренне и неподдельно, она схватила меня за руки. – Наверху здорово, к небу ближе! Давай пойдем туда! Тебе понравится, вот увидишь!!!
Не хотелось разочаровывать малышку, но реальность жестока, а парить в облаках безнравственно, если накрепко привязан к земле. Я выдернул руки из ее нежных лапок и проговорил жестче, чем хотелось бы:
-Свет, посмотри на меня! На чердак ведет навесная лестница! Как по ней взобраться инвалиду, чьи ноги парализованы?!
-А я придумаю, СвЕш, обязательно придумаю!
Она чмокнула меня в щеку и вылетела вон прежде, чем я успел что-то сказать! Свете хотелось совета – она его не получила, но ушла воодушевленная. Удача это моя или полный провал – сказать сложно. Несомненно одно: ее невинный поцелуй был единственным, дарованным бедняге Свену не родственным образом. Мама прикладывалась сердечно и щедро, в обе щеки. Тая клевала воздушно и солнечно, чисто по-сестрински. Мужские поцелуи не в счет – их можно и не вспоминать за редкостью и ненадобностью. Света так прикоснулась к моей щеке, что я полночи не мог заснуть: пушисто – нет, мягко – нет, тепло – тоже нет… Так, как целует девушка, с которой хочется залезть на крышу и протанцевать тур вальса.
Я почти не спал, а с утра прошелся по комнате на своей коляске на счет раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три-раз… Совершал пируэты, невольно представляя, как при этом хотя бы одна рука ляжет на ее талию, тонкую, изящную, хрупкую.
Светка выполнила обещание через неделю. Вдруг в мою келью ввалились два дюжих парнищи с мускулами, достойными молотобойцев. Руки и плечи разрабатывал и я, но в сравнении с ними выглядел беспомощным шестиклассником. Следом впорхнула Светка, возбужденно тараторя:
-СвЕша, это братики мои двоюродные, Рома и Тима, они помогут тебя на крышу доставить!
-Спасибо, Свет, но я бы не хотел никого затруднять, и…
-Ладно, парень, не тушуйся! Сеструха все объяснила, мол, человеку за двадцать, а он ни разу на крышу не подымался! – пробасил Рома (или Тима) самым добродушным слогом.
-Ну, точняк! Нельзя такое допустить! Помнишь, братан, как мы оттуда бумажные пакеты с водой на бошки прохожим швыряли! То-то веселуха! – вторил ему Тима (или Рома).
-Прикол! Пока нас соседка не застукала на месте преступления!
-А потом мамка прищучила по полной!
-Выдрала, как сидоровых коз!
Братья веселились так, словно вспоминали нечто по-настоящему приятное, а не то, как их выпороли сыромятным ремешком.
Пока я искал слова, дабы отбояриться от нежданного развлекалова, один из Светкиных кузенов выковырнул меня из кресла и попер к лестнице – лифта в нашей пятиэтажке не имелось. Другой, тем временем, подхватил коляску и последовал за нами. Замыкала шествие школьница, журча, словно весенний ручеек: "СвЕшенька, не бойся, Рома тебя не уронит, он сильный!"
-Главное, коня моего не грохни, - проворчал я в сторону Тимы.
-Не ссы, пацан, я пудовыми гирями жонглирую на раз! – отозвался тот.
В люк на крыше меня внесли, словно пушинку. А вот кресло застопорилось, не желая следовать за неугомонным хозяином.
-Братан, пособи энту штукенцию впендюрить! – раздался из люка басок Тимы.
Не долго думая, Рома посадил меня на карниз и кинулся помогать. Вцепившись обеими руками в ограждение, я ощутил себя ничуть не менее беспомощным, чем в открытом Космосе. То внутри программы, а то наяву, есть разница? Передо мной расстилалась добрая часть города, изрядно мною забытого. Прекрасного в едва наметившимся прозрачном осеннем золоте и буйстве естественных и рукотворных красок. Взор мой рвался за горизонт, но вдруг молнией скользнул вниз, на серый асфальт, смертельно притягательный, как единственная альтернатива жизни инвалида-колясочника. Руки, повторюсь, у меня достаточно тренированы, смогу перекинуть тело через перила – и конец моим мучениям и страданиям родных…
Чушь какая-то! Все давно адаптировались к безрадостному факту моей неподвижности, да и сам я тоже. Какое избавление, от чего? Или кого? Мамы, папы, Таи, Димана… и Светки с ее прикольными братьями и танцами на крыше, о чем совсем недавно мечталось с придыхом и восторгом? Мне даже стало смешно. Комизма добавил Тима, спросив:
-Ну чё, молодежь, два часа вам хватит? А то мне сёдня в ночную шагать, а надо еще к Алене заскочить, ахнуть ее пару разочков, чтобы работалось легче!
-Ну, ты ловелас, братан! Не забудь шоколадку купить! – заржал Рома. – Лады, через два часа будем!
-Спасибо, хорошие мои! – Светка поочередно чмокнула атлетов, после чего они удалились.
Мы посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались. Давно не смеялся с такой детской безмятежностью!
-Мне понравились твои братья, - заметил я.
-Они очень добрые! И не держат меня за дурочку, как другие… А принимают такой, какая есть! – сообщила девушка и вдруг покраснела, словно маков цвет.
-Я тоже принимаю тебя такой, какая ты есть – милой и славной! – голос вдруг зазвенел – неужели, это произносят мои уста?! Происходящее показалось мне жестоким абсурдом, сейчас окажется, что программа решила подшутить и забросила меня в мою же собственную грезу?!
Пришлось ущипнуть себя за щеку, боль настойчиво убедила – мы не в киберпросторанстве! Все происходит наяву!
-Извини, получается, я напросилась на комплимент! Но до чего приятно! Меня никто еще так не называл!
Искренний ребенок! Как же легко с ней, как необыкновенно прекрасно! Светка принесла небольшой проигрыватель на батарейках, откуда полились романтичные и воздушные вальсы Штрауса. Сначала девушка закружилась передо мной, словно беззаботный мотылёк, я ощутил необыкновенный подъем, покатился следом и не заметил, как включился в танец. Кажется, мы словили ангельский выдох! Наши движения идеально совпали с волшебным ритмом музыки, а фигуры перестали быть индивидуальными, а сделались единой композицией. Танцем душ и тел.
Город кружился в унисон, его грузные удары и легкие звоны вплелись в летящие аккорды с той редкостной гармонией, которая есть лишь у живой природы. Но город тоже живой, неравнодушный и страждущий! В тот день он с удовольствием подпевал миниатюрному проигрывателю. Сколько времени мы танцевали, не останавливаясь, я не помню! Наконец, Света, оступившись, упала ко мне на колени, сразу встать не смогла, тяжело дышала, запуталась в звуках, страшно заалела всем своим разгоряченным ликом и хотела вскочить, но я удержал ее обеими руками, прижал к себе. Молча, с исступлением отчаяния, вдруг осознал: это волшебство скоро закончится.
